Карр Филиппа. Изменница

   — Уверен, что вспомнят. Они часто говорили о вас.
   — Вам?
   — Да, — ответил он. — Я часто бываю здесь, я — брат Дерека Форстера.
   — О, так вы…
   — Его брат — доктор.
   Я улыбнулась:
   — Я слышала о вас.
   — Надеюсь, только хорошее?
   — Ничего, что могло бы повредить вашей репутации.
   — Это как раз то, о чем так всегда печется врач.
   — Когда я раньше бывала здесь, мне рассказывали о вас. Но вас тогда не было в Эндерби.
   — Конечно, ведь я обосновался здесь всего пару лет назад.
   Эндерби заметно изменился. На месте срубленных деревьев расстилалась лужайка, что делало дом менее сумрачным. Я подумала, что, видимо, так выглядело имение, когда хозяйкой его была Дамарис, тетка моей матери. Дом не выглядел больше мрачно-угрожающим, как прежде.
   Дверь распахнулась, и женщина, уже знакомая мне, удивленно воскликнула:
   — Чарльз! И…
   — Я привел гостью, — сказал он.
   — Вы меня, наверное, не помните, — поспешно вмешалась я. — Я — Сепфора Рэнсом.
   — Конечно, я помню вас. Вы навещали нас прежде… О, это было так давно! Вы — родственница лорда Эверсли. Дерек будет очень рад видеть вас. Ну, а ты, Чарльз, как дела у тебя?
   Она чмокнула родственника в щеку, искоса поглядывая на меня. Мы вошли в холл. Да, конечно, дом выглядел менее мрачным.
   — Дерек! — позвала хозяйка. Увидев ее мужа, сбегающего по лестнице, я вспомнила его. Они были такой гостеприимной парой.
   — Вы помните, конечно, помните друг друга, — сказала хозяйка.
   Дерек Форстер вгляделся в мое лицо, и я сказала:
   — Сепфора Рэнсом.
   Его лицо расплылось в улыбке, он протянул руку.
   — Какой приятный сюрприз! Входите. Уверен, вас мучит жажда.
   — Вовсе нет, — ответила я.
   — О, вы должны доставить Изабелле удовольствие и отведать ее вино из бузины, — сказал Дерек. — Она очень расстроится, если вы не сделаете этого.
   — В самом деле, попробуйте, — попросила Изабелла с невинным видом, и я вспомнила наш с Сабриной предыдущий визит в Эндерби и то, как мне понравилась его молодая хозяйка.
   — Не откажусь, — ответила я.
   — Так я прикажу принести вина? — спросил доктор Форстер.
   — Дорогой Чарльз! — воскликнул Дерек. — В этом нет необходимости. Когда приходят гости, им всегда предлагают бузиновку, вино из одуванчиков или терновый джин.
   — Он преувеличивает, — заметила Изабелла. — А как вы находите наш дом, госпожа Рэнсом? Заметили ли вы изменения?
   — Он стал светлее и… счастливее. Изабелла тепло улыбнулась мне:
   — Я прекрасно понимаю, что вы имеете в виду.
   Вскоре мы сидели в маленькой гостиной, так хорошо запомнившейся мне, пили вино и лакомились пирожными, которые, я полагаю, тоже всегда подавали гостям.
   — А как дела в Эверсли-корте? — спросил Дерек.
   — Я приехала только вчера.
   — И ваш первый визит — к нам. Мы тронуты этим, — сказала Изабелла.
   — Я помню ваше гостеприимство.
   — Нам нравится принимать гостей. К сожалению, у живущих по соседству эта традиция потеряна, не так ли, Дерек?
   — Согласен с тобой, дорогая, — ответил он. — Было бы совсем иначе, если бы в Эверсли, Эндерби и Грассленде, как прежде, из поколения в поколение жили большие семьи. Кстати, как дела у лорда Эверсли?
   — У него был удар. К сожалению, я видела его не долго.
   Доктор Форстер кивнул:
   — Я слышал, в имении есть врач.
   — Да, доктор Кэйбл, его старый друг. Дядя попросил приехать его, когда почувствовал себя плохо. А потом случился удар.
