Кацура Александр. Волшебная реликвия

   — Дальше командую я! — От его недавней меланхолии не осталось и следа.
   — Постой, Уискерс... — промолвил сержант.
   — Все очень серьезно, сержант, — холодно сказал попугай. — Не задавайте лишних вопросов.
   Арик посмотрел на Галика и пожал плечами.
   — Там, в корзине, — продолжал попугай, — если я правильно понимаю ситуацию, лежит тяжелый хрустальный шар о ста двадцати восьми гранях. Шар завернут в бумагу. Браться можно только за обертку. Прикасаться руками к хрустальной поверхности нельзя. Это первое правило. До рассвета мы корзину открывать не будем. Это второе правило. Как только небо на востоке посветлеет, вы вынесете корзину из пещеры и установите ее на каком-нибудь из плоских камней. Это третье правило.
   — Это все? — спросил сержант.
   — С первым лучом солнца надо будет так снять обертку с шара, чтобы луч ударил в одну из граней. Скорее всего я попрошу сделать это Галика или Сэнди. У них нежные руки.
   — В какую грань должен ударить луч? — спросил Арик.
   — Это все равно. Грани идентичны.
   — Не такая уж трудная задача.
   — Это правда. Но действовать придется проворно.
   — И что произойдет? — спросил сержант.
   — Случится весьма важный процесс, в результате которого один из ваших друзей обретет долгожданную свободу, а вы приблизитесь к цели на целую астрономическую единицу.
   — Как, как? — наморщил лоб сержант.
   — Поверьте мне, это очень много. Это гигантски много.
   — Возможно, — сказал сержант, — но я не понимаю...
   — Чего вы не понимаете? — ледяным тоном спросил попугай.
   — Мы потратили столько усилий, — сержант помрачнел, — а в результате теряем контроль над событиями. Прямо на глазах превращаемся в чьих-то марионеток.
   — Интересно, в чьих? — Попугай дернул крючковатым клювом.
   — Ну... — Сержант засопел.
   — Чепуха это все, сержант, — сказал попугай. — Вы опасаетесь превратиться в марионетку. Опомнитесь, сержант! Разве вы когда-нибудь были чем-то другим? С самого рождения вы — марионетка, сержант. Вы всегда танцевали под чужую дудку. В детстве вы слушались своих родителей. В юности смотрели в рот простоватым и плутоватым сельским священникам. А потом тридцать лет вы, подчиняясь карьеристам-офицерам, злым и жестким, воевали, не зная за что. Храбро воевали, сержант. Вы-то думали, что знали. Но на самом деле вам это «что» ловко вложили в мозги. И в душу. А вы думали, что так устроен мир. Вы считали, что нет большего счастья, как отдать жизнь за батюшку-короля. А то, что этот батюшка — ничтожество, мелкое и подлое существо...
   — Ну-ну! — грозно собрал брови сержант.
   — ...того в расчет вы брать не хотели. Вас не научили рефлексии, сержант.
   — Чего? Чему?
   — Простите, забылся... Вы не научились заглядывать в собственные мозги, в собственные мысли. Заглянуть глубоко, покопаться там — отчего это я думаю так, а отчего эдак? Я сам так думаю, или мне навязали? А я-то, наивный, полагал, что сам... Не сам, дорогой сержант, не сам. Все ваши мысли — чужие!
   — Ну... — Сержант засопел сильнее.
   — Смотреть надо и в собственное сердце, сержант. Тоже полезное дело.
   — Заглядывать в сердце?
   — Поздно, сержант, поздно. Все, что вам осталось, — прислушиваться к людям сведущим. Но при этом научиться быть верным самому себе. Уж себя-то не обманывайте, сержант. Это совсем глупо!
   — Отлично, — сказал вдруг Подорога ровным голосом. — Последнее принимается. Но мы несколько увлеклись отвлеченными речами. Разгар ночи, факелы наши догорают. Нам надо принять решение.
   — Нет ничего проще. Гасите факелы и ложитесь спать. Вам всем надо отдохнуть хотя бы пару часов. Перед рассветом я вас подниму.
   Сержант задумался ненадолго, посмотрел на своих парней. Они молчали. Он перевел взгляд на Сэнди, потом коротко вздохнул и сказал:
   — Уискерс, слушай мое решение. Мы выполним твои правила. Но не потому, что мы слабаки, а потому, что у нас нет серьезных аргументов для возражений. Пока нет. Но смотри! Если ты будешь водить нас за нос, тебе несдобровать.
   — Договорились, сержант, — холодно сказал попугай.
 
