Страница:
Пока Оукс гоготал над своим гениальным планом, я мысленно поставил его в номинации «Отец года» на первое место.
— Мистер Оукс... Сэр Гарри... Я обычно не занимаюсь такого рода работой...
Он сердито покосился на меня — хотя с его рожей трудно было определить, смотрит ли он сердито.
— Не нужно этих высоких фраз, Геллер. Я проверил тебя. Я знаю твою репутацию.
Он опять ткнул широким пальцем в мою грудь.
— Почему, черт возьми, ты думаешь, я позвал тебя сюда?
Я схватился за воздух ладонями.
— Да нет, мое агентство просто живет делами о разводах. Просто я не занимаюсь этим лично. — Тут я гордо ткнул себя в грудь сам. — Я президент своего агентства, мистер Оукс...
Он фыркнул от смеха.
— Черт, парень, сэру Гарри Оуксу не нужен неквалифицированный ассистент — мне нужен главный детектив, понятно! Ты бы послал этому чертову Генри Форду своего помощника?
— Конечно, нет, сэр Гарри...
Он положил руку на мое плечо.
— Просто Гарри, Нат.
— Отлично. А почему бы вам не нанять какого-нибудь местного сыщика? Зачем посылать за мной, в Чикаго, когда...
— Здесь, в Нассау, только два частных детектива Нат. И обоих хорошо знает этот «граф» Альфред де Мариньи. Ты же, напротив, сможешь смешаться с туристами, военными и американскими авиационными инженерами... Ты же знаешь, многие офицеры часто не носят свою форму, когда они не на дежурстве.
— Ну...
Он встал, его ступни утопали в песке, как ноги статуи.
— Сколько ты хочешь за эту работу, Геллер?
Я тоже приподнялся, отряхивая песок со своей задницы.
— Честно говоря, я считаю, что это будет общая работа, и мне придется вызвать одного из моих оперативников...
Я пожал плечами. Ткнул пальцем в небо. В высокое небо.
— Три сотни в день и расходы.
Сэр Гарри тоже пожал плечами и указал в сторону дома.
— Как насчет чека на десять тысяч долларов в качестве предварительного гонорара? Плачу прямо сейчас.
— Хорошо, — быстро сказал я, пораженный. — Просто здорово.
— Я выпишу тебе чек, — сказал он. — Я не думаю, что будут проблемы с тем, чтобы обналичить его.
Глава 4
Глава 5
— Мистер Оукс... Сэр Гарри... Я обычно не занимаюсь такого рода работой...
Он сердито покосился на меня — хотя с его рожей трудно было определить, смотрит ли он сердито.
— Не нужно этих высоких фраз, Геллер. Я проверил тебя. Я знаю твою репутацию.
Он опять ткнул широким пальцем в мою грудь.
— Почему, черт возьми, ты думаешь, я позвал тебя сюда?
Я схватился за воздух ладонями.
— Да нет, мое агентство просто живет делами о разводах. Просто я не занимаюсь этим лично. — Тут я гордо ткнул себя в грудь сам. — Я президент своего агентства, мистер Оукс...
Он фыркнул от смеха.
— Черт, парень, сэру Гарри Оуксу не нужен неквалифицированный ассистент — мне нужен главный детектив, понятно! Ты бы послал этому чертову Генри Форду своего помощника?
— Конечно, нет, сэр Гарри...
Он положил руку на мое плечо.
— Просто Гарри, Нат.
— Отлично. А почему бы вам не нанять какого-нибудь местного сыщика? Зачем посылать за мной, в Чикаго, когда...
— Здесь, в Нассау, только два частных детектива Нат. И обоих хорошо знает этот «граф» Альфред де Мариньи. Ты же, напротив, сможешь смешаться с туристами, военными и американскими авиационными инженерами... Ты же знаешь, многие офицеры часто не носят свою форму, когда они не на дежурстве.
— Ну...
Он встал, его ступни утопали в песке, как ноги статуи.
— Сколько ты хочешь за эту работу, Геллер?
Я тоже приподнялся, отряхивая песок со своей задницы.
— Честно говоря, я считаю, что это будет общая работа, и мне придется вызвать одного из моих оперативников...
Я пожал плечами. Ткнул пальцем в небо. В высокое небо.
— Три сотни в день и расходы.
Сэр Гарри тоже пожал плечами и указал в сторону дома.
— Как насчет чека на десять тысяч долларов в качестве предварительного гонорара? Плачу прямо сейчас.
— Хорошо, — быстро сказал я, пораженный. — Просто здорово.
— Я выпишу тебе чек, — сказал он. — Я не думаю, что будут проблемы с тем, чтобы обналичить его.
Глава 4
Марджори Бристол ждала на крыльце. Она выглядела веселой и бодрой в своем голубом платье, сложив руки перед собой, будто держа в них невидимый букет.
Широкополая соломенная шляпа исчезла, обнажив правильной формы голову с коротко подстриженными темными, курчавыми волосами.
— Я разогрела кое-что на обед для мистера Геллера, — сказала она.
— Хорошая девочка, — произнес сэр Гарри, ударяя шляпой по бедру. — Гарольд уже закончил?
— Да, сэр Гарри. Он ждет вас в биллиардной.
Сэр Гарри повернулся ко мне и протянул руку. До сих пор мы еще не пожали друг другу руки, я не удивился, когда его загрубелая лапа мощно сжала мою. Обветренное, изрезанное морщинами лицо растянулось в подобие улыбки.
— Я оставлю вас с моим очаровательным управляющим, — произнес он и слегка поклонился мне. Он ведь все-таки был баронетом. В дверях Оукс обернулся и сказал: — Заходите ко мне, прежде чем приступите к делу. Я выпишу вам чек.
И он исчез в доме.
— Мисс Бристол, — сказал я. — Мне вовсе не обязательно есть...
— Я уже разогрела вам обед. Ничего особенного — вчерашний черепаховый суп и блинчики с мясом мидий.
Она указала мне на ротанговый стул и пододвинула ко мне черный столик на ротанговых ножках. Потом она исчезла, а через мгновение появилась с подносом в руках. На подносе были чашка ароматно пахнущего супа и тарелка с горкой маленьких, круглых блинчиков. Еще на нем была салфетка из ткани, серебряный прибор и большой стакан чая со льдом, заправленного листьями мяты.
Я попробовал суп. Он был очень вкусный, и я сказал ей это.
— Вы сами готовите здесь, не так ли, мисс Бристол?
Небо покрылось тучами, но океан был таким же игривым, как всегда.
— Нет. Здесь есть специальный повар. Сейчас она покупает продукты для небольшой вечеринки, которую устраивает сегодня сэр Гарри. Я потягивал свой чай со льдом.
— А как же ленч вашего босса?
— Сэр Гарри и его друг мистер Кристи собираются перекусить в загородном клубе.
Я отметил, что он не пригласил меня обедать в этот клуб.
