Кацура Александр. Волшебная реликвия

   — Не так далеко, как вам кажется.
   — И какой из всего этого вывод? — меланхолично спросил Арик.
   — Вывод простой. Тому, кто ловко ворует карты, сопутствует успех.
   — И?..
   — Ник-к-ка-ких «И»! — попугай вцепился своими бусинками в друзей. — Украдите карту со дна сержантского сундучка, и наше совместное путешествие наполнится смыслом.
   — Зачем воровать? — простодушно возразил Валик. — Мы просто попросим ее у сержанта.
   — Наивные люди, — воскликнул попугай. — Во-первых, он вам ее не даст. В лучшем случае попросит запомнить — всю, вплоть до мельчайших деталей. А запомнить ее нельзя. Не тот случай, можете мне поверить. Во-вторых, сержанта не следует посвящать в тайну карты. По крайней мере на этом этапе. Он славный солдафон, но секреты хранить не умеет.
   — Это сержант-то? — возмутился Валик.
   — Это сержант-то! — тонюсеньким голоском передразнил попугай.
   — Эй, ты! — грозно сказал Валик.
   — А вы лучше спросите у вашего любимого начальника, — попугай не обратил внимания на суровый вид Валика, — спросите у него — где пепел от самой секретной на свете карты генерала?
   — При чём здесь пепел? — удивился Валик.
   — Вот именно, при чём тут пепел! — издевательским тоном повторил попугай.

Глава 18
Пираты

   Утром на море была чудесная погода. Полный штиль, солнце нежно играло на водной ряби, летучие рыбки резвились вовсю. Паруса каравеллы обвисли, она почти застыла на глади моря. Но капитан Резотто дал команду таким хитрым образом развернуть грот-бом-брамсель, крюйс-марсель и контр-бизань, что даже и в безветрии корабль, словно бы нехотя, но заскользил по еле заметным волнам.
   Выйдя на палубу, ребята увидели сержанта. Он стоял у борта мрачнее тучи, смотрел куда-то вдаль и время от времени злобно сплевывал в нежную бело-зеленую пену, вспыхивающую возле плавно бегущего корабля.
   — Вы отчего-то не в духе, господин сержант? — участливо спросил Арик.
   Подорога посмотрел на всех троих колючим взглядом и осторожно погладил свой затылок.
   — Что-нибудь случилось? — поинтересовался Валик.
   — Ничего не случилось, — отрывисто бросил сержант.
   — А мы думали... — начал было Галик.
   — Вы думали, что будет легко и весело? — сердито прищурился сержант. — Не будет. Забудьте.
   — Есть забыть! — неожиданно бравым голосом воскликнул Валик.
   Сержант посмотрел на него изучающим взором. Простодушное лицо Валика выражало готовность и преданность. Правый сморщенный глаз сержанта постепенно открылся, взгляд потеплел.
   — Ты прав, малыш. Так и надо. Значит, будем жить.
 
   В полдень на горизонте показалось судно. Издали оно выглядело еще более беспомощным, нежели плавно ползущая каравелла, — паруса повисли жалкими тряпками, мачты накренились, палуба была безлюдной.
   — Что еще за «Летучий голландец»? — недовольно пробурчал на мостике Резотто и поднес к глазам подзорную трубу. — Мне эта посудина незнакома. Так, на фок-мачте паруса прямые. Понятно. Это баркентина. Корпус дал заметный крен. Она тонет, что ли?
   Минуту назад палуба «Голландца» казалась вымершей. Но нет, два или три человека появились у борта и на возвышениях и начали отчаянно махать руками и флажками.
   — Они подают сигнал бедствия, капитан, — крикнул с палубы шкипер Адольо.
   — Сам вижу! — буркнул Резотто.
   — Что будем делать?
   — А ну их к дьяволу! — в сердцах сказал капитан. — Не вижу оснований менять курс. Не люблю «Голландцев», особенно в этих водах.
   — Но они просят!
   — Ну и черт с ними.
   — Вы безжалостны, капитан! — воскликнул шкипер.
   — У нас нет времени.
   — Нет, так не пойдет, — сказал Адольо. — Это не по морскому закону. Эй, там, у штурвала. Лево руля! Эй, на парусах! Фок-марсель и кливер налево.
   Рулевой бросил испуганный взгляд на капитана Резотто, но команду шкипера выполнил — быстро крутанул штурвал влево. Кое-кто из матросов кинулся к парусам.
   — Что за самоуправство, Адольо? — спросил удивленный Резотто.
   — Не сердитесь, капитан, — миролюбиво сказал шкипер. — Право, надо помочь морским товарищам. Люди в беде.
   Резотто побледнел, набрал в грудь воздуха. Но прежде чем рявкнуть, еще раз взглянул на терпящий бедствие корабль. Прыгающие фигурки казались такими жалкими. И капитан махнул рукой.
   — Ладно, — сказал он ровным голосом. — Чуть изменим маршрут. Но чтоб час на все про все.
   — Да нам меньше хватит, — широко улыбнулся шкипер.
 
