Страница:
Сарасон сделал несколько шагов в сторону антрополога:
– Вы и ваша жена сделаете свою работу, и сделаете ее безупречно. Нам не требуется ваших лекций. Золар быстро стал между ними:
– Прошу вас, доктор Мур, принять мои извинения за бестактное поведение моего коллеги, но вы должны понять и нас. Все мы немного возбуждены находкой доспехов. Вы правы, это мумия Наимлапа.
– Как она оказалась у вас?
– Я не могу ответить на ваш вопрос, но обещаю, что, как только экспертиза будет завершена, доспехи будут возвращены в Испанию.
Мур скривил губы в иронической улыбке:
– Как благородно с вашей стороны, не знаю уж как там ваше имя, вернуть доспехи законному владельцу. Моя жена и я выполним нашу работу, а вы получите ключ к тайне сокровищ Уаскара.
Оксли грязно выругался, а Сарасон сделал еще один угрожающий шаг в сторону профессора. Мановением руки Золар остановил его:
– Итак, доктор, вы разгадали наш маленький маскарад.
– Как видите, да.
– И, насколько я понимаю, собираетесь сделать контрпредложение.
Мур бросил быстрый взгляд на жену, оставшуюся безучастной к его призыву, после чего повернулся к Золару.
– Если наша экспертиза даст вам ключ к тайне сокровищ Уаскара, двадцать процентов не такое уж чрезмерное требование.
Братья несколько мгновений смотрели друг на друга. Оксли и Золар не могли видеть лица брата под маской, но не сомневались, что оно искажено от гнева.
Подумав немного, Золар медленно кивнул:
– Принимая во внимание общую стоимость сокровища, я согласен принять предложение доктора Мура.
Оксли не задумываясь поддержал предложение старшего брата.
– Я согласен, – объявил он. – Если мы найдем сокровище, доля доктора Мура и его жены составит двадцать процентов от его общей стоимости.
Мужчины обменялись рукопожатием Мур с улыбкой повернулся к жене, не подозревая, что сейчас подписал свой смертный приговор.
– Что же, дорогая, я полагаю, мы можем приступить к работе, – сказал он.
Часть третья
25
26
27
– Вы и ваша жена сделаете свою работу, и сделаете ее безупречно. Нам не требуется ваших лекций. Золар быстро стал между ними:
– Прошу вас, доктор Мур, принять мои извинения за бестактное поведение моего коллеги, но вы должны понять и нас. Все мы немного возбуждены находкой доспехов. Вы правы, это мумия Наимлапа.
– Как она оказалась у вас?
– Я не могу ответить на ваш вопрос, но обещаю, что, как только экспертиза будет завершена, доспехи будут возвращены в Испанию.
Мур скривил губы в иронической улыбке:
– Как благородно с вашей стороны, не знаю уж как там ваше имя, вернуть доспехи законному владельцу. Моя жена и я выполним нашу работу, а вы получите ключ к тайне сокровищ Уаскара.
Оксли грязно выругался, а Сарасон сделал еще один угрожающий шаг в сторону профессора. Мановением руки Золар остановил его:
– Итак, доктор, вы разгадали наш маленький маскарад.
– Как видите, да.
– И, насколько я понимаю, собираетесь сделать контрпредложение.
Мур бросил быстрый взгляд на жену, оставшуюся безучастной к его призыву, после чего повернулся к Золару.
– Если наша экспертиза даст вам ключ к тайне сокровищ Уаскара, двадцать процентов не такое уж чрезмерное требование.
Братья несколько мгновений смотрели друг на друга. Оксли и Золар не могли видеть лица брата под маской, но не сомневались, что оно искажено от гнева.
Подумав немного, Золар медленно кивнул:
– Принимая во внимание общую стоимость сокровища, я согласен принять предложение доктора Мура.
Оксли не задумываясь поддержал предложение старшего брата.
– Я согласен, – объявил он. – Если мы найдем сокровище, доля доктора Мура и его жены составит двадцать процентов от его общей стоимости.
Мужчины обменялись рукопожатием Мур с улыбкой повернулся к жене, не подозревая, что сейчас подписал свой смертный приговор.
– Что же, дорогая, я полагаю, мы можем приступить к работе, – сказал он.
Часть третья
Демон смерти
22 октября 1998 года
Вашингтон, округ Колумбия, 25
25
Она ждала у обочины дороги, недалеко от терминала, когда Питт вышел из багажного отделения аэропорта Даллес. Ее растрепанные порывами ветра светло-каштановые волосы блестели под лучами утреннего солнца. Конгрессмен Лорен Смит сдвинула на лоб темные очки, скрывавшие от посторонних взглядов ее необыкновенные фиалковые глаза, встала с места водителя и помахала ему рукой в кожаной перчатке.
Лорен была одета в красные кожаные брюки и жакет поверх черного свитера, подчеркивающие ее высокую стройную фигуру. Любой человек, будь то мужчина или женщина, в радиусе двадцати метров не мог оторвать от нее взгляда. Она и ее красный спортивный автомобиль выпуска 1953 года составляли превосходную пару, наглядное выражение элегантности и классического стиля.
Бросив на Питта чарующий взгляд, она произнесла хорошо поставленным голосом:
– Привет, моряк. Подбросить тебя до дома?
Он опустил на обочину чемодан и металлическую коробку со шкатулкой из жадеита и, перегнувшись через борт автомобиля, поцеловал ее в губы.
– Ты увела машину из моей коллекции, – произнес он тоном прокурора.
– И это твоя единственная благодарность за то, что я сбежала с заседания комитета и помчалась сломя голову в аэропорт, чтобы встретить тебя?
Питт бросил взгляд на машину, выигравшую восемь из девяти гонок сорок пять лет назад, и тяжело вздохнул.
Машина, как и положено спортивной модели, была небольших размеров, и места для двоих и его багажа было явно недостаточно.
– Куда же мне положить вещи? Лорен протянула ему два шнура:
– Я подумала обо всем. Закрепи их на раме автомобиля.
Питт безнадежно покачал головой. Лорен была неподражаема. Член Конгресса от штата Колорадо, она пользовалась уважением коллег за острый ум и умение найти приемлемое решение самых запутанных проблем. Она редко появлялась на званых обедах и политических тусовках, предпочитая оставаться в своем доме в Александрии, где работала над докладами помощников и письмами избирателей. Единственной ее слабостью, помимо работы, оставались редкие встречи с Питтом.