— Почему бы вам не посидеть со мной, мисс Бри-стол?
— О нет, я не могу. Приятного аппетита, мистер Геллер. Я пойду на кухню, и когда вы поедите...
— Никуда вы не пойдете! Двигайте сюда ваш стул и садитесь, составьте мне компанию.
— Ну... — Она задумалась. Я знал, что прислуга — особенно цветная прислуга — не должна обедать с гостями — особенно с белыми гостями (как будто в «Вестбурне» бывают какие-то другие!). Но я ведь и не просил ее есть со мной. Просто посидеть и поддержать разговор.
Она присела.
— Приближается шторм.
— Вы думаете? Вроде не очень темно.
— Понюхайте воздух. Чувствуете, шторм приближается?
По-моему, в воздухе была лишь соленая свежесть моря. Я был только рад, что наконец-то подул ветер, отдаленно напоминающий бриз.
— А сколько всего слуг в поместье, мисс Бристол?
— Три-пять человек в доме, двое — охранники. Вы уже знакомы с Сэмьюэлом. Он занимается хозяйством, а по ночам он — сторож. Еще один слуга убирает в доме. Повар, я уже о ней говорила. И я, я ухаживаю за сэром Гарри и леди Юнис.
— Что вы делаете?
Она пожала плечами.
— Слежу, чтобы они делали все, что запланировали. Приношу леди утром ее одежду, уношу ночью. Много чего.
— Да вы почти секретарша.
Она улыбнулась — ей это понравилось.
— Почти. Я всегда старалась быть разносторонней.
— Мисс Бристол, простите, а где вы ходили в школу?
Она казалась одновременно удивленной и польшенной, что я спросил об этом. Ее рука сжала колено.
— Здесь, в Нассау. Я окончила школу Хант Гавернмент.
— Вы — ее гордость. А как насчет колледжа?
Она слегка вздрогнула.
— Нет. Здесь, в Нассау, совсем нет колледжей... у меня есть брат, он очень способный. Мы надеемся, что сможем когда-нибудь послать его в колледж в США, там ведь есть колледжи для негров.
— Конечно, есть. Могу поклясться, что вы закончили один из них.
Она опустила глаза. В первый раз она показалась мне по-настоящему смущенной.
— Я люблю читать, мистер Геллер. Мне нравятся книги, понимаете? — Тут она подняла на меня свои внимательные глаза и ее ресницы затрепетали, когда она говорила: — Я думаю, самое большое зло — это невежество. Как вы считаете?
Мне показалось, что небо потемнело еще больше. Может, она была права — действительно приближался шторм?
— Понимаете, мисс Бристол... Боюсь, понятие «зло» гораздо страшнее, чем «невежество». Но, возможно, невежество причинило людям больше вреда, чем жадность или ревность, или даже война. Я и сам сейчас как бы борюсь с невежеством.
Ее глаза сузились.
— Вы что, учитель?
— Нет. Я — детектив.
— Правда? Полицейский?
— Ну, не совсем. Я — тот, кого сегодня называют частным сыщиком.
Она оживилась.
— Как Хэмфри Богарт?
Я засмеялся.
— Почти. Боюсь, я сказал вам больше, чем должен. Нам лучше не касаться личных дел сэра Гарри. Извините, мисс Бристол...
Она понимающе кивнула. Какого я свалял дурака, что сказал ей, кто я! Она ведь думала, что я — просто какой-то деловой партнер ее шефа.
Мы просидели в неловком молчании с минуту. Я ел и смотрел на огромное море. Где-то, по другую его сторону, сейчас сбрасывали правительство Муссолини, а в Кёльне немцы пытались оправиться от налета тысяч бомбардировщиков союзников. И почти столько же внимания привлекал Чарли Чаплин, вернувшийся назад, в Англию, и женившийся на юной Уне О'Нил.
Но все это казалось мне нереальным, происходящим в каком-то другом мире, когда я сидел на крыльце поместья Оукса и глядел на море — то самое море, на котором, может, прямо сейчас, когда я доедал свой черепаховый суп, умирали люди.
— Восхитительный суп, — сказал я, дотрагиваясь салфеткой до губ. — И блинчики тоже отменные.
— Я их только что разогрела. Их приготовили прошлой ночью. Они вкуснее, когда мясо мидий свежее.
— Мидий?
— Да, мясо из таких маленьких перламутровых раковин. Его обычно пробуют все туристы.
— О, понятно. Все равно, как бы это ни называлось, блинчики — просто замечательные.
Она усмехнулась.
— Вы попробуете еще много мидий, пока будете здесь, мистер Геллер.
Она не позволила мне помочь ей унести поднос с посудой, но я все равно пошел вместе с ней на кухню и сказал, почти прошептал ей:
— Только, пожалуйста, никому не говорите, что я — детектив.
— Мистер Геллер, — мягко ответила она. — Вы — хороший человек. Я бы никогда не сделала то, чего вам не хочется.
Наши глаза встретились — и одну секунду мы были вместе. Одну старую как мир секунду, когда есть только мужчина и женщина, а вся культура, время и табу не значат ничего. Но это длилось всего одну секунду, а потом мы оба отвели глаза, смущенные.
— Мне лучше отвести вас сейчас к сэру Гарри.
Так она и сделала. Оукс сидел в средних размеров комнате с камином, восточным ковром и высокими окнами, выходящими на океан. Полкомнаты занимал большой биллиардный стол. Со стен отовсюду глядели набитые чучела крупных рыб и головы зверей.
Рядом с биллиардом, в брюках для верховой езды и высоких сапогах — я сразу вспомнил Гарпо в роли жокея во «Дне на бегах» — стоял сэр Гарри: кривоногий, опирающийся на кий и разговаривающий с изрядно взъерошенным субъектом небольшого роста, отчаянно дымившим сигаретой.
Оба хмуро глядели друг на друга: наверное, мы прервали их спор.
Но, заметив нас, сэр Гарри скупо улыбнулся.
— А! Мой гость. Хорошо пообедали?
— Отлично, — ответил я. — Черепаховым супом и блинчиками с мясом мидий.
Он отрывисто засмеялся.
— Мы сделаем из вас настоящего багамца еще до вечера. Марджори, принести мою чековую книжку.
— Сейчас, сэр Гарри.
Мисс Бристол вышла, и сэр Гарри указал рукой на своего маленького, но мускулистого друга, который был таким загорелым, что я сначала принял его за мулата.
— Познакомьтесь с настоящим бароном Нассау, мистер Геллер, — Гарольд Кристи. Лучший чертов бизнес-партнер, который когда-либо был у старого золотоискателя.
Неплохо для «лучшего партнера», учитывая, что они спорили, до того как мы вошли! На вид Кристи было за пятьдесят, он был почти лыс, с яйцевидной головой и лохматыми рыжеватыми бровями над пронзительными зелеными глазами, в которых светились деньги. Он был красив как жаба: со шрамами на лице, луковицеобразным носом, тщедушным подбородком. Его легкий белый костюм был помятым, темный галстук завязан небрежно.
