Киз Грегори. Мертвый принц

   Как только рассвело, они свернули лагерь и двинулись дальше. След стал совсем свежим – у сефри не было лошади, и, несмотря на то что он торопился, они постепенно его настигали.
   В полдень Эспер заметил какое-то движение между деревьями и знаком велел своим спутникам остановиться. Он посмотрел на Стивена.
   – Я не слышу ничего необычного, – сказал Стивен. – Но запах – сильно пахнет смертью.
   – Будьте наготове, – приказал Эспер.
   – Да охранят нас святые… – пробормотал Стивен, когда они осторожно двинулись дальше.
   На земляном кургане возвышалось маленькое каменное строение. У основания лежали человеческие тела, истлевшие почти до костей. Однако Стивен не ошибся – от них все еще исходило зловоние. Эспер решил, что для его обостренных чувств оно должно было казаться ужасным.
   Стивен едва успел отвернуться – его вырвало. Эспер осторожно приблизился к трупам.
   – Похоже на то, что мы уже видели раньше, – заметил Эспер. – Такие же жертвоприношения устраивали монахи-отступники. Это седос?
   – Да, – кивнул Стивен. – Но здесь все иначе. Теперь они все сделали как положено.
   – Что ты хочешь этим сказать? – спросила Винна. Побледневший Стивен прислонился к стволу.
   – Ты понимаешь, что такое седос? – спросил он.
   – Ты говорил об этом королевским дознавателям, но я тогда не слишком прислушивалась. Эспер был ранен, а с тех пор…
   – Верно, мы больше их не обсуждали. – Стивен вздохнул. – Ты знаешь, как священники получают благословение святых?
   – Немного. Они посещают храмы и молятся.
   – Правильно, но далеко не всякий храм. – Он указал на могильный холм. – Это седос. Место, где когда-то стоял святой и где осталась частица его сущности. Однако посещение седоса еще не дает благословения, во всяком случае обычно. Необходимо найти цепочку седосов, которые посетил один святой. Храмы – как и здание на холме – не имеют собственной силы. Она исходит от седоса – храм лишь напоминание, место, где легче сосредоточить внимание на присутствии святого. Я прошел путем святого Декмануса, и он одарил меня обостренным восприятием. Я помню события, которые произошли более месяца назад, с такой же четкостью, как если бы они случились только что. Святой Декманус – покровитель знаний; монахи, прошедшие путем других святых, получают другие благословения. Путь святого Мамреса, к примеру, награждает воинскими умениями. Силой, быстротой, инстинктом убийцы.
   – Десмонд Спендлав.
   – Именно. Он прошел путем Мамреса.
   – Значит, это путь? – спросила Винна. – Но тела…
   – Нечто новое, – сказал Стивен. – Взгляни на камни. На них нет ни мха, ни лишайника, ни следов воздействия воды и ветра. Дом могли закончить строить вчера. Монахи-вероотступники и сефри, сопровождавшие греффина, использовали чудовище, чтобы найти старый седос в лесу. Мне кажется, тварь чует их и потому сумела отыскать последовательность, обладающую скрытой силой. Потом Десмонд со своей бандой устроили жертвоприношение – как мне кажется, они пытались выяснить, какому святому принадлежит седос. Впрочем, они допустили какую-то ошибку – вероятно, чего-то не знали. А вот здесь все сделано правильно. – Он провел ладонью по лицу. – Это моя вина. Когда я был в д'Эфе, мне поручили перевести древние запрещенные свитки, в которых говорилось о таких вещах. – Он побледнел еще сильнее. – Теперь они строят путь, вы видите?
   – Кто? – осведомился Эспер. – Спендлав и вероотступники мертвы.
   – Похоже, некоторые из них остались живы, – сказал Стивен. – Это построено после того, как убили Спендлава.
   – Но какой святой оставил здесь свой знак? – прошептала Винна.
   Стивен вновь не справился с приступом тошноты. Потом с трудом выпрямился и потер лоб.
