Кацура Александр. Волшебная реликвия

   А теперь капитана Резотто нет на свете, и куда мне ехать, что делать, я опять не знаю. Сбывается предсказание из той книжки, что когда-то прислал мне священник. И поскольку поцелуй любви мне теперь уже не грозит, всю жизнь, видно, назначено мне скитаться под чужим именем.
   Сэнди умолкла и смотрела невидящим взором куда-то во тьму.
   — Ну почему? — сказал Галик неуверенно.
   Остальные подавленно молчали.

Глава 22
Побег

   В наступившей тишине вдруг стали слышны мерные шаги наверху. Четыре шага в одну сторону, четыре в другую.
   — Наш страж, — догадался Арик.
   — Похоже на то, — согласился Галик и прислушался. — Видимо, он там один.
   — А зачем два? — усмехнулся Арик. — Нам и без него этот люк не выломать.
   — Я бы справился, — сказал Валик, не переставая жевать то ли сухарь, то ли изюм.
   — С люком или с пиратом?
   — И с тем, и с другим.
   — А что! — сказал Галик. — Наш мощный друг уже не раз доказывал, что он способен на подвиги.
   — Вот именно. — Валик почему-то обиделся.
   Вновь все умолкли. Страж наверху, похоже, устал ходить и вновь уселся где-то возле люка. Несколько минут стояла тишина, которую нарушил хриплый бас сержанта:
   — Ну что, девицы и молодцы, плохи наши дела?
   Вопрос прозвучал неожиданно и как-то грубовато. Никто не откликнулся.
   — Да, плохи, — ответил сержант сам себе. — Весьма. Это ведь пираты, люди грубые. Разжалобить их нельзя ничем. И на корм акулам мы не идем по простой и прозаической причине — мы знаем то, чего не знают они. Про остров, про карту, про крест и тому подобное. Как только они это у нас выведают, мы им станем не нужны. Исход ясен?
   Ответом вновь было молчание. Было слышно, как где-то прошуршала крыса.
   — Исход ясен, — сказал сержант. — Что мы должны в такой ситуации делать?
   Никто не торопился поддерживать разговор. Сержант понял, что он обречен на монолог.
   — Сделать мы можем три вещи, — начал сержант рассудительно. — Первое. Никаких сведений им не сообщать. Они начнут нас запугивать и даже пытать. Как с этим быть? Просто. Надо держаться. Второе. Мы можем, улучив момент, начать бунт и побросать всех бандитов за борт. Это сделать можно. Но трудно. Третье. Бежать. Это сделать еще труднее, потому что мы в море. С чего начнем?
   Сержант прислушался к тишине и ответил:
   — Я бы начинал с самого трудного.
   В это время заскрипел и открылся люк. Четкой черной тенью обозначилась голова в косынке:
   — Эй, сержант, ты очнулся али нет?
   — С вами тут очнешься, — проскрипел сержант.
   — Ух, здоров мужик! — восхитилась косынка. — Подняться сможешь?
   — Это еще зачем? — хмуро поинтересовался сержант.
   — Капитан зовет. Потолковать надо.
   — Капитан? Это надо же! — Сержант осторожно тронул затылок. — Потолковать? Ну что ж, можно. Отчего и не потолковать с хорошим человеком?
   Он грузно поднялся. Из люка сполз веревочный трап. Сержант медленно вскарабкался по нему. Трап подняли и люк захлопнули. В трюме наступила мертвая тишина.
   Вернулся сержант через час. Медленно сполз по трапу. Дождался, когда люк закроют. Пробрался к своему месту. Сел. Молчал минуты две. И все молчали.
   — Пожалуй, я был прав, — сказал вдруг сержант как ни в чем не бывало. — Договориться с ними трудно. Этот Адольо фрукт еще тот! Так что придется начинать с самого трудного. То есть с побега. Зачем сидеть, словно куры, которые ждут, когда их кинут в суп. Итак, бежать!
   Первым не выдержал Валик.
   — Куда бежать? — спросил он непривычно высоким голосом. — И как?
