Страница:
Ян ИРВИН
ВРАТА ТРЕХ МИРОВ
Посвящаю эту книгу армии своих верных читателей, не изменивших мне, несмотря на девятилетнее ожидание завершения эпопеи, а также всем тем, кто поддерживал меня, и прежде всего Нэнси и Эрику
Часть 1
1
СТРЕЛА
Машина, таившая в себе угрозу, от которой даже воздух вокруг нее казался отравленным, медленно вращалась над полуразрушенной башней Каркарон. Рульк, возвышавшийся над своим изобретением, одной рукой небрежно держался за рычаги. Другую руку он простер к восходящей луне, темный лик которой, испещренный красными и багрово-черными пятнами, как раз показался над горизонтом. Это было ужасное знамение. Вот уже 1830 лет в хайт – день середины зимы – не было полнолуния. Предсказание Рулька начало сбываться.
«Когда наступит хайт и темная луна будет полной, я вернусь. Я расколю Непреодолимую Преграду и открою путь между мирами. Никто не в силах меня остановить. Три мира навеки будут принадлежать каронам».
Рядом с Рульком стояла Карана – бледная тень с белым, как мел, лицом на фоне огненно-рыжих волос. Лиан исходил слезами, страдая от того, что был не в силах освободить любимую. Теперь никто не станет ему помогать. Его считали парией и обвиняли в том, что именно он предал Карану Рульку, чьим шпионом, по общему мнению, Лиан и был. Ничто не смогло бы убедить собравшихся в обратном. На кого бы юноша ни посмотрел, ему отвечали мрачными взглядами – особенно арким Баситор, который винил его в падении Шазмака. Баситор убил бы Лиана, если бы ему представилась хоть малейшая возможность сделать это.
У Лиана остался всего один друг – маленькая Лилиса. Но чем она могла ему помочь? Здесь собрались самые влиятельные люди Сантенара, но ни у одного из них – ни у Мендарка, ни у Иггура, ни у искалеченного Тензора – не было достаточно мужества, чтобы нанести удар Рульку.
Машина громыхнула. Башню зашатало. Стражники-гаршарды заняли свои посты. Ослепительный красный свет, исходивший изнутри механизма, вспыхивал и затухал, вспыхивал и затухал.
Лиан внимательно рассматривал машину. Он уже видел эту машину в Ночной Стране. Это было совершенно невероятное сооружение из металла настолько темного, что его цвет выделялся даже на фоне ночного неба. Машину не с чем было сравнить на Сантенаре. Чтобы привести ее в движение, не требовалось животных, у нее не было колес – и тем не менее она плавно скользила по небу. Она висела в воздухе, словно воздушный шар, а ведь Лиан знал, что она безумно тяжелая. Ее причудливые формы не походили ни на что виденное юношей прежде. Дно машины было сделано из рифленого железа. Сверху было что-то вроде кабины, внутри которой Лиан заметил множество ручек, колесиков и рычагов, а за ними – небольшую площадку, где можно было стоять, и высокое сиденье из резного серпентина. Рульк явно предпочитал находиться именно здесь, наверху, где он мог покрасоваться перед всеми.
– Карана! – горестно воскликнул Лиан. По амфитеатру прокатилось эхо, вторившее юноше словно в насмешку.
Должно быть, Карана увидела его – девушка напряглась и замерла. В этот момент машина Рулька накренилась, и Карана взмахнула руками. Лиан испугался, что она упадет, но ее удержал Рульк. Девушка подняла на Рулька глаза и что-то сказала. Ее голоса не было слышно.
Иггур поправил очки с толстыми стеклами. Когда Рульк появился впервые, Иггур был исполнен решимости взглянуть своим страхам в лицо и умереть, если понадобится, но не дать им себя снова поработить. Теперь эта решимость сильно ослабела.
– Взгляните-ка на них, – сказал он, скрипнув зубами. – Рульк овладел ее разумом. Я это чувствую – вот так же он долгое время владел мною.
– Надеюсь, что ты прав, – ледяным тоном ответил Мендарк. Он выглядел еще более измученным, обессиленным и желчным, чем обычно. – Карана нас предала, и возмездие не заставило себя ждать.
«То, что они говорят, ужасно!» – подумал Лиан, охваченный мукой, словно в его сердце вонзились иголки. Юноша задыхался, ему не хватало воздуха. Все поплыло перед глазами, и он ощутил слабость.
У Иггура задергалась щека, и одну сторону лица свело судорогой. Вспомнив, что когда-то Иггур был охвачен безумием, Лиан засомневался: уж не помрачился ли его рассудок снова?
Тем временем Иггур схватил Малиену за руку и спросил у нее:
– Кто у тебя лучший лучник?
– Баситор сильнее всех натягивает тетиву. Но на такое расстояние точнее всех стреляет Ксара. Ксара!
По приказу девушка выступила вперед. Для аркимки у нее был маленький рост – она была чуть выше Караны. Волосы горчичного цвета, лицо усыпано веснушками. Она выглядела намного моложе остальных.
– Ты лучшая среди своих? – спросил Иггур, и кулаки его сжались, а костяшки пальцев побелели.
Глядя себе под ноги, на снег, Ксара дотронулась до браслета на своем запястье. Она знала, что у нее попросят. Потом взгляд ее обратился к машине Рулька: она прикидывала расстояние. Сейчас была видна лишь голова Караны.
– Пожалуй что так, – ответила Ксара. – Отсюда я могу поразить любую цель на Каркароне.
– И на машине?
– Труднее, но я сумею.
Иггур проследил за ее взглядом. У него снова свело судорогой лицо, и он безуспешно пытался справиться с этим.
– Тогда пусти стрелу в глаз Каране, ради Бога! Ради нее и ради нас.
Ксара не шевельнулась.
– Сделай это немедленно! – закричал он, и в уголках его рта показалась пена. У Иггура был такой вид, словно он только что проиграл в грандиозной битве самому себе. Сейчас он пошел бы на все, лишь бы не попасть во власть Рулька вновь.
Ксара задрожала. Она взглянула на Малиену, и ее черные глаза, в которых отражались красные отсветы, были лишены всякого выражения.
Малиена протянула к ней руку:
– Остановись, Ксара!
Мендарк с задумчивым видом произнес:
– Рульк неверно рассудил. Если бы мы ее нейтрализовали, это искалечило бы и его.
Лиан бродил между ними пошатываясь. Кандалы, покрытые коркой льда, впивались ему в ноги. Раны начали кровоточить. Однако он не обращал внимания на боль: она была ничтожна по сравнению с той, которая терзала его душу.
– Нет! – воскликнул Лиан, бросившись на Мендарка, однако тот оттолкнул его.
– Не вмешивайся, летописец!