– Где Ал и Руди? – спросила она, с нежностью глядя на его небритое усталое лицо.
– Прилетят следующим рейсом. Нужно было вернуть взятое на время оборудование и утрясти кое-какие проблемы.
Привязав вещи, Питт с трудом втиснулся на место пассажира.
– Могу я доверить тебе свою жизнь? – осведомился он.
Лорен обожгла его взглядом и, вежливо кивнув на прощание полицейскому, потерявшему уже всякое терпение, включила мощный двигатель. Питту осталось только пожать плечами, когда они пронеслись мимо блюстителя порядка.
– Ты не находишь, что такое вызывающее поведение явно не к лицу представителю народа? – крикнул он, стараясь перекрыть рев двигателя.
– Кто узнает об этом? – беззаботно рассмеялась она. – Машина зарегистрирована на твое имя.
Несколько раз во время бешеной гонки от аэропорта до дома Питта стрелка спидометра приближалась к красной отметке. Питт покорился судьбе. Правда, он вполне доверял искусству Лорен, не раз принимавшей участие в спортивных гонках. Она притормозила только тогда, когда они добрались до старого ангара на окраине Вашингтонского международного аэропорта, который Питт называл своим домом.
Здание было построено еще в тридцатые годы для обслуживания первых коммерческих авиалиний. В 1980 году его решено было снести, но Питт сжалился над заслуженным ветераном и приобрел ангар. Несколько лет спустя ему удалось убедить власти включить ангар в список местных достопримечательностей. На втором этаже, где раньше находились кабинеты администрации, он устроил себе квартиру, а первый оставил в первозданном виде.
Питт никогда не вкладывал свои сбережения и значительные средства, оставленные ему дедом, в акции, ценные бумаги или недвижимость. Он предпочитал тратить их на старые автомобили, которые собирал где только мог во время своих бесконечных скитаний по свету.
В настоящее время его коллекция насчитывала около тридцати машин, вылущенных за сотню лет в разных странах мира, один из первых американских самолетов, немецкий истребитель времен Второй мировой войны и железнодорожный вагон конца девятнадцатого столетия.
Они остановились перед воротами ангара, которые по сигналу Питта открылись, и Лорен въехала внутрь.
– Вот ты и дома, – сказала она с гордостью, – целый и невредимый.
– Установив попутно новый рекорд скорости, который наверняка продержится не один год, – добавил он сухо.
– Не будь старым брюзгой. Ты должен быть счастлив, что я встретила тебя.
– Я действительно счастлив, хотя и не совсем понимаю, чем обязан такой чести.
– Сама не знаю, особенно если принять во внимание твое безобразное поведение.
– О чем ты говоришь? Покажи хотя бы один синяк.
– С удовольствием.
Лорен приспустила брюки и продемонстрировала крупный синяк на правом бедре.
– При чем здесь я? Последний раз мне приходилось щипать девочку, когда я ходил в детский сад.
– Это твоя вина. Я заработала его, когда резко затормозила на одной из твоих старых развалин.
– Будь повнимательней, – рассмеялся Питт.
– Пошли наверх, – предложила Лорен, натягивая брюки. – Я приготовила ланч в честь твоего возвращения домой.
Питт отвязал вещи и последовал за ней по лестнице на второй этаж, имея лишнюю возможность полюбоваться ее круглыми ягодицами в самом выгодном ракурсе.
С кухни доносился аппетитный запах.
– Сколько тебе нужно времени сервировать стол? – спросил он.
– Ровно столько, чтобы ты успел принять душ, побриться и переодеться.
Питт с удовольствием выполнил все ее пожелания, хотя едва не заснул под горячими струями воды. Переодевшись в шелковую пижаму, подаренную ему Лорен к Рождеству, он вернулся на кухню.
Она встретила его в дверях и наградила долгим поцелуем. Краем глаза Питт заметил, что металлическая коробка со шкатулкой открыта.
– Ты начала обыск?
– Как член Конгресса США, я имею свои неотъемлемые права, – сказала она, передавая ему бокал шампанского. – Прекрасная вещь. Что это такое?
– Это, – объяснил он, – древность эпохи инков, – ключ к тайне сокровищ, которых так много, что тебе и твоим приятелям из Конгресса не хватит и двух дней, чтобы потратить их.
– Так много?! – удивилась она. – Ты шутишь, наверное. Но тогда их стоимость должна превышать миллиард долларов.
– Я никогда не шучу, если речь идет о потерянных сокровищах.
Лорен расставила на столе приготовленные блюда.
– Расскажешь мне все, ничего не утаивая, пока мы будем есть, – распорядилась она.
С удовольствием поглощая вкусную еду, Питт рассказал ей историю, которая началась у священного колодца инков и закончилась в джунглях Эквадора, сопровождая пространными комментариями о том, что он собирается делать дальше.
Лорен слушала не перебивая.
– Итак, ты думаешь, что сокровище находится в северной Мексике? – спросила она, когда Питт закончил рассказ.
– Пока кипу не будет расшифровано, это не больше чем догадка.
– Но разве это возможно? Ты же сам сказал, что умение читать кипу умерло с последним инкой.
– Рассчитываю на то, что Йегер с помощью компьютера сумеет подобрать к нему ключ.
– Вряд ли у него что-то получится, – сказала она, делая глоток шампанского.
– И все же это наша единственная надежда. Питт встал, подошел к окну и, отдернув занавески, проводил взглядом взлетающий лайнер.
– Главное для нас сейчас – это время. Воры, укравшие доспехи, имеют солидное преимущество перед нами.
– Что может им помешать? – спросила Лорен.
– Им тоже предстоит расшифровать пиктограммы с доспехов. Это непростая задача, хотя, возможно, и не такая сложная.
Лорен встала, обошла вокруг стола и уселась Питту на колени.
– Итак, начинается великая гонка за сокровищами?
Вместо ответа Питт обнял ее за талию и нежно привлек к себе.
– А что нам еще остается?
– Будь осторожен, – посоветовала она, запуская руку ему под пижаму. – Судя по всему, ваши конкуренты очень опасные люди.
