Ирвин Ян. Врата трех миров

   – Что мне делать?
   Рульк обнял ее одной рукой:
   – Как больно, Магрета! Прости. После того как ты оплачешь меня (как сочтешь нужным), следуй своему предназначению.
   – Но я не знаю как, – жалобно произнесла она. – Как я смогу восстановить равновесие между мирами?
   Рульк закашлялся и сплюнул кровь на пол.
   – Только Ялкара знает, что она намеревалась сделать. Забери мою машину на Аркан. – Он задохнулся. – Если Ялкара осталась в живых, расскажи ей о моей смерти и попроси у нее помощи. – Его веки затрепетали.
   – Как мы любили бы, ты и я, – продолжал он. – Но не судьба.
   Магрета схватила его за руку.
   – Я любила однажды, и любили меня. – Она коснулась его век легчайшим и нежнейшим поцелуем.
   – А плод нашей любви сотрясет три мира до самого основания. Но это конец каронов. – И Рульк в последний раз закрыл глаза.
   Его смерть поразила Магрету, и ее спокойствие мраморной статуи сменилось скорбной яростью от бессмысленности того, что произошло.
   – Я этого не допущу! – кричала она, обращаясь к машине Рулька, Стене Непреодолимой Преграды и к тому месту, где находилась Феламора до своего исчезновения. – Я отниму его у смерти!
 
   Мендарк спокойно дожидался своего часа, наблюдая за происходящим с балкона. И хотя он почти не верил, что у него появится шанс, наконец он дождался. Машина осталась без присмотра. Он жаждал заполучить ее с той самой минуты, как услышал о ней. С ее помощью он запечатает Непреодолимую Преграду и навсегда избавится от своих врагов.
   А когда с этим будет покончено, какие возможности она ему предоставит! Он наведет на Сантенаре такой порядок, о котором всегда мечтал. Возможно, и в других мирах. Мендарк ощутил сильное волнение, какого не испытывал уже лет сто.
   Он тихонько спустился по лестнице. Феламоры нигде не было видно. За ним никто не наблюдал. Все были заняты умершими и умирающими. От остальных его отделяла машина Рулька. Он взобрался на нее с той стороны, с которой его никто не мог заметить, упал на сиденье и несколько минут сидел в тишине, наслаждаясь своим торжеством. Положив руки на рычаги и потрогав кнопки, Мендарк начал мысленно настраивать себя на управление машиной.
   Он нажал на несколько кнопок, потянул на себя рычаги и приготовился разделаться с первым из своих врагов – Иггуром! Однако ничего не произошло. Он предпринял новую попытку завести машину, но та осталась недвижима.
   Снизу донесся пронзительный крик.
   – Это Мендарк! – Тоненькая рука Лилисы указывала прямо на него.
   Мендарк прихлопнул бы девчонку, если бы мог. Что такое один ребенок по сравнению с безопасностью мира, по сравнению с его собственным предназначением? Видимо, это был не его шанс: через несколько секунд машина была окружена.
   – Спускайся! – холодно произнес Иггур.
   – Назад! – воскликнул Мендарк, подняв флейту так, чтобы ее увидели все. – У меня и флейта, и машина Рулька.
   – Остановись, а не то погибнешь! – сказал Шанд.
   – Заткнись, старый дурак! Я еще увижу твой конец.
   Поднеся флейту к губам, Мендарк извлек из памяти ноты и заиграл такую дикую мелодию, что его собственный разум едва ли мог ее постичь.
   – Только не на машину! – заорал Шанд.
   Слишком поздно! Вся комната вспыхнула невероятными цветами, пол и стены заходили ходуном, зазвучала неслыханная музыка. И материя Непреодолимой Преграды начала отшелушиваться слой за слоем, как страницы горящей книги. По воздуху поплыли кусочки Стены, обуглившиеся хлопья – как во время пожара в библиотеке. Флейта предала Мендарка. Непреодолимая Преграда распадалась!
