Страница:
«И что же ты, опытный воин, на старости лет связался с пиратами?»
«Я с ними не связывался, господин адмирал, — отвечаю, — это они связались со мной».
«Это как?» — спрашивает адмирал.
«А вот так. Застали нашу посудину врасплох, перебили полкоманды, в том числе и капитана, а меня взяли в плен».
«А ты с ними, мне доложили, пьянствовал».
«Это была тактическая хитрость, господин адмирал».
«А что же ты, сержант пехоты, делаешь в южных морях? Как ты здесь оказался?»
«Выполняю специальное задание генерала Раса».
«Задание? Сферу, что ли, ищешь?»
«Это я могу обсуждать, говорю, только в присутствии господина генерала».
«Сейчас все помешались на поисках этой штуковины. А где искать? И чего искать?» Я ни гу-гу. «Ладно, молчи, солдат, храни свою тайну».
— Накормили меня славно, и пошел я отсыпаться. Сутки проспал. Ну, а потом прилетел ваш попугай. Уискерс, так он у вас зовется?
— У него много имен, — сказал Галик.
— Да, так вот, прилетел и спрашивает: сержант, хотите видеть своих парней живыми и здоровыми? Сначала, конечно, я очень удивился. Птица, а так умно разговаривает. Верить ей, не верить? Но что тут рассуждать? Я человек простой и грубый, отвечаю без затей: хочу. Тогда, говорит, надо вызволять их с разбойного корвета, которым заправляет некий Винк. Лейтенант, спрашиваю? Я ж его как облупленного знаю. Да нет, говорит, подполковник. Но все равно бандит. И мошенник к тому же. И сидят они у него в трюме без воды и жратвы. Он измором их хочет взять. Тайну Комунго выведать.
Я все понял, сел и задумался. А потом встал и пошел к адмиралу. Так и так, говорю. Генерал на нас надеялся, а мы так оплошали. А он нахмурился: «Опять этот Винк под ногами путается? Я этого пройдоху-шаркуна знаю. Видел на придворных балах в Громе. Но это довольно хитрая и наглая сволочь, спекулирующая своими связями с королевской семьей. Опираясь на эти связи, он делает деньги и строит карьеру».
Тут я и брякнул: «Откуда, дескать, у этого типа такие связи?»
«Ходят слухи, — отвечает адмирал, — что он выполняет деликатные поручения королевской дочки, особы жадной, бесцеремонной и всесильной. А теперь еще, вижу, в авантюру кинулся. Стало быть, многого хочет. Если он твоих парней задержал, то, значит, они ему зачем-то нужны, и так просто он их не отдаст. Я, конечно, могу его посудину потопить втихаря. Дескать, обознался. У нас на флоте это бывает. Лупим по своим почем зря. Не тебе рассказывать! В данном случае мне кое-кто даже спасибо скажет. Не одному тебе этот тип перебежал дорогу. Впрочем, никто и не узнает. Мои трепаться не будут. Ушел корабль в море и пропал. Сколько угодно. Спишут на пиратов или на нечистую силу. Слухи о колдунах да волшебниках сейчас особенно в моде. Привороты, зелья, сглаз. Оборотни всякие. Треугольники загадочные в океане. А что? Неисправимые матерьялисты, и те начинают верить. В этом море, например, есть проклятое место, корабли исчезают с концами. Ты, должно быть, слыхал?
Короче, потопить — дело плевое, да ведь и твои ребятки захлебнутся. А нам это надо?»
«Никак нет, говорю, не надо».
«Тут надо действовать тонко и с умом, — заявляет адмирал, — то есть действовать нагло, но, по возможности, без стрельбы. Наглость на наглость. Клин клином. Понимаешь?»
«Отчего ж не понять, — говорю, — вполне понимаю. Только как это сварганить на деле?»
А он: «Будем действовать просто, в духе времени».
И тут же зовет своего помощника, а тот у него заправский каллиграф. Любой почерк изобразит. Пиши, говорит, письмо на мой адрес из имперской королевской канцелярии. А тот: за чьей подписью письмо? Да, пожалуй, министра тайной полиции графа Жове-Бери. Сделаем, отвечает. А содержание каково будет? Да самое простое и ходовое, удивления не вызывающее: «Немедленно арестовать следующих мерзавцев по подозрению в заговоре, предательстве, двурушничестве и шпионаже...» А дальше имена по порядку. Как величают твоих «мерзавцев»? — с улыбкой поворачивается он ко мне.
«Я, — говорю, — человек старый, память дырявая, но этих, как вы выражаетесь, „мерзавцев“ назову без запинки. И выдаю ваши имена на-гора — словно из ротного списка на жалованье».
«Всё, — говорит адмирал, — завтра твои молодцы будут мною арестованы. Получишь их на блюдечке».
«Спасибо, — говорю, — но вы-то как?»
«В каком это смысле как?»
«Письмо-то поддельное, вдруг кто капнет?»
«Кто капнет, ты да я, что ли? А если даже это письмо в имперской комиссии будут исследовать лучшие графологи, то и через полгода ни к какому выводу не придут. Такой у меня каллиграф. А если даже самому графу покажут, он тоже не вспомнит, столько у него работы». Я снова благодарю, но добавляю, что у негодяев еще и девушка в плену, племянница капитана Резотто.
«Вот как? — удивляется он. — Не слыхал про такого. Хороший был мужик, говоришь? Ладно, давай, говорит, заодно освободим и девушку». И освободил-таки. Каков?
Сержант умолк, и все какое-то время тоже молчали.
— А его еще ругал, — тихо сказал Валик.
— Кого? — не понял сержант.
— Адмирала этого. А он вон какой!
— Это да, — сказал сержант.
— Так это все вокруг... от него? — спросил Галик.
— Ну, шалаш я сплел самостоятельно. Остальное — от адмирала. Это правда. Включая вашу свободу.
— Надо же! — сокрушенно вздохнул Валик.
— Я рад, сказал мне на прощание адмирал, что могу сделать такую малость для Раса, моего старого товарища.
— И все-таки, если я правильно понимаю, — прошептала Сэнди, прижимая к себе заснувшую обезьянку, — пираты не смогли догнать нашу шлюпку из-за проделок Базз?
— Точно так! — сержант широко улыбнулся.
— А что сталось с коком Диди? — спросила Сэнди.
— А что с ним станется, с нашим веселым толстяком!
— Нет, правда. Его не приняли за пирата?
— Как можно! Кока знают на всем побережье от Зунда до Целесты. Он вне подозрений.
— А ведь это он спас нас от голодной смерти в трюме, — оживился Валик. — Каким изюмом накормил. До сей поры вкус помню. Где он сейчас?
— Ждет попутного судна, чтобы отправиться в родной Блисс. Три или четыре капитана из тех, что понимают толк в еде, мечтают взять его на свои посудины.
