Карр Филиппа. Изменница

   Я почувствовала неловкость и сказала:
   — Но… вы не можете появиться в поместье. Это было бы не лучшим выходом.
   Розена-младшего весьма озадачили мои слова, и я поторопилась продолжить:
   — Лорд Эверсли не хочет, чтобы… чтобы в доме узнали про завещание. Именно из этих соображений он пригласил меня приехать в Эверсли и… заняться всем этим… Вы представляете себе состояние дел в Эверсли?
   Настал его черед смутиться.
   — Я считаю, что в имении есть надежный управляющий. Еще там есть экономка.
   Я решила, что время намеков закончилось, и спросила:
   — Знаете ли вы об отношениях между лордом Эверсли и его экономкой?
   Мистер Розен-младший кашлянул:
   — Ну…
   — Дело в том, — продолжала я, — что между ними сложились особо дружеские отношения. Я не знаю, действительно ли экономка рассчитывает, что имение может достаться ей в наследство, но лорд Эверсли хочет, чтобы оно осталось в семье.
   — Но это естественно. Было бы немыслимо…
   — В то же время он не хочет обидеть свою экономку. В чем-то он зависит от нее.
   — Понимаю… понимаю. Так он хочет, чтобы завещание осталось в тайне.
   — Именно так.
   — И очевидно, он не способен сам приехать в город, чтобы подписать его.
   — Я боюсь, нет. Это надо сделать в доме. Я еще не обдумала, как это проделать. Мы должны это сделать в отсутствие экономки, так хочет лорд Эверсли.
   — Если бы вы указали время…
   — Я должна подумать над этим. Возможно, в час пополудни. Тем временем, если вы составите завещание, я поговорю с лордом Эверсли и мы посмотрим, что можно предпринять. Боюсь, вы находите ситуацию весьма затруднительной.
   — Достопочтенная госпожа, в моей профессии мне постоянно приходится сталкиваться с запутанными ситуациями.
   Он улыбнулся мне и продолжал:
   — Мне бы хотелось, чтобы с происходящим разобрался мой отец. Он всегда вел дела лорда Эверсли и знает о событиях в имении больше, чем я.
   — Но его нет.
   — Нет, но я ожидаю его возвращения уже завтра, Он сумеет наилучшим образом устроить все дела.
   — Благодарю вас.
   — Не смогли бы вы заглянуть к нам послезавтра? Я уверен, что к тому времени мой отец завершит свои дела и вы сможете увидеть его.
   Я согласилась прийти еще.
   Прощаясь, Розен-младший спросил, как я добралась до города.
   — Для пешей прогулки это ведь далековато, — добавил он.
   Я объяснила, что меня подвез сосед и что он же доставит меня обратно. Это успокоило адвоката, и я, выйдя из конторы, направилась к постоялому двору.
   Жерар д'Обинье ждал меня и встретил сообщением, что у нас есть замечательная возможность выпить по кружке сидра.
   — Здесь есть отличные кексы, прямо из печи, как меня заверила хозяйка. Я думаю, вы не откажетесь отдохнуть немного перед обратной дорогой.
   — Очень мило с вашей стороны, — сказала я, и он провел меня в гостиную, где на столе уже стояли горячие кексы и две кружки сидра.
   — Как ваши дела? — поинтересовался Жерар д'Обинье.
   — Так удачно, как только можно было надеяться.
   — Вы говорите это так, словно не были уверены в результате.
   — Конечно, еще не все завершено. Сидр был холодный и, как я решила, немного крепковатый, а возможно, на меня повлияло и приятное общество. Так или иначе, я с удивлением обнаружила, что рассказываю всю историю.
   — Это все звучит так абсурдно, когда рассказываешь при свете дня.
   — Ничего абсурдного. Разумеется, лорд Эверсли не может оставить это имение своей Джесси. И, конечно, он не хочет, чтобы она знала, что оно завещано кому-то другому. Все как раз очень понятно.
