Касслер Клайв. Золото инков

   – Поскольку никто из нас до сих пор не пострадал, – улыбнулся Ортис, – надо полагать, древние демоны утратили былую силу.
   – Их чары не сработали не только против нас, но не коснулись и Амару и его парней, – напомнил Питт.
   Роджерс подошел к Шеннон и положил руку ей на плечо.
   – Нам следует попрощаться с нашими друзьями. Они покидают нас завтра утром, – сказал он.
   Шеннон была так удивлена сказанным, что не обратила внимания на эту фамильярность.
   – Это правда? – спросила она. – Вы действительно покидаете нас?
   – Мы летим завтра к себе на судно, а потом отправляемся на север Эквадора, – объявил Ганн, прежде чем Питт успел открыть рот.
   – Надеюсь, вы собираетесь туда не для того, чтобы начать поиски испанского галеона? – спросила Шеннон.
   – Вы можете предложить нам место получше?
   – Но почему все-таки Эквадор? – настаивала она.
   – Нам нравится тамошний климат, – объявил Питт, хлопнув приятеля по спине.
   – Кроме того, я слышал, что девушки там очень хорошенькие и прямо-таки изнывают от страсти, – добавил Джиордино.
   Шеннон перевела взгляд на Питта:
   – А что вы скажете?
   – Я... – смешался Питт, – да я просто отправляюсь на рыбалку.

21

   – Вы уверены, что не ошиблись адресом, сэр? – спросил Фрэнсис Рэгсдейл, шеф отдела ФБР по расследованию краж произведений искусства, с опаской усаживаясь на пластиковый стул и настороженно осматривая стандартно современный интерьер.
   Неодобрительно покачав головой, он скользнул взглядом по списку имен на панели стоявшего поблизости музыкального автомата.
   – Стен Кентон, Чарли Барнетт, Стен Гетц. Кто когда-нибудь слышал об этих парнях?
   – Разве что люди, понимающие толк в хорошей музыке, – в тон ему ответил Гаскилл, усаживаясь рядом.
   – Может быть, – равнодушно пожал плечами Рэгсдейл.
   Для него, тридцатипятилетнего человека, все эти музыканты были не более чем смутными воспоминаниями об именах, которые он слышал в детстве из уст родителей.
   – Часто заходишь сюда? Гаскилл утвердительно кивнул:
   – Обстановка здесь, конечно, на любителя, но готовить умеют.
   – Что ж, придется поверить на слово, – вздохнул Рэгсдейл.
   Рэгсдейл был живой и приятный человек, одетый в строгий черный костюм, придававший ему сходство с преуспевающим брокером. Но он был настоящим профессионалом, иначе бы не занимал такой пост в сравнительно молодом возрасте.
   Он еще раз бросил быстрый взгляд вокруг и презрительно скривил губы. Он предпочел бы более уютный маленький ресторан где-нибудь подальше от делового центра Чикаго.
   – Странное место.
   – Обстановка еще не все, – произнес Гаскилл примирительно.
   – Почему, черт возьми, когда плачу я, мы обедаем в приличном месте, а ты всегда стараешься затащить меня в какую-нибудь ультрасовременную забегаловку?
   – Не волнуйся, нас не отравят. Жареные цыплята здесь выше всяких похвал.
   Рэгсдейл демонстративно проигнорировал эти слова:
   – Пожалуй, я ограничусь чашкой кофе.
   – Как угодно. Кстати, прими мои поздравления с успешным расследованием кражи в музее Скарсдейла. Как я слышал, вам удалось вернуть двадцать исчезнувших гравюр времен династии Сун.
   – Двадцать две, но гордиться особо нечем. Правда, кто бы мог подумать, что виновным окажется семидесятидвухлетний начальник службы безопасности, проработавший в музее почти тридцать два года?! Куратор не мог поверить, пока старик сам не сознался. Надо отдать ему должное: работал он профессионально. Сотрудники музея были поражены, ознакомившись с его способом подмены экспонатов.
   Рядом с ними возникла официантка, чей облик вполне соответствовал стилю заведения.
   – Пожалуй, я все-таки съем суп, – произнес Рэгсдейл с сомнением в голосе. – В крайнем случае, за мной всегда остается право привлечь вас к суду за преднамеренное отравление ответственного правительственного чиновника.
   – Тридцать два года безупречной службы! – повторил Гаскилл, возвращаясь к прерванному разговору. – Бог мой, что могло подвигнуть руководителя службы безопасности на преступление?
