Карр Филиппа. Изменница

   Но как же мы управимся без Джеймса? Конечно, нам придется нанять другого управляющего, но, учитывая слабое здоровье Жан-Луи, нам был нужен очень хороший помощник.
   Со временем мы нашли Тима Паркера, человека делового и сообразительного, но с Джеймсом никто не мог сравниться. Утешением являлось только то, что Джеймс с Хэтти прекрасно устроились на ферме кузена Альберта.
   Через три месяца после их отъезда мы узнали, что у Хэтти был выкидыш, а еще через три месяца после этого она вновь забеременела.
   Я подумала, что, в конце концов, смерть ребенка Дикона не была такой уж трагедией, потому что дитя все время напоминало бы Хэтти и Джеймсу о прошлом. А теперь у них появилась счастливая возможность начать все сначала. Я верила, что Джеймс, будучи разумным молодым человеком, радовался этому, а Хэтти была благодарна ему за все, что он для нее сделал.
 
   Когда Дикон и Сабрина вернулись из Бата, от которого Дикон пришел в восторг, юноша стал особенно внимательно относиться к своей одежде и превратился в настоящего щеголя.
   Я ненавидела его, и в моей ненависти не было страха. Я была уверена, что Дикон оказывал дурное влияние на наши жизни. Моя мать и Сабрина, казалось, еще больше тряслись над ним. Дикон продолжал проявлять большой интерес к управлению имением и очень скоро подружился с Тимом Паркером. Дикон радовался, что убрал Джеймса. Конечно, он знал, почему тот уехал, и втайне посмеялся, когда узнал, что Джеймс и Хэтти поженились. Я думаю, Дикон решил, что проучил Джеймса, показав тому, что никто не мог безнаказанно вызвать его неудовольствие.
 
   У Хэтти родился сын. Дни шли за днями. Тим Паркер вполне нас устраивал. И вот однажды, когда я была в кладовой, прибежала служанка и сказала, что внизу меня дожидается какой-то молодой человек.
   Я велела провести его в зал, в который я немедленно спустилась.
   Это был юноша, почти мальчик, и мне показалось, что я где-то его видела..
   Он неуверенно дернул себя за вихор и сказал:
   — Меня послал дедушка. Я скакал всю дорогу от Эверсли.
   — Твой дедушка?
   — Старый Джефро, госпожа. Он велел передать, госпожа, что вам лучше приехать. В Эверсли что-то происходит, и нужна ваша помощь.

ЗАГОВОР

   Отослав обратно внука Джефро с посланием, я решила, что еще до конца недели отправлюсь в Эверсли, чтобы повидать дядюшку.
   Жан-Луи хотел поехать со мной, но, к сожалению, Тим Паркер не был столь сведущ в делах управления имением, чтобы его можно было оставить одного. Кроме того, мы оба знали, что для Жан-Луи это путешествие слишком утомительно.
   — Пусть Сабрина или твоя матушка сопровождает тебя, — предложил Жан-Луи.
   Но со времени несчастья с Хэтти мои отношения с ними изменились. Они не могли забыть моей неприязни к Дикону, которую воспринимали как личную обиду. Хотя, быть может, истинной причиной моего нежелания ехать с ними была боязнь, что Джесси и Эвелина станут сплетничать обо мне. Но, в любом случае, мне было необходимо поехать в Эверсли, и я хотела это сделать в одиночку.
   После спора с Жан-Луи, который переживал, что я путешествую одна, мы решили, что мне следует, как и в прошлый раз, взять с собой шестерых сопровождающих и слугу, который бы присматривал за вьючной лошадью.
   Вновь наступила весна. Дни стали длиннее, и вот после недолгого путешествия ранним утром мы прибыли в Эверсли. Джесси ждала нас. Она была радушна, но немного волновалась. Ее бледно-серое платье выглядело скромно и лишь слегка подчеркивало фигуру.
