Касслер Клайв. Золото инков

   Питт опустил четвертак и сделал свои выбор. Он остановился на пьесе Фрэнки Карли «Милая Лоррейн» и записи гудка набирающего скорость локомотива.
   Высокий мужчина лет шестидесяти с небольшим, с седой шевелюрой и белой бородой, протирал прилавок. Когда Питт подошел к прилавку, он поднял голову и улыбнулся.
   – Добро пожаловать в «Бокс кар кафе». Далеко едете?
   – Не очень, – сказал Питт, бросая озорной взгляд в сторону Лорен. – Просто мне не удалось выехать из Седоны пораньше.
   – Не сердись на меня, – нежно прощебетала она. – Не все встают с петухами, как ты.
   – Что желаете? – спросил человек за прилавком.
   – Холодное пиво будет в самый раз.
   – Местное или мексиканское?
   – «Корона».
   – Одна «Корона», пожалуйста. А вы, сэр?
   – Что у вас есть?
   – «Олимпиа», «Курс», «Будвайзер».
   – Давайте «Оли».
   – Будете что-нибудь есть?
   – Мне чилибургер и салат, – сказала Лорен.
   – Я в общем-то не голоден, – заметил Питт, – так что мне достаточно салата. Вы владелец этого заведения?
   – Купил его у прежнего хозяина, когда бросил заниматься старательством.
   Он поставил пиво и закуски на прилавок и направился к плите.
   – Ваши вагоны – интересный памятник истории железных дорог. Они были привезены сюда, или старая линия проходила прямо по этому месту?
   – Мы находимся прямо на старой железнодорожной ветке от Юмы до Эль-Сентро. Линия брошена в 1947 году за ненадобностью. Развитие автоперевозок доконало ее. Вагоны были куплены старым инженером, работавшим до этого на «Южных Тихоокеанских линиях». Он и его жена устроили в них ресторан и построили бензозаправочную станцию. Правда, после того как провели автомагистраль между штатами, движение здесь заметно поубавилось.
   Владелец кафе выглядел так, как и должен выглядеть человек, живший в пустыне еще задолго до того, как здесь были проложены железнодорожные рельсы. У него был вид потрепанного жизнью человека, который видел больше того, чем следовало видеть, слышал еще больше. Нетрудно было догадаться, что он когда-то принадлежал к другому миру, имеющему мало общего с затерянной в пустыне забегаловкой у обочины редко используемой дороги.
   «На кого он похож? – подумал Питт. – Его лицо определенно напоминает мне кого-то».
   – Держу пари, что вы знаете немало интересных историй об этих дюнах, – сказал он, чтобы завязать разговор.
   – Много человеческих костей лежит в них, – вздохнул старик, – останки тех пионеров и старателей, которые пытались преодолеть четыреста километров по пустыне от Юмы до Бориего-Спрингс в разгар лета.
   – После реки Колорадо здесь нет воды? – спросила Лорен.
   – Ни капли, вплоть до Бориего-Спрингс Конечно, это было задолго до того, как в долину была проведена вода. Только после того как они умирали от жары и жажды, они узнавали, что водоносный пласт лежит здесь не слишком глубоко, всего на глубине пяти метров. Вероятно, смерть была не из легких, недаром их призраки до сих пор бродят ночами по пустыне.
   – Мне кажется, я не все поняла, – произнесла Лорен смущенно.
   – Воды нет на поверхности, но под землей здесь полно рек, некоторые из них не уступают по глубине и ширине Колорадо.
   Последние слова старика больше всего заинтересовали Питта.
   – Мне никогда прежде не приходилось слышать о больших реках, текущих под поверхностью пустыни.
   – По крайней мере две есть. Это точно. Одна действительно большая река течет с севера Невады на юг через пустыню Мохаве, затем поворачивает на запад, где и впадает в Тихий океан южнее Лос-Анджелеса. Другая течет под Императорской долиной в штате Калифорния, затем сворачивает на юг и впадает в море Кортеса.
   – А есть ли какие-нибудь доказательства, что эти реки действительно существуют? – спросила Лорен. – Кто-нибудь видел их?
   – Подземная река, впадающая в Тихий океан, – продолжал рассказывать хозяин, не прекращая готовить чилибургер для Лорен, – по слухам, была открыта одним инженером, занимавшимся поисками нефти. Это он проследил ее течение через Мохаве до впадения в Тихий океан. Сведения о реке, впадающей в море Кортеса, восходят к старой истории о старателе, обнаружившем пещеру, сообщающуюся с туннелем, по которому и протекала река.
