Ирвин Ян. Врата трех миров

   К тому времени мариемы придумали врата, чтобы мгновенно перемещаться из одной части Таллалама в другую. Их первые врата были грубые и неуклюжие и редко работали как следует. Но феллемы понимали, что их враги скоро усовершенствуют врата и тогда ни одно место на Таллаламе не будет безопасным. Феллемы узнали, как действуют эти врата, а также – как мариемы применяют свои сознания, чтобы направлять их из одного места в другое. Прибегнув к силам своего разума, во много раз превосходящим силу разума мариемов, феллемы заставили врата заблудиться, направив их в самый страшный кошмар, какой только могли вообразить, – место, где водились кровожадные звери и ничего не росло. Так мариемы оказались в бездне!
   Лиан тяжело опустился на пол. Он осип, и вид у него был изможденный.
   – Нет ли у вас чего-нибудь выпить? – прохрипел он. Шанд бросил ему фляжку. Лиан сделал огромный глоток, полагая, что это вода. Жидкость обожгла ему горло и зажгла огонь в желудке.
   – Спасибо, – сказал он, откашлявшись.
   – Значит, это все начали феллемы! – сделала вывод Малиена.
   – Да! – И Лиан продолжил рассказ. – Появилась возможность спасти Таллалам. Коллективная воля самых талантливых чувствительников создала массовую иллюзию, и один за другим все мариемы пошли, как крысы за дудочкой крысолова, во врата, думая, что они отправляются в собственный чудесный мир. Как только они очутились в бездне, они все поняли, но было поздно. Феллемы запечатали врата, и их невозможно было снова открыть.
   Феллемы занялись восстановлением прекрасного Таллалама. Они сломали дамбы, снесли города и насадили новые леса. Все следы присутствия в их мире другой расы – мариемов – были стерты из Преданий Таллалама, и было запрещено применять их машины и магические устройства, которые чуть не уничтожили их мир. В конце концов от геноцида остались лишь слухи – пугающий миф. Прошло тысячелетие, и природа скрыла даже воспоминания о мариемах.
   А в бездне, в этом страшном месте, где ничто не имеет значения, кроме выживания, большинство мариемов погибли в первые же дни. За месяц число их сократилось с миллионов до нескольких тысяч, а по прошествии тысячелетий осталась небольшая горстка. Эти мариемы адаптировались. В бездне быстро развиваются – если только удается уцелеть. Поэтому те, кто вышел из бездны и захватил Аркан (а их было чуть больше ста человек), сильно отличались от тех, кто туда когда-то попал. Это была новая человеческая раса, и у них было новое название – кароны. Своим названием они обязаны маленькой остывшей планете на самой дальней оконечности бездны. Все, что они помнили из своей прежней жизни, – это свое название, а также то, что их предали.
   Теперь самым главным для каронов было, чтобы их род выжил. Для Рулька эта цель была превыше всего. Но по какой-то причине они не могли размножаться на Аркане, становясь там бесплодными. И тогда Рульк велел изготовить Золотую флейту, чтобы открыть путь на Сантенар и попытать счастья там. Но Шутдар украл флейту, и это преступление привело к тому, что война стала следовать за войной, беда за бедой – и так вплоть до сегодняшнего дня.
   – Как подвигается дело? – спросил Оссейон, когда Лиан принялся утолять жажду – на этот раз ледяной водой.
   – Понемногу подвигается, – ответил Шанд. – Но вообще-то очень утомительная работа.
   – Я совсем сонная, – сказала Малиена.
   – Приоткройте на минуту шар, – посоветовал Шанд. – Впустите свежий воздух. А что Мендарк, Лиан?
   – Да, – присоединился к нему Иггур. – Мне бы очень хотелось послушать о нем.
   Лиан вытер пот и продолжил:
   – Аркимы и кароны сразились во многих битвах на Сантенаре. Правда, вначале оба народа были немногочисленны, и обитатели нашего мира едва ли их заметили. Потом войны между феллемами и каронами переросли в Катаклизм – когда Мендарк убедил Совет встать на сторону аркимов. Благодаря его усилиям за каронами закрепилась дурная слава. Мендарк мог победить лишь в том случае, когда Рульк считался бы не его личным, но общим для всех врагом, и эта ложь была в интересах большинства. Так много документов было утеряно со времен Катаклизма, что сейчас очень трудно проверить что-либо. Как сказал Рульк, «история такова, как ее напишут». И написанная история избегала упоминаний тех ужасных преступлений, совершенных против каронов, за которые они и пытались отплатить своим врагам.