   – Мой долг – найти ответ на этот вопрос, – сказал он. – Подождите меня здесь.
   Стивена едва вновь не вывернуло наизнанку, когда он приблизился к лежащим по кругу трупам. Но не из-за запаха, а от некоторых деталей. Клочья одежды, лента в волосах девчушки, разинутый в оскале, лишенный плоти рот… грязный зеленый плащ с бронзовой брошкой в форме лебедя – все напоминало о том, что еще недавно эти люди были живыми. Откуда у девчушки лента? Наверное, она дочь дровосека – и лента стала самым замечательным подарком в ее жизни. Отец привез ей ленту после того, как продал свиней на рынке в Талхейме, и она благодарно поцеловала его в щеку. Он называл ее «моя маленькая уточка», а потом ему пришлось смотреть, как ее убивают, и следом чувствовать, как нож входит в его собственное тело, под бронзовую брошь на плаще…
   Стивен содрогнулся, закрыл глаза, чтобы переступить через девочку, и почувствовал… гудение, легкое покалывание в животе и потрескивание в голове. Он обернулся, чтобы взглянуть на Эспера и остальных, но они показались ему такими далекими… Их губы шевелились, но он не слышал, что они говорят. На мгновение он забыл, зачем сюда пришел, и просто стоял, не понимая, кто остался у него за спиной.
   И что самое поразительное – он чувствовал себя прекрасно. Тело перестало болеть, ему показалось, что он сумел бы, не останавливаясь, пробежать десять лиг. Стивен нахмурился, глядя на кости и гниющую плоть вокруг кургана, смутно вспомнив, что их вид почему-то тревожил его, хотя сейчас он совершенно не понимал, с чего бы это должно было беспокоить его больше, чем ветви и палая листва, устилавшая землю.
   Размышляя об этом, он принялся изучать возникшее перед ним строение. Оно напоминало обычный храм, какие строила церковь, – простой каменный куб со сланцевой крышей и открытым дверным проемом. Над притолокой было высечено единственное слово, и он с интересом отметил, что это не вителлианский язык, которым обычно пользовалась церковь, а древний вадхианский, язык королей-колдунов.
   «МАРИРЕБЕН», – гласила надпись.
   Над каменным алтарем возвышалась стройная статуя, вырезанная из кости. Красивая, изящная женщина с тревожащей улыбкой на губах. По обе стороны от нее стояли греффины, а ее руки лежали у них на спинах.
   Стивен огляделся по сторонам, но больше ничего интересного не заметил. Пожав плечами, он вышел из храма.
   Когда он вновь переступил через трупы, лежащие вокруг храма, что-то ужасное вырвалось наружу из его горла. Мир разбился, как стекло, и он упал в ночь прежде, чем новый мир успел родиться.

Глава 6
Псы Артумы

   Стрела все еще дрожала, когда на дорогу вышли двое мужчин, и Нейл заметил, что еще четверо остались в кустах на обочине. Легкий шорох предупредил рыцаря, что сзади притаился еще один.
   Вышедшие на дорогу были одеты в потускневшую кожу, каждый держал в руках копье с длинным древком. Кроме того, их лица скрывали платки.
   – Разбойники? – осведомился Нейл.
   – Нет, духовные лица, – насмешливо ответила Васето.
   Один из мужчин что-то произнес.
   – Какого святого? – спросил Нейл.
   – Святого Турмо, я полагаю, покровителя воров. Они всего лишь предложили тебе спешиться и снять доспехи.
   – В самом деле? – переспросил Нейл. – И что ты посоветуешь?
   – Зависит от того, хочешь ты сохранить свои вещи или нет.
   – Я бы предпочел оставить их себе.
   – Тогда ладно, – сказала Васето и пронзительно свистнула.
   Разбойник вновь что-то прокричал. На сей раз Васето ему ответила.
   – И что теперь?
   – Я предложила им сдаться.
   – Хорошая мысль, – ответил Нейл. – Постарайся не высовываться.