Вновь повисло молчание, но уже какое-то более теплое.
— А шкипера Адольо, стало быть, повесили? — спустя минуту спросил Арик.
— Представьте себе, нет.
— Как это? — удивился Валик.
— Внезапно выяснилось, что негодяй Адольо не наш подданный, а является гражданином вольного города Лабара, и что в этом вольном городе тюрьма давно по нему плачет. Его обвиняют там по пяти или семи статьям — мошенничество, организация преступной шайки, ограбление банка и тому подобное. Лабар в любую минуту может затребовать своего гражданина для производства справедливого и грамотного суда. А ссориться с богатым нейтральным Лабаром сейчас себе дороже. Наши богачи где держат деньги? В банках Лабара, конечно. Хитрюга же Адольо так жалобно закричал (а внутри сукин сын смехом, наверно, давился): «Господин адмирал, умоляю не отдавайте меня лабарцам, ни за что на свете не отдавайте, лучше здесь вздерните. Хоть голову рубите, хоть каленым железом насквозь проткните, только не отдавайте». Адмирал так строго на него посмотрел: «Ну уж нет, голубчик, ответишь по закону». И этого проходимца на моих глазах заковали в кандалы и отправили в трюм. На прощание он мне весело подмигнул. Адмирал же, когда шкипера увели, позволил себе заключительную реплику: «Если лабарцы захотят, пусть сами вешают этого мошенника. Думаю, они так и поступят».
Но адмирал забыл, что смертная казнь в Лабаре уже лет двадцать как отменена. Впрочем, такие, как Адольо, нигде не тонут. Прохвосты такого рода всегда нужны сильным мира сего. И там, где короли да диктаторы правят, и там, где выбирают президентов. Знаем мы, как их выбирают! Не сомневаюсь, что уже через месяц ловкач окажется на свободе. Или сбежит, или отпустят по какой-нибудь амнистии. Ей-богу, не сомневаюсь.
А у доверчивого Резотто в команде, похоже, еще один проходимец болтался. Когда нас собирались вздернуть, меня удивил тот смуглый парень, что отводил нам каюты на «Жемчужине». Помните такого? Он вдруг смело подходит к тому злодею-офицеру, ну, вешателю, что-то шепчет ему, тот внимательно слушает и вроде как отпускает его. Во всяком случае, при мне его не вздернули. Кругом чудеса и тайны. — Сержант замолк и уставился куда-то в пространство.
Глава 31
Глава 32
«Я с ними не связывался, господин адмирал, — отвечаю, — это они связались со мной».
«Это как?» — спрашивает адмирал.
«А вот так. Застали нашу посудину врасплох, перебили полкоманды, в том числе и капитана, а меня взяли в плен».
«А ты с ними, мне доложили, пьянствовал».
«Это была тактическая хитрость, господин адмирал».
«А что же ты, сержант пехоты, делаешь в южных морях? Как ты здесь оказался?»
«Выполняю специальное задание генерала Раса».
«Задание? Сферу, что ли, ищешь?»
«Это я могу обсуждать, говорю, только в присутствии господина генерала».
«Сейчас все помешались на поисках этой штуковины. А где искать? И чего искать?» Я ни гу-гу. «Ладно, молчи, солдат, храни свою тайну».
— Накормили меня славно, и пошел я отсыпаться. Сутки проспал. Ну, а потом прилетел ваш попугай. Уискерс, так он у вас зовется?
— У него много имен, — сказал Галик.
— Да, так вот, прилетел и спрашивает: сержант, хотите видеть своих парней живыми и здоровыми? Сначала, конечно, я очень удивился. Птица, а так умно разговаривает. Верить ей, не верить? Но что тут рассуждать? Я человек простой и грубый, отвечаю без затей: хочу. Тогда, говорит, надо вызволять их с разбойного корвета, которым заправляет некий Винк. Лейтенант, спрашиваю? Я ж его как облупленного знаю. Да нет, говорит, подполковник. Но все равно бандит. И мошенник к тому же. И сидят они у него в трюме без воды и жратвы. Он измором их хочет взять. Тайну Комунго выведать.
Я все понял, сел и задумался. А потом встал и пошел к адмиралу. Так и так, говорю. Генерал на нас надеялся, а мы так оплошали. А он нахмурился: «Опять этот Винк под ногами путается? Я этого пройдоху-шаркуна знаю. Видел на придворных балах в Громе. Но это довольно хитрая и наглая сволочь, спекулирующая своими связями с королевской семьей. Опираясь на эти связи, он делает деньги и строит карьеру».
Тут я и брякнул: «Откуда, дескать, у этого типа такие связи?»
«Ходят слухи, — отвечает адмирал, — что он выполняет деликатные поручения королевской дочки, особы жадной, бесцеремонной и всесильной. А теперь еще, вижу, в авантюру кинулся. Стало быть, многого хочет. Если он твоих парней задержал, то, значит, они ему зачем-то нужны, и так просто он их не отдаст. Я, конечно, могу его посудину потопить втихаря. Дескать, обознался. У нас на флоте это бывает. Лупим по своим почем зря. Не тебе рассказывать! В данном случае мне кое-кто даже спасибо скажет. Не одному тебе этот тип перебежал дорогу. Впрочем, никто и не узнает. Мои трепаться не будут. Ушел корабль в море и пропал. Сколько угодно. Спишут на пиратов или на нечистую силу. Слухи о колдунах да волшебниках сейчас особенно в моде. Привороты, зелья, сглаз. Оборотни всякие. Треугольники загадочные в океане. А что? Неисправимые матерьялисты, и те начинают верить. В этом море, например, есть проклятое место, корабли исчезают с концами. Ты, должно быть, слыхал?
Короче, потопить — дело плевое, да ведь и твои ребятки захлебнутся. А нам это надо?»
«Никак нет, говорю, не надо».
«Тут надо действовать тонко и с умом, — заявляет адмирал, — то есть действовать нагло, но, по возможности, без стрельбы. Наглость на наглость. Клин клином. Понимаешь?»
«Отчего ж не понять, — говорю, — вполне понимаю. Только как это сварганить на деле?»
А он: «Будем действовать просто, в духе времени».
И тут же зовет своего помощника, а тот у него заправский каллиграф. Любой почерк изобразит. Пиши, говорит, письмо на мой адрес из имперской королевской канцелярии. А тот: за чьей подписью письмо? Да, пожалуй, министра тайной полиции графа Жове-Бери. Сделаем, отвечает. А содержание каково будет? Да самое простое и ходовое, удивления не вызывающее: «Немедленно арестовать следующих мерзавцев по подозрению в заговоре, предательстве, двурушничестве и шпионаже...» А дальше имена по порядку. Как величают твоих «мерзавцев»? — с улыбкой поворачивается он ко мне.