   Если бы Мендарк не был так озабочен своей славой, возможно, я никогда не открыл бы истину. Он мог захватить Рулька, только предав тебя, Иггур.
   – Но как? – воскликнул Иггур. – Как он это сделал?
   – Он знал, что в последней битве Совет потерпит поражение. Был лишь один шанс спасти мир, и Мендарк ухватился за него. Он сделал так, чтобы Запрещенные Искусы не удались, и тогда Рульк атаковал твое сознание. Мендарк заставил сознание Рулька войти в твое. После чего Тензор захватил его тело, теперь беспомощное, и заточил в Ночной Стране. Мендарк спас мир, но лишь предав тебя – своего самого близкого друга. У тебя помутился разум, и мы были уверены, что ты умрешь, но ты сбежал, и найти тебя не удалось. Неудивительно, что Мендарк пришел в ужас, когда ты вновь появился.
   Иггур в ярости сжал кулаки. Воспоминания были слишком мучительны.
   – Воздуха! – задыхаясь воскликнул он.
   Малиена снова впустила в шар холодный воздух, наполненный галлюцинациями. Лиан продолжил свой рассказ:
   – В течение года после победы над Рульком большинство членов Совета умерли. Мендарк убил их одного за другим – на случай, если они осознают, что он сделал. Если бы ты не исчез, он бы и тебя прикончил. В живых остался только Тензор.
   Но Мендарк продолжал жить в страхе: а вдруг кто-то из членов Совета описал события такими, каковы они были на самом деле? Это могло бы навсегда погубить его репутацию. И тогда Мендарк стал собирать древние документы, чтобы замаскировать свое истинное намерение – отыскать и уничтожить все записи, в которых его имя было бы как-то связано с этим преступлением. Надо сказать, он преуспел в этом. Не осталось ничего, за исключением тех документов, с которых у меня есть копии, и тех, которые я помню.
   Мендарк не мог вынести мысли, что он, некогда великий, утратит славу. История выбирает своих героев наугад, и Мендарку все время казалось, что ему не воздали должное. Поэтому он и решил увековечить собственное имя одним, последним, подвигом. Поэтому, когда появился шанс получить флейту, он не мог противиться искушению.
   – Откуда он узнал, как ею пользоваться? – спросила Малиена.
   – Он искал ее всю жизнь, – ответил Лиан. – Желая разгадать секрет флейты, он провел в Салюдите не один месяц. Возможно, там он и отыскал бумаги, в которых содержался ответ, и забрал их с собой, чтобы никто больше не смог узнать тайны Золотой флейты.
   – Но почему же флейта сработала так странно?
   – Видимо, со временем золото испортилось – так в конце концов бывает со всеми вещами и минералами, при помощи которых можно переноситься из одного мира в другой. Мендарк знал, что существует такая опасность, но полагал, что справится с ней. И вот, сил у него оказалось недостаточно.
   – Почему феллемы первым делом отправились на Сантенар? – заинтересовалась Таллия.
   – После того как они послали мариемов в бездну, феллемы считали, что остались одни во Вселенной. А потом Шутдар применил флейту, и они узнали, что это далеко не так. Их мир был всего лишь одним из трех миров, и Путь между мирами был открыт. Шутдар выпустил на Таллалам обитателей бездны. Но феллемы не волновались из-за этого – они умели справляться с дикими созданиями. Однако феллемы знали, что самые опасные для них создания обитают в других мирах, – это представители иных человеческих рас!
   Феллемы проделали опасный путь до Сантенара, чтобы выяснить, что случилось, и снова разделить, сделать закрытыми три мира – такими они всегда и были. Прибыв на Сантенар, феллемы обнаружили еще три человеческие расы – причем все они умели создавать и использовать различные механизмы и машины, приводившие феллемов в такой ужас. Эти расы были слишком многочисленны, так что феллемы не могли с ними справиться. За исключением одной расы.
   Кароны были так знакомы им и так опасны – пусть даже на Сантенаре их было всего трое. Феллемы знали, что они уязвимы, но даже понятия не имели насколько. А потом Непреодолимая Преграда заключила их в западню…
   – Думаю, у меня получилось! – перебил его Шанд. – Если только мы не опоздали! Давайте все во врата, скорее!

