Иванов Алексей. Блудо и Мудо

   Тайна, лежащая в основе фамильона, была следствием не одного лишь принципа «разделяй и властвуй». Ведь разделять можно было не только с помощью тайны. Скорее даже, что тайна была следствием KB - Кризиса Вербальности. Ценности фамильона невозможно было всем его членам растолковать словами. Слово уже не транслировало ценности. Слово превратилось в пиксель, а смыслоёмкость пикселя ничтожна.
   Ценности транслировались через ОБЖ - Обмен Биологическими Жидкостями. Если потребовалось бы, Моржов отдал бы свою кровь Костёрычу. Щёкин Моржову был как брат, вскормленный молоком общей матери. А Сонечка, Розка и Милена - все они, прости господи, принимали сперму Моржова. Кровь, молоко и сперма - три жизнетворные жидкости, на обмене которыми Моржов и строил свой фамильон. Моржову Много кто нравился, но не со всеми он стал бы трахаться или родниться. Так что симпатии-антипатии здесь имели только вторичное значение.
   Вот Щёкин - ведь он оскорблён… Он зажал себя, не дал обиде выплеснуться, но он оскорблён. Его друг трахнул девушку, которая ему нравится… Но из фамильона Щёкин не ушёл. Не бросил Сонечку. Не уволился из МУДО, чтобы работать сторожем на автостоянке. Моржов поимел его девушку, а Щёкин теперь имеет его самого. Моржов тоже может обидеться. Но случись что - и он, как брату, отцу или жене, отдаст Щёкину свою кровь. Узы ОБЖ более значимы, чем стяжение через интерес или принципы.
   Моржов закурил. Он сидел один в тёмном, пустом холле с листом ватмана на коленях. Издалека, с берега Талки, сквозь раскрытую дверь он слышал смех Розки, бубнёж Щёкина, голоса Милены, Сонечки, Костёрыча.
   Теперь, похоже, это была его семья, его фамильон, за который можно и убить, и сдохнуть.
   В дверном проёме вдруг ярко загорелся свет, и Моржов увидел, как мимо медленно проехала белая «Волга» с тонированными стёклами - словно пиратская каравелла зашла в мирную гавань.
   Моржов особенно-то и не дёргался, но едва увидел Сергача - сразу быстро и хладнокровно пришёл в бешенство. Сергача следовало гнать из Троельги взашей.
   На сей раз Сергач прикатил без Ленчика. Сергач уселся возле огня на бревно напротив Сонечки, Милены и Розки и что-то весело рассказывал. Рядом с ним стояли две бутылки водки. Тут же на корточках торчал Щёкин и открывал третью бутылку. Душу Моржова, как зубной болью, торкнуло озлоблением. Щёкин только что пел о моржовском фамильоне, а теперь готов бухать с тем, кто явился разрушить этот фамильон и сдать его девушку напрокат. Смиряясь с волей Моржова, Щёкин, похоже, заигрался в цинизм.
   Моржов подходил и без бинокля видел, что Сергач напряг всех. Сонечка опять затупила, изображая невменяемую. Милена сидела с гримасой усталой брезгливости, готовая в любой момент встать и уйти. Розка, яростно раздирая столбик пластиковых стаканчиков, вся подобралась, собираясь на малейшую претензию Сергача ответить агрессивным наездом. Растерянный Костёрыч за спинами девушек то появлялся в отсветах огня, блестя очками, то исчезал в темноте. И все они - Розка, Милена, Сонечка, Костёрыч и Щёкин - даже вместе были слабее Сергача. Дело не в том, что Сергач - мент. Не в том, что он - бывший любовник и жених Розки. Какая-то неправая правота Сергача заключалась именно в том, что он - лидер фамильона, члены которого сдались Моржову. И без Моржова никакая самозащита никого не убережёт от репатриации.
   – А, Борян! - весело закричал Сергач. - Здорово! Садись давай! Накатим водяры?
   – Ты на хера приехал? - перешагивая бревно, спросил Моржов.
   Не обратив внимания на приглашение сесть, он наклонился, вытащил из костра головню и стал прикуривать.
   – Тебя кто звал-то сюда? - углом рта спросил он.
   – Я не звала! - возмущённо фыркнула Розка в сторону.
   – Дак друзья же!…- делано изумился Сергач и развёл руками, словно хотел всех обнять.