И это был «настоящий барон Нассау»?
— Познакомьтесь: Натан Геллер, — сказал Оукс своему другу. — Детектив из Чикаго, которого я нанял по личному делу.
Глаза Кристи расширились на мгновение, он окинул Оукса подозрительным взглядом.
— Детектив? А зачем, Гарри?
Сэр Гарри захихикал, положил руку на плечо своего друга.
— Это мое дело, Гарольд. У тебя своя личная жизнь, у меня — своя.
Кристи, нахмурившись, взглянул на Оукса, потом повернулся ко мне и улыбнулся удивительно заразительной улыбкой. Жаба превращалась в принца, когда он включал свое обаяние на полную мощность.
— Добро пожаловать в Нассау, мистер Геллер, — сказал он. У него был мягкий голос. — Хотя почему вы приехали на остров Июня в июле — загадка даже для такого поклонника Багам, как я.
— Если ты хочешь разгадать эту загадку, Гарольд, — сказал сэр Гарри, — тебе нужно нанять собственного чертового детектива.
Что такое? Оукс старается поддеть своего приятеля?
Но Кристи лишь продолжал улыбаться, хотя и несколько напряженно. Он был похож на мелкого чиновника, которого босс выставил на посмешище. Он потушил сигарету в пепельнице, стоящей на краю биллиарда, и сразу же закурил новую.
— Нат, если вы не будете осторожны, Гарольд затащит вас на свою виллу на берегу океана еще до ужина.
— Вы занимаетесь бизнесом с недвижимостью, мистер Кристи?
Кристи снова улыбнулся, выпустил струйку дыма изо рта и только собрался ответить, как Оукс перебил его:
— Сказать, что Гарольд занимается бизнесом с недвижимостью — все равно, что сказать, что Гитлер занимается бизнесом, захватывая страны.
Такое сравнение заставило Кристи вздрогнуть, но сэр Гарри продолжал рычать:
— Несколько лет назад Гарольд встретил меня в Лондоне и уговорил приехать на Нью-Провиденс, а потом умудрился продать мне половину острова. — Оукс фыркал от смеха. — Знаете, почему мистер Кристи — самый влиятельный человек на наших островах? Даже считая нашего низкорослого друга герцога Виндзорского? Потому что Гарольд хорошо понимает, что главная ценность на этих островах — это земля... не для добычи золота и не для выращивания урожаев, нет: ее можно продать таким вот чертовым богатым дуракам, как я. А, Марджори!
Она несла в руках его чековую книжку. Он положил кий для пула на биллиард и подошел вместе с ней к маленькому столику рядом с лампой под шелковым абажуром.
Кристи очень мягко произнес:
— Вы должны извинить Гарри. Болтливость — один из его главных пороков.
— А такт — не одна из его добродетелей?
— Это точно, — ответил Кристи посмеиваясь и затянулся сигаретой.
— Нат! — закричал Оукс, махая мне рукой, — подойдите сюда.
— Приятно было познакомиться с вами, сэр, — сказал я Кристи.
— Взаимно, — довольным тоном ответил он и кивнул.
Оукс взял меня за руку, протягивая чек на десять тысяч долларов, на котором еще блестели чернила. Мисс Бристол пошла открыть для нас дверь, и никто не слышал нашего разговора.
— Это за тридцать четыре дня, — сказал он. — По триста долларов за день... считая тысячу за сегодня.
— Вы хотите, чтобы я взялся за дело сегодня же?
— Конечно, черт возьми. Ты найдешь де Мариньи в яхт-клубе. Он выйдет сегодня на своей яхте. С помощью этой карточки ты сможешь попасть куда угодно.
Он передал мне небольшой белый кусок картона, который гласил: «Обладатель сего — мой персональный гость. Сэр Гарри Оукс, баронет».
— Еще мне нужно фото де Мариньи...
— Зачем? Просто попроси кого-нибудь показать его тебе. Это такой длинный, худой лягушатник. Лицо как у лошади. Еще он носит чертову идиотскую бороду. Да ты сразу заметишь этого сукиного сына. Или найдешь его яхту, — верхняя губа сэра Гарри презрительно искривилась. — Она называется «Конкьюбайн».
— Понятно, — сказал я.
Мисс Бристол открыла нам дверь. Мы пошли по галерее к гаражу. Девушка держалась от нас на почтительном расстоянии. Наконец-то подул настоящий багамский бриз, но давящая влажность не исчезла.
— Будешь связываться со мной каждый день по телефону. Мисс Бристол скажет тебе номер.
Я обернулся посмотреть на нее, и она улыбнулась. Черт, как мне нравилась ее улыбка!
Оукс сжал мое плечо, и я опять повернулся к нему.
— Для тебя приготовлена машина... Аренда оформлена на твое имя. В бардачке найдешь карты дорог Нассау и Нью-Провиденс и список относящихся к делу адресов.
Я кивнул. Богачи бывают предусмотрительны.
Он отпер дверь гаража.
— Только ради Бога, держитесь на этой чертовой неправильной полосе.
— Вы имеете в виду, на левой?
— Точно, помните, на левой, — отозвался сэр Гарри.
Танк — не лучшая машина для слежки. Все нервировало меня, когда я возвращался в город по Бэй-стрит, оставаясь на левой полосе дороги. Какой-то велосипедист подрезал меня, тропические пейзажи с их яркими красками рябили в глазах, отвлекая от дороги.
Меня спасло только внезапное появление неуклюжего розово-терракотового чудовища — «Британского Колониального Отеля». Там даже оказалась платная стоянка, так что я смог оставить свой «Бьюик» и немного пройтись пешком.
Конечно, номер, который мне дали в «Британском Колониальном», не был класса «Люкс», но он был все же довольно большим, а светло-розовые стены и белые двери делали его еще больше. Двуспальная кровать, комод, здоровенный туалет, письменный стол и ванная тоже отличались приличными размерами. Я был не против пожить здесь немного.
С металлического балкона открывался вид на океан, но белый пляж под сереющим небом был почти пуст.
Я распаковал свои вещи и прикинул, что мне понадобится для работы. Но для начала мне надо было сделать пару дел. Прежде всего, я захватил с собой свой свежепромокший костюм и спустился вниз. Портье за стойкой указал мне на маленький магазинчик-ателье рядом с отелем. Я зашел туда и без проблем купил у изнывавшего от скуки приветливого загорелого портного по имени Пакк два белых костюма втридорога. Он предложил подогнать костюмы по моей фигуре, обещав «сделать все» за два дня, но потом неохотно согласился продать пару моего размера, вздыхая:
— Не могу спорить с вами, сэр! У вас сорок второй размер — ничего особенного!
