К тому времени, как Энни добралась до пристани, ей удалось забыть об уколах совести. Увидев корабли, она наконец-то поняла: она действительно возвращается домой. И ей больше не придется стирать чужую одежду, скрести полы или выслушивать непристойные предложения.
   Конечно, ей еще предстоит испытать боль, когда она войдет в замок и увидит, что ее отца и сестер больше нет, но до этого было далеко. Сейчас она старалась думать только о хорошем.
   – Но почему мы оставили сэра Нейла? – прошептала ей на ухо Остра.
   Казио нашел ее в одном из домов на площади, где она мыла кухню. Энни работала там прежде, ей ужасно захотелось есть, когда она уловила аромат баранины, укропа и чеснока, исходивший от Остры.
   – Казио ничего не объяснил?
   – Объяснил, но Казио не знает сэра Нейла, – возразила Остра.
   – Не верю своим ушам, – проворчала Энни. – Ты ставишь под сомнение выводы Казио?
   Остра слегка покраснела.
   – Он больше нас знает о Вителлио, – ответила она. – И очень умен. Однако как он может знать, что на сердце у сэра Нейла? Мне он всегда казался достойным рыцарем.
   – Остра, мы сами не знаем сэра Нейла. Вполне возможно, что именно он убил моих сестер, а теперь явился и за мной.
   – Но его не было среди рыцарей, напавших на обитель.
   – Откуда ты знаешь? Мы видели не всех. – Энни взяла Остру за руку. – Мы не можем знать. И если я ошибаюсь – что ж, с ним все будет в порядке. Он добрался до Вителлио, значит, сумеет вернуться домой.
   Остра нахмурилась.
   – Не хочу вмешиваться в ваш разговор, – сказал Казио, – но корабль уже рядом.
   З'Акатто, молчавший с того самого момента, как присоединился к ним в переулке, неожиданно проворчал:
   – Мне известен этот герб. Если бы вы рассказали мне раньше, я бы никогда не дал своего согласия.
   – Помолчи, старик, – прошипел Казио. – Я сделал то, что должен был сделать.
   – Ты не так уж часто меня удивляешь, мальчик, – пробормотал учитель фехтования. – Сегодня тебе это удалось.
   – О чем он говорит? – осведомилась Энни.
   – Так, ерунда, – быстро ответил Казио.
   Она повернулась к з'Акатто, в его глазах сверкнул гнев. И вдруг она заметила, что шпага з'Акатто только что покинула ножны. Энни не успела испугаться, ей просто стало любопытно, почему старик хочет ее убить. Но когда он схватил ее, она, хоть и с запозданием, почувствовала страх.
   З'Акатто толкнул Энни, и она упала на мостовую, больно ударившись коленкой. Она вскрикнула от боли и подняла голову, пытаясь понять, что происходит.
   Человек, которого Энни видела впервые в жизни, с удивлением смотрел на клинок з'Акатто, легко входящий ему в горло.
   Казио с криком выхватил свою шпагу, неожиданно вокруг появились вооруженные люди.
   – Бегите! – крикнул Казио. – Бегите на корабль!
   Энни попыталась подняться, но неожиданно перед ней возникли тяжелые сапоги, она посмотрела вверх и встретилась взглядом с выкованным из стали лицом. Рыцарь поднял меч, словно лишь наполовину находящийся здесь, размытый, как крылышки колибри, и с каждым ударом сердца проходящий через радугу цветов.
   Она застыла на месте: еще мгновение – и лезвие обрушится на нее.
   Над ее головой просвистел клинок Казио и ударил в латный воротник рыцаря – и тут же возник сам Казио.
   – З'остато эн перт! – закричал он.
   Удар был таким сильным, что рыцарю пришлось отступить, но Казио все еще летел в прыжке и врезался в него, одновременно ударив рукоятью шпаги в забрало шлема. Рыцарь рухнул на землю. Энни с помощью Остры удалось подняться на ноги, и они вместе побежали к сходням.
   Она уже видела удивленные лица матросов. Одно из них – смуглое с черными усами – показалось ей знакомым, и она закричала:
   – Помогите!
   Никто из матросов не пошевелился.
   Между кораблем и Энни неожиданно появились еще двое, и мир вокруг вдруг застыл. Краем глаза она видела, что рыцарь со сверкающим мечом уже поднялся на одно колено и нанес Казио сильный удар тыльной стороной латной рукавицы. З'Акатто удерживал по меньшей мере четверых противников, но двоим удалось его обойти. Энни и Остра оказались в западне.