   Спокойного сна не получилось. Все крутились с боку на бок и ждали рассвета. Безмятежно спала лишь одна мартышка Базз. Сэнди удавалось на короткое время заснуть, но тогда к ней подступали кошмары. То ей чудился страшный треск в горах, то прямо над нею разевали огненные пасти чудовищные драконы. Спокойный Валик, и тот настрадался. Ему кто-то подсовывал небольшие по виду камни и издевательски требовал их поднять. Валик пробовал — и не мог. На рассвете он открыл глаза совершенно измученный.
   Попугай кругами летал под сводами первой пещеры и картаво приговаривал:
   — Просыпаемся, просыпаемся, скоро солнышко всходит.
   Через пять минут все были на ногах. Нечесаные, помятые, опухшие, но бодрые.

Глава 39
Преображение попугая

   Когда корзину вытащили наружу, хрусталь сверкнул. Арик и Галик ахнули, а Валик посмотрел разочарованно:
   — Разве он из зеленой лучистой меди? И где полевые изумруды?
   Арик и Галик переглянулись.
   — Откуда ты знаешь такие слова? — спросил Галик.
   — Откуда? Хо-хо! — Валик расправил плечи.
   — Нет, правда, откуда? Лучистая медь! Это ж надо выдумать!
   — Интуиция, друзья мои, — сказал Валик с достоинством.
   — Что-что? — переспросил Галик в крайнем удивлении.
   — Только не ври, — сказал Арик.
   — А чего мне врать! — Валик презрительно опустил углы рта. — Советую чаще общаться со сведущими людьми. Учиться, так сказать, у жизни. По одним только книжкам жизни не узнать.
   Арик и Галик вновь переглянулись.
   — Ну да, конечно, — сказал Арик. — Значит, это не Сфера. Так ты считаешь?
   — Так и считаю. Разумеется, это не Сфера. Просто шарик какой-то. — Валик фыркнул.
   — Ага, — сказал Галик. — А Сфера?
   — Сфера... она не такая... она с купол... собора... большого собора в Громе... Или в Лабаре. Видели собор в Лабаре? Это возле университета.
   — Возле чего? — Галик почувствовал, что теряет нить разговора.
   — А внутри она еще больше.
   — Кто?
   — Сфера. Кто ж еще!
   — Больше чего?
   — Больше самой себя.
   — Как это больше самой себя?
   — Ну вы и тупые! Там же путешествовать можно. К звездным туманностям.
   — Валик! — Галик протянул руку, коснувшись лба друга. — У тебя температура? Так и скажи!
   — У себя меряй. — Валик сердито стряхнул его руку. — На ней еще кнопки невидимые. Ну, чтобы управлять миром. А увидеть эти кнопки можно только через волшебные очки. А найти эти очки нельзя. Вот тогда-то и нужна интуиция. Понятно?
   Арик и Галик смотрели на Валика с некоторым страхом.
   — Наш сказочный друг растет на глазах, — сказал Арик.
   — Да, я расту. И что в этом такого?
 