   — Мне кажется, ваш дядя очень стар, — заметил Дерек.
   — Да. Он не покидал своей комнаты уже очень давно.
   — Мы изредка встречаем его управляющего, и, мне кажется, он — деловой человек.
   — Да, вы правы, — ответила я.
   — Должно быть, приятно сознавать, что имение в надежных руках, — сказала Изабелла, а потом добавила:
   — Говорят, дочь экономки из Эверсли вышла замуж за Эндрю Мэйфера.
   — Да, очень хитрая семейка, — продолжил Дерек.
   — И тебе не стыдно так говорить? — спросила Изабелла.
   — А что, все знают, экономка в Эверсли фактически хозяйка, а ее дочь юридически хозяйка Грассленда.
   — Дерек! — возмутилась его словам Изабелла. Она повернулась ко мне:
   — Вы должны простить его. Он часто говорит, не подумав.
   — Понимаю, — ответила я. — Просто дядя Карл очень привязан к Джесси Стирлинг, ведь она ухаживает за ним. Я надеюсь, что и Эвелина ведет себя так же по отношению к своему супругу.
   — Ему, должно быть, все семьдесят, — сказал Дерек. — А ей? Всего шестнадцать?
   — Я думаю, чуть больше. Я видела ее, когда бывала здесь прежде.
   — Эндрю Мэйфер пребывает в добром здравии и рассудке. Могу поручиться за это, — сказал доктор Форстер.
   — Тогда зачем нам судачить об этом? — спросила Изабелла. — Давайте поговорим о приятных вещах. Разве не славно, что у короля с королевой родился сын? Мне кажется справедливым, что первенцем монарха стал сын. Говорят, что маленький принц Уэльский — здоровенький крепыш и мать бережет его как зеницу ока.
   — Если уж говорить о приятных вещах, — подхватил доктор Форстер, — то нужно упомянуть и мирный договор, подписанный в ноябре в Фонтенбло. Должен сказать, что мы заключили его на выгодных условиях.
   — В самом деле, — согласился Дерек. — Мы получили Канаду от Франции и Флориду от Испании.
   — Да, но уступили наши владения в Вест-Индии.
   — Зато мы удержали Сенегал и ряд островов.
   — Я огорчена, что в наши дни люди не слишком ценят мистера Питта, первого министра, — сказала Изабелла, — а как его любили раньше! Люди всегда полагались на него, а теперь столько недовольства из-за того, что он принял эти деньги… Но ведь ему надо на что-то жить…
   В этой семье знали обо всем, что происходило в мире. Я поняла, что они периодически бывают в Лондоне, и почувствовала, что слишком уединилась в деревне. Я многое почерпнула из разговоров с ними, они обсуждали все, даже стоимость королевской кареты — семь фунтов четыре шиллинга и три пенса. Изабелла ужасалась этой цене и говорила, что такие деньги можно было бы потратить разумнее.
   Я узнала о волнениях в театрах Друри Лейн и Ковент-Гарден из-за того, что их директора отказались впускать людей в конце третьего акта за полцены, и что лорд Бьют ушел в отставку, а мистер Фоке стал лордом Холлээдом, и что Джон Уилкс посажен в Тауэр.
   Мне очень понравились Форстеры, и особенно привлекало их добродушие.
   — Вы должны бывать у нас и впредь, — сказала Изабелла, когда я поднялась, собираясь уходить. Я поблагодарила за приглашение.
   — Ты тоже уходишь, Чарльз? — продолжила хозяйка. — Я думала, ты останешься поужинать.
   — Я провожу госпожу Рэнсом до Эверсли-корта и вернусь.
   — Это очень любезно с вашей стороны, — сказала я, — но в этом нет необходимости.
   — Дело не в необходимости, а… в удовольствии, — ответил доктор, улыбаясь мне.
   Его лошадь стояла в конюшне, и он вывел ее к тому месту, где была привязана моя.
   — Вы придете снова повидать нас, не так ли? — спросил он.
   — Вы имеете в виду, приду ли я в Эндерби? Да, конечно. Я получила большое удовольствие сегодня. Ваш брат и его жена просто очаровательны.