   Загнанная в ловушку Энни вытащила кинжал, подаренный ей сестрой Секулой, и твердо решила нанести врагу хотя бы один удар. Враги, стоящие между Энни и кораблем, носили не такие тяжелые доспехи, как рыцарь со сверкающим мечом, – только кольчуги и кожу. И они были без шлемов.
   Оба рассмеялись, когда Энни подняла свое оружие. А потом один из них неожиданно начал валиться на землю, его голова странным образом меняла форму после удара какого-то длинного шеста. Затем нечто огромное врезалось во второго врага, отбросив его в сторону, словно мешок с соломой.
   Когда Энни сообразила, что это лошадь, та уже рушилась на землю. Рядом возникла еще одна фигура в доспехах, но на мгновение путь к сходням остался свободным. Она бросилась вперед, увлекая за собой Остру, так и не выпустившую ее руку.
   Энни преодолела больше половины пути до корабля, когда вспомнила про Казио и з'Акатто. Она обернулась, чтобы посмотреть, что происходит.
   Лошади удалось подняться, и теперь она бешено скакала вдоль причала. Упавший с нее рыцарь также сумел вскочить на ноги, и по розе на шлеме Энни узнала сэра Нейла. У нее на глазах он нанес такой сокрушительный удар рыцарю со сверкающим мечом, что тот сразу рухнул на землю. Затем сэр Нейл повернулся к одному из двух противников, которым удалось проскочить мимо з'Акатто, и обезглавил его.
   Казио замешкался, но з'Акатто мгновенно принял решение. Оторвавшись от своих противников, он побежал к кораблю. Казио почти сразу же последовал за ним.
   Энни вдруг почувствовала движение у себя под ногами и сообразила, что это убирают сходни. Она обернулась и поняла что двое матросов тащат ее на корабль. Сама не зная причины, она вдруг завизжала и стала отбиваться, попутно заметив что другие матросы схватили и Остру. Между тем з'Акатто с ловкостью, неожиданной для его возраста, вскочил на сходни и взбежал на палубу, за ним последовал Казио, который что-то кричал.
   Сэр Нейл, чей клинок мелькал с невероятной быстротой, не давал врагам приблизиться к кораблю. Их было по меньшей мере восемь человек, не считая рыцаря со сверкающим мечом, который – вопреки законам природы – вновь поднялся на ноги.
   – Сэр Нейл! – крикнула Энни. – Поторопитесь!
   Между тем матросы с лихорадочной быстротой рубили канаты. Корабль медленно отходил от причала.
   – В доспехах он не сможет запрыгнуть на борт, – сказал з'Акатто.
   – Возвращайтесь за ним! – завопила она. – Немедленно! – Она отвесила пощечину ближайшему к ней матросу – тому самому, что показался ей знакомым. – Вы не можете оставить его там!
   Он схватил Энни за руку и бросил на нее свирепый взгляд.
   – Я капитан Малконио, и мой корабль покидает порт. А если ты еще раз меня ударишь, тебя повесят.
   – Но он погибнет!
   – Я не вижу никаких причин беспокоиться из-за этого, – равнодушно бросил капитан.
   Сквозь красную пелену Нейл бил направо, потом налево, его клинок рассек на плече кольчугу одного из врагов, хлынула кровь. Перехватив меч в левую руку, он ударил рукоятью в лицо следующего врага, вновь сменил хват и вогнал острие в зазор между грудными пластинами доспеха. Раздался треск ломающихся костей, и человек, стоявший перед ним, упал.
   Сжав рукоять меча обеими руками, Нейл атаковал следующего врага, но тот успел отскочить в сторону, и Нейл ощутил удар по левому плечу. Он не видел, откуда тот последовал, но широко расставил ноги и взмахнул клинком на уровне пояса. Одновременно он повернулся, чтобы противник оказался в поле его зрения. Это был еще один вражеский солдат в легких доспехах, его глаза широко раскрылись, изо рта брызнула кровь, и он упал, прижимая руки к рассеченному животу.
   В результате Нейл оказался лицом к рыцарю со сверкающим мечом, который – вместо того чтобы давно умереть – шагнул вперед, собираясь снова вступить в схватку.
   За спиной рыцаря Нейл успел увидеть, как корабль удаляется от пирса. На палубе мелькнули рыжие волосы Энни, значит, принцесса сумела подняться на борт.