   Сергач был совершенно трезв.
   – Кто тебе тут на хер друг? - спокойно спросил Моржов, опуская головню.
   – Погоди, не бросай! - воскликнул Сергач, вскакивая. - Тоже прикурю!…
   Моржов поднял головню и ткнул её едва ли не в рожу Сергача. Сергач сунул в губы сигарету и, чмокая, будто присосался к головне.
   – Пойдём покурим, Борян, - дружелюбно предложил он.
   Моржов кинул головню в костёр так, что из углей вышибло фонтан искр. Розка, Милена и Сонечка отшатнулись. Моржов молча перешагнул бревно обратно и пошёл вверх по тропинке к волейбольной площадке - подальше от костра, чтобы никто не услышал его разговора с Сергачом. Сергач топал сзади. Моржов ожидал чего угодно - удара по затылку, пистолетного ствола между лопаток, подножки, - но Сергач просто топал.
   Моржов остановился и повернулся к нему.
   – И?… - спросил он.
   Сергач мелкими глотками дотягивал сигарету, будто кто-то мешал ему докурить нормально.
   – Значит, Борян, дело такое, - озабоченно пояснил он. - Я к тебе как мужик к мужику приехал. Без понтов и выебонов. И не только от себя, а от Саши Манжетова тоже…
   – А он-то с тобой как снюхался? - перебил Моржов.
   – Он же у Алёнки постоянник. Ты забыл, да? «Постоянник» - значит постоянный клиент.
   – И чего вам с постоянником надо? Впрочем, Моржов уже понял, чего надо.
   – У вас сегодня смена кончается - и всё, - сказал Сергач. - Ну, будто ничего не было. Спускаем на тормозах. Завтра все домой разъезжаетесь. И дальше - как раньше. Соньку, так и быть, я тебе дарю. А Розка обратно под меня уходит. Миленка - к Саше.
   – С хуя ли баня-то упала? - холодно удивился Моржов. - Она же новая была.
   Сергач даже застеснялся.
   – Любовь, - выдавил он и захихикал: «Мудно, а?»
   – Дрочил я на вашу любовь, - спокойно ответил Моржов.
   И тут вдруг в кустах у дальнего домика зашуршало. На лунный свет сквозь ветви продрался Ленчик. Моржов сперва подумал, что Ленчик караулил там в засаде, как случалось в детстве, когда какого-нибудь пацана заманивали вроде бы на разговор, чтобы коллективно побить. Но одного Ленчика не хватило бы, чтобы побить Моржова. И вообще: Ленчик выглядел так, словно побили его самого.
   Прихрамывая, он шёл через волейбольную площадку к Сергачу и Моржову и виновато лыбился. Рукав его рубашки был наполовину оторван, а морда расцарапана.
   – Закурить дайте, мужики, - попросил Ленчик, подходя поближе. - Короче, Валерьян, пиздец…
   – Ты о чём? - тревожно спросил Сергач.
   Его рука с сигаретной пачкой остановилась в воздухе. Ленчик подтянул руку Сергача за рукав и грязными, трясущимися пальцами выволок из пачки сигарету.
   – Короче, там на дороге кирпич валялся, - рассказал он. - Я километров шисят шёл. Въехал на него колесом коляски. Перевернуло, блядь, на хуй, через голову. Меня в кусты кинуло, а Алёнку ёбнуло об асфальт и ещё пронесло метров десять…
   Живот Моржова сам собой прилип к позвоночнику, а в плечи словно вбили промороженные гвозди.
   – И чего? - тихо спросил Сергач.
   – Да ничего, - прикурив, с обидой сказал Лёнчик. - Насмерть её, короче.
   – Совсем, что ли?
   – Ну, пока ещё жива… Её, блядь, всю вот так… - Ленчик покрутил руками, изображая, как Алёнушку катило по асфальту. - Я посмотрел - на хуй, в морг. Всё переломало. Кровь изо рта течёт.
   – Так, блядь, она жива или нет?! - без звука взвился Сергач.
   – Чё ты орёшь? - оскорбился Ленчик. - Я тебе доктор, что ли? Я уходил - она ещё дышала. Может, час проживёт, может, до утра. Хули я знаю?
   Моржов сделал даже шаг назад, словно побоялся упасть. Он понял. Ленчик на мотоцикле друидов вёз в Троельгу Алёнушку и наехал на кирпич. Перевернулся. Умирающую Алёнушку он бросил на дороге, а сам побежал к Сергачу.