   Мендарк заиграл снова, напрягая всю волю и разум, чтобы настроиться на Непреодолимую Преграду и крепко ее запечатать. Но он слишком поздно осознал, что не знает, как это сделать. Теперь все изменилось. Стена стала прозрачной, и Мендарк увидел, что готово ворваться на Сантенар с той стороны. Формы и пространства бездны вздрагивали. Из тумана вынырнула тень, потом еще одна. Флейта создавала сотню существ, тысячу. Целая армия собралась по другую сторону Стены.
   Армия транксов и лорсков, и сотни других созданий столь же кровожадного вида. За всю бесконечную историю бездны никогда еще не было подобного единения между ее обитателями – но такая созревшая слива, как Сантенар, заставила их забыть о своей старинной вражде. Мендарк медленно поднялся с сиденья, не отрывая взгляда от этого кошмара. Рука, державшая флейту, опустилась. За Стеной перед ним предстали сотни и сотни, которые было не счесть. Потом взгляд его устремился вдаль, и сотни превратились в тысячи и в тысячи миллионов – они маршировали шеренгами, маршировали на войну с Сантенаром. Мир, который Мендарк любил больше жизни, был обречен. И сам он тоже был обречен.
   Мендарк поднял флейту, потом опустил. Он больше не осмеливался шутить с Непреодолимой Преградой. А нет ли другого способа?
   Пока он размышлял, что-то шевельнулось на полу, где лежал мертвые. Это был один из транксов, проникших на Сантенар, из его груди и спины все еще торчали копья. Он метнул сломанное древко в Мендарка, выбив у него из рук Золотую флейту. Она упала на пол, издав единственную чистую ноту, от которой замерцали прозрачные слои Непреодолимой Преграды. Транкс подполз к флейте.
   Мендарк выругался и потряс ушибленной рукой. И вдруг засмеялся от радости, поняв, в чем заключалась проблема. Два устройства мешали друг другу. Он повернул рычаги, и машина Рулька сдвинулась с места.
   Он плавно развернул машину. Остальные встали у него на пути. Что же сначала, Стена или его враги? Иггур совершал какие-то движения пальцами – он собирался нанести Мендарку удар с помощью чар. Несколько аркимов подняли свои луки. С грустью Мендарк заметил, что даже верная Таллия что-то взволнованно обсуждает с Шандом, явно замышляя погибель своего Магистра. Все они хотят машину только для себя. Но ни один из них не может спасти мир. Только он в силах это сделать. Мендарк решился и направил машину прямо на своих врагов.
   – Нет, Мендарк! – со слезами воскликнула Таллия. – Ты хочешь запомниться потомкам таким? – Она протягивала к нему руки.
   Но даже Таллии не позволено стоять у него на пути. Мендарк приготовился поразить ее и поднял было кулак. Когда же они посмотрели друг на друга, у Мендарка защипало в глазах. Милая Таллия, они пережили вместе так много! Убить ее оказалось труднее, чем он себе представлял. «Но я должен!» В эту минуту транкс с трудом поднялся. Он весь был утыкан копьями, которые при любом движении подрагивали. Транкс поднес флейту к губам и дунул в нее. Машина Рулька резко оторвалась от пола и перевернулась. Мендарк слетел вниз. Приземлившись на ноги, он по инерции пробежал несколько шагов, чтобы не упасть. Но сделал один лишний шаг.
   Транкс взмахнул своей могучей рукой, и острые, как кинжалы, когти распороли Мендарку живот. Он пополз к машине, оставляя за собой кровавый след. Транкс заиграл другую мелодию.
   На заднем плане авангард бездны добрался до Стены и прижался к ней. Стена приняла их формы, словно была резиновой.
   – Что он делает? – шепотом спросила Лилиса.
   – Созывает своих, – ответила Малиена.
   – Мендарк! – закричала Таллия. – Останови их!
   Мендарк попытался забраться на машину Рулька, но, поскользнувшись в своей крови, снова упал. Глядя вверх, на чудесную машину, он плакал.
