Страница:
- Куда его? - спросил подошедший Булох.
- Камень возьмёт его с собой в седло, - Гурин посмотрел на гвардейца, державшего мальчика в руках. - Только не урони его. С ним не должно ничего случиться. Когда устанешь, передашь его Шраму.
Камень кивнул, и гвардейцы потянулись к выходу. Гурин остановился, как будто вспомнив о чём-то, жестом приказал Булоху идти к лошадям, сам же повернулся к коменданту.
Комендант Антонии был прямой противоположностью коменданту Анохры. Подтянутый, высокий, в нём чувствовалась воля. Неудивительно, что именно он являлся комендантом одного из крупнейших городов Всех Заселённых Земель, а не та туша, попахивающая потом, что так разозлила Гурина в Анохре. Комендант Антонии был предан Правителю, он являлся Его личным знакомым, и, возможно, поэтому Гурин воздержался от резких реплик в его адрес, когда по прибытии в город оказалось, что мальчик был у коменданта под носом. К счастью, всё обошлось, и благодаря помощи коменданта гвардейцы, наконец, нашли мальчишку.
- Так что там у вас стряслось? - спросил Гурин.
Ночью он позволил поспать не только себе, но и своим людям - мальчика охраняли воины коменданта. После полуночи его разбудил какой-то шум, но так как ничего серьёзного не происходило, Гурин опять провалился в сон. Сейчас он с запозданием вспомнил, что так и не узнал суть случившегося.
Комендант пожал плечами.
- В дом проникла летучая мышь, один из охранников перепугался и едва не поднял всеобщую тревогу. В темноте он не сразу рассмотрел, с чем имеет дело.
- Да? Летучая мышь залетела в дом?
- Да, хотя окна на ночь закрываются. Пришлось снова открывать окна, чтобы выгнать тварь.
- Понятно, - Гурин покачал головой, тут же забывая о ночном происшествии.
Его мысли уже были направлены на Лакаслию, на дорогу к этому городу.
3
Драго шёл быстрыми широкими шагами, но четверо всадников в бордовых плащах удалялись всё дальше и дальше.
Пока они передвигались по городу, монаху не приходилось напрягаться, чтобы не отстать от них. Скопления людей не позволяли гвардейцам мчаться галопом. Впрочем, те и не стремились к скорости, и очень скоро Драго понял причину. У одного из них в седле был мальчик, Драго увидел его с самого начала. Мальчика приходилось держать, что и не позволяло гвардейцу пускать лошадь вскачь. Остальным же ничего не оставалось, как подстраиваться под партнёра.
Сначала Драго решил, что воины Правителя напичкали мальчика какой-нибудь травой, чтобы он не создал им в пути проблем. Затем Драго вспомнил состояние ребёнка, когда гвардейцы его захватили, и переменил мнение. Скорее всего, мальчик до сих пор не пришёл в себя. Если бы не обстоятельства, он бы лежал в чьём-нибудь доме, пока не восстановился после лечения людей. В некотором смысле это оказалось на руку самому Драго.
Тем не менее, вне города пешком ему с всадниками не справиться.
Когда Драго следом за группой гвардейцев миновал Западные ворота, на секунду-другую он испытал панику. Чувство, которое, казалось, подавил в себе давно. У стен Антонии не было ни связного, ни повозки с лошадью. В поле зрения, конечно, оказалось несколько всадников, кроме гвардейцев, но они не имели к ночной просьбе Драго никакого отношения. Монаха никто не ждал.
Драго заглушил в себе первый порыв, основанный на спасительной мысли, что связной перепутал направление и ждёт его у Восточных ворот. Да, Драго не упоминал направление, однако связной и без этого прекрасно знал, что путь к Столице лежит на север, и на нужную дорогу легче попасть, если покинуть Антонию с запада.
Он не обнаружит связного и у Восточных ворот. Но даже в этом случае шанс нагнать в дальнейшем гвардейцев неумолимо уменьшался. Чтобы пересечь Антонию в обоих направлениях при утренней толчее, понадобиться много времени. Драго осознал, что связной-талх оставил его без помощи. Не важно, умышленно, из-за лени и нерасторопности или по иной причине, это решится гораздо позже. Сейчас об этом лучше не думать, подобные терзания лишь ослабят Драго.
Монах ускорил шаг, хотя нечто принялось нашёптывать, что это бессмысленно, и он проиграл. Расстояние увеличивалось, и это несмотря, что гвардейцы пока раскачивались, ожидая, когда людской поток исчезнет с дороги. Драго попытался отстраниться от происходящего, двигаясь механически, бессознательно. Не сразу, но ему это удалось. Монах понимал, лишь этим он не решит проблему, однако паника, суета и неуверенность окончательно поставят крест на его стремлении. Они помешают воспользоваться шансом, если что-то вдруг измениться. Назад Драго всё равно не повернёт, и лучше идти и не впускать в себя страх неудачи.
Дорога вошла в лес, подступивший к ней вплотную с обеих сторон. Драго всё шёл вперед. Всадники давно скрылись из вида, но монах не анализировал это. Конечно, позже ему придёться задуматься над тем, куда они повернули: на Лакаслию или Лоредо. Но до развилки, разграничивающей север и северо-восток, больше двух часов пути. Драго шёл, не замечая крупные капли пота, настырно, предательски лезшие в глаза. Если бы он взглянул на себя со стороны, монах остался бы доволен.
Казалось, он просто куда-то спешил, может, и по значительным делам, но в случае опоздания ему не грозила трагедия. Ничто в нём не говорило, что жизнь уходит сквозь растопыренные в немом крике пальцы, уходит равнодушным песком, желающим лишь одного - воссоединиться с землёй. Уходит вместе с мальчиком, исчезнувшим из вида и грозившим исчезнуть из его мира навсегда.
Когда монах увидел всадника, он будто очнулся от недолгого сна. Драго не мог сказать, сколько прошло времени. Впрочем, это не имело значения. Ему нужна лошадь, и он должен мчаться на ней вперёд.