   — Но это выглядит так нелепо. Он, наследный пэр, состоятельный человек… и боится своей экономки.
   — Боится потерять ее. Это совсем не то, что бояться ее. Я боюсь, что вы можете исчезнуть так же неожиданно, как и появились, но я, конечно, не боюсь вас.
   — О, я думала, что вы уже поняли, что я обычная смертная.
   — Далеко не обычная, — промолвил он. — А теперь расскажите мне о своей жизни с мужем, которым вы так восторгались, радуясь, что он рядом.
   И снова я с удивлением поняла, что рассказываю ему все.
   Жерар д'Обинье слушал очень внимательно. И я, всегда такая сдержанная, поведала ему о своем замечательном отце, убитом на дуэли, как с тех пор мы безмятежно живем в провинции, как я вышла замуж за друга детства, сделав то, чего все окружающие от меня ждали.
   — А вы всегда поступаете так, как того от вас ожидают? — спросил он.
   — Да… наверное.
   — Это должно очень устраивать всех окружающих, но главное, это и вас вполне устраивает, ведь так?
   — Ну, пока все складывалось очень хорошо и удачно для меня, — ответила я.
   Жерар, подняв брови» улыбнулся мне со значением, которого я не уловила, но смутно почувствовала, что это и к лучшему.
   — А вы? — спросила я. — Вы-то сами?
   — О, как и вы, я, без сомнения, делаю именно то, чего от меня ожидают. Увы, от меня не всегда ожидают хороших поступков.
   — А где ваш дом? В какой части Франции?
   — Я живу в провинции. Небольшое местечко недалеко от Парижа. Но большую часть времени я провожу в Париже, главным образом при дворе.
   — Вы служите королю?
   — Мы, французские придворные, не столько служим королю, сколько его любовнице. Эта дама — госпожа для всех нас… Этим я хочу подчеркнуть, что мы должны потакать всем ее прихотям, если хотим сохранить свое положение, конечно, это не значит, что нам приходится удовлетворять ее как женщину. Короля ей достаточно, хотя она, без сомнения, так же похотлива, как и ваша Джесси.
   — Кто эта дама?
   — Жанна Антуанетта Пуасон, более известная как маркиза де Помпадур, — ответил Жерар д'Обинье с заметной горечью, которую я тотчас уловила.
   — Я вижу, вы не очень-то любите эту даму.
   — Она никому не нравится, но против нее не так просто идти.
   — Я поражена. Мне не показалось, что вы настолько покорны, чтобы кому-то повиноваться, тому, кого вы не любите.
   — Мне приходится прилагать значительные усилия, чтобы удержать свое положение при дворе. Мне бы не хотелось, чтобы мне мешали жить той жизнью, которая мне наиболее приятна.
   — Жизнью придворного, вы хотите сказать.
   — Делами страны, — с улыбкой ответил он.
   — Вы так осторожны.
   — Да, когда это необходимо. Но по натуре я люблю рисковать.
   — Я надеюсь, вы не азартный игрок, — сказала я и вдруг представила себе отца, когда его, смертельно раненного, внесли в дом.
   Жерар д'Обинье накрыл мою руку своей.
   — А вы, кажется, всерьез заинтересовались моей личностью? — произнес он.
   — Нет, конечно, нет. Это не мое дело, — сказала я. — А вы здесь с дипломатической миссией?
   — Я в Англии, — сказал он, — потому что, возможно, пройдет немало времени, прежде чем мне представится возможность побывать здесь вновь. Если между нашими странами начнется война…
   — Война!
   — Вы же знаете, она уже разгорается. Обстановка очень напряженная.
   — Какая война?
   — Возможно, этого и не произойдет. Но Фридрих Прусский настроен очень агрессивно, а Мария Терезия Австрийская мечтает отобрать у него Силезию.
   — Но как это касается нас… вашу страну и мою?