И так вот всегда.
Моей следующей остановкой стал «Ройял Бэнк оф Кэнада», показавшийся мне подходящим местом, чтобы обналичить чек сэра Гарри. Я перевел почти всю сумму на свой собственный счет в «Континентальном Банке» в Чикаго.
На Коусон-Сквер я купил себе шляпу-панаму со светло-коричневой лентой у дородной общительной леди, тележка которой была доверху набита шляпами, сумками и циновками. Она просила за шляпу 50 центов, я яростно торговался и сбил цену до 25, а потом дал ей доллар шутки ради.
Она тоже оказала мне услугу, сказав, где находится фотомагазин. Каждому нормальному шпиону в спальнях нужен фотоаппарат, и я купил себе 15-долларовую камеру «Аргус» со вспышкой и автоматическим фокусом. Еще я купил 35-миллиметровую пленку и запасные батарейки.
— А разве вы не хотите взять цветную пленку, сэр? — спросила маленькая, похожая на кавказку, привлекательная продавщица. В ее темных волосах был цветок, какие прикалывают к корсажу. — Вы сможете запечатлеть все чудесные цвета нашего острова...
— Нет, спасибо. Собираюсь снимать больше для души, — ответил я.
Когда я, наконец, вернулся в отель, было уже два часа дня и в руках я нес кипу всякой одежды, включая две белые рубашки с короткими рукавами, четыре отвратительные цветастые футболки, несколько пар сандалий и три галстука с изображенными на них сценами тропической жизни. Все это должно было обеспечить мой комфорт и сделать похожим на туриста.
Надев один из моих новых белых костюмов и цветную футболку, спрятавшись под панамой и круглыми темными очками, я сел в «Бьюик» и поехал по левой («Помните, левой!») стороне Бэй-стрит. Большинство машин, которые ехали мне навстречу, были, как и мой «Бьюик», американского производства. Но иногда я замечал «Хамбер Снайп» или «Хиллмэн», ехавшие по «неправильной полосе», и их сидящие справа водители сбивали меня с толку. Вокруг, по довольно оживленной улице, катились, звеня колокольчиками, двухместные экипажи, повозки, запряженные ослами; иногда навстречу попадались тележки и аборигены в соломенных шляпах, ведущие коз. Проехав район магазинов в конце Бэй-стрит, рядом с современным отелем «Форт Монтегю» и старой крепостью, в честь которой был назван отель, я увидел «Яхт-клуб Нассау».
Хотя здание яхт-клуба с бледно-желтыми оштукатуренными стенами и представляло собой образчик громоздкого «плантагорского» стиля, типичного для архитектуры Нассау XIX века, оно было, очевидно, построено недавно: у окружавших его декоративных площадок с посаженными на них, но еще не успевшими вырасти пальмами был стерильно новый вид.
Легким шагом я зашел в яхт-клуб. Никто не остановил меня, чтобы спросить, был ли я его членом, или евреем, по крайней мере. Я был даже немного разочарован. В баре на стенах болтались фото знаменитых яхт и яхтсменов, а у стойки — несколько посетителей и бармен в белой куртке. Почти вся застекленная стена выходила на восточную гавань. Я прошел через стеклянную дверь и оказался на краю верхней площадки террасы, которая спускалась вниз к крошечной пристани, где были пришвартованы маленькие яхты.
Несколько других яхт — три, если быть точным — сбились в кучу неподалеку от берега, по-видимому участвуя в регате. Не могу сказать точно — никогда не был на регате. Какая-то из этих яхт, наверное, была «Конкьюбай» де Мариньи.
Ни одна из яхт не шла особенно быстро: дул умеренный бриз, но настоящего ветра не было. Серое небо было теперь цвета вороненого ствола, океан казался волнующимся морем расплавленного свинца. Яхты, со своими белыми парусами, выглядели застывшими на их фоне.
Вернувшись в бар, я сел на стул и заказал себе ром с кока-колой.
Бармен, молодой блондин лет двадцати четырех, спросил:
— Вы член клуба, сэр?
Наконец-то! Я показал ему карточку, которую дал мне сэр Гарри, он улыбнулся, удивленно подняв брови, и сказал:
— Позвольте «Яхт-клубу Нассау» угостить вас, сэр. Я рекомендую вам попробовать наш специальный коктейль.
— Для обоих.
Он налил мой коктейль в стакан из красного стекла с ягодой на дне. Я вынул ягоду, прежде, чем попробовать напиток.
— Ну как? — спросил парень.
— Восхитительный и смертоносный.
Он пожал плечами.
— Точь-в-точь как Нассау.
Я повернулся на стуле и лениво взглянул в окно:
— Что это, заплыв сегодня?
— Да, наша обычная небольшая регата. Она бывает каждую неделю. Сегодня немного яхт... Паршивая погода. Им повезет, если не разразится буря.
— А этот парень, де Мариньи, он тоже участвует?
— Да. Конечно.
— Я слышал, что он оригинал. Настоящий дамский угодник.
Парень пожал плечами и стал тереть свою стойку тряпкой.
— Не знаю. Но он очень крутой яхтсмен.
— Правда?
— Правда. Он выиграл пару призов, включая «Бакарди», — а де Мариньи здесь всего четыре или пять лет. Он зайдет сюда через пару минут. Хотите встретиться с ним?
— Нет, спасибо, — ответил я.
На самом деле я нарочно медленно допивал свой коктейль, поджидая, когда де Мариньи закончит свою регату. Моя же только начиналась.
Широкополая соломенная шляпа исчезла, обнажив правильной формы голову с коротко подстриженными темными, курчавыми волосами.
— Я разогрела кое-что на обед для мистера Геллера, — сказала она.
— Хорошая девочка, — произнес сэр Гарри, ударяя шляпой по бедру. — Гарольд уже закончил?
— Да, сэр Гарри. Он ждет вас в биллиардной.
Сэр Гарри повернулся ко мне и протянул руку. До сих пор мы еще не пожали друг другу руки, я не удивился, когда его загрубелая лапа мощно сжала мою. Обветренное, изрезанное морщинами лицо растянулось в подобие улыбки.
— Я оставлю вас с моим очаровательным управляющим, — произнес он и слегка поклонился мне. Он ведь все-таки был баронетом. В дверях Оукс обернулся и сказал: — Заходите ко мне, прежде чем приступите к делу. Я выпишу вам чек.
И он исчез в доме.
— Мисс Бристол, — сказал я. — Мне вовсе не обязательно есть...
— Я уже разогрела вам обед. Ничего особенного — вчерашний черепаховый суп и блинчики с мясом мидий.
Она указала мне на ротанговый стул и пододвинула ко мне черный столик на ротанговых ножках. Потом она исчезла, а через мгновение появилась с подносом в руках. На подносе были чашка ароматно пахнущего супа и тарелка с горкой маленьких, круглых блинчиков. Еще на нем была салфетка из ткани, серебряный прибор и большой стакан чая со льдом, заправленного листьями мяты.