– Но Карана… – заплакал Лиан.
– Мы должны выбирать между ее жизнью и нашим миром, Лиан! – Несмотря на свою решимость, Мендарк все еще пристально смотрел на машину, не отдавая приказа.
Старый библиотекарь Надирил, стоявший опершись на свою трость, выглядел еще более хрупким, чем обычно. Под руку его поддерживал Шанд, который был на голову ниже, чем Надирил. Лилиса, находившаяся рядом, перепрыгивала с ноги на ногу. Она с плачем обратилась к библиотекарю:
– Останови их, Надирил!
– Это деяние вернется к тебе, Иггур, и будет тебя преследовать, – сказал Надирил. – Она…
– Ну же! – заорал Иггур на Ксару.
– Я больше не намерена творить зло, – тихо произнесла Малиена, – даже если результатом его явится величайшее благо. Ксара, опусти лук.
Тензор опустил ноги с носилок и с большим трудом поднялся. Теперь он был тощий, как скелет, от него остались кожа да кости. Он так и не оправился от удара, который Рульк нанес ему прошлым летом в Катадзе.
– Это наш шанс, – скрипучим голосом сказал Тензор. – Шанс, посланный за мои мучения! Какое же зло совершили мои предки, что я должен так страдать? Ты отдашь приказ, Малиена?
– Нет! – прошептала она, и на ее щеки упало две слезинки, которые тут же замерзли и засверкали, как хрусталь.
– Ты всегда была верной, – сказал Тензор, ухватившись за нее. С трудом удерживаясь на ногах, он сделал шаг по направлению к Ксаре, потом еще один. Он двигался, размахивая руками, как угрюмый жнец.
Ксара смотрела на него с ужасом. В одной руке, повисшей вдоль тела, у нее был длинный лук, а в другой – стрела с красным оперением. В последний момент девушка попыталась спрятать руки за спину, но взгляд Тензора парализовал ее.
Тензор выхватил у нее лук и стрелу. Затем, приложив стрелу, натянул тетиву. Лиан хотел было помешать ему, но в этот миг огромная нога Баситора ударила его в спину, пригвоздив к земле. Руки и ноги Лиана били по снегу, как будто он плыл, но сапог Баситора удерживал его на месте.
– Прости, Карана, – очень мягко вымолвил Тензор.
– Стреляй же, черт тебя побери! – закричал Иггур. Его била дрожь, и у него сильно тряслась голова.
Рыжие волосы Караны, освещенные сиянием из башни, вспыхнули огнем. Ее лицо на их фоне казалось белой мишенью, Лиан не сомневался, что Тензор с такого расстояния сможет попасть ей в глаз. Тензор еще не выпустил стрелу, а Лиан уже видел, как она летит прямо к красивому лицу Караны, пронзает ее череп, и девушка падает вниз, вниз, на камни на дне ущелья.
– Нет! — завопил Лиан всем своим существом, посылая свою любовь и ужас через горы и долины, пытаясь найти контакт, который Карана закрыла всего лишь несколько дней тому назад, чтобы передать девушке мысли.
Этот леденящий вопль прозвучал так громко, что собравшиеся заткнули уши. Извернувшись, Лиан впился зубами в икру Баситора. Тот с криком отскочил назад. Тензор даже не вздрогнул. Он выпрямился и, прицелившись, выпустил стрелу.
В это мгновение машина вновь неожиданно накренилась. Затрепетав в воздухе, она камнем полетела вниз. Рульк проделывал какие-то движения руками. Машина резко остановилась, описала круг и направилась обратно к Каркарону, кренясь, как яхта, которая тонет. Караны на ней видно не было.
Рульку почти удалось взять механизм под контроль, но тут машина снова задрожала и заскользила вниз, прямо к скалистому утесу.
Лиан затаил дыхание.
Рульк отчаянно боролся, и ему удалось справиться с управлением всего за какой-нибудь миг до столкновения со скалой. Машина начала медленно набирать высоту.
– Мы добились своего! – воскликнул Иггур. – Рульк ослабел! Ну что, теперь ты отважишься использовать против него силу? – насмешливо обратился он к Мендарку.
Мендарк заколебался, потом произнес:
– Да, да! Вместе!
Они вытянули руки. Вспыхнул красный и синий огонь, разноцветными лентами змеясь по ночному небу. Аркимы выстрелили одновременно. Дюжина стрел понеслась к цели, но вокруг машины Рулька мгновенно образовался опаловый сфероид. Огненные удары вернулись к аркимам обратно, угрожая теперь им самим и превращая тающий снег в кусочки стекла. Стрелы ударялись об опаловый барьер и, не причинив механизму Рулька вреда, отскакивали от него.
– Вот и поделом! – ликовал Тензор. – В следующий раз не будет таким смелым!
Мендарк соображал быстрее.
– Ты дурак, Тензор, – сказал он уныло. – Рульк использует против нас нашу же силу. Его машина защищена от любого воздействия, которое мы можем на нее оказать, а я был еще большим дураком, когда полагал, что это не так.
Машина выровнялась и повисла в воздухе над разрушенным выступом башни. Протянув руку, Рульк поднял в воздух Карану и показал своим врагам. Она все еще была жива! Он вызывающе расхохотался, и машина скользнула в башню, как черное яйцо – в свое гнездо. Когда она опускалась, стены башни выгнулись наружу, как будто это удав заглатывал цыпленка. Вновь появилось призрачное красное сияние.
– Что это было? – спросила Таллия.
– Запугивание, – ответил Иггур. – Возможно, он не готов.
– Он готов! – возразил Шанд.
Темная луна поднялась выше, и теперь неровный лунный свет заливал сцену внизу. Союзники стояли на вершине утеса, имевшего форму чаши. Прямо перед ним был небольшой амфитеатр, высеченный в скале. Его нижний край представлял собой крутую лестницу, которая сужалась книзу, переходя в тропинку, петлявшую вдоль острого гребня утеса. Склоны утеса были очень крутыми, а местами – отвесными. На этой тропинке двое едва ли могли встать рядом, и во время ветра и дождя она была не менее опасна, чем когда ее покрывал лед, поскольку под ней с обеих сторон открывалась огромная пропасть. Извилистая тропинка шла вниз, потом возвращалась наверх и там уже расширялась и заканчивалась длинной узкой лестницей, которая вела к площадке перед медными и железными воротами самого Каркарона.