   — Куда глаза глядят, — спокойно ответил сержант. — Или куда ветер дует. А как? Сейчас решим.
   — Мне это нравится, — сказал Арик.
   — Наш добрый кок подал мне мысль.
   — Неужели? — встрепенулся толстяк Диди.
   — Переборки, — сказал сержант.
   — А! — понимающим тоном произнес Диди, хотя на самом деле ничего не понял.
   — Переборки кое-где можно руками разобрать. Между переборками и бортом расстояние узкое. Человек не пролезет. Но у нас тут есть кое-кто потоньше и попроворнее.
   — Базз? — с оттенком удивления спросила Сэнди.
   — Она, голубушка. — Голос сержанта неожиданно потеплел. — Разумеется, она. Кто ж еще?
   — И что дальше? — Сэнди пересела поближе к сержанту.
   — Парни, двигайтесь сюда тоже, — сказал сержант.
   Глаза пленников давно освоились в темноте, и они без лишнего шума собрались в кружок.
   — Мысль простая, — сказал сержант шепотом.
 
   — Базз, иди ко мне, милая, — спустя несколько минут сказала Сэнди и стала гладить прыгнувшую к ней на колени мартышку по спине. Не столько было видно, сколько чувствовалось, как обезьянка съежилась от удовольствия.
   — Послушай, Базз, — тихо сказала Сэнди, — сейчас ты залезешь в эту щель и выберешься на палубу. Там наверху сидит человек. Скорее всего он дремлет. Ты должна найти кокосовый орех или другой предмет, можно потяжелее, и сбросить его с высоты прямо на голову этого человека.
   Мартышка вскинула голову и вопросительно посмотрела на свою хозяйку.
   — Да, Базз, — сказала Сэнди, — я разрешаю тебе игру с тем человеком, что сидит наверху. Он это заслужил. Главное, чтобы орех оказался тяжелым. Ты поняла меня?
   Ребята смотрели во все глаза, но не поняли, что своими ужимками ответила обезьяна. Она лишь проворно соскочила с колен и пропала в полутьме. Некоторое время было слышно шуршание. Потом и оно смолкло. Потекли минуты томительного ожидания. Вдруг наверху послышался звонкий удар, а потом хоть и глуховатый, но все же отчетливый шлепок, словно кто-то швырнул на палубу мешок с мукой.
   — Кажется, наш страж готов, — звенящим шепотом сказал Галик.
   — А может, там еще один сидит? — раздался тревожный шепот кока Диди.
   — Там нет другого, — сказал сержант. — Я видел.
   — Если бы был второй, то уже возник бы шум, — подал голос Арик. — А там тишина.
   — Резонно, — заметил кок.
   — Так, друзья. — Сержант резко поднялся. — Строим пирамиду. Наверху будет действовать наш силач Валентин. Сумеешь выбить люк? — Сержант повернулся к Валику.
   — Попробую, — смущенно ответил Валик.
   Сержант и Арик сдвинули вплотную два яшика, на которых сидели. Арик и Галик встали на эти ящики и сцепились руками. Валик полез, словно по дереву, пока не утвердился ногами на плечах друзей. Те дружно крякнули, но выдержали. Этой высоты хватило. Запор оказался слабым, и люк открылся после третьего удара. Валик подтянулся и исчез в светлом проеме. Через секунду он уже спускал трап.
   Бесчувственного стража, в котором Арик опознал чернобородого пирата, накануне поверженного покойным капитаном Резотто, они связали, сунули ему в рот вместо кляпя первую попавшуюся тряпку и довольно бесцеремонно спустили в трюм.
   — Везет мужику, — заметил Арик, закрывая люк, — второй раз за сутки его сбивают с катушек.
   — Со мной случилась аналогичная история, — усмехнулся сержант, слегка притронувшись к еще гудящему затылку, и тут же прикусил язык.
   На его счастье, никто не обратил внимания на эти неосторожно сорвавшиеся слова. Сержант не находил в себе сил признаться своим юным подчиненным, что его столь нагло облапошили и украли наисекретнейшую карту.