«Я, — говорю, — человек старый, память дырявая, но этих, как вы выражаетесь, „мерзавцев“ назову без запинки. И выдаю ваши имена на-гора — словно из ротного списка на жалованье».
«Всё, — говорит адмирал, — завтра твои молодцы будут мною арестованы. Получишь их на блюдечке».
«Спасибо, — говорю, — но вы-то как?»
«В каком это смысле как?»
«Письмо-то поддельное, вдруг кто капнет?»
«Кто капнет, ты да я, что ли? А если даже это письмо в имперской комиссии будут исследовать лучшие графологи, то и через полгода ни к какому выводу не придут. Такой у меня каллиграф. А если даже самому графу покажут, он тоже не вспомнит, столько у него работы». Я снова благодарю, но добавляю, что у негодяев еще и девушка в плену, племянница капитана Резотто.
«Вот как? — удивляется он. — Не слыхал про такого. Хороший был мужик, говоришь? Ладно, давай, говорит, заодно освободим и девушку». И освободил-таки. Каков?
Сержант умолк, и все какое-то время тоже молчали.
— А его еще ругал, — тихо сказал Валик.
— Кого? — не понял сержант.
— Адмирала этого. А он вон какой!
— Это да, — сказал сержант.
— Так это все вокруг... от него? — спросил Галик.
— Ну, шалаш я сплел самостоятельно. Остальное — от адмирала. Это правда. Включая вашу свободу.
— Надо же! — сокрушенно вздохнул Валик.
— Я рад, сказал мне на прощание адмирал, что могу сделать такую малость для Раса, моего старого товарища.
— И все-таки, если я правильно понимаю, — прошептала Сэнди, прижимая к себе заснувшую обезьянку, — пираты не смогли догнать нашу шлюпку из-за проделок Базз?
— Точно так! — сержант широко улыбнулся.
— А что сталось с коком Диди? — спросила Сэнди.
— А что с ним станется, с нашим веселым толстяком!
— Нет, правда. Его не приняли за пирата?
— Как можно! Кока знают на всем побережье от Зунда до Целесты. Он вне подозрений.
— А ведь это он спас нас от голодной смерти в трюме, — оживился Валик. — Каким изюмом накормил. До сей поры вкус помню. Где он сейчас?
— Ждет попутного судна, чтобы отправиться в родной Блисс. Три или четыре капитана из тех, что понимают толк в еде, мечтают взять его на свои посудины.
Вновь повисло молчание, но уже какое-то более теплое.
— А шкипера Адольо, стало быть, повесили? — спустя минуту спросил Арик.
— Представьте себе, нет.
— Как это? — удивился Валик.
— Внезапно выяснилось, что негодяй Адольо не наш подданный, а является гражданином вольного города Лабара, и что в этом вольном городе тюрьма давно по нему плачет. Его обвиняют там по пяти или семи статьям — мошенничество, организация преступной шайки, ограбление банка и тому подобное. Лабар в любую минуту может затребовать своего гражданина для производства справедливого и грамотного суда. А ссориться с богатым нейтральным Лабаром сейчас себе дороже. Наши богачи где держат деньги? В банках Лабара, конечно. Хитрюга же Адольо так жалобно закричал (а внутри сукин сын смехом, наверно, давился): «Господин адмирал, умоляю не отдавайте меня лабарцам, ни за что на свете не отдавайте, лучше здесь вздерните. Хоть голову рубите, хоть каленым железом насквозь проткните, только не отдавайте». Адмирал так строго на него посмотрел: «Ну уж нет, голубчик, ответишь по закону». И этого проходимца на моих глазах заковали в кандалы и отправили в трюм. На прощание он мне весело подмигнул. Адмирал же, когда шкипера увели, позволил себе заключительную реплику: «Если лабарцы захотят, пусть сами вешают этого мошенника. Думаю, они так и поступят».
Но адмирал забыл, что смертная казнь в Лабаре уже лет двадцать как отменена. Впрочем, такие, как Адольо, нигде не тонут. Прохвосты такого рода всегда нужны сильным мира сего. И там, где короли да диктаторы правят, и там, где выбирают президентов. Знаем мы, как их выбирают! Не сомневаюсь, что уже через месяц ловкач окажется на свободе. Или сбежит, или отпустят по какой-нибудь амнистии. Ей-богу, не сомневаюсь.
А у доверчивого Резотто в команде, похоже, еще один проходимец болтался. Когда нас собирались вздернуть, меня удивил тот смуглый парень, что отводил нам каюты на «Жемчужине». Помните такого? Он вдруг смело подходит к тому злодею-офицеру, ну, вешателю, что-то шепчет ему, тот внимательно слушает и вроде как отпускает его. Во всяком случае, при мне его не вздернули. Кругом чудеса и тайны. — Сержант замолк и уставился куда-то в пространство.
Глава 31
Как определять время по звездам
На коленях у Сэнди зашевелилась обезьяна, на жердочке спросонья кашлянул и начал прихорашиваться попугай.
— Господин сержант, насчет карты... — Галик кашлянул смущенно. — Вы были правы, она действительно у нас.
— Какой еще карты? — не понял сержант.
— Той, что я стянул со дна вашего сундучка.
— Что? Чего ты мелешь, парень?
— Что было, то было, господин сержант.
— А ну-ка давай по порядку!
— Вышло так. Нашего попугая вы уже знаете, птица он непростая. Секретами набит сверху донизу. А старинные карты даже специально изучал. Он даже знает, где и у кого украл карту господин Колумб.
— Колумб? — вытаращил глаза сержант. — Ну, когда это было!
— Похоже, это вечная проблема. На что только не готовы пойти люди, лишь бы раздобыть чужую секретную карту? И вот, значит, поведал Уискерс нам как-то, еще в самом начале плавания, что у вас среди карт есть одна неприметная, старенькая, затертая, но на деле самая важная. Самая обещающая. Опознать ее можно по изображению свиньи с хвостом русалки. Такая то ли свинья, то ли рыба. А Уискерс, надо вам заметить, иной раз скажет — словно припечатает. Короче, я ему сразу поверил. — Галик скосил глаза на птицу, пытаясь понять, дремлет она или слушает. Попугай немедленно притворился спящим. — И все ждал я момента заглянуть в ваш сундучок, есть ли там карта со свиньей.
— Зачем ждал? Почему сразу ко мне не пришел?
— Честно?
— Ну а как еще?
— Попугай не велел, — сказал Галик шепотом и вновь оглянулся на птицу.
Она дремала, сунув голову под крыло. Разговор, судя по всему, ей был неинтересен.
— И чего он так?
— Не знаю. Если, говорит, пойдешь с этим делом к сержанту, не видать вам карты как своего затылка.