   Два корабля сошлись борт к борту. Палуба баркентины по-прежнему была пуста.
   — Эй! — крикнул вахтеный с каравеллы. — Что тут у вас? Отзовитесь, черти!
   Любопытные матросы каравеллы столпились у борта. В толпе оказались сержант и Арик с Валиком.
   В этот момент «черти» и ответили.
   Раздался молодецкий свист, а вслед за тем из внезапно распахнувшихся люков, из-под широкого куска брезента, из-за мачт и построек с гиканьем и воплями на каравеллу устремились люди, вооруженные ножами, шпагами и пистолетами. Матросы каравеллы растерялись. Их быстро оттеснили, разоружили тех, кто был вооружен, и всех довольно ловко загнали в центральный трюм. Кое-кто, однако, сопротивлялся. То там, то здесь вспыхивали короткие яростные схватки.
   Капитан Резотто кортиком уложил двоих или троих, прежде чем был схвачен и связан. Сержант, в первые секунды ничего не понявший, но быстро налившийся яростью, дрался, как лев, слон и два бизона, вместе взятые. Трое пиратов валялись у его ног без чувств, а еще четверо, судорожно сжимая рукоятки кинжалов, испуганно смотрели на жуткий вращающийся зрачок огромного левого глаза. Сержант стоял, сжав тяжелые кулаки и тяжело дыша. Он был страшен. Но смуглый матрос, тот самый, что когда-то показал ребятам их каю-ту, подкрался сзади и шарахнул сержанта веслом по голове. Сержант удивленно оглянулся, никого не увидел помутневшими глазами и упал.
   Арик и Валик, оставившие шпаги в каюте, дрались кулаками, пинались ногами, пытались даже кусаться, но на них навалились несколько человек и ловко скрутили веревками.
   Силы были неравны, и скоро все кончилось.
   Шкипер Адольо куда-то исчез с самого начала заварушки.
   Галик участия в драке тоже не принимал, и вот по какой причине. Когда все столпились на палубе, он тихо прошел в носовую часть судна и начал возиться с несложным замком сержантской каюты. «Крэк!» — замок поддался, и Галик незаметно проскользнул внутрь. Он твердо вознамерился раздобыть старинную пергаментную карту с самого дна сержантского сундучка. Нет, он не собирался водить сержанта за нос, просто он боялся, что это проделает кто-то другой, оставив с носом и сержанта, и троих его дисциплинированных солдат. Дисциплинированных, бесспорно, но ведь и со смекалкой!
 