   Он протянул руку к копью. В этот момент на обочине дороги возникло стремительное движение. Нейл резко развернул Урагана и успел заметить нечто огромное и коричневое. Во все стороны разлетались листья, кто-то отчаянно закричал.
   Озадаченный Нейл повернулся к стоящим на дороге разбойникам, но они уже лежали под лапами двух здоровенных мастиффов.
   – Оро! – завопил один из разбойников. – Оро, пертумент! Пача Сатос, Пача сачеро Сатос! Пача мизеркарда!
   Нейл огляделся. Их окружало по меньшей мере восемь разъяренных псов.
   Васето свистнула еще раз. Псы отступили на два шага, выпустив разбойников, но продолжая скалить зубы.
   Нейл посмотрел на спрыгнувшую с лошади Васето.
   – Почему бы тебе не помахать своим большим мечом, – предложила она, – а я заберу у парней оружие.
   – Сжальтесь! – выкрикнул на королевском языке один из лежащих в пыли разбойников. – Посмотрите, как хорошо я говорю по-вашему. Может быть, я ваш родич!
   – На какую жалость ты можешь рассчитывать? – спросил Нейл, одним глазом поглядывая на пса и забирая копье и два ножа. – Вы ведь хотели меня ограбить? Или даже убить?
   – Нет-нет, конечно нет, – широко раскрыв глаза, продолжал речистый разбойник. – Но в наши дни так трудно прожить. Работы мало, а еды еще меньше. У меня жена и десятеро малых ребятишек – пожалуйста, пощадите меня, господин!
   – Заткнись, – отрезала Васето. – Ты сам все сказал. Еды мало. Если мои собаки съедят овцу или козу, у меня будут неприятности. А если они пообедают вами, мне только спасибо скажут. Так что вознесите благодарственную молитву святым, что вам выпала честь накормить таких благородных существ.
   Разбойник возвел очи к небу. По его щекам покатились слезы.
   – Леди Артума! Спаси меня от своих детей!
   Васето прищурилась и взъерошила ему волосы.
   – У тебя получилось неискренне, – сообщила она. – Сначала ты напал на слугу Артумы, а потом молишь о ее милости?
   – Жрица, я не знал.
   Она поцеловала его в лоб.
   – Это не оправдание.
   – Верно, верно, я понимаю…
   Васето пошарила у него на поясе и сорвала кошелек.
   – Ну, – сказала она, – быть может, пожертвование на храм будет принято благосклонно.
   – Да, – хлюпнул носом разбойник. – Быть может. Я буду молиться. Великие святые…
   – Я устала от твоих разговоров, – заявила Васето. – Еще одно слово – и я перережу тебе горло.
   Они обезоружили остальных разбойников и сели в седла.
   – А разве нам не следует отвести их куда-нибудь? – спросил Нейл.
   Васето пожала плечами.
   – А у тебя есть на это время? К тому же нам придется дожидаться судью. Без оружия они некоторое время никому не причинят вреда.
   – Да, мы будем безвредны, как овечки! – вскричал болтливый разбойник.
   Один из псов подскочил к нему, и разбойник завопил от страха.
   – Я же сказала, помалкивай! – сурово напомнила Васето. – Лежи тихо. Я оставляю своих сестер и братьев, они сами решат, что с вами делать.
   И она пустила свою кобылу вперед. Нейл после некоторых колебаний последовал за ней.
   – Ты могла бы рассказать мне о псах, – заметил Нейл, когда они отъехали от разбойников.
   – Верно, могла бы, – согласилась Васето. – Однако получилось ужасно забавно. Ты на меня рассердился?
   – Нет. Но я учусь ничему не удивляться.
   – Да? Какая жалость. Тебе очень идет удивленное выражение.
   – Псы их прикончат?
   – М-м… Нет. Сначала хорошенько напугают, а потом последуют за нами.
   – Кто ты, Васето? – спросил Нейл.
   – Не слишком честный вопрос, – заметила Васето. – Ведь я не знаю твоего имени.