   — Я так рада, что вы приехали. Я в растерянности и уже много раз говорила вашему дядюшке, что вам следует сообщить о происходящем, но он и слушать об этом не желает. Он не хочет вас беспокоить, я же не знаю, что делать, и, когда вы прислали письмо, что приедете, я очень обрадовалась. Ваш дядя не смог бы прочесть его сам, он не здоров, вы увидите. Должно быть, вы устали с дороги? Не желаете ли отдохнуть?
   — Нет, — ответила я. — Сначала я хочу увидеть дядюшку.
   — Я не уверена, что вы сможете сразу пройти к нему, это зависит от врача.
   — В доме живет врач?
   — Его светлость не доверял местному доктору и поэтому послал за собственным врачом. К счастью для нас, доктор Кэйбл и его светлость дружны уже много лет. Доктор приехал, когда у вашего дядюшки случился припадок, и остался у нас, опасаясь осложнений. Так он и живет в Эверсли, с того самого дня.
   — Я бы хотела повидать дядю.
   — Его нельзя беспокоить. Видите ли, он спит большую часть суток и его нельзя волновать. Может быть, вы подождете, пока не вернется врач? Сейчас он ненадолго отлучился. Как только он вернется, я скажу, что вы уже приехали. А сейчас я провожу вас в вашу комнату, чтобы вы смогли привести себя в порядок. Позже, я думаю, доктор Кэйбл позволит вам навестить дядю.
   — Я чувствую, что дядя Карл очень плох.
   — Моя дорогая, я думала, это конец, и очень испугалась. Но позвольте проводить вас в комнату. Это та же комната, в которой вы жили раньше, и когда вы смоете дорожную пыль и перекусите, то почувствуете себя лучше.
   Слова Джесси звучали достаточно логично, но послание Джефро содержало намек на некие странные происшествия, поэтому я решила повидать дядю как можно раньше.
   Я удалилась в свою комнату, умылась, переоделась в темно-синее платье, затем спустилась в зимнюю гостиную, где для меня подали вино и пирожные.
   — Я не знала, насколько вы голодны, — сказала Джесси, — но думала, что неплохо бы вам перекусить до ужина.
   — Я не голодна. Мне хотелось бы узнать о самочувствии лорда Эверсли.
   — Вы увидите его, как только появится доктор Кэйбл. Он сможет рассказать вам больше меня.
   — Как давно болен лорд Эверсли?
   — Прошло почти два месяца со дня припадка.
   — Столько времени! Вам следовало бы известить меня.
   — Я собиралась сообщить вам об этом. — Джесси отвела глаза, и мне захотелось крикнуть ей: «Тогда отчего же не сообщили?», — но я сдержалась.
   Глаза Джесси остановились на пирожных, машинально она взяла одно и начала есть.
   — На вас лежит очень большая ответственность, — сказала я.
   Джесси оставила пирожное и возвела глаза к потолку:
   — Боже мой, как вы правы! Я ведь так люблю его и хочу устроить его жизнь наилучшим образом. Он был так добр ко мне! Заботиться о нем — моя святая обязанность!
   Как всегда в компании этой женщины, я почувствовала отвращение. Но более всего тревожило то, что внешне все выглядело нормально.
   — Прогуляюсь по саду, — сказала я. — Я постараюсь увидеть доктора Кэйбла, как только он вернется.
   — Он тоже захочет увидеться с вами. Я вышла в сад, обошла его, а затем скользнула в кустарник.
   Джефро знал о моем приезде. Я думала, что он будет искать меня, и оказалась права.
   — Наконец-то вы здесь, госпожа Сепфора! — воскликнул он. — Как я рад видеть вас!
   — Благодарю за то, что ты прислал внука. Что происходит в Эверсли?
   — Это как раз то, что мне тоже хотелось бы знать. Все выглядит несколько странно… простите за такие слова.
   — Что ты имеешь в виду, говоря «странно»?
   — Я не видел его светлости с тех пор, как он заболел, то есть почти два месяца.
   — Но ведь ты мог пробраться к нему в дом, не правда ли?
   — К сожалению, не мог. Там теперь почти постоянно находится Эймос Керью.
   — Что? Ты хочешь сказать, что он переехал?