   – Бля-а-а, Каликин, ну ты и пидарас… - простонал Сергач, страдальчески скривившись. Он зажмурился и схватился за лоб.
   – А хули я-то пидарас? - возмутился Ленчик. - Я, что ли, кирпичей там накидал?
   – Чо те ни поручи, ты всё через жопу вывернешь!
   – Пошёл ты на хуй! - разозлился Ленчик. - Я из-за тебя вообще чуть пиздой не накрылся!… Лучше скажи, чего щас делать?
   Моржов слушал разговор Ленчика и Сергача словно оглушённый, словно из наркоза.
   – В больничку её бесполезняк, - заявил Ленчик, сплюнул себе на ладонь и посмотрел на плевок. - Щёку прикусил, бля, кровит… Алёнка всё, Валерьян, трупак. Не вытянут. Надо, короче, её там оставить, типа как она сама ехала и наебнулась. А мы ни при чём.
   – Чего ты зассал-то? - озлобился и Сергач. - Нам-то чё? ДТП же. Ты её не убивал. Мотоцикл не крал - те козлы из деревни сами тебе его дали. Борян вон свидетель. Хули Алёнку там бросать?
   – Чо мне? Мне ничо! - вспылил Ленчик. - Только менты-то знают, что Алёнка - из твоей конторы девка. Сами её пёрли! Они и так тебя на бабки садят, что нам жить не на что, а теперь вообще за яйца схватят! Обдерут, короче, на хуй всего и контору твою под себя подгребут. Тебе же хуже-то! Менты найдут, до чего доебать-ся! Тебе гаситься надо, что ты здесь был, а я Алёнку к тебе вёз.
   – А как гаситься? - растерялся Сергач. - Кто-то видел, что ты Алёнку увозил?
   – Да все, блядь, видели. И Наташка, и другая Наташка, и Надька. Но я никому не говорил, что Алёнку повёз к тебе.
   – Хоть на это у тебя ума хватило… - пробормотал Сергач. - Значит, так. Надо, чтобы я оказался не при делах. Чтобы менты меня с Алёнкой не связали. Я щас отсюда снимаюсь и еду в Ковязин. Там с пацанами в отделе засяду бухать. Типа как я ни при чём. А ты типа как взял Алёнку покататься, когда поехал мотоцикл этим козлам возвращать. Ну, и пизданулся. Ты не виноват. Утром приходи в отдел и пиши заяву, вроде как всё только что случилось.
   – Разведём ментов, да? - понимающе усмехнулся Ленчик. - Ну, ясно… Только мне бы водки накатить. Перенервничал, бля, короче.
   – Какой водки! - зашипел Сергач. - Ты же из ДТП будешь!…
   – Й-о! - сообразил Ленчик.
   – Короче, иди обратно, где ебанулся, - деловито распорядился Сергач. - Мотоцикл стащи куда-нибудь в канаву, чтобы никто с дороги не увидел. Алёнку тоже убери…
   – Она и так в канаву укатилась.
   – Ну, и не трогай. Сиди в кустах, кури. Через час… нет, через два вставай и ебошь в город, в отделение. Я уже там буду. Понял?
   – Бля, всю ночь киснуть, - с досадой пробурчал Ленчик.
   – Пиздуй-пиздуй, хуепутала… - Сергач подтолкнул его к тропинке на шоссе. - И не намуди ничего…
   – Сигареты гони, - потребовал Ленчик.
   Он забрал у Сергача пачку и похромал к лесу.
   – Заебал он меня, уёбок… - негромко сказал Сергач в спину Ленчику.
   Моржов молчал.
   – Дай мне сигарету, Борян, - попросил Сергач. - Видишь, я как мальчик теперича стрелять буду…
   Моржову казалось, что он остался без плоти и его тяжёлая шкура просто висит на плечах, как пальто на вешалке. Моржов протянул Сергачу пачку, внимательно разглядывая Сергача, словно видел его после долгой разлуки.
   – Я, Сергач, с тобой в Ковязин поеду, - вдруг сказал Моржов.
   – Тебе-то на хуй? - удивился Сергач.
   – Достало тут всё… - мутно ответил Моржов. - Хочу нажраться.
   – Я водку свою здесь оставляю.