Всадник был из воинов коменданта, наверное, курьер, возвращавшийся назад. Он скакал не очень быстро, но у Драго оказалось недостаточно времени, чтобы использовать какой-нибудь вариант, позволявший не оставлять следов. Монах просто загородил всаднику дорогу и расставил руки.
- Постой, брат, - крикнул Драго. - Остановись, у меня к тебе дело.
Впереди и сзади были люди, не много, но чтобы не случилось, увидеть это и рассказать в городе, было кому. Но у Драго выбора не оставалось, он лишь надеялся, разрешить всё без стычки, обманом и сойти за виртуозного мошенника.
Всадник приостановился, но движения не прекратил. На лице - недоверие и быстро крепнущая тень презрения. Драго шагнул в сторону, протянул руку, схватил лошадь под уздцы.
- У тебя шикарный скакун, а я как раз хотел приобрести такого.
Всадник, молодой ещё парень, хотел возмутиться подобной бесцеремонностью, но Драго затараторил дальше:
- Ты не пожалеешь о сделке, я дам тебе двести монет. Только прямо сейчас или я передумаю.
Цена, которую упомянул Драго, была немыслимой, самые дорогие лошади стоили не больше пятидесяти монет. Лошадь же, на которой восседал воин гарнизона Антонии, таковой не являлась. Конечно, у Драго не было подобной суммы, впрочем, монах всё равно бы не пожертвовал ей. Он протянул кошель, где лежали двадцать семь монет, изобразив на лице алчность, схлестнувшуюся двумя противоположными волнами.
- Бери, бери, я сам не понимаю, что со мной происходит. Тут ровно двести монет.
Всадник остановился, и видно было, как он заколебался. Драго рассчитывал, обойтись оставшейся наличностью, только бы не прибегать к оружию. Быть может, когда всадник выяснит, сколько монет ему вручили, Драго будет далеко.
Однако малый, по-видимому, не был простаком. Во всяком случае, думал он быстро. Лицо его изменилось, вместо колебания появилась недоверчивая, немного хищная улыбка.
- Брось болтать, - процедил он. - У такого бродяги и монеты не найдёшь.
Драго вытянул руку с кошелём.
- Посмотри сам, сколько...
- Прочь с дороги!
Всадник не стал выяснять, возможно ли подобное, он просто пришпорил лошадь, и Драго едва успел отскочить. Ну, что ж, подумал монах, остался только один вариант. Будь ты глупее, по крайней мере, остался бы с суммой, которую твоя лошадь и стоит. И при этом не испачкал бы одежду.
Драго выхватил хлыст, отстранённо заметив, что ближайший к нему человек уже наблюдает за происходящим. Драго успокоил себя тем, что происходящее, не имея отношения к мальчику и воинам Правителя, сойдёт за действия члена какой-нибудь банды. Монах молниеносно взмахнул хлыстом, и его конец опутал горло всадника. Драго плавно потянул хлыст на себя, что позволило развернуть скакуна и направить его назад. Всадник хрипел, пытаясь просунуть под хлыст пальцы.
Драго выждал секунду и дёрнул рукоять хлыста на себя. Воина сбросило на землю, и он поблек в облачке дорожной пыли. Монах запрыгнул на коня и пришпорил его, на скаку смотав хлыст. Вслед послышался гневный крик, но в нём было больше от обиженного ребёнка. Двое мужчин, по виду явно ремесленники, отскочили в стороны, не рискнув встать у разбойника на пути, хотя Драго заметил, что у одного поначалу возникло стремление вмешаться. По-видимому, подействовало то, как Драго управлялся с хлыстом.
За ближайшие сто метров Драго наблюдал ещё с десяток испуганных лиц и недовольно качал головой. Он оставлял следы, он наследил по-крупному. Когда всё останется позади, ему придёться объяснять Старху и Совету Ордена, что иначе было нельзя.
Драго гнал лошадь и, когда появилась развилка, он притормозил, подняв тучу густой пыли. Больше было шансов, что гвардейцы направились в Лакаслию, но Драго хотел подтверждения. Он осадил лошадь, рассчитывая изучить землю в надежде обнаружить следы, и на его счастье со стороны Лоредо показались трое крестьян. Драго направил коня к ним и грозно заорал:
- Именем Правителя! Вы видели четверых гвардейцев, скакавшим вам навстречу? Отвечайте правду!
Подобный напор заставил крестьян попятиться. Они явно перепугались, не зная, что же лучше сказать. Драго засмеялся, заставив крестьян расслабиться.
- Языки попроглатывали, что ли? Видели ли вы воинов Правителя или нет, чума вас забери?
Один из крестьян заискивающе заулыбался, другой пролепетал:
- Никого не видели, брат мой. Клянёмся. Я...
Драго не стал слушать, что ему ещё хотел сообщить крестьянин. Монах хлестнул коня, проломившись сквозь густой подлесок на другую сторону развилки, и оставил за собой шлейф ленивой, заторможенной пыли.
Он хлестал лошадь, хлестал и хлестал, нещадно, монотонно, вырывал из бедного животного всю его мощь. Он чувствовал, что не успеет настичь гвардейцев прежде, чем они приблизятся к Лакаслии. Он не обращал уже внимания на любопытствующие, настороженные взгляды людей, встречавшихся на пути.
Лошадь стала задыхаться, хрипеть, но Драго не позволил ей сбавить темп. Когда дорога покинула лес, и монах увидел всадников в бордовых плащах, он понял, что не успел. Он ещё немного сократил расстояние, когда почувствовал, что конь вот-вот падёт. Драго направил его с дороги и успел спрыгнуть, прежде чем несчастное животное завалилось на землю, заходясь глухим, жутко затихающим хрипом.
Посматривая в сторону гвардейцев, приближающихся к городу, Драго подошёл к умирающему животному. Опустился рядом на колени и приложил рук к его шее.