   — Нет. Он все еще занимает дом управляющего, но бывает там редко, чаще его можно увидеть в доме Эверсли.
   — Значит, он и ночует там?
   — Да, госпожа Сепфора. Я видел, как он выходил оттуда утром.
   — И это началось после припадка лорда Эверсли?
   — Именно так. И они никогда не вызывали доктора Форстера.
   — Доктора Форстера? — повторила я, так как это имя показалось мне смутно знакомым.
   — Это новый здешний доктор, — уточнил Джефро. — Он лечит местных жителей год или два. Всем он пришелся по душе, говорят, что он хороший врач. Но в поместье его не приглашали, его светлость посылал за своим приятелем.
   — За доктором Кэйблом, — уточнила я. — Но появлялся ли этот врач в Эверсли раньше?
   — По-видимому, нет, но я слышал от служанок в имении, что доктор Кэйбл старый друг его светлости, и поэтому он послал именно за ним. Говорят, лорд Эверсли больше никому не доверяет.
   — Это как раз то, о чем мне рассказывала Джесси Стирлинг. Но что же в этом странного, Джефро? У лорда Эверсли был удар, как и у многих людей его возраста, и он послал за своим доктором.
   — Я не знаю, как сказать это, госпожа Сепфора, но нечто странное в этом есть. Например, с тех пор мне никогда не дозволяли увидеть его светлость.
   — Мне сказали, что ему необходимы покой и тишина.
   — Но я бы не побеспокоил его. Мне кажется, он с удовольствием бы повидал меня, он всегда любил поболтать со мной. Он ведь часто спал днем, но никогда не беспокоился, если его разбудят. Он, бывало, говорил: «Приходи, когда можешь, Джефро, и, если я дремлю, разбуди меня». Я старался повидаться с ним, пробовал пробраться в дом, когда знал, что Джесси и доктора Кэйбла не было, но так и не смог войти в его комнату и увидеть его светлость, хотя и пытался.
   — Ты хочешь сказать, что добирался даже до его комнаты?
   Джефро кивнул:
   — Дверь была заперта. Думаю, это очень странно, госпожа Сепфора. А одна из горничных, подружка моего внука, сказала мне, что Джесси сама убирает в комнате его светлости и никому не разрешает входить туда.
   — Может, он так болен, что она не хочет, чтобы его беспокоили?
   — Может, и так, но Джесси не тот человек, который станет пачкать руки, я сомневаюсь, что она «дружит»с метлой. — Джефро нахмурился. — Теперь, когда я рассказываю вам об этом, госпожа Сепфора, мне самому кажется, что во всем этом нет ничего необычного. Но, когда я размышлял об этом, мне казалось, что здесь скрыто что-то дурное. Но я надеюсь, что не нарушил ваших планов, пригласив вас сюда?
   — Ты поступил правильно, Джефро. Очень хорошо, что я приехала и смогу расспросить доктора Кэйбла, каково в действительности состояние дяди.
   Джефро повеселел. Я стала расспрашивать, что еще произошло за последнее время. Кажется, дела в имении идут нормально, за исключением серьезной болезни лорда Эверсли и того, что в доме теперь постоянно живет врач. Кроме того, в поместье зачастил Эймос Керью.
   — А про Эвелину вы знаете?
   — А что с ней случилось? Разве ее здесь нет?
   — Она вышла замуж.
   — И уехала?
   — Недалеко. Вы, конечно, помните Грассленд?
   — Конечно, это довольно большой дом близ Эндерби.
   — Верно. Видите ли, она устроилась экономкой к старине Эндрю Мэйферу и спустя несколько месяцев вышла за него замуж.
   — Так Эвелина теперь хозяйка Грассленда! — воскликнула я.
   — Она теперь настоящая маленькая леди. Разъезжает в собственном экипаже. Говорят, Эвелина задурила голову старикашке, согрела его постель и теперь вертит им, как хочет. Она научилась этому от своей матери.
   — А как дела в Эндерби?
   — Там живут Форстеры.
   — О, я припоминаю. Я встречалась с ними однажды, когда была здесь в прошлый раз.