   – Как ни странно, именно любовь к искусству, – ответил Рэгсдейл. – Когда я явился к нему с обыском, гравюры стояли на каминной доске, словно призовые кубки на соревнованиях по плаванию.
   – Сейчас работаешь над новым делом?
   – Да, спихнули тут одно на мою шею.
   – Еще одна кража в музее?
   Рэгсдейл покачал головой:
   – На этот раз частная коллекция. Владелец отправился в Европу, а когда вернулся, квартира была пуста. Исчезли восемь акварелей Диего Риверы.
   – Я видел его фрески для Института искусств в Детройте, – сказал Гаскилл.
   – Весь фокус в том, что акварели были застрахованы на сорок миллионов долларов и вполне понятно, что страховая компания взяла нас за горло.
   – Мы могли бы обменяться соображениями по этому делу.
   Рэгсдейл с сомнением посмотрел на него:
   – Думаешь, таможня могла бы заинтересоваться этим делом?
   – Не исключено, что расследование, которое мы сейчас проводим, с ним связано.
   – Всегда готов принять руку помощи.
   – Я видел в старом бюллетене фото пропавших произведений искусства Там могут быть и акварели Риверы. Скажу точнее, когда сравню их с вашим списком. Они были украдены из Университета Мехико в 1923 году. Если их незаконно ввезли в США, дело имеет прямое отношение к таможне.
   – Старая история.
   – Когда речь идет о пропаже произведении искусства, срок давности не имеет значения, – мягко поправил собеседника Гаскилл. – Восемь месяцев спустя с выставки в Лувре были украдены шесть полотен Ренуара и четыре – Гогена.
   – Полагаю, вы пытаетесь связать эти кражи с весьма одиозной личностью. Забыл его имя.
   – Спектер.
   – Нашим коллегам из юридического отдела так и не удалось поймать его, не так ли?
   – Так же как и сотрудникам службы разведки.
   – Думаете, он имел какое-то отношение к краже в Мексике в 1923 году?
   – А почему бы и нет? Его репутация хорошо известна. На нем с десяток краж, получивших международный резонанс. Тщеславный парень. Всегда оставлял свои фирменный знак на месте преступления.
   – Белую перчатку?
   – Это не он. Спектер оставлял маленький календарь с указанием даты следующего дела.
   Появилась официантка с заказанными блюдами.
   – У вас есть хорошее французское вино? – осведомился Рэгсдейл, осторожно пробуя поданный ему суп.
   – Узнаю у хозяина, – буркнула девица и удалилась в направлении кухни.
   Рэгсдейл зачерпнул вторую ложку, и на его лице появилось блаженное выражение.
   – Беру свои слова назад, – сообщил он. – Кухня у них и впрямь замечательная! Кстати, объясни, почему ты привел меня сюда?
   – Владелец, он же и шеф-повар этого заведения, – мой старый знакомый. Прежде он работал в лондонском Ритце.
   – Но почему при такой кухне здесь так мало посетителей?
   – Он не работает по понедельникам.
   – Но сегодня ресторан открыт.
   – Он сделал это исключение для меня. В свое время я нашел его коллекцию средневековых кулинарных рецептов. Они были украдены из его дома в Лондоне и контрабандой переправлены в Майами.
   Появилась официантка с запыленной бутылкой вина.
   – У тебя изысканный вкус, папаша, – объявила она. – Бургундское, 1878 года. Весь вопрос в том, есть ли у тебя в кармане восемь тысяч баксов, чтобы заплатить за эту бутылку?
   Несколько секунд потрясенный Рэгсдейл молча разглядывал бутылку, после чего с сожалением покачал головой.
   – Обойдусь добрым калифорнийским вином, – пробормотал он.
   – Есть еще бордо 1988 года. Всего тридцать баксов за бутылку.
   Смущенный Рэгсдейл кивком подтвердил свое согласие.
   – Глазам своим не верю, – признался он, когда официантка удалилась.
   – Полностью с тобой согласен, – усмехнулся Гаскилл. – Трудно поверить, что такую кухню и такое вино можно найти в обыкновенной забегаловке. Как видишь, не всегда можно судить по внешнему виду заведения о его достоинствах.
   – Что ж, впредь буду умнее, – вынужден был признать Рэгсдейл. – Что же дальше?
   – Возвращаюсь к нашему разговору, – продолжал Гаскилл как ни в чем не бывало. – Недавно я едва не наложил лапу на предмет его особой гордости, но в последний момент операция сорвалась.