   По указанию сержанта возле корзины встала Сэнди с мартышкой на плече. Попугай возбужденно носился над нею. Его нечленораздельный клекот невозможно было разобрать. Однако постепенно отдельные слова становились понятны.
   — Сэнди, голубушка, — торопливо бормотал попугай, — не нужно с обезьяной, не стоит с обезьяной... Она может помешать тебе в самый решительный момент. Отдай ее, пожалуйста. Отдай тому, кто ее будет крепко держать...
   Сэнди прислушалась, усмехнулась и отдала обезьянку Валику. Базз, уместившись на широком Валиковом плече, прежде всего больно щелкнула Валика кулачком по затылку. Валик стерпел и даже заулыбался.
   — Сэнди, золотко мое, — продолжал бормотать попугай. — Слушай меня внимательно. Как только первый луч... Ты понимаешь? Первый луч! Самый первый! Он должен попасть на шар. Попасть так, чтобы я оказался в лучах отраженных... Это очень важно. Я тоже буду стараться. Отраженные лучи блеснут. О, как они блеснут! Восторг! Упоение! Я буду кружить вот тут... Я камнем упаду в золото отраженных лучей... Ты поняла меня, детка? Ты поняла меня?
   — Мне кажется, да, — робко отвечала девушка.
   — Я упаду, — как сомнамбула, повторял попугай, — я не промахнусь... я не имею права промахнуться...
 

* * *

 
   И вот он настал, этот момент. Луч солнца сверкнул. Сэнди рванула бумагу. На долю секунды хрустальные ребра вспыхнули изумрудным, рубиновым, лимонным светом. Отраженные хрусталем лучи, словно многократно усиленные, брызнули. Темная птица молчаливым комком свалилась в эти брызги.
   Дальше случилось что-то невообразимое.
   Свидетелям этой сцены показалось, что во внезапном сгущении света и тени идет незримая борьба. Короткая, жестокая, яростная. Кто-то нападал, кто-то защищался. Кто-то всхлипывал, кто-то смеялся, кто-то победно рычал, кто-то рыдал.
   Миг, другой, и все кончилось. Из светлеющего облачка вырвалось кошмарное создание. Слева полуобглоданная нога, справа — тяжело обвисшее крыло. Почерневшее крыло было разбито, раздергано и кровоточило.
   — Не смотрите на меня, это ужасно! — закричал получеловек-полуптица.
   Теряя перья, странное существо скрылось за ближайшей скалой.
   Там, где минуту назад курилось темное рваное облачко, истаивал легкий прозрачный дымок. Секунда, вторая, и он бесследно растаял.
 
   Все стояли словно бы немного оглушенные.
   Вдали, у скалы, на рыжей каменистой почве валялось несколько потерянных птицей перьев. Подойти к ним было страшно. Подойти к ним было невозможно. Издали было видно, как эти перья съежились, побурели, превратились в пузырящуюся темную, похожую на кровь жидкость. Прямо на глазах она просочилась сквозь песок, оставив на поверхности быстро подсыхающие коричневые пятна.
   Из корзины мирно торчал хрустальный шар, завернутый в несколько слоев мягкой бумаги. Часть обертки была мокрой, другая часть бумаги, видимо, сильно навощенной, казалась сухой.
   Валик, ласково придерживая забияку Базз, подошел к корзине. Глянул. Тронуть шар он не рискнул. Сейчас, когда солнечные лучи били в сторону, открытая часть хрустальной поверхности шара выглядела обыкновенно. Больше того, она казалась какой-то тусклой, даже замызганной. Валик хмыкнул и отошел. Никто больше не проявил желания подойти к шару.
   Стояли, переминаясь с ноги на ногу. Сержант кашлянул.
   — Это самое, — сказал он смущенно, — эту штуковину тащите назад, что ли.
 