45
СУДЬБА ФЕЛЛЕМОВ

   Один за другим феллемы выходили из врат, ступая на Таллалам. Они были нагие – как все, кто проходил между мирами. Врата перенесли феллемов на поросший травой склон холма – священное место собраний. Холм, имевший форму пирамиды, возвышался над лесом. Было темно, но на востоке уже забрезжил свет: скоро начнется рассвет.
   Феламора вышла из врат последней. На коже многочисленные кровоподтеки и отметины когтей, так что Феламору трудно было узнать. Она рухнула на траву, последние силы оставили ее. Феллемы высоко подняли свою предводительницу на руках, чтобы показать Феламоре ее мир. Затем ее опустили на землю, и она обняла всех по очереди, и все феллемы плакали. Целое тысячелетие прошло с тех пор, как они отправились на Сантенар.
   – Мы добились своего, – прошептала Феламора. – Таллалам в безопасности. Нашего врага больше нет. Наконец-то мы свободны.
   – Но какой ценой! – сказала Халлала. – Посмотри, что ты сделала с Галжилиелем, и Элиорой, и с Магретой. Мы уничтожили каронов – точно так же, как много столетий назад погубили мариемов.
   – Я сделала это ради Таллалама, – оправдывалась Феламора. – Мы самые благородные из всех человеческих рас. Мы любим наш мир, как никто другой.
   Ветер изменил направление, и они уловили запах горящего дерева и листьев. Затем до феллемов донесся слабый крик.
   – Что это? – прошипела Халлала, вглядываясь в сумрак. Еще сильнее потянуло гарью, и наконец они поняли, что это лесной пожар, причем очень сильный. К запаху гари примешался запах паленого мяса.
   Над горизонтом показалось солнце, и в клубах коричневого дыма они увидели страшную картину. Горели огромные лесные полосы – насколько охватывал глаз, – со всех сторон в воздух вздымались столбы дыма.
   – Что случилось? – прошептала Феламора. Солнце светило ей в лицо, освещая увядшую золотистую кожу. Глаза в глубоких впадинах потускнели и стали похожими на две изюминки. – Что пошло не так? Я не понимаю.
 
   Феллемы спустились с холма, чтобы узнать новости. Феламора осталась на склоне холма, походившего на пирамиду. Она вглядывалась в плывущие клубы дыма. Высоко в небе какие-то крылатые существа взмывали вверх и кружились, наслаждаясь теплом от пожара. По-видимому, они чувствовали себя как дома среди этого хаоса.
   Пока Феламора с ужасом наблюдала за происходящим, одно из неведомых существ сложило крылья и круто скользнуло вниз, прямо во вздымающийся дым. Прошло много времени, прежде чем существо снова вынырнуло из дымовой завесы. Теперь оно оказалось ближе к Феламоре, и она увидела, что в когтях у него что-то смутно напоминавшее человека. Когда Феламора жила на Таллаламе, здесь не обитали подобные звери. А теперь их было несколько дюжин.
   Феламора ощутила ужасную боль, словно крылатое чудовище начало раздирать ей когтями внутренности. Она вдруг все поняла. Время течет по-разному в трех мирах, и нынешний Таллалам был лишь бледной тенью того рая, который запомнился Феламоре. В мирной красоте лесов теперь затаились дикие, кровожадные существа. Брешь в бездне, которую она с помощью Зеркала хотела направить на Аркан, попала на Таллалам, и в ее мир хлынули обитатели бездны. Кривое Зеркало снова ее предало.
 
   Все утро она просидела на траве в одиночестве – так же, как была одна столько лет. Что же делать? Это испытание было тяжелее, чем любое из тех, с которыми она сталкивалась на Сантенаре. Как ей спасти свой мир? Она чувствовала себя такой старой и усталой! «Я должна сплотить феллемов, – подумала она. – Нас миллионы, и, несомненно, поблизости проходят собрания, где обсуждают, как справиться с пожарами и защититься от обитателей бездны». Она установила линию связи, чтобы выяснить, где феллемы находятся сейчас и что они решили. Однако там, где прежде она находила великое множество сознаний, связанных друг с другом, сейчас Феламора ощутила лишь бессмысленный ужас. Что разладилось? Ужас зазвучал эхом и в ее собственном сознании.
   Феламора с трудом спустилась с холма. Внизу, в долине, был город феллемов. Он был очень красивый и очень старый город. «Вот где они все!»
   Но в долине она нашла лишь руины, такие старые, что они поросли мхом и начали крошиться. Было похоже, что тут никто не жил уже несколько столетий. Феламора уселась на полуразрушенную колонну и уставилась на деревья. Так она просидела не один час, напряженно размышляя, что же ей предпринять. Наконец, совершенно измучившись, Феламора прислонилась к каменной стене и задремала.