— М-гм... — хмыкнул сержант и осторожно почесал собственный затылок, который еще слегка ныл.
— Да и робел я к вам с этой картой приставать. А тут момент выпал. Когда мы к тонущей баркентине приближались, помните, ну, к этой, пиратской, — все ведь на палубе столпились. Тут я и решился. Недолго думая, помчался в вашу каюту, залез в ящичек, роюсь, и вот она — свинья! Я даже не удивился. Свернул карту — и за пазуху. И в самое время. Уже через считанные минуты, как вы знаете, ваш сундук со всем его содержимым оказался у пиратов.
— Погоди, парень, каюта была ж заперта!
— Замок я вскрыл.
— Что!? Вскрыл замок в комнате собственного начальника?
— Да, господин сержант. Извините.
— И на сундучке запор сломал?
— И на нем.
Сержант замолчал, стиснув губы и уставившись в землю.
— Так, — сержант очнулся, — карта у тебя?
— Да.
— Покажи.
Галик полез за ворот и извлек помятый, потертый, слегка влажный от пота вчетверо сложенный лист плотной бумаги. Сержант развернул его и подошел к фонарю. Он долго шарил по карте глазами, еле слышно бормоча что-то, а потом спросил:
— Ну и что здесь, по-вашему?
— Сержант! — раздался вдруг ясный голос попугая. — Обещаю вам, что с помощью этой карты мы найдем так называемый вариант малой Сферы — хрустальный шар, идеально ограненный ста двадцатью восемью гранями.
— Что? — вздрогнул сержант. — Сколько граней? И почему малая? Нам ведь нужна большая Сфера. Или я не прав? Не то говорю?
— Вы правы. Но это необходимый этап, уверяю вас.
— Ну что же, Уискерс, — сержант внимательно посмотрел на птицу, — ты уже дважды доказал, что тебя можно слушать.
— Несомненно, это так, сержант. — Уискерс несколько снизил тон. — И можно, и нужно. К тому же малая Сфера в некотором роде важнее, — последние слова попугай произнес совсем тихо.
— Как мы будем работать с этой картой? Кто нам поможет ее правильно прочесть?
— Будем помогать друг другу, — сказал попугай, — я ведь тоже не все на свете знаю.
— Принято, — сказал сержант и вернулся на свое место.
Он грузно сел, пошевелил усами, а потом сказал:
— Слушай мой приговор, рядовой Галлий Мартин.
— Да! — Галик поднял голову. В свете масляного фонаря было заметно, что щеки его мертвенно побелели.
— За проявленные тобой инициативу, смекалку и смелость, граничащую с наглостью, порою совершенно необходимой для разведчика, объявляю тебе благодарность. В сложившейся обстановке ты действовал верно. Это урок для всех — нечего начальству вечно в рот смотреть.
— Благодарю вас, господин сержант. — Румянец постепенно вернулся на лицо Галика.
— А я-то, старый дурак! — Сержант вдруг хлопнул себя по лбу. — Ведь говорил мне генерал что-то такое про эту старенькую карту. Говорил! И адъютант его что-то промямлил. На что-то он намекал. А я, пень такой, забыл.
— Ну, слава Богу, карта при нас, — сказал попугай. — Не переживайте.
— Так, теперь откровенность за откровенность, — вздохнул сержант, — я ведь тогда нашу главную карту, ту самую, с крестиком, которую мы старательно вгоняли в память, не сжег.
— Как это? — не понял Арик.
— А вот так. Не успел. Ее у меня украли.
— Как? Кто?
— Если б я знал. Только я поднес ее к огню, как кто-то шарахнул меня сзади по башке. Хорошо приложил, собака. Умело. Когда я очнулся, карты не было.
— Вот оно как? — протянул Галик.
— Именно так, друзья. Оплошал ваш сержант. Увы!
— Кто бы это мог быть?
— В том-то все и дело. Если бы это был человек Адольо, я бы не волновался, потому как мошенник на ближайшие недели исключен из игры. Но у Адольо этой карты не оказалось. Он сам об этом вопил, вы помните. Мы знаем, что нет ее и у Винка. Значит, есть какая-то третья сила. Это неожиданность, которая, сказать по правде, меня тревожит. Никогда не любил вести бой с тенью. Я по складу человек грубый, предпочитаю схватку в открытом поле. Но здесь нам не оставили выбора.
— Как мы должны действовать?
— В любом случае мы обязаны спешить. У этих дьяволов, что украли карту, были все возможности нас обогнать, пока мы по пиратским трюмам прохлаждались. Увы, это так. Одна надежда, что, кроме адмирала с его редкостным капитаном, сюда сквозь рифы мало кто способен пробраться. Но обольщаться рано.
— Значит?
— С раннего утра топаем к месту, обозначенному крестом.
— А там?
— Поступаем по обстановке.
— Понятно.
— Сэнди, видишь в конце шалаша занавеску? За ней твое место.
— Спасибо, господин сержант.
— Ну-ну. — Сержант чуть улыбнулся в усы. — А сейчас выставляем боевое охранение и командуем отбой.
— Охранение? — удивился Валик.
— Э, малыш, да ты воинскую дисциплину забывать стал?
— Ну... — сказал Валик.
— Это что за ответ? Разболтались, братцы. Ужо возьмусь я за вас. Но это завтра. А сейчас спать. Рядовой Кустица!
— Я, господин сержант! — Арик вскочил.
— Назначаю тебя в пикет. Берешь фузею и охраняешь наш лагерь. Ясно?
— Так точно, господин сержант.
— То-то же. Рядовой Мартин!
— Я, господин сержант! — Галик вскочил столь же стремительно.
— Сменишь часового через три часа.
— Есть сменить через три часа! — На лице Галика отразилась тревога. Он лихорадочно соображал, как сделать, чтобы не проспать.
Сержант, судя по его спокойному лицу, подобной тревоги не разделял.
— Рядовой Кустица!
— Я, господин сержант! — Арик с ружьем стоял уже у выхода.
— Разбудишь Мартина через три часа, а сам ляжешь спать.
— Есть разбудить и лечь! — На этот раз встревожился Арик. Как без часов определить, что прошло ровно три часа?
— Время по звездам определять умеешь?
— Нет, — честно ответил Арик.
— Хотя бы приблизительно?
— Нет, — повторил Арик.
— Слушай сюда.
— Слушаю, — сказал Арик.
— Допустим, заметил ты на небе яркую звезду. Какую часть видимого небосклона пройдет она за час?
— Одну двенадцатую, — сообразил Арик.
— Правильно говоришь. В этих широтах примерно так и будет. А какую часть пройдет она за три часа?
— Одну четвертую.
— Правильно посчитал. Это заметный кусок на небе?
— Вполне.