 
   Оказавшись на палубе, пленники первым делом осмотрелись. На носу было пусто. В среднюю часть корабля, где вдоль бортов под брезентовым пологом мирно дремали четыре восьмиместные шлюпки, можно было пробраться, обогнув фок-мачту слева или справа. Проход слева был полностью забит какими-то ящиками, сундуками, скатками старой парусины, канатными бухтами и прочим хламом. Перелезать его сверху было опасно. Оставался проход справа, лишь наполовину прикрытый двумя здоровенными бочками.
   Кок Диди выглянул из-за крайней бочки и отшатнулся. Три пирата молодецки храпели, лежа прямо на палубе. Даже во сне они не выпускали из рук ножей и пистолетов.
   — Ну и что? — прошептал Валик. — Налетим на них, отнимем оружие, а там...
   — А там еще тридцать отпетых головорезов, — прошептал в ответ Диди, — и все мастерски владеют оружием, и все храбры, как сто чертей.
   — Хм... — неопределенно откликнулся Галик.
   — Они же спят, вся эта пьяная сволочь, — не унимался Валик. — Мы откроем средний трюм, а там наши матросы...
   Кок поморщился.
   — Наши ли? — Он еще сильнее скривил физиономию. — Я не знаю этих людей. Резотто недавно набрал команду, такие отчаянные рожи. Я говорил капитану, да он не слушал.
   Кок печально махнул рукой.
   Проявив оправданное любопытство, за край бочки осторожно высунулся Арик. Он успел увидеть, как один из пиратов сладко чмокнул губами и шумно перевернулся, а другой, не открывая глаз, попытался согнать с красного мясистого носа муху.
   — Да, — еле слышно сказал Арик, возвращая голову в безопасное место, — не так уж они крепко спят, эти мерзавцы.
   — Тем более, — горячо прошептал Валик.
   — Тем более что? — спросил Галик.
   — Действовать пора, вот что. — Валик сверлил друзей глазами. — Отсиживаться нам все равно не дадут.
   — Это точно, — сказал Арик.
   — Слушай мою команду, — вмешался сержант, — никаких самостоятельных глупостей, никакой безответственной храбрости. Ясно? Мы отрезаны на носу этой посудины, из этого и будем исходить. Кок, ты оставайся здесь на стреме, если что, свисти. Сэнди, полезай пока в эту щель. — Он показал рукой на дыру между бухтами канатов у основания фок-мачты. — Остальные за мной на поиски. Здесь должна быть разведочная шлюпка. Она маленькая, но...
   Неслышно ступая, он двинулся осматривать носовую часть корабля. Ребята потянулись за ним. Лодку обнаружили у правого борта за грудой парусины возле небольшой лебедки. Шлюпка оказалась не просто маленькой, но крохотной, двух— или трехместной, с одной парой весел.
   — Что ж, — пробормотал сержант, — четверых, если правильно пользоваться, должна выдержать.
   — Кого это четверых? — испугался Валик.
   — Всю молодежь, то есть вас, — сказал сержант, — трех парней и девицу. Мартышку и попугая я не считаю.
   — А вы? — спросил Валик.
   — Мы с коком тяжелы для подобных путешествий, — весело сказал сержант.
   — Но эти твари съедят вас! — воскликнул Арик. — Эти бандиты, они...
   — Не съедят, — усмехнулся сержант. — Мы с коком невкусные. И не очень съедобные.
   — Нет, без вас мы не уйдем, — сказал Галик.
   — Молчать, — строго прикрикнул сержант, — это приказ!
 
   В шлюпку погрузили мешок с провизией, бочонок с пресной водой, кусок парусины, несколько мотков веревки и три обломка реи, самый длинный из которых мог послужить импровизированной мачтой.
   — А где Базз? — тревожно оглянулась Сэнди.
   Все стали крутить головами, но бесполезно. Обезьянки нигде не было.
   — Базз! Базз! — негромко позвала Сэнди.
   Ответом была тишина.
