Кацура Александр. Волшебная реликвия

   Зато на тайный совет Правитель вызывает именно его, вице-колдуна. Мрачному старику он уже не доверяет. И правильно делает. Тот одной ногой уже в ином мире, и что ему до делов этого?
   Вот и сейчас появился посыльный от министра двора и сообщил, что Правитель хочет посоветоваться. Что ж, вице-колдун готов всегда. Еще минувшей ночью он раскинул карты Тарот, разрезал шесть кур и сжег в тигле их печень, развеял дым под специальным экраном из тибетского шелка, сварил в котле бульон из враждебных трав — ответ везде был один: берегись троих!
   С этого он и начал свою речь, как только был впущен через боковую дверь в малый секретный кабинет хозяина Империи Правителя.
   — Берегитесь троих, мой Правитель!
   — Кого? — Бледная улыбка озарила лицо человека за столом.
   — Тени были неясные, мой Правитель. Но я продолжу опыты.
   — Но ты скажи мне кто?
   — Судя по всему, три молодых человека.
   — Солдаты?
   — Видимо, да. Возможно, младшие офицеры. На тибетском шелке обозначились три пореза. Значит, у них есть шпаги.
   — Из моей армии? Предатели? Как зовут?
   — Нет, мой Правитель. В вашей армии, к счастью, нет и не может быть предателей.
   — Ну да! — усмехнулся Правитель и неторопливо встал из-за стола. — Нашел легковерного. У нас каждый второй — предатель. Здесь, во дворце, особенно. — Он оглядел стены, словно хотел прожечь их взглядом. — Да и в войсках не лучше. В плен начали сдаваться, мерзавцы. Трусы! Даже такие, как мой бывший любимчик Серхио Нозано! Я так ему верил! А он, считай, сбежал к врагу.
   — Насчет полковника Нозано вы не правы, государь.
   — Это почему?
   — Я раскидывал его судьбу. По печени черных кур, по разливу свинца в кипарисовой изложнице. Он не в плену.
   — А где же?
   — Он вынужден скрываться.
   — Но где?
   — На территории противника.
   — Как ему это удается?
   — Он не только храбрый солдат. Он еще искусный маг.
   — Маг?
   — Да, одно время мы вместе учились в школе черной магии. Правда, он слишком рано покинул ее.
   — Он никогда не говорил мне.
   — Он скромный человек. Не хотел вас беспокоить.
   — Стало быть, он колдун. Но это не помогло ему удержать Ламу!
   — Объяснение может быть только одно. Противнику, атакующему этот город, удалось найти волшебников более сильных, нежели наш доблестный Нозано.
   — Как им это удалось?
   — Пока не знаю, государь. Я сам удивлен и буду искать ответ.
   — Ищи.
   — Я усилю ночные бдения, я удлиню серию опытов.
   — Итак, Нозано — колдун, — пробормотал себе под нос Правитель. — Не знаю, это дурная новость или хорошая, — произнес он еще тише.
   Но собеседник услышал.
   — Это хорошая новость, — сказал он. — И в сложившейся ситуации это сыграло свою роль. Полковник не погиб, не сдался, не уронил чести офицера империи. Он умело и ловко скрылся. Не могу сказать, где именно он находится. И именно потому не могу, что он тонко владеет магическим искусством исчезать. Я убежден: он ловко дурачит противника. И мы еще дождемся от него и героических дел, и добрых известий.
   — Хотелось бы верить тебе. Но вернемся к тем троим. Ты сказал, что они с севера?
   — Да, мой государь. Они из армии нашего главного противника — северян.
   — Из Объединенного Королевства?
   — Наверняка.
   — Из чего следует?
   — Карты Тарот показали горящий северный город, похожий, кстати, на Ламу, потом огни поплыли по реке, потом обозначился парусный корабль, идущий с севера.
   — Это понятно, — сказал Правитель. — Мне докладывали. Об этом корабле знает даже мой Олан.