   – Меня зовут Нейл МекВрен, – ответил он.
   – Графине ты назвался иначе, – напомнила она.
   – Да, ты права, но сейчас я открыл тебе свое настоящее имя.
   Она улыбнулась.
   – А меня зовут Васето. Я подруга графини Орчавии. Больше тебе ничего не нужно знать.
   – Разбойники приняли тебя за жрицу.
   – И какая в том беда?
   – Они не ошиблись?
   – В некотором роде.
   И больше Нейлу ничего не удалось добиться.
   На следующий день, когда время приближалось к обеду, Нейл почуял запах моря, а вскоре послышался колокольный звон з'Эспино.
   Когда они въехали на вершину холма, их глазам предстали стройные башни из красного и темно-желтого камня, вздымающиеся над крышами множества домов. Рядом раскинулись оливково-зеленые поля, чередующиеся с золотыми полосами пшеницы и кедровыми рощами. А еще дальше сияло серебром море под голубым небом с перистыми облаками.
   К западу от города виднелась большая группа зданий, однако они не были окружены стеной, и среди них Нейл не заметил башен. Наверное, это Тенистый з'Эспино, предположил он.
   – Большой город, – заметил Нейл.
   – Даже слишком большой, на мой вкус, – отозвалась Васето.
   – Как мы сможем найти здесь двух женщин?
   – Пожалуй, нужно подумать, – ответила Васето. – Куда бы ты направился на их месте?
   «Трудно делать предположения, когда имеешь дело с Энни», – подумал Нейл.
   Она могла сделать все, что угодно. Известно ли ей, что случилось с ее семьей?
   Впрочем, она оказалась в чужой стране, где ее преследуют враги. И если у нее осталась хоть капля здравого смысла, она попытается вернуться домой.
   – Она постарается вернуться в Кротению, – ответил он.
   Васето кивнула.
   – Существует два способа. Морем и по суше. У нее есть деньги?
   – Скорее всего, нет.
   – Тогда ей будет проще возвращаться по суше. Ты должен знать, поскольку сам только что проделал этот путь.
   – Да, но дороги опасны, особенно если учесть, что охота за ней продолжается. – Он шевельнулся в седле. – Графиня рассказала мне про человека, которому отрубили голову, а он остался в живых.
   – Она тебе рассказала? И ты до сих пор ни о чем меня не спросил?
   – Я хочу знать, против кого сражаюсь.
   – Я сказала бы тебе, если бы знала, – ответила Васето. – Он явно не обычный рыцарь, но это ты и сам понял. Как и сказала графиня, он все еще жив – в некотором роде, – однако говорить не в состоянии. – Она нахмурила брови. – А почему ты мне не возражаешь? Такое впечатление, что ты готов принять на веру самые бредовые объяснения.
   – За последний год мне довелось повидать немало чудес и колдовства, – ответил Нейл. – У меня нет оснований не верить графине. Если бы она сказала, что нападавшие были экскаслами, восставшими из могилы, я бы ей поверил.
   – Экскаслы? – удивилась Васето. – Ты хотел сказать, скаслои? Твой лирский заставляет тебя путаться в словах. Как бы там ни было, они тут ни при чем. Мы говорим о человеке – во всяком случае, на свет он родился человеком. Кроме того, мы нашли обычный труп. Мне представляется, что нападавшие явились из твоей страны или из каких-то северных мест, поскольку у некоторых такие же желтые волосы, как у тебя, и светлые глаза. Они не вителлианцы.
   – Интересно, как они умудрились так далеко углубиться в вашу страну с подобными целями?
   Васето усмехнулась.
   – Ты ведь уже знаешь ответ, во всяком случае, у тебя наверняка появились подозрения. Кто-то из живущих здесь им помогает.
   – Церковь?
   – Нет, не церковь, но кто-то из духовных лиц. Или гильдия купцов, учитывая внимание, которое уделил тебе сэр Квинт. Или какой-нибудь принц, кто знает? Но у них были помощники – в этом можешь не сомневаться.