   – Хочу один, а здесь не дадут. Сергач понимающе покачал головой.
   – Алёнку жалко? Да, хорошая девка была… Судьба. Вдвоём, Сергач и Моржов пошли к «Волге». Открыв дверку машины, Моржов оглянулся на далёкий огонь на берегу. Он видел Розку, Милену, Сонечку, Щёкина, Костёрыча… Все они ждали его. Моржов смотрел на них, как в последний раз.
   – Садись давай, - поторопил Сергач. - До пятницы простоишь…
   Моржов отвернулся и полез на место рядом с Сергачом.
   – Повезло тебе, Борян, - заговорил Сергач, проводя машину под аркой ржавых ворот Троельги. - Если бы не Алёнка, жопа тебе была бы… Блин, как мне этот подъём всегда не нравится…
   «Волга» обогнула клин ельника и, завывая, полезла в гору.
   – Боюсь, заглохну… - ворчал Сергач, дёргая рычаг. - Менять тачку давно пора… Клапаны, что ли, износились… Да денег, блядь, ни хуя нету…
   – А зачем тебе Алёнушка в Троельге была нужна? - спросил Моржов.
   – Из-за тебя, зачем же ещё?
   – Поясни…
   – Ты на хуя Розке и Миленке сказал, что я контору имею, а Саша Манжетов - клиент?
   – А разве я сказал такое? - удивился Моржов.
   – Думаешь, мы с Манжетовым дураки, да? - хмыкнул Сергач. - С чего это нам обоим наши девки отлуп дали?
   – С того, что я им вас со шлюхами запалил?
   – Много ума не надо, чтоб про это догадаться. Вообще, Борян, не по-мужски ты поступил… Я понимаю, за-ради баб многое можно, только зачем уж так-то?
   – И вы, значит, решили в ответ спалить меня? Привезти Алёнушку как доказательство для Розки и Ми-лены?
   – Угу. - Сергач кивнул.
   – Не проще ли было сказать девкам, что я ебу обеих? Они бы обе сразу меня и послали.
   – Не факт… Вдруг бы ты им наобещал всего и они бы тебя простили? Со шлюхой надёжнее. Сифилис, СПИД… Зассут с тобой ебаться и прогонят тебя.
   – А-а… - понял Моржов. - Стратегия!
   – Хули ты думал? - удовлетворённо хмыкнул Сергач.
   «Волга» одолела подъём и вывернула на шоссе, но скорость Сергач не увеличивал.
   – Интересно, мотоцикл с дороги видно или нет? - бормотал он, осматривая обочину. - Лёнька-то ещё не подошёл, ему рано… Мандюк, мог бы сразу убрать… Вдруг кто уже мимо проезжал и увидел?… Хотя тут и днём-то машин не бывает… Но по закону подлости… А! Вот он! Гляди, Борян!
   Мотоцикл с коляской валялся на обочине, как беременная лосиха. Блестели руль и спицы задранного колеса.
   – А теперь тормози, - велел Моржов.
   – На хуй? - удивился Сергач. - Э!… Ствол моржовского ПМ воткнулся ему в ухо.
   – Ты на хуя это, Борян?… - сипло прошептал Сергач, нажимая на тормоз. - Убери… Пальнуть же может…
   – Может, - согласился Моржов.
   «Волга» встала прямо напротив мотоцикла. Фары освещали всю обочину, однако Алёнушки не было видно.
   – Сейчас, сука, ты медленно и скромно вылезешь из машины, - спокойно объяснил Моржов Сергачу, который боялся даже скосить глаза. - А я буду держать тебя на прицеле. Рыпнешься сбежать - уложу.
   – Тебя закроют… - без голоса предупредил Сергач.
   – А кто меня найдёт? - вкрадчиво спросил Моржов. - Твои менты-долбоёбы? Которых ты девочками пользуешь? Которые тебе этот ствол и продали?… Не пизди. Выходи давай, а то прямо тут обосрёшься. А нам ещё ехать.
   Моржов толкнул голову Сергача пистолетом.
   Сергач медленно открыл дверку и осторожно вылез из машины. Моржов переполз на его место и выбрался вслед за Сергачом.
   Они стояли на обочине. Луна и фары освещали всю дорогу. Ближайшие сосны казались наклеенными на тьму, как аппликация. Искрил гранями щебень. Над асфальтом висела жемчужная дымка. Было тепло, как в комнате.