   – Мендарк! – снова завопила Таллия. – Останови же их, скорее!
   Она попыталась броситься к Мендарку, но Джеви с Лилисой удержали ее. С трудом поднявшись на колени, Мендарк начал действовать руками, создавая чары. Флейта раскалилась докрасна. Издав пронзительный вопль, транкс выпустил ее из рук. Мендарк выпрямился, но у него из живота начали вываливаться внутренности. Взглянув на смертельную рану, он вправил их обратно и поплелся к флейте. Когда Мендарк поднял ее и заиграл протяжную мелодию, из его пальцев и изо рта пошел белый дым.
   Вокруг Мендарка образовался пузырь. Он раздувался с каждой новой нотой, и наконец все в комнате оказались внутри него. Транкса отталкивало назад, пока он не оказался зажатым между пузырем и стеной Большого Зала, и его раздавило. Осталось лишь пятно на стене.
   – Все закончилось? – спросила Лилиса, глядя на шеренги существ, которые уходили в глубь бездны, в бесконечность.
   Пузырь продолжал раздуваться, пока не коснулся Стены Непреодолимой Преграды. Он прилип к ней, заткнув крошечное отверстие в ней и сделав Стену непрозрачной. Но все они знали, что то, что ждет своего часа по другую сторону Стены, совсем рядом.
   Джеви отвел от лица Лилисы прядь ее платиновых волос:
   – Нет, Лилиса, до этого еще далеко!
   Напряжение начало сказываться на Мендарке. Неужели он упадет, не закончив работу? Пузырь перестал расти. Мендарк ослабел. Упав на колени, он схватился одной рукой за живот, но продолжал играть. И вдруг на конце флейты появился крохотный кровавый пузырь, и нота зазвучала диссонансом. Флейта выпала из рук Мендарка. Он умер.
   Таллия подбежала к человеку, которому так долго и так верно служила, чтобы сослужить ему последнюю службу. Склонившись над его телом, Таллия пригладила ему волосы, закрыла глаза и поправила одежду так, чтобы она прикрыла ужасную рану. Потом медленно понесла его через зал к остальным. Мендарк казался совсем маленьким в ее руках. Там она опустилась на колени, глядя на него, и ее красивое лицо стало торжественно-печальным.
   – Я позабочусь, чтобы этот подвиг был записан для потомков, – сказала она, – хотя и сомневаюсь, что он перевесит остальные твои деяния. Тот, кому я присягала на верность, погиб, моя служба закончена.

44
ДОМОЙ!

   Магрета расхаживала по залу вне себя от горя, когда вдруг увидела Феламору, которая появилась у подножия центральной лестницы. Заметив ее, Шанд, Иггур и Малиена отошли в сторону, приготовившись к самой великой битве в своей жизни.
   Магрета подняла руку:
   – Отойдите! Это наше с ней дело.
   Феламора встала в той точке, где пузырь отходил от Стены.
   – Это слабое место, – сказала она Халлале. – Мы откроем ее здесь.
   – Ты же разрушишь мир! – воскликнул Шанд.
   – Я могу ее контролировать, – холодно ответила Феламора.
   Она протянула руку. Стена была теперь такой тонкой, что расступилась перед ней. Феламора вглядывалась через трещину, пытаясь отыскать путь к Таллаламу. Ей не нужна была для этого ничья помощь.
   – Я нашла его, – сказала Феламора и открыла свой Путь.
   – Я же никогда не делала тебе зла, – прошептала Карана. – Как я могла? И мне всегда было непонятно, почему ты так меня боялась.
   Феламора взглянула на Карану, лежавшую между телами Тензора и Рулька.
   – Теперь уже понятно, что нам угрожала не троекровница! Это было запрещенное устройство, «три-и-один». Почему же я не догадалась об этом раньше?
   Путь Феламоры стал сверкающей воронкой. Вокруг него кишели целые армии обитателей бездны. Когда в конце концов Стена распадется, их натиск смогла бы сдержать только Феламора. Но она отправлялась домой.