Я попробовал суп. Он был очень вкусный, и я сказал ей это.
— Вы сами готовите здесь, не так ли, мисс Бристол?
Небо покрылось тучами, но океан был таким же игривым, как всегда.
— Нет. Здесь есть специальный повар. Сейчас она покупает продукты для небольшой вечеринки, которую устраивает сегодня сэр Гарри. Я потягивал свой чай со льдом.
— А как же ленч вашего босса?
— Сэр Гарри и его друг мистер Кристи собираются перекусить в загородном клубе.
Я отметил, что он не пригласил меня обедать в этот клуб.
— Почему бы вам не посидеть со мной, мисс Бри-стол?
— О нет, я не могу. Приятного аппетита, мистер Геллер. Я пойду на кухню, и когда вы поедите...
— Никуда вы не пойдете! Двигайте сюда ваш стул и садитесь, составьте мне компанию.
— Ну... — Она задумалась. Я знал, что прислуга — особенно цветная прислуга — не должна обедать с гостями — особенно с белыми гостями (как будто в «Вестбурне» бывают какие-то другие!). Но я ведь и не просил ее есть со мной. Просто посидеть и поддержать разговор.
Она присела.
— Приближается шторм.
— Вы думаете? Вроде не очень темно.
— Понюхайте воздух. Чувствуете, шторм приближается?
По-моему, в воздухе была лишь соленая свежесть моря. Я был только рад, что наконец-то подул ветер, отдаленно напоминающий бриз.
— А сколько всего слуг в поместье, мисс Бристол?
— Три-пять человек в доме, двое — охранники. Вы уже знакомы с Сэмьюэлом. Он занимается хозяйством, а по ночам он — сторож. Еще один слуга убирает в доме. Повар, я уже о ней говорила. И я, я ухаживаю за сэром Гарри и леди Юнис.
— Что вы делаете?
Она пожала плечами.
— Слежу, чтобы они делали все, что запланировали. Приношу леди утром ее одежду, уношу ночью. Много чего.
— Да вы почти секретарша.
Она улыбнулась — ей это понравилось.
— Почти. Я всегда старалась быть разносторонней.
— Мисс Бристол, простите, а где вы ходили в школу?
Она казалась одновременно удивленной и польшенной, что я спросил об этом. Ее рука сжала колено.
— Здесь, в Нассау. Я окончила школу Хант Гавернмент.
— Вы — ее гордость. А как насчет колледжа?
Она слегка вздрогнула.
— Нет. Здесь, в Нассау, совсем нет колледжей... у меня есть брат, он очень способный. Мы надеемся, что сможем когда-нибудь послать его в колледж в США, там ведь есть колледжи для негров.
— Конечно, есть. Могу поклясться, что вы закончили один из них.
Она опустила глаза. В первый раз она показалась мне по-настоящему смущенной.
— Я люблю читать, мистер Геллер. Мне нравятся книги, понимаете? — Тут она подняла на меня свои внимательные глаза и ее ресницы затрепетали, когда она говорила: — Я думаю, самое большое зло — это невежество. Как вы считаете?
Мне показалось, что небо потемнело еще больше. Может, она была права — действительно приближался шторм?
— Понимаете, мисс Бристол... Боюсь, понятие «зло» гораздо страшнее, чем «невежество». Но, возможно, невежество причинило людям больше вреда, чем жадность или ревность, или даже война. Я и сам сейчас как бы борюсь с невежеством.
Ее глаза сузились.
— Вы что, учитель?
— Нет. Я — детектив.
— Правда? Полицейский?
— Ну, не совсем. Я — тот, кого сегодня называют частным сыщиком.
Она оживилась.
— Как Хэмфри Богарт?
Я засмеялся.
— Почти. Боюсь, я сказал вам больше, чем должен. Нам лучше не касаться личных дел сэра Гарри. Извините, мисс Бристол...
Она понимающе кивнула. Какого я свалял дурака, что сказал ей, кто я! Она ведь думала, что я — просто какой-то деловой партнер ее шефа.
Мы просидели в неловком молчании с минуту. Я ел и смотрел на огромное море. Где-то, по другую его сторону, сейчас сбрасывали правительство Муссолини, а в Кёльне немцы пытались оправиться от налета тысяч бомбардировщиков союзников. И почти столько же внимания привлекал Чарли Чаплин, вернувшийся назад, в Англию, и женившийся на юной Уне О'Нил.
Но все это казалось мне нереальным, происходящим в каком-то другом мире, когда я сидел на крыльце поместья Оукса и глядел на море — то самое море, на котором, может, прямо сейчас, когда я доедал свой черепаховый суп, умирали люди.
— Восхитительный суп, — сказал я, дотрагиваясь салфеткой до губ. — И блинчики тоже отменные.
— Я их только что разогрела. Их приготовили прошлой ночью. Они вкуснее, когда мясо мидий свежее.
— Мидий?
— Да, мясо из таких маленьких перламутровых раковин. Его обычно пробуют все туристы.
— О, понятно. Все равно, как бы это ни называлось, блинчики — просто замечательные.
Она усмехнулась.
— Вы попробуете еще много мидий, пока будете здесь, мистер Геллер.
Она не позволила мне помочь ей унести поднос с посудой, но я все равно пошел вместе с ней на кухню и сказал, почти прошептал ей:
— Только, пожалуйста, никому не говорите, что я — детектив.
— Мистер Геллер, — мягко ответила она. — Вы — хороший человек. Я бы никогда не сделала то, чего вам не хочется.
Наши глаза встретились — и одну секунду мы были вместе. Одну старую как мир секунду, когда есть только мужчина и женщина, а вся культура, время и табу не значат ничего. Но это длилось всего одну секунду, а потом мы оба отвели глаза, смущенные.
— Мне лучше отвести вас сейчас к сэру Гарри.
Так она и сделала. Оукс сидел в средних размеров комнате с камином, восточным ковром и высокими окнами, выходящими на океан. Полкомнаты занимал большой биллиардный стол. Со стен отовсюду глядели набитые чучела крупных рыб и головы зверей.
Рядом с биллиардом, в брюках для верховой езды и высоких сапогах — я сразу вспомнил Гарпо в роли жокея во «Дне на бегах» — стоял сэр Гарри: кривоногий, опирающийся на кий и разговаривающий с изрядно взъерошенным субъектом небольшого роста, отчаянно дымившим сигаретой.
Оба хмуро глядели друг на друга: наверное, мы прервали их спор.
Но, заметив нас, сэр Гарри скупо улыбнулся.
— А! Мой гость. Хорошо пообедали?
— Отлично, — ответил я. — Черепаховым супом и блинчиками с мясом мидий.
Он отрывисто засмеялся.
— Мы сделаем из вас настоящего багамца еще до вечера. Марджори, принести мою чековую книжку.