   Из-за скалы вышел худенький человек среднего роста в блекло-зеленом плаще столь ветхого вида, что казалось, плащ вот-вот распадется в прах. Припадая на левую ногу, он робко двинулся в сторону людей. На его лице блуждала растерянная улыбка. Приблизившись, он заметил, что люди смотрят с некоторым страхом и на него самого, и на его неказистый плащ, словно бы покрытый сырыми пятнами мха.
   — Извините меня, — сказал человек застенчиво, — лучшей одежды я пока найти не смог.
   Голос был такой знакомый!
   — Уискерс, вы ли это? — пробормотал пораженный Галик.
   — Уискерса больше нет, — с оттенком некоторой печали сказал человек. — Перед вами доктор волшебных наук Якоб Якоби собственной персоной.
   На несколько секунд воцарилась мертвая тишина.
   Путешественники смотрели на пришельца с любопытством, но и с заметным смятением. Даже мартышка Базз прижалась к Валиковой шее и мелко дрожала.
   Человек, безусловно, чем-то напоминал исчезнувшего Уискерса. Нос его был слегка крючковат, карие глазки смотрели умно и немного колюче, на лысоватом черепе чуть шевелился от ветра небольшой чубчик-хохолок.
   Первым опомнился Арик.
   — Здравствуйте, доктор, мы рады приветствовать вас.
   — Добро пожаловать, господин Якоби, — сказал Галик.
   — Здравствуйте, — тихо проговорила Сэнди, забирая у Валика обезьяну и прижимая ее к себе.
   Валик только рот раскрыл.
   — Что ж, — тяжело сказал сержант, — посмотрим, что будет дальше.
   — Может быть, вам нужна какая-то помощь? — участливо спросила Сэнди.
   — Нет, спасибо, — коротко ответил человек.
   И снова все поразились, услышав знакомые нотки голоса попугая, к которому на самом деле они уже так привыкли.
   — Может быть, вам нужно воды или еды? — поинтересовалась Сэнди.
   — Попозже, если можно, — улыбнулся доктор волшебных наук.
   — А что делать с корзиной? — спросил Галик. — Ну, с этим шаром.
   — В данный момент? Не имеет значения.
   — Ему ничто не угрожает?
   — К счастью, пока нет.
   — Здесь жарко, — сказал сержант, — пойдемте в пещеру. Передохнем, подумаем.
   — Пошли, — кротко согласился Якоби.
 
   Первое время разговор не клеился. Все не торопясь пили воду и делали вид, что безумно устали. На самом деле за этим скрывалась растерянность. Спаянная группа путешественников, с одной стороны, и доктор волшебных наук — с другой, должны были привыкнуть друг к другу. Первые часы общения показали, что это не так просто.