   — Корц? Не удивляюсь. Это ловкий малый. Не исключаю, мой Правитель, что его сведения верны.
   — Скорее всего верны.
   «Надо же, — подумал вице-колдун, — и откуда только он все знает, этот наглый авантюрист? С кем он якшается? Впрочем, я и сам его кое-чему учил. Не на свою ли голову?»
   — Значит, парусник шел с севера?
   — Да. У борта стояли три молодых неопытных матроса, видно, что сухопутные парни. Но смотрели беспечно и грозно. Очень опасно смотрели!
   — Грозно, говоришь? Беспечно? Опасно? Трое сухопутных солдат? Или все-таки офицеров? А конкретно — имена, звания, полк, рота?
   — Пока не готов назвать, мой Правитель. Но я продолжу опыты. — Легким движением колдун одернул свой плащ, прожженный во многих местах.
   — Продолжай.
   — Непременно, мой Правитель.
   — Откуда они берут поддержку, эти трое?
   Вице-колдун скривил лицо, и без того изрезанное глубокими морщинами.
   — Это так называемые людишки с так называемыми чистыми помыслами. Самая отвратная порода. Откуда? — Он неопределенно указал рукой куда-то вверх.
   — Неужто само небо?
   Вице-колдун презрительно сжал губы и нехотя кивнул.
   — Хочешь сказать, что это тяжелый случай?
   — Достаточно тяжелый, мой Правитель.
   — Вот и звезды говорят, что будут трудности.
   — Звезды? — вице-колдун недовольно поморщился.
   — Но мы справимся.
   — Разумеется, мой Правитель.
   — Не можем не справиться.
   — Никак не можем. — Лицо вице-колдуна застыло маской.
   — Что? — удивился Правитель. — Не можем?
   — В том смысле, что всегда можем.
   — Хитро излагаешь, не сразу тебя поймешь. — И снова бледная улыбка осветила лицо человека в белом кителе. — Что предложишь конкретно?
   — Я принес вам сушеных тритонов — развесить по углам в незаметных местах. Вы ведь знаете, что Великий зеленый тритон Черного озера — наш покровитель?
   — Он не обидится за сушеных собратьев?
   — Нисколько. Ему это приятно. И даже лестно. Еще я принес вам пузырек со специальным зельем. Два раза в день вы должны втирать по полкапли себе в виски. И еще в точку на затылке. Я вам покажу.
   — Для чего?
   — Великая защита Великого тритона.
   — Ты в это веришь?
   — Это не вопрос веры, мой Правитель. Это великая древняя наука, которую мы знаем со времен Дер-Видда и Овата. Еще Элевсинские мистерии Сабазия и Кибелы...
   — Ну хорошо, хорошо. — Правитель протянул руку и взял пузырек. — Втирать в виски? Утром? Вечером?
   — Можно ранним утром. Можно на ночь. Как вам будет удобней.
   — И все?
   — Нет.
   — Что еще?
   — Представьте, что эти трое, несмотря на все наши усилия, проникнут сюда...
   — Как это? — Правитель передернул плечами.
   — Очень просто. Входят в ваш тронный зал... Да вы их сами и пригласите.
   — Я? Вздор!
   — Не зарекайтесь, государь. Все бывает в этой жизни...
   — Хорошо, я их пригласил. Что дальше?
   — Вам достаточно брызнуть на них из этого флакона.
   — И?..
   — Они тут же превратятся в безобидных лягушек.
   — На потеху моим министрам и дамам?
   — На потеху всем, мой Правитель. Но думаю, до этого не дойдет. Мы изведем их раньше.
   — Как именно?
   — Как-нибудь ночью прошу ко мне в подземелье. Мы с вами вместе принесем в жертву шестерых черных кур.
   — Это нужно?
   — Необходимо, мой Правитель!
   — А эффект?
   — Эффект множественный, ударит по многим врагам. Что касается этих троих, то они скорее всего потонут. Пойдут на самое дно. Если, конечно, их до этого не уморят голодом.