   Надвигающийся рыцарь нанес удар наискось, справа налево, Нейл шагнул вперед и принял его на самую широкую часть своего меча. Его противник оказался очень сильным, да и оружие его двигалось с невероятной быстротой. Нейл почувствовал, что Ворон стал легче – половину его клинка просто срезало. Между тем сверкающий меч начал подниматься для новой атаки. Левой рукой Нейл перехватил правое запястье рыцаря и ударил обломком Ворона в забрало вражеского шлема.
   Закованный в доспехи локоть угодил Нейлу в челюсть, и тому пришлось выпустить запястье врага и отступить на шаг. На него вновь летел вражеский клинок, и Нейл уже не успевал перехватить руку рыцаря. Дьявольский меч разрубил его доспехи так же легко, как и Ворона.
   Нейл отчаянно метнулся вперед, в сторону удара, вся боль мира окутала его. Он потерял равновесие, увидел небо, и земля вдруг расступилась под ним. Он понял, что упал с пристани в воду. Нейл отчаянно изогнулся, чтобы посмотреть, успел ли корабль Энни отойти подальше от берега, но вода сомкнулась у него над головой, и все звуки исчезли.

Часть III
Странные отношения
2223 год эверона, месяц декмен

   Тертиу, третий способ, призывает святого Михаила, святого Мамреса, святого Брайта и святого Файнва. Он порождает меч, копье, звон клинков, марш войны. И пробуждает отчаянную отвагу, гнев, ярость.
   Труфо, четвертый способ, призывает святого Чистея, святую Оймо, святого Сатира, святого Ло. Он порождает изысканную лесть, остроумные шутки и удар кинжала в спину. И пробуждает ревность, ненависть, обман и предательство.
Из «Кодекса гармонии» Элгина Видселя

Глава 1
Убийца

   Стараясь дышать как можно тише, Мюриель ощупью продвигалась вдоль стены, пока не нашла маленький металлический щиток. Она сдвинула его вверх, открыв светящееся отверстие величиной с ноготь, убрала с лица волосы, наклонилась вперед и приникла к глазку.
   В Военном зале было пусто, но тлеющие угольки в камине озаряли статуэтку святого Файнва, стоящую на столике возле старого кресла Уильяма, и позволяли угадать – но не увидеть – очертания картин сражений и побед, украшавших стены.
   Комната по-прежнему казалась пустой.
   Мюриель вздохнула и постаралась успокоиться. Эррен показала ей тайные проходы в стенах замка много лет назад, вскоре после того, как Мюриель стала королевой. Проходы были очень узкими и древними. Эррен утверждала, что орден убийц, прошедших подготовку в монастыре, сумел повлиять на выбор архитекторов дворца, внесших дополнения в планировку, а потом позаботился о том, чтобы они никому не рассказали о своей работе. Таким образом, о тайных проходах знали только сестры Цер и немногие их подопечные.
   Мюриель часто спрашивала себя: как удалось сохранить секрет в течение нескольких столетий? Если проходы показывали другим королевам, кто-то из них обязательно должен был проговориться мужу, дочери или другу…
   И все же она никогда никого не встречала в этих скрытых проходах – из чего следовало, что Эррен знала, о чем говорит.
   Проходы действительно были очень умело скрыты от посторонних, а глазки хорошо замаскированы, так что найти их можно было, только зная об их существовании. Входные дверцы закрывались так, что места стыков оставались совершенно незаметными.
   После смерти Эррен Мюриель часто ими пользовалась. Теперь, когда королева никому не могла доверять, ей приходилось шпионить самой, если она хотела узнать о существовании заговоров. Но сегодня она не просто надеялась подслушать тайную беседу прайфека Хесперо или кого-то из членов Комвена со своими шпионами; нет, у нее была вполне определенная цель.
   Все началось с записки, которую кто-то подсунул ей под дверь. Почерк был аккуратным, а стиль предельно простым.
   Ваше величество,
   Вам грозит опасность. Как и мне. Я располагаю сведениями, которые могут спасти вашу жизнь и трон вашего сына, но мне, в свою очередь, необходима защита. Пока вы не пообещаете мне помочь, я не смогу раскрыть свое имя. Если вы согласны, пожалуйста, оставьте записку со словом «согласна» под статуэткой на столике в Военном зале.
   Что ж, записка лежала в условленном месте, надежно спрятанная от чужих глаз, – и теперь Мюриель пряталась в тайном коридоре, словно играя в детскую игру. Однако прошло пять часов, и никто не пришел за ответом. Конечно, Мюриель написала: «Согласна», но хотела узнать, кто прислал ей письмо – опасаясь, что оно окажется чьей-то хитроумной уловкой.