   Питт напрягся, вспомнив рассказ Йегера о подземной реке:
   – Как описывал этот старатель подземную реку? Старик продолжал говорить, не отходя от плиты.
   – Этого человека звали Ли Хант, вполне возможно, что он был очень изобретательный врун. Но он клялся, что в конце 1942 года нашел пещеру в горах Кастл Доум, расположенных к северо-западу от этого самого места. Через устье пещеры, минуя ряд промежуточных каверн, он спустился до глубины двух километров от поверхности земли, где обнаружил подводную реку, протекающую через обширный каньон. Там, по его словам, он нашел еще и богатую золотую россыпь.
   – Мне кажется, я видела это в кино, – заметила Лорен скептически.
   – Хант возвращался когда-нибудь к подземной реке? – спросил Питт.
   – Он пытался, но каждый раз по пятам за ним следовала толпа бродяг, жаждущих добраться до Золотой реки, как ее стали потом называть. В конце концов они довели его до того, что он взорвал динамит в самой узкой части прохода, метрах в ста от входа, обрушив при этом чуть ли не половину горы. Ни сам Хант, ни его преследователи не смогли пробиться сквозь завал или найти другой вход в подземный туннель.
   – Однако при современном уровне техники это вполне разрешимая задача, – заметил Питт.
   – Разумеется, если у вас есть желание рискнуть двумя миллионами долларов, – усмехнулся старик. – Как бы то ни было, никто не захотел дать столько денег на историю, которая могла оказаться чистой выдумкой.
   Он сделал небольшую паузу, чтобы положить чилибургер на тарелку. Затем налил себе кружку пива и присел на табурет рядом с Питтом.
   – Рассказывают, правда, что старый Хант все-таки как-то умудрился пробраться внутрь горы, но назад не вернулся. Он исчез вскоре после того, как обрушил старый проход. С тех пор его никто не видел. Болтали, что он нашел другую дорогу к подземной реке и умер где-то на ее берегах. Некоторые люди верят в историю о подземной реке, но большинство все-таки считают ее одной из многих баек пустыни.
   – Подобные реки могут существовать, – заметил Питт. – Несколько лет назад я работал в экспедиции, которая нашла подземную реку.
   – Где-нибудь на юго-востоке отсюда?
   – Нет, в Сахаре. Она течет под пустынной равниной и несет много всякой дряни, загрязняющей воды реки Нигер и прибрежную зону Атлантического океана.
   – Река Мохаве к северу отсюда сначала течет по поверхности, затем уходит под землю, и никто в точности не знает, где и куда она впадает.
   – Почему вы так уверены, что река Ханта впадает в море Кортеса? С таким же успехом она может впадать и в Тихий океан где-нибудь за пределами Калифорнии.
   – Хант потерял в пещере заплечный мешок и флягу. Шесть месяцев спустя их нашли на пляже в заливе.
   – Не кажется ли вам, что эта история уж слишком неправдоподобна? Фляга и мешок могли принадлежать кому угодно. Почему вы считаете, что это были его вещи? – спросила Лорен с таким видом, словно она сидела на заседании комитета Конгресса.
   – Наверное, потому, что на них было написано его имя.
   Это замечание, однако, не смутило Лорен. Она просто игнорировала его.
   – Можно найти не меньше двадцати других, вполне логичных объяснений, – объявила она. – Они могли быть потеряны или выброшены тем, кто нашел или украл вещи у Ханта, или, что более вероятно, он вообще не умер в пещере, а сам выбросил их.
   – Все может быть, – спокойно согласился хозяин, – но как вы объясните другие тела?
   – Какие еще тела? – спросил Питт.
   – Рыбака, который исчез в озере Кокопа, – ответил старик тихим голосом, словно боялся быть подслушанным, – и двух ныряльщиков, пропавших в Трубе дьявола. То, что осталось от их тел, было найдено в водах залива.
   – Еще одна из баек пустыни, – предположила Лорен. Старик поднял правую руку:
   – Чистая правда. Можете навести справки в конторе шерифа.
   – Где находятся озеро и Труба? – спросил Питт.
   – Озеро Кокопа к юго-востоку от Юмы. Труба дьявола – на территории Мексики, у северного подножия гор Сьерра-эль-Майор-Маунтейнс. Если прочертить линию от горы Ханта через озеро Кокопа и Трубу дьявола, то она упрется прямо в море Кортеса.