   — Я не поплыву без нее. — Глаза девушки наполнились слезами.
   Сержант обнял ее и ласково шепнул:
   — Плыви, дитя мое. Обезьяну твою мы найдем. Вы еще встретитесь.
 
   Шлюпку опускали осторожно. Старая лебедка предательски поскрипывала. Но обошлось. Пьяные пираты, опустошившие накануне винный склад капитана Резотто, не проснулись. Единственный на всем корабле полутрезвый пират лежал в носовом трюме с кляпом во рту. Арик и Валик помогли спуститься Сэнди, продолжавшей оглядываться в надежде увидеть любимую мартышку. Галик, как обычно, не расставался с клеткой. На этот раз, спускаясь по канату, он держал клетку зубами. Арик сел на весла.
   — Плывите, дети мои. — Сержант вздохнул. — Море темное, опасное, понимаю, да выхода нет. Эти черти прирежут вас, как кур, а то и просто побросают за борт. А так у вас есть шанс. Держитесь юго-запада, там берег ближе. Сэнди, девочка моя, найдешь юго-запад по звездам?
   — Да, конечно, — тихо ответила девушка.
   — Вот и отлично, — сказал сержант, — небо вон какое ясное. Звезды — как алмазы. Возможно, наткнетесь на остров. А то и подберет кто-нибудь. В этой луже нынче кораблей немало.
   — А если пираты? — спросил Валик.
   — Второй раз? — Сержант поморщился, как от кислого. — Такое невезение? Это едва ли. Но выбора все равно нет. Первое время налегайте на весла, чтобы оторваться подальше. Если с рассветом они вас не увидят, то уже не погонятся.
   — А как же вы, сержант? — не выдержал Галик. — А наш кок?
   — Не переживайте. Что-нибудь придумаем. Мы с коком люди тертые.
   Кок Диди преувеличенно радостно кивнул.
   — Да, кстати, лодку держите всегда носом к волне, — сержант ладонью рубанул воображаемую волну.
   — Понятное дело, — сказал Арик.
   — Теперь вот что, — сержант словно бы задумался, — главное задание никто не отменял. Если уцелеете, идите на Малый Комунго в точку икс. Карту помните?
   — Помним, — уверенно прошептали все трое.
   — Ну... — Сержант снова на секунду замолк. Было видно, что слова давались ему с трудом. — Там не все просто с этой точкой. Боюсь, наши враги о ней уже тоже знают. А это значит... — Сержант горестно посмотрел куда-то вдаль. — А это значит — кто доберется первым, тот на коне. Должны быть мы, но гарантии никто не даст. Постарайтесь быть там первыми, но ушки держите на макушке. Ибо опасно очень. Будет схватка. Будет бой. И вот тут вы должны их обыграть. Это понятно?
   — Это понятно, — заверил Арик от лица всей четверки.
   — Помните, генерал Рас надеется на вас.
   Сержант спустился по канату и оттолкнул тяжело осевшую шлюпку ногой.
   — Плывите. С Богом!
 
   Уже через несколько минут каравелла исчезла в темноте. Ночное море было спокойным.
   — Везет с погодой, — сказал Валик, вглядываясь в фиолетовую тьму.
   — Хорошо бы и дальше так, — отозвался Галик.
   Арик молча работал веслами.
   Прошел час, даже больше.
   — Давай я тебя сменю, — предложил Валик.
   — Попозже, — отрывисто кинул Арик, не переставая грести.
   Он так и не уступил весел, и рассвет застал его все за тем же занятием.
   Дремавшие Галик и Сэнди открыли глаза и с удивлением посмотрели на пустынное море. Хотя бы какой-нибудь островок вдали, хоть бы полоску земли! Ничего. Галику на секунду сделалось жутко. Видимо, это чувство разделяли и остальные. Настроение несколько поднялось, когда все дружно захрустели сухарями, заедая их сушеным виноградом и запивая водой. Галик приподнял на клетке тряпицу и сыпанул горсть сухарных крошек и изюма.
   — Благодарю за внимание, — язвительно откликнулся попугай.