   Арик и Галик были связаны вместе, спина к спине. Они сидели, неловко привалившись к пустой бочке, из которой несло кислым запахом то ли остатков вина, то ли гнилых яблок. Они сидели молча, прикрыв глаза. Но вдруг Валик яростно толкнул друга локтем в бок. Арик открыл глаза и повернул голову, насколько смог.
   Огромный чернобородый пират в зеленой косынке и с золотой серьгой в ухе приближался к Сэнди. Девушка стояла неподвижно, прижавшись спиной к основанию грот-мачты. Темные ее волосы упали на лоб и закрыли почти все лицо. В этот момент девушка казалась беззащитной красавицей, к которой приближается мерзкий дракон. Пират достал из-за пояса нож, противно осклабился и сказал:
   — А ну пойдем со мною, красотка. Я взрежу этим ножичком снурки на твоем корсаже. Аккуратно так взрежу, кроме щекотки, ты ничего не почувствуешь. Будешь умницей — мой нож не пойдет дальше и оставит целой твою нежную беленькую кожу.
   Когда пират приблизился, с грозным весельем сверкнув глазами, Сэнди резко взмахнула головой, откидывая волосы со лба. Половина ее лица полыхнула страшной красной раной. Пират остолбенел.
   — Вух! — сказал он и опустил нож. — Вот ты у нас какая!
   В этот момент из-за мачты показался капитан Резотто. Его синяя с остатками золотых пуговиц куртка была разорвана и кое-где испачкана кровью, а руки были скручены веревкой — запястье к запястью. Загорелое лицо его без обычной красиво заломленной белоснежной капитанской шапки с черным козырьком казалось страшным, волосы над белой полоской лба растрепались, глаза горели.
   — А ну оставь ее, мерзавец! — хрипло сказал Резотто.
   Пират пришел в себя.
   — Капитан, — сказал он миролюбиво, — ты здесь больше не капитан.
   Но капитан, ничего не слыша, шел прямо на него. Пират попятился. Капитан взмахнул связанными руками и наотмашь ударил пирата в ухо. Зеленая косынка слетела, нож выпал из синей татуированной руки, золотое кольцо покатилось, а пират ничком рухнул на палубу. В этот момент раздался выстрел. Из пистолета выстрелил выбежавший из-за мачты запыхавшийся пират, из-под охраны которого вырвался капитан Резотто. Капитан замер на мгновение, оглянулся, последний раз посмотрел на море и замертво рухнул на бесчувственное тело чернобородого пирата.
   — Капитан! — страшно закричала Сэнди.
   Еще два пирата подошли к ней и грубо взяли ее под руки.
   Валик рванулся, но веревки лишь глубже впились в его тело.
   Послышался скрип веревочного трапа, и на борт взобрался человек. Арик невольно скосил на него глаза и замер. По палубе шел, едва заметно улыбаясь, шкипер Адольо.
   — Бегите, шкипер, здесь творят разбой, — шепнул разбитыми губами Арик. Впрочем, шепнул совершенно беззвучно.
   Адольо поднял руку и подошел к двум пиратам.
   — Оставьте девушку, — сказал он негромко и даже как-то лениво.
   Пираты сей же момент вытянулись, опустили руки по швам.
   — Слушаюсь, капитан! — сказал один.
   — Какие могут быть вопросы, капитан! — сказал другой. — Она твоя.
   — Мадемуазель, — церемонно сказал Адольо, — позвольте принести извинения за этих мужланов. Простите этих грубых людей, они отвыкли от женского общества.
   Девушка метнула на шкипера гневный взгляд, после чего привычным движением тряхнула головой, и волосы снова закрыли ее лицо. Но Адольо уже не видел этого. Он задумчиво смотрел на тело капитана Резотто.
   — Какая безвременная смерть, — сказал он и покачал головой. — Но зато героическая. Отдать последние почести капитану! — И Адольо строго посмотрел на пиратов.
   Трое пиратов немедленно кинулись к телу убитого и ловко завернули его в кусок парусины. В руках одного из них оказался обрывок железной цепи с круглой гирей. Он примотал эту цепь к торчащей из скатки ноге капитана, после чего пираты подтащили тело к борту, раскачали и бросили в море. Раздался глухой всплеск.
   — Обойдемся без ружейного салюта, — сказал Адольо, — порох надо экономить. Капитан Резотто, как мы знаем, терпеть не мог всяких финтильмоний, зато страстно, как истинный любовник, любил море. Одно только море. Думаю, что и море любило его. И вот они встретились. Они наконец вместе! — Оглянувшись, он увидел Арика и Валика, опутанных веревками, и весело подмигнул им.
 