 
   Ее разбудил отчаянный вопль. Феламора вскочила. Крылатое существо перепрыгивало с одной вершины на другую, щелкая языком и рыча. Это было одно из тех созданий, которых она уже видела. Усевшись наверху на большой сук, оно вытянуло длинную шею, пытаясь клювом достать что-то, спрятавшееся на верхних ветках. Это «что-то» очень походило на человека. Оно увертывалось и покачивалось на ветке, скрываясь в листве.
   И вдруг крылатое существо со скоростью, невероятной для такого большого зверя, сделало стремительное движение и поймало человека за руку. Прозвучал истошный крик ужаса, такой, что Феламоре захотелось убежать куда-нибудь далеко-далеко. Наверху тем временем завязалась схватка, потом человек и его преследователь упали с дерева.
   Крылья мелькнули над самой землей, и существо неуклюже приземлилось вместе со своей добычей – молодой женщиной-феллемом. Ей удалось вырваться. Удирая по траве, она лицом к лицу столкнулась с Феламорой.
   Они смотрели друг на друга. Молодая женщина могла бы быть ее дочерью: те же бесцветные волосы, почти прозрачная кожа и золотистые глаза. Она была красива. Точнее, была бы, если бы не была одета в лохмотья из старого меха. Женщина была грязная, и от нее дурно пахло. Феламора почувствовала сильное отвращение.
   Женщина протянула к Феламоре руки, издавая какие-то хрюкающие звуки, которые можно было понять только как мольбу о помощи.
   Крылатое существо сложило крылья над головой, пристально глядя на них. «Оно меня боится, – подумала Феламора. – Чувствует мою силу».
   Женщина снова хрюкнула, умоляя о помощи. Феламоре хотелось помочь, но ее парализовало от сознания, во что превратились ее сородичи здесь, на Таллаламе. А ведь они были самой благородной из всех человеческих рас! Она погубила целый народ и предала своих родных – ради этого дрожащего от ужаса животного?
   Молодая женщина отступилась и, прошмыгнув мимо Феламоры, попыталась спрятаться в руинах. Крылатое существо сделало прыжок, голова стремительно вытянулась на длинной шее, и клюв ухватил женщину за тонкую лодыжку. Она отчаянно боролась. Феламора бездействовала.
   Лодыжка переместилась из клюва в когти. Существо посмотрело на Феламору проницательным взглядом, поудобнее перехватывая свою жертву, подпрыгнуло в воздух и, хлопая крыльями в верхушках деревьев, скрылось из виду. Феламоре пришлось сесть. Вопли женщины эхом отдавались в ее сознании.
   Теперь она все поняла. Феллемы, оставшиеся на Таллаламе, теперь жили в пещерах и на деревьях, мало чем отличаясь от зверей, и испытывали смертельный страх. За тысячелетие они успели деградировать. После того как мариемов отправили в бездну, сила разума позволила феллемам полностью управлять своей жизнью, так что им не приходилось больше бороться за нее. Они стали безраздельными хозяевами собственного мира и забыли, что за пределами Таллалама беспощадная борьба за существование продолжается, как и прежде.
   Лес уже заменил им их великое искусство и ремесла, а пожар довершит дело. Феллемы потеряли свою человеческую сущность и теперь постепенно превращались в животных. Они выживут, но лишь для того, чтобы хватать лапами бесценные сокровища своей цивилизации и хрюкать над ними, пока не наступит время и последний из феллемов не обратится в прах.
 
   «От нас ничего не осталось, – думала Феламора, когда ползла вверх по холму к своим последователям. – С феллемами покончено».
   – Вся наша жизнь и наша цель были ложью, – обратилась она к Гэтрену. – Если бы только я прислушалась к вам! Но я была слишком гордой. Я отказывалась верить, что какое-то устройство может одержать надо мной верх. Какой глупой я была! Ведь это мои собственные слова: «Я смотрела в Зеркало в Катадзе и видела то, что хотела увидеть».
   –  Мы заслужили такую судьбу, – сказал Гэтрен. – Мы утратили благородство, когда предали мариемов. Мы выбрали неверный путь и с тех пор следовали по нему.
   – Это я повела вас неверным путем. Я феллем, и я Таллалам! – возразила Феламора, плача о приближающейся гибели своего мира. – Зло исходило от меня самой. Нам следует принести жертву.