   — Мы, французы, дружественно настроены к Марии Терезии, а ваш король Георг — он больше немец, нежели англичанин. Не сомневайтесь, он выступит на стороне Фридриха. Таким образом, мы вступим в войну и наши страны станут врагами.
   — Я думаю, вы здесь с каким-то секретным поручением, — сказала я.
   — О, наконец-то я пробудил ваш интерес.
   — Но вы ведь… здесь с секретной миссией?
   — Мне хочется сказать «да», чтобы вы думали, какой я загадочный, какой интересный.
   — Но это не так.
   — Как вы считаете, сказал бы я вам, если бы это было так? — Жерар резко переменил тему. — Вам надо будет приехать сюда послезавтра. Я привезу вас.
   — О, благодарю вас.
   — Мы должны вместе подумать, как лучше уладить дело с подписями.
   — Уж не думаете ли вы, что мои дела так же сложны, как и ваши?
   — Именно так. Теперь вы видите, что мы оба втянуты в это дело. Одного поля ягоды… кажется, так говорят?
   Так мы беседовали до тех пор, пока я не поняла, что прошло уже довольно много времени, и сказала, что нам пора ехать. Я хотела успеть домой до возвращения Джесси.
   Я уселась рядом с ним, и мы поехали назад. Слушая стук копыт и сидя так близко к нему, что его бархатная куртка касалась моей руки, я поняла вдруг, что охвачена такими чувствами, каких никогда раньше не испытывала.
   Мы условились, что послезавтра поедем в город и возьмем оформленное завещание. Оставалось решить проблему: необходимы подписи свидетелей. Я должна была обдумать и это.
   — Не волнуйтесь, — сказал он, — я проберусь в дом с моим слугой. Было бы неразумно просить об этом кого-нибудь из прислуги в Эверсли-холле. Кто знает, ведь можно нарваться на шпиона Джесси.
   Мы весело рассмеялись. В целом все это выглядело как забавная шутка. Жерар д'Обинье говорил заговорщицким тоном о конспирации, состряпал целую историю, полную интриг, злодейских замыслов со стороны Джесси и управляющего, которого он именовал ее возлюбленным. Так что мы от души веселились, делая самые дикие предположения подчеркнуто серьезным тоном. И очень быстро мы доехали до Эверсли.
   — Послезавтра мы встретимся, чтобы ускользнуть в город за бумагами, — прошептал Жерар.
   Я кивнула.
   — Я вновь увижу вас, а может, вы будете гулять около Эндерби или мне случится побывать завтра у Эверсли?
   Я колебалась.
   — Мне надо повидаться с дядей. Давайте увидимся завтра. Мы должны быть осторожны. Он приложил палец к губам и прошептал:
   — Будьте осторожны. Враг может находиться рядом.
   Мы оба расхохотались, и я почувствовала себя до нелепости счастливой, такого никогда раньше со мной не случалось.
   Все мое поведение разительно отличалось от привычного, все стало иным. Мне надо было быть осторожной, но я только еще начинала познавать самое себя.
   Мы не увиделись на следующий день. После того как мы расстались, это необычное чувство подъема улетучилось, и все происходящее с моим дядей уже не выглядело шуткой, такой, как мы рисовали по пути из города. В общем, это была довольно банальная история о старом человеке, увлекающемся женщиной гораздо моложе себя и попавшем в такую зависимость от нее, что он вынужден подкупами уговаривать ее остаться рядом.
   Мне пришло в голову, что, наверное, я поступила крайне неосторожно, рассказывая так много человеку, которого я едва знаю. Но когда Жерар находился рядом, создавалось ощущение, что мы давным-давно знакомы. Я чувствовала такую общность… близость.
   Оглядываясь назад, я понимаю, насколько неискушенной была, не сумев сразу разобраться в том, что случилось со мной.
   На следующий день, хотя я и чувствовала себя слегка неловко, я не пошла на прогулку в сторону Эндерби, а приходил ли Жерар д'Обинье к Эверсли-холлу, я не видела, так как весь день не выходила со двора.