   Но Лорен не так просто было сбить с толку. Она продолжала свое расследование:
   – Кто возьмется утверждать, что они не утонули, когда ныряли или рыбачили в заливе?
   – Рыбак и его жена отдыхали на озере, когда жена решила вернуться в лагерь и заняться обедом. Муж отвез ее на берег, а сам продолжал заниматься греблей. Когда она собралась позвать его, то увидела только перевернутую лодку. Три недели спустя один шкипер нашел его тело в водах залива, в ста пятидесяти километрах от озера.
   – Я думаю, что жена пристукнула его, бросила тело в залив, а затем, чтобы отвести подозрения от себя, придумала историю об озере и перевернутой лодке.
   – Что известно о ныряльщиках? – спросил Питт.
   – Не очень много. Они отправились к Трубе дьявола, затопленному участку разлома, возникшего в результате землетрясения, и больше их никто не видел. Месяц спустя их распухшие тела также были выловлены из залива.
   Питт и думать забыл о стоящей перед ним тарелке. Его мозг напряженно работал.
   – Вы не знаете, случайно, – спросил он, – где были найдены тела людей и имущество Ханта?
   – Я специально не интересовался, – ответил бывший старатель, задумчиво разглядывая дощатый пол, – но, если не ошибаюсь, они были найдены неподалеку от Пунта-эль-Мачарро.
   – Где находится это место?
   – На западном берегу. Пунта-эль-Мачарро, или Мачарро-пойнт, расположен в двух-трех километрах севернее Сан-Фелипе.
   Лорен бросила взгляд на своего спутника:
   – Место нашего назначения. Питт криво улыбнулся:
   – Напомни мне смотреть в оба за трупами в заливе. Владелец кафе допил свое пиво:
   – Решили немного порыбачить, ребята? Питт кивнул:
   – Можно сказать и так.
   – К югу от Мехикали смотреть особенно нечего. Одна пустыня, но там призраков, скелетов и преданий на один километр больше, чем в любых джунглях или горах на планете. Запомните это, и вы наверняка встретите одного из них.
   – Мы вспомним о них, – пообещала Лорен, – когда будем пересекать подземную Золотую реку Ханта.
   – Обязательно пересечете, – пообещал бывший старатель, – жаль только, что вы даже не заметите этого.
   Заплатив за бензин и еду, Питт пошел проверить машину, а старик проводил Лорен на стоянку перед кафе. С собой он захватил корзинку с салатом и морковью.
   – Счастливого пути, – пожелал он на прощание.
   – Спасибо. Идете кормить кролика? – Лорен кивнула на корзинку с овощами.
   – Нет, моего ослика. Мистер Пириуинкль становится стар, и ему трудно прожить на одной траве. Лорен протянула ему руку:
   – Мне очень понравились ваши истории, мистер...
   – Касслер. Клайв Касслер. Было очень приятно встретиться с вами, мэм.
   Когда они снова ехали по дороге к границе, Питт повернулся к Лорен:
   – Я чуть было не подумал, что старый чудак дал мне ключ к местонахождению сокровищ.
   – Ты имеешь в виду упоминание Йегера о реке, текущей под островом?
   – Да, но главная трудность в том, что с точки зрения геологии существование подобной реки на небольшом острове просто невозможно.
   Лорен повернулась к зеркалу заднего обзора, чтобы подкрасить губы.
   – Если река течет достаточно глубоко, ее русло может пролегать под дном залива.
   – Может быть, но как узнать об этом, не пробурив несколько километров скальной породы?
   – А вам бы, конечно, хотелось найти путь к сокровищам, вообще не проводя горных работ?
   Питт пожал плечами и замолчал на несколько минут.
   – А он действительно умеет рассказывать старые байки, – сказал Питт, не отрывая глаз от дороги.
   – Владелец кафе? Да, голова у него работает.
   – Жаль, что я не спросил его имени.
   Лорен поудобнее устроилась на сиденье и выглянула в окно, за которым уже появились первые кактусы. Пустыня осталась позади.
   – Он сказал его мне.
   – И?
   – Странное имя. – Она помолчала, пытаясь припомнить, затем пожала плечами. – Очень глупо, но, знаешь, я уже забыла его.