   — Голодом? — улыбнулся Правитель. — Голодом — это хорошо. Этот способ я люблю. Прежде он нам хорошо помогал.
   — Если еще до этого их просто не укокошат.
   — Кто?
   — Это не наша забота, мой Правитель. Нам надо просто правильно зарезать шесть кур, в специальном тигле сжечь их печень, а пепел грамотно пустить по ветру. А исполнители найдутся.
   — По мне, — Правитель скептически растянул губы, — проще было бы подослать своих людей. Проще и надежней. Лучше резать врагов, а не кур.
   — Это иллюзорная надежда, мой Правитель. Когда врагов поддерживает само небо...
   Человек в кителе на секунду задумался.
   — Ладно, — сказал он, — одно другому не мешает. Готовь своих кур. И передай главному — пусть тоже порадеет.
   — Непременно, мой Правитель, — почтительно склонился вице-колдун империи.
   — Все-таки старик кое-что умел. Когда он был помоложе, мы с ним натворили дел. Столько подлого народа извели! В том числе, и голодом. Ой, много! — Правитель сладко зажмурился.
   — Да, конечно, — вице-колдун криво улыбнулся, — были великие дела.
   — Иди, иди. Готовь своих кур.
   — Да, мой Правитель!
   Невысокий человек в белом кителе смотрел в спину тощего колдуна и негромко говорил сам себе:
   — Неужели я их испугался? Я, сумевший подняться над толпою! Я, ставший сверхиндивидом! А все-таки интересно, утонет ли индивид в море смертельной посредственности?

Глава 26
Арест государственных преступников

   — Стало быть, так, братцы и сестрички, — хрипло и веско сказал попугай. — План сформирован. Пришло время нам расстаться.
   — Как это? — воскликнул Галик.
   — Неужели? — выдохнула Сэнди.
   — Мы так к вам привыкли, — сказал Арик.
   — Тем не менее, — сурово отчеканил попугай. — Ваши дела — швах, и мне нет резона пропадать вместе с вами. Как только вы допустите прокол, а это может случиться с часу на час, вас запрут в трюме у самого дна, где бегают крысы.
   Сэнди побледнела.
   — А эта напыщенная сволочь лейтенант тут же выбросит клетку в волны. Выбросит с наслаждением. Выбросит вместе со мною. И еще наподдаст напоследок своим начищенным сапогом. Это понятно?
   — Какой же это план? — фыркнул Валик. — Вы нас просто бросаете, вот и все.
   — И куда же вы? — поинтересовался Арик. — Берега по-прежнему не видно.
   — Обо мне не беспокойтесь. У меня все же крылья, чего нет у вас. К сожалению. А то бы организовали стаю. Что-то вроде журавлиного клина. Но увы! Да, кстати. Денег вы за меня не платили, так что я вам не принадлежу. Я свободная птица. Это понятно? Вы согласны с подобным тезисом?
   — С чем, с чем? — спросил Валик.
   — С подобным утверждением, — презрительно повторил попугай.
   — Мы вас выиграли в «Пятнадцать камушков», — сказал Валик, и тут же Галик сердито дернул его за рукав.
   — Ваши камушки, — попугай щелкнул клювом, — всего лишь игра, забава. Правила ее твердо не установлены. Нечего и вспоминать о ней.
   — Господин Якоби прав, — сказал Арик, — не о чем и спорить.
   — А кто собирался спорить? — удивился попугай. — Впрочем, я не совсем прав в одном пункте. Вашу игру мы еще припомним. И как припомним!
 
   Клетку решили оставить в кубрике. Галик осторожно вытащил попугая и спрятал его за пазуху. Пока поднимались на палубу, попугай вертелся и царапался. Пришли на корму, где, как обычно, было пустынно. Галик распахнул куртку, извлек птицу.
   — Что у вас там за бумага на груди? — спросил попугай.