   — Простите нас, добрая птица. — Галик сыпанул еще. — Такие события...
   — У вас всегда события, — буркнул попугай и с живостью начал клевать изюм.
   — Давайте ставить парус, — сказала Сэнди.
   — Давайте! — с живостью воскликнул Галик, стряхивая последние остатки невесть откуда навалившегося страха.
   Валик и Галик, столкнув со средней доски вконец уставшего Арика, меланхолично жевавшего сухарь, ножами выдолбили в ней дыру. На эту работу ушло не меньше часа. В дыру вставили самую длинную палку, предварительно приделав к другому ее концу поперечину. Получившуюся мачту укрепили растяжками, протянув четыре веревки к носу и корме шлюпки, после чего к поперечине привязали кусок парусины и закрепили его внизу. Одно из весел опустили с кормы в воду, заставив его служить рулем. Не успели закончить работу, как словно по заказу потянул свежий ветерок.
   — Поверните парус вот так. — Сэнди изобразила рукой сложное движение.
   Валик и Галик кинулись выполнять ее приказ.
   — Тише вы, лодку опрокинете, — пробурчал Арик, садясь за руль.
   Однако же парус был повернут, и шлюпка заскользила по легким волнам довольно резво.
   — Как называется наш парус? — неожиданно спросил Валик.
   — Что? — удивился Галик.
   — Я говорю про название этой тряпки. — Валик щелкнул пальцем по надутому парусу. — Это ведь ты у нас специалист.
   Арик негромко прыснул.
   — Парус на лодке? — Галик растерялся.
   — Ну да! А что ж, на лодке он и называться не имеет права?
   — Хорошо, считай, что это прямой грот-марсель. — Галик опасливо оглянулся на Сэнди.
   — Врешь ведь! — Валик с надеждой посмотрел все на ту же Сэнди.
   Девушка улыбнулась и молча кивнула. Было непонятно, с кем она согласилась.
   — Галик, — полушепотом спросил Арик, — а карта у тебя с собой?
   Галик тревожно сунул руку за пазуху и тут же успокоился.
   — Здесь она, голубушка, здесь. Подмокла немного.
   — Это не страшно, — сказал Арик.
   — Эй! — раздался тем временем резкий фальцет из клетки.
   Галик откинул занавеску.
   — Вы что думаете, — голос попугая звучал одновременно и возмущенно, и сварливо, — что я намерен тонуть вместе с вами?
   — У вас есть выбор? — с оттенком иронии поинтересовался Арик, не выпускавший из рук руля.
   — Разумеется, — попугай задохнулся от возмущения. — Попрошу немедленно отворить дверцу. Я не желаю идти ко дну вместе со своей тюрьмой.
   — Берега нигде не видно. Куда вы полетите? — спросил Галик, но дверцу тут же открыл.
   — Куда глаза глядят. — В голосе попугая звучал вызов.
   — Вы не долетите, — сказал Арик.
   — Как знать! — Попугай хмыкнул. — В небе птицы ориентируются лучше людей.
   — Это известно, — сказал Галик.
   — Но вы уверяли нас, что вы человек, — отозвался Валик, который сидел на носу и без устали смотрел вперед.
   — Увы, молодой человек, — вздохнул попугай, — пока я птица.
   — Это заметно, — с неожиданной иронией сказал Валик.
   — У меня было сто случаев покинуть вашу кретинскую компанию, — сердито сказал попугай, — но я не сделал этого. И не сделаю впредь, пока мы не доберемся до Сферы. Я не хочу оставаться птицей. Хочу стать человеком, пусть я даже потеряю способность ориентироваться в небе.
   — Логично рассуждаете, господин Якоби, — заметил Арик с кормы.
   Сэнди в разговоре не участвовала. Она опустила кисть руки в море и задумчиво смотрела, как ее пальцы разрезают серо-голубую воду.