   Магрета подошла к Феламоре, на лице которой отразилась мука. А еще – чувство вины.
   – Наступает минута, ради которой я тебя обучала, Магрета. Почему же ты меня покинула?
   – Ты послала Элламию убить меня! – прошептала Магрета, которая все еще не могла этого понять.
   – Не я, – возразила Феламора. – Я никогда не смогла бы причинить тебе вред. Это феллемы проголосовали за то, чтобы ты умерла.
   – Проголосовали? – вскричала Магрета. – Значит, моя жизнь зависит от какого-то голосования, которое ты не потрудилась отменить!
   – Я пыталась. Но они победили! Это был самый страшный день в моей жизни. Я не смогла их остановить.
   Увидев меч Рулька, лежавший на полу, Магрета схватилась за него:
   – Я покажу тебе, как это надо было сделать! – Феламора протянула руку:
   – Ты не сможешь! Я позаботилась о том, чтобы ты никогда не смогла напасть на меня.
   Все, что видела Магрета, – это золотистые искорки в глазах феллемки. Девушка разрывалась между ненавистью к Феламоре и цепями рабства.
   – Я не… – начала она, но Феламора сверлила ее взглядом. Магрета оказалась беспомощной, как всегда. И вдруг, вспомнив все, что сделала за последний год, она поняла, что ее сдерживал лишь страх перед Феламорой.
   Сможет ли она преодолеть этот страх и нанести Феламоре удар? Магрета подумала о своем погибшем возлюбленном, и страх исчез навсегда. С хриплым смехом она подняла меч:
   – Я уничтожила твою власть надо мной. Ты готова к смерти?
   Ответ она прочла в глазах Феламоры – в них внезапно появился ужас и осознание того, что Магрета победила ее.
   – Ну что ж, – сказала Феламора. – Отомсти мне. И пусть твоя месть будет еще слаще от сознания того, что я умираю, подойдя так близко к тому, чтобы выполнить свой долг, и потерпев неудачу. – В глазах у нее стояли слезы.
   Магрета подняла меч высоко над головой. Боль противника доставляла ей радость. Вспомнив последние страшные минуты Рулька, она больше всего на свете захотела, чтобы Феламора испытала такие же страдания.
   – Не медли! – надтреснутым голосом попросила Феламора.
   Феллемы застыли, глядя на эту картину. Ни один не шевельнулся, чтобы прийти на помощь Феламоре. Они не осмеливаются или не хотят? Проходили минуты.
   Резким движением Магрета опустила меч и плашмя ударила Феламору по щеке.
   – Ступай домой! – хрипло сказала она.
   Лицо Феламоры исказила судорога. Сейчас она казалась очень хрупкой.
   – Хорошо этим феллемам, – прошептала она. – Они могут себе позволить взвалить все бремя на своего предводителя. Хватит ли у меня силы для последнего акта?
   По Стене прошла рябь. Что-то ужасное и невероятно могучее просунуло лапу в воронку, схватило Феламору за ногу и попыталось утащить за собой свою добычу.
   Феламора отмахнулась от неведомого существа. Кровь потекла у нее по ноге из глубоких царапин, оставленных тремя острыми когтями.
   – Ты отпускаешь меня? – спросила она Магрету.
   – Да, – ответила девушка.
   И вдруг Феламора растерялась:
   – Стоило ли оно того? Оправдывает ли все то зло, что я причинила миру и ребенку, который мог бы стать более великим человеком, чем я?
   Наклонив голову, Феламора взяла девушку за руку. Золотистая слезинка скатилась по щеке Феламоры и упала на запястье Магреты. Девушка немедленно вырвала руку.
   – Нет, не стоило, – прошептала Феламора. – Я должна искупить свою вину. Я беру эту обязанность на себя, в наказание за мои преступления.
   Феламора выпрямилась. Казалось, к ней вернулась молодость. Сейчас Феламора выглядела как в ту минуту, когда много столетий назад впервые повела феллемов на Сантенар.