   Шкипер двинулся по палубе дальше, но, не пройдя и трех шагов, затормозил и громко сказал возникшему перед ним смуглому матросу:
   — Значит, так, Копер, этих, — он жестом указал на Арика и Валика, — в дальний трюм, который сейчас свободен. Их друзей туда же. Всех, включая зверюшек! А мне в каюту доставить сундук сержанта. Аккуратно и быстро. Надеюсь, распоряжение ясное?
   — Да, капитан, — весело бросил смуглый матрос.
   Проходя мимо Сэнди, Адольо сказал:
   — Мадемуазель, в трюме не так удобно, но это временно, верьте мне. Скоро нам понадобятся ваши великолепные знания. По картографии в особенности.
   Девушка не ответила.
 
   Пленники оказались в одном трюме — все семеро, включая попугая и мартышку Базз. С ними случайно оказался и восьмой пленник — толстый кок Диди, который, пригорюнившись, привалился к какому-то ящику и еле слышно вздыхал. Пиратам кок, верный слуга капитана Резотто, оказался не нужен. У них был свой повар. В трюме было темно, лишь редкие лучики проникали сквозь щели в переборках, наполняя пространство тусклым серым светом.
 
   В трюм их затолкали связанными. Всех, кроме сержанта, которого довольно небрежно спустили вниз в полуобморочном состоянии. Руки, стянутые за спиной веревками, противно ныли. Тут и пригодилось недавно приобретенное умение Валика, решившего развязать узников. Он действовал зубами, и довольно успешно. При этом бормотал в полутьме, ощупывая губами узлы: это двойной люверс, он же шкотовый, так, знаю... это гаксель, он же кошачьи лапки, тоже справимся... а это, дружище Галик, вообще пустяки — одинарный суттер, он же шлюпочный, какой халтурщик тебя связывал? Менее чем за час, орудуя своими крепкими зубами, он развязал по очереди всех, а потом друзья общими усилиями освободили от пут его самого.
 
   Некоторое время все сидели молча, слышны были лишь вздохи, шевеление да еле ощутимый клекот попугая в клетке, которую пристроил рядом с собой Галик. Арик и Галик Растирали затекшие запястья. Сержант, еще не оправившийся от удара веслом, забылся в тяжелой дремоте.
   — Ну, каковы впечатления? — шепотом спросил Арик, наклонившись к Галику.
   Вместо ответа Галик молча нашел руку Арика, притянул ее к своей груди и сунул в разрез куртки. В первое мгновение Арик ничего не понял, но вдруг его пальцы что-то нащупали угол листа плотной бумаги или нечто похожее.
   — Что это? — еще более тихим шепотом поинтересовался Арик.
   Галик поднес губы к его уху и еле слышно произнес:
   — Карта.
   — Какая? — удивился Арик.
   — Та самая, со дна сундучка. Затертый пергамент.
   — Не может быть! — восхитился Арик звенящим шепотом.
   — Она, она. Сам извлекал.
   — Ну, ты орел! — прошептал Арик. — И коршун одновременно. И мудрая змея. И...
   — Остановись! А то захвалишь.
   — Надо спрятать ее. Срочно.
   — Думаешь?
   — Найдут при обыске.
   — Ты прав. А куда?
   — В какую-нибудь щель.
 