   — Карта, — тихо ответил Галик.
   — Та самая? — Попугай повысил голос до фальцета.
   — Да, — сказал Галик, — старый потертый пергамент.
   — Это интересно, — протянул попугай задумчиво. — Вы сообразительнее, чем я раньше думал. И, безусловно, решительнее. Это радует. Берегите эту карту, юноша. Берегите пуще собственного глаза.
   — Я так и собирался.
   — Это разумное решение, — сказал попугай. — А теперь прощайте.
   Галик трогательно вытянул руку, рассчитывая, что попугай перед стартом сядет на нее.
   — Летите! Не забывайте нас!
   — Только не с руки, я не ручная птица, — бросил попугай, садясь на ближайший шпангоут и гордо вздергивая хохолок.
   Галик поспешно убрал руку.
   — Да, кстати, — добавил попугай тихим голосом, — по возможности не выбрасывайте клетку, я так к ней привык.
   Неожиданно сильно он взмахнул крылами, взвился в небо и, на глазах превращаясь в точку, исчез из виду.
 
   Попугай как в воду смотрел. Лейтенант Роппо послал за клеткой матроса. Удивившись, что в ней нет попугая, лейтенант, брезгливо морщась, двумя пальчиками взял пустую клетку (по правде сказать, основательно загаженную) и вышвырнул ее в море. Клетка при ударе о воду вздохнула, словно живая, захлебнулась и пошла на дно.
   За пять минут до этого троим спасенным солдатам был зачитан приказ о том, что за нарушение воинской дисциплины и сокрытие важных сведений они задерживаются впредь до особых распоряжений. После чего у них отняли ремни, срезали на штанах пуговицы и под конвоем препроводили в трюм, в самую глухую его часть, где посадили под замок выставили двух часовых.
   — Серьезные ребята, — заметил Арик.
   — Видать, мы еще не насиделись в трюмах, — философски заключил Галик.
   Валик угрюмо молчал.
   Сэнди пожалели. За ней сохранили ее каморку.
 
   Спустя сутки корвету «Летучий кот» повстречался крупный парусный корабль.
   — «Адмирал Флатт», — прочитал капитан Кронин, глядя в трубу.
   — Господи, — сказал капитан, — это же флагман Южного флота.
   Между тем флагман просигналил корвету остановиться.
   — Что будем делать? — повернулся капитан к стоящему рядом подполковнику.
   — У нас спецзадание, — хмуро процедил Винк, — мы не обязаны останавливаться.
   — Ну, не знаю. — Кронин демонстративно отвернулся.
   — Идем прежним курсом, — медным голосом отчеканил Винк.
   На правом борту флагмана разом открылись четырнадцать люков. Из каждого мрачно глядело жерло чугунной пушки.
   — У нас уже есть одно ранение, подполковник, — сказал Кронин, — а я знаю этих парней ребят. Лучший военный корабль во всей этой луже. Через полчаса у нас будет не корвет, а рыболовная сеть.
   — Вот ведь какая сволочь! — злобно выругался Винк. — Чего ему надо? Ладно, капитан, тормози свою лодку.
   — Слушай мою команду! — громко крикнул капитан. — Паруса на гитовы!
   Мичман, мирно куривший трубку на канатной бухте, вскочил на ноги. Невидимый доселе боцман засвистал в свою дудку.
   — На марса-гитовы! Кливер-нирал! На бизань-шкот!
   Заполнившие палубу матросы полезли на мачты и начали выполнять команды.
   — Шкоты отдать! Паруса на гитовы!
   Почти все паруса упали, корвет замедлил ход.
   На борту флагмана появился матрос и начал махать флажками.
   — Приглашает на переговоры, — перевел Кронин.
   — Поеду я, — сказал Винк. — Готовь, капитан, шлюпку.