Лорен была одета в красные кожаные брюки и жакет поверх черного свитера, подчеркивающие ее высокую стройную фигуру. Любой человек, будь то мужчина или женщина, в радиусе двадцати метров не мог оторвать от нее взгляда. Она и ее красный спортивный автомобиль выпуска 1953 года составляли превосходную пару, наглядное выражение элегантности и классического стиля.
Бросив на Питта чарующий взгляд, она произнесла хорошо поставленным голосом:
– Привет, моряк. Подбросить тебя до дома?
Он опустил на обочину чемодан и металлическую коробку со шкатулкой из жадеита и, перегнувшись через борт автомобиля, поцеловал ее в губы.
– Ты увела машину из моей коллекции, – произнес он тоном прокурора.
– И это твоя единственная благодарность за то, что я сбежала с заседания комитета и помчалась сломя голову в аэропорт, чтобы встретить тебя?
Питт бросил взгляд на машину, выигравшую восемь из девяти гонок сорок пять лет назад, и тяжело вздохнул.
Машина, как и положено спортивной модели, была небольших размеров, и места для двоих и его багажа было явно недостаточно.
– Куда же мне положить вещи? Лорен протянула ему два шнура:
– Я подумала обо всем. Закрепи их на раме автомобиля.
Питт безнадежно покачал головой. Лорен была неподражаема. Член Конгресса от штата Колорадо, она пользовалась уважением коллег за острый ум и умение найти приемлемое решение самых запутанных проблем. Она редко появлялась на званых обедах и политических тусовках, предпочитая оставаться в своем доме в Александрии, где работала над докладами помощников и письмами избирателей. Единственной ее слабостью, помимо работы, оставались редкие встречи с Питтом.
– Где Ал и Руди? – спросила она, с нежностью глядя на его небритое усталое лицо.
– Прилетят следующим рейсом. Нужно было вернуть взятое на время оборудование и утрясти кое-какие проблемы.
Привязав вещи, Питт с трудом втиснулся на место пассажира.
– Могу я доверить тебе свою жизнь? – осведомился он.
Лорен обожгла его взглядом и, вежливо кивнув на прощание полицейскому, потерявшему уже всякое терпение, включила мощный двигатель. Питту осталось только пожать плечами, когда они пронеслись мимо блюстителя порядка.
– Ты не находишь, что такое вызывающее поведение явно не к лицу представителю народа? – крикнул он, стараясь перекрыть рев двигателя.
– Кто узнает об этом? – беззаботно рассмеялась она. – Машина зарегистрирована на твое имя.
Несколько раз во время бешеной гонки от аэропорта до дома Питта стрелка спидометра приближалась к красной отметке. Питт покорился судьбе. Правда, он вполне доверял искусству Лорен, не раз принимавшей участие в спортивных гонках. Она притормозила только тогда, когда они добрались до старого ангара на окраине Вашингтонского международного аэропорта, который Питт называл своим домом.
Здание было построено еще в тридцатые годы для обслуживания первых коммерческих авиалиний. В 1980 году его решено было снести, но Питт сжалился над заслуженным ветераном и приобрел ангар. Несколько лет спустя ему удалось убедить власти включить ангар в список местных достопримечательностей. На втором этаже, где раньше находились кабинеты администрации, он устроил себе квартиру, а первый оставил в первозданном виде.
Питт никогда не вкладывал свои сбережения и значительные средства, оставленные ему дедом, в акции, ценные бумаги или недвижимость. Он предпочитал тратить их на старые автомобили, которые собирал где только мог во время своих бесконечных скитаний по свету.
В настоящее время его коллекция насчитывала около тридцати машин, вылущенных за сотню лет в разных странах мира, один из первых американских самолетов, немецкий истребитель времен Второй мировой войны и железнодорожный вагон конца девятнадцатого столетия.
Они остановились перед воротами ангара, которые по сигналу Питта открылись, и Лорен въехала внутрь.
– Вот ты и дома, – сказала она с гордостью, – целый и невредимый.
– Установив попутно новый рекорд скорости, который наверняка продержится не один год, – добавил он сухо.
– Не будь старым брюзгой. Ты должен быть счастлив, что я встретила тебя.
– Я действительно счастлив, хотя и не совсем понимаю, чем обязан такой чести.
– Сама не знаю, особенно если принять во внимание твое безобразное поведение.
– О чем ты говоришь? Покажи хотя бы один синяк.
– С удовольствием.
Лорен приспустила брюки и продемонстрировала крупный синяк на правом бедре.
– При чем здесь я? Последний раз мне приходилось щипать девочку, когда я ходил в детский сад.
– Это твоя вина. Я заработала его, когда резко затормозила на одной из твоих старых развалин.
– Будь повнимательней, – рассмеялся Питт.
– Пошли наверх, – предложила Лорен, натягивая брюки. – Я приготовила ланч в честь твоего возвращения домой.
Питт отвязал вещи и последовал за ней по лестнице на второй этаж, имея лишнюю возможность полюбоваться ее круглыми ягодицами в самом выгодном ракурсе.
С кухни доносился аппетитный запах.
– Сколько тебе нужно времени сервировать стол? – спросил он.
– Ровно столько, чтобы ты успел принять душ, побриться и переодеться.
Питт с удовольствием выполнил все ее пожелания, хотя едва не заснул под горячими струями воды. Переодевшись в шелковую пижаму, подаренную ему Лорен к Рождеству, он вернулся на кухню.
Она встретила его в дверях и наградила долгим поцелуем. Краем глаза Питт заметил, что металлическая коробка со шкатулкой открыта.
– Ты начала обыск?
– Как член Конгресса США, я имею свои неотъемлемые права, – сказала она, передавая ему бокал шампанского. – Прекрасная вещь. Что это такое?
– Это, – объяснил он, – древность эпохи инков, – ключ к тайне сокровищ, которых так много, что тебе и твоим приятелям из Конгресса не хватит и двух дней, чтобы потратить их.
– Так много?! – удивилась она. – Ты шутишь, наверное. Но тогда их стоимость должна превышать миллиард долларов.
– Я никогда не шучу, если речь идет о потерянных сокровищах.
Лорен расставила на столе приготовленные блюда.
– Расскажешь мне все, ничего не утаивая, пока мы будем есть, – распорядилась она.