Глава 40
Магический кристалл, или малая Сфера Преображения

   — Слушай-ка, Якоби, или как тебя там? — начал было сержант.
   — Прошу обращаться ко мне на «вы»! — вежливо, но твердо прервал его человек в зеленом плаще.
   Он сидел на камне у выхода в напряженной, скованной позе и глядел в даль, на синеватые скалы у горизонта.
   — На «вы»? Не вижу препятствий, — добродушно сказал сержант. Он, напротив, привольно развалился, выставив ноги в огромных потрепанных башмаках и глядя в высокий темный потолок пещеры. — Мы теперь равны. Вы — человек, и я — человек. Вы в годах, и я в годах. Так что проблем с этикетом не будет, дорогой господин Якоби.
   — Где вас научили так разговаривать? — Якоби изогнул рот легкой улыбкой. — Вы окончили пажеский корпус? Сознайтесь!
   — Ну да, — согласился сержант. — Только не один, а целых два. Один — в рытвинах под Добжанами, другой — в цитадели Бор-Бора. Забыл еще про походные лазареты. Тоже хорошая школа.
   — Я понял. — Якоби поджал губы.
   — Так вот, любезный господин, не знаю, какие планы у вас, а мне с моими парнями пора задуматься о дальнейшем.
   — Звучит разумно.
   — Мне тоже так кажется.
   — Начну с того, — Якоби посмотрел сержанту прямо в глаза, — что у меня никаких отдельных планов не существует.
   — Рад это слышать.
   — Не забывайте, что я больше не умею летать, дорогой господин сержант.
   — При чем здесь это?
   — При том, что я здесь и с вами. Мне некуда скрыться. Да я и не хочу скрываться.
   — Звучит мило.
   — Скажу вам больше, сержант. Я привязался сердцем к вашей молодой команде. У вас очень славные ребята.
   — Это я знаю, — сказал сержант.
   — Не скрою, я испытываю и определенное чувство благодарности.
   — Еще бы! — сказал сержант.
   — Так что я с вами. Дальнейшую часть дистанции попробуем преодолеть вместе.
   — Предстоят трудности?
   — Боюсь, что так, сержант.
   — Нам пора плыть дальше, не так ли?
   — Вижу, вам здесь уже наскучило.
   — Славная пещера, ничего не скажешь. Но сколько здесь можно сидеть?
   — Насколько я помню, у вас договор с капитаном Дюловом.
   — Полагаете, пора вешать сигнальный флаг? — Сержант поднял брови.
   — А куда поплывете, сержант?
   — Это, конечно, вопрос! — Сержант нахмурился.
   — Увы, у меня тоже пока нет ответа, — вздохнул Якоби. — И докторам волшебных наук иногда требуется подумать.
   — Славненько получается, — протянул сержант, — вы своего добились, дорогой господин Якоби, стали человеком и все такое, а мы пока сидим на бобах.
   — Это правда, — произнес Якоби с оттенком грусти. — Я стал человеком.
   — Вот видите! А что мы?
   — Вы разочарованы?
   — Как вам сказать? Столько суеты... А результат? Ведь эта штука, — сержант кивнул в сторону сиротливо стоящей корзины, — это ведь не Сфера? Я правильно понимаю?
   — Видите ли, дорогой сержант, в некоторых ученых кругах, в университете Сен-Тома, в обществе магов или в Академии Вечных этот таинственный и мало кому доступный предмет иногда называют магическим кристаллом. Но также еще гранями инициации или малой Сферой Преображения. Но...
   — Но это не та Сфера, за которой нас посылал генерал Рас. Ведь так?
   — Если выражаться строго научно, то не та.
   — Я так и понял, — сказал сержант.
   В наступившей тишине было слышно, как где-то падают капли воды. Сержант недоуменно покрутил шеей.
   — Знаете ли вы, сержант, — осторожно начал Якоби, — сколько людей, в том числе владетельных особ, отдали бы все, лишь бы обладать этим скромным на вид хрустальным шариком?
   — А разве эта штука не одноразового действия?
   — С чего вы взяли?
   — Я просто подумал, что этот шарик одну птицу превращает ровно в одного человека. И это немало. Разве не так?
   — Что привело вас к такому выводу?
   — Не знаю. Возможно, природное недоверие.
   — Нет, сержант, вы неправильно подумали. Скорее наоборот. Эта штука, этот шарик, как вы изволили выразиться, он... да, пожалуй, можно сказать, что он — вечного действия! Если, конечно, его не повредить или не разбить самым варварским способом.
   — Стало быть, мы раздобыли ценную вещь?
   — Не то слово.
   — Звонкой монетой кто-нибудь заплатит за нее?
   — В очередь выстроятся.
   — Уже дело!
   — Вас озолотят вместе с вашей славной командой.
   — Звучит заманчиво.
   — Но я вам не советую торопиться с продажей.
   — Почему?
   — Не все определяется золотом в этом мире.
   — Да, я слышал эту странную формулу. Некоторые в нее верят.
   — Гораздо важнее самоосуществиться в этом мире, сержант.
   — В этом мире? Вы сказали, в этом?
   — Да, именно в этом. Чтобы создать задел, чтобы выстроить ступень для дальнейшего продвижения в высших мирах.
   — Вы, стало быть, полагаете, что есть иные миры?
   — А вы разве не так думаете?
   — Это слишком сложно для меня.
   — На самом деле вы все это знаете, сержант! Вы понимаете, вы чувствуете это вот там, в самой глубине. — Якоби протянул тонкую смуглую руку и слегка коснулся груди сержанта. — Хотя и не всегда догадываетесь об этом.
   — Мы о многом не догадываемся, — пробурчал сержант.
   — Сержант, вам случалось изучать Каббалу?
   — Каббалу? — Сержант отшатнулся.
   — Да вы не пугайтесь так. Что страшного я сказал? Так случалось или нет?
   — Каббалу? Изучать? — У сержантадаже усы оттопорщились. — Нет, не приходилось.
   — Но вы слышали о ней?