   Она направилась в лес – туда, где одно на другое свалились три огромных яростно полыхающих дерева. Феллемы кричали ей вслед, пытаясь остановить предводительницу.
   – Мы можем победить и этого врага! Мы можем восстановить наш мир!
   Но Фелламора не слушала их.
   – Наш враг – мы сами, – ответила она.
   Она шла вперед, и даже не поморщилась, когда огонь опалил ее бесцветные волосы и обнажил череп. Она вытянула руки, чтобы обнять погребальный костер и сжечь все зло в очистительном огне.
   И точно так же, как они столько лет следовали за Феламорой, подчиняясь каждому ее решению, феллемы один за другим вошли за ней в огонь.

46
НАСТОЯЩИЙ ГЕРОЙ

   В Шазмаке остались только Магрета, Карана и разинувшие рты гаршарды. Когда Феламора исчезла, огненный взрыв запечатал изодранные остатки Непреодолимой Преграды.
   Магрета взяла Карану за руку. Слезы навернулись ей на глаза, когда она посмотрела на изломанное тело своей подруги. Карана приоткрыла веки и попыталась улыбнуться.
   – Мы сделали это, ты и я, – прошептала Карана. – Кто бы мог подумать? – Ее глаза закрылись, бледное лицо стало гладким и неподвижным, как воск.
   Горе захлестнуло Магрету, и потому она совсем не ощущала боли от собственных ран, а их было немало. Рука, которую обожгло во время взрыва машины Рулька, покрылась пузырями, и некоторые из них прорвались. Бедро было разодрано до колена. Там и здесь на коже виднелись царапины, ссадины и кровоподтеки. Но ее работа еще не была закончена. Ей нужно было восстановить равновесие между мирами. Если бы только она не отдала свое право первородства! Но как же ей найти путь на Аркан? Любые ее врата, сделанные на Сантенаре, заблудятся в пространстве, поскольку Магрета не может достаточно четко увидеть пункт назначения.
   – Не уходи! – взмолилась Магрета, глядя на рыжие кудри Караны. Она положила руку на лоб своей подруге, вытирая капельки пота. – Останься со мной – у нас еще одна, последняя задача.
   С огромным усилием Карана открыла глаза. Они были затуманены, но Магрета сжала в своей вялую руку Караны, и рука девушки напряглась, а глаза цвета малахита прояснились.
   – Что такое? – прошептала Карана.
   – Непреодолимая Преграда вот-вот обрушится, но равновесие не было восстановлено. Каждая минута грозит тем, что обитатели бездны прорвутся в любой из трех миров и поглотят его. Мне нужно вернуть мироустройство к тому порядку, который существовал до появления флейты. Это мое предназначение.
   – Чем же тебе могу помочь я? – еле слышно произнесла Карана.
   – Мне не сделать этого одной. Равновесие было нарушено на Аркане. И может быть восстановлено только там.
   – Когда-то ты уже давила на меня вот так. Посмотри, во что ты меня втянула на сей раз. Рульк мертв, – прошептала Карана, – и Тензор, и Мендарк, и все кароны, и половина гаршардов. Шазмак превратился в море крови, и все это произошло из-за тебя и меня.
   – Рульк мертв! – эхом вторила ей Магрета, обратив взор в вечность.
   – Где Лиан? Я должна поговорить с ним перед смертью.
   – Я не знаю, где Лиан. Карана, послушай! Мне нужно попасть на Аркан и действовать там вместе с каронами, если они живы. Но я не знаю Путь. Только ты можешь найти его теперь. Ты мне поможешь?
   – Боль убивает меня. – Карана корчилась на полу, начиная впадать в бредовое состояние. – Мне нужен Лиан. Это мое предсмертное желание, в котором ты не можешь мне отказать.
   – Тогда судьба трех миров решена, и мы погибнем под напором бездны. Нам не выжить.
   – Я не смогу тебе помочь, – возразила Карана. – Как я смогу почувствовать Путь? Боль лишает меня способности мыслить. – Она вдруг подняла вверх глаза, блестевшие лихорадочным блеском. – Лиан, где ты? Лиан!
   Подняв Карану на руки, Магрета отнесла ее на ложе. Там она подложила под сломанные конечности Караны подушечки, но все равно боль была ужасная.
   Магрета села у постели, взяв Карану за руку. Конечно, она не откажет Каране в предсмертном желании, если его удастся выполнить. Непреодолимая Преграда продержится еще немного.