   Последующие события немедленно подтвердили правоту опасений Арика.
   Наверху с треском открылся люк. Все, кроме дремлющего сержанта, невольно посмотрели вверх и зажмурились. В светлом квадрате возникла голова, загремел голос:
   — Эй, мерзавцы! Где карта?
   Пленники узнали голос шкипера Адольо. Галик вздрогнул.
   — Я спрашиваю, где карта?
   — Какая карта? — Голос Валик из темного угла трюма прозвучал тревожно и одновременно наивно.
   — Какая! Сами знаете, какая. Карта генерала, где на одном из островов крестик, где она?
   «Эта та, которую сержант сжег», — беззвучно шепнул Арик Галику. Галик в темноте кивнул.
   — Эй, сержант, — гремел сверху голос, — ты пришел в ебя? Я перерыл твой сундук, а карты нет. Говори, пока мы мирно настроены.
   — Сержант без сознания, — отчетливо произнес Галик.
   — Он мужик крепкий, очнется, — Адольо усмехнулся, — мне нужны все карты. И вся правда! Вся без остатка. Иначе пойдете на корм акулам.
   Люк захлопнулся.
   Секунду стояла тишина, которую вдруг разорвал горячий хриплый шепот:
   — Что правда, то правда!
   — Кто это? — Сэнди взволнованно озиралась в полутьме. — Кто здесь?
   — В чем правда? — спросил удивленный Арик.
   — В том, что мужик я крепкий.
   — Сержант, вы ли это? — одновременно вскричали Галик и Валик.
   — Я это, я. Кто же еще? Уже давно очнулся. Чувствую себя вполне сносно. Настолько, что готов смеяться над самим собой. Даже хохотать. Ха-ха!
   Смех сержанта прозвучал неестественно и странно. Арик сжал руку Галика. Но тот и без того хранил молчание.
   — Стало быть, карты генерала у него нет! — пробормотал сержант, мгновенно забыв про смех. — Я правильно понял негодяя?.. Занятно! У кого же она?
   — Бедный сержант, — шепнул Галик Арику, — у него помутилось в голове.
   — Похоже на то, — шепнул Арик в ответ.
   — У кого же она? — повторил сержант.
   Ответом было молчание.
   Сержант почесал рукою огромную шишку на голове и сказал:
   — Знакомый удар! Два раза за одни сутки — это уже слишком. И, похоже, одной и той же рукой. Как говорят сыщики, почерк тот же.
   — Как вы себя чувствуете, сержант? — спросил Валик.
   — Превосходно, дружок, — усмехнулся сержант. — Лучше некуда.

Глава 19
Последние сводки с небес

   В это самое время в Серебряном кабинете Правителя генерал-адъютант, вытянувшись в струнку, делал доклад.
   — Что слышно от Корца? — Хозяин кабинета цепко смотрел на адъютанта.
   — Все идет по плану, мой Правитель. — Генерал щелкнул каблуками сапог, звякнула шпора. — Он на хвосте у главной группы. Контролирует каждый их шаг.
   — Это хорошо. Пусть чаще докладывает.
   — Разумеется. Каждое утро на вашем столе будет очередное сообщение.
   — Договорились. И пригласите ко мне астролога.
 