- Прости, - прошептал монах, не задумываясь над тем, что большинство талхов, как и он, лучше относятся к животным, нежели к людям, не входящим в Орден. - Прости, но твоя смерть позволила настичь тех, кто схватил мальчика. Прости за столь высокую цену. Спи спокойно, красавец.
Жизнь ещё теплилась в лошади, какие-то крохи её, но Драго нужно было спешить, и он оставил животное, чтобы направиться к Лакаслии.
4
Дини открыл глаза, его привёл в чувство какой-то шорох. Что-то скреблось где-то наверху.
Чувства возвращались в тело мальчика медленно. Вместе со слухом вернулось обоняние, и Дини услышал запах свежего сена и конского пота. Последним было пропитана его собственная одежда. Запах был необычным и, бесспорно, очень приятным. Это был очень дорогой запах. В сознании мальчика лошади с детства были чем-то недосягаемым. И всё, что с ними связано, автоматически превратилось в такое же несбыточное.
Теперь же Дини насквозь пропах этим несбыточным. Мысль вызвала улыбку, хотя мальчик и не осознал, что улыбнулся.
Следом за обонянием возвратилось зрение, и мальчик понял, что находится в каком-то закрытом помещении. Скоро он догадался, что темнота означала ночь. Зрение и запахи оживили память. Основной силой в оживлении был запах конского пота.
Дини вспомнил мужчин в бордовых плащах, пронзительные взгляды, круп лошади под собой. Его схватили воины Правителя и куда-то везли. Мальчик смутно помнил дорогу, не имея ни малейшего представления, сколько времени она заняла. Он был настолько обессилен, что с того момента, как гвардейцы схватили его, он так и не приходил в сознание.
Что с ним происходило? Конечно, Дини знал ответ на этот вопрос. В течение одного вечера он вылечил четверых человек. Раньше такого не было. Он переутомился, выжал из себя по максимуму. Ему необходимо было лежать после этого несколько дней, лежать и спать, не вставая даже для еды. Но обстоятельства сложились так, что он покинул дом, где вылечил последнего человека. То, что Дини не находился в покое, лишь продлило его состояние.
Неосознанно он знал причину, заставившую его войти за один вечер во столько домов сразу. Он чувствовал страх и какую-то вину перед людьми, от которой он так и не смог избавиться. Страх был глубинный, в несколько слоёв. Причиной тому были люди, едва не схватившие его в лесу. Даже странный мужчина, возникший следом и атаковавший их, не внушил Дини доверия. Кроме боязни, что он не сможет продолжить путь, был страх, что этим он погубит многих людей, которые в нём так нуждались. Это и вылилось в такое количество больных за один вечер.
Прежде чем Дини полностью осознал теперешнее положение, он вспомнил, как прятался от мужчины, напавшего на тех жутких людей. Мужчина искал и звал его, он прошёл от Дини совсем близко, остановился, как будто что-то почувствовал, и мальчик зажмурился, сжался, сдерживая крик. Кто знает, что случилось бы дальше, если бы летучая мышь, издав поблизости шорох, не увела мужчину в сторону. В какой-то момент Дини захотелось откликнуться, но он сдержался. Мальчик понимал, мужчина точно так же, как и другие, стремится схватить его. И хотя в его голосе и просьбе не убегать было что-то особенное, он ведь убил тех людей.
Шорох, прервавшийся на минуту, возобновился, и мальчик, наконец, окончательно вернулся к реальности. И она подарила ему волну страха. Его схватили, и ни кто-нибудь, а воины Правителя! Теперь он не сможет идти дальше.
Дини представил родителей, их лица, ждущие, взволнованные. У мальчика выступили слёзы. Казалось, нечто столкнуло его в бездну, и он летел, летел. Его отвлёк усилившийся наверху шорох.
Перешедший в шелест, напоминавший ветер, ворвавшийся в приоткрытую дверь.
На секунду мальчик замер тугим комком. Шелест показался смутно знакомым, Дини рассмотрел под потолком кружащуюся расплывчатую тень.
Летучая мышь!
Мальчик с облегчением выдохнул. Он уже чувствовал, как крик рвётся из глубины лёгких, и лишь когда необъяснимое превратилось во что-то до боли знакомое, испуг отступил. Дини поднялся. Летучая мышь кружила, и с каждой секундой мальчик отчётливее различал её во мраке своей временной темницы.
Странное существо нашло его. Сейчас Дини понимал, что означал этот шорох, выведший его из сна. Летучая мышь обнаружила какое-то отверстие и проникла сквозь него к мальчику. Похоже, щель была узкой, даже некрупному существу пришлось постараться. Летучая мышь, казалось, звала его куда-то, совершая резкие виражи в сторону двери. Дини шагнул к тёмному прямоугольнику, нащупал сторону, где дверь открывалась. Медленно надавил на неё.
Дверь не поддалась. Она была закрыта снаружи на какой-то засов. Кроме того, снаружи был и охранник. Дини уловил бессвязное бормотание задремавшего человека. Чёрная волна отчаяние окатила его, и он повернулся к своему странному попутчику.
Однако летучая мышь перестала кружить по небольшому помещению, чем-то напоминавшему сарай и давно не используемую конюшню. Тварь опять скреблась где-то у потолка, Дини не различал её.
Мальчик негромко позвал её, будто к ней можно было обращаться, как к человеку, и, конечно, это не принесло результатов. Вскоре шорох затих, и мальчик снова остался в одиночестве.
5
Тощий мужчина в тёмно-зелёной форме воинов из гарнизона Лакаслии широко зевнул, раз уже двадцатый за последние пять минут, не выдержал и присел, прислонившись спиной к стене деревянного строения, где находился мальчик.