   Куда же могла отправиться вся эта компания? Скорее всего врата Шанда унесли их обратно в Каркарон. Она попыталась нащупать туда Путь, но после отбытия Феламоры все изменилось. Она совсем не видела Каркарон.
   Карана зашевелилась.
   – Лиан! – простонала она.
   – Я не могу его найти.
   Карана начала прерывисто дышать. Магрета дала ей воды, после чего та немного успокоилась. Карана снова прикрыла глаза.
   Через какое-то время Магрета осознала, что оставшиеся в живых гаршарды собрались вокруг и смотрят на них обеих. Все, чему они служили, погибло, и они подвели своего господина как раз в тот момент, когда были ему особенно нужны. Смерть Рулька освободила их, но одновременно лишила цели жизни.
   Особенно скорбела о его гибели вельмиха Вартила. Вартила, которая признала своего господина, когда было слишком поздно, которая стала гаршардом лишь в момент их величайшего поражения, была в полном отчаянии.
   – Ради чего была дана мне жизнь? – рыдала она.
   – Люди, – обратилась к ним Магрета. – Рульк мертв, и гаршардов больше нет. Здесь вам больше нечего делать. Возвращайтесь туда, где жили до того, как Рульк стал вашим хозяином. Поклянитесь, что у вас больше не будет господина.
   Вартила и другие гаршарды поклялись, потом отвернулись и, напуганные и одинокие, поплелись в свои южные леса, чтобы скрыться там. Все – кроме одного.
   – Ты идешь, Идлис? – спросила Йетча, с тоской оглянувшись на него. Эти последние несколько дней они постоянно были вместе.
   – Я последую за тобой, куда бы ты ни пошла, – успокоил ее Идлис, – но сначала я должен закончить тут одно дело.
   Идлис взглянул на Карану, и на его лице появилось выражение, напоминающее нежность, – насколько позволяли его топорные черты.
   «Если бы только Рульк прислушался, – размышлял он про себя. – Я его предупреждал: сказание Лиана было не басенками, а предсказанием. Но Рульк и слушать меня не захотел. А у Лиана сказание вышло даже лучше, чем он сам ожидал. „Мы приходим из ничего – в ничто и вернемся“».
   Идлис повернулся к Магрете.
   – Я целитель, – напомнил он. Его низкий голос звучал сейчас очень мягко. – У меня долг перед Караной. Ты когда-то отказалась от моей помощи, – обратился он к девушке, имея в виду ужасные раны, которые она получила, когда задушила собаку Идлиса. – Ты позволишь мне помочь на этот раз?
   – Буду весьма признательна, – прошептала Карана. Она больше не боялась его.
   – Ей холодно, – сказал Идлис Магрете. – Принеси две жаровни, несколько одеял и горячее питье.
   Пока Магрета выполняла его распоряжение, Идлис разрезал одежду Караны. Он вскрикнул при виде многочисленных шрамов и новых повреждений.
   Прикрыв Карану одеялами, он ушел и вскоре вернулся с пурпурным пузырьком. Он вылил несколько капель этой жидкости на язык Каране.
   – Тебе лучше?
   – Немного, – шепотом ответила она. – Но теперь у меня так кружится голова!
   Идлис ощупал тело девушки, но прикосновения его были бесконечно осторожными. Он взял ее за бедра и начал поворачивать то в одну, то в другую сторону, пытаясь поставить на место сломанные кости. Карана кричала.
   Лицо Идлиса приняло серьезное выражение.
   – Она не должна бы ничего чувствовать, – сказал он Магрете. – А дать ей более сильную дозу значило бы убить ее. Осталось лишь одно средство, но я боюсь прибегнуть к нему.
   – Делай что угодно, – молила Карана, корчась от боли.
   – Я говорю о храксе, наркотике, – сказал он ей. – Ты ведь уже пробовала его, не так ли?
   – Дважды, – ответила девушка, содрогнувшись при воспоминаниях о сушеном фрукте гаршардов, который она случайно унесла из Каркарона. От него у нее были шизофренические кошмары. Но при одном лишь упоминании о храксе тело Караны напряглось – так она возжаждала вновь почувствовать те ощущения.
   Идлис нахмурился:
   – В таком состоянии он может либо убить тебя, либо навсегда тобой завладеть. – Он объяснил суть дела Магрете. – Хракс – опасный наркотик. Мы используем его, когда нам надо поработать всем вместе, с одним сознанием, чтобы чувствовать и контролировать. Он применялся и против тебя, когда прошлым летом ты сражалась со Второй Армией в Баннадоре.