   Генерал-адъютант быстро шагал по коридорам и закоулкам дворца, астролог еле поспевал за ним. На одном из поворотов генерал внезапно отстал, задержавшись у поста охраны. Астролог по инерции продолжил путь и неслышно вошел в изгиб коридора, который раздваивался в конце, ведя к расположенным слева огромным дверям Серебряного кабинета, а также к переходу, ведущему вправо, в так называемый Малый кабинет. У темной резной двери Малого кабинета в легкой полутьме угадывалась фигура Правителя. Тот в привычном белом кителе стоял и смотрел на астролога странным взором. В этом взгляде, астролог мог бы поклясться, читались смятение и тревога. Астролог растерялся и затормозил движение. Правитель слабо поднял руку, словно хотел закрыть лицо, но не довершил жеста.
   — Государь! — прошептал астролог и сделал два шага, сокращая расстояние между собой и Правителем. Тот попятился, сделав шаг назад.
   — Мой Правитель, точка асцендента... — Астролог сделал еще два робких шага. И тогда Правитель повернулся и побежал. — Ваш асцендент... — бормотал астролог вслед удаляющейся блекло-белой фигуре. — Его нужно уточнить... Срочно... Дело в том, что...
   Фигура скрылась за дальним поворотом коридора. Сзади захрипела, открываясь, створка двери Серебряного кабинета.
   — Ну, что говорят последние сводки с небес? — раздался знакомый голос. — Как там поживает наш зодиак?
   Астролог затравленно оглянулся. В луче света, бьющего из высокого проема, в неизменном белом кителе стоял Правитель и насмешливо глядел на придворного звездочета. Астролог потерял дар речи.
   — Что с вами, милейший? — Насмешка в глазах Правителя сменилась удивлением. — И что вы там делаете в этом темном коридоре?
   — Я? — прошептал астролог, испуганно глядя в даль коридора. — Здесь?.. Я... Точка...
   — Прошу ко мне. — Правитель согнал остатки улыбки с лица и посторонился, освобождая проход в кабинет.
   Астролог вошел, с трудом переставляя одеревеневшие ноги и судорожно прижимая свою непомерную папку к груди. Правитель вошел следом и молча пошел к карте, висящей на стене. Он долго и хмуро смотрел на карту, изредка переставляя флажки, прикалывая их на новом месте. «Ламу мы отвоюем, — бормотал он себе под нос, — а вот дальше? Идти на Гром или разгромить южную группировку противника? С кем посоветоваться? На генералов надежды нет. Звездочеты, колдуны... Одни дармоеды вокруг... Никто ведь не подскажет! Все самому решать. Все самому!»
   Астролог тяжело дышал за его спиной. И вдруг уронил папку, которая сухо щелкнула о паркетный пол. Правитель вздрогнул, медленно обернулся, желтые глаза, на секунду расширившись, снова сузились, приобрели серый оттенок. Астролог молча поклонился и, стараясь быть незаметным, подобрал папку. Губы Правителя дрогнули в едва заметной улыбке.
   — Вы мне так и не ответили. Что сулят нам сводки, исходящие от звездного неба?
   — Все то же, мой государь, — пробормотал астролог, проглотив слюну. — Мы ведем победоносную войну. Плутон на нашей стороне. Сколько бы врагов ни окружало нас.
   — А нас окружают враги?
   — Я неточно выразился. — Астролог позволил себе легкую извинительную улыбку. — Это мы окружаем их. Мы с нашими союзниками и верными друзьями.
   — А у нас есть верные друзья?
   — Друзья? — астролог вновь тяжело задышал. — Видите ли, у вождя великой империи не то чтобы друзья, а... Как бы поточнее это сказать?..
   — Скажите, милейший.
   — Они обязаны быть вашими друзьями, государь. Жизнь их заставляет.
   — Ха! Это не жизнь, это я их заставляю.
   — Это одно и то же, — находчиво сказал астролог.
   — Возможно, вы и правы, — задумчиво сказал Правитель. — Что такое жизнь? Кто ответит?
   Астролог почтительно молчал. В примитивную философскую дискуссию он втягиваться явно не хотел.
   — Скажите мне другое. — Правитель строго взглянул на звездочета. — По какому направлению я должен развивать наступление? Идти прямо на столицу врага или сначала разгромить его южный фланг? Вот здесь, — он ткнул кулаком в карту, — они собирают резервную армию. Откармливают коней. Обучают канониров. Подвозят порох и ядра. Должен ли я давать им на это время?
   — Это серьезный вопрос, государь, — прошептал астролог.
   — А что, бывает, я задаю несерьезные? — Правитель смотрел на гостя в упор.
   — Но это оч-чень серьезный вопрос, — нашелся астролог.