   – Хули тебе надо, Борян? - спросил Сергач.
   – Да ничего особенного. Хочу Алёнушку отвезти в больницу.
   – Ленчик сказал, в больничку без толку…
   – Пусть доктор решает, а не Ленчик.
   – Борян, ты ёбнутый.
   – Не зли меня, - попросил Моржов и, сощурившись, для пробы прицелился Сергачу в лоб.
   – Ладно-ладно, не махай пушкой, - вздрогнул Сергач.
   – Пойдём искать, - опуская ПМ, сказал Моржов. Они прошли всего десяток шагов и сразу увидели ноги Алёнушки. Ноги были босые. Они смешно торчали из канавы.
   Моржов и Сергач спустились в кювет по разные стороны от Алёнушки. Алёнушка, примяв бурьян, лежала будто в опрокинутом кресле. Натянутая на бёдрах проститутская юбчонка, узкая и короткая, даже не задралась. От крови у Алёнушки были чёрные, как у ведьмы, губы. Моржову показалось, что глаза Алёнушки открыты, но это было не так. Просто Алёнушка слишком густо, вульгарно-густо намазала веки тенями.
   – Да мёртвая она, видно же, - прошептал Сергач.
   – Поднимай её и неси в машину.
   – Борян, сука буду, мёртвая она… Ну на хуй это тебе? Что изменится-то?… Не оживишь ведь.
   Но Моржов всё ещё пребывал в том отупении чувств, которое нахлобучилось на него при рассказе Ленчика.
   Он никак не мог ощутить расслабляющего горя Алёнушкиной смерти, а потому Алёнушка для него оставалась как бы жива. Значит, её надо было везти в больницу. И если бы не этот ступор чувств, Моржов давно бы уже выстрелил в Сергача. А сейчас ему просто требовалось продолжать то дело, которое он начал делать. Так заводной автомобильчик, уткнувшись в преграду, продолжает впустую вращать колёса.
   – Поднимай, - повторил Моржов.
   – Бля, что за люди… - застонал Сергач, присаживаясь возле Алёнушки на корточки.
   Он просунул руки Алёнушке под лопатки и под колени и с кряхтеньем поднял Алёнушку. Она обвисла на руках Сергача, как резиновая. Оступаясь, Сергач тяжело полез из кювета на дорогу.
   Моржов обошёл Сергача и открыл заднюю дверку «Волги».
   – Теперь клади на сиденье.
   – Она мне кровью чехлы измажет…
   – Ай-яй-яй, какая досада, - покачал головой Моржов.
   – Борян, давай хоть в багажник…
   – Ты у меня сам сейчас такой же в багажник ляжешь.
   Пыхтя, Сергач неуклюже впихнул Алёнушку на заднее сиденье. Моржов отступил.
   – А теперь садись за руль, и по всем правилам едем в город, - сказал он Сергачу.
   – Борян… - завёл своё Сергач.
   Моржов с мёртвым лицом перенацелил ПМ Сергачу на промежность.
   – Бля-а… - тихо завыл Сергач и полез на водительское место.
   – Дверь не закрывать, руки за голову, - велел ему Моржов. - Пукнешь - шмальну. У меня тоже работа нервная.
   Сергач вздёрнул руки на затылок. Моржов переложил пистолет в левую ладонь, правой рукой приподнял Алёнушку, втиснулся на сиденье и пристроил голову Алёнушки себе на колени. Алёнушка лежала как скомканная, но Моржов не мог поправить её ноги, не выпустив из виду Сергача. Глаза Сергача отражались в зеркальце заднего обзора. Сергач тоже следил за Моржовым.
   Моржов захлопнул свою дверку, просунул ствол пистолета между спинкой водительского кресла и подголовником так, чтобы Сергач чувствовал ствол своей шеей, и приказал:
   – Всё. Едем. И едем медленно.
   Сергач обречённо хлопнул дверкой и включил зажигание.
   «Волга» мягко покатилась по ночной дороге.
   – Представляю, как Ленчик охуеет, когда не увидит Алёнушки, - сказал Моржов. - Подумает, наверное, что встала и…
   Моржов осёкся. Он понял, что ему захотелось говорить и говорить. Но нельзя было давать себе воли.