— Сегодня ночь звездная, небо чистое. Действуешь так. Выбираешь созвездие, которое тебе понравится. В нем замечаешь самую яркую звезду. Определяешь ее положение относительно верхушек двух рядом стоящих деревьев. Два дерева — для надежности, чтоб не спутать. Когда она уйдет с этого места на четверть неба, прошло три часа. А плюс-минус десять минут нас не волнуют. Ясно?
— Так точно, ясно.
— Это тебе не в «Пятнадцать камушков» играть?
— Так точно, не в пятнадцать. — Арик густо покраснел, но масляный фонарь уже слегка чадил, бросая по углам шалаша серые тени, и заметить это было невозможно.
— Общий подъем через шесть часов. Рядовой Мартин!
— Я!
— Кончишь дежурство — всех будить.
— Есть всех будить.
— Учить вас! — пробормотал сержант, рухнул на свой травяной тюфяк и через минуту захрапел.
— Господин сержант, насчет карты... — Галик кашлянул смущенно. — Вы были правы, она действительно у нас.
— Какой еще карты? — не понял сержант.
— Той, что я стянул со дна вашего сундучка.
— Что? Чего ты мелешь, парень?
— Что было, то было, господин сержант.
— А ну-ка давай по порядку!
— Вышло так. Нашего попугая вы уже знаете, птица он непростая. Секретами набит сверху донизу. А старинные карты даже специально изучал. Он даже знает, где и у кого украл карту господин Колумб.
— Колумб? — вытаращил глаза сержант. — Ну, когда это было!
— Похоже, это вечная проблема. На что только не готовы пойти люди, лишь бы раздобыть чужую секретную карту? И вот, значит, поведал Уискерс нам как-то, еще в самом начале плавания, что у вас среди карт есть одна неприметная, старенькая, затертая, но на деле самая важная. Самая обещающая. Опознать ее можно по изображению свиньи с хвостом русалки. Такая то ли свинья, то ли рыба. А Уискерс, надо вам заметить, иной раз скажет — словно припечатает. Короче, я ему сразу поверил. — Галик скосил глаза на птицу, пытаясь понять, дремлет она или слушает. Попугай немедленно притворился спящим. — И все ждал я момента заглянуть в ваш сундучок, есть ли там карта со свиньей.
— Зачем ждал? Почему сразу ко мне не пришел?
— Честно?
— Ну а как еще?
— Попугай не велел, — сказал Галик шепотом и вновь оглянулся на птицу.
Она дремала, сунув голову под крыло. Разговор, судя по всему, ей был неинтересен.
— И чего он так?
— Не знаю. Если, говорит, пойдешь с этим делом к сержанту, не видать вам карты как своего затылка.
— М-гм... — хмыкнул сержант и осторожно почесал собственный затылок, который еще слегка ныл.
— Да и робел я к вам с этой картой приставать. А тут момент выпал. Когда мы к тонущей баркентине приближались, помните, ну, к этой, пиратской, — все ведь на палубе столпились. Тут я и решился. Недолго думая, помчался в вашу каюту, залез в ящичек, роюсь, и вот она — свинья! Я даже не удивился. Свернул карту — и за пазуху. И в самое время. Уже через считанные минуты, как вы знаете, ваш сундук со всем его содержимым оказался у пиратов.
— Погоди, парень, каюта была ж заперта!
— Замок я вскрыл.
— Что!? Вскрыл замок в комнате собственного начальника?
— Да, господин сержант. Извините.
— И на сундучке запор сломал?
— И на нем.
Сержант замолчал, стиснув губы и уставившись в землю.
— Так, — сержант очнулся, — карта у тебя?
— Да.
— Покажи.
Галик полез за ворот и извлек помятый, потертый, слегка влажный от пота вчетверо сложенный лист плотной бумаги. Сержант развернул его и подошел к фонарю. Он долго шарил по карте глазами, еле слышно бормоча что-то, а потом спросил:
— Ну и что здесь, по-вашему?
— Сержант! — раздался вдруг ясный голос попугая. — Обещаю вам, что с помощью этой карты мы найдем так называемый вариант малой Сферы — хрустальный шар, идеально ограненный ста двадцатью восемью гранями.
— Что? — вздрогнул сержант. — Сколько граней? И почему малая? Нам ведь нужна большая Сфера. Или я не прав? Не то говорю?
— Вы правы. Но это необходимый этап, уверяю вас.
— Ну что же, Уискерс, — сержант внимательно посмотрел на птицу, — ты уже дважды доказал, что тебя можно слушать.
— Несомненно, это так, сержант. — Уискерс несколько снизил тон. — И можно, и нужно. К тому же малая Сфера в некотором роде важнее, — последние слова попугай произнес совсем тихо.
— Как мы будем работать с этой картой? Кто нам поможет ее правильно прочесть?
— Будем помогать друг другу, — сказал попугай, — я ведь тоже не все на свете знаю.
— Принято, — сказал сержант и вернулся на свое место.
Он грузно сел, пошевелил усами, а потом сказал:
— Слушай мой приговор, рядовой Галлий Мартин.
— Да! — Галик поднял голову. В свете масляного фонаря было заметно, что щеки его мертвенно побелели.
— За проявленные тобой инициативу, смекалку и смелость, граничащую с наглостью, порою совершенно необходимой для разведчика, объявляю тебе благодарность. В сложившейся обстановке ты действовал верно. Это урок для всех — нечего начальству вечно в рот смотреть.
— Благодарю вас, господин сержант. — Румянец постепенно вернулся на лицо Галика.
— А я-то, старый дурак! — Сержант вдруг хлопнул себя по лбу. — Ведь говорил мне генерал что-то такое про эту старенькую карту. Говорил! И адъютант его что-то промямлил. На что-то он намекал. А я, пень такой, забыл.
— Ну, слава Богу, карта при нас, — сказал попугай. — Не переживайте.
— Так, теперь откровенность за откровенность, — вздохнул сержант, — я ведь тогда нашу главную карту, ту самую, с крестиком, которую мы старательно вгоняли в память, не сжег.
— Как это? — не понял Арик.
— А вот так. Не успел. Ее у меня украли.
— Как? Кто?
— Если б я знал. Только я поднес ее к огню, как кто-то шарахнул меня сзади по башке. Хорошо приложил, собака. Умело. Когда я очнулся, карты не было.
— Вот оно как? — протянул Галик.
— Именно так, друзья. Оплошал ваш сержант. Увы!
— Кто бы это мог быть?
— В том-то все и дело. Если бы это был человек Адольо, я бы не волновался, потому как мошенник на ближайшие недели исключен из игры. Но у Адольо этой карты не оказалось. Он сам об этом вопил, вы помните. Мы знаем, что нет ее и у Винка. Значит, есть какая-то третья сила. Это неожиданность, которая, сказать по правде, меня тревожит. Никогда не любил вести бой с тенью. Я по складу человек грубый, предпочитаю схватку в открытом поле. Но здесь нам не оставили выбора.