Когда-то Каркарон был уродливой башней, которая приютилась на самой недоступной части утеса. Рядом с ней был устроен и огорожен каменной стеной большой двор. Башня была построена из серовато-фиолетового габбро, гладкого, как стекло. Ее стены покрывало множество металлических стержней, крюков, стекловидных шаров и опаловых выступов – словом, башня походила на морского ежа. Крыша когда-то представляла собой остроконечный шлем из меди и зеленого сланца, однако сейчас сланцевые плиты валялись на склонах утеса, а остатки медных пластин свисали с башни, как металлические лепестки. Башня и раньше не радовала глаз гармонией и изяществом пропорций, но сейчас, с полуразрушенной крышей, деформированными стенами, которые, казалось, начали плавиться, она выглядела чудовищно.
Красный свет сменился жутковатым свечением. Подул холодный ветер, и все перешли под укрытие арены. Лиан остался лежать на снегу. Если бы его ярость могла превратиться в оружие, оно было бы направлено против Иггура и Тензора. У Лиана нестерпимо болели ноги, но он не обращал на боль внимания. Карана жива! Он должен вызволить ее. Лиан знал, что она бы для него сделала то же самое.
– Лилиса! – прошептал он.
Лилиса поспешно приблизилась. Ее худенькое личико заледенело. Девочка дрожала. Она коснулась холодным носом замерзшей щеки Лиана.
– Что ты хочешь? – спросила она.
– Мне нужно пробраться внутрь. Ты мне поможешь? – Лилиса взяла себя в руки: ведь она теперь не какая-то уличная девчонка, а ученица великого библиотекаря Надирила. Ее голос прозвучал спокойнее, когда она спросила:
– Что я должна сделать?
– Попробуй снять с меня кандалы.
– О! – произнесла она, наклонившись над ним. – У тебя вся нога в крови. И эта тоже.
Лиан остался безразличен к ее словам.
– Лед оцарапал кожу. Ничего серьезного. – Пальцы Лилисы возились с железными кандалами.
– Они заперты, – констатировала девочка. – Ты знаешь, у кого ключ?
– У Мендарка. Я не думаю… Нет, я не могу просить так много.
Тихонько застонав, девочка выпрямилась.
– Бедный Лиан, – выговорила Лилиса, глядя ему в лицо. При свете, исходящем из Каркарона, ее глаза казались огромными. – Конечно, я пойду. Ради тебя я готова ограбить самого Мендарка. Правда, мне очень страшно.
– Мне стыдно просить тебя об этом, милая Лилиса, – Лиан обнял ее худенькое тельце, – но мне нужно попасть внутрь.
Его слова еще не успели затихнуть, а девочка уже подкрадывалась к Мендарку. Лиану и впрямь было очень стыдно, и неспроста: он хотел воспользоваться девочкой для прикрытия, чтобы отвлечь от себя внимание. Лилиса попадется, как только попытается ограбить Мендарка, но юноше нужно каким-то образом выиграть время. Лиан решил не дожидаться того, что должно было произойти.
Все остальные, пытаясь укрыться от порывов ветра, сбились в группу несколько в стороне у скалы. Казалось, за Лианом никто не наблюдает. Он стал пробираться между каменными скамьями, покрытыми снегом. Сейчас он уже находился над ступенями и тропинкой, ведущей в Каркарон.
Вдруг раздался крик. Лилиса попалась! Лиан съехал по ступеням, приземлившись как раз на краю ущелья. Затем заковылял по опасной тропинке так быстро, насколько ему позволяли оковы.
– Что это ты делаешь, маленькая воровка? – услышал Лиан возглас Мендарка, затем до него донесся испуганный шепот Лилисы, но ее слов юноша разобрать не смог. А потом снова крик Мендарка:
– Он сбежал! За ним!
Лиан удвоил скорость. Он был в ужасе от того, что его могут поймать прежде, чем он найдет Карану, и этот ужас затмил собой страх юноши перед Рульком и мучительную боль в ногах.
Лиан добрался до ступенек, которые веером поднимались к парадному входу в Каркарон. Одолев около пятидесяти ступеней, юноша был вынужден передохнуть. Лиан рухнул на каменные перила, каждая балясина которых была украшена кошмарными горгульями, эти злобные существа скалились и издевались над Лианом. Сознание его воспалилось, и юноше мерещилось, что перила шевелятся у него под рукой, словно горгульи пытаются схватить его. Отдернув руку, Лиан взглянул вверх, и его взору представилось еще более ужасное зрелище.
Там, вдали, ступени лестницы плавно изгибались, примыкая к боковой стороне башни Каркарон. Между перилами и стеной образовалась открытая площадка, и на ней стояло огромное существо из легенд – получеловек, полузверь. У него были короткие массивные лапы и мощная грудь, крылья летучей мыши отбрасывали тень на голову с гребнем и клыкастую пасть. Лапы-руки были величиной с голову Лиана, на них красовались длинные когти. Перепонки крыльев и костистый гребень на голове были утыканы шипами. В одной лапе эта тварь сжимала цеп, и на конце каждого ремня был шар, усыпанный шипами, а в другой было что-то вроде волшебной палочки мага.
Лиан отшатнулся было назад, но тут же сообразил, что это всего лишь статуя, хоть и блестяще сделанная и потому напоминавшая живое существо. Статуя была изготовлена из меди, нечувствительной к воздействию времени и климата. По другую сторону площадки стояла еще одна статуя, державшая в одной руке копье, а в другой – клещи. У этого создания было два крыла, а огромные, как дыни, груди облегала броня.
Между статуями виднелись большие ворота из кованого железа, украшенные фигурками горгулий. Ворота были приоткрыты, и за ними виднелась массивная дверь с декоративными металлическими пластинками. Здесь, среди отлитых из металла статуй, Лиан словно застыл, не в силах пошевелиться, – до такой степени они воплощали мифические ужасы, под знаком которых прошло его детство. Оглянувшись, он увидел, что преследователи вынырнули из тени у скалистого амфитеатра. Через минуту они будут возле него. Впереди бежал Баситор.
Издав пронзительный крик, Лиан потащился вверх по лестнице, как хромой краб. Один, два, три, четыре, пять. Осталось еще пять ступенек! Он видел лицо Баситора, искаженное яростью, слышал его рычание. Пощады ждать нечего! Баситор размозжит ему голову о ступеньки или сбросит его вниз, ни минуты не раздумывая.
Лиан одолел последнюю высокую ступеньку, но тут же застрял, зацепившись оковами о сломанный камень, с огромным усилием он освободился и, пробежав через площадку, распахнул ворота, врезавшись при этом головой в стоявшую за ними массивную дверь. Послышалось лязганье. Изнутри донесся глухой гул, и ему снова и снова вторило эхо. Лиан колотил кулаками в дверь, пока руки не начали кровоточить. Было слишком поздно! Баситор уже добежал до основания лестницы. Он мчался вверх, перепрыгивая через четыре ступеньки.
– Попался, ты, предатель, свинья! – задыхаясь, выкрикнул Баситор и нанес Лиану удар в живот, от которого тот согнулся пополам. – Мне бы следовало это сделать год тому назад.