   — Доктор Форстер, практикующий в этом городе, их родственник. Он подолгу живет в Эндерби, хотя и имеет дом в городе.
   — Действительно, так много произошло с тех пор, как я гостила здесь в последний раз. Я буду держать с тобой связь, и, если ты обнаружишь что-нибудь, достойное моего интереса, пожалуйста, сообщи мне. Но прежде всего я должна повидать доктора Кэйбла. Я рассталась с Джефро и, вернувшись в дом, прошла в свою комнату. Вскоре раздался стук в дверь. Это была Джесси.
   — Доктор Кэйбл уже здесь. Он весьма рад вашему приезду. Не спуститесь ли вы к нему?
   Я поспешно последовала за Джесси в одну из гостиных, где ждал нас доктор Кэйбл. Когда мы вошли, он поднялся и поклонился. Это был высокий властный мужчина. Он был отнюдь не молод, но для своих лет хорошо сохранился. Мне показалось, что он на пять — десять лет моложе моего дяди.
   — Госпожа Рэнсом, — сказал он, взяв меня за руку, — как я рад, что вы приехали! Я не раз говорил, что необходимо пригласить родственников.
   — Как здоровье дяди? Он действительно так серьезно болен?
   Доктор Кэйбл развел руками:
   — И да, и нет. Если вы имеете в виду, может ли он в любой момент умереть, я отвечу да, но это относится и ко всем нам. Если вы спрашиваете, проживет ли он еще полгода, год, два, даже три года — так и это возможно. У него был, вы знаете, удар. Он не молод. Но он выжил, и есть шанс, что он еще поживет.
   — Но, мне кажется, вы не слишком уверены в этом.
   Доктор Кэйбл покачал головой.
   — Запомните, — сказал он, — вы увидите, что ваш дядя очень изменился. Я надеюсь, что вы готовы к этому, моя дорогая. Одна сторона у него парализована, что часто случается при ударах. Левая рука не действует. Он не может сделать даже несколько шагов. Речь его прерывиста, и вы обнаружите изменения в его внешности. Я боюсь, вы будете потрясены при виде больного. Скройте это, его бы это расстроило. Временами его сознание проясняется, порой он бредит. Ему нужен заботливый уход, к счастью, у него есть миссис Стирлинг.
   — Я просто исполняю свой долг, — ответила Джесси, потупив взор. — Он так изменился… — Ее голос дрогнул. — Он привык быть таким…
   — У него большая воля к жизни, — быстро сказал доктор, — он доказал это тем, что прошел через такие тяготы. Мы должны быть осторожны и не волновать его. Если вы позволите, я первым войду в его комнату и, если все будет в порядке, дам вам знать.
   Доктор Кэйбл поднялся и вышел.
   — Он хороший человек, — сказала Джесси. — Но помните, что ему нравится командовать. Иногда он не пускает даже меня в комнату вашего дяди. Но ведь он врач. Мне кажется, мы должны выполнять его предписания.
   Я молчала. Доктор Кэйбл дал мне почувствовать, что мой дядя находится в хороших руках.
   Он вернулся, качая головой.
   — Ваш дядя спит, — сообщил он, — он обычно спит в это время. Я зайду к нему еще раз минут через десять. Я хочу, чтобы он сам проснулся.
   Сумерки вползали в комнату. Некоторое время мы сидели молча, затем доктор спросил:
   — Как долго вы намерены оставаться здесь, госпожа Рэнсом?
   — Не знаю. Мой муж неважно себя чувствует, и мы недавно поменяли управляющего. Кроме того, моя маленькая дочь…
   — Конечно, конечно. Я понимаю, у вас масса обязанностей. Я буду информировать вас о состоянии здоровья лорда Эверсли. Он может находиться в таком состоянии очень долго.
   — Я понимаю, кроме того, я вижу, что мало чем могу помочь.
   — О, я уверена, что вашему дядюшке доставит удовольствие увидеть вас, — сказала Джесси, улыбаясь мне.
   — Конечно, если он узнает вас, — сказал доктор Кэйбл.