   Утром я виделась с дядей, конечно, в присутствии Джесси, которая сосала свои конфеты и выглядела, как мне показалось, еще более довольной, чем обычно. Во время этой встречи к нам зашел посетитель. Это был не кто иной, как Эймос Керью, и у меня появилась возможность рассмотреть его.
   У него были яркие темные глаза, курчавая борода и шапка вьющихся темных волос. Волосатик. Вот как я опишу его Жерару во время нашей встречи. Я улыбнулась про себя.
   Было ясно, что мой дядя весьма, высокого мнения об Эймосе Керью.
   — Вот и ты, Эймос. А это моя… ну, в нашем родстве не так уж просто разобраться, но ее мать, как я знаю, моя ближайшая родственница, и поэтому мы зовем друг друга племянница и дядя. Это, в принципе, может означать разную степень родства, даже если не является вполне точным.
   — Отлично, я рад познакомиться с вами, мадам, — сказал Эймос Керью. Он взял мою руку и сжал ее до боли. Мне показалось, что он собирается переломать мне кости.
   — Я слышала о вас, — сказала я, — и теперь рада увидеть.
   Он расхохотался. Эймос Керью, как я вскоре заметила, вообще часто смеялся. Его смех мог иметь разные оттенки: подчеркнуто сердечный, язвительный, добродушный. Это могло бы быть нервной реакцией, но нет. Я не думаю, чтобы он когда-нибудь нервничал. Но, несомненно, он был осторожен…
   — Его светлости нравится, чтобы я время от времени заходил и докладывал ему о положении вещей.
   — Да, конечно, — отозвалась я. — Я уверена, что его очень интересует, как идут дела в имении.
   — Для его светлости это тяжело.
   У Эймоса Керью вырвался смешок.
   — Сочувственный на этот раз, как я подумала.
   — Можно сказать, что он сидит в клетке, — продолжал Эймос, — а он так всегда любил вольную жизнь, ведь так, ваша светлость?
   — О да, мне нравилось бывать на свежем воздухе. Гулять, ловить рыбу.
   — Тебя можно было назвать разносторонним спортсменом, правда, лапочка?
   Джесси посмотрела на Эймоса, и они обменялись многозначительными взглядами. Эймос вновь рассмеялся. В этот раз в его смехе было и уважение к спортсмену, и сочувствие к его нынешней беспомощности.
   — Мне бы хотелось, чтобы ты показал моей племяннице как-нибудь имение, Эймос.
   — С радостью, милорд.
   — Прекрасно, тогда покажи ей всю округу. Тебе ведь нравится эта идея, Сепфора?
   — Да, очень, — поблагодарила я.
   — Ты получишь представление о размерах Эверсли-корта. Ты увидишь, насколько оно больше вашего Клаверинга. — Дядя повернулся к Эймосу. — Муж моей племянницы хотел приехать вместе с ней, — продолжал дядя Карл, — но не смог из-за несчастного случая. В следующий раз они прибудут вместе.
   — Это будет и правильно, и прилично, милорд.
   — Да.
   Я слушала их разговор о делах в имении. Дядя Карл явно намеревался поговорить обо всем подробно. Мне тоже было интересно, так как Жан-Луи часто рассказывал мне о трудностях в Клаверинге, так что я прекрасно понимала, о чем идет речь.
   Когда Эймос Керью собрался уходить, Джесси проводила его до двери. Я наблюдала в зеркале за ними и видела, как она что-то шептала.
   «И тут конспирация», — подумала я и засмеялась про себя. Жерар с его подчеркнутой серьезностью и шуточками заставил меня увидеть в сложившейся ситуации просто-напросто одураченного мужчину и хваткую женщину, которая, играя роль дядиной любовницы, на деле крутила роман с его управляющим.
   За обедом Джесси по-прежнему выглядела весьма довольной и гораздо раньше, чем обычно, отправилась на свидание к Эймосу.