36

   За рулем сидела Лорен, когда они достигли Сан-Фелипе, Питт устроился на заднем сиденье и мирно посапывал, и она решила не будить его. Лорен направила запыленную машину на окружную дорогу, стараясь не заехать трейлером на обочину, а затем свернула на юг в сторону гавани. Она никак не ожидала увидеть столько дорогих отелей и ресторанов. Сан-Фелипе переживал строительный бум. Еще недавно сонная рыбацкая деревушка быстро превращалась в модный курорт.
   Через пять километров она свернула на боковую дорогу, к докам.
   Лорен притормозила возле старого парома, выглядевшего словно призрак со свалки металлолома. Зрелище было еще более неприглядным оттого, что наступало время отлива и паром сидел на морском дне, завалившись на правый борт.
   – Поднимайся, соня, приехали! – крикнула она, тормоша своего приятеля.
   Питт несколько раз моргнул, недоуменно разглядывая через ветровое стекло проржавевшую посудину, потом решительно потряс головой.
   – Скажи мне, я еще сплю, – поинтересовался он, – или ты успела арендовать машину времени?
   – Ни то, ни другое, – успокоила она его, – то, что находится у тебя перед носом, всего-навсего твои дом на ближайшие две недели.
   – Боже мой, – пробормотал он, – подумать только, настоящий пароход с трубой и колесами по бортам.
   – Похоже, наши мысли работают в одном направлении, я только что вспомнила Марка Твена.
   – Надеюсь, ты не хочешь сказать, что на нем переправлялись через Миссисипи солдаты генерала Гранта?
   Ганн и Джиордино уже заметили их появление и успели спуститься по трапу в док, пока Питт и Лорен разглядывали старую посудину.
   – Как доехали? – спросил Ганн.
   – Если не считать того, что Питт храпел всю дорогу, – чудесно.
   – Я никогда не храплю, – сердито возразил Питт, бросая на подругу негодующий взгляд. Лорен трагически подняла глаза к небу:
   – У меня образовался синяк на локте оттого, что мне пришлось толкать тебя всю дорогу.
   – Что скажете о нашем суденышке? – спросил Ганн. – Построен в 1923 году. Это был, наверное, один из последних колесных паровых паромов в Америке.
   Питт снял темные очки и еще раз обозрел судно.
   – Что я могу сказать? Паром первой половины двадцатого столетия, предназначенный для транспортировки пассажиров и автомобилей. Название – «Аламбра». Две палубы, на верхней труба и две рубки. Как и большинство подобных ему судов, загружался либо с носа, либо с кормы, в зависимости от направления, в котором двигался. Даже в свои лучшие времена был скромным трудягой, но наверняка оказал неоценимые услуги миллионам своих пассажиров, вспоминавшим о нем с благодарностью Непонятно только, где ты раздобыл это ископаемое? Украл из морского музея?
   – Когда ты познакомишься с ним получше, он тебе понравится, – заверил его Джиордино без особой убежденности в голосе.
   – Это единственная посудина, способная принять на борт вертолет, которую я смог найти в столь короткие сроки, – объяснил Ганн. – Кроме того, я осчастливил старика, сэкономив деньги НУМА.
   – Наконец-то нашелся раритет, который ты не сможешь добавить к своей коллекции, – усмехнулась Лорен.
   – Трудно поверить, что его котлы все еще работают на угле.
   – Они и были переделаны под нефть еще пятьдесят лет назад. Кстати, машина в отличном состоянии. Средняя скорость двадцать миль в час.
   – Ты имеешь в виду морские или сухопутные? – переспросила Лорен.
   – Скорость паромов всегда измерялась в морских, – объяснил Ганн с видом знатока.
   – Мне кажется, он вообще не двинется с места, пока ты не откопаешь его киль из ила.
   – Он будет плавать как пробка еще до полуночи, – заверил Ганн. – Приливы в этой части залива высотой от четырех до пяти метров.
   Хотя по поведению Питта и нельзя было этого сказать, но старый паром понравился ему с первого взгляда. Старые автомобили, паровозы, самолеты, суда всегда притягивали его к себе. Когда на него нападали приступы меланхолии, он недовольно ворчал, что родился слишком поздно.
   – Какая у нас команда?
   – Инженер с помощником и двое матросов для работы на палубе. Я буду командовать судном, – добавил Ганн с детской улыбкой, – пока ты и Ал станете летать над заливом.
   – А куда вы спрятали вертолет?
   – Он на автомобильной палубе, – объяснил Ганн, – там его удобнее обслуживать, да и о погоде можно не беспокоиться.