Охранник, удивившийся поначалу, что комендант лично приказал стеречь мальчишку, обычного, ни чем непримечательного мальчишку, уже не думал об этом. Сейчас ему хотелось только одного - спать. Перед этим он, конечно, побурчал, проклиная прихоти начальства. Вместе с комендантом был гвардеец, суровый, крепкий мужчина с пронзительным взглядом и надменным лицом. Охраннику он не понравился, хотя гвардеец и не произнес ни слова. Безусловно, гвардеец имел прямое отношение к этому мальчику. Единственный плюс во всей этой несвоевременной несуразице был в том, что мальчика определили на ночь в обычный сарай, расположенный во внутреннем дворике комендантского дома. Охраннику не пришлось сидеть в мрачном подвале, где содержалась темница, ночь была тёплой, и он с удовольствием предпочёл остаться на свежем воздухе. Кроме того, он должен был охранять всего лишь ребёнка, не здоровенного крестьянина или пойманного в городе бандита, и это снимало напряжение предстоящего дежурства. Весь вечер мальчик лежал, не издавая ни звука, и охранник даже заглянул один раз в сарай, убедился, что ребёнок внутри и с ним всё нормально.
Это не могло не сказаться, и как только появилась естественная потребность во сне, охранник не стал расхаживать взад-вперёд, как обычно, отгоняя подобные мысли. Почему бы нет? Мальчик десяти лет уж точно отсюда не сбежит. Дверь ему не выломать, тем более что любой громкий звук разбудит охранника. Кроме того, мальчику надо пройти ещё одного охранника - на выходе из внутреннего двора.
Мужчина в тёмно-зелёной форме махнул на беспокойство рукой и присел к сараю. На всякий случай он подремлет в сидячем положении. Если его решат проверить, он проснётся. Он услышит шаги - мощёный двор рождает гулкое эхо.
Его уже поглотила дрёма, когда ему померещился какой-то шорох. Охранник очнулся, но следующие пять минут тишины вернули прежнее спокойствие. Вокруг никого не было, а во дворе нигде не спрячешься. Спустя какое-то время его дрёма превратилась в достаточно крепкий сон.
Он не мог видеть, как с крыши сарая к нему спикировала расплывчатая тень.
Существо опустилось рядом и на какое-то время растворилось в окружающем полумраке. Выждав, оно медленно проползло к человеку, голова которого опустилась на грудь, взобралось на спину и выбрало позицию возле шеи.
После чего мягко прилепилось своей мордочкой к человеческой плоти.
Мужчина даже не пошевелился. Он так и сидел, пока существо не оторвалось от него, оставив на шее две крохотные чёрные точки.
Существо чуть слышно вспорхнуло и полетело к противоположной стороне дворика, к будке, где находился ещё один человек. С ним оказалось сложнее. Он не спал, хотя сидел неподвижно и смотрел в ночь.
Существо заползло внутрь будки, приблизилось к стулу, где сидел человек, и начало неторопливый подъём наверх. Оно остановилось, лишь оказавшись у затылка человека. Тот по-прежнему не двигался, хотя и не спал. Существо очень медленно приникло к его коже. Человек слегка пошевелился, оглянувшись по сторонам, взъерошил волосы, протёр глаза. Существо на его затылке замерло. Человек опять расслабился, глядя в ночь.
Вскоре ему что-то не понравилось, и он поднялся, прошёлся по охранной будке туда-сюда. Существо по-прежнему висело у него на затылке. Человек почувствовал слабость, занервничал, осознав, что перед глазами у него всё расплывается, попытался покинуть будку и позвать другого охранника. Существо зашевелилось, напряглось, ускорив свои действия, и человек почувствовал инородные прикосновения. Он замер, в ногах появилась холодная слабость, и его рука интуитивно хлопнула по шее.
Там находилось что-то чужое, живое и мерзкое. Упругое и жадное. Человек хотел сорвать его с затылка, но в руке почему-то не осталось силы, он лишь сжал сухое холодное нечто и захрипел от ужаса, не в силах освободиться. От слабости даже не получилось закричать.
Пошатываясь, всё ещё сжимая неизвестное существо, наполнившее его душу первобытным страхом, сжимая в тщётной надежде хотя бы раздавить, человек всё-таки шагнул к выходу. Ему не хватило чуть-чуть. Силы разом его оставили, глаза застлала серая пелена, и он привалился к стене, осел по ней на пол.
Он ещё слабо шевелился, когда существо отлепилось от затылка. Оно немного покружилось над будкой и упорхнуло вглубь дворика, к сараю.
6
Дини подавленно смотрел во тьму, особенно густую у потолка. Наступила тишина, и вместе с последним шорохом исчезла недолгая, хрупкая надежда, так реально потеснившая его страх. Летучая мышь оставила его. Полетала под потолком, зовя за собой, и ушла.
Но он ведь не сможет пролезть за ней следом сквозь щель в потолке!
Наверное, существо хотело, чтобы он вышел через дверь, но дверь-то закрыта! Летучая мышь осознала, что ничем ему не поможет, и покинула его. Или, быть может она рассчитывает вмешаться позже, когда Дини выведут из этой темницы?
Мальчик опустился на колени, вспоминая отца и мать. Они должны сейчас поддержать его. Страх уже копошился громадным чёрным облаком где-то за спиной, готовый заполнить каждый уголок души маленького человека, легко, противно касался его затылка, будто, насмехаясь, испрашивал разрешения испробовать свою мощь. Дини затрясло. В эти минуты он окончательно осознал, в каком положении оказался. Прежде он смотрел на гвардейцев сквозь туман, сглаживающий острые углы действительности. Летучая мышь отвлекла его, и сейчас его уже ничто не заслоняло от неумолимого взгляда бездны.
Мальчик заплакал. Пока ещё тихо, сдерживая рыдания, но лица родителей почему-то расплывались, и Дини не мог нащупать их безмолвную, незримую поддержку. Он НИКОГДА не увидит их! Воины Правителя - это не алчные крестьяне, которых может напугать летучая мышь.
Сквозь тёмно-фиолетовый туман отчаяния Дини уловил какой-то звук. На этот раз он исходил не с потолка, от двери. Дини задержал дыхание, отёр слёзы и напряг слух. Что-то скреблось за дверью. Вряд ли это был охранник. Тогда кто это?