   – Борян, зачем ты это делаешь? - тихо завёл Сергач. - Объясни: хули?… Она умерла… Забирай себе девок, и Розку, и Миленку, ладно… А на хуя меня подставлять с больничкой? Я-то при чём, что Алёнка разбилась? Я даже не за рулём был… Всё равно меня отпустят… Только контору мою менты под себя переведут, потому что, если не отдам, они мне Алёнку пришьют… Но тебе-то это зачем? Ты же тоже девочек у меня брал… А Алёнку и мне жалко, что я, зверь, что ли?… Я её не обижал, силком не держал… Но она всё, умерла…
   Голос Сергача гипнотизировал Моржова. Глаза Сергача в зеркальце были как два магнита. Кругом стояла ночь, только огромная луна пылала в перспективе дороги - плоская, словно её раздавили.
   Моржов опять перехватил в левую руку пистолет, воткнутый между креслом и подголовником, а правую руку сунул Алёнушке под топик. Ладонь проехала по мягкому, ещё тёплому животу и остановилась под грудью, тоже ещё тёплой и упругой. Моржов слушал - не тукнется ли в ладонь сердце Алёнушки.
   – Щекотно… - вдруг услышал он.
   Моржов перевёл взгляд с затылка Сергача на испачканное в крови лицо Алёнушки. Мёртвая Алёнушка молчала. Говорил её живой мерцоид, едва различимый в сумраке салона. Мерцоид полусидел, опираясь локтем на моржовское колено.
   – А где Лёнька? - спросил он тёмно-кровавыми губами. - Лёнька жив?
   – Жив… - почти беззвучно ответил Моржов.
   – Точно? - Алёнушка требовательно глядела на Моржова. - Ты мне не пиздишь?
   – Нет… - Моржов покачал головой.
   Глаза Сергача, отражающиеся в зеркальце, стали просто умоляющими. Сергач видел у себя за спиной вооружённого пистолетом сумасшедшего, который разговаривает с пустотой.
   – Он ушибся? - допытывалась Алёнушка. - Сильно?… Ты не врёшь мне, что он ничего не сломал?…
   – Не вру…
   Алёнушка осмотрела Моржова словно заново.
   – Я тебе верю, хотя ты какой-то странный… Значит, всё с ним хорошо?
   – Всё…
   – А я? - спросила Алёнушка.
   – А ты умерла.
   Сергач не выдержал этого ужаса и вдавил педаль тормоза. «Волга» завизжала, разворачиваясь на дороге боком. Моржова швырнуло на спинку водительского кресла, но он успел дёрнуть пальцем курок. Выстрела он не слышал.
   Через мгновение он пришёл в себя. Оказывается, он уже распахнул дверку и выпадал из машины, выставив колено. Водительское место было пустым, водительская дверь - открыта.
   «Волга» стояла поперёк шоссе. Убегающий Сергач мелькал среди сосновых стволов. Опираясь на колено, Моржов прицелился с обеих рук и нажал на курок. ПМ только прыгнул в ладонях и сухо щёлкнул. Патронов больше не было. Их вообще не было. Последний патрон Моржов грохнул ещё для трудных подростков.
   Сергач убегал. Горела луна. Машина посерёдке шоссе растопырила дверки левого борта. Моржов с коленей вхолостую щёлкал по Сергачу. Алёнушка лежала на заднем сиденье на спине. Голова её свешивалась из машины. Мёртвое лицо с мокрыми, окровавленными губами было запрокинуто. Пышный хвост расстелился по асфальту. Июньское созвездие Девы, как «Волга» на дороге, загромоздило полнеба, словно гигантский проволочный каркас.
   У Моржова не осталось ничего, чтобы наказать тех, кого он хотел наказать. Ни закона, ни оружия. И ПМ ему больше не сгодится. Сгодятся только голые руки и логика гнева.
   – Лёнька-а! Лёнька-а!… - шёпотом орал Моржов и кидал мелкие камешки в окно второго этажа своей общаги.
   Моржов стоял в диких кустах заднего двора. В небе над городом Ковязиным только-только расползались первые пятна рассвета. Всё вокруг было мертвенно-синее и мокрое.
   Окно, дрогнув отражением облаков, открылось. Над карнизом показались взлохмаченная голова и голые плечи Ленчика.
   – Ты хули тут?… - сонно и злобно спросил Лёнчик. - Мать разбудишь!… Полпятого же!… Хули надо?