   – Я кое-что слышал об этом, – произнес Рэгсдейл. – Перуанская мумия в золотых доспехах?
   – Совершенно верно. Золотые доспехи воина из Тиапольо.
   – И где же произошла осечка?
   – Пока мы вели наблюдение за пентхаузом их нынешнего владельца, шайка воров под видом грузчиков мебели выкрала доспехи из частного музея, оборудованного этажом ниже.
   – Суп замечательный, – снова прервал его Рэгсдейл, одновременно пытаясь привлечь внимание официантки. – Пожалуй, я все-таки загляну в меню и закажу себе еще что-нибудь. Вы закончили работу над каталогом конфискованных ценностей?
   – Будет готов к концу недели. Подозреваю, что от тридцати до сорока предметов из коллекции моего подопечного окажутся в этом списке.
   Появилась официантка с бутылкой бордо, и Рэгсдейл заказал копченую осетрину, маринованные грибы и шпинат. Отведав принесенные деликатесы, он вновь повернулся к Гаскиллу:
   – Как имя твоего подопечного?
   – Адольфус Руммель, стальной магнат, наживший состояние на торговле скрапом. Слышал это имя?
   – Нет, но я еще не встречал коллекционера краденных ценностей, который бы афишировал свое имя. Есть надежда, что он заговорит?
   – Ни малейшей, – с сожалением произнес Гаскилл. – Он уже нанял старого лиса Якоба Морганталера и с его помощью собирается вернуть себе конфискованные предметы.
   – Известная личность, – произнес Рэгсдейл с отвращением.
   – Слава богу, он не берется защищать убийц и торговцев наркотиками. Иначе нам пришлось бы совсем плохо.
   – Напали на какие-нибудь следы похитителей доспехов?
   – Нет. Чистая работа. Если бы я не знал, что Спектер тут точно ни при чем, я бы решил, что это его рук дело.
   – Для этого ему пришлось бы воскреснуть. Ему сейчас было бы далеко за девяносто.
   – А что, если у него есть сын, решивший продолжить семейные традиции? – предположил Рэгсдейл, разливая вино.
   – Это мысль! Разве что календари не появляются на местах краж, если мне не изменяет память, без малого пятьдесят лет.
   – Сегодня профессионалы стали более осторожными. Им прекрасно известно, что при современных методах расследования подобная практика стала недопустимой роскошью. – Рэгсдейл сделал небольшую паузу, смакуя осетрину, затем подумал и налил себе второй бокал вина. – Каковы твои соображения? – спросил он.
   – Пока я уверен только в одном, – ответил Гаскилл, – доспехи были украдены не для перепродажи по более высокой цене другому коллекционеру. Я навел справки у экспертов и выяснил, что они покрыты иероглифическими надписями с описанием вояжа флотилии инков с сокровищами империи, включая легендарную золотую цепь. Полагаю, целью ограбления было заполучить ключ к тайне золота инков.
   – А что там с этими сокровищами?
   – Легенда рассказывает, что они были зарыты на маленьком острове во внутреннем море. Как осетрина?
   – Лучшая из всего, что я когда-либо пробовал. Что вы намерены делать дальше?
   – Надписи должны быть расшифрованы. В принципе это даже пиктограммы, чем иероглифы. Ворам потребуются услуги специалистов, а их во всем мире не так уж и много.
   – Следовательно, ты намереваешься выяснить, кто из них взялся за работу.
   – Это нетрудно. Известных специалистов всего пять. Среди них супруги Мур. С нашей точки зрения, именно они и согласились взяться за эту сомнительную работенку.
   – В таком случае первый шаг уже сделан.
   – Если бы я еще знал, каким будет второй.
   – Потребуется помощь нашего бюро – мы к вашим услугам.
   – Очень любезно, Фрэнсис, благодарю.
   – Услуга за услугу.
   – Да?
   – Познакомь меня с владельцем этого заведения. Я собираюсь заказать у него столик на ближайшую субботу.

22

   После короткой остановки в аэропорту Лимы для загрузки магнитометра, доставленного с «Дип фэзом» вертолетом посольства США, Питт, Джиордино и Ганн поднялись на борт чартерного самолета, следующего рейсом в Кито, столицу Эквадора.