С удовольствием поглощая вкусную еду, Питт рассказал ей историю, которая началась у священного колодца инков и закончилась в джунглях Эквадора, сопровождая пространными комментариями о том, что он собирается делать дальше.
Лорен слушала не перебивая.
– Итак, ты думаешь, что сокровище находится в северной Мексике? – спросила она, когда Питт закончил рассказ.
– Пока кипу не будет расшифровано, это не больше чем догадка.
– Но разве это возможно? Ты же сам сказал, что умение читать кипу умерло с последним инкой.
– Рассчитываю на то, что Йегер с помощью компьютера сумеет подобрать к нему ключ.
– Вряд ли у него что-то получится, – сказала она, делая глоток шампанского.
– И все же это наша единственная надежда. Питт встал, подошел к окну и, отдернув занавески, проводил взглядом взлетающий лайнер.
– Главное для нас сейчас – это время. Воры, укравшие доспехи, имеют солидное преимущество перед нами.
– Что может им помешать? – спросила Лорен.
– Им тоже предстоит расшифровать пиктограммы с доспехов. Это непростая задача, хотя, возможно, и не такая сложная.
Лорен встала, обошла вокруг стола и уселась Питту на колени.
– Итак, начинается великая гонка за сокровищами?
Вместо ответа Питт обнял ее за талию и нежно привлек к себе.
– А что нам еще остается?
– Будь осторожен, – посоветовала она, запуская руку ему под пижаму. – Судя по всему, ваши конкуренты очень опасные люди.
26
На следующий день рано утром Питт подбросил Лорен домой, а сам отправился в штаб-квартиру НУМА. Не желая рисковать своим раритетом, он выбрал для этой поездки старый, но престижный джип, выпущенный в 1984 году, на который недавно установил новый мощный мотор.
Припарковав машину, он вошел в холл штаб-квартиры агентства и поднялся в компьютерный зал Йегера. Адмирал Сэндекер, Джиордино и Ганн уже ожидали его. Поставив ящик с заветной шкатулкой на пол, он обменялся рукопожатием с присутствующими.
– Прошу прощения за опоздание, – сказал он.
– Вы не опоздали, – резким тоном поправил его адмирал. – Это мы явились слишком рано. Всему виной ваша карта, или как там вы ее называете.
– Кипу, – терпеливо объяснил Питт. – Способ, практиковавшийся древними инками для хранения и передачи информации.
– Мне говорили, что эта штука способна привести к огромному сокровищу. Это правда?
– Я и не знал, что вы интересуетесь потерянными сокровищами, сэр, – произнес Питт с легким подобием улыбки.
– Когда вы за моей спиной начинаете собственный проект, используя при этом время и деньги агентства, мне поневоле приходится задумываться, не подобрать ли мне на ваше место нового, более покладистого сотрудника.
– Вы заблуждаетесь, сэр, – возразил Питт, стараясь изо всех сил сохранить серьезное выражение лица, – я как раз собирался направить вам подробный отчет.
– Если я хотя бы на минуту поверил вам, это означало бы только, что мне давно пора подавать в отставку.
Стук в дверь прервал разговор. В комнату вошел бледный, совершенно лысый человек с пышными кавалерийскими усами, одетый в белый лабораторный халат. Сэндекер поприветствовал его легким кивком головы и повернулся к остальным участникам совещания.
– Уверен, что вам не надо представлять доктора Билла Стрейта, – сказал он.
Питт протянул руку вошедшему:
– Разумеется. Билл возглавляет отдел хранения морских артефактов. Мы работали вместе с ним над несколькими проектами.
– Да, мои сотрудники все еще заняты разбором груза византийского корабля, который вы и Ал нашли во льдах Гренландии несколько лет назад.
– Единственное, что осталось в памяти, – вступил в разговор Джиордино, – это дикий холод. Мне так и не удалось ни разу согреться за все три месяца.
– Почему бы вам наконец не показать нам свою находку, – прервал их Сэндекер, не в силах скрыть нетерпения.
– Давно пора, – поддержал его Йегер, протирая линзы очков.
Питт открыл ящик и водрузил шкатулку на стол. Джиордино и Ганн, уже видевшие ее во время перелета из джунглей в Кито, остались на своих местах, тогда как Сэндекер, Йегер и Стрейт подошли ближе для тщательного осмотра находки.
– Изумительная работа, – признал адмирал, разглядывая изображение человеческого лица на крышке.
– Редкая находка, – подтвердил Стрейт. – Обратите внимание на умиротворенное выражение лица и мягкий взгляд, в них есть что-то азиатское. Можно провести дочти прямую аналогию этого изображения с искусством Южной Индии эпохи династии Кахола.
– Раз уж вы затронули эту тему, – заметил Йегер, – я бы добавил, что мне оно напоминает традиционные изображения Будды.
– Каким образом две культуры, никогда не имевшие прямых контактов, создавали похожие изображения и даже использовали для этого один и тот же материал? – спросил адмирал.
– Могли существовать доисторические контакты через Тихий океан, – предположил Питт. Стрейт покачал головой:
– До тех пор, пока кто-нибудь не обнаружит в этом полушарии предметы искусства, безусловно имеющие европейское или азиатское происхождение, единственным объяснением остается случайное сходство. Не более того.
– С другой стороны, не отмечено еще ни одного случая, когда произведения древних майя или инков были бы обнаружены при раскопках в городах Средиземноморья или Дальнего Востока, – поддержал его Ганн.
Стрейт осторожно дотронулся кончиками пальцев до изображения на зеленом камне:
– Тем не менее, загадка остается. В отличие от майя и древних китайцев инки оставались равнодушными к жадеиту. Для изображения своих богов или правителей они всегда использовали золото, олицетворявшее для них солнце, а следовательно, и жизнь.
– Откройте наконец эту шкатулку и дайте посмотреть, что находится внутри, – приказал Сэндекер.
Стрейт кивнул Питту:
– Эта честь принадлежит вам.
Не говоря ни слова, Питт аккуратно просунул тонкое лезвие под крышку шкатулки и осторожно открыл ее.
Кипу, никем не потревоженное в течение нескольких столетий, предстало перед глазами собравшихся во всем своем великолепии. Минуту или две они молча разглядывали его, ломая голову над тем, как разгадать тайну.