 
   Уже через пятнадцать минут Винк с сопровождающими стоял на палубе флагмана. Медленно переступая высокими прямыми ногами, появился сам командующий Южным флотом адмирал Сильвестр Чак. Приблизившись, он внимательно и цепко посмотрел на гостя.
   — Представьтесь.
   — Член камер-коллегии его величества подполковник Марис Винк к вашим услугам.
   — Почему не остановились сразу?
   — Прошу прощения, господин адмирал, не понял сигнала.
   — Ну да, вы же человек не морской. А кто там у вас капитаном?
   — Капитан второго ранга Дан Кронин.
   — Хм... это опытный моряк. Ужо припомню ему.
   — Не стоит, господин адмирал, решение принимал я.
   — Вы? Интересно. А куда следуете, подполковник?
   — Выполняю особое задание члена Оборонного Совета генерала Шейна и министра двора Фиделиуса.
   — Хм... интересно. Впрочем, меня это не касается. У меня вопрос иного рода.
   — Я весь внимание, господин адмирал.
   — У вас на судне находятся трое военнообязанных. — Адмирал поднес к глазам лорнет и медленно прочитал по извлеченной из кармана бумажке: Рядовые Арий Кустица, Галлий Мартин и Валентин Силован.
   — Откуда вы знаете? — искренне поразился Винк. Его предельно удивило, что адмирал не только слышал об этой троице, но даже знает, как их зовут. Сам бы он ни за что не припомнил полных имен своих пленников.
   — Думаете, подполковник, только у вас разведка работает хорошо? — Адмирал язвительно улыбнулся.
   — Да, — хмуро сказал Винк, — эти люди у меня.
   — Отдайте их мне.
   — Не могу, господин адмирал.
   — Что такое? — Адмирал поднял правую бровь.
   — Видите ли, господин адмирал, — без тени смущения сказал Винк, — эти молодые солдаты стали, не знаю уж, по своей ли воле, — подполковник криво усмехнулся, — носителями важной тайны. А у меня есть специальное поручение касательно именно этой тайны. Поручение из очень высоких сфер, смею вас уверить. Дело государственное, господин адмирал. К тому же у меня к этим парням свой счет.
   — Подполковник, у меня приказ задержать этих солдат. Как государственных преступников.
   — Чего же они такого еще натворили?
   — Не знаю, — сухо сказал адмирал. — И знать не хочу. У меня приказ об их немедленном аресте.
   Адмирал словно бы невзначай приложил руку в тонкой шелковой перчатке к отвороту белоснежного кителя, украшенного золотыми крабами. Из-за отворота торчал надорванный край бумажного пакета со сломанной сургучной печатью.
   — Это приказ? — поинтересовался Винк.
   — Да, это он.
   — Позвольте полюбопытствовать?
   В первую секунду адмирал Чак опешил. Глаза его налились яростью. «Ах ты, сукин сын, подполковник, — красноречиво говорил его взгляд, — кто ты такой, придворный лизоблюд, чтобы проверять мою переписку!?» Окружающим показалось, что сей момент на голову бедного подполковника обрушатся молния и гром. Казалось, Юпитер-Громовержец уже выглянул из-за туч и готов сожрать зарвавшегося офицерика вместе с позументами. Но уже в следующую секунду небо успокоилось — глаза адмирала непостижимым образом потеплели, он спокойно вытащил из-за пазухи пакет и с деланным равнодушием протянул его нахалу подполковнику.
   Тот извлек из пакета письмо, пробежал глазами и побледнел.
   — Подписано самим начальником тайной полиции? — бросил он вполголоса.
   — Как видите, подполковник. Граф Жове-Бери не дремлет. Он работает.
   Ни слова не говоря, Винк вернул пакет и обреченно кивнул стоящему позади Роппо. Лейтенант обернулся и выразительно посмотрел на сопровождавших его мичмана и трех матросов. Те козырнули и начали спускаться в лодку.
   — Да, подполковник!
   — Слушаю вас, господин адмирал.
   — У вас на судне еще девушка.