   – А в з'Эспино у них есть на кого опереться?
   – Почти наверняка. В этом порочном городе можно подкупить кого угодно.
   Нейл кивнул, уже совсем другими глазами глядя на расстилавшуюся перед ним картину.
   – А что это там? – спросил он, показывая на дорогу, которая переходила в широкую улицу.
   Вдоль нее стояли бесчисленные палатки и прилавки. Дальше виднелся мост, а за мостом – городские ворота.
   – Здесь купеческие гильдии платят налоги, – пояснила Васето. – А почему ты спрашиваешь?
   – Если бы я искал людей, въезжающих в город или покидающих его, то расположился бы именно здесь.
   Васето кивнула.
   – Хорошо. Я еще сделаю из тебя недоверчивого человека.
   – Возможно, меня они тоже разыскивают, – заметил Нейл.
   – Умница мальчик.
   Ему вдруг показалось, что она разговаривает с ним, как с одним из своих псов. Нейл посмотрел на нее, но Васето внимательно изучала путешественников, образовавших очередь у входа на мост.
   – У меня появилась идея, – сообщила она.
   Нейл подсматривал в щель в стене фургона. Сквозь узкий просвет он видел лишь буйство красок – шелк и атлас, окрашенный во все цвета радуги хлопок, – все это напоминало тысячи лепестков, подхваченных ветром. Лишь изредка ему удавалось разглядеть чье-то лицо.
   Повозка остановилась. Он вновь выглянул наружу сквозь дырочку от сучка.
   Группа мужчин в оранжевых накидках расспрашивала о чем-то возниц, пешеходов и всадников. Некоторые грузы они осматривали, а иных путешественников молча пропускали в город. Изредка вспыхивали споры, которые заканчивались тем, что из рук в руки переходили монеты. За воротами дежурили вооруженные стражники, а на крепостной стене стояли лучники.
   Нейл продолжал наблюдение, проклиная слишком узкое отверстие, сквозь которое он почти ничего не видел. Люди в оранжевых накидках приближались к фургону, где прятался Нейл. Вскоре он будет вынужден…
   Об опасности ему подсказали уши, а не глаза. Шум невнятной вителлианской речи стал стихать. И теперь он стал различать слова знакомого языка. Языка, который он ненавидел.

Ханзейцы

   Он не понимал смысла, но узнал ритм, длинные плавные гласные и гортанные согласные. Его руки сами сжались в кулаки.
   Он переместился к другой трещине, ударившись головой о стенку.
   – Тише там, сзади, – послышался яростный шепот. – Если не будешь лежать тихо, наша сделка отменяется.
   – Всего минуту…
   – Нет, немедленно возвращайся на место.
   Из-за занавески появилось лицо, и фургон затопил яркий свет. Нейл увидел силуэт широкополой шляпы и блеск зеленых глаз.
   – Ты видишь там кого-нибудь со светлыми волосами?
   – Двух ханзейцев с представителем гильдии? Да. А теперь ложись!
   – Ты их видишь?
   – Конечно. Они наблюдают за путешественниками и за тем, как члены гильдии делают свою работу. Я бы предположил, что они ищут тебя – и найдут, если не будешь лежать смирно!
   Рядом появилось лицо Васето.
   – Делай то, что тебе говорят, идиот! Сейчас я – твои глаза! Я их заметила и без твоей помощи. А тебе нужно сыграть свою роль.
   Нейл колебался, но понимал, что у него нет выбора. Ему не под силу сражаться со всеми членами гильдии и ханзейцами…
   Он едва улегся на прежнее место и накрылся какой-то тканью, как кто-то принялся стучать в стенку фургона. Нейл постарался успокоить дыхание, но вдруг вспомнил, что кое о чем забыл. Монеты! Он торопливо нашарил их и положил на глаза – и тут же занавеска была отброшена в сторону.
   Он затаил дыхание.
   – Пик'эс экик эгмо? – резко спросил кто-то.
   – У но виро морто, – ответил низкий иронический голос.