— Сейчас, сэр Гарри.
Мисс Бристол вышла, и сэр Гарри указал рукой на своего маленького, но мускулистого друга, который был таким загорелым, что я сначала принял его за мулата.
— Познакомьтесь с настоящим бароном Нассау, мистер Геллер, — Гарольд Кристи. Лучший чертов бизнес-партнер, который когда-либо был у старого золотоискателя.
Неплохо для «лучшего партнера», учитывая, что они спорили, до того как мы вошли! На вид Кристи было за пятьдесят, он был почти лыс, с яйцевидной головой и лохматыми рыжеватыми бровями над пронзительными зелеными глазами, в которых светились деньги. Он был красив как жаба: со шрамами на лице, луковицеобразным носом, тщедушным подбородком. Его легкий белый костюм был помятым, темный галстук завязан небрежно.
И это был «настоящий барон Нассау»?
— Познакомьтесь: Натан Геллер, — сказал Оукс своему другу. — Детектив из Чикаго, которого я нанял по личному делу.
Глаза Кристи расширились на мгновение, он окинул Оукса подозрительным взглядом.
— Детектив? А зачем, Гарри?
Сэр Гарри захихикал, положил руку на плечо своего друга.
— Это мое дело, Гарольд. У тебя своя личная жизнь, у меня — своя.
Кристи, нахмурившись, взглянул на Оукса, потом повернулся ко мне и улыбнулся удивительно заразительной улыбкой. Жаба превращалась в принца, когда он включал свое обаяние на полную мощность.
— Добро пожаловать в Нассау, мистер Геллер, — сказал он. У него был мягкий голос. — Хотя почему вы приехали на остров Июня в июле — загадка даже для такого поклонника Багам, как я.
— Если ты хочешь разгадать эту загадку, Гарольд, — сказал сэр Гарри, — тебе нужно нанять собственного чертового детектива.
Что такое? Оукс старается поддеть своего приятеля?
Но Кристи лишь продолжал улыбаться, хотя и несколько напряженно. Он был похож на мелкого чиновника, которого босс выставил на посмешище. Он потушил сигарету в пепельнице, стоящей на краю биллиарда, и сразу же закурил новую.
— Нат, если вы не будете осторожны, Гарольд затащит вас на свою виллу на берегу океана еще до ужина.
— Вы занимаетесь бизнесом с недвижимостью, мистер Кристи?
Кристи снова улыбнулся, выпустил струйку дыма изо рта и только собрался ответить, как Оукс перебил его:
— Сказать, что Гарольд занимается бизнесом с недвижимостью — все равно, что сказать, что Гитлер занимается бизнесом, захватывая страны.
Такое сравнение заставило Кристи вздрогнуть, но сэр Гарри продолжал рычать:
— Несколько лет назад Гарольд встретил меня в Лондоне и уговорил приехать на Нью-Провиденс, а потом умудрился продать мне половину острова. — Оукс фыркал от смеха. — Знаете, почему мистер Кристи — самый влиятельный человек на наших островах? Даже считая нашего низкорослого друга герцога Виндзорского? Потому что Гарольд хорошо понимает, что главная ценность на этих островах — это земля... не для добычи золота и не для выращивания урожаев, нет: ее можно продать таким вот чертовым богатым дуракам, как я. А, Марджори!
Она несла в руках его чековую книжку. Он положил кий для пула на биллиард и подошел вместе с ней к маленькому столику рядом с лампой под шелковым абажуром.
Кристи очень мягко произнес:
— Вы должны извинить Гарри. Болтливость — один из его главных пороков.
— А такт — не одна из его добродетелей?
— Это точно, — ответил Кристи посмеиваясь и затянулся сигаретой.
— Нат! — закричал Оукс, махая мне рукой, — подойдите сюда.
— Приятно было познакомиться с вами, сэр, — сказал я Кристи.
— Взаимно, — довольным тоном ответил он и кивнул.
Оукс взял меня за руку, протягивая чек на десять тысяч долларов, на котором еще блестели чернила. Мисс Бристол пошла открыть для нас дверь, и никто не слышал нашего разговора.
— Это за тридцать четыре дня, — сказал он. — По триста долларов за день... считая тысячу за сегодня.
— Вы хотите, чтобы я взялся за дело сегодня же?
— Конечно, черт возьми. Ты найдешь де Мариньи в яхт-клубе. Он выйдет сегодня на своей яхте. С помощью этой карточки ты сможешь попасть куда угодно.
Он передал мне небольшой белый кусок картона, который гласил: «Обладатель сего — мой персональный гость. Сэр Гарри Оукс, баронет».
— Еще мне нужно фото де Мариньи...
— Зачем? Просто попроси кого-нибудь показать его тебе. Это такой длинный, худой лягушатник. Лицо как у лошади. Еще он носит чертову идиотскую бороду. Да ты сразу заметишь этого сукиного сына. Или найдешь его яхту, — верхняя губа сэра Гарри презрительно искривилась. — Она называется «Конкьюбайн».
— Понятно, — сказал я.
Мисс Бристол открыла нам дверь. Мы пошли по галерее к гаражу. Девушка держалась от нас на почтительном расстоянии. Наконец-то подул настоящий багамский бриз, но давящая влажность не исчезла.
— Будешь связываться со мной каждый день по телефону. Мисс Бристол скажет тебе номер.
Я обернулся посмотреть на нее, и она улыбнулась. Черт, как мне нравилась ее улыбка!
Оукс сжал мое плечо, и я опять повернулся к нему.
— Для тебя приготовлена машина... Аренда оформлена на твое имя. В бардачке найдешь карты дорог Нассау и Нью-Провиденс и список относящихся к делу адресов.
Я кивнул. Богачи бывают предусмотрительны.
Он отпер дверь гаража.
— Только ради Бога, держитесь на этой чертовой неправильной полосе.
— Вы имеете в виду, на левой?
— Точно, помните, на левой, — отозвался сэр Гарри.
* * *
Моей машиной оказался темно-синий «Бьюик» 1939 года выпуска, большой как танк. И управлять им было не легче.Танк — не лучшая машина для слежки. Все нервировало меня, когда я возвращался в город по Бэй-стрит, оставаясь на левой полосе дороги. Какой-то велосипедист подрезал меня, тропические пейзажи с их яркими красками рябили в глазах, отвлекая от дороги.
Меня спасло только внезапное появление неуклюжего розово-терракотового чудовища — «Британского Колониального Отеля». Там даже оказалась платная стоянка, так что я смог оставить свой «Бьюик» и немного пройтись пешком.
Конечно, номер, который мне дали в «Британском Колониальном», не был класса «Люкс», но он был все же довольно большим, а светло-розовые стены и белые двери делали его еще больше. Двуспальная кровать, комод, здоровенный туалет, письменный стол и ванная тоже отличались приличными размерами. Я был не против пожить здесь немного.