Схватив Лиана за шиворот, он тряс его до тех пор, пока у юноши не закружилась голова. Лиан пытался брыкаться, но в случае с огромным и очень сильным Баситором результатов это не дало. Остальные были еще слишком далеко, так что не смогли бы защитить его от разъяренного Баситора, даже если бы захотели.
– Ты покойник! – взревел Баситор, держа Лиана над пропастью и не прекращая трясти его. – Помнишь Хинтиса? Он умер из-за тебя! А Селиалу, Шалу, Теля? – Он продолжал этот скорбный список, словно ставил Лиану в вину смерти всех погибших после падения Шазмака аркимов, – большинство имен не было знакомо Лиану. – Ты помнишь, как тепло тебя встретили мои собратья в Шазмаке, предатель дзаинянин? Помнишь Раэля? Все они умерли из-за тебя. Из-за тебя наш возлюбленный Шазмак лежит в руинах! И самое малое, что я могу для них сделать, – это убить тебя.
Лиан посмотрел вниз. Ущелье было озарено зловещим сиянием мрачной луны. Юноша четко, как при дневном свете, различил острые скалы под собой. Баситор тряс Лиана до тех пор, пока у того перед глазами снова все не поплыло, потом отвел руку от пропасти.
При этом Лиан ударился об один из многочисленных металлических штырей, торчавших из стен башни. Схватившись за него, как утопающий за соломинку, Лиан подтянулся, и изо всех оставшихся сил оттолкнул от себя своего мучителя. Баситор налетел на стену, на секунду разжав руку, в которой держал Лиана. Вырвавшись, тот начал карабкаться вверх по стене, используя штыри и крюки вместо лестницы. Его страх высоты был сущим пустяком по сравнению с ужасом перед Баситором. В какой-то момент, зацепившись оковами за крюк, Лиан чуть не упал. Освободившись, он дотянулся до амбразуры, а затем нырнул внутрь башни.
Наконец голова перестала кружиться, и прояснилось зрение. Он очутился в той комнате, где неделю назад состязался с Рульком, рассказывая предания. На полу валялись обломки брусьев, плитки с крыши, металлические детали, однако вокруг машины Рулька было чисто. Казалось, мусор от нее отскакивает. Даже снежинки, проникавшие в башню сквозь пролом в крыше, словно не смея опускаться на черную поверхность этого механизма, падали рядом.
Лиан лежал на полу, не в силах встать. Слишком много пришлось вынести его телу за последние две недели, слишком сильно оно пострадало. Юноша приподнял голову. Рульк, сидевший на возвышении своей машины, был погружен в глубокие раздумья. Приглядевшись, Лиан заметил, что вся комната покрыта призрачной паутиной из света, походившей на рыболовную есть. Волокна этой сети стали мерцать ярче, свет начал распространяться, и вот уже сеть превратилась в мерцающую стену, в барьер, переливавшийся танцующими огнями. По его поверхности пробегала легкая рябь.
Это была Стена Непреодолимой Преграды, ставшая видимой. Изгибаясь сквозь десять измерений пространства и времени, она в равной степени соприкасалась со всеми частями Сантенара, с тремя мирами и даже с Ночной Страной, в то же время отделяя их от кошмаров бездны. Предание, рассказанное Рульком неделю тому назад, поведало Лиану обо всем, что ему хотелось узнать о неистовых созданиях, населявших бездну, а также о том, что они сделают с Сантенаром, если вырвутся оттуда.
Где же Карана? Взглянув в другую сторону, Лиан обнаружил, что она сидит на подоконнике скрестив ноги. Перед ней светилась жаровня. Хотя глаза Караны были закрыты, она бодрствовала, и вид у нее был очень сосредоточенный.
– Карана! – воскликнул Лиан.
Ее глаза мгновенно открылись. Световая сеть исчезла.
– Лиан! – прошептала она, и на ее лице отразились стыд и мука. – Что ты тут делаешь? Возвращайся!
– Я уйду только с тобой. – Лиан попытался встать на ноги, но ему удалось лишь приподняться на колени.
Рульк вернулся к реальности. С минуту он глядел на все непонимающим взглядом, словно переход из одного измерения в другое был сродни попытке мыслить на незнакомом языке.
– Ты же знаешь, я плачу за свой выбор, – сказала Карана.
– Цена слишком высока, – заметил Лиан, истосковавшийся по Каране. Он был совершенно беспомощен, израненные ноги болели так, что он не мог пошевелиться. – Пойдем со мной. – Он ощущал стыд оттого, что Карана купила его свободу ценой собственной.
– Слишком поздно, – тихо произнесла она. – Все зашло слишком далеко, и ничего уже нельзя изменить. Пожалуйста, уходи, иначе то, что я сделала, окажется напрасным.
– Она права, летописец, – вмешался Рульк, который быстро пришел в себя. – Не знаю, какой дурак тебя впустил, но ты ничего не добьешься. Если она мне откажет, я заберу тебя обратно.
– Я не уйду! Карана, не делай этого.
– У меня нет выбора, – ответила она, и в голосе ее звучала мука. – Уходи, Лиан!
Лиану нестерпимо хотелось заключить ее в объятия, и он знал, что Карана, вопреки всем ее словам, душой стремится к нему. Она слабела.
Рульк погрозил кулаком стражникам, наблюдавшим за этой сценой.
– Я не могу так работать! – взревел он. – Избавьтесь от него!
Вперед выступили двое: Идлис, на лице которого красовался шрам (это именно он когда-то долго преследовал Карану), и Йетча. Они впали в немилость, когда неделю тому назад проголосовали за предание Лиана: их понизили в званиях. Подхватив Лиана под руки, они потащили его по винтовой лестнице, мимо статуй, не менее страшных, чем те, которые он видел за воротами. Не успели они выйти из комнаты, как в ней вновь стала видна Стена Непреодолимой Преграды.
Парадная дверь Каркарона распахнулась, и внутрь со свистом ворвался ветер. Идлис толкнул Лиана в спину, и тот вылетел наружу.
Лиану хотелось умереть. Он вытер глаза, залепленные снегом, и взглянул на мрачные лица собравшихся. Никто не произнес ни слова. Баситор схватил юношу за шиворот и зашагал вниз по лестнице, волоча за собой Лиана. Остальные последовали за ними.
«Когда наступит хайт и темная луна будет полной, я вернусь. Я расколю Непреодолимую Преграду и открою путь между мирами. Никто не в силах меня остановить. Три мира навеки будут принадлежать каронам».