   — Когда я получу на него ответ?
   — Минувшей ночью я вновь считал, мой государь, — сказал астролог неожиданно ясным, твердым голосом. — Марс в Водолее, Сатурн в Тельце. Идти следует на столицу врага.
   — Уверен? — Правитель любил неожиданно переходить с «вы» на «ты» и наоборот. Старинным оборотом «ты» он на время словно бы приближал к себе собеседника.
   — Этот город — их символ. Потеряв столицу, они развалятся окончательно.
   — Возможно. Но это не помешает мерзавцу, командующему вот этой ордой, — Правитель вновь хлопнул ладонью по карте, — неожиданно ударить с юга. А я этого не хочу.
   — Тогда ударьте и на юг.
   — Дробить силы? Э нет, милейший. Это не является стратегией.
   — В стратегии я не очень разбираюсь, государь. Я больше в звездах...
   — Подскажешь правильно — вот и получишь звезду на сюртук, — усмехнулся Правитель.
   — Нынешней ночью я собирался продолжить расчеты. Но мне нужно уточнить вашу... — астролог вздрогнул, тень пробежала по его лицу, — вашу точку асцендента.
   — Как? — Правитель поднял брови. — Это что за зверь?
   — Восходящий градус эклиптики, тот, который всходил над горизонтом в счастливый миг вашего рождения. Нужен день и час вашего рождения, государь. Желательно с точностью до четырех минут. Дело в том, что новый градус небесной сферы восходит каждые четыре минуты. А новый градус — это новая судьба.
   — Разве ты не знаешь, когда я родился? Не помнишь национального праздника? Пушки начинают грохотать именно в это мгновение.
   — Разумеется, помню. — Астролог порозовел. — К тому же в моих бумагах эта дата есть. Но... Как бы это сказать? Простите меня, мой Правитель, но она вызывает некоторые сомнения. Я сверялся с «Таблицами домов» Региомонтана. Я провел четыре возвратные астральные линии, используя яркие факты вашей героической биографии, и...
   — И?.. — Правитель вцепился взглядом в звездочета.
   — И возникло противоречие, — прошептал астролог помертвевшими губами. — Линии пересеклись почти на год раньше. Откуда закралась ошибка? И когда?
   — Что ты сказал? — Лицо Правителя потемнело.
   — Вероятно, это моя ошибка, — забормотал астролог. — Я сам перепроверю. Оставим эту тему.
   — Вот именно, — мрачно улыбнулся Правитель. — Поговорим о чем-нибудь более веселом. Кстати о друзьях. Почему-то я давно не спрашивал вас о госпоже Корич. Что вы можете сказать об этой даме?
   Астролог слегка растерялся, но виду не подал. Проницательный человек догадался бы, что астролог давно уже составил гороскоп нынешней первой дамы империи, но молчал о нем. Он ждал, когда у него спросят. Этот момент настал.
   — Сейчас взгляну на ее карту. — Астролог стал рыться в своей разбухшей папке. — Она родилась в году... так, прекрасно, дата здесь обозначена. Слава небесам, достаточно строго обозначена. Вы не напомните мне только, где она появилась на свет? Это важно.
   — Она родом из Лабара, — сухо сказал Правитель.
   — Замечательно. Что ж, сейчас достроим ее карту, прикинем эфемеридное время... — Астролог извлек откуда-то из складок плаща перо, послюнявил его и сделал вид, что чертит им в бумагах.
   Правитель внимательно наблюдал за ним.
   — Зодиакальный круг, — бормотал себе под нос астролог, — ретроградные планеты. Венера, болезнь жены, унижение...
   — Что? — прислушался Правитель. — Болезнь? Какая болезнь?
   — О нет, нет... Никаких болезней. Возникает, доложу вам, изысканная картина. Это женщина с Луной в Тельце. Отмеченная несравненной внешней и внутренней красотой, умная, с характером. Несколько скрытная. И не без честолюбия. Она верна своему господину, своему избраннику. Отличное здоровье, страсть к украшению жилища. Лишь легкую тень бросает Луна в шестом доме. У вас будет небольшая размолвка. Но кончится хорошо. Она не оставит вас и после... после... — Астролог на секунду смутился. — Будет трогательно заботиться о вас и даже кормить.
   — Кормить? — удивился Правитель. — У меня для этого есть дворецкие и повара.
   — Я имею в виду в высшем смысле. Духовная пища, особая пища. Тепло женских рук. Дары щедрого сердца. Нежный, подернутый легкой печалью взор удивительных голубых глаз. Короче, это достойная пара для одного из величайших героев истории.
   — Достойная пара, говоришь? Это хорошо. Недостойные нам не нужны. А что ты скажешь обо мне?