Мальчик осторожно приблизился к двери. Источник звука по-прежнему оставался загадкой. Дини приник к самой двери, попытался заглянуть в узкую щель. Из смутного шороха выделились глухие хлопки. Снаружи находилась летучая мышь! Дини не понял, что именно она делает, но его вдруг наполнила волна радости и облегчения, возможно, преждевременная, но мальчик ничего не мог с собой поделать. Он улыбался и что-то бессвязно шептал.
Существо по ту сторону двери скреблось, хлопало крыльями, издавало неясный шорох, а мальчик внутри, замерев на одном месте, ждал.
Наконец, снаружи раздался лёгкий стук, и все остальные звуки исчезли. Дини не слышал даже хлопков. Казалось, летучая мышь унеслась прочь, растворившись в ночи. Мальчику показалось, что дверь прикрыта не так плотно, как раньше. Она не приоткрылась, нет, но в ней вдруг не стало чего-то, что присутствует в двери, которую не откроешь.
Дини шагнул к двери, неверяще коснулся её. Снаружи снова раздался смутный шорох, и мальчик от неожиданности отпрянул. Затем он понял, что слышит летучую мышь, и на этот раз решился и легонько толкнул дверь.
Дверь открылась. При этом послышался короткий негромкий скрип. Дини помедлил и всё-таки шагнул из помещения. Снаружи кружила летучая мышь. Боковым зрением мальчик заметил сидящего рядом человека и едва не закричал. Тот не двигался. Почти минуту Дини смотрел на него, ожидая, что охранник вот-вот повернёт к нему голову и оскалится в ехидной улыбке человека, ловко обманувшего свою жертву. Но охранник не шевелился. Он напоминал скорее мёртвого, нежели спящего, и Дини передёрнуло.
Мальчик, наконец, осознал, что по неизвестной причине охранник не помешает ему уйти отсюда, во всяком случае, в ближайшее время. Дини осмотрелся, представив, где его держали. На земле лежал толстый короткий шест. Мальчик отыскал взглядом кружащееся существо, и ему стало понятно, как его освободили. Летучая мышь постаралась и вытащила шест, которым дверь заблокировали снаружи. Дини хотел прошептать ей слова благодарности, но тварь спикировала к нему и полетела к выходу со двора. Дини осознал, что, покинув сарай, он ещё не стал свободным. На секунду страх снова коснулся затылка холодными липкими пальцами. Как Дини уйдёт отсюда, ведь впереди наверняка есть ещё охранники? Мальчик поспешил следом за летучей мышью, словно убегая от кого-то, стоящего сзади.
Существо кружило, ожидая его возле охранной будки, контролирующей выход со двора. Дини приблизился к ней, заглянул внутрь. Там находился ещё один мужчина в тёмно-зелёном плаще, и он ещё сильнее напомнил Дини мёртвого. Мальчик отвернулся, чтобы не видеть лица человека, и вышел из внутреннего двора. Неужели это сделала летучая мышь? Она что, их убила? Выпила кровь?
- Камень возьмёт его с собой в седло, - Гурин посмотрел на гвардейца, державшего мальчика в руках. - Только не урони его. С ним не должно ничего случиться. Когда устанешь, передашь его Шраму.
Камень кивнул, и гвардейцы потянулись к выходу. Гурин остановился, как будто вспомнив о чём-то, жестом приказал Булоху идти к лошадям, сам же повернулся к коменданту.
Комендант Антонии был прямой противоположностью коменданту Анохры. Подтянутый, высокий, в нём чувствовалась воля. Неудивительно, что именно он являлся комендантом одного из крупнейших городов Всех Заселённых Земель, а не та туша, попахивающая потом, что так разозлила Гурина в Анохре. Комендант Антонии был предан Правителю, он являлся Его личным знакомым, и, возможно, поэтому Гурин воздержался от резких реплик в его адрес, когда по прибытии в город оказалось, что мальчик был у коменданта под носом. К счастью, всё обошлось, и благодаря помощи коменданта гвардейцы, наконец, нашли мальчишку.
- Так что там у вас стряслось? - спросил Гурин.
Ночью он позволил поспать не только себе, но и своим людям - мальчика охраняли воины коменданта. После полуночи его разбудил какой-то шум, но так как ничего серьёзного не происходило, Гурин опять провалился в сон. Сейчас он с запозданием вспомнил, что так и не узнал суть случившегося.
Комендант пожал плечами.
- В дом проникла летучая мышь, один из охранников перепугался и едва не поднял всеобщую тревогу. В темноте он не сразу рассмотрел, с чем имеет дело.
- Да? Летучая мышь залетела в дом?
- Да, хотя окна на ночь закрываются. Пришлось снова открывать окна, чтобы выгнать тварь.
- Понятно, - Гурин покачал головой, тут же забывая о ночном происшествии.
Его мысли уже были направлены на Лакаслию, на дорогу к этому городу.
3
Драго шёл быстрыми широкими шагами, но четверо всадников в бордовых плащах удалялись всё дальше и дальше.
Пока они передвигались по городу, монаху не приходилось напрягаться, чтобы не отстать от них. Скопления людей не позволяли гвардейцам мчаться галопом. Впрочем, те и не стремились к скорости, и очень скоро Драго понял причину. У одного из них в седле был мальчик, Драго увидел его с самого начала. Мальчика приходилось держать, что и не позволяло гвардейцу пускать лошадь вскачь. Остальным же ничего не оставалось, как подстраиваться под партнёра.
Сначала Драго решил, что воины Правителя напичкали мальчика какой-нибудь травой, чтобы он не создал им в пути проблем. Затем Драго вспомнил состояние ребёнка, когда гвардейцы его захватили, и переменил мнение. Скорее всего, мальчик до сих пор не пришёл в себя. Если бы не обстоятельства, он бы лежал в чьём-нибудь доме, пока не восстановился после лечения людей. В некотором смысле это оказалось на руку самому Драго.
Тем не менее, вне города пешком ему с всадниками не справиться.