   Они приземлились в два часа ночи в самый разгар тропического ливня и были встречены, на выходе с таможенного контроля представителем нефтяной компании. Поджидавший их лимузин перевез американцев на противоположный конец летного поля к мощному вертолету, специально предназначенному для производства геофизической воздушной разведки. Рабочие аэропорта уже грузили на борт доставленное снаряжение.
   – Похоже, они должны нам даже больше, чем я думал, – довольно прокомментировал Питт.
   – Думаешь, этой птичке можно доверить наши жизни?
   – Лучших пока не построили. Для наших целей они не могли бы подобрать лучшей машины.
   – На каком расстоянии мы от залива Каракес?
   – Двести десять километров. На этой машине мы доберемся туда за час.
   – Надеюсь, вы не собираетесь начать магнитную разведку в разгар шторма? – спросил Ганн, ежась под проливным дождем.
   – Подождем, пока немного просветлеет, – обнадежил его Питт, неопределенно пожимая плечами. Джиордино мрачно кивнул в сторону вертолета.
   – Если я что-то смыслю в авиации, – заметил он, – нам следует погрузить оборудование, пока оно совсем не отсырело, и поспать несколько часов.
   – Лучшая идея из тех, что я слышал за последние сутки, – согласился Питт.
   Едва снаряжение было перегружено, Джиордино и Ганн откинули спинки двух пассажирских кресел и мгновенно заснули. Питт, устроившись на месте пилота, еще некоторое время изучал материалы Йегера и Перлмуттера. Он был слишком возбужден, чтобы спать. Тайна, история которой насчитывала без малого пять столетий, манила и зачаровывала его.
   Питт перечитал строки, посвященные судьбе «Консепсьон». Перлмуттер снабдил свои заметки планом галеона, но Питта интересовало только количество железа, которое было на борту. У галеона было четыре якоря. Остальное можно было не принимать в расчет. Сохранялся минимальный шанс, что два запасных якоря уцелели при катаклизме и могли обеспечить фон, необходимый при проведении изыскательских работ.
   Это была игра в кошки-мышки. Питт не имел ни малейшего представление о том, какое оборудование могло быть на корабле шестнадцатого столетия. Приходилось полагаться на описание Перлмуттера, в точности которого у него не было ни малейших сомнений.
   По прикидкам Питта, имеющиеся у них приборы позволяли засечь обломки судна с высоты от пятидесяти до семидесяти пяти метров. Столько же шансов на успех, сколько выловить бутылку, плывущую посреди Тихого океана.
   Питт поднял вертолет в воздух около пяти часов утра по местному времени. Рыбацкие лодки только выходили в залив Каракес ради своего ежедневного утомительного труда. Их команды приветствовали его с обычным для латиноамериканцев радушием, и Питт помахал им в ответ. Темно-голубой цвет воды открытого океана сменился бирюзовым с ослепительно белой полоской песчаного пляжа.
   Джиордино, сидевший в кресле второго пилота, указал рукой на маленький городок внизу с узкими опрятными улицами и живописными лавками. Вокруг городка роились бесчисленные фермы, каждая размером не более четырех акров. Белые домики соседствовали с небольшими загонами, где паслись коровы и козы. Питт провел вертолет на два километра вверх по течению реки Чоне. Дальше, вплоть до отрогов Анд простиралась зеленая стена джунглей.
   – Приближаемся к цели, – объявил Питт.
   – Сделай еще пару кругов, пока я не налажу магнитометр, – попросил Ганн. – Ал, спускай детектор.
   – Тридцати метров тебе хватит?
   – Спусти еще на двадцать, а то на экране сплошные помехи.
   – Как теперь?
   – Лучше. Но все-таки отпусти еще метров на пять.
   – Не торопись. Как работают камера и система мониторинга?
   – В полном порядке.
   – Что с прибором?
   – Отлаживаю.
   – Дирк, я использовал его в прошлом году, когда разыскивал потерпевший аварию китайский авиалайнер. Он в полном порядке. Не нуждается даже в дополнительной калибровке. Добродетельная женщина, да и только.
   – Не слишком лестно для добродетельной женщины, – заметил Ганн.
   – Ему чаще приходится иметь дело с роботами, чем с женщинами, – вступился за приятеля Питт.
   – Заткнись, – обиделся Джиордино. – Говори сам за себя.
   – Ребята, кончайте базар, – вновь вступил в разговор Ганн. – Я хотел только сказать, что, если эта модель не зафиксирует обломки «Консепсьон», нам уже ничто не поможет.