   – Я феллем! – выкрикнула она в блеске славы и величия, открывая Путь между мирами одним усилием воли. – Вперед, мой народ! Нам пора. Мы идем домой!
   Первый феллем приблизился и прижал губы к руке Феламоры. Он замешкался. И потому, положив руку ему на плечо, Феламора легонько подтолкнула его к Пути. Путь принял его, и феллем исчез. Тут же от толпы отделился второй – это была маленькая старушка с такими же серебряными волосами, как у Феламоры. Потом – еще один, и еще, и еще… Феламора считала проходящих мимо нее.
   И вдруг сияющая воронка затряслась от мощного удара. Между Путем и Стеной появилась узкая трещина. В нее протиснулось человекоподобное существо, а затем раздулось, как воздушный шар, оказавшись ростом с Рулька. Этот обитатель бездны был очень похож на лорска. Царапнув когтями по полу, существо сделало прыжок и ударило Феламору. Рукав ее рубашки был оторван, на руке виднелись два глубоких пореза.
   Феламора вздрогнула:
   – Шестьдесят один, шестьдесят два…
   Ее голос сорвался, и она не могла считать дальше. Она сделала какое-то движение свободной рукой, и обитатель бездны согнулся пополам. Но стоило ей отвлечься, и на Сантенар просочился еще один лорск, затем третий. Они напали на Феламору все разом, вонзая когти в спину и ноги, пытаясь прокусить поджилки. Несмотря на силу ее чар, им удавалось наносить удары то здесь, то там. Феламора корчилась под ударами, но благодаря собственной воле держалась. Ничто не могло поколебать железное самообладание Феламоры в эту минуту, которой она так долго ждала.
   Феллемы, не решавшиеся вступиться за свою предводительницу, старались побыстрее проскочить во врата под ее прикрытием. И вдруг Феламора упала под натиском противников. Они нависли над ней, щелкая клыками и раздирая. Врата зашатались, Стену вновь затрясло.
   – Двести пятьдесят шесть, двести пятьдесят семь… – Поднявшись на ноги, она очертила окровавленной рукой круг, расшвыряв нападавших. Существа отпрянули от нее как ужаленные. Воронка Пути сузилась. Пошатнувшись, Феламора рухнула на колени.
   – Наконец-то мой долг выполнен! – задыхаясь проговорила она. – Мне просто не верится. – Усевшись на пол, она оплакивала все века испытаний и мучений, которые наконец закончились только что. Вытерев лицо, она поднялась. – У меня есть одна, последняя, просьба, Магрета. Подержи для меня Путь открытым, чтобы я могла пройти последней.
   – Ступай! – презрительно произнесла Магрета. – Я непременно его подержу! Оно стоит того – увидеть, как ты уходишь навсегда.
   Феламора не сдвинулась с места.
   – Теперь, когда мой долг выполнен, я должна связать все концы. Не имеет значения, попаду я домой или нет. – Она наклонилась над Караной. Та задрожала.
   – Когда-то ты оказала мне неоценимую услугу, – сказала Феламора. – Ты честно пронесла Зеркало от Фиц-Горго до Туркада, во исполнение обязательства Магреты передо мной. Тебе за эту услугу так и не уплатили.
   – Теперь это не имеет значения, – прошептала Карана. – Я умираю.
   – Может быть, – согласилась Феламора, пощупав ее лоб. Боль внезапно покинула Карану. – Я не могу увидеть будущее. Но я должна уплатить свои долги, все до последнего. Я оставляю тебе сокровища феллемов. Их можно найти в пещере в Эллюдоре – там, где Джиллиас… нашел Магрету. – С этими словами Феламора сняла с руки браслет из черного дерева и надела его Каране. – Пещера защищена чарами, но этот браслет устранит их.
   – Убирайся! – закричала Магрета. – Поздно каяться. Даже если бы ты простояла на коленях хоть тысячу лет, тебе не искупить свою вину за то, что ты наделала.