Стрейт открыл маленькую кожаную сумочку и извлек из нее несколько инструментов, напоминающих те, что используются дантистами. Затем надел мягкие белые перчатки и склонился над шкатулкой. Он осторожно исследовал кипу, стараясь случайно не повредить его нити.
Взвешивая каждое слово, словно читая лекцию студентам, он изложил свои выводы коллегам:
– Кипу сделано из тонкой металлической проволоки, в основном из меди, меньше из серебра и в отдельных случаях из золота. Изготовляли проволоку, по всей видимости, вручную, а затем отдельные нити переплетали между собой, варьируя по толщине, окраске и количеству узлов на отдельных веревочках. Сохранность кипу, учитывая его возраст, более чем удовлетворительная. Всего я насчитал тридцать одну связку различной длины. На каждой из них имеются небольшие узелки, расположенные через различные интервалы. Некоторые из наиболее длинных веревочек соединены с меньшими. Безусловно, весьма изощренная система передачи информации, кому бы она ни предназначалась.
– Аминь, – провозгласил Джиордино.
– С вашего разрешения, сэр, – продолжал Стрейт, – я заберу кипу с собой для детального изучения.
– Вы предлагаете мне взять на себя ответственность за дальнейшую судьбу этой штуки? – рассердился адмирал. – Откуда мне знать, что вы собираетесь с ней делать!
– Но, сэр...
– Бог с вами, забирайте ее. Не могу же я торчать здесь весь день, разглядывая древнюю реликвию, от которой, возможно, не будет никакого толка.
– Старые вещи сами по себе имеют необъяснимую притягательность, – вставил Питт.
– Оставьте свой юмор при себе, – рявкнул Сэндекер.
– Позволю себе заметить, сэр, – вступил в разговор Йегер, – чем скорее мы получим эту штуку, тем быстрее я смогу запустить программу по ее дешифровке.
Стрейт осторожно, словно пианист, готовящийся исполнить произведение великого композитора, запустил руки в шкатулку и извлек из нее кипу.
– Просто удивительно, насколько хорошо оно сохранилось, – сообщил он.
– Да уж, – согласился Питт, – особенно если учесть, сколько испытаний выпало на его долю.
Осмотрев кипу со всех сторон, Стрейт выложил его на кусок стекла и маленькими щипчиками выпрямил все веревочки. Сейчас кипу больше всего напоминало экзотический веер.
– На сегодня, пожалуй, все, джентльмены, – удовлетворенно объявил он, – теперь нам предстоит произвести все возможные в данном случае лабораторные исследования и принять необходимые меры для его сохранения.
– Когда вы сможете передать его Йегеру? – спросил Сэндекер.
– Месяцев через шесть, может быть, через год.
– Даю вам два часа, и ни минутой больше, – отрезал адмирал.
– Но это невозможно, сэр. Металлические нити сохранились так хорошо только потому, что они находились в герметической упаковке. Подвергнувшись воздействию воздуха, они могут разрушиться.
– Во всяком случае, не те, что сделаны из золота, – не удержался Питт.
– Конечно нет, – спокойно согласился Стрейт, – но мы пока точно не знаем, из какого металла сделаны остальные тонированные нити. Чтобы определить все это, нужно время. Медь, к примеру, легко поддается окислению. Если не принять необходимых мер предосторожности, вся наша дальнейшая работа может оказаться бессмысленной.
– Цветные нити особенно важны для расшифровки кипу, – напомнил Ганн.
Атмосфера в комнате накалилась. Один Йегер сохранял полное спокойствие. С самой любезной улыбкой, на которую только был способен, он повернулся к Стрейту:
– Отдайте мне эту штуку на тридцать минут для сканирования с помощью моих приборов и после этого можете держать ее в своей лаборатории хоть до глубокой старости.
– Вам действительно хватит этого времени? – недоверчиво переспросил адмирал.
– Мои компьютеры еще не на то способны, – улыбнулся Йегер. – Через тридцать минут у меня будет вся информация об этой штуке, которая мне необходима.
– Хорошо жить в современном мире, – пробормотал Джиордино, – какая жалость, что динозавры не дожили до наших дней.
Для проведения сканирования Йегеру потребовалось целых полтора часа, но результат оказался точно таким, как он и обещал. Теперь на экранах его мониторов кипу смотрелось даже лучше, чем на самом деле. Четыре часа спустя он сделал первую попытку дешифровки послания древних инков, но, по собственному признанию, добился немногого.
– Кто бы мог подумать, – недоуменно произнес он, разглядывая изображение кипу на экране монитора, – что такая простая с виду вещь может оказаться настолько сложной.
– Век живи, век учись, – нравоучительно произнес Джиордино, разглядывая через плечо приятеля цветное изображение кипу.
Только он и Питт остались с Йегером. Стрейт вместе с кипу вернулся в свою лабораторию, а Сэндекер и Ганн отправились на заседание комитета Конгресса, где началось слушание нового проекта агентства.
– Да, эта штука будет, пожалуй, посложнее, чем многие современные электронные игрушки, – согласился Питт. – Цвет, длина, толщина нитей, расположение узлов. Все это имеет свое значение. К счастью, инки использовали ту же десятичную систему счета, что и мы сегодня. Может быть, это наведет тебя на какие-нибудь мысли, Хайрем.
– Ты забыл еще кое-что, – напомнил ему Йегер. – С помощью кипу инки ухитрялись фиксировать даже исторические события. Впрочем, кое-какой информацией мы уже располагаем. Мой анализ показал, что коричневый, голубой и желтый цвета соответствуют периоду времени и пройденному расстоянию. Многочисленные маленькие оранжевые узлы должны указывать на продолжительность дня.
– Что натолкнуло тебя на такую мысль?
– Между мелкими оранжевыми узлами время от времени встречаются большие узлы белого цвета. Согласно данным компьютера, они в точности совпадают с фазами Луны. Как только получу сведения о циклах Луны за последние несколько столетий, я, пожалуй, сумею выбрать и точку отсчета.
– Неплохая мысль, – похвалил приятеля Питт. – Похоже, тебе все-таки удалось что-то нащупать.
– Следующим шагом будет установить, какую информацию несет каждая отдельная веревочка. Не думаю, что инки стремились без нужды усложнять кипу. Компьютерный анализ показывает, что зеленый цвет соответствует земле, голубой – морю. Что означает желтый цвет, я пока не знаю.