   Джиордино вернулся в кресло второго пилота. Приняв управление у Питта, он снизил вертолет до высоты двухсот метров. Внизу простиралась непроходимая стена джунглей.
   – Мрачное местечко, – пробормотал он. – Вот уж где бы я не хотел провести свой отпуск.
   – Не думаю, что найдется много желающих оспаривать твою точку зрения, – заметил Питт. – Если верить Перлмуттеру, местные жители до сих пор стараются из-, бегать этих мест. Кэттилл пишет, что приливная волна выбросила из могил множество мумий. Аборигены считают их духами предков, бродящими по земле в поисках пристанища.
   – Можете приниматься за дело, – прервал их диалог Ганн. – Приборы настроены и функционируют в нормальном режиме.
   – На сколько нам необходимо удалиться от побережья? – попытался уточнить Джиордино.
   – Начнем с трехкилометровой отметки, – распорядился Питт. – Затем поворачивай на север и через пять километров снова на юг.
   – Скорость?
   – Двадцати узлов вполне достаточно.
   – Разрешающая способность магнитометра допускает гораздо большую скорость, – запротестовал Ганн. – Мы засечем даже слабую аномалию при скорости в сто узлов.
   – Торопиться не будем, – сказал Питт твердо, – пока не окажемся точно над целью, магнитометр может не дать устойчивого сигнала.
   – Но если мы не засечем аномалию, придется увеличить территорию поисков.
   – Так и сделаем.
   – Полетим на минимальной высоте. Постараюсь пройти прямо над вершинами деревьев.
   Погода стояла прекрасная. Солнце уже встало, и на небе не было ни одного облака.
   Питт бросил последний взгляд на показатели приборов:
   – О'кей, ребята, заходим на цель. И будь я проклят, если мы сегодня же не найдем эти чертовы обломки!
   Несколько десятков первых заходов не дали никаких результатов. Кондиционер трудился вовсю, стараясь понизить температуру до нормального уровня. И все же в кабине было очень душно. Время приближалось к двенадцати, а стрелки приборов не зафиксировали даже малейших признаков аномалии. Менее опытных поисковиков это обескуражило бы, но Питт, Джиордино и Ганн не могли пожаловаться на отсутствие опыта. Им случалось подниматься в воздух несколько недель подряд, пока разведка не приносила первые результаты. Они знали, что нетерпение – далеко не лучший союзник при столь монотонной работе, требующей предельной собранности и внимания. Заветная цель могла оказаться где угодно, в самом на первый взгляд неподходящем месте.
   – Сколько мы уже налетали? – подал голос Джиордино.
   – Углубились на два километра внутрь планшета, – отозвался Питт. – Фактически мы на подходе к точке Йегера.
   – Следовательно, мы находимся примерно в пяти километрах от береговой линии 1578 года.
   – Ровно на том расстоянии, куда приливная волна должна была забросить галеон, судя по расчета Йегера, – подтвердил Питт.
   – Горючего на три часа лета.
   Питт достал из кармана карту и изучал ее несколько секунд.
   – Порт Манта в пятидесяти пяти километрах от нас. Рядом с городом большой аэропорт, так что проблем с дозаправкой у нас не будет.
   – С горючим как-нибудь разберемся, – вступил в разговор Ганн, – но лично я умираю от голода.
   Достав из шкафчика пакет с бутербродами и термос с кофе, которым их предусмотрительно снабдили заботливые хозяева, он раздал сандвичи товарищам.
   – Местный сыр, – проворчал Джиордино, критически разглядывая бутерброд.
   – Бери, что дают. Кладоискателям не положено быть слишком привередливыми.
   Два часа и пятнадцать минут спустя они проложили двадцать восемь линий, параллельных побережью, обследовав около тридцати квадратных километров. Теперь они находились уже восточнее оптимальной точки Йегера. Трудно было представить себе приливную волну, способную забросить корабль более чем на пять километров, даже если ее высота и достигала тридцати метров. Шансы найти обломки галеона убывали по мере того, как исследователи удалялись от побережья.
   – Находимся на расстоянии семи километров от берега, – сообщил Питт. – Заходим на следующий маршрут.
   – Мы и так уже забрались слишком далеко, – запротестовал Джиордино. – Нет смысла тратить время на облет этой территории.
   – Согласен, – включился в разговор Ганн. – Мы либо пропустили обломки, либо они находятся за пределами планшета Йегера.
   – Закончим седьмой километр, – решил Питт, – после этого решим, что делать дальше.