   – Ты права, – ответила Феламора. Ее лицо застыло. – Подумать только, что я так поступила с собственным ребенком. Теперь я уже не могу понять почему. Я была одержима.
   У Магреты подогнулись ноги.
   – Нет, нет! – выкрикнула она. – Ты не моя мать. Моя мать – Элиора.
   Наклонившись над осевшей на пол Магретой, Феламора взяла ее за плечи.
   – Магрета, вот правда, которой ты доискивалась всю жизнь. Я твоя вторая бабушка. Я заставила моего сына Галжилиеля, хрупкого, эмоционального мальчика, жениться на Элиоре. Его я тоже погубила.
   У Магреты началась истерика, она хлестала Феламору по лицу.
   – Нет! Я отказываюсь верить твоей гнусной лжи! Как ты могла сделать со мной такое? Ты чудовище!
   Феламора даже не защищалась:
   – Да. Но ты подашь мне руку? Ты простишь меня, прежде чем я уйду… внучка?
   Магрета замахала в воздухе кулаками:
   – Никогда! Я плюю тебе в лицо.
   – Я не заслуживаю лучшего. Я шагала по головам всех и вся, даже по головам своих родных, ради того, чтобы выжила моя раса. Отойди, Магрета. Я пройду через Путь сама. Сейчас феллемы уже дома. Я выполнила свой долг. А моя судьба не имеет значения. Я феллем, – прошептала она, салютуя Каране, Магрете, всем остальным, присутствующим в Большом Зале. – Я Таллалам! — Этот возглас эхом отозвался в зале.
   Путь снова сузился.
   – Прощай, внучка. Прости меня.
   Феламора вскочила во врата. С минуту они оставались открытыми, потом захлопнулись. Оставшиеся в Шазмаке увидели лицо Феламоры, искаженное мучениями. Вспышка синего и белого света скрыла врата, воронку и все существа, затаившиеся возле него. Дыра в стене затянулась. Феллемы ушли домой.
   Магрета смотрела в Зеркало, прослеживая их на всем пути до Таллалама. Они ликовали, оказавшись в собственном мире, – даже Феламора. Магрета отшвырнула Зеркало, и картинка застыла в нем.
   – Ни в одном из трех миров нет справедливости! – сказала она Каране.
   Карана закашлялась и застонала. Боль снова вернулась.
   – Чего же ты ожидала от Кривого Зеркала?
 
   Большой кокон врат Шанда сильно растянулся и превратился в тонкую нить, соединяющую собой Каркарон с Шазмаком. Нить порвалась, Шазмак исчез, а вместе с ним и врата. Вся компания созерцала теперь обледеневшие стены Каркарона. Врата подвели, и Карана, смертельно раненная, осталась в Шазмаке, куда было по крайней мере четыре дня пути.
   Шанд повернулся к Лиану:
   – Она была Таллаламом, а Таллалам был ею. Интересно, что они там найдут? Ведь Непреодолимая Преграда повлияла не только на Сантенар.
   – Шанд, открой врата еще раз, – заплакал Лиан. – Карана умирает!
   – Не думаю, что я смогу, – ответил Шанд. – Теперь все изменилось.
   Он был прав. Если Каркарон и прежде поражал своей странностью, то теперь он стал невероятно причудливым. Стены здесь были порой мягкие, как сыр, а порой – твердые, как металл, к тому же они все время перемещались. Полуразрушенная каменная лестница спиралью уходила сразу в нескольких направлениях, а по ней вверх и вниз слонялись кошмарные призраки, приводя в действие устройства, разбрызгивавшие повсюду сгустки нереальности. Воздух постоянно менял цвет. Самые различные звуки терзали барабанные перепонки.
   Шанд, Таллия и Малиена, собравшись вместе, пытались заблокировать Каркарон и восстановить врата. К ним присоединился Иггур, рвавшийся обратно, к Магрете.