   — Прекрасный пример идеального супружества, — заметил Чарльз как бы случайно.
   Я быстро взглянула на него и, как мне показалось, заметила циничную улыбку. Мне стало любопытно узнать о нем больше. Есть ли у него жена? Он был немолод, должно быть, лет сорока с небольшим… на несколько лет больше, чем мне.
   — Но ведь это очень хорошо, — заметила я.
   — Да, Дереку повезло, Изабелла — милая женщина.
   — Вы правы. Удивительно, как они преобразили Эндерби. Он был запущен и угрюм. Теперь совсем другое дело.
   — Да, у него была дурная репутация, и сначала они даже не могли нанять слуг, но Изабелла вскоре сказала всем, что Эндерби — прекрасное место.
   — Вы любите ее?
   — А разве можно не любить Изабеллу?
   — А у вас есть дом в городе?
   — Да, с врачебным кабинетом.
   — Нравится ли вам здесь? Чарльз колебался с ответом.
   — По правде сказать, это не лучшее место для практикующего врача. Местность слишком неравномерно заселена, но есть и преимущества — рядом госпиталь да и Дерек с Изабеллой живут поблизости.
   — И мне кажется, что вы большую часть времени живете в Эндерби.
   — Вы правы, я провожу там много времени. Меня всегда хорошо принимают, и, если я не появляюсь у родственников несколько дней, мне делают выговор.
   — Но это доставляет вам удовольствие.
   — Конечно, — подтвердил он.
   Так за беседой мы подъехали к Эверсли-корту. Я попрощалась с доктором Форстером, и он выразил надежду, что мы вскоре встретимся вновь.
   Направляясь к конюшне, я увидела Джесси и догадалась, что она возвращается со свидания с Эймосом Керью. Она проследила взглядом за доктором Форстером, который возвращался в Эндерби, потом последовала за мной. Лицо ее раскраснелось, возможно, от быстрой ходьбы.
   — Я видела, как вы ехали с… вашим другом?
   — С моим другом? О, вы имеете в виду доктора Форстера?
   — Я и не догадывалась, что вы с ним знакомы.
   — До сегодняшнего дня я не встречала его. Я заметила, что руки Джесси слегка дрожат, казалось, у нее сбилось дыхание.
   — О! — воскликнула она. — Так вы встретились с ним впервые?
   Мне не понравился этот допрос с пристрастием. Я спрыгнула с лошади, отдала поводья слуге и, холодно улыбнувшись Джесси, быстро направилась к дому, чтобы она не смогла догнать меня.
   Когда я входила в холл, одна из горничных поспешно спускалась по лестнице.
   — У нас гость! — воскликнула она.
   — Кто именно? — спросила я. Подоспела запыхавшаяся Джесси, и горничная повторила свои слова для нее.
   — Он прибыл к нам ненадолго, — добавила она.
   — Да кто же он? — спросила Джесси. Я никогда не видела ее такой взволнованной. В этот момент на верхней площадке лестницы появился Дикон и, крикнув: «Привет!»— бегом спустился к нам.
   Я уставилась на него, не менее ошеломленная, чем Джесси.
   — Ваша матушка и тетя настаивали, чтобы я приехал, — ухмыльнувшись, сообщил он, — кажется, они думают, что за вами необходим присмотр.
   Я была потрясена и раздосадована, моя неприязнь к Дикону была велика, как никогда. Джесси пришла в себя:
   — Я должна пойти распорядиться приготовить комнату для вас. Вы голодны?
   — Очень, — ответил Дикон, ухмыляясь. Он понимал мои чувства и наслаждался ситуацией. За ужином, поданным в шесть часов, Дикон был чрезвычайно разговорчив. К нам присоединились доктор Кэйбл и Джесси. Она оправилась от смущения и была очень любезна с Диконом. Казалось, и доктор был рад видеть его.
   — Меня просто заставили приехать, — сказал Дикон. — Мать Сепфоры беспокоилась за свое единственное сокровище, странствующее в одиночку.
   — Едва ли возможно путешествие в одиночестве с семью грумами.