   – Ты уже продумал план полетов? – спросил Питт у Джиордино.
   – Я занимался машиной, – ответил тот, – и предпочел оставить его на твое усмотрение.
   – Сколько времени нам потребуется для облета территории?
   – Думаю, дня три, не больше.
   – Пока не забыл, – вновь вступил в разговор Ганн, – адмирал просил тебя позвонить ему в течение утра. Спутниковый телефон в передней рубке.
   – Почему бы не позвонить ему прямо сейчас? – удивился Питт.
   – Ты забыл о разнице во времени. Три часа не шутка. Сейчас старик уже сидит в Центре Кеннеди и наблюдает за игрой.
   – Прошу прощения, – прервала их Лорен, – но я хочу задать несколько вопросов.
   Мужчины замолчали и посмотрели на нее. Питт поклонился:
   – Прошу на трибуну, уважаемый член Конгресса.
   – Первое, куда мы поставим автомобиль и трейлер? Мне кажется неблагоразумным оставлять машину стоимостью в сто тысяч долларов в рыбацком доке.
   – Разве Дирк не сказал тебе? Машину и трейлер погрузим на паром. Слава богу, места больше чем достаточно.
   – Здесь есть душ и ванна?
   – Ванны нет, но на борту имеются четыре дамские комнаты, все на верхней пассажирской палубе, и душ в помещении команды.
   – Тем лучше, не придется стоять в очереди в туалет.
   – Что поможет тебе вообразить, будто ты находишься на борту шикарного океанского лайнера, – пошутил Джиордино.
   – Какой последний вопро? – поинтересовался Ганн.
   – Я голодна, – величественно произнесла она. – Когда будем есть?
   Берега моря Кортеса особенно хороши осенью Ласковое солнце светит по-прежнему ярко, но уже не обжигает кожу Небо безоблачно Один из самых засушливых регионов Земли, полуостров Баха, надежно прикрывает побережье от ветров, дующих с Тихого океана.
   Если летом в заливе и случаются редкие штормы, то осенью их практически нет.
   Еще вечером все подготовительные работы были завершены. Машина и трейлер надежно закреплены на автомобильной палубе. Рано утром следующего дня «Аламбра» под командой Ганна покинула стоянку и, сделав широкий разворот, направилась на юг. Старый паром представлял собой внушительное зрелище: из трубы валил черный дым, колеса мерно взбивали морскую воду. Лорен в бикини загорала на пассажирской палубе.
   Пока Джиордино готовил вертолет к вылету, Питт по спутниковому телефону переговорил с Вашингтоном. Через час он спустился на нижнюю палубу, где была подготовлена взлетно-посадочная площадка. Как только он застегнул страховочные ремни, Джиордино поднял машину в воздух.
   – Что сказал тебе старик? – спросил Джиордино, подняв вертолет до высоты восьмисот метров. Что-то у тебя больно озабоченный вид. Есть новости от Йегера?
   Питт сидел в кресле пилота, исполняя обязанности штурмана:
   – Единственная дополнительная информация, полученная от Йегера, сводится к тому, что статуя демона расположена прямо напротив входа в туннель, ведущий в пещеру с сокровищами.
   – Что он говорит о подземной реке?
   – Похоже, он по-прежнему блуждает в потемках.
   – А что тебе сказал сам Сэндекер?
   – Вот тут-то и начинаются главные сложности. Агенты ФБР и таможни обрушились на нас как гром с ясного неба. Они информировали старика, что одновременно с нами поисками сокровищ Уаскара занимается банда преступников, специализирующаяся на кражах произведений искусства. Судя по словам агентов, они могут быть опасны.
   – Значит, у нас появились конкуренты?
   – Выходит, что так. Во главе операции стоит семейка, контролирующая мировую подпольную торговлю произведениями искусства.
   – И как называется эта милая организация?
   – Международная компания Золара. Джиордино посмотрел на приятеля и непроизвольно рассмеялся.
   – Что тут смешного?
   – Когда я учился в восьмом классе, у нас был один придурок, развлекавший нас фокусами на школьных вечеринках. Он называл себя «Великий Золар».
   – Судя по тому, что мне рассказал о нем Сэндекер, нашего Золара никак придурком не назовешь. Правительственные агенты приблизительно оценивают средний годовой доход его организации в восемьдесят миллионов долларов. Неплохая сумма, если учесть, что он не платит налогов.
   – О'кей, очевидно, он не имеет отношения к тому парню, с которым я учился в школе. Что думают федералы о том, как близко он подобрался к сокровищам?