Когда Драго следом за группой гвардейцев миновал Западные ворота, на секунду-другую он испытал панику. Чувство, которое, казалось, подавил в себе давно. У стен Антонии не было ни связного, ни повозки с лошадью. В поле зрения, конечно, оказалось несколько всадников, кроме гвардейцев, но они не имели к ночной просьбе Драго никакого отношения. Монаха никто не ждал.
Драго заглушил в себе первый порыв, основанный на спасительной мысли, что связной перепутал направление и ждёт его у Восточных ворот. Да, Драго не упоминал направление, однако связной и без этого прекрасно знал, что путь к Столице лежит на север, и на нужную дорогу легче попасть, если покинуть Антонию с запада.
Он не обнаружит связного и у Восточных ворот. Но даже в этом случае шанс нагнать в дальнейшем гвардейцев неумолимо уменьшался. Чтобы пересечь Антонию в обоих направлениях при утренней толчее, понадобиться много времени. Драго осознал, что связной-талх оставил его без помощи. Не важно, умышленно, из-за лени и нерасторопности или по иной причине, это решится гораздо позже. Сейчас об этом лучше не думать, подобные терзания лишь ослабят Драго.
Монах ускорил шаг, хотя нечто принялось нашёптывать, что это бессмысленно, и он проиграл. Расстояние увеличивалось, и это несмотря, что гвардейцы пока раскачивались, ожидая, когда людской поток исчезнет с дороги. Драго попытался отстраниться от происходящего, двигаясь механически, бессознательно. Не сразу, но ему это удалось. Монах понимал, лишь этим он не решит проблему, однако паника, суета и неуверенность окончательно поставят крест на его стремлении. Они помешают воспользоваться шансом, если что-то вдруг измениться. Назад Драго всё равно не повернёт, и лучше идти и не впускать в себя страх неудачи.
Дорога вошла в лес, подступивший к ней вплотную с обеих сторон. Драго всё шёл вперед. Всадники давно скрылись из вида, но монах не анализировал это. Конечно, позже ему придёться задуматься над тем, куда они повернули: на Лакаслию или Лоредо. Но до развилки, разграничивающей север и северо-восток, больше двух часов пути. Драго шёл, не замечая крупные капли пота, настырно, предательски лезшие в глаза. Если бы он взглянул на себя со стороны, монах остался бы доволен.
Казалось, он просто куда-то спешил, может, и по значительным делам, но в случае опоздания ему не грозила трагедия. Ничто в нём не говорило, что жизнь уходит сквозь растопыренные в немом крике пальцы, уходит равнодушным песком, желающим лишь одного - воссоединиться с землёй. Уходит вместе с мальчиком, исчезнувшим из вида и грозившим исчезнуть из его мира навсегда.
Когда монах увидел всадника, он будто очнулся от недолгого сна. Драго не мог сказать, сколько прошло времени. Впрочем, это не имело значения. Ему нужна лошадь, и он должен мчаться на ней вперёд.
Всадник был из воинов коменданта, наверное, курьер, возвращавшийся назад. Он скакал не очень быстро, но у Драго оказалось недостаточно времени, чтобы использовать какой-нибудь вариант, позволявший не оставлять следов. Монах просто загородил всаднику дорогу и расставил руки.
- Постой, брат, - крикнул Драго. - Остановись, у меня к тебе дело.
Впереди и сзади были люди, не много, но чтобы не случилось, увидеть это и рассказать в городе, было кому. Но у Драго выбора не оставалось, он лишь надеялся, разрешить всё без стычки, обманом и сойти за виртуозного мошенника.
Всадник приостановился, но движения не прекратил. На лице - недоверие и быстро крепнущая тень презрения. Драго шагнул в сторону, протянул руку, схватил лошадь под уздцы.
- У тебя шикарный скакун, а я как раз хотел приобрести такого.
Всадник, молодой ещё парень, хотел возмутиться подобной бесцеремонностью, но Драго затараторил дальше:
- Ты не пожалеешь о сделке, я дам тебе двести монет. Только прямо сейчас или я передумаю.
Цена, которую упомянул Драго, была немыслимой, самые дорогие лошади стоили не больше пятидесяти монет. Лошадь же, на которой восседал воин гарнизона Антонии, таковой не являлась. Конечно, у Драго не было подобной суммы, впрочем, монах всё равно бы не пожертвовал ей. Он протянул кошель, где лежали двадцать семь монет, изобразив на лице алчность, схлестнувшуюся двумя противоположными волнами.
- Бери, бери, я сам не понимаю, что со мной происходит. Тут ровно двести монет.
Всадник остановился, и видно было, как он заколебался. Драго рассчитывал, обойтись оставшейся наличностью, только бы не прибегать к оружию. Быть может, когда всадник выяснит, сколько монет ему вручили, Драго будет далеко.
Однако малый, по-видимому, не был простаком. Во всяком случае, думал он быстро. Лицо его изменилось, вместо колебания появилась недоверчивая, немного хищная улыбка.
- Брось болтать, - процедил он. - У такого бродяги и монеты не найдёшь.
Драго вытянул руку с кошелём.
- Посмотри сам, сколько...
- Прочь с дороги!
Всадник не стал выяснять, возможно ли подобное, он просто пришпорил лошадь, и Драго едва успел отскочить. Ну, что ж, подумал монах, остался только один вариант. Будь ты глупее, по крайней мере, остался бы с суммой, которую твоя лошадь и стоит. И при этом не испачкал бы одежду.
Драго выхватил хлыст, отстранённо заметив, что ближайший к нему человек уже наблюдает за происходящим. Драго успокоил себя тем, что происходящее, не имея отношения к мальчику и воинам Правителя, сойдёт за действия члена какой-нибудь банды. Монах молниеносно взмахнул хлыстом, и его конец опутал горло всадника. Драго плавно потянул хлыст на себя, что позволило развернуть скакуна и направить его назад. Всадник хрипел, пытаясь просунуть под хлыст пальцы.