– И что же получается у нас в результате? – поинтересовался Джиордино.
– Двадцать четыре дня путешествия по суше, восемьдесят шесть – по морю, еще двенадцать – неизвестно где.
– А все вместе означает время, потребовавшееся им на путешествие.
Йегер в знак согласия кивнул:
– Правда, можно предположить, что желтый цвет соответствует бесплодным землям.
– Или пустыне, – подсказал Джиордино.
– Или пустыне, – повторил задумчиво Питт. – Держу пари, что речь идет о побережье северной Мексики.
– На противоположной стороне кипу, – продолжал Йегер, – мы наблюдаем те же голубые и зеленые цвета, но иное количество узлов. По моей версии, это время, потраченное инками на обратное путешествие. Если принять во внимание то обстоятельство, что в этом случае интервалы между узелками короче, я бы предположил, что во время путешествия домой море было более бурным, а сам вояж более трудным.
– У меня создалось впечатление, что для одного дня ты успел сделать много, – подвел итог Питт.
Йегер улыбнулся:
– Похвала всегда приятна. Я опасаюсь только одного: не слишком ли поспешны мои выводы?
Питт слегка поморщился:
– Нам не нужна беллетристика, Хайрем. Впрочем, ты и сам это знаешь.
– Понимаю. Тебе нужны факты, и я постараюсь добыть их для тебя. Только не требуй от меня невозможного.
– Боюсь, что без этого нам не обойтись, – печально сказал Питт. – Мне нужно точно знать, где лежит сокровище, Хайрем, и знать это как можно скорее. Иначе мы рискуем оказаться на месте слишком поздно.
Припарковав машину, он вошел в холл штаб-квартиры агентства и поднялся в компьютерный зал Йегера. Адмирал Сэндекер, Джиордино и Ганн уже ожидали его. Поставив ящик с заветной шкатулкой на пол, он обменялся рукопожатием с присутствующими.
– Прошу прощения за опоздание, – сказал он.
– Вы не опоздали, – резким тоном поправил его адмирал. – Это мы явились слишком рано. Всему виной ваша карта, или как там вы ее называете.
– Кипу, – терпеливо объяснил Питт. – Способ, практиковавшийся древними инками для хранения и передачи информации.
– Мне говорили, что эта штука способна привести к огромному сокровищу. Это правда?
– Я и не знал, что вы интересуетесь потерянными сокровищами, сэр, – произнес Питт с легким подобием улыбки.
– Когда вы за моей спиной начинаете собственный проект, используя при этом время и деньги агентства, мне поневоле приходится задумываться, не подобрать ли мне на ваше место нового, более покладистого сотрудника.
– Вы заблуждаетесь, сэр, – возразил Питт, стараясь изо всех сил сохранить серьезное выражение лица, – я как раз собирался направить вам подробный отчет.
– Если я хотя бы на минуту поверил вам, это означало бы только, что мне давно пора подавать в отставку.
Стук в дверь прервал разговор. В комнату вошел бледный, совершенно лысый человек с пышными кавалерийскими усами, одетый в белый лабораторный халат. Сэндекер поприветствовал его легким кивком головы и повернулся к остальным участникам совещания.
– Уверен, что вам не надо представлять доктора Билла Стрейта, – сказал он.
Питт протянул руку вошедшему:
– Разумеется. Билл возглавляет отдел хранения морских артефактов. Мы работали вместе с ним над несколькими проектами.
– Да, мои сотрудники все еще заняты разбором груза византийского корабля, который вы и Ал нашли во льдах Гренландии несколько лет назад.
– Единственное, что осталось в памяти, – вступил в разговор Джиордино, – это дикий холод. Мне так и не удалось ни разу согреться за все три месяца.
– Почему бы вам наконец не показать нам свою находку, – прервал их Сэндекер, не в силах скрыть нетерпения.
– Давно пора, – поддержал его Йегер, протирая линзы очков.
Питт открыл ящик и водрузил шкатулку на стол. Джиордино и Ганн, уже видевшие ее во время перелета из джунглей в Кито, остались на своих местах, тогда как Сэндекер, Йегер и Стрейт подошли ближе для тщательного осмотра находки.
– Изумительная работа, – признал адмирал, разглядывая изображение человеческого лица на крышке.
– Редкая находка, – подтвердил Стрейт. – Обратите внимание на умиротворенное выражение лица и мягкий взгляд, в них есть что-то азиатское. Можно провести дочти прямую аналогию этого изображения с искусством Южной Индии эпохи династии Кахола.
– Раз уж вы затронули эту тему, – заметил Йегер, – я бы добавил, что мне оно напоминает традиционные изображения Будды.
– Каким образом две культуры, никогда не имевшие прямых контактов, создавали похожие изображения и даже использовали для этого один и тот же материал? – спросил адмирал.
– Могли существовать доисторические контакты через Тихий океан, – предположил Питт. Стрейт покачал головой:
– До тех пор, пока кто-нибудь не обнаружит в этом полушарии предметы искусства, безусловно имеющие европейское или азиатское происхождение, единственным объяснением остается случайное сходство. Не более того.
– С другой стороны, не отмечено еще ни одного случая, когда произведения древних майя или инков были бы обнаружены при раскопках в городах Средиземноморья или Дальнего Востока, – поддержал его Ганн.
Стрейт осторожно дотронулся кончиками пальцев до изображения на зеленом камне:
– Тем не менее, загадка остается. В отличие от майя и древних китайцев инки оставались равнодушными к жадеиту. Для изображения своих богов или правителей они всегда использовали золото, олицетворявшее для них солнце, а следовательно, и жизнь.
– Откройте наконец эту шкатулку и дайте посмотреть, что находится внутри, – приказал Сэндекер.
Стрейт кивнул Питту:
– Эта честь принадлежит вам.
Не говоря ни слова, Питт аккуратно просунул тонкое лезвие под крышку шкатулки и осторожно открыл ее.
Кипу, никем не потревоженное в течение нескольких столетий, предстало перед глазами собравшихся во всем своем великолепии. Минуту или две они молча разглядывали его, ломая голову над тем, как разгадать тайну.
Стрейт открыл маленькую кожаную сумочку и извлек из нее несколько инструментов, напоминающих те, что используются дантистами. Затем надел мягкие белые перчатки и склонился над шкатулкой. Он осторожно исследовал кипу, стараясь случайно не повредить его нити.