— Как мы должны действовать?
— В любом случае мы обязаны спешить. У этих дьяволов, что украли карту, были все возможности нас обогнать, пока мы по пиратским трюмам прохлаждались. Увы, это так. Одна надежда, что, кроме адмирала с его редкостным капитаном, сюда сквозь рифы мало кто способен пробраться. Но обольщаться рано.
— Значит?
— С раннего утра топаем к месту, обозначенному крестом.
— А там?
— Поступаем по обстановке.
— Понятно.
— Сэнди, видишь в конце шалаша занавеску? За ней твое место.
— Спасибо, господин сержант.
— Ну-ну. — Сержант чуть улыбнулся в усы. — А сейчас выставляем боевое охранение и командуем отбой.
— Охранение? — удивился Валик.
— Э, малыш, да ты воинскую дисциплину забывать стал?
— Ну... — сказал Валик.
— Это что за ответ? Разболтались, братцы. Ужо возьмусь я за вас. Но это завтра. А сейчас спать. Рядовой Кустица!
— Я, господин сержант! — Арик вскочил.
— Назначаю тебя в пикет. Берешь фузею и охраняешь наш лагерь. Ясно?
— Так точно, господин сержант.
— То-то же. Рядовой Мартин!
— Я, господин сержант! — Галик вскочил столь же стремительно.
— Сменишь часового через три часа.
— Есть сменить через три часа! — На лице Галика отразилась тревога. Он лихорадочно соображал, как сделать, чтобы не проспать.
Сержант, судя по его спокойному лицу, подобной тревоги не разделял.
— Рядовой Кустица!
— Я, господин сержант! — Арик с ружьем стоял уже у выхода.
— Разбудишь Мартина через три часа, а сам ляжешь спать.
— Есть разбудить и лечь! — На этот раз встревожился Арик. Как без часов определить, что прошло ровно три часа?
— Время по звездам определять умеешь?
— Нет, — честно ответил Арик.
— Хотя бы приблизительно?
— Нет, — повторил Арик.
— Слушай сюда.
— Слушаю, — сказал Арик.
— Допустим, заметил ты на небе яркую звезду. Какую часть видимого небосклона пройдет она за час?
— Одну двенадцатую, — сообразил Арик.
— Правильно говоришь. В этих широтах примерно так и будет. А какую часть пройдет она за три часа?
— Одну четвертую.
— Правильно посчитал. Это заметный кусок на небе?
— Вполне.
— Сегодня ночь звездная, небо чистое. Действуешь так. Выбираешь созвездие, которое тебе понравится. В нем замечаешь самую яркую звезду. Определяешь ее положение относительно верхушек двух рядом стоящих деревьев. Два дерева — для надежности, чтоб не спутать. Когда она уйдет с этого места на четверть неба, прошло три часа. А плюс-минус десять минут нас не волнуют. Ясно?
— Так точно, ясно.
— Это тебе не в «Пятнадцать камушков» играть?
— Так точно, не в пятнадцать. — Арик густо покраснел, но масляный фонарь уже слегка чадил, бросая по углам шалаша серые тени, и заметить это было невозможно.
— Общий подъем через шесть часов. Рядовой Мартин!
— Я!
— Кончишь дежурство — всех будить.
— Есть всех будить.
— Учить вас! — пробормотал сержант, рухнул на свой травяной тюфяк и через минуту захрапел.
Глава 32
«С королевского трона стрелять на запад»
Ранним утром маленький отряд отправился через холмы и небольшие горы на северо-восток, в таинственное место, известное только членам отряда. Во всяком случае, им так хотелось думать. Увы, они понимали, что на самом деле это не совсем так.
Впереди шли сержант и Валик, за ними Сэнди. Замыкали группу Арик и Галик — ночные дозорные, не выспавшиеся, но испытывающие радостное возбуждение. Сержант нес ружье и фонарь «летучая мышь», Валик — лопату и кайло. Арик нес еще одну лопату, а Галик — второе ружье, с которым он не расставался полночи. У Сэнди на одном плече сидела мартышка Базз, на другое плечо ей посадили попугая Уискерса, что она безропотно снесла. Впрочем, мартышка не сильно ей досаждала, поскольку большую часть дороги прыгала по кустам и деревьям. Попугай был мрачен и слетать с плеча девушки никуда не собирался.
У Сэнди был еще один важный груз — на запястье ее левой руки располагался привязанный веревочкой чудесный прибор, стрелка которого одним концом всегда показывала на север, а другим на юг. Компас!
— Откуда столь ценная вещица? — спросил Галик, как только увидел компас.
— Адмирал, — коротко сказал сержант.
Галик смущенно замолк, осознав глупость своего вопроса.
Больше всех компасом заинтересовался Валик. Конечно, он, как и его друзья, видел на каравелле большой корабельный компас, но там и без того было много впечатлений, так что тому компасу он должного внимания не уделил. Зато этот, маленький и искусно сработанный, отблескивавший желтой медью и стеклом, захватил его воображение. Пока Арик и Галик вместе с сержантом маскировали проход к шалашу, Валик крутился с компасом и так, и этак, но упрямая стрелка всегда занимала одно и то же положение.
— Я думаю, — изрек наконец Валик, — что вокруг стрелки что-то есть, что приводит ее в движение.
Арик и Галик изумленно оглянулись на друга, но ничего не сказали.
В походе ребята с интересом крутили головами туда и сюда. Окрестные холмы поросли колючим кустарником с мелкими яркими цветами, над которыми порхали крохотные птички. Иногда проносились птицы и покрупней. А раза два, когда шли высокой травой, прямо из-под ног выпархивали совсем уж громадные. Все тогда на несколько секунд замирали и с восторгом смотрели птицам вслед.
— Южный островной фазан, — сказал сержант авторитетно.
Высоко в небе в этот момент парили еще две птицы, на которых попугай, на мгновение очнувшись, взглянул со страхом.
— Стервятники, — заметил сержант. — Значит, и мелкая живность есть.
Порою перед лицами путников с шорохом пролетали огромные цветные стрекозы. Довольно часто приходилось петлять между карликовыми деревьями с бугристыми кривыми стволами. Изредка попадались большие деревья с раскидистыми кронами. Под одним могучим деревом Валик увидел множество упавших с него перезрелых плодов. Плоды были похожи на средних размеров лиловые луковицы. Прежде Валик таких никогда не видел. Он поднял один и осторожно надкусил.
— Ух ты, как вкусно! — сказал он.
— Можешь есть сколько хочешь, — улыбнулась Сэнди. — Это смоквы.
— Смоквы? — переспросил Галик.
— Да, это они. В других странах их называют фигами или инжиром. Они не только вкусны, но и полезны.