   — Да. Разумеется, слышал.
   — И что это такое, по-вашему?
   — Как вам сказать? Ученые-каббалисты изучают какие-то загадочные знаки. Пишут какие-то темные тексты.
   — Неплохо. И что это за тексты?
   — Не знаю. Никогда не видел.
   — Не видели. Но уже напуганы, как я погляжу.
   — Я не из пугливых.
   — А чего ж тогда вас трясет, а, сержант?
   — А меня трясет?
   — А как это назвать?
   — Просто не люблю всяких темных дел.
   — Ну вот. Текстов вы не видели, зато заранее знаете, что они темные.
   — Получается так. — Сержант засопел.
   — В университете Сен-Тома один профессор пытался научить нас, нескольких любознательных студиозусов, работе с тайными знаками и символами, — задумчиво проговорил Якоби. — С хитро выстроенными числовыми цепочками, с геометрическими фигурами и схемами, наполненными неким высоким смыслом. Мы горячо принялись осваивать все это. Но со временем поняли, что это была не вся Каббала, а может быть, и вовсе не Каббала. Это только профаны считают, что каббалисты пользуются темной тайнописью и преследуют непонятные цели. Ничего подобного. На самом деле это учение о том, как разбитую на части душу собрать в одно целое и как достигнуть света в этой заново собранной душе.
   — Может, оно и так. — Сержант усмехнулся.
   — Понимание этого рано или поздно сослужит нам добрую службу. Поможет нам в наших поисках.
   — Возможно, — сказал сержант. — Но я в этом мало смыслю. К сожалению.
   — Ладно. Как-нибудь потолкуем об этом детальней.
   — А сейчас у нас более насущные задачи, не так ли?
   — Пожалуй.
   — Итак, здесь, на острове, нам больше делать нечего?
   — Скорее всего.
   — Должны ли мы забрать отсюда этот шарик?
   — Есть два пути, сержант. Первый — хлопотливый и трудный — увезти магический кристалл с собой. На этом пути — и ответственность, и опасности. Второй — спрятать этот предмет до лучших времен.
   — А они наступят, эти лучшие?
   — Надо верить. И надеяться.
   — Легко сказать.
   — Везти его морем опасно.
   — В море всегда опасно.
   — Человек может выплыть, сержант. Даже в бурю. Хрустальный шар — никогда.
   — Оставить его здесь? А смысл?
   — Мы еще вернемся.
   — Не уверен.
   — Я уверен.
   — Ох, мой добрый Якоби! Я должен вам верить?
   — Пока я вас не обманывал.
   — Ну хорошо. А где ж его тут спрятать?
   — Там же, откуда его достали.
   — Снова утопить в подземном озере? — усмехнулся сержант.
   — Ни одна живая душа не найдет его там, кроме нас с вами, сержант.
   — Столько усилий, — сказал сержант, — и снова — бултых...
   — Не думаю, что они напрасно потрачены.
   — Вы-то, заполучив две ноги и две руки, уж конечно, так не думаете.
   — Вы тоже получили бесценный опыт, сержант. Вы и ваши парни.
   — Разве? В чем же он заключается?
   — Полноте, сержант, не лукавьте. Насчет вас особо не буду распространяться, но парни... Секстант изучали, на шпагах бились, в мрачном трюме, считай, в тюрьме, дважды отсидели, важную карту добыли, полморя на утлом челноке прошли... Битые, мятые, а все румяные. Гляньте на них! А сколько повидали? Это как? У вас под рукой закаленные бойцы, сержант. Да еще и без пяти минут мореходы. Это даром дается? Скажите честно.
   — Да ладно вам, — добродушно хмыкнул сержант, — а то перехвалите моих ребятушек.
   — Похоже, я вас немного убедил, сержант.
   — Предположим. Но как нам быть с заданием генерала?
   — Сфера?
   — Именно.
   — Сержант, вы слышали что-нибудь о книге Иббур?
   — Нет.
   — Без нее Сферу не найти.
   — Ну-ну...
   — А если даже и найдем? Что дальше? Как с нею обращаться?
   — А в книге этой, стало быть, сказано?
   — Нам рассказывали о ней в университете. Написана она давно. В этой книге о многом говорится, но главное в ней — учение о том, как исправить собственную душу. Так вот, друг мой, душа душою, неплохо, конечно, но эта книга может вывести нас на Сферу. Там в последней главе, а также в комментариях издателя...
   — Ха-ха! Ну и штучки у вас! Университет! Книга! Исправление души! Комментарии! Оглянитесь, Якоби! Вы что, в библиотеке герцога Бэра? На ученом совете в Королевском обществе? Вокруг вас профессора волшебных наук? Ученые секретари Общества магов? Вокруг море, милый мой. Неспокойное море и злые пираты.
   — Да нет, книга эта связана с магическим кристаллом. Факт известный. Кристалл в наших руках. Осталось сообразить, где найти книгу. Если не всю книгу, то хотя бы отрывки... — Якоби постучал себя по лбу. — Мы на верном пути. Шифр... цифры в комментариях... Эх, найти бы зацепку. Я чувствую...
   — Ну, ваших чувств нам мало.
   — Надо еще раз посмотреть на нашу старую добрую карту.
   — Посмотрим, — меланхолично сказал сержант.
   — Внимательнейшим образом посмотреть.
   — Именно так и поступим.
   — Заодно неплохо бы посмотреть бумагу, в которую завернут магический шар. Тут, знаете ли, каждая мелочь важна.
   — Посмотрим, — сказал сержант. И вдруг встрепенулся. — А что, к шару можно прикасаться?
   — Теперь уже можно, — сказал Якоби.
   — Это действительно так? — засомневался сержант.
   — Грубо обращаться с этим нежным хрусталем, разумеется, не следует.
   — Никто и не собирается. Но мы можем по неведению сделать чего-нибудь не так.
   — Не волнуйтесь, сержант. Не лупите по хрусталю камнями, не швыряйте его со скалы на скалу, остальное не страшно.
 