Рядом с Рульком стояла Карана – бледная тень с белым, как мел, лицом на фоне огненно-рыжих волос. Лиан исходил слезами, страдая от того, что был не в силах освободить любимую. Теперь никто не станет ему помогать. Его считали парией и обвиняли в том, что именно он предал Карану Рульку, чьим шпионом, по общему мнению, Лиан и был. Ничто не смогло бы убедить собравшихся в обратном. На кого бы юноша ни посмотрел, ему отвечали мрачными взглядами – особенно арким Баситор, который винил его в падении Шазмака. Баситор убил бы Лиана, если бы ему представилась хоть малейшая возможность сделать это.
У Лиана остался всего один друг – маленькая Лилиса. Но чем она могла ему помочь? Здесь собрались самые влиятельные люди Сантенара, но ни у одного из них – ни у Мендарка, ни у Иггура, ни у искалеченного Тензора – не было достаточно мужества, чтобы нанести удар Рульку.
Машина громыхнула. Башню зашатало. Стражники-гаршарды заняли свои посты. Ослепительный красный свет, исходивший изнутри механизма, вспыхивал и затухал, вспыхивал и затухал.
Лиан внимательно рассматривал машину. Он уже видел эту машину в Ночной Стране. Это было совершенно невероятное сооружение из металла настолько темного, что его цвет выделялся даже на фоне ночного неба. Машину не с чем было сравнить на Сантенаре. Чтобы привести ее в движение, не требовалось животных, у нее не было колес – и тем не менее она плавно скользила по небу. Она висела в воздухе, словно воздушный шар, а ведь Лиан знал, что она безумно тяжелая. Ее причудливые формы не походили ни на что виденное юношей прежде. Дно машины было сделано из рифленого железа. Сверху было что-то вроде кабины, внутри которой Лиан заметил множество ручек, колесиков и рычагов, а за ними – небольшую площадку, где можно было стоять, и высокое сиденье из резного серпентина. Рульк явно предпочитал находиться именно здесь, наверху, где он мог покрасоваться перед всеми.
– Карана! – горестно воскликнул Лиан. По амфитеатру прокатилось эхо, вторившее юноше словно в насмешку.
Должно быть, Карана увидела его – девушка напряглась и замерла. В этот момент машина Рулька накренилась, и Карана взмахнула руками. Лиан испугался, что она упадет, но ее удержал Рульк. Девушка подняла на Рулька глаза и что-то сказала. Ее голоса не было слышно.
Иггур поправил очки с толстыми стеклами. Когда Рульк появился впервые, Иггур был исполнен решимости взглянуть своим страхам в лицо и умереть, если понадобится, но не дать им себя снова поработить. Теперь эта решимость сильно ослабела.
– Взгляните-ка на них, – сказал он, скрипнув зубами. – Рульк овладел ее разумом. Я это чувствую – вот так же он долгое время владел мною.
– Надеюсь, что ты прав, – ледяным тоном ответил Мендарк. Он выглядел еще более измученным, обессиленным и желчным, чем обычно. – Карана нас предала, и возмездие не заставило себя ждать.
«То, что они говорят, ужасно!» – подумал Лиан, охваченный мукой, словно в его сердце вонзились иголки. Юноша задыхался, ему не хватало воздуха. Все поплыло перед глазами, и он ощутил слабость.
У Иггура задергалась щека, и одну сторону лица свело судорогой. Вспомнив, что когда-то Иггур был охвачен безумием, Лиан засомневался: уж не помрачился ли его рассудок снова?
Тем временем Иггур схватил Малиену за руку и спросил у нее:
– Кто у тебя лучший лучник?
– Баситор сильнее всех натягивает тетиву. Но на такое расстояние точнее всех стреляет Ксара. Ксара!
По приказу девушка выступила вперед. Для аркимки у нее был маленький рост – она была чуть выше Караны. Волосы горчичного цвета, лицо усыпано веснушками. Она выглядела намного моложе остальных.
– Ты лучшая среди своих? – спросил Иггур, и кулаки его сжались, а костяшки пальцев побелели.
Глядя себе под ноги, на снег, Ксара дотронулась до браслета на своем запястье. Она знала, что у нее попросят. Потом взгляд ее обратился к машине Рулька: она прикидывала расстояние. Сейчас была видна лишь голова Караны.
– Пожалуй что так, – ответила Ксара. – Отсюда я могу поразить любую цель на Каркароне.
– И на машине?
– Труднее, но я сумею.
Иггур проследил за ее взглядом. У него снова свело судорогой лицо, и он безуспешно пытался справиться с этим.
– Тогда пусти стрелу в глаз Каране, ради Бога! Ради нее и ради нас.
Ксара не шевельнулась.
– Сделай это немедленно! – закричал он, и в уголках его рта показалась пена. У Иггура был такой вид, словно он только что проиграл в грандиозной битве самому себе. Сейчас он пошел бы на все, лишь бы не попасть во власть Рулька вновь.
Ксара задрожала. Она взглянула на Малиену, и ее черные глаза, в которых отражались красные отсветы, были лишены всякого выражения.
Малиена протянула к ней руку:
– Остановись, Ксара!
Мендарк с задумчивым видом произнес:
– Рульк неверно рассудил. Если бы мы ее нейтрализовали, это искалечило бы и его.
Лиан бродил между ними пошатываясь. Кандалы, покрытые коркой льда, впивались ему в ноги. Раны начали кровоточить. Однако он не обращал внимания на боль: она была ничтожна по сравнению с той, которая терзала его душу.
– Нет! – воскликнул Лиан, бросившись на Мендарка, однако тот оттолкнул его.
– Не вмешивайся, летописец!
– Но Карана… – заплакал Лиан.
– Мы должны выбирать между ее жизнью и нашим миром, Лиан! – Несмотря на свою решимость, Мендарк все еще пристально смотрел на машину, не отдавая приказа.
Старый библиотекарь Надирил, стоявший опершись на свою трость, выглядел еще более хрупким, чем обычно. Под руку его поддерживал Шанд, который был на голову ниже, чем Надирил. Лилиса, находившаяся рядом, перепрыгивала с ноги на ногу. Она с плачем обратилась к библиотекарю:
– Останови их, Надирил!
– Это деяние вернется к тебе, Иггур, и будет тебя преследовать, – сказал Надирил. – Она…
– Ну же! – заорал Иггур на Ксару.
– Я больше не намерена творить зло, – тихо произнесла Малиена, – даже если результатом его явится величайшее благо. Ксара, опусти лук.
Тензор опустил ноги с носилок и с большим трудом поднялся. Теперь он был тощий, как скелет, от него остались кожа да кости. Он так и не оправился от удара, который Рульк нанес ему прошлым летом в Катадзе.
– Это наш шанс, – скрипучим голосом сказал Тензор. – Шанс, посланный за мои мучения! Какое же зло совершили мои предки, что я должен так страдать? Ты отдашь приказ, Малиена?