   — Но она считает одиночеством, если с вами нет никого из членов семьи. Она говорила, что у нее не будет ни минуты покоя до тех пор, пока она не будет уверена, что я нахожусь в Эверсли и присматриваю за ее дочуркой.
   — Дикон, ты говоришь сущую чепуху.
   — Я только передаю ее слова, — сказал он. — Поэтому мне ничего не оставалось, как собрать багаж и отправиться в путь. Но, вы знаете, ее желания совпадали с моими. Мне так хотелось снова побывать здесь. Я жажду осмотреть окрестности. Как звали здешнего управляющего?
   — Эймос Керью, — ответила я.
   — Ах да, старина Эймос. Надеюсь, он еще здесь?
   — Да, — ответила Джесси, — он еще здесь.
   — В прошлый раз мы с ним очень подружились, — продолжал Дикон. — Завтра я схожу повидать его, чтобы вместе пройтись вокруг Эверсли.
   — Он будет польщен этим, — сказала Джесси.
   — А бедняга лорд Эверсли сильно болен?
   — Он чувствует себя, как всякий человек после удара, — ответил доктор Кэйбл.
   — И ему очень повезло, что вы здесь, доктор Кэйбл, — Я рад сделать все, что в моих силах, для старого друга.
   — Вы, в самом деле, старые друзья? Кстати, я не вижу вашей дочери. — Дикон повернулся, улыбаясь, к Джесси.
   Она зарделась, как мне показалось, от удовольствия.
   — О, у Эвелины все в порядке. Она теперь замужняя дама.
   — В самом деле?
   — Да, это так. Она теперь хозяйка Грассленда.
   — Это один из тех трех больших домов в нашей округе?
   — Да, — ответила я. — Эверсли, Эндерби и Грассленд.
   — Два последних не столь известны, как Эверсли, — заметил Дикон, — но, тем не менее, вполне достойны упоминания. Так ваша очаровательная дочь теперь хозяйка Грассленда?
   — Да, хозяйка, и славно там устроилась.
   — Интересно узнать, приятно ей было бы мое посещение?
   — Уверена, что да.
   Я почувствовала отвращение, увидя улыбку на его губах, и мне сразу вспомнилась сцена в сарае. Дикон взглянул на меня и понял все. Достигнув зрелости, он стад весьма неприятным человеком.
   Начинало смеркаться. Мы уже встали из-за стола, когда доктор Кэйбл подошел ко мне и сказал:
   — Лорд Эверсли проснулся. Не хотите ли повидать его?
   — Да. В прошлый раз я нанесла ему визит в этот же час, — заметила я.
   — Да, — подтвердил доктор Кэйбл, — можно проследить определенную периодичность. Все это может продолжаться день-два, а затем цикл может измениться, и его лучше будет навещать по утрам. Итак, вы готовы?
   Доктор зажег свечу, поскольку уже было очень темно.
   На лестнице мы встретили Дикона.
   — Мы идем к лорду Эверсли, — сказал доктор. Дикон кивнул и посторонился. Мы вошли в комнату. Доктор поставил свечу на камин. Джесси уже стояла у изголовья постели. Она приложила палец к губам.
   — Он спит? — спросил доктор Кэйбл.
   — Нет. Дремлет.
   — Не будет вреда, если вы скажете ему пару слов, — сказал мне доктор. — Думаю, он помнит ваш визит прошлой ночью.
   Я подошла к кровати. Голова дяди была повернута от меня, и, как и прошлой ночью, его ночной колпак был надет криво, а рука с надетой на палец печаткой лежала на покрывале. Я наклонилась, чтобы взять его за руку, но в этот момент кто-то подошел к изголовью кровати.
   Это был Дикон.
   Джесси и доктор резко повернулись к нему. Доктор подошел к Дикону и что-то прошептал.
   Джесси сказала мне:
   — Ваш дядя хочет, чтобы вы взяли его за руку. Он знает, что вы здесь.
   Я взяла руку дяди и поцеловала ее. Я думала о дерзости Дикона, решившегося войти в комнату дяди, хотя было ясно, что он здесь лишний.