Драго выждал секунду и дёрнул рукоять хлыста на себя. Воина сбросило на землю, и он поблек в облачке дорожной пыли. Монах запрыгнул на коня и пришпорил его, на скаку смотав хлыст. Вслед послышался гневный крик, но в нём было больше от обиженного ребёнка. Двое мужчин, по виду явно ремесленники, отскочили в стороны, не рискнув встать у разбойника на пути, хотя Драго заметил, что у одного поначалу возникло стремление вмешаться. По-видимому, подействовало то, как Драго управлялся с хлыстом.
За ближайшие сто метров Драго наблюдал ещё с десяток испуганных лиц и недовольно качал головой. Он оставлял следы, он наследил по-крупному. Когда всё останется позади, ему придёться объяснять Старху и Совету Ордена, что иначе было нельзя.
Драго гнал лошадь и, когда появилась развилка, он притормозил, подняв тучу густой пыли. Больше было шансов, что гвардейцы направились в Лакаслию, но Драго хотел подтверждения. Он осадил лошадь, рассчитывая изучить землю в надежде обнаружить следы, и на его счастье со стороны Лоредо показались трое крестьян. Драго направил коня к ним и грозно заорал:
- Именем Правителя! Вы видели четверых гвардейцев, скакавшим вам навстречу? Отвечайте правду!
Подобный напор заставил крестьян попятиться. Они явно перепугались, не зная, что же лучше сказать. Драго засмеялся, заставив крестьян расслабиться.
- Языки попроглатывали, что ли? Видели ли вы воинов Правителя или нет, чума вас забери?
Один из крестьян заискивающе заулыбался, другой пролепетал:
- Никого не видели, брат мой. Клянёмся. Я...
Драго не стал слушать, что ему ещё хотел сообщить крестьянин. Монах хлестнул коня, проломившись сквозь густой подлесок на другую сторону развилки, и оставил за собой шлейф ленивой, заторможенной пыли.
Он хлестал лошадь, хлестал и хлестал, нещадно, монотонно, вырывал из бедного животного всю его мощь. Он чувствовал, что не успеет настичь гвардейцев прежде, чем они приблизятся к Лакаслии. Он не обращал уже внимания на любопытствующие, настороженные взгляды людей, встречавшихся на пути.
Лошадь стала задыхаться, хрипеть, но Драго не позволил ей сбавить темп. Когда дорога покинула лес, и монах увидел всадников в бордовых плащах, он понял, что не успел. Он ещё немного сократил расстояние, когда почувствовал, что конь вот-вот падёт. Драго направил его с дороги и успел спрыгнуть, прежде чем несчастное животное завалилось на землю, заходясь глухим, жутко затихающим хрипом.
Посматривая в сторону гвардейцев, приближающихся к городу, Драго подошёл к умирающему животному. Опустился рядом на колени и приложил рук к его шее.
- Прости, - прошептал монах, не задумываясь над тем, что большинство талхов, как и он, лучше относятся к животным, нежели к людям, не входящим в Орден. - Прости, но твоя смерть позволила настичь тех, кто схватил мальчика. Прости за столь высокую цену. Спи спокойно, красавец.
Жизнь ещё теплилась в лошади, какие-то крохи её, но Драго нужно было спешить, и он оставил животное, чтобы направиться к Лакаслии.
4
Дини открыл глаза, его привёл в чувство какой-то шорох. Что-то скреблось где-то наверху.
Чувства возвращались в тело мальчика медленно. Вместе со слухом вернулось обоняние, и Дини услышал запах свежего сена и конского пота. Последним было пропитана его собственная одежда. Запах был необычным и, бесспорно, очень приятным. Это был очень дорогой запах. В сознании мальчика лошади с детства были чем-то недосягаемым. И всё, что с ними связано, автоматически превратилось в такое же несбыточное.
Теперь же Дини насквозь пропах этим несбыточным. Мысль вызвала улыбку, хотя мальчик и не осознал, что улыбнулся.
Следом за обонянием возвратилось зрение, и мальчик понял, что находится в каком-то закрытом помещении. Скоро он догадался, что темнота означала ночь. Зрение и запахи оживили память. Основной силой в оживлении был запах конского пота.
Дини вспомнил мужчин в бордовых плащах, пронзительные взгляды, круп лошади под собой. Его схватили воины Правителя и куда-то везли. Мальчик смутно помнил дорогу, не имея ни малейшего представления, сколько времени она заняла. Он был настолько обессилен, что с того момента, как гвардейцы схватили его, он так и не приходил в сознание.
Что с ним происходило? Конечно, Дини знал ответ на этот вопрос. В течение одного вечера он вылечил четверых человек. Раньше такого не было. Он переутомился, выжал из себя по максимуму. Ему необходимо было лежать после этого несколько дней, лежать и спать, не вставая даже для еды. Но обстоятельства сложились так, что он покинул дом, где вылечил последнего человека. То, что Дини не находился в покое, лишь продлило его состояние.
Неосознанно он знал причину, заставившую его войти за один вечер во столько домов сразу. Он чувствовал страх и какую-то вину перед людьми, от которой он так и не смог избавиться. Страх был глубинный, в несколько слоёв. Причиной тому были люди, едва не схватившие его в лесу. Даже странный мужчина, возникший следом и атаковавший их, не внушил Дини доверия. Кроме боязни, что он не сможет продолжить путь, был страх, что этим он погубит многих людей, которые в нём так нуждались. Это и вылилось в такое количество больных за один вечер.
Прежде чем Дини полностью осознал теперешнее положение, он вспомнил, как прятался от мужчины, напавшего на тех жутких людей. Мужчина искал и звал его, он прошёл от Дини совсем близко, остановился, как будто что-то почувствовал, и мальчик зажмурился, сжался, сдерживая крик. Кто знает, что случилось бы дальше, если бы летучая мышь, издав поблизости шорох, не увела мужчину в сторону. В какой-то момент Дини захотелось откликнуться, но он сдержался. Мальчик понимал, мужчина точно так же, как и другие, стремится схватить его. И хотя в его голосе и просьбе не убегать было что-то особенное, он ведь убил тех людей.