— Вот здорово! — воскликнул Валик и буквально накинулся на диковинные плоды.
Ребята последовали его примеру. Набив животы, они принялись набивать карманы.
— Ладно вам, — добродушно сказал сержант, — не жадничайте. Такие смоковницы нам еще сто раз попадутся.
Попугай приоткрыл один глаз и с неудовольствием смотрел на незапланированное пиршество, принимать участие в котором не собирался. Его дурное настроение объяснялось утренним конфликтом. Когда сержант утром объявил маршрут и его конечную цель — место, обозначенное на украденной карте крестом, — попугай громко и сварливо обозвал это вредной затеей и потерей времени.
— Зачем вам это место, сержант? — спросил попугай.
— Как зачем? — удивился сержант. — Это место нам указал сам генерал Рас.
— Он вам сказал, что там зарыта Сфера?
— Точно он этого не знал, но предполагал.
— Что такое предположение? Дым!
— Но другого места генерал не указал.
— Знаете, как это называется? Искать под фонарем.
— Почему под фонарем? — оторопел Подорога.
— Потому что там светлее, — язвительно заключил попугай.
— Что ты предлагаешь?
— У нас есть другая карта. Со свиньей.
— До нее дойдет очередь.
— Может оказаться поздно. Мы теряем время и подвергаем экспедицию ненужной опасности.
— Какой?
— Вы забыли, что карта генерала в чужих руках и место, отмеченное крестом, уже не тайна.
— Я этого не забыл. Потому мы и торопимся, что нас могут опередить.
— Пусть опережают. Сферы там нет.
— Из чего это следует?
— Из ряда теоретических посылок магического искусства.
— Для меня это не аргумент. Я в этом ничего не смыслю.
— Логика солдафона.
— Я знаю то, чему меня учили и что я постиг на опыте жизни.
— Туманные ожидания генерала — для вас аргумент?
— Во всяком случае, на это место генерал указал недвусмысленно.
— Эх, сержант, а еще других учили, что не нужно смотреть в рот начальству.
— При чем здесь это? — искренне удивился Подорога.
— При том, сержант, при том. Вот найдете вы это место — миля в длину, миля в ширину. Так и будете все перекапывать?
— Нет, конечно. Буду искать точку.
— Каким образом?
— Пока не знаю.
— То-то и оно!
— Но это лучше, чем ничего не делать.
— А я вам дело предлагаю, только другое.
— Я сказал — очередь дойдет.
— А я сказал — будет поздно.
Трое ребят и Сэнди во время этой перепалки хранили молчание. Сказать честно, они не знали, к кому присоединиться в этом споре.
— Слушай мою команду! — внезапно взревел сержант. — Не теряя ни минуты, идем на место, обозначенное на утерянной карте крестом.
— Упрямец, — пробормотал попугай и с досады прикрыл свои глаза-бусины.
На первом же привале сержант нашел в тени под деревом лысый клочок влажной земли, взял в руки прутик и острым его концом набросал кривоватый небрежный овал.
— Допустим, это наш остров. Вопрос: где мы сейчас находимся и где крест, к которому мы стремимся? — Он оглянулся и протянул прут Арику. — Начинай ты.
Арик взял прут и на секунду задумался.
— Нет, погоди, — сказал сержант, — давай уж по порядку: найди берег, где вас высадил адмирал, обозначь, где наш бивак, покажи, как мы шли, найди ручей, потухший вулкан, а дальше весь наш предстоящий путь. А вы, — он повернулся к Валику и Галику, — смотрите в оба и не дайте ему наделать ошибок.
Парни молча приблизились.
Однако уже через пять минут разгорелся яростный спор.
— По-моему, ручей вот здесь, — говорил Галик, — и идет вот так.
— Ты что? — удивленно уставился на него Арик. — С какой это стати? По-твоему, он огибает этот холм с востока?
— А я утверждаю, что он тут, а течет туда, — кипятился Валик, пытаясь отнять прут у Арика.
— Найди свой и рисуй сколько хочешь, — отбивался от него Арик.
— И зачем только я ее сжег, остолоп эдакий? — бормотал сержант, глядя на эту сцену. — Что за придурь была?
— А вы ее и не сожгли! — успевал вставить реплику Галик.
— Надо было вот кому отдать. — Не обращая внимания на ехидную реплику, сержант рукой показывал на Галика. — Парень доказал, что умеет беречь карты. А я, дубина стоеросовая, ее того...
В итоге, блуждая среди холмов и причудливых скал, они, конечно, заблудились и вышли мили на две восточнее. Но как раз благодаря этой ошибке им сопутствовала удача.
— Смотрите! — сказал, останавливаясь, Валик и показал рукой.
— Что это? — изумленно застыл Арик.
Впереди, шагах в двухстах, на каменной лавке на холмистом возвышении сидели два человека. Их неподвижные фигуры ясно прорисовывались на фоне неба.
Путники молча остановились. Им понадобилась минута, другая, чтобы пережить это зрелище. Мужчина и женщина сидели рядом, с очень прямыми спинами, слегка касаясь друг друга руками. Головы их были непропорционально малы по сравнению с удлиненными туловищами, но как-то гордо посажены на шеи. Производили впечатление запавшие глазницы и туманный взор, направленный куда-то вдаль.
Впереди шли сержант и Валик, за ними Сэнди. Замыкали группу Арик и Галик — ночные дозорные, не выспавшиеся, но испытывающие радостное возбуждение. Сержант нес ружье и фонарь «летучая мышь», Валик — лопату и кайло. Арик нес еще одну лопату, а Галик — второе ружье, с которым он не расставался полночи. У Сэнди на одном плече сидела мартышка Базз, на другое плечо ей посадили попугая Уискерса, что она безропотно снесла. Впрочем, мартышка не сильно ей досаждала, поскольку большую часть дороги прыгала по кустам и деревьям. Попугай был мрачен и слетать с плеча девушки никуда не собирался.
У Сэнди был еще один важный груз — на запястье ее левой руки располагался привязанный веревочкой чудесный прибор, стрелка которого одним концом всегда показывала на север, а другим на юг. Компас!
— Откуда столь ценная вещица? — спросил Галик, как только увидел компас.
— Адмирал, — коротко сказал сержант.
Галик смущенно замолк, осознав глупость своего вопроса.
Больше всех компасом заинтересовался Валик. Конечно, он, как и его друзья, видел на каравелле большой корабельный компас, но там и без того было много впечатлений, так что тому компасу он должного внимания не уделил. Зато этот, маленький и искусно сработанный, отблескивавший желтой медью и стеклом, захватил его воображение. Пока Арик и Галик вместе с сержантом маскировали проход к шалашу, Валик крутился с компасом и так, и этак, но упрямая стрелка всегда занимала одно и то же положение.