С металлического балкона открывался вид на океан, но белый пляж под сереющим небом был почти пуст.
Я распаковал свои вещи и прикинул, что мне понадобится для работы. Но для начала мне надо было сделать пару дел. Прежде всего, я захватил с собой свой свежепромокший костюм и спустился вниз. Портье за стойкой указал мне на маленький магазинчик-ателье рядом с отелем. Я зашел туда и без проблем купил у изнывавшего от скуки приветливого загорелого портного по имени Пакк два белых костюма втридорога. Он предложил подогнать костюмы по моей фигуре, обещав «сделать все» за два дня, но потом неохотно согласился продать пару моего размера, вздыхая:
— Не могу спорить с вами, сэр! У вас сорок второй размер — ничего особенного!
И так вот всегда.
Моей следующей остановкой стал «Ройял Бэнк оф Кэнада», показавшийся мне подходящим местом, чтобы обналичить чек сэра Гарри. Я перевел почти всю сумму на свой собственный счет в «Континентальном Банке» в Чикаго.
На Коусон-Сквер я купил себе шляпу-панаму со светло-коричневой лентой у дородной общительной леди, тележка которой была доверху набита шляпами, сумками и циновками. Она просила за шляпу 50 центов, я яростно торговался и сбил цену до 25, а потом дал ей доллар шутки ради.
Она тоже оказала мне услугу, сказав, где находится фотомагазин. Каждому нормальному шпиону в спальнях нужен фотоаппарат, и я купил себе 15-долларовую камеру «Аргус» со вспышкой и автоматическим фокусом. Еще я купил 35-миллиметровую пленку и запасные батарейки.
— А разве вы не хотите взять цветную пленку, сэр? — спросила маленькая, похожая на кавказку, привлекательная продавщица. В ее темных волосах был цветок, какие прикалывают к корсажу. — Вы сможете запечатлеть все чудесные цвета нашего острова...
— Нет, спасибо. Собираюсь снимать больше для души, — ответил я.
Когда я, наконец, вернулся в отель, было уже два часа дня и в руках я нес кипу всякой одежды, включая две белые рубашки с короткими рукавами, четыре отвратительные цветастые футболки, несколько пар сандалий и три галстука с изображенными на них сценами тропической жизни. Все это должно было обеспечить мой комфорт и сделать похожим на туриста.
Надев один из моих новых белых костюмов и цветную футболку, спрятавшись под панамой и круглыми темными очками, я сел в «Бьюик» и поехал по левой («Помните, левой!») стороне Бэй-стрит. Большинство машин, которые ехали мне навстречу, были, как и мой «Бьюик», американского производства. Но иногда я замечал «Хамбер Снайп» или «Хиллмэн», ехавшие по «неправильной полосе», и их сидящие справа водители сбивали меня с толку. Вокруг, по довольно оживленной улице, катились, звеня колокольчиками, двухместные экипажи, повозки, запряженные ослами; иногда навстречу попадались тележки и аборигены в соломенных шляпах, ведущие коз. Проехав район магазинов в конце Бэй-стрит, рядом с современным отелем «Форт Монтегю» и старой крепостью, в честь которой был назван отель, я увидел «Яхт-клуб Нассау».
Хотя здание яхт-клуба с бледно-желтыми оштукатуренными стенами и представляло собой образчик громоздкого «плантагорского» стиля, типичного для архитектуры Нассау XIX века, оно было, очевидно, построено недавно: у окружавших его декоративных площадок с посаженными на них, но еще не успевшими вырасти пальмами был стерильно новый вид.
Легким шагом я зашел в яхт-клуб. Никто не остановил меня, чтобы спросить, был ли я его членом, или евреем, по крайней мере. Я был даже немного разочарован. В баре на стенах болтались фото знаменитых яхт и яхтсменов, а у стойки — несколько посетителей и бармен в белой куртке. Почти вся застекленная стена выходила на восточную гавань. Я прошел через стеклянную дверь и оказался на краю верхней площадки террасы, которая спускалась вниз к крошечной пристани, где были пришвартованы маленькие яхты.
Несколько других яхт — три, если быть точным — сбились в кучу неподалеку от берега, по-видимому участвуя в регате. Не могу сказать точно — никогда не был на регате. Какая-то из этих яхт, наверное, была «Конкьюбай» де Мариньи.
Ни одна из яхт не шла особенно быстро: дул умеренный бриз, но настоящего ветра не было. Серое небо было теперь цвета вороненого ствола, океан казался волнующимся морем расплавленного свинца. Яхты, со своими белыми парусами, выглядели застывшими на их фоне.
Вернувшись в бар, я сел на стул и заказал себе ром с кока-колой.
Бармен, молодой блондин лет двадцати четырех, спросил:
— Вы член клуба, сэр?
Наконец-то! Я показал ему карточку, которую дал мне сэр Гарри, он улыбнулся, удивленно подняв брови, и сказал:
— Позвольте «Яхт-клубу Нассау» угостить вас, сэр. Я рекомендую вам попробовать наш специальный коктейль.
— Для обоих.
Он налил мой коктейль в стакан из красного стекла с ягодой на дне. Я вынул ягоду, прежде, чем попробовать напиток.
— Ну как? — спросил парень.
— Восхитительный и смертоносный.
Он пожал плечами.
— Точь-в-точь как Нассау.
Я повернулся на стуле и лениво взглянул в окно:
— Что это, заплыв сегодня?
— Да, наша обычная небольшая регата. Она бывает каждую неделю. Сегодня немного яхт... Паршивая погода. Им повезет, если не разразится буря.
— А этот парень, де Мариньи, он тоже участвует?
— Да. Конечно.
— Я слышал, что он оригинал. Настоящий дамский угодник.
Парень пожал плечами и стал тереть свою стойку тряпкой.
— Не знаю. Но он очень крутой яхтсмен.
— Правда?
— Правда. Он выиграл пару призов, включая «Бакарди», — а де Мариньи здесь всего четыре или пять лет. Он зайдет сюда через пару минут. Хотите встретиться с ним?
— Нет, спасибо, — ответил я.
На самом деле я нарочно медленно допивал свой коктейль, поджидая, когда де Мариньи закончит свою регату. Моя же только начиналась.
Глава 5
Де Мариньи вошел в яхт-клуб, болтая с двумя парнями: наверное, своей командой. Но я сразу узнал его: не менее шести футов роста, непринужденные манеры, блестящие, зачесанные назад волосы и аккуратно подстриженная бородка клином. Стройный и мускулистый, он был одет в рубашку для игры в поло с короткими рукавами, а под ней виднелась бледно-желтая водолазка, облегающая его горло, как удавка. Ненавижу такие.
Несмотря на нелестное описание сэра Гарри, я думал, граф окажется красавчиком, как большинство жиголо. Но у де Мариньи были большие уши, выдающийся нос и толстые губы. Если бы вы снимали «Легенду Сонного Ущелья», то не ошиблись бы, пригласив его на роль Икабода Крэйна или его лошади.