   Я почувствовала, как пальцы дяди Карла обхватили мою руку, хотя он и не изменил своего положения, так что я по-прежнему не видела его лица, его губы шевелились, и мне показалось, что он произнес:
   — Сепфора.
   Я наклонилась к нему.
   — Я здесь, дядя Карл. Вам, наверное, лучше. Нам нужно о многом поговорить.
   Его глаза были закрыты. Доктор снова подошел к кровати, он убедил Дикона выйти.
   Врач казался немного возбужденным. Он поднял брови и кивнул мне:
   — Теперь лучше идите. — Он сказал это подчеркнуто громко.
   Я вышла следом за ним из комнаты. Джесси присоединилась к нам.
   — Он очень разволновался, — сказал доктор Кэйбл.
   — Вы имеете в виду, что это из-за появления Дикона?
   — Да, мы должны быть предельно осторожны.
   — Но мой дядя не мог узнать об этом.
   — Он что-то понял. Я почувствовал в нем перемену. Мы должны быть осторожны. Поэтому я хочу, чтобы вы поговорили с ним в другой раз, когда он будет чувствовать себя получше.
   — Все произошло так быстро… и тихо, как он мог узнать?
   Доктор Кэйбл улыбнулся мне, как будто не ожидал, что я пойму его объяснения. Затем сказал Джесси:
   — Пожалуй, я пойду к нему. Возможно, нужно будет дать ему что-нибудь успокоительное.
   Я попрощалась с доктором и пошла к себе в комнату. Я решила немного почитать.
   Я считала, что Джесси и доктор Кэйбл напрасно так беспокоятся, хотя мне тоже не понравилось, что Дикон так бесцеремонно вошел в комнату больного, когда ему ясно дали понять, что его там не ждут. С другой стороны, я не могла поверить, что дядя Карл, который, по-видимому, еле узнал меня, мог бы узнать о появлении Дикона.
   Я пошла к себе в комнату, но читать не могла. Я была взволнована. Прежде всего, появлением Дикона. Я вспоминала о милом вечере, который я провела в Эндерби, но теперь тревожные мысли перебивали эти воспоминания. Сегодня вечером все в комнате больного внезапно показалось мне странным, хотя он лежал почти в той же позе. Единственной его реакцией было то, что он сжал мои пальцы и пытался произнести мое имя. Жаль, что я не встретилась с ним наедине. Хотя, возможно, произошло бы то же самое. Но сегодня в комнате было что-то странное, что беспокоило меня.
   Нужно пойти спать. Может быть, завтра я снова нанесу визит в Эндерби. Они так приглашали меня.
   Мне очень нравилась Изабелла Форстер. Она была, из тех женщин, кому можно довериться. Странно, но моя судьба, похоже, связана с Эндерби. Одновременно он манил меня и пугал. Находясь в Эндерби, я не могла не вспоминать тот день, когда Жерар предложил показать мне этот дом. Интересно, сохранились ли еще в комнате, где кровать с балдахином, парчовые занавеси или Изабелла Форстер также изменила все и внутри дома? Я чувствовала, что если засну, то мне приснится тот самый день в Эндерби, когда, лежа рядом со своим возлюбленным, я прислушивалась к звукам ярмарки. Мне захотелось вернуться в то незабываемое время.
   Так я лежала, думая о давних делах, о моей милой дочурке, в которой временами мне виделось сходство с Жераром. О, все это было так давно. Я пыталась не думать о Жераре. Мне захотелось домой, ведь я мало чем могла помочь здесь. Дядя Карл был в надежных руках доктора Кэйбла, и, если дяде станет хуже, доктор даст знать мне. Дядюшка может еще очень долгое время пробыть в таком состоянии, я не сомневалась, что Джесси сделает для этого все возможное.
   Я задремала, затем проснулась. Интересно, что сейчас делает Дикон? Вряд ли он спит. Наверняка он попытается встретиться с Эвелиной. Могу себе представить, что тогда будет. Меня раздражало, что он посмел приехать за мной сюда не по своей воле. Как будто Дикона можно было заставить делать то, чего он не хотел.