— Я думаю, — изрек наконец Валик, — что вокруг стрелки что-то есть, что приводит ее в движение.
Арик и Галик изумленно оглянулись на друга, но ничего не сказали.
В походе ребята с интересом крутили головами туда и сюда. Окрестные холмы поросли колючим кустарником с мелкими яркими цветами, над которыми порхали крохотные птички. Иногда проносились птицы и покрупней. А раза два, когда шли высокой травой, прямо из-под ног выпархивали совсем уж громадные. Все тогда на несколько секунд замирали и с восторгом смотрели птицам вслед.
— Южный островной фазан, — сказал сержант авторитетно.
Высоко в небе в этот момент парили еще две птицы, на которых попугай, на мгновение очнувшись, взглянул со страхом.
— Стервятники, — заметил сержант. — Значит, и мелкая живность есть.
Порою перед лицами путников с шорохом пролетали огромные цветные стрекозы. Довольно часто приходилось петлять между карликовыми деревьями с бугристыми кривыми стволами. Изредка попадались большие деревья с раскидистыми кронами. Под одним могучим деревом Валик увидел множество упавших с него перезрелых плодов. Плоды были похожи на средних размеров лиловые луковицы. Прежде Валик таких никогда не видел. Он поднял один и осторожно надкусил.
— Ух ты, как вкусно! — сказал он.
— Можешь есть сколько хочешь, — улыбнулась Сэнди. — Это смоквы.
— Смоквы? — переспросил Галик.
— Да, это они. В других странах их называют фигами или инжиром. Они не только вкусны, но и полезны.
— Вот здорово! — воскликнул Валик и буквально накинулся на диковинные плоды.
Ребята последовали его примеру. Набив животы, они принялись набивать карманы.
— Ладно вам, — добродушно сказал сержант, — не жадничайте. Такие смоковницы нам еще сто раз попадутся.
Попугай приоткрыл один глаз и с неудовольствием смотрел на незапланированное пиршество, принимать участие в котором не собирался. Его дурное настроение объяснялось утренним конфликтом. Когда сержант утром объявил маршрут и его конечную цель — место, обозначенное на украденной карте крестом, — попугай громко и сварливо обозвал это вредной затеей и потерей времени.
— Зачем вам это место, сержант? — спросил попугай.
— Как зачем? — удивился сержант. — Это место нам указал сам генерал Рас.
— Он вам сказал, что там зарыта Сфера?
— Точно он этого не знал, но предполагал.
— Что такое предположение? Дым!
— Но другого места генерал не указал.
— Знаете, как это называется? Искать под фонарем.
— Почему под фонарем? — оторопел Подорога.
— Потому что там светлее, — язвительно заключил попугай.
— Что ты предлагаешь?
— У нас есть другая карта. Со свиньей.
— До нее дойдет очередь.
— Может оказаться поздно. Мы теряем время и подвергаем экспедицию ненужной опасности.
— Какой?
— Вы забыли, что карта генерала в чужих руках и место, отмеченное крестом, уже не тайна.
— Я этого не забыл. Потому мы и торопимся, что нас могут опередить.
— Пусть опережают. Сферы там нет.
— Из чего это следует?
— Из ряда теоретических посылок магического искусства.
— Для меня это не аргумент. Я в этом ничего не смыслю.
— Логика солдафона.
— Я знаю то, чему меня учили и что я постиг на опыте жизни.
— Туманные ожидания генерала — для вас аргумент?
— Во всяком случае, на это место генерал указал недвусмысленно.
— Эх, сержант, а еще других учили, что не нужно смотреть в рот начальству.
— При чем здесь это? — искренне удивился Подорога.
— При том, сержант, при том. Вот найдете вы это место — миля в длину, миля в ширину. Так и будете все перекапывать?
— Нет, конечно. Буду искать точку.
— Каким образом?
— Пока не знаю.
— То-то и оно!
— Но это лучше, чем ничего не делать.
— А я вам дело предлагаю, только другое.
— Я сказал — очередь дойдет.
— А я сказал — будет поздно.
Трое ребят и Сэнди во время этой перепалки хранили молчание. Сказать честно, они не знали, к кому присоединиться в этом споре.
— Слушай мою команду! — внезапно взревел сержант. — Не теряя ни минуты, идем на место, обозначенное на утерянной карте крестом.
— Упрямец, — пробормотал попугай и с досады прикрыл свои глаза-бусины.
На первом же привале сержант нашел в тени под деревом лысый клочок влажной земли, взял в руки прутик и острым его концом набросал кривоватый небрежный овал.
— Допустим, это наш остров. Вопрос: где мы сейчас находимся и где крест, к которому мы стремимся? — Он оглянулся и протянул прут Арику. — Начинай ты.
Арик взял прут и на секунду задумался.
— Нет, погоди, — сказал сержант, — давай уж по порядку: найди берег, где вас высадил адмирал, обозначь, где наш бивак, покажи, как мы шли, найди ручей, потухший вулкан, а дальше весь наш предстоящий путь. А вы, — он повернулся к Валику и Галику, — смотрите в оба и не дайте ему наделать ошибок.
Парни молча приблизились.
Однако уже через пять минут разгорелся яростный спор.
— По-моему, ручей вот здесь, — говорил Галик, — и идет вот так.
— Ты что? — удивленно уставился на него Арик. — С какой это стати? По-твоему, он огибает этот холм с востока?
— А я утверждаю, что он тут, а течет туда, — кипятился Валик, пытаясь отнять прут у Арика.
— Найди свой и рисуй сколько хочешь, — отбивался от него Арик.
— И зачем только я ее сжег, остолоп эдакий? — бормотал сержант, глядя на эту сцену. — Что за придурь была?
— А вы ее и не сожгли! — успевал вставить реплику Галик.
— Надо было вот кому отдать. — Не обращая внимания на ехидную реплику, сержант рукой показывал на Галика. — Парень доказал, что умеет беречь карты. А я, дубина стоеросовая, ее того...
В итоге, блуждая среди холмов и причудливых скал, они, конечно, заблудились и вышли мили на две восточнее. Но как раз благодаря этой ошибке им сопутствовала удача.
— Смотрите! — сказал, останавливаясь, Валик и показал рукой.
— Что это? — изумленно застыл Арик.
Впереди, шагах в двухстах, на каменной лавке на холмистом возвышении сидели два человека. Их неподвижные фигуры ясно прорисовывались на фоне неба.
Путники молча остановились. Им понадобилась минута, другая, чтобы пережить это зрелище. Мужчина и женщина сидели рядом, с очень прямыми спинами, слегка касаясь друг друга руками. Головы их были непропорционально малы по сравнению с удлиненными туловищами, но как-то гордо посажены на шеи. Производили впечатление запавшие глазницы и туманный взор, направленный куда-то вдаль.