   Шар был завернут в два слоя. Сверху была грубая коричневая бумага, скорее похожая на мокрую тряпку. Внутри была обычная белая бумага, измятая, кое-где порванная и тоже заметно отсыревшая. Впрочем, верхние ее части, открытые солнцу и воздуху, уже подсохли. Под руководством Якоби белую бумагу осторожно извлекли, тщательно осмотрели, но ничего не обнаружили, ни малейшего знака.
   — Пойдет на курево, — сказал сержант. Трубку он где-то потерял, а кисет с табаком сохранил.
 
   Над морем и скалами сгустился туман. Воздух был сырым и теплым.
   Три друга сидели в стороне от пещеры и негромко спорили о том, какой из парусных кораблей самый быстроходный.
   — Фрегат! — говорил Валик, надувая щеки. Он любил и ценил все самое большое.
   — Да нет, скорее корвет, — возражал Арик. — Их специально строят для быстрых прорывов и погонь за удирающим врагом.
   — А может, и шлюп, — вступал в разговор Галик. — Он маленький, зато легкий. Ветер как подует, а он как свои паруса расправит! И заскользил по волнам. Попробуй догони!
   Сэнди с обезьянкой на руках сидела в двух шагах, но в спор опытных мореходов не вмешивалась.
 
   — Вы ко мне, я вижу, потихоньку привыкаете, — сказал чей-то голос.
   Арик и Сэнди оглянулись. Рядом стоял доктор волшебных наук Якоб Якоби и смущенно улыбался.
   — А я к вам уже давно привык. Еще когда в клетке сидел, сами понимаете. Чтобы процесс сей не затихал, тем более не оборвался, могу предложить вам вещь рискованную, но и весьма заманчивую.
   — Вот как? — Арик пытливо смотрел на доктора волшебных наук.
   — Какой процесс не должен затихать? — Валик тоже проснулся. — Что-то я не понял.
   — Процесс привыкания друг к другу, — терпеливо пояснил Якоби. — Или, если хотите, процесс установления дружеских отношений. Вы же не станете отрицать, что попугай Уискерс почти подружился с вами?