   — Вы думаете, он может и не узнать меня? Доктор опять развел руками:
   — Ну, мы ведь знаем, каково его состояние, не так ли, госпожа Стирлинг? Я думаю, бывают помрачения, когда он не узнает даже вас?
   — Это правда, — ответила Джесси. — А я, глупая, иногда даже обижаюсь на это.
   Доктор Кэйбл склонил голову к плечу и вопросительно посмотрел на меня. Он зачастую выражал свое отношение жестикуляцией, и, хотя я была поглощена мыслями о здоровье дяди, я все же заметила это. Доктор Кэйбл излучал комфорт и покой. Он сказал, что снова зайдет к дяде. Было уже темно, и он захватил подсвечник, чтобы освещать ступеньки лестницы.
   — Он заставляет нас придерживаться определенного распорядка, — сказала Джесси, когда доктор вышел. — Временами начинает казаться, что он — владелец имения. Но я закрываю на это глаза, так как понимаю, что он делает это во благо лорда Эверсли.
   Доктор Кэйбл спустился и кивнул мне.
   — Пойдемте, — сказал он.
   Я последовала за ним по лестнице, Джесси шла следом. Перед дверью дядиной комнаты доктор Кэйбл повернулся ко мне:
   — Вам не стоит оставаться там, я дам вам знак, когда увижу, что больному лучше остаться одному. Тогда вам нужно будет потихоньку выйти.
   Он тихо открыл дверь, и мы на цыпочках вошли. На полке камина горели два канделябра, занавеси вокруг большой кровати были наполовину задернуты, заслоняя свет. Доктор Кэйбл мягко отдернул одну из занавесок и кивнул мне. Я подошла к кровати. Дядя Карл лежал с закрытыми глазами, на нем был ночной колпак, надвинутый на лоб. Кожа его была пергаментного цвета, сухой и морщинистой. Хотя меня и предупреждали, я была потрясена. Я вспомнила, как он выглядел раньше, особенно его живые карие глаза.
   Рука его лежала поверх покрывала, и я узнала тяжелое с печаткой кольцо, которое он всегда носил.
   — Возьмите его за руку, — прошептал доктор Кэйбл. Я взяла руку и почувствовала легкое пожатие.
   — Дядя, — прошептала я. Его губы шевельнулись, и раздался шепот, мне показалось, что он произнес:
   «Карлотта».
   — Он пытается говорить с вами, — сказал доктор Кэйбл.
   — Он принимает меня за прабабушку, с ним такое случалось.
   — Скажите, что вы пришли повидать его, что вспоминали о нем.
   — Дядя Карл, — сказала я, — я приехала повидать вас. Надеюсь, пока я здесь, мы сможем поговорить.
   Я подняла его руку и поцеловала ее. Я заметила коричневое пятно у большого пальца, однажды он обратил мое внимание на него и назвал его цветком смерти: «Когда у стариков появляются такие пятна, — говорил он, — это значит, что их молодость прошла».
   Чувства захлестнули меня. Доктор Кэйбл слегка тронул мою руку и многозначительно кивнул. Он имел в виду, что я должна уйти.
   Я повернулась и вышла из комнаты. За дверью доктор Кэйбл поднял свечу так, чтобы свет упал на мое лицо.
   — У него был удар, — прошептал он, — я говорил вам, что нужно быть готовой к худшему. Джесси похлопала меня по руке:
   — Надеюсь, завтра ему будет лучше, — успокаивающе сказала она. — А что вы думаете об этом, доктор?
   — Может быть. Ему сказали, что вы здесь. Завтра он может вспомнить об этом. Мне кажется, ему приятно видеть вас, ваше присутствие благотворно влияет на него.
   — Он сжал мою руку, — сказала я.
   — И он пытался говорить. Это — хороший признак, в самом деле, даже если он ошибочно принял вас за другую. Он мысленно возвращался в прошлое, это хорошо, очень хорошо.
   — Я рада, что увидела его, — ответила я, — пойду к себе отдохну, я очень устала.
   — Конечно, — сказала Джесси. — Я провожу вас, чтобы посмотреть, как вы устроились.