– Нет! – прошептала она, и на ее щеки упало две слезинки, которые тут же замерзли и засверкали, как хрусталь.
– Ты всегда была верной, – сказал Тензор, ухватившись за нее. С трудом удерживаясь на ногах, он сделал шаг по направлению к Ксаре, потом еще один. Он двигался, размахивая руками, как угрюмый жнец.
Ксара смотрела на него с ужасом. В одной руке, повисшей вдоль тела, у нее был длинный лук, а в другой – стрела с красным оперением. В последний момент девушка попыталась спрятать руки за спину, но взгляд Тензора парализовал ее.
Тензор выхватил у нее лук и стрелу. Затем, приложив стрелу, натянул тетиву. Лиан хотел было помешать ему, но в этот миг огромная нога Баситора ударила его в спину, пригвоздив к земле. Руки и ноги Лиана били по снегу, как будто он плыл, но сапог Баситора удерживал его на месте.
– Прости, Карана, – очень мягко вымолвил Тензор.
– Стреляй же, черт тебя побери! – закричал Иггур. Его била дрожь, и у него сильно тряслась голова.
Рыжие волосы Караны, освещенные сиянием из башни, вспыхнули огнем. Ее лицо на их фоне казалось белой мишенью, Лиан не сомневался, что Тензор с такого расстояния сможет попасть ей в глаз. Тензор еще не выпустил стрелу, а Лиан уже видел, как она летит прямо к красивому лицу Караны, пронзает ее череп, и девушка падает вниз, вниз, на камни на дне ущелья.
– Нет! — завопил Лиан всем своим существом, посылая свою любовь и ужас через горы и долины, пытаясь найти контакт, который Карана закрыла всего лишь несколько дней тому назад, чтобы передать девушке мысли.
Этот леденящий вопль прозвучал так громко, что собравшиеся заткнули уши. Извернувшись, Лиан впился зубами в икру Баситора. Тот с криком отскочил назад. Тензор даже не вздрогнул. Он выпрямился и, прицелившись, выпустил стрелу.
В это мгновение машина вновь неожиданно накренилась. Затрепетав в воздухе, она камнем полетела вниз. Рульк проделывал какие-то движения руками. Машина резко остановилась, описала круг и направилась обратно к Каркарону, кренясь, как яхта, которая тонет. Караны на ней видно не было.
Рульку почти удалось взять механизм под контроль, но тут машина снова задрожала и заскользила вниз, прямо к скалистому утесу.
Лиан затаил дыхание.
Рульк отчаянно боролся, и ему удалось справиться с управлением всего за какой-нибудь миг до столкновения со скалой. Машина начала медленно набирать высоту.
– Мы добились своего! – воскликнул Иггур. – Рульк ослабел! Ну что, теперь ты отважишься использовать против него силу? – насмешливо обратился он к Мендарку.
Мендарк заколебался, потом произнес:
– Да, да! Вместе!
Они вытянули руки. Вспыхнул красный и синий огонь, разноцветными лентами змеясь по ночному небу. Аркимы выстрелили одновременно. Дюжина стрел понеслась к цели, но вокруг машины Рулька мгновенно образовался опаловый сфероид. Огненные удары вернулись к аркимам обратно, угрожая теперь им самим и превращая тающий снег в кусочки стекла. Стрелы ударялись об опаловый барьер и, не причинив механизму Рулька вреда, отскакивали от него.
– Вот и поделом! – ликовал Тензор. – В следующий раз не будет таким смелым!
Мендарк соображал быстрее.
– Ты дурак, Тензор, – сказал он уныло. – Рульк использует против нас нашу же силу. Его машина защищена от любого воздействия, которое мы можем на нее оказать, а я был еще большим дураком, когда полагал, что это не так.
Машина выровнялась и повисла в воздухе над разрушенным выступом башни. Протянув руку, Рульк поднял в воздух Карану и показал своим врагам. Она все еще была жива! Он вызывающе расхохотался, и машина скользнула в башню, как черное яйцо – в свое гнездо. Когда она опускалась, стены башни выгнулись наружу, как будто это удав заглатывал цыпленка. Вновь появилось призрачное красное сияние.
– Что это было? – спросила Таллия.
– Запугивание, – ответил Иггур. – Возможно, он не готов.
– Он готов! – возразил Шанд.
Темная луна поднялась выше, и теперь неровный лунный свет заливал сцену внизу. Союзники стояли на вершине утеса, имевшего форму чаши. Прямо перед ним был небольшой амфитеатр, высеченный в скале. Его нижний край представлял собой крутую лестницу, которая сужалась книзу, переходя в тропинку, петлявшую вдоль острого гребня утеса. Склоны утеса были очень крутыми, а местами – отвесными. На этой тропинке двое едва ли могли встать рядом, и во время ветра и дождя она была не менее опасна, чем когда ее покрывал лед, поскольку под ней с обеих сторон открывалась огромная пропасть. Извилистая тропинка шла вниз, потом возвращалась наверх и там уже расширялась и заканчивалась длинной узкой лестницей, которая вела к площадке перед медными и железными воротами самого Каркарона.
Когда-то Каркарон был уродливой башней, которая приютилась на самой недоступной части утеса. Рядом с ней был устроен и огорожен каменной стеной большой двор. Башня была построена из серовато-фиолетового габбро, гладкого, как стекло. Ее стены покрывало множество металлических стержней, крюков, стекловидных шаров и опаловых выступов – словом, башня походила на морского ежа. Крыша когда-то представляла собой остроконечный шлем из меди и зеленого сланца, однако сейчас сланцевые плиты валялись на склонах утеса, а остатки медных пластин свисали с башни, как металлические лепестки. Башня и раньше не радовала глаз гармонией и изяществом пропорций, но сейчас, с полуразрушенной крышей, деформированными стенами, которые, казалось, начали плавиться, она выглядела чудовищно.
Красный свет сменился жутковатым свечением. Подул холодный ветер, и все перешли под укрытие арены. Лиан остался лежать на снегу. Если бы его ярость могла превратиться в оружие, оно было бы направлено против Иггура и Тензора. У Лиана нестерпимо болели ноги, но он не обращал на боль внимания. Карана жива! Он должен вызволить ее. Лиан знал, что она бы для него сделала то же самое.
– Лилиса! – прошептал он.
Лилиса поспешно приблизилась. Ее худенькое личико заледенело. Девочка дрожала. Она коснулась холодным носом замерзшей щеки Лиана.
– Что ты хочешь? – спросила она.
– Мне нужно пробраться внутрь. Ты мне поможешь? – Лилиса взяла себя в руки: ведь она теперь не какая-то уличная девчонка, а ученица великого библиотекаря Надирила. Ее голос прозвучал спокойнее, когда она спросила:
– Что я должна сделать?