   Быть может, записку забрали раньше, еще до того, как у Мюриель появилась возможность ускользнуть от исполнения своих многочисленных обязанностей. Не исключено, что они прочитали записку и положили ее на прежнее место. Но Военный зал находился в центральной части замка, и днем любой человек, решившийся туда заглянуть, привлек бы к себе внимание. К тому же зачем оставлять записку?
   Наступили сумерки, и Мюриель объявила, что отправляется спать. До утра никто не станет ее искать, а сон и приходящие вместе с ним кошмары совсем ее не привлекали.
   Прозвучал очередной колокол, и только после этого внимание Мюриель привлек слабый шорох – казалось, кожа трется о камень. Она прищурилась, пытаясь обнаружить источник звука, и заметила тень, промелькнувшую в западной части зала. Это показалось королеве странным – ведь вход в зал находился с восточной стороны. Она с нетерпением ожидала, когда загадочная фигура выйдет на свет. Через некоторое время королева была вознаграждена.
   Это была женщина; прежде всего Мюриель заметила каштановые локоны и светло-голубой пеньюар. Что ж, ее «друг» оказался хитрым. Он послал за запиской служанку.
   «Быть может, я сумею ее узнать, – подумала королева, – и так вычислю ее господина».
   Впрочем, рассчитывать на удачу не следовало. В замке Эслен было слишком много служанок, и она знала в лицо едва ли десятую их часть.
   Потом незнакомка подвернулась, свет упал на ее лицо, и Мюриель удивленно заморгала. Она узнала девушку, но это была вовсе не служанка. За запиской пришла Элис Берри, последняя любовница ее покойного мужа.
Элис Берри.
   Гнев, ревность и воспоминания забурлили в груди Мюриель, но она заставила себя успокоиться, поскольку что-то показалось ей странным. Все знали, что ума у Элис не больше, чем у лука-порея. Она являлась младшей дочерью лорда Берри из Виргеньи, который управлял беднейшей областью королевства. Уильяму пришлись по вкусу сапфировые глаза и девичья фигурка, когда ее семья посетила замок Эслен два года назад. После смерти Уильяма Элис практически не попадалась Мюриель на глаза, и, хотя королева несколько раз собиралась выгнать девушку из прежних покоев, ее постоянно отвлекали другие неотложные дела. В результате Элис продолжала жить в замке, а королева о ней забыла.
   До этой минуты. Теперь же Элис Берри привлекла ее самое пристальное внимание. Даже Эррен считала девушку слишком глупой и легкомысленной, чтобы искать в ее поведении политические мотивы. Опасность всегда исходила от Грэмми. К тому же у Берри не было детей – похоже, она даже не пыталась завести ребенка.
   Получалось, что первое предположение Мюриель оказалось верным и Берри сыграла роль служанки. Вот только кому она служит? Она никогда не проявляла интереса к кому-либо, кроме Уильяма. И все же с тех пор прошло много времени. Очевидно, сейчас, во время всеобщей грызни за малейшее преимущество, кто-то нашел девушке собственное применение.
   Берри вытащила записку, прочитала ее, кивнула и направилась в западную часть зала. Через мгновение послышался звук, тихий, но у Мюриель от него зашевелились волосы на затылке.
   В западной части комнаты был единственный выход – дверь в потайные ходы, в одном из которых сейчас и находилась королева. Элис Берри о них знала.
   Мюриель рассказывали, что Элис иногда встречалась с Уильямом в Военном зале. Однако королева считала, что Уильям не имел ни малейшего представления о существовании тайных проходов.
   Или она плохо знала своего супруга.
   Мюриель вдруг ощутила такую боль утраты, что сама поразилась ее остроте. Их брак с Уильямом был заключен вовсе не по любви, но им удалось ее обрести, во всяком случае, на некоторое время. И хотя его пассии вызывали у Мюриель отвращение, она сохраняла уверенность, что однажды ей удастся вернуть любовь короля.
   И она скучала по нему – по его смеху, по запаху одежды и даже по глупым прозвищам, которые он ей давал.
   Теперь все ушло. Оказалось, что он все это время знал о тайных ходах, но не рассказал о них своей королеве. В этом Мюриель не видела ничего страшного – в конце концов, она сама ничего ему не говорила о них, – но то, что он раскрыл тайну Элис Берри, самой глупой и ничтожной из всех своих женщин, причинило ей боль.