Взвешивая каждое слово, словно читая лекцию студентам, он изложил свои выводы коллегам:
– Кипу сделано из тонкой металлической проволоки, в основном из меди, меньше из серебра и в отдельных случаях из золота. Изготовляли проволоку, по всей видимости, вручную, а затем отдельные нити переплетали между собой, варьируя по толщине, окраске и количеству узлов на отдельных веревочках. Сохранность кипу, учитывая его возраст, более чем удовлетворительная. Всего я насчитал тридцать одну связку различной длины. На каждой из них имеются небольшие узелки, расположенные через различные интервалы. Некоторые из наиболее длинных веревочек соединены с меньшими. Безусловно, весьма изощренная система передачи информации, кому бы она ни предназначалась.
– Аминь, – провозгласил Джиордино.
– С вашего разрешения, сэр, – продолжал Стрейт, – я заберу кипу с собой для детального изучения.
– Вы предлагаете мне взять на себя ответственность за дальнейшую судьбу этой штуки? – рассердился адмирал. – Откуда мне знать, что вы собираетесь с ней делать!
– Но, сэр...
– Бог с вами, забирайте ее. Не могу же я торчать здесь весь день, разглядывая древнюю реликвию, от которой, возможно, не будет никакого толка.
– Старые вещи сами по себе имеют необъяснимую притягательность, – вставил Питт.
– Оставьте свой юмор при себе, – рявкнул Сэндекер.
– Позволю себе заметить, сэр, – вступил в разговор Йегер, – чем скорее мы получим эту штуку, тем быстрее я смогу запустить программу по ее дешифровке.
Стрейт осторожно, словно пианист, готовящийся исполнить произведение великого композитора, запустил руки в шкатулку и извлек из нее кипу.
– Просто удивительно, насколько хорошо оно сохранилось, – сообщил он.
– Да уж, – согласился Питт, – особенно если учесть, сколько испытаний выпало на его долю.
Осмотрев кипу со всех сторон, Стрейт выложил его на кусок стекла и маленькими щипчиками выпрямил все веревочки. Сейчас кипу больше всего напоминало экзотический веер.
– На сегодня, пожалуй, все, джентльмены, – удовлетворенно объявил он, – теперь нам предстоит произвести все возможные в данном случае лабораторные исследования и принять необходимые меры для его сохранения.
– Когда вы сможете передать его Йегеру? – спросил Сэндекер.
– Месяцев через шесть, может быть, через год.
– Даю вам два часа, и ни минутой больше, – отрезал адмирал.
– Но это невозможно, сэр. Металлические нити сохранились так хорошо только потому, что они находились в герметической упаковке. Подвергнувшись воздействию воздуха, они могут разрушиться.
– Во всяком случае, не те, что сделаны из золота, – не удержался Питт.
– Конечно нет, – спокойно согласился Стрейт, – но мы пока точно не знаем, из какого металла сделаны остальные тонированные нити. Чтобы определить все это, нужно время. Медь, к примеру, легко поддается окислению. Если не принять необходимых мер предосторожности, вся наша дальнейшая работа может оказаться бессмысленной.
– Цветные нити особенно важны для расшифровки кипу, – напомнил Ганн.
Атмосфера в комнате накалилась. Один Йегер сохранял полное спокойствие. С самой любезной улыбкой, на которую только был способен, он повернулся к Стрейту:
– Отдайте мне эту штуку на тридцать минут для сканирования с помощью моих приборов и после этого можете держать ее в своей лаборатории хоть до глубокой старости.
– Вам действительно хватит этого времени? – недоверчиво переспросил адмирал.
– Мои компьютеры еще не на то способны, – улыбнулся Йегер. – Через тридцать минут у меня будет вся информация об этой штуке, которая мне необходима.
– Хорошо жить в современном мире, – пробормотал Джиордино, – какая жалость, что динозавры не дожили до наших дней.
Для проведения сканирования Йегеру потребовалось целых полтора часа, но результат оказался точно таким, как он и обещал. Теперь на экранах его мониторов кипу смотрелось даже лучше, чем на самом деле. Четыре часа спустя он сделал первую попытку дешифровки послания древних инков, но, по собственному признанию, добился немногого.
– Кто бы мог подумать, – недоуменно произнес он, разглядывая изображение кипу на экране монитора, – что такая простая с виду вещь может оказаться настолько сложной.
– Век живи, век учись, – нравоучительно произнес Джиордино, разглядывая через плечо приятеля цветное изображение кипу.
Только он и Питт остались с Йегером. Стрейт вместе с кипу вернулся в свою лабораторию, а Сэндекер и Ганн отправились на заседание комитета Конгресса, где началось слушание нового проекта агентства.
– Да, эта штука будет, пожалуй, посложнее, чем многие современные электронные игрушки, – согласился Питт. – Цвет, длина, толщина нитей, расположение узлов. Все это имеет свое значение. К счастью, инки использовали ту же десятичную систему счета, что и мы сегодня. Может быть, это наведет тебя на какие-нибудь мысли, Хайрем.
– Ты забыл еще кое-что, – напомнил ему Йегер. – С помощью кипу инки ухитрялись фиксировать даже исторические события. Впрочем, кое-какой информацией мы уже располагаем. Мой анализ показал, что коричневый, голубой и желтый цвета соответствуют периоду времени и пройденному расстоянию. Многочисленные маленькие оранжевые узлы должны указывать на продолжительность дня.
– Что натолкнуло тебя на такую мысль?
– Между мелкими оранжевыми узлами время от времени встречаются большие узлы белого цвета. Согласно данным компьютера, они в точности совпадают с фазами Луны. Как только получу сведения о циклах Луны за последние несколько столетий, я, пожалуй, сумею выбрать и точку отсчета.
– Неплохая мысль, – похвалил приятеля Питт. – Похоже, тебе все-таки удалось что-то нащупать.
– Следующим шагом будет установить, какую информацию несет каждая отдельная веревочка. Не думаю, что инки стремились без нужды усложнять кипу. Компьютерный анализ показывает, что зеленый цвет соответствует земле, голубой – морю. Что означает желтый цвет, я пока не знаю.
– И что же получается у нас в результате? – поинтересовался Джиордино.