   Нет, его интересовало Эверсли, а возможно, он хотел снова увидеться с Эвелиной. Но я была уверена, что ее замужество мало отразится на его планах.
   Я снова задремала и с криком проснулась.
   Во сне я видела все как наяву. Я находилась в комнате больного ранним утром. Джесси и доктор Кэйбл стояли у изголовья кровати. Я смотрела на своего дядю.
   Я внимательно разглядывала его руку, на пальце которой была печатка с изображением герба Эверсли. Но не кольцо, а рука дяди, бледная, бесцветная приковала мое внимание. Но теперь на ней не было следов смерти, а лишь чистая белая кожа.
   Я села на кровати.
   Сон был настолько реален, что в первые минуты я не понимала, где нахожусь. Я была уверена, что эту руку видела не только во сне, но и наяву.
   Нет, это только мои фантазии.
   Я легла и снова попыталась уснуть, но мне это удалось не сразу.
 
   Когда я проснулась, все мои ночные видения показались мне не заслуживающими даже минутного раздумья. С Диконом мне видеться не хотелось. Я совершила прогулку до моря и обратно, надеясь увидеть кого-нибудь из Эндерби.
   За полдником Дикон был в превосходном настроении. Он рассказал, что во время конной прогулки он и Эймос Керью объехали поместье, от которого Дикон был в восторге.
   — Эверсли! — восклицал он. — Это просто сокровищница! Но, к своему сожалению, я не обнаружил кое-каких вещей. Я подозреваю вас, госпожа Джесси. — Дикон указал на нее пальцем. Джесси побледнела, и я увидела, как ее рука сжала край скатерти. — Да, — продолжал Дикон. — Я подозреваю вас в этой женской привычке все вокруг изменять.
   Джесси немного расслабилась.
   — Ну, я люблю это делать время от времени.
   — Да, мы все это любим, — сказал Дикон. — Это вносит разнообразие в нашу скучную жизнь. Когда я был здесь в последний раз, меня очаровала коллекция нефритов. Дядя Карл много путешествовал, и кое-что ему удалось сохранить. Я считаю, его нефриты немало стоят.
   — Перед тем как его хватил удар, ваш дядя вел себя странно, — заметила Джесси.
   — Да, да… — вмешался доктор. — Мне кажется, вы говорили, что у него возникла навязчивая идея продать свои вещи, поскольку ему, якобы, не хватало денег…
   — Ну да, — сказала Джесси. — Он приглашал в дом гостей, а потом, бывало, пропадала какая-нибудь вещь. Просто вы замечали, что ее нет. К тому же его светлость имел привычку прятать вещи.
   — Очень жаль, — сказал Дикон. — Я попытаюсь найти некоторые вещи из нефрита, которые не обнаружил. Вероятно, дядя Карл куда-то их спрятал. Я очень надеюсь, что он не продал курительницу фимиама. Это была необычная вещь, одна из моих самых любимых.
   — Вполне возможно, что она спрятана, — сказала Джесси. — Вы должны мне ее описать, и я велю горничным поискать. Вероятно, она спрятана в таком месте, которое вам и в голову не придет.
   — Это будет наша новая игра, — сказал Дикон. — Кстати, я надеюсь, что больной не очень расстроился вчера вечером?
   — Он был немного взволнован, — заметил доктор.
   — Тем, что я появился, вы хотите сказать? Но он даже не взглянул на меня. Он не смог бы меня увидеть из-под этого колпака, надвинутого прямо на глаза.
   — Я не думаю, что он действительно знал о вашем присутствии, — сказал доктор. — Но, ощутив что-то необычное, он мог почувствовать неудобство. Поверьте мне, его состояние настолько опасно, что я не могу допустить этого. Я полагаю, будет лучше, если я установлю контроль за посещениями, чтобы он чувствовал себя спокойно.
   — Не слишком ли много посетителей сразу, а?
   — Я думаю, это можно понять.