   Я же пошла в комнату дяди, мне было что рассказать ему.
   Он с нетерпением поджидал меня, выглядел очень оживленно, его карие глаза светились лукавством.
   Когда я подошла поцеловать его, он взял меня за руку.
   — Посиди со мной, дорогая, и расскажи, что ты сумела сделать, а потом у меня тоже есть, что рассказать тебе.
   Я немедленно описала, как, добравшись до города, я повидала молодого мистера Розена, который и занялся оформлением завещания.
   Дядя кивал:
   — Это все отлично. Теперь его надо будет подписать и отослать в контору Розена. Ха-ха. Бедная Джесси! Боюсь, это будет ударом для нее. Но это единственно правильное решение.
   — Но, дядя, — заметила я, — не может же она рассчитывать унаследовать огромное фамильное имение? Он рассмеялся.
   — Ты плохо знаешь Джесси, — любовно сказал дядя. — У Джесси грандиозные планы. Бедная Джесс… но я одурачил ее. Я… ха… кое-что подписал… вчера. Я должен был осчастливить ее.
   — Вы что-то подписали!
   Он улыбнулся мне и коснулся губ. Я подумала, что он сам не может утихнуть из-за распирающих его чувств.
   Он сказал:
   — Ты уже здесь… и повидала Розена… Ну, я и решил, что вполне безопасно подписать что-нибудь в пользу Джесси.
   — Вы имеете в виду… завещание?
   — Да, некоторым образом. Конечно, оно не будет действительным. Но Джесси не понимает разницы. Я подписал бумагу, датированную вчерашним днем. Там говорится, что все отойдет ей: дом, имение, все, за исключением одного-двух пустяков, о которых я должен буду позаботиться потом.
   Я окаменела. Мне действительно казалось, что я попала в сумасшедший дом.
   — Дядя Карл! — воскликнула я в волнении.
   — Не волнуйся. Мне просто хотелось видеть ее счастливой. Эта бумажка удовлетворит ее и остановит поток ее бесконечных приставаний ко мне. Но она будет аннулирована, когда я подпишу настоящее завещание, потому что в нем я откажусь от всего, подписанного ранее. Это надо сообщить Розену.
   Я упала на свой стул, с удивлением разглядывая дядю. Он с беспокойством посмотрел на меня и объяснил:
   — Мне всегда нравилось жить в мире, и я буду очень доволен, если этого удастся достичь, дав какие» то обещания. Я подписал бумаги в пользу Джесси. Она счастлива. Я счастлив. Все мы счастливы. Она, конечно, получит удар, но только тогда, когда я уже этого не увижу.
   Я молчала. Ситуация становилась просто абсурдной.
   На следующий день Жерар д'Обинье отвез меня в город, и в этот раз я увиделась с мистером Розеном-старшим. Он тепло приветствовал меня и предложил бокал вина, но, так как я перед этим выпила кружку сидра на постоялом дворе, я отказалась. Он оформил завещание, сочувственно покачивая головой по поводу того, что называл «сложившимся положением в имении». Но когда я рассказала, что дядя Карл уже подписал, как он говорит, «кое-что»в пользу Джесси, адвокат пришел в ужас.
   — Мы будем оспаривать любую бумагу, которую попытается представить эта женщина, но все-таки самый надежный способ выпутаться из этой ситуации — это иметь здесь, в сейфе, подписанное и заверенное подлинное завещание. Ввиду того что вы мне поведали, я считаю, что должен поехать с вами, прихватив моего помощника в качестве свидетеля.
   — Я уверена, что он будет очень огорчен, поступи вы таким образом. Я понимаю, что это звучит странно, но, появившись в доме, вы нанесете ему такой удар, что я боюсь думать о последствиях. Дядя Карл действительно очень сильно привязан к этой женщине, и я уверена, что только врожденное чувство долга по отношению к своей семье удерживает его от того, чтобы и в самом деле не завещать все ей. Он без ума от нее. Это абсолютно неуместно, и, не взглянув на все это своими глазами, я не поверила бы. Лорд Эверсли умолял меня помочь ему, и я должна выполнить его желание.