Глава 23
Завтрак короля Вивана

   По коридорам дворца двигалась процессия. Человек тридцать несли тарелки, большие тарелки, блюда и огромные блюда. На блюдах дымились фаршированные павлины, фазаны и куропатки, привольно раскинулись жареные и копченые осетры, кольцами свились черные блестящие угри, шипели нагретые в масле коричневые колбасы. В специальных мисках мирно покачивались каши — сладкие и очень сладкие, утыканные черносливом, курагой и политые вареньем из неведомых экзотических ягод. Несли также кувшины, графины, соусницы и сотейники. Чашки, чайники, кофейники и вазы. Вазы с фруктами и вазы с цветами. Вазочки с орехами и душистыми пряностями. Корзины с пирогами и булками и корзиночки с вафлями и пирожными. Несли наборы столового серебра с королевской монограммой на каждой ложке и на каждой вилке. На специальной тележке везли огромный сахарный торт, изображавший по традиции один из замков Объединенного Королевства. Сегодня это был готический замок Трохольм из северо-западной провинции.
   В малой обеденной зале хрустящей белой скатертью покрывали длинный дубовый стол. С кресел и стульев срочно сдували накопившуюся за ночь пыль. Витражи высоких окон задергивали полупрозрачными занавесками. Король не любил яркого света. В специальной соседней комнате парикмахеры и тупейные художники наносили последние мушки на очаровательные мордашки тех молоденьких фрейлин, которые имели честь быть назначенными на сегодняшний завтрак с королем.
   Сам король, в камчатом шлафроке и папильотках, сидел перед зеркалом и пил горячий шоколад. На круглом столике, на блюде из тончайшего прозрачного фарфора лежал растерзанный с одного бока легкий фруктовый торт.
   Король недовольно всматривался в собственную помятую физиономию, в мешки под глазами и кривил губу. Камердинер почтительно склонился и что-то шептал королю на ухо. Король морщился, краснел и бледнел.
   — Неужели? — спрашивал он хриплым ото сна голосом и прихлебывал шоколад.
   — Да, ваше величество, увы, заявилась только под утро.
   — Мерзавка, — бормотал король, — и месяца не служит, а уже... Ну, мы ей покажем!
   — Само собой, ваше величество.
   — Из моей постели — и сразу прыгать в другую. А? Каково!
   — Ужас, ваше величество. Четвертовать мало!
   — Нет, погоди, мы придумаем что-нибудь послаще.
   — У вас фантазия, ваше величество...
   — Да нет, фантазия моя тупеет. Уже не та! Но ничего, мы придумаем.
   — Посадить в бочку с дерьмом, а пить не давать. А?
   — Хм... у тебя тоже воображение... Смотри-ка!
   — Стараюсь, ваше величество.
   — А эта дрянь? Ну с которой мы на прошлой неделе... в бельведере...
   — Ах эта? — Камердинер тонко улыбнулся. — Дрянь, конечно, но очаровательная дрянь, согласитесь.
   — Ну, пожалуй, — сказал король. — Так что она?
   — Тоже не могут найти. Как ночь, так все пропадают.
   — Совсем распустились, — сказал король. — Идет война, а они себе такое позволяют. Ну, я за них возьмусь!
   — Что говорить о фрейлинах, — камердинер возвел очи к потолку, — что толковать о горничных? Когда высшие придворные дамы...
   — Да? — Король поднял брови. — Кто на этот раз?
   — Графиня Бродос, — сказал камердинер и печально опустил веки. — Муж на войне, храбро воюет, а она...
   — Неужели? — восхитился король и в волнении откусил кусок торта. — Ведь такая красотка! Я сам засматривался. Вот проходимка! И с кем же?
   Камердинер наклонился и что-то шепнул королю на ухо.
   — Вот это да! — воскликнул король. — Директор королевского театра? Подумать только! Ну, этого негодяя надо бы примерно наказать.
   — Уже.
   — Каким образом? Кто?
   — Лейтенант Марис Винк.
   — Я слышал это имя.
   — Это верный слуга вашего величества.
   — Прекрасно. И что?
   — Он дружен с мужем графини. На правах друга семьи он вызвал соблазнителя на дуэль и проколол ему плечо и бок.