   – Выйди перепиздеть, - попросил Моржов.
   – Иди на хуй… Я спать хочу… - ответил Ленчик. - Лёг час назад, а тут ты… Ты чего, бухой, что ли?
   Зоркий Ленчик сразу разглядел, что с Моржовым не всё в порядке. Моржов был в трёхдневной щетине, как партизан. За три этих партизанских дня свои джинсы он явно не снимал ни разу. Мятая зелёная • майка светлела откровенно застиранным боком: похоже, здесь её Моржов заблевал и сполоснул. Правая ладонь Моржова была толсто и неумело замотана бурым бинтом.
   – С бодуна я, - пояснил Моржов. - У тебя кусачки есть?
   – Какие кусачки? - не понял Ленчик.
   – Слесарные, бля, - ответил Моржов. - Чтобы кабель перекусить. А какие ещё кусачки бывают?
   – Нету, - подумав, сообщил Ленчик. - Есть, но я тебе не дам ни хуя. Ты такой их проебёшь.
   – Меняю! - предложил Моржов и достал из-за спины пистолет. - Кусачки на ствол, только без патронов.
   Это было уже интересное бизнес-предложение. Ленчик поскрёб башку.
   – Ладно, - согласился он. - Короче, сейчас спущусь.
   Он не торопился. Когда он вывернул из-за угла общаги, Моржов бессильно сидел в сырой траве, скрестив ноги по-турецки, и курил. Рядом с ним стоял полиэтиленовый пакет с банками пива.
   – Ёбнешь? - спросил Моржов, снизу вверх подавая Ленчику банку.
   – А чего?… - задумчиво пробормотал Ленчик, покрутив банку перед глазами, и присел на корточки, чтобы не мочить штаны. - На. - Он бросил кусачки в траву рядом с коленями Моржова.
   Моржов поднял кусачки и осмотрел.
   – А покрупнее найдутся?
   – Не найдутся.
   Моржов вздохнул, сунул кусачки в пакет к банкам и протянул Ленчику ПМ. Ленчик проверил пистолет, спрятал за ремень брюк под майку и сразу расслабился.
   – Хуёвый обмен - пистолет на кусачки, - заметил он.
   Моржов беззаботно махнул рукой. Ленчик раскупорил банку.
   – Со вчерашнего не проспался, - пояснил он про себя. - Хоть опохмелюсь… А ты с кем бухаешь?
   – Да с бабами разными… - туманно ответил Моржов.
   Белёсое небо проступило меж тяжёлых фиолетовых облаков кривыми размывами. В кустах чирикали птицы. Этот ранний час принадлежал им, только где-то далеко на мосту через Талку простучал поезд.
   – Сергача не видел? - спросил Ленчик.
   – С той ночи - нет.
   – Блядь, не могу его найти, - пожаловался Лёнчик. - Черти знакомые сказали, что он где-то третий день квасит. Где - хуй знает. Короче, вообще ничего не понимаю.
   – А чего тебе понимать? - усмехнулся Моржов.
   – Да чем там, короче, вся эта хуйня закончилась. - Ленчик хмыкнул. - Я ведь тогда пришёл на дорогу, как Сергач сказал, а Алёнки уже нет. Кто её забрал? Я покрутился да в город попиздовал. Сергача тоже нигде нет. До сих пор нет, короче. Куда он делся-то? Кто и куда трунак уволок? И вообще, на хуя всё это?
   – Тебе не по хуй ли? - мрачно спросил Моржов.
   – В общем - по хуй, - согласился Ленчик, допил пиво и швырнул банку за куст. - Чего у тебя с рукой?
   Моржов поднял забинтованную руку и покрутил кистью.
   – Штопор в ладонь воткнул. Перед бабами выёбывался - винищем угощал… Сейчас не знаю, как с кусачками справлюсь…
   – А чего ты собрался перекусывать?
   – Провод.
   Ленчик покровительственно засмеялся.
   – Чего, обеднел, художник хуев, да? - спросил он. - Картинки больше не продаёшь, провода пиздишь?
   – Я, блядь, по пьянке карточку банкоматовскую потерял, - объяснил Моржов. - А деньги-то нужны.
   – Где будешь снимать кабель?
   – С котельной на Багдаде. Обещали за триста метров восемьсот рублей дать.
   – Чего-то больно много, - усомнился Ленчик.