   — Здесь был старый сундук, который меня весьма интересовал, — сменил тему разговора Дикон. — Не очень хороший, но с изумительными медными вставками. Правда, дерево местами подгнило, а кое-где поедено жучком. Думаю, он изготовлен во времена Тюдоров. Я ведь всегда интересовался мебелью, правда, Сепфора? Мой недостаток в том, что я всегда интересуюсь не тем, чем надо, но это неважно. Как любят говорить в моей семье, я до сих пор еще ребенок.
   — Так что с этим сундуком? — спросила я.
   — О, я только пытался найти его, вот и все. Я думал, он в зимней гостиной, но, очевидно, ошибся, потому что на его месте увидел сундук гораздо более позднего времени. Возможно, я видел его не здесь. Сепфора, что вы собираетесь делать сегодня после обеда? Наверное, вы не собираетесь навещать дядю Карла?
   Мы оба посмотрели на доктора Кэйбла.
   — Не о чем говорить, — произнес он. — Я вообще не уверен, что вы сможете сегодня его увидеть. Он сейчас не в состоянии кого-либо принимать.
   — Слишком много посторонних в доме, — заметил Дикон.
   — Откуда бы он мог это узнать? — спросила я.
   — Загадка, — сказал Дикон, ухмыляясь.
   Мне было приятно выйти из-за стола. Я хотела покинуть этот дом, чтобы не видеть Дикона. Мой сон стал беспокоить меня. Я совершила длительную прогулку верхом, на этот раз не к морю. И, когда я решила, что пора возвращаться, был уже пятый час. Я повернула на дорогу, ведущую к Грассленду, — симпатичному поместью, окруженному лужайками с высокой травой, от которых, я думаю, оно и получило свое название.
   Около ограды я увидела привязанную лошадь. Я узнала ее — это была лошадь Дикона.
   «Дикон не теряет времени даром», — подумала я. Моим первым желанием было уехать прочь как можно скорее. Я не хотела видеть Эвелину, но потом подумала, что, может быть, мне следует наставить Дикона на путь истинный. В конце концов, он член нашей семьи, хотя совсем еще ребенок. Одно дело развлекаться с незамужней девушкой, но, если у нее есть муж, Дикон может навлечь на себя серьезные неприятности.
   Хотя, я думаю, он просто по-дружески зашел в гости и мои обвинения напрасны.
   Я привязала лошадь, быстро подошла к входной двери и позвонила.
   Дверь открыла горничная и вопросительно взглянула на меня.
   — Госпожа Мэйфер дома? — спросила я.
   — Да.
   — Пожалуйста, передайте ей, что здесь госпожа Рэнсом.
   — Прошу вас войти, — сказала горничная. Я прошла в зал, немного меньший, чем в Эндерби, и без галереи менестрелей.
   — У госпожи сейчас гость, — сказала горничная, — но я доложу о вас.
   Вскоре она вернулась:
   — Прошу вас, следуйте за мной.
   Я поднялась за служанкой по широкой лестнице и» прошла в гостиную.
   Эвелина пошла мне навстречу, раскрыв объятия. На ней было модное розовое платье, ее лицо было искусно подкрашено, волосы аккуратно убраны в прическу. Она вся светилась от удовольствия. Безусловно, ей нравилось играть роль хозяйки дома. Увидев мужчину, расположившегося в одном из кресел, я догадалась, что это Эндрю Мэйфер, а в кресле напротив, вытянув ноги, развалился Дикон.
   — Какая радость! — возбужденно проговорила Эвелина. — Пожалуйста, проходите и познакомьтесь с моим мужем. Я очень много говорила Эндрю о вас.
   Мне показалось, что я уловила скрытый смысл в ее словах, но сделала вид, что ничего не заметила. Эндрю Мэйфер поднялся и, опираясь на трость, подошел ко мне.
   — Очень рад познакомиться с вами, — сказал он. Я смотрела в его добрые голубые глаза. Его улыбка была приятной и действительно доброжелательной.
   — Моего второго гостя вы знаете, — продолжала Эвелина.
   Дикон встал и отвесил мне шутовской поклон.
   — Да, я заметила его лошадь и…
   — Какое разоблачение! — пробормотал Дикон, подняв глаза к потолку. — Вы знаете, меня послали сюда, чтобы присмотреть за ней, но, кажется, это она присматривает за мной.