   И еще в ее сердце поселилась тревога. А вдруг он рассказал о ходах и Грэмми?
   Мюриель немного подождала, желая и одновременно опасаясь того, что Элис пройдет рядом с ней, чтобы она могла задушить девушку и оставить тело там, где его никто не найдет. Прошло несколько минут, и Мюриель решила вернуться в свои покои, осторожно ощупывая стены в поисках ориентиров, которые помогали ей выбрать нужное направление.
   Когда Мюриель слегка приоткрыла потайную дверцу, ведущую в спальню, она с удивлением обнаружила, что кто-то задул лампу и комната погрузилась в темноту. Быть может, ее служанка Унна ушла и погасила свет? Но зачем?
   Она замерла на месте, продолжая всматриваться в темноту. Возможно, лампа погасла сама.
   Кто-то произнес какое-то слово, Мюриель не сумела его разобрать. Она ахнула и прикрыла дверцу, понимая, что ее услышали, но страх полностью овладел ею, и королева могла только стоять и смотреть в сумрачную пустоту.
   Но как она ошибалась… Если Берри знает о проходах Цер, значит, о них известно и другим. Например, мужчине в ее комнате. Впрочем, мужчина ли это?
   Что-то негромко стукнуло о стену, и Мюриель услышала чужое дыхание. Рука королевы сжала рукоять кинжала, который она носила на поясе рядом с ключами, но это не придало ей уверенности.
   Из-за двери доносилось осторожное постукивание, перемещающееся вдоль стены. Мюриель задрожала от страха. Кто-то искал потайную дверцу. Значит, он не знает, где та расположена. С внутренней стороны обнаружить дверцу непросто. Впрочем, Мюриель сама подсказала, где ее искать.
   Стук стал стихать, видимо, человек удалялся, но вскоре вернулся обратно. Королева вновь услышала чужое дыхание, кто-то прошептал единственное слово, которое ей вновь не удалось разобрать.
   Продолжая дрожать, она отступила на несколько шагов. У нее закружилась голова, поскольку она задержала дыхание. Касаясь рукой стены, она пошла прочь от своей спальни, а когда посчитала, что ее уже не могут услышать, ускорила шаг. Страх не отпускал, поскольку она так и не знала, находится ли чужак по-прежнему в ее спальне или вышел вслед за ней в туннель. Она нашла вход в Голубиный зал, заглянула внутрь, убедилась в том, что там никого нет, вошла, быстро задвинула за собой потайную дверь и побежала.
   Однако Мюриель почти сразу замедлила шаг. Теперь, оказавшись в обычных коридорах дворца, она по-прежнему не чувствовала себя в безопасности, хотя здесь было светло и часто попадались слуги. Она не знала своего врага в лицо – им мог оказаться любой обитатель замка. Хуже того – она только теперь начала это понимать, – если человек в ее комнате действительно пришел ее убить, это было не просто покушением на жизнь королевы. Это была попытка переворота. Из чего следовало, что помощь ей требовалась немедленно. Но где найти людей, которым она могла бы верить?
   Она продолжала размышлять на эту тему, когда едва не столкнулась с Леовигилдом Акензалом. Королева вскрикнула и отскочила назад. Сочинитель выглядел ужасно смущенным и попытался опуститься на одно колено. Получилось у него плохо, и Мюриель вспомнила, что во время их последней встречи он передвигался на костылях.
Герой Бруга.
   – Не стоит утруждаться, – решительно сказала королева, стараясь успокоиться. – Что вы здесь делаете в такой поздний час, фралет Акензал?
   – Ваше величество? Я просто разрабатываю ногу. Лицо его казалось бесхитростным, и Мюриель быстро приняла решение.
   – Идите за мной, – приказала она. – Вы вооружены?
   – В-вооружен? – удивился он.
   – О, полагаю, что нет. Ладно, все равно идите за мной.
   – Хорошо, ваше величество.
   Мюриель устремилась вперед, но ей пришлось немного замедлить шаг, чтобы Акензал не отставал. Интересно, зачем она взяла его с собой? Он совершенно новый человек в замке – почему она должна ему доверять? Но тут она вспомнила тот день, когда композитор играл для нее, вспомнила его предельную искренность и почувствовала, что он не сможет причинить ей вред. Она редко доверялась своим чувствам, однако сейчас выбора не было.
   Он молча хромал за ней. Композитор был явно удивлен, но не задавал вопросов.