Он уверенно, с достоинством шел по клубу, снисходительно общаясь со своими спутниками, которых, казалось, загипнотизировали его разглагольствования. Со своего места я не мог разобрать слов, но у него был сильный, как у Чарльза Бойера, французский акцент, который некоторым женщинам наверняка казался очаровательным. Не будучи женщиной, я не могу сказать точно.
Похоже, он направлялся в бар, поэтому я швырнул двадцатипятицентовик на чай бармену и не стал дожидаться, пока тот представит меня де Мариньи, а вышел на улицу ждать в «Бьюике» развития событий.
Наверное, де Мариньи принял стаканчик-другой, так как лишь спустя пятнадцать минут он опять показался в дверях яхт-клуба, по-прежнему одетый в свой яхтсменский прикид, но уже без двоих прилипал. Он медленно двинулся к черному «Линкольну Континенталю». Интересно, это дочь сэра Гарри. Нэнси, купила ему?
За фортом Монтегю, изгибаясь параллельно берегу, Ист-Бэй-стрит вела на восток, превращаясь в шоссе вдоль которого по берегу океана рассыпались пресловутые особняки, проданные, вероятно, вместе с землей Гарольдом Кристи своим богатым иностранным клиентам — любителям спиртного.
Но де Мариньи свернул вправо, прочь от этого изобилия, направляясь в далекий пригород. Я поехал за ним.
Те же самые кусты и деревья, что украшали земли богатых поместий, росли здесь по обочинам, совершенно дикие. Ананасовые деревья, пальмы и кусты с красными ягодами тянулись вдоль дороги, как зрители, жаждущие зрелищ.
Было сложно не засветиться, но «Линкольн» поднял тучу пыли, так что я мог ехать на приличном расстоянии, и все же не терять графа из вида.
Потом пыль осела, и я понял, что потерял его: он куда-то свернул. Как безумный, я глядел во все стороны до тех пор, пока снова не увидел его: «Линкольн» стоял на щебеночной дороге рядом с заброшенного вида белой фермой. Я принял бы ее за американскую ферму, если бы не жалюзи на окнах и не известковые стены, которым было лет двести.
Я проехал от строения с четверть мили, прежде чем нашел место на обочине, где можно было припарковаться. Я оставил свой белый пиджак в машине, захватил с собой фотоаппарат и пошел к ферме по той стороне дороги, где кустарники были выше.
На американской ферме мне пришлось бы перелезать (или по крайней мере перешагивать) через забор. Здесь же все, что пока нужно было сделать — лишь тихо, осторожно прокрасться через тропические заросли, подобно японскому снайперу, ищущему цель. В руке у меня, правда, была не винтовка с оптическим прицелом, а мой смертоносный «Аргус», готовый снять пару компрометирующих снимков.
Но рандеву де Мариньи было не с женой какого-нибудь богатого кореша Кристи или хорошенькой смуглолицей аборигенкой. Скорее, с полудюжиной темнокожих рабочих в основательно поношенных соломенных шляпах и свободных, пропотевших одеждах. Водолазка де Мариньи больше не болталась вокруг его шеи, зато его рубашка была вся в саже и пятнах пота, прилипала к его телу, облегая впечатляющую мускулатуру графа.
Несмотря на нелестное описание сэра Гарри, я думал, граф окажется красавчиком, как большинство жиголо. Но у де Мариньи были большие уши, выдающийся нос и толстые губы. Если бы вы снимали «Легенду Сонного Ущелья», то не ошиблись бы, пригласив его на роль Икабода Крэйна или его лошади.
Он уверенно, с достоинством шел по клубу, снисходительно общаясь со своими спутниками, которых, казалось, загипнотизировали его разглагольствования. Со своего места я не мог разобрать слов, но у него был сильный, как у Чарльза Бойера, французский акцент, который некоторым женщинам наверняка казался очаровательным. Не будучи женщиной, я не могу сказать точно.
Похоже, он направлялся в бар, поэтому я швырнул двадцатипятицентовик на чай бармену и не стал дожидаться, пока тот представит меня де Мариньи, а вышел на улицу ждать в «Бьюике» развития событий.
Наверное, де Мариньи принял стаканчик-другой, так как лишь спустя пятнадцать минут он опять показался в дверях яхт-клуба, по-прежнему одетый в свой яхтсменский прикид, но уже без двоих прилипал. Он медленно двинулся к черному «Линкольну Континенталю». Интересно, это дочь сэра Гарри. Нэнси, купила ему?
За фортом Монтегю, изгибаясь параллельно берегу, Ист-Бэй-стрит вела на восток, превращаясь в шоссе вдоль которого по берегу океана рассыпались пресловутые особняки, проданные, вероятно, вместе с землей Гарольдом Кристи своим богатым иностранным клиентам — любителям спиртного.
Но де Мариньи свернул вправо, прочь от этого изобилия, направляясь в далекий пригород. Я поехал за ним.
Те же самые кусты и деревья, что украшали земли богатых поместий, росли здесь по обочинам, совершенно дикие. Ананасовые деревья, пальмы и кусты с красными ягодами тянулись вдоль дороги, как зрители, жаждущие зрелищ.
Было сложно не засветиться, но «Линкольн» поднял тучу пыли, так что я мог ехать на приличном расстоянии, и все же не терять графа из вида.
Потом пыль осела, и я понял, что потерял его: он куда-то свернул. Как безумный, я глядел во все стороны до тех пор, пока снова не увидел его: «Линкольн» стоял на щебеночной дороге рядом с заброшенного вида белой фермой. Я принял бы ее за американскую ферму, если бы не жалюзи на окнах и не известковые стены, которым было лет двести.
Я проехал от строения с четверть мили, прежде чем нашел место на обочине, где можно было припарковаться. Я оставил свой белый пиджак в машине, захватил с собой фотоаппарат и пошел к ферме по той стороне дороги, где кустарники были выше.
На американской ферме мне пришлось бы перелезать (или по крайней мере перешагивать) через забор. Здесь же все, что пока нужно было сделать — лишь тихо, осторожно прокрасться через тропические заросли, подобно японскому снайперу, ищущему цель. В руке у меня, правда, была не винтовка с оптическим прицелом, а мой смертоносный «Аргус», готовый снять пару компрометирующих снимков.
Но рандеву де Мариньи было не с женой какого-нибудь богатого кореша Кристи или хорошенькой смуглолицей аборигенкой. Скорее, с полудюжиной темнокожих рабочих в основательно поношенных соломенных шляпах и свободных, пропотевших одеждах. Водолазка де Мариньи больше не болталась вокруг его шеи, зато его рубашка была вся в саже и пятнах пота, прилипала к его телу, облегая впечатляющую мускулатуру графа.