   – Они полагают, что он наверняка идет впереди нас.
   – Все равно. Я готов держать с тобой пари на индейку в День благодарения, что мы найдем сокровища первыми.
   – В любом случае мы останемся в проигрыше. Джиордино повернулся и недоуменно посмотрел на друга.
   – Кажется, я перестал понимать тебя.
   – Если мы первыми доберемся до сокровищ, нам приказано сделать все от нас зависящее, чтобы и они все-таки его нашли, а самим незаметно раствориться в осеннем воздухе.
   – Бросить миллиард долларов? – спросил Джиордино недоверчиво.
   – Таковы инструкции.
   – Но почему, черт побери?! Я не понимаю наше правительство! Подумать только, оставить миллиард долларов заведомым преступникам.
   – ФБР надеется взять их с поличным и припаять им срок на всю катушку.
   – Не могу сказать, что подобный способ ведения расследования мне по душе. Налогоплательщики, конечно, ничего не знают.
   – Не больше, чем в тридцатые годы, когда армия прибрала испанское золото из Викторио-Парк в Ныо-Мехико, случайно обнаруженное какими-то прохожими.
   – Мы живем в грязном, жестоком мире, – вздохнул Джиордино.
   – Бог с ним. Ложись на курс один-один-ноль, – остановил его жалобы Питт.
   – Ты хочешь сначала обследовать восточный берег залива? – удивился итальянец.
   – Только четыре острова, чье геологическое строение попадает под имеющееся у нас описание. Хотя я действительно предпочитаю отработать вначале внешний периметр нашего планшета, а потом уж перейти к более перспективной территории.
   – Нормальный человек поступил бы иначе, – ухмыльнулся Джиордино.
   – А ты что, забыл старую поговорку о том, что весь навар достается деревенскому дураку?

37

   Это были долгие четыре дня напряженных поисков, но они не принесли никаких результатов. Оксли был обескуражен, Сарасон настроен на удивление благодушно, Мур совершенно сбит с толку. Они облетели каждый остров в море Кортеса, имеющий более или менее подходящее геологическое строение. Несколько раз им казалось, что они замечали на вершинах гор подобие каменных фигур, возможно сделанных руками человека. Но облеты на более низкой высоте, а в особо спорных случаях и утомительное восхождение на вершину убеждали их, что это мнимое сходство было лишь плодом их воображения.
   Мур больше не походил на высокомерного академика. Он был просто поставлен в тупик. Скульптура из камня должна была находиться на острове, расположенном во внутреннем море. Пиктограммы на доспехах говорили об этом со всей определенностью, а в точности своего перевода антрополог не сомневался. Для человека с его самомнением неудача была равнозначна, полной катастрофе.
   Не менее удивлен он был и резкими переменами в поведении Сарасона.
   «Ублюдок, – размышлял Мур, – он больше не высказывает ни гнева, ни враждебности. Что он задумал?»
   Странные, почти бесцветные глаза Сарасона постоянно следовали за ним, ни на мгновение не теряя его из вида. Мур отдавал себе отчет в том, что это глаза человека, хорошо знающего, что такое смерть.
   С каждым днем Мур все больше чувствовал себя не в своей тарелке. Баланс сил явно изменился. Он был почти уверен в том, что Сарасон сумел увидеть то, чего до сих пор не замечали остальные. Если он инстинктивно сумел почувствовать в Сарасоне убийцу, то стоило ли удивляться, что и Сарасон сумел раскусить его самого.
   Но среди этой общей атмосферы подавленности оставалось нечто, что давало Муру пусть небольшое, но ощутимое чувство удовлетворения. Сарасон не был ясновидящим. Он не мог знать, как, впрочем, не знал никто среди живых людей, кроме Президента Соединенных Штатов, что профессор Мур, уважаемый всеми антрополог, как и его жена Микки, помимо всего прочего были экспертами по ликвидации лидеров террористических группировок. С их академической репутацией они беспрепятственно путешествовали по всему свету в качестве консультантов различных археологических проектов. Даже ЦРУ не имело ни малейшего представления об этой стороне их деятельности. Задания им поступали непосредственно от безвестного агентства с названием «Совет по наблюдению за деятельностью за рубежом», осуществлявшего руководство своими операциями из небольшой комнаты в подвале Белого дома.
   Мур беспокойно заерзал в кресле и в очередной раз изучил карту залива.