   Винк вздрогнул. Этот дьявол знает все.
   — При чем здесь девушка? Она хоть и преступница, о ней в приказе министра полиции нет ни слова. Мы сами разберемся.
   — Да, но тут дело деликатное. Это племянница моего покойного друга капитана Резотто. А я дал ему клятвенное обещание заботиться о ней и не оставлять в беде.
   — Вот как? — прошептал обескураженный Винк.
   — Полагаю, вы догадываетесь, подполковник, какой вес имеет обещание адмирала? — Чак перегнулся через поручень и скучающим взором окинул борт корабля, словно пересчитывал собственные пушки.
   Винк понял, что спорить бесполезно. Он еще раз оглянулся на своего лейтенанта, а Роппо, в свою очередь, — на застывших у трапа матросов. Те козырнули вновь и исчезли. Спустя полчаса шлюпка вернулась. Но уже с четырьмя пленниками.
   Адмирал что-то тихо сказал одному из офицеров, и тот увел девушку. А затем прямо на глазах у Винка появился экзекутор, волочивший целую связку кандалов. Подойдя к самому хрупкому из троих юношей, он внезапно ударил его тяжелой рукой по плечу. От неожиданности Галик, поддерживавший руками штаны, сел прямо на палубу. Экзекутор накинул ему небольшие, похожие на браслеты обручи, которыми заканчивались ржавые цепи, на руки и на ноги и ловко расклепал соединительные шплинты молотком. Удары молотка о железо звонко разносились над кораблем. Такую же процедуру экзекутор проделал с Ариком. Фигуру Валика он смерил одобрительным взглядом, после чего заковал его особенно тщательно.
   Затем по команде старшего матроса трое парней поднялись и, гремя железом, медленно удалились. Потрясенный Винк не в силах был отвести взора от их согнутых спин.
   — Можете продолжать свой путь, подполковник, — сказал адмирал.
   — Благодарю, господин адмирал. — Винк побрел к своей лодке.
   Адмирал Чак смотрел ему вслед с довольной усмешкой. Он не сказал этому надутому офицеру, козыряющему связями в верхах, что имя капитана Резотто он впервые услыхал лишь вчера вечером.

Глава 27
Болтается на рее ваш сержант

   Трое друзей были потрясены арестом еще более подполковника Винка, а суховатого адмирала, проводившего их колючим взглядом, дико невзлюбили.
   — Из огня да в полымя! — только и сказал Галик.
   Арик отрешенно наблюдал, как грубый человек заковывает в железо его руки и ноги, которые в этот момент казались ему вовсе не своими, а чужими и далекими. Ни боли, ни тяжести он не чувствовал.
   Валик, напротив, испытывал оживление. Его занимала мысль, сможет он или нет в удобный момент разорвать эти чертовы кандалы руками.
   Они ждали, что их загонят в грязный душный трюм. Но их почему-то привели в просторную сухую каюту с большим круглым окном. Не успели они усесться и поудобнее расположить свои цепи, как появился старый плешивый матрос, который взглянул на них доброжелательно и спросил:
   — Ну что, соколики, проголодались?
   Пленники более суток ничего не держали во рту, но у них хватило воображения лишь промычать нечто нечленораздельное. Не дожидаясь ответа, старик убежал и вскоре вернулся с большим котелком, из которого валил пар. Флотская похлебка из мяса, капусты, моркови и специй показалась им божественно вкусной. Работать ложкой с железом на руках было не слишком удобно, но оголодавшие парни не замечали этого. Плешивый матрос пристроился в уголке и с теплой ухмылкой наблюдал за едоками.
   Не успели они опустошить котелок, как расторопный матрос, велевший называть себя дядькой, притащил бадейку с отваром из яблок, груш и сушеной сливы, а также три огромных ломтя сдобного хлеба.
   — Покушайте, ребятки, компота с пирогами, — радостно сказал матрос, широко улыбаясь почти беззубым ртом.