   Нейл узнал вожака сефри.
   – О л Виедо! Пик?
   Нейл ощутил, как чьи-то пальцы вцепились ему в руку и едва подавил желание вскочить. Потом пальцы коснулись лба Нейла. Он с трудом сдерживал дыхание, в груди начинало жечь.
   – Чиано Вечиода даз'Офина, – ответил сефри. – Мортат дака крусса.
   Пальцы отдернулись.
   – Диуво! – закричал член гильдии и занавеска опустилась. Вновь начался спор, смысл которого Нейл уловить не сумел.
   Наконец фургон вновь покатил вперед. Прошла целая вечность, прежде чем деревянные колеса в последний раз проскрежетали по камням и замерли. Кто-то постучал по его сапогу.
   – Можешь встать, – сказала Васето.
   Нейл убрал монеты с глаз и сел.
   – Мы проехали ворота?
   – Да, твоими молитвами, – проворчала Васето. – Я ведь говорила, что у нас получится!
   – Он меня трогал. Еще мгновение – и он бы сообразил, что я теплый.
   – Наверное. Я ведь сразу сказала, что мы рискуем. Но сефри удачно сыграли свои роли.
   – Что они ему сказали?
   – Что ты умер от гнойной чумы. – Она улыбнулась. – Мы ведь не зря над тобой потрудилась.
   Нейл кивнул и поскреб лицо, на котором еще остались следы засохшей корки из муки и свиной крови.
   – Сейчас стражники молятся всем святым о своем здоровье, – добавила Васето. – Пойдем.
   Он выглянул из фургона. Площадь окружали высокие здания. Одно из них было храмом с круглым куполом. Куда-то спешили люди в разноцветных одеждах.
   Нейл и Васето вылезли наружу и подошли к передней части фургона, где под навесом устроились трое сефри.
   – Спасибо, – сказал Нейл.
   Старая женщина сефри фыркнула. Двое других даже головы не повернули в его сторону.
   – Как тебе удалось заручиться их помощью? – спросил Нейл у Васето, когда она вела его через площадь.
   – Я пригрозила, что расскажу страже о тайнике в их фургоне, в котором они возят контрабанду.
   – А откуда ты о нем узнала?
   – Я ничего не знала наверняка, – пожала Васето плечами. – Но мне хорошо известны нравы сефри, а этот клан всегда занимался контрабандой.
   – Вижу, что такие вещи знать полезно.
   – Кроме того, они мне кое-что должны. То есть были должны, теперь они со мной расплатились. Так что постарайся использовать свой шанс, другого может и не быть. И не вздумай снимать парик. Никому не показывай свою солому.
   Нейл подергал парик, сделанный из лошадиной гривы, который ему пришлось надеть поверх своих коротко остриженных волос.
   – Мне он не нравится, – пробормотал он.
   – Но ты в нем чудесно выглядишь, – утешила Васето. – А теперь постарайся поменьше говорить – в особенности если кто-то обратится к тебе на языке Ханзы или Кротении. Ты путешественник из Илсепега, который мечтает посетить святилище Ванта.
   – А где расположен Илсепег?
   – Понятия не имею. Как и те, кому ты это скажешь. Но местные жители гордятся своими знаниями о мире, поэтому никто в этом не признается. А тебе лишь нужно выучить фразу: «Эдито дат Илсепег. Не фатио вителлиан».
   – Эдито дат Илсепег, – попробовал Нейл. – Не фатио вителлиан.
   – Просто отлично, – похвалила его Васето. – Ты говоришь, словно действительно ни слова не знаешь по-вителлиански.
   – Так оно и есть, – сообщил Нейл.
   – Тогда все понятно. А теперь пойдем разыщем твоих девушек.

Глава 7
Амбрия

   – Мне понравилось, – рассеянно проговорила Мери. Она лежала животом на ковре, болтая ногами в воздухе.
   – Правда? – спросил Леоф, продолжая играть на лютне. – Я рад, что тебе нравится.