   — Ха! — Король всплеснул руками. — Театр в трауре! То-то, я смотрю, постановку отменили. Мою любимую оперетту. Он прилично фехтует, этот Винк?
   — Он мастер в этом деле, ваше величество.
   — Да, я что-то вспоминаю. Пригласи его как-нибудь на обед или ужин.
   — Он сейчас далеко.
   — Где же?
   — В Южных морях.
   — Что он там делает?
   — Он выразил желание участвовать в поисках Сферы.
   — Вот как?
   — Ваши приближенные поддержали его.
   — Кто именно?
   — Министр Фиделиус, генерал Шеин.
   — Неслабая поддержка.
   — Безусловно, ваше величество. Но и ваша милая дочурка тоже.
   — Татинда? Дочка? Ах! — Король расплылся в улыбке.
   — Ангел во плоти, ваше величество.
   — Значит, она знает об этой экспедиции?
   — Скажу больше, она ее и снарядила.
   — А мне ничего не доложили! — возмутился король.
   — Дочурка мечтала сделать вам сюрприз.
   — Ах сюрприз! Милая девочка. И назначила командовать этого Винка?
   — Да, ваше величество.
   — А откуда они знакомы? — внезапно нахмурился король.
   — Придворные балы. Он неподражаемый танцор.
   — О, даже так?
   — К тому же он офицер, верный, надежный человек. Это очень предусмотрительно — окружать себя подобными людьми. Вы же знаете, какие сейчас времена!
   — О да! Дочурка — прелесть.
   — Умница, каких нет, ваше величество.
   — Скажи, а этот славный парень Винк не засиделся в лейтенантах?
   — Уже готов приказ о присвоении ему нового звания. Сразу через две ступени.
   — Неси. Я сам подпишу.
   — Бумага уже на вашем столе, ваше величество.
   — Ну хорошо. А что сообщают из ставки Правителя?
   — Все то же, ваше величество.
   — А именно?
   — Разброд и шатание.
   — Неужели?
   — Представьте себе. — Камердинер вновь лицемерно закатил глаза.
   — Да, — сказал король, поджав губы, — я этого ожидал.
   — Правитель упал духом. К тому же у него, как сообщают, желудочные колики от чрезмерного потребления кофе.
   — Дурак! — сказал король. — Кофе в большом количестве вреден.
   — Генералы Правителя выражают недовольство.
   — Еще бы! Служить такому негодяю! Не зарадуешься.
   — Доктрины его военных теоретиков совершенно ложные.
   — Это понятно, — сказал король. — Правильные доктрины могут быть только у нас.
   — А пушки его стреляют все хуже.
   — Надо же! — удивился король.
   — Они их чистят песком.
   — Тупицы!
   — В его канцелярии зреет заговор.
   — Этого следовало ожидать.
   — Один из младших писцов переписывал донесение с фронта и забрызгал его кляксами. Представляете?
   — Ай, молодец!
   — В его дворце даже мухи дохнут, ваше величество.
   — Мухи? Забавно. Кстати, а как зовут Правителя? Запамятовал.
   — Он запретил вспоминать. У него тяжелое некрасивое простонародное имя — Анвальф Соттен-Хелес.
   — Да, да, припоминаю. Ну и имечко!
   — Оно под строжайшим запретом. Вспомнившим, даже случайно, — казнь. И действительно почти все забыли.
   — Он что, возомнил себя китайским императором?
   — Почему?
   — В древнем Китае император, когда всходил на престол, брал себе новое звучное имя. Старое же больше никто не имел права употреблять.
   — Да, похоже.
   — А еще любит выдавать себя выходцем из народа!
   — Еще бы!
   — Ставленником народа...
   — Он говорит так: я не герой, не бог и не царь... Я скромный правитель, уполномоченный народом.
   — Сволочь какая!
   — Иногда он любит, когда говорят «вождь» или даже «народный вождь». Он не велит называть себя ни величеством, ни даже высочеством, ни просто императором...
   — Ну да, законного императора он сверг лет пятнадцать назад.