   — В меня уже не лезет, — пожаловался спустя минуту Галик.
   — Извольте откушать вдоволь, — приказал матрос, — неизвестно, что завтра будет.
   Отложив ложку и не доев вкусной корки, Арик взглянул в иллюминатор и увидел над волнами чаек.
   — Неужели берег близко? — пробормотал он.
   — Скоро острова пойдут, — с готовностью ответил матрос.
   Валик шумно уплетал свой кусок хлеба, кося глазом на еще не до конца опустевшую бадейку.
   — Интересно, за что к нам такое отношение? — негромко сказал Галик.
   — Плохое? — испугался матрос. — Вы недовольны?
   — Да нет, — усмехнулся Галик, — как раз наоборот. Что-то уж слишком хорошее.
   — Мне объяснили, — матрос приосанился, — что вы важные государственные преступники, а к таким отношение особое. Это завсегда водилось. Даже сам адмирал сказал.
   — Что сказал адмирал? — спросил Валик. Он наконец опустошил бадейку и блаженно откинулся спиной к стене, чуть громыхнув цепями.
   — Да господин адмирал просто показал мне кулак и сказал: «Во! Смотри у меня!» Так я сразу все понял.
   — Смотрите, смотрите! — воскликнул Галик.
   Все дружно глянули в окно и увидели примерно на расстоянии в четверть мили застывший на мели полузатонувший корабль.
   — На рифы наскочил, — сказал плешивый дядька-матрос.
   — Давно? — спросил Галик.
   — У, когда это было! — пробормотал матрос. — Тыщу лет. Здесь очень узкий и извилистый фарватер. Сейчас увидите, как осторожно мы пойдем. Тихонечко так пойдем, с нежными поворотами да загибами. Проползем совсем рядом с этим сдохшим красавчиком. Тут возьмешь маленько вправо или влево, пиши пропало. Очень трудное место. Можно сказать, заколдованное.
   — Неужели?
   — Да! — радостно вскричал матрос. — Раньше-то сюда многие рвались. Теперь охолонились маненько. Вот такие примеры, — он кивнул в сторону медленно приближающегося остова печального корабля, — и охолонили.
   — А за чем, собственно, рвались? — спросил Арик.
   — Ты чего, парень? — Матрос смотрел на него с недоверием. — И взаправду не слыхал? Самое пиратское место. Тут тайна на тайне, клад на кладе. Такие ценности зарыты, такие чудеса! Что ты! Повторяю, многие стремились. Да где они теперь? Жуткое место, пройти его ну просто невозможно.
   — А мы как же? — с деланным равнодушием поинтересовался Валик.
   Действительно, стрельнуло в мозгу у Арика, если их корабль сядет на мель — с шумом, треском, громом, когда от удара даже посуда летит со столов и из шкафов, как это обычно бывает, — то в обстановке хаоса ведь и сбежать можно. Молодец Валик, верно мыслит. А с кандалами как? Что-нибудь придумаем.
   — Мы-то? — Матрос лучезарно улыбнулся. — Не беспокойсь! У нас знаешь какой капитан! Второго такого нет. И господин адмирал опять же. Этот вообще как Бог. Не, эти пропасть не дадут.
   Между тем полузатонувший корабль приблизился настолько, что можно было разглядеть красивую деревянную резьбу на корме и видимой части борта.
   — «Прин-цес-са Мур», — прочитал Валик по складам, вглядываясь в приподнятую корму корабля.
   Нос безлюдного парусника почти ушел под воду, печально торчал лишь один бушприт.
   — Странно, — пробормотал Валик, — откуда мне знакомо это название?
   — Откуда? — переспросил Арик, до этого молча изучавший свои кандалы. — Из прочитанных в детстве романтических книг. Ты же их прочитал ого-го!
   Валик не обратил внимания на иронию друга.
   — Три мили севернее Комунго, — продолжал он бормотать. — Откуда я это знаю?
   Никто ему не ответил.