   Девочка подперла подбородок кулачками.
   – Она печальная, но не так, чтобы хотелось плакать. Словно наступает осень.
   – Меланхоличная? – подсказал Леоф.
   Мери прикусила губу.
   – Наверное.
   – Словно наступает осень… – задумчиво повторил Леоф. Он слабо улыбнулся, перестал играть, окунул перо в чернила и записал несколько слов.
   – А что ты пишешь? – заинтересовалась Мери.
   – Я написал: «Словно наступает осень», чтобы музыканты знали, как следует играть эту мелодию.
   Он повернулся к девочке.
   – Ты готова начать урок?
   Та немного оживилась.
   – Да.
   – Тогда садись рядом со мной.
   Мери встала, отряхнула платье и устроилась рядом с ним на скамеечке.
   – Так, посмотрим, мы работали над третьей тональностью, верно?
   – Угу. – Она постучала пальчиком по только что написанным нотам. – А могу я попробовать это?
   Леоф посмотрел на Мери.
   – Попытайся.
   Девчушка положила пальцы на клавиатуру, и ее лицо сделалось удивительно серьезным. Она прикусила губу, взяла первый аккорд и повела мелодию, но на третьем такте остановилась, на ее лице появился ужас.
   – Что случилось? – спросил Леоф.
   – Мне не достать, – сказала она.
   – Правильно, – ответил он. – А ты знаешь почему?
   – У меня слишком маленькие руки. Он улыбнулся.
   – Ни у кого нет таких больших рук. Мелодия написана для другого инструмента.
   – Но ты же только что ее сыграл!
   – Я сжульничал, – признался Леоф. – Все ноты пришлось поднять на одну октаву. Мне просто хотелось понять, как будет звучать музыка. Чтобы услышать ее по-настоящему, потребуется оркестр.
   – Понятно.
   Девочка показала на одну из строк.
   – Что это за строчка?
   – Это гобой.
   – А эта?
   – Тенор.
   – Кто-то будет петь?
   – Верно.
   Она сыграла несколько нот.
   – И есть слова? – спросила Мери.
   – Да.
   – Но я их не вижу.
   Он постучал себя по лбу.
   – Они здесь, вместе со всем остальным.
   Мери удивленно посмотрела на Леофа.
   – Ты сам придумываешь?
   – Да, – признался он.
   – И какие это слова?
   – Первое слово «иэ», – торжественно ответил Леоф.
   – Иэ? Но так слуги произносят слово «я».
   – Точно, – кивнул Леоф. – Это очень важное слово. Оно впервые используется таким образом.
   – Я не понимаю.
   – Не уверен, что я сам понимаю.
   – Но зачем тебе язык слуг? Почему тебе не нравится королевский язык?
   – Потому что большинство людей в Кротении говорят на алманнийском языке.
   – В самом деле?
   Леоф кивнул.
   – Потому что они все – слуги?
   Он рассмеялся.
   – Ну, в некотором смысле.
   – Мы все – слуги, – послышался женский голос со стороны двери. – Вопрос только в том, кому мы служим.
   Леоф повернулся на голос. В дверях стояла женщина. Сначала он заметил глаза, настоящие топазы, в глубине отсвечивающие зеленым пламенем. У него перехватило дыхание, таким пристальным был их взгляд.
   Леоф с трудом отвел глаза в сторону.
   – Леди, – запинаясь, заговорил он, – я не имел чести…
   Он потянулся к костылям, с трудом поднялся на ноги и поклонился.
   Женщина улыбнулась. У нее были пепельные волосы, локонами обрамлявшие приятное округлое лицо, на котором уже начинал сказываться возраст. Леоф предположил, что ей уже изрядно за тридцать.
   – Меня зовут Амбрия Грэмми.
   Леоф почувствовал, как его рот приоткрывается, и поспешил его закрыть.
   – Вы мать Мери? – спросил он. – Рад с вами познакомиться. Должен сказать, что ваша дочь очень мила и подает большие надежды.