   В разных местах дома были расставлены свечи на случай, если они понадобятся. Слуги расставляли их за час до сумерек и убирали по утрам. Мы нашли две свечи на сундуке в коридоре, и, пожелав спокойной ночи доктору Кэйблу, мы с Джесси прошли в мою комнату.
   Джесси зажгла четыре свечи, поставленные в моей комнате, и оглядела ее.
   — Выспитесь хорошенько, — сказала она. — Вы ведь изрядно устали за день, не говоря уже об утомительном путешествии. А что вы думаете о дяде? Ожидали ли вы увидеть его в таком состоянии?
   — Вы ведь предупредили меня, — ответила я.
   — Когда я вспоминаю о том, каким он был, и каким он стал теперь… Это трагедия. — Джесси заморгала, стараясь скрыть слезы, и я подумала: «Как же ей нелегко! Если бы он умер, ее комфорту пришел бы конец».
   — Может, вы желаете что-нибудь? — спросила Джесси.
   — Спасибо.
   Она пожелала мне спокойной ночи и вышла. Я взглянула на дверь и увидела в ней ключ. Я распаковала некоторые из вещей. Комната, казалось, была полна жуткими, даже угрожающими, тенями. Мне живо вспомнился первый приезд сюда, ночь, проведенная здесь с Жераром…
   Я заперла дверь, разделась и попыталась заснуть, но мне это не удалось. Слишком много образов прошлого теснились рядом, волновалась душа, и я не могла отогнать мысль о том, что неподалеку лежит бедный старик, о произнесенном им имени Карлотта.
   Когда я проснулась, солнце было уже высоко. Почти сразу же вошла горничная с горячей водой. Она сказала:
   — Миссис Стирлинг велела дать вам выспаться. Она считает, что вы очень устали прошлым днем.
   — Который час?
   — Восемь часов.
   Обычно я вставала в семь. Я оделась и спустилась по лестнице. В холле Джесси беседовала с доктором Кэйблом.
   — Как самочувствие лорда Эверсли? — тихо спросила я.
   — Оставляет желать лучшего, — ответил доктор. — Думаю, он был слишком взволнован вашим приездом.
   — Мне очень жаль…
   — Вы не должны извиняться. Он обрадовался, но всякое волнение вредно для него. Проявим осторожность, не будем беспокоить его сегодня. Теперь он спит. Я дал ему успокоительное.
   — Я, наверное, даже не стану убирать в его комнате, — сказала Джесси, обращаясь ко мне, — ведь я прибираю там сама: не хочу, чтобы кто-то другой тревожил его.
   — Не нужно этого делать сегодня, — сказал доктор.
   — Может быть, позавтракаем вместе? — предложила мне Джесси, и я последовала за ней в зимнюю гостиную. Там нас ждали овсяный хлеб, пиво и холодный бекон.
   — Вы, должно быть, проголодались? Вам нужно хорошенько подкрепиться, я знаю, что значит путешествовать. Никто, кроме вас самой, не позаботится о еде в таверне.
   Я съела немного бекона с хлебом.
   — Что вы собираетесь делать сегодня? — спросила Джесси.
   — Думаю сходить на прогулку. Днем, может быть, проедусь верхом, моей лошади следует размяться, но я не собираюсь уезжать далеко, хочу быть поблизости на случай, если дядя проснется и захочет видеть меня.
   — Прекрасная идея. Хотя он может вспомнить о последнем вечере, а может и нет.
   — Тем более мне нужно прогуляться. Заодно навещу несколько памятных для меня мест.
   Я нашла Джефро, и он очень обрадовался, когда я рассказала, что видела дядю.
   — Почему ты так радуешься? — спросила я. — Ты что, думал, что дядю таинственно похитили?
   — Я ведь так долго не мог повидать его, госпожа Сепфора.
   — Но он очень болен. Мне кажется, доктор Кэйбл — весьма знающий специалист. Мне ненадолго позволили повидать дядю. Надеюсь, сегодня мне удастся побыть с ним подольше. Может быть, я смогу немного побеседовать с ним. Он пытается говорить.