   – Как продвигается мой заказ? – спросила она, главным образом для того, чтобы прервать молчание.
   – Очень хорошо, ваше величество.
   Королева уловила волнение в его голосе, которое – даже в данных обстоятельствах – казалось очаровательным.
   Она вдруг поняла, как сильно он похож на Нейла МекВрена – Нейл был пылким и горячим, настоящий рыцарь без капли цинизма. Композитор такой же, хотя его пыл совсем иной природы. Но оба истинные мужчины.
   Мюриель отчаянно захотелось, чтобы рядом оказался Нейл, однако она знала, что поступила правильно, отправив его за Энни. Только ему она могла доверить дочь.
   – Надеюсь, вы скоро закончите работу, – сказала она. – Я уже наметила день вашего выступления и сопутствующий торжественный обед в Роще Свечей. До него осталось три недели.
   – Три недели? Да, я уже почти закончил. Но я должен начать прослушивания.
   – Тогда скажите мне, что вам требуется.
   – Честно говоря, я и сам хотел с вами поговорить, – признался Акензал.
   – О чем?
   – О размерах оркестра, ваше величество.
   – Пусть он будет таким, как вы считаете нужным, – ответила королева.
   – Однако я хотел изменить традициям, – с некоторым сомнением продолжил он. – Сочинение, над которым я работаю… Для его исполнения потребуется тридцать музыкантов.
   Мюриель остановилась и с любопытством посмотрела на него.
   – Это очень много, не так ли? – спросила она.
   – Таких больших оркестров не бывало никогда, – ответил Акензал.
   Он говорил так, словно это имело огромное значение, и Мюриель поразила смехотворность всей ситуации. Она опасается за свою жизнь и судьбу королевства и вместо того, чтобы что-то предпринимать, обсуждает, сколько музыкантов ей следует нанять.
   Но ее сердце перестало колотиться, как безумное, и на нее снизошло почти сверхъестественное спокойствие.
   – Так почему же наш оркестр будет таким большим? – поинтересовалась она.
   – Потому что такое произведение никогда прежде не создавалось, – ответил композитор.
   Она остановилась, чтобы заглянуть ему в глаза, отыскать в них затаенную гордость или высокомерие. Однако если они там и были, заметить это ей не удалось.
   – У меня нет никаких возражений против большого оркестра, – наконец сказала она. – Даже самого большого.
   – Однако возражения могут появиться у церкви, ваше величество.
   – На каком основании?
   Акензал усмехнулся, неожиданно очень по-мальчишески.
   – На том, что раньше так никогда не делали, ваше величество.
   Она почувствовала, как ее губы тронула улыбка.
   – Пусть оркестр будет таким, как вы считаете нужным, – сказала она. – Или даже больше.
   – Благодарю, ваше величество.
   Она кивнула.
   – Ваше величество? – спросил музыкант.
   – Да?
   – Что-то случилось?
   Она закрыла глаза, постояла так несколько мгновений, а потом решительно зашагала дальше.
   – Да, фралет Акензал, случилось. В моих покоях человек, которого я туда не приглашала.
   – Вы думаете… ваше величество, вы полагаете, что это убийца?
   – Других объяснений мне в голову не приходит.
   Он побледнел.
   – Но тогда… не следует ли вызвать стражу, ваше величество?
   – К несчастью, – ответила королева, – я не доверяю большей части стражников.
   – Но как такое может быть? Как королева может не доверять своей страже?
   – Неужели вы так наивны, фралет Акензал? Разве вам не известно, сколько королей и королев погибло от рук их собственных слуг?
   – Однако я слышал, что королевская стража Эслена славится своей неподкупностью.
   – За последние несколько месяцев, в разное время, двое из них пытались меня убить.
   В ответ он только покачал головой.
   – Потом оказалось, что они околдованы какими-то чародеями, и теперь предполагается, что стража защищена от подобных атак. Тем не менее, мне трудно им верить – после гибели двух моих дочерей.
   – Я понял, ваше величество. Я сожалею.
   – Кроме того, один из стражников стоит на посту перед моими покоями. Из чего следует, что он либо впустил убийцу, либо сам мертв.
   – О святые!
   – Именно.
   – Значит… теперь я ваш телохранитель?
   Мюриель улыбнулась.
   – Да, разумеется.
   – Ваше величество, если на нас нападут, от меня не будет никакой пользы.
   – Но вы же герой Бруга, фралет Акензал. Один ваш вид наверняка отпугнет большинство врагов.