   Мистер Розен выглядел озадаченным.
   — Как скоро вы сумеете дать ему завещание на подпись, а потом вернуть мне?
   — Меня привез в город мой сосед. Если я смогу провести к лорду Эверсли его со слугой и в их присутствии будет подписано завещание, я привезу его завтра же.
   — Вы сможете так сделать?
   — Я постараюсь.
   — Очень хорошо, хотя и не совсем по правилам. Мне все это не нравится. Вы говорите, он подписал что-то в пользу этой женщины. Это очень неосторожно. Лорд Эверсли может оказаться в опасности.
   — Вы хотите сказать, что она… Я в ужасе посмотрела на адвоката, и он серьезно добавил:
   — Я не думаю, что она будет угрожать его жизни. Но при таких обстоятельствах, если что-то произойдет, вы же знаете, что о высокой морали тут речи не идет, все это может стать опасным. — Розен-старший вопрошающе посмотрел на меня. — Это довольно странно. До меня доходили слухи о том, что творится в Эверсли-корте. В старые времена такого не могло случиться. Все было в полном порядке. Вы как представительница своей семьи должны это знать. Вы понимаете, что завещание должны заверить два свидетеля, которые не являются наследниками. А вы указаны в завещании, думаю, вы в курсе.
   — Да. Лорд Эверсли говорил мне.
   — Как дочь леди Клаверинг вы прямая наследница. Я полагаю, что лорд Эверсли хочет, чтобы имение перешло к вам. Это естественно, иначе и быть не может. Ваши предки перевернутся в могилах, если оно отойдет к этой вульгарной особе.
   — Этого не случится, — пообещала я. — Я верну вам завтра завещание подписанным.
   Мистер Розен-старший с сомнением покачал головой. С его точки зрения все это было весьма неэтичным. Даже сейчас он предпочел бы вернуться со мной, чтобы своими глазами убедиться в том, что с завещанием все в порядке.
   Однако я постаралась внушить ему, что должна сделать все в соответствии с пожеланиями дяди. Выйдя из конторы, я отправилась на постоялый двор. Там я рассказала Жерару о происшедшем, и он согласился со мной, что надо отправляться немедленно, а не задерживаться перекусить. Он прихватит своего лакея или кого-то из доверенных слуг, и Мы до прихода Джесси постараемся уладить дело с подписями.
   Мы как раз все успеем, если поторопимся и если нам повезет.
   Было замечательно путешествовать в коляске и слушать, как Жерар оживленно говорит про то, как быстро мы закончим дела с завещанием и доставим его обратно стряпчему. Как чудесно, что он принимал мои дела так близко к сердцу!
   Я считала, что Жерар чрезмерно драматизирует ситуацию, чтобы позабавить меня, но он стал убеждать, что это далеко не шутка: неразборчивая в средствах женщина и ее любовник против беспомощного старика, находящегося в их власти, и который к тому же готов заплатить слишком дорого за мир и спокойствие своих последних дней.
   Жерар достал часы из кармана:
   — Мы вернемся в Эндерби около половины четвертого. Я позову кого-нибудь из своих людей, и мы поедем прямо к вам. Мы незаметно проскользнем в комнату, заверим подписи, а потом, если вы доверяете мне, я немедленно отвезу завещание стряпчему.
   — Но я могу доставить его и завтра.
   — Да, мы можем сделать это и завтра. Но, зная людей в этом доме… Я хочу сказать, что такие, как они… завещание должно как можно скорее попасть в руки стряпчего, и мне не нравится сама идея, что оно находится в доме.
   — Уж не думаете ли вы, что меня могут убить, чтобы завладеть им?
   — Ну, это слишком чудовищно. Я не допущу этого. Случись такое — мне не дожить счастливым остаток моих дней.