   Ганн и Джиордино слишком хорошо знали друга, чтобы продолжать бесполезные дебаты. Приняв решение, он никогда не отказывался от выполнения поставленной задачи. Правда, на этот раз его уверенность в успехе с первой попытки казалась чрезмерной даже привыкшим доверять его интуиции товарищам.
   К счастью, погода по-прежнему благоприятствовала кладоискателям. На голубом небе не было ни облачка. Слабый западный ветер не мешал Джиордино уверенно держать курс. Густая растительность внизу своим однообразием напоминала поверхность океана. Солнечные лучи не могли пробиться сквозь пышные кроны деревьев. Здесь всегда царил полумрак. Неудивительно, что люди избегали здешних мест.
   – Записывай точные координаты, – прервал затянувшееся молчание голос Ганна.
   – Вышли на цель?
   – Аномалия слишком незначительна, чтобы судить с полной уверенностью, но похоже, что мы наконец на что-то наткнулись.
   – Поворачивать назад? – спросил Джиордино.
   Питт отрицательно покачал головой:
   – Не раньше чем мы достигнем периметра планшета. Дальше ложимся на обратный курс.
   В кабине вертолета снова воцарилось молчание. Никто из троих не мог удержаться от соблазна бросить время от времени взгляд вниз, хотя все прекрасно понимали, что невозможно увидеть обломки, какими бы крупными они ни были, сквозь густую растительность.
   – Прошли контрольную отметку, ложусь на обратный курс, – доложил Джиордино.
   Напряжение в кабине достигло предела. Ганн не отрывал взгляда от показаний приборов.
   – Вот она! – воскликнул он с торжеством. – Аномалия слабая, но устойчивая. Судя по всему, обломки, если это действительно они, рассеяны на площади нескольких квадратных метров.
   Питт и Джиордино разом выглянули из окна, но не увидели внизу ничего, кроме крон деревьев. Нетрудно было догадаться, какие опасности подстерегают их внизу. Джунгли выглядели мрачными и неприветливыми.
   – Трудная цель, – продолжал Ганн, – не говоря уже о самих поисках, которые могут оказаться весьма непростыми, – поблизости нет ни одного места, пригодного для посадки.
   – Главное, что мы нашли его! – воскликнул Питт, хлопнув приятеля по плечу.
   – Трудно представить, какая это была волна, способная утащить большой корабль на семь километров в глубь материка.
   – Надо полагать, не менее пятидесяти метров, – немного подумав, сказал Питт.
   – Ложись на восточный курс, потом круто поворачивай назад, – попросил Ганн. – Хочу точнее определить параметры аномалии.
   – Слушаюсь, шеф, – рявкнул Джиордино и так резко развернул машину, что у его спутников засосало под ложечкой.
   Пролетев с полкилометра на восток, он лег на обратный курс. На этот раз показания приборов оказались более устойчивыми, а размеры аномалии – более обширными.
   – Думаю, последние сомнения отпали. Скорее всего, это то самое место.
   – То самое место! – радостно повторил Джиордино.
   Вертолет сделал несколько кругов над целью, пока Ганн набрасывал в записной книжке приблизительную схему аномалии.
   – Если у кого-то есть желание, можем оставить какой-нибудь опознавательный знак, – предложил он.
   Джиордино согласно кивнул головой и выбросил сквозь боковое окно кабины сигнальную ракету. Спустя несколько секунд над кронами деревьев поднялось облако оранжевого дыма.
   – Половина дела сделана, – объявил он. – Скажу только, что меня мало радует перспектива тащиться сюда семь километров даже ради всего золота инков.
   Питт недоуменно посмотрел на него:
   – Кажется, никто и не предлагал тебе ничего подобного.
   – Как же в таком случае ты собираешься добираться до своих обломков?
   – Используя преимущество вертолетной техники. Спустишь меня на канате лебедки.
   Джиордино бросил недоверчивый взгляд на переплетение веток деревьев:
   – Ничего не получится. Ты запутаешься в этих зарослях, а если и доберешься до земли, мы никогда не выудим тебя оттуда.
   – Наши хозяева предусмотрительно снабдили нас мачете. Я прорублю себе путь.
   – Все равно ничего не получится, – стоял на своем Джиордино. – У нас недостаточно горючего, чтобы дождаться тебя, а потом добраться до аэропорта Манты.
   – Как только я достигну земли, вы возьмете курс на Манту. Заправитесь горючим, вернетесь и заберете меня отсюда.