– Попробуй снять с меня кандалы.
– О! – произнесла она, наклонившись над ним. – У тебя вся нога в крови. И эта тоже.
Лиан остался безразличен к ее словам.
– Лед оцарапал кожу. Ничего серьезного. – Пальцы Лилисы возились с железными кандалами.
– Они заперты, – констатировала девочка. – Ты знаешь, у кого ключ?
– У Мендарка. Я не думаю… Нет, я не могу просить так много.
Тихонько застонав, девочка выпрямилась.
– Бедный Лиан, – выговорила Лилиса, глядя ему в лицо. При свете, исходящем из Каркарона, ее глаза казались огромными. – Конечно, я пойду. Ради тебя я готова ограбить самого Мендарка. Правда, мне очень страшно.
– Мне стыдно просить тебя об этом, милая Лилиса, – Лиан обнял ее худенькое тельце, – но мне нужно попасть внутрь.
Его слова еще не успели затихнуть, а девочка уже подкрадывалась к Мендарку. Лиану и впрямь было очень стыдно, и неспроста: он хотел воспользоваться девочкой для прикрытия, чтобы отвлечь от себя внимание. Лилиса попадется, как только попытается ограбить Мендарка, но юноше нужно каким-то образом выиграть время. Лиан решил не дожидаться того, что должно было произойти.
Все остальные, пытаясь укрыться от порывов ветра, сбились в группу несколько в стороне у скалы. Казалось, за Лианом никто не наблюдает. Он стал пробираться между каменными скамьями, покрытыми снегом. Сейчас он уже находился над ступенями и тропинкой, ведущей в Каркарон.
Вдруг раздался крик. Лилиса попалась! Лиан съехал по ступеням, приземлившись как раз на краю ущелья. Затем заковылял по опасной тропинке так быстро, насколько ему позволяли оковы.
– Что это ты делаешь, маленькая воровка? – услышал Лиан возглас Мендарка, затем до него донесся испуганный шепот Лилисы, но ее слов юноша разобрать не смог. А потом снова крик Мендарка:
– Он сбежал! За ним!
Лиан удвоил скорость. Он был в ужасе от того, что его могут поймать прежде, чем он найдет Карану, и этот ужас затмил собой страх юноши перед Рульком и мучительную боль в ногах.
Лиан добрался до ступенек, которые веером поднимались к парадному входу в Каркарон. Одолев около пятидесяти ступеней, юноша был вынужден передохнуть. Лиан рухнул на каменные перила, каждая балясина которых была украшена кошмарными горгульями, эти злобные существа скалились и издевались над Лианом. Сознание его воспалилось, и юноше мерещилось, что перила шевелятся у него под рукой, словно горгульи пытаются схватить его. Отдернув руку, Лиан взглянул вверх, и его взору представилось еще более ужасное зрелище.
Там, вдали, ступени лестницы плавно изгибались, примыкая к боковой стороне башни Каркарон. Между перилами и стеной образовалась открытая площадка, и на ней стояло огромное существо из легенд – получеловек, полузверь. У него были короткие массивные лапы и мощная грудь, крылья летучей мыши отбрасывали тень на голову с гребнем и клыкастую пасть. Лапы-руки были величиной с голову Лиана, на них красовались длинные когти. Перепонки крыльев и костистый гребень на голове были утыканы шипами. В одной лапе эта тварь сжимала цеп, и на конце каждого ремня был шар, усыпанный шипами, а в другой было что-то вроде волшебной палочки мага.
Лиан отшатнулся было назад, но тут же сообразил, что это всего лишь статуя, хоть и блестяще сделанная и потому напоминавшая живое существо. Статуя была изготовлена из меди, нечувствительной к воздействию времени и климата. По другую сторону площадки стояла еще одна статуя, державшая в одной руке копье, а в другой – клещи. У этого создания было два крыла, а огромные, как дыни, груди облегала броня.
Между статуями виднелись большие ворота из кованого железа, украшенные фигурками горгулий. Ворота были приоткрыты, и за ними виднелась массивная дверь с декоративными металлическими пластинками. Здесь, среди отлитых из металла статуй, Лиан словно застыл, не в силах пошевелиться, – до такой степени они воплощали мифические ужасы, под знаком которых прошло его детство. Оглянувшись, он увидел, что преследователи вынырнули из тени у скалистого амфитеатра. Через минуту они будут возле него. Впереди бежал Баситор.
Издав пронзительный крик, Лиан потащился вверх по лестнице, как хромой краб. Один, два, три, четыре, пять. Осталось еще пять ступенек! Он видел лицо Баситора, искаженное яростью, слышал его рычание. Пощады ждать нечего! Баситор размозжит ему голову о ступеньки или сбросит его вниз, ни минуты не раздумывая.
Лиан одолел последнюю высокую ступеньку, но тут же застрял, зацепившись оковами о сломанный камень, с огромным усилием он освободился и, пробежав через площадку, распахнул ворота, врезавшись при этом головой в стоявшую за ними массивную дверь. Послышалось лязганье. Изнутри донесся глухой гул, и ему снова и снова вторило эхо. Лиан колотил кулаками в дверь, пока руки не начали кровоточить. Было слишком поздно! Баситор уже добежал до основания лестницы. Он мчался вверх, перепрыгивая через четыре ступеньки.
– Попался, ты, предатель, свинья! – задыхаясь, выкрикнул Баситор и нанес Лиану удар в живот, от которого тот согнулся пополам. – Мне бы следовало это сделать год тому назад.
Схватив Лиана за шиворот, он тряс его до тех пор, пока у юноши не закружилась голова. Лиан пытался брыкаться, но в случае с огромным и очень сильным Баситором результатов это не дало. Остальные были еще слишком далеко, так что не смогли бы защитить его от разъяренного Баситора, даже если бы захотели.
– Ты покойник! – взревел Баситор, держа Лиана над пропастью и не прекращая трясти его. – Помнишь Хинтиса? Он умер из-за тебя! А Селиалу, Шалу, Теля? – Он продолжал этот скорбный список, словно ставил Лиану в вину смерти всех погибших после падения Шазмака аркимов, – большинство имен не было знакомо Лиану. – Ты помнишь, как тепло тебя встретили мои собратья в Шазмаке, предатель дзаинянин? Помнишь Раэля? Все они умерли из-за тебя. Из-за тебя наш возлюбленный Шазмак лежит в руинах! И самое малое, что я могу для них сделать, – это убить тебя.
Лиан посмотрел вниз. Ущелье было озарено зловещим сиянием мрачной луны. Юноша четко, как при дневном свете, различил острые скалы под собой. Баситор тряс Лиана до тех пор, пока у того перед глазами снова все не поплыло, потом отвел руку от пропасти.