– Двадцать четыре дня путешествия по суше, восемьдесят шесть – по морю, еще двенадцать – неизвестно где.
– А все вместе означает время, потребовавшееся им на путешествие.
Йегер в знак согласия кивнул:
– Правда, можно предположить, что желтый цвет соответствует бесплодным землям.
– Или пустыне, – подсказал Джиордино.
– Или пустыне, – повторил задумчиво Питт. – Держу пари, что речь идет о побережье северной Мексики.
– На противоположной стороне кипу, – продолжал Йегер, – мы наблюдаем те же голубые и зеленые цвета, но иное количество узлов. По моей версии, это время, потраченное инками на обратное путешествие. Если принять во внимание то обстоятельство, что в этом случае интервалы между узелками короче, я бы предположил, что во время путешествия домой море было более бурным, а сам вояж более трудным.
– У меня создалось впечатление, что для одного дня ты успел сделать много, – подвел итог Питт.
Йегер улыбнулся:
– Похвала всегда приятна. Я опасаюсь только одного: не слишком ли поспешны мои выводы?
Питт слегка поморщился:
– Нам не нужна беллетристика, Хайрем. Впрочем, ты и сам это знаешь.
– Понимаю. Тебе нужны факты, и я постараюсь добыть их для тебя. Только не требуй от меня невозможного.
– Боюсь, что без этого нам не обойтись, – печально сказал Питт. – Мне нужно точно знать, где лежит сокровище, Хайрем, и знать это как можно скорее. Иначе мы рискуем оказаться на месте слишком поздно.
27
На вершине одинокой горы, возвышающейся в самом сердце песчаной пустыни, с незапамятных времен стояла исполинская фигура каменного демона. Крылатый монстр застыл в напряженной позе, словно изготовившись к прыжку, с открытой пастью, из которой угрожающе торчали гигантские изогнутые клыки.
Перед холодными, как у змеи, глазами открывалась безграничная панорама песчаных дюн и скалистых холмов, между которыми несла свои воды река Колорадо до своего впадения в море Кортеса.
Скульптура сильно пострадала от времени и непогоды. Одно крыло, хвост и часть клыков были отбиты, и обломки до сих пор в беспорядке валялись на земле. Кроме того, немногочисленные туристы, иногда посещавшие эти места, не поленились оставить на груди и боках чудовища свои незамысловатые автографы.
Археологи так и не смогли прийти к согласию относительно того, к какой из известных сегодня культур обеих Америк мог относиться этот монумент, или хотя бы приблизительно определить время его сооружения.
Что же касается племен индейцев, до сих пор обитавших в этих забытых богом местах, то они, за неимением лучшего, создали свою собственную мифологию и стали олицетворять его с демоном, охраняющим дорогу в обитель их предков. Поэтому и по сей день у подножия статуи можно увидеть их скромные дары, принесенные сюда, чтобы облегчить их собственный путь в поля вечной охоты.
Билли Юма не боялся каменного демона и поэтому спокойно сидел в своем маленьком грузовике в тени дьявольской горы. Он искренне надеялся, что его покойным родственникам и друзьям удалось беспрепятственно преодолеть ужасного стража страны мертвых. Все они были хорошими людьми, за всю свою жизнь никому не сделавшими вреда. Другое дело его брат, который постоянно бил жену и детей и в конце концов умер от алкоголя. Вот он легко мог стать добычей каменного демона.
Подобно большинству соплеменников, Билли был убежден в существовании злых духов, которые бесцельно бродили по пустыне и только тем и занимались, что по мере своих возможностей старались навредить живым людям. Поэтому он не без оснований опасался, что его усопший братец в любой момент может встать из могилы и осложнить его и без того нелегкую жизнь. Но больше всего он опасался, что непутевый брат может навести порчу на его жену и детей.
Призрак брата уже трижды являлся ему. Первый раз в виде смерча, оставившего после себя облако удушливой пыли, другой – странного мерцания тучи москитов и, наконец, молнии, ударившей в его грузовик. Все это были достаточно зловещие предзнаменования, и Билли пришлось обратиться за помощью к колдуну племени.
Перед холодными, как у змеи, глазами открывалась безграничная панорама песчаных дюн и скалистых холмов, между которыми несла свои воды река Колорадо до своего впадения в море Кортеса.
Скульптура сильно пострадала от времени и непогоды. Одно крыло, хвост и часть клыков были отбиты, и обломки до сих пор в беспорядке валялись на земле. Кроме того, немногочисленные туристы, иногда посещавшие эти места, не поленились оставить на груди и боках чудовища свои незамысловатые автографы.
Археологи так и не смогли прийти к согласию относительно того, к какой из известных сегодня культур обеих Америк мог относиться этот монумент, или хотя бы приблизительно определить время его сооружения.
Что же касается племен индейцев, до сих пор обитавших в этих забытых богом местах, то они, за неимением лучшего, создали свою собственную мифологию и стали олицетворять его с демоном, охраняющим дорогу в обитель их предков. Поэтому и по сей день у подножия статуи можно увидеть их скромные дары, принесенные сюда, чтобы облегчить их собственный путь в поля вечной охоты.
Билли Юма не боялся каменного демона и поэтому спокойно сидел в своем маленьком грузовике в тени дьявольской горы. Он искренне надеялся, что его покойным родственникам и друзьям удалось беспрепятственно преодолеть ужасного стража страны мертвых. Все они были хорошими людьми, за всю свою жизнь никому не сделавшими вреда. Другое дело его брат, который постоянно бил жену и детей и в конце концов умер от алкоголя. Вот он легко мог стать добычей каменного демона.
Подобно большинству соплеменников, Билли был убежден в существовании злых духов, которые бесцельно бродили по пустыне и только тем и занимались, что по мере своих возможностей старались навредить живым людям. Поэтому он не без оснований опасался, что его усопший братец в любой момент может встать из могилы и осложнить его и без того нелегкую жизнь. Но больше всего он опасался, что непутевый брат может навести порчу на его жену и детей.
Призрак брата уже трижды являлся ему. Первый раз в виде смерча, оставившего после себя облако удушливой пыли, другой – странного мерцания тучи москитов и, наконец, молнии, ударившей в его грузовик. Все это были достаточно зловещие предзнаменования, и Билли пришлось обратиться за помощью к колдуну племени.