   Я рассмеялась:
   — Ну, это слишком сильно сказано!
   Помолчав, он ответил:
   — Я беспокоюсь. Давайте сделаем, как предлагаю я.
   Он подстегнул лошадей, и вот мы уже подъехали к Эндерби. Потом все происходило чрезвычайно быстро, на одном дыхании. Это было непохоже на все, случавшееся со мною ранее. Я восхищалась тем, с какой скоростью и точностью Жерар выполняет любое поручение.
   — Вы действуете так, как будто выполняете дипломатическую миссию, — заметила я.
   — Конечно, ведь помимо всего прочего я — дипломат. И, уверяю вас… это наилучший способ уладить дело.
   Часы пробили четверть пятого, когда мы прошли в спальню дяди. Он слегка удивился, когда я представила ему мужчин и объяснила, зачем они пришли. Я достала завещание, и необходимые подписи были, наконец-то, поставлены. Жерар свернул бумагу и сунул ее под мышку.
   Дядя Карл сжал мою ладонь и сказал:
   — Умница, девочка.
   — А теперь, — сказал Жерар, — наше дело поста» вить это в город.
   — Вам надо поторопиться, — добавила я.
   — Да, — сказал дядя Карл, — пока Джесси не проснулась.
   Он улыбался, и его глаза лучились восторгом. В них, безусловно, таилось лукавство. В какой-то момент мне подумалось, что он осознает всю нелепость ситуации. Сейчас я уже не верила, что у Джесси может сохраниться надежда унаследовать Эверсли.
   Создавалось впечатление, что мы играем заученные роли в фарсе, которым старик пытается оживить свою скучную жизнь.
   Так или иначе, завершив дело, мы спускались вниз, стараясь ступать тихо.
   Как только мы вошли в холл, я приметила какое-то движение на лестнице и, быстро обернувшись, заметила Эвелину.
   — О! — воскликнула та. — У нас гости.
   — Это дочь экономки, — объяснила я Жерару. Эвелина уже подбежала к нам и невинно улыбнулась Жерару. Он поклонился и, повернувшись, направился к выходу.
   Я проводила мужчин до коляски и вернулась в дом. Эвелина все еще находилась в зале.
   — Я и не знала, что эти люди приглашены к нам, — заявила она. — Я знаю их, они живут в Эндерби.
   Я прошла мимо девочки, которая с любопытством глядела на меня, явно ожидая объяснений, которые я была совершенно не настроена давать. Со стороны дочери экономки было слишком нахально выспрашивать о моих посетителях.
   Я вошла в свою комнату и подошла к окну. Я увидела, что Джесси уже возвращается в дом. Эвелина обязательно расскажет ей о гостях, и та наверняка заподозрит неладное. Но в это время Жерар уже будет на пути к городу.
   Этим вечером за ужином я почувствовала атмосферу смутной подозрительности. Джесси, как обычно, с жадностью поглощала пищу, потом натянуто улыбнулась мне и произнесла:
   — Эвелина сказала мне, что сегодня у нас были гости из Эндерби.
   — Обычный визит соседей, — ответила я.
   — Но раньше они никогда к нам не заходили.
   — Да?
   — Я считаю, они прознали, что здесь гостите вы. К «хозяйчику» они никогда не приходили.
   Я пожала плечами, — Один из них настоящий красавец, — заметила Эвелина.
   Я смутилась.
   Джесси вела себя очень осторожно и отличалась хорошей наблюдательностью, я видела, что она озадачена и ей не нравится сама мысль о посетителях в доме.
   Как только трапеза завершилась, я немедленно исчезла в своей комнате, где предалась размышлениям, доставил ли Жерар завещание по назначении» господам Розену, Стиду и Розену. Если он это сделал, то моя задача выполнена. Было отрадно думать, что документ находится в полной сохранности у стряпчих, а я могу снять с себя всякую ответственность.