   – Да, на это уйдет немало времени, – проворчал Шанд, когда они бились над искривленной тканью пространства и времени.
   – Я не понимаю, что произошло между Феламорой и Рульком, – сказала Малиена. – На мгновение он стал совсем беспомощным.
   – Лиан может тебе объяснить это, – хмыкнул Шанд. Лиан прекратил тереть покрасневшие от слез глаза и покачал головой. Он испытывал адские муки.
   – Нам нужно знать! – отрезал Иггур, который вместе с Таллией занимался каким-то загадочным магическим процессом.
   Лиан сделал над собой видимое усилие:
   – Часть истории содержится в книжке Ялкары. Именно там я нашел самое начало событий, приведших к возникновению Непреодолимой Преграды.
   – Я думал, что эта книжка была уничтожена, прежде чем ее успели прочитать, – с подозрением взглянул на него Иггур.
   – Это совсем другая история, и я расскажу ее как-нибудь в другой раз. – Лиан выдавил слабую улыбку. – Вот что было написано Ялкарой – во всяком случае, вкратце.
   Давным-давно на Таллаламе жили две человеческие расы – мариемы и феллемы. Народ феллемов был многочисленным и отличался талантами в области психологии и воздействия на человеческое сознание. А мариемы прекрасно разбирались в разных устройствах и машинах. Но не были плодовиты. Со временем эти два народа размежевались – по мере того, как у каждого из них развивались собственные таланты и культура. Мариемы и феллемы смешивались между собой, так в конце концов образовалось два совершенно разных народа.
   Мариемы накапливали богатство и власть, поскольку строили свою цивилизацию с помощью машин, которые за них работали. Не ощущая своего родства с природой, мариемы принялись ее покорять. Они вырубили прекрасные леса, которые когда-то покрывали все континенты Таллалама. Они изменили течение рек, прорубили дороги в дикой местности и построили огромные города. Феллемы были оттеснены на самые бесплодные и скудные земли, в то время как мариемы использовали для своей цивилизации все больше богатств этого мира.
   У феллемов были совершенно иные взгляды. Их слияние с природой было полным, и они знали, что являются всего лишь одним из видов в огромной паутине жизни. Они не испытывали потребности в побрякушках цивилизации – за исключением искусства. Их жизнь была жизнью разума. Они никогда не срубили ни одного дерева и не убили ни одного животного, не вознеся благодарственную молитву за этот дар. Феллемы не строили городов, не использовали машин. Их ремесла и культура были очень простые, но очень красивые.
   Иггур выругался и отскочил в сторону: их с Таллией задумка не сработала. Произошел небольшой взрыв, от ударной волны которого сломанные стены изогнулись, как резиновые, и начали вибрировать.
   – Я не могу это сделать! – произнес он охрипшим голосом. – Каркарон – очень-очень странное место.
   – У меня есть идея, – сказала Малиена. И шепотом поделилась с Иггуром своим предложением.
   Тот кивнул:
   – Имеет смысл попробовать.
   Малиена выпустила в воздух содержимое одного из своих пузырьков и раздула его так, что все они в него вместились. Причудливый мир Каркарона был заблокирован, хотя до них еще доносились его звуки. Стало совсем темно, чтобы осветить пространство, в котором они оказались, Шанд поджег свою дубинку. Они вернулись к прерванной работе над вратами.
   – Продолжай, Лиан, – попросила Малиена.
   – Феллемы поняли, что мариемы хотят их вытеснить. Как только будет покончено с лесами, им будет негде жить, да и ни к чему. Мариемы покончат и с ними – не по злому умыслу, а просто из алчности и безразличия. А прекрасный мир, хранителями которого они, феллемы, были, прекратит свое существование.
   Феллемам нужно было изыскать способ обуздать мариемов и восстановить Таллалам. В отчаянии они начали заключать браки между теми, у кого были самые большие таланты или кто был чувствительником, – точно так выводят племенных лошадей. Они стремились так развить силу ума и своих иллюзий, что мариемы не смогли им сопротивляться.