При этом Лиан ударился об один из многочисленных металлических штырей, торчавших из стен башни. Схватившись за него, как утопающий за соломинку, Лиан подтянулся, и изо всех оставшихся сил оттолкнул от себя своего мучителя. Баситор налетел на стену, на секунду разжав руку, в которой держал Лиана. Вырвавшись, тот начал карабкаться вверх по стене, используя штыри и крюки вместо лестницы. Его страх высоты был сущим пустяком по сравнению с ужасом перед Баситором. В какой-то момент, зацепившись оковами за крюк, Лиан чуть не упал. Освободившись, он дотянулся до амбразуры, а затем нырнул внутрь башни.
Наконец голова перестала кружиться, и прояснилось зрение. Он очутился в той комнате, где неделю назад состязался с Рульком, рассказывая предания. На полу валялись обломки брусьев, плитки с крыши, металлические детали, однако вокруг машины Рулька было чисто. Казалось, мусор от нее отскакивает. Даже снежинки, проникавшие в башню сквозь пролом в крыше, словно не смея опускаться на черную поверхность этого механизма, падали рядом.
Лиан лежал на полу, не в силах встать. Слишком много пришлось вынести его телу за последние две недели, слишком сильно оно пострадало. Юноша приподнял голову. Рульк, сидевший на возвышении своей машины, был погружен в глубокие раздумья. Приглядевшись, Лиан заметил, что вся комната покрыта призрачной паутиной из света, походившей на рыболовную есть. Волокна этой сети стали мерцать ярче, свет начал распространяться, и вот уже сеть превратилась в мерцающую стену, в барьер, переливавшийся танцующими огнями. По его поверхности пробегала легкая рябь.
Это была Стена Непреодолимой Преграды, ставшая видимой. Изгибаясь сквозь десять измерений пространства и времени, она в равной степени соприкасалась со всеми частями Сантенара, с тремя мирами и даже с Ночной Страной, в то же время отделяя их от кошмаров бездны. Предание, рассказанное Рульком неделю тому назад, поведало Лиану обо всем, что ему хотелось узнать о неистовых созданиях, населявших бездну, а также о том, что они сделают с Сантенаром, если вырвутся оттуда.
Где же Карана? Взглянув в другую сторону, Лиан обнаружил, что она сидит на подоконнике скрестив ноги. Перед ней светилась жаровня. Хотя глаза Караны были закрыты, она бодрствовала, и вид у нее был очень сосредоточенный.
– Карана! – воскликнул Лиан.
Ее глаза мгновенно открылись. Световая сеть исчезла.
– Лиан! – прошептала она, и на ее лице отразились стыд и мука. – Что ты тут делаешь? Возвращайся!
– Я уйду только с тобой. – Лиан попытался встать на ноги, но ему удалось лишь приподняться на колени.
Рульк вернулся к реальности. С минуту он глядел на все непонимающим взглядом, словно переход из одного измерения в другое был сродни попытке мыслить на незнакомом языке.
– Ты же знаешь, я плачу за свой выбор, – сказала Карана.
– Цена слишком высока, – заметил Лиан, истосковавшийся по Каране. Он был совершенно беспомощен, израненные ноги болели так, что он не мог пошевелиться. – Пойдем со мной. – Он ощущал стыд оттого, что Карана купила его свободу ценой собственной.
– Слишком поздно, – тихо произнесла она. – Все зашло слишком далеко, и ничего уже нельзя изменить. Пожалуйста, уходи, иначе то, что я сделала, окажется напрасным.
– Она права, летописец, – вмешался Рульк, который быстро пришел в себя. – Не знаю, какой дурак тебя впустил, но ты ничего не добьешься. Если она мне откажет, я заберу тебя обратно.
– Я не уйду! Карана, не делай этого.
– У меня нет выбора, – ответила она, и в голосе ее звучала мука. – Уходи, Лиан!
Лиану нестерпимо хотелось заключить ее в объятия, и он знал, что Карана, вопреки всем ее словам, душой стремится к нему. Она слабела.
Рульк погрозил кулаком стражникам, наблюдавшим за этой сценой.
– Я не могу так работать! – взревел он. – Избавьтесь от него!
Вперед выступили двое: Идлис, на лице которого красовался шрам (это именно он когда-то долго преследовал Карану), и Йетча. Они впали в немилость, когда неделю тому назад проголосовали за предание Лиана: их понизили в званиях. Подхватив Лиана под руки, они потащили его по винтовой лестнице, мимо статуй, не менее страшных, чем те, которые он видел за воротами. Не успели они выйти из комнаты, как в ней вновь стала видна Стена Непреодолимой Преграды.
Парадная дверь Каркарона распахнулась, и внутрь со свистом ворвался ветер. Идлис толкнул Лиана в спину, и тот вылетел наружу.
Лиану хотелось умереть. Он вытер глаза, залепленные снегом, и взглянул на мрачные лица собравшихся. Никто не произнес ни слова. Баситор схватил юношу за шиворот и зашагал вниз по лестнице, волоча за собой Лиана. Остальные последовали за ними.
2.
ПУТЬ
Предыдущую ночь Карана провела, скрючившись в своем спальном мешке и так и не сомкнув глаз: ее замучила бессонница. Завтра будет хайт, в этот день она предаст свой народ и свой мир. Ради спасения Лиана она согласилась отыскать для Рулька Путь между тремя мирами. Но каковы будут последствия? Выживет ли она после этого? И вообще, уцелеет ли кто-нибудь на Сантенаре? В любом случае, чего стоит слово Рулька, Великого Предателя?
Прошла неделя с состязания преданий, после которого Рульк использовал свою машину, чтобы вышвырнуть Лиана из Каркарона. С тех пор Рульк заставлял Карану трудиться день и ночь, предлагая ее уму сложнейшие задачи, которые она едва понимала. Она занималась очень упорно, словно ее жизнь зависела от того, усвоит ли она уроки Рулька. Впрочем, она знала, что так оно и есть. Бездна была страшным местом, а задача Караны – смертельно опасной. Она понимала, что, если она откажется, Рульк будет мучить Лиана, и иного стимула ей не требовалось.
Прошла неделя с состязания преданий, после которого Рульк использовал свою машину, чтобы вышвырнуть Лиана из Каркарона. С тех пор Рульк заставлял Карану трудиться день и ночь, предлагая ее уму сложнейшие задачи, которые она едва понимала. Она занималась очень упорно, словно ее жизнь зависела от того, усвоит ли она уроки Рулька. Впрочем, она знала, что так оно и есть. Бездна была страшным местом, а задача Караны – смертельно опасной. Она понимала, что, если она откажется, Рульк будет мучить Лиана, и иного стимула ей не требовалось.