   — Я очень рад этому, госпожа Сепфора. Надеюсь, я правильно поступил, пригласив вас сюда.
   — Да, Джефро, и хочу сказать тебе, мне спокойнее, зная, что ты здесь.
   Он был очень польщен. Он рассказал, что дела в имении идут обычным ходом. Эймос Керью отлично руководит хозяйством, поэтому лорду Эверсли не о чем беспокоиться.
   Я попрощалась с Джефро и вернулась в дом. Пообедав, мы с доктором направились в конюшню.
   — Лорд Эверсли, вероятно, захочет повидать вас позднее. Он еще спит, и я хочу дать ему поспать, пока он не проснется сам. Я рад вашему приезду, миссис Рэнсом. Присутствие члена семьи служит мне поддержкой.
   Он взглянул на меня, как бы прося о помощи:
   — Понимаете, всем здесь заправляет Джесси Стирлинг, — продолжал доктор Кэйбл, — положение которой довольно двусмысленно, хотя боюсь, что именно лорд Эверсли способствовал этому. Мне кажется, что его светлость очень привязан к ней и она хорошо справляется с делами. Она благотворно влияет на него, а это потому, что Карла нельзя беспокоить. Ему необходим покой. Знаете, я чувствую, что при правильном уходе он может прожить еще долго.
   — К тому же поблизости всегда есть вы…
   — Да, он рад этому… но я лишь выполняю врачебные обязанности. Говорят, в городе есть очень хороший доктор. Я не могу делать больше, чем он, но я нахожусь здесь, потому что я старый друг…
   — Спасибо вам, доктор Кэйбл.
   — А которая из лошадей ваша?
   — Вот эта гнедая кобыла. Она хорошо слушается меня.
   — Вам много приходится ездить верхом, миссис Рэнсом?
   — Да.
   — Что же, удачной прогулки. Подошел один из моих грумов, который собирался возвращаться в Клаверинг.
   — Хозяин не найдет себе места, пока я не вернусь и не расскажу о вашем благополучном прибытии в Эверсли-корт, — сказал он.
   Я улыбнулась:
   — Оседлай мне лошадь, Джим. Я собираюсь прогуляться. Когда ты отправляешься домой?
   — Выезжаем меньше чем через час.
   — Вам очень скоро придется сопровождать меня обратно.
   — Я передам это хозяину и обрадую его. Доктор, стоявший у ворот, с улыбкой наблюдал, как я вскочила на лошадь и выехала из конюшни. Моя лошадка как будто сама знала дорогу, и очень скоро я увидела башни Эндерби. Я ехала знакомой дорогой, вспоминая день, когда встретила Жерара. Я знала, что люди, с которыми я познакомилась в Эндерби, все еще живут там и решила навестить их. Я спрыгнула с лошади и в этот миг увидела мужчину. Сердце мое учащенно забилось, показалось, что это Жерар, но, приглядевшись, я поняла, что это не он.
   Мужчина был так же высок, как Жерар, но более тонок в кости и далеко не так элегантен. Он носил парик — волосы, связанные на затылке черной лентой. Его широкий сюртук доходил почти до колен, под которым были надеты жилет и белый галстук. На ногах — темно-коричневые чулки и ботинки с пряжками. У него было приятное лицо, чуть суровое. Эта серьезность и отличала его от Жерара.
   — Добрый день, — поздоровался незнакомец. Я кивнула в ответ.
   — Вы направляетесь в этот дом? — спросил он.
   — Да, я собираюсь посетить его.
   — Вы дружны с кем-то из Форстеров?
   — Я соседка… Я на некоторое время остановилась в Эверсли-корте.
   — В самом деле? — Мужчина заметно заинтересовался.
   — Лорд Эверсли — мой дядя, — объяснила я.
   — Кажется, он очень болен?
   — Да, — ответила я.
   — Я тоже направляюсь в Эндерби, — сказал незнакомец.
   Я привязала свою лошадь к забору, и мы вместе пошли к дому.
   — Надеюсь, хозяева вспомнят меня, — сказала я.