Шорох, прервавшийся на минуту, возобновился, и мальчик, наконец, окончательно вернулся к реальности. И она подарила ему волну страха. Его схватили, и ни кто-нибудь, а воины Правителя! Теперь он не сможет идти дальше.
Дини представил родителей, их лица, ждущие, взволнованные. У мальчика выступили слёзы. Казалось, нечто столкнуло его в бездну, и он летел, летел. Его отвлёк усилившийся наверху шорох.
Перешедший в шелест, напоминавший ветер, ворвавшийся в приоткрытую дверь.
На секунду мальчик замер тугим комком. Шелест показался смутно знакомым, Дини рассмотрел под потолком кружащуюся расплывчатую тень.
Летучая мышь!
Мальчик с облегчением выдохнул. Он уже чувствовал, как крик рвётся из глубины лёгких, и лишь когда необъяснимое превратилось во что-то до боли знакомое, испуг отступил. Дини поднялся. Летучая мышь кружила, и с каждой секундой мальчик отчётливее различал её во мраке своей временной темницы.
Странное существо нашло его. Сейчас Дини понимал, что означал этот шорох, выведший его из сна. Летучая мышь обнаружила какое-то отверстие и проникла сквозь него к мальчику. Похоже, щель была узкой, даже некрупному существу пришлось постараться. Летучая мышь, казалось, звала его куда-то, совершая резкие виражи в сторону двери. Дини шагнул к тёмному прямоугольнику, нащупал сторону, где дверь открывалась. Медленно надавил на неё.
Дверь не поддалась. Она была закрыта снаружи на какой-то засов. Кроме того, снаружи был и охранник. Дини уловил бессвязное бормотание задремавшего человека. Чёрная волна отчаяние окатила его, и он повернулся к своему странному попутчику.
Однако летучая мышь перестала кружить по небольшому помещению, чем-то напоминавшему сарай и давно не используемую конюшню. Тварь опять скреблась где-то у потолка, Дини не различал её.
Мальчик негромко позвал её, будто к ней можно было обращаться, как к человеку, и, конечно, это не принесло результатов. Вскоре шорох затих, и мальчик снова остался в одиночестве.
5
Тощий мужчина в тёмно-зелёной форме воинов из гарнизона Лакаслии широко зевнул, раз уже двадцатый за последние пять минут, не выдержал и присел, прислонившись спиной к стене деревянного строения, где находился мальчик.
Охранник, удивившийся поначалу, что комендант лично приказал стеречь мальчишку, обычного, ни чем непримечательного мальчишку, уже не думал об этом. Сейчас ему хотелось только одного - спать. Перед этим он, конечно, побурчал, проклиная прихоти начальства. Вместе с комендантом был гвардеец, суровый, крепкий мужчина с пронзительным взглядом и надменным лицом. Охраннику он не понравился, хотя гвардеец и не произнес ни слова. Безусловно, гвардеец имел прямое отношение к этому мальчику. Единственный плюс во всей этой несвоевременной несуразице был в том, что мальчика определили на ночь в обычный сарай, расположенный во внутреннем дворике комендантского дома. Охраннику не пришлось сидеть в мрачном подвале, где содержалась темница, ночь была тёплой, и он с удовольствием предпочёл остаться на свежем воздухе. Кроме того, он должен был охранять всего лишь ребёнка, не здоровенного крестьянина или пойманного в городе бандита, и это снимало напряжение предстоящего дежурства. Весь вечер мальчик лежал, не издавая ни звука, и охранник даже заглянул один раз в сарай, убедился, что ребёнок внутри и с ним всё нормально.
Это не могло не сказаться, и как только появилась естественная потребность во сне, охранник не стал расхаживать взад-вперёд, как обычно, отгоняя подобные мысли. Почему бы нет? Мальчик десяти лет уж точно отсюда не сбежит. Дверь ему не выломать, тем более что любой громкий звук разбудит охранника. Кроме того, мальчику надо пройти ещё одного охранника - на выходе из внутреннего двора.
Мужчина в тёмно-зелёной форме махнул на беспокойство рукой и присел к сараю. На всякий случай он подремлет в сидячем положении. Если его решат проверить, он проснётся. Он услышит шаги - мощёный двор рождает гулкое эхо.
Его уже поглотила дрёма, когда ему померещился какой-то шорох. Охранник очнулся, но следующие пять минут тишины вернули прежнее спокойствие. Вокруг никого не было, а во дворе нигде не спрячешься. Спустя какое-то время его дрёма превратилась в достаточно крепкий сон.
Он не мог видеть, как с крыши сарая к нему спикировала расплывчатая тень.
Существо опустилось рядом и на какое-то время растворилось в окружающем полумраке. Выждав, оно медленно проползло к человеку, голова которого опустилась на грудь, взобралось на спину и выбрало позицию возле шеи.
После чего мягко прилепилось своей мордочкой к человеческой плоти.
Мужчина даже не пошевелился. Он так и сидел, пока существо не оторвалось от него, оставив на шее две крохотные чёрные точки.
Существо чуть слышно вспорхнуло и полетело к противоположной стороне дворика, к будке, где находился ещё один человек. С ним оказалось сложнее. Он не спал, хотя сидел неподвижно и смотрел в ночь.
Существо заползло внутрь будки, приблизилось к стулу, где сидел человек, и начало неторопливый подъём наверх. Оно остановилось, лишь оказавшись у затылка человека. Тот по-прежнему не двигался, хотя и не спал. Существо очень медленно приникло к его коже. Человек слегка пошевелился, оглянувшись по сторонам, взъерошил волосы, протёр глаза. Существо на его затылке замерло. Человек опять расслабился, глядя в ночь.
Вскоре ему что-то не понравилось, и он поднялся, прошёлся по охранной будке туда-сюда. Существо по-прежнему висело у него на затылке. Человек почувствовал слабость, занервничал, осознав, что перед глазами у него всё расплывается, попытался покинуть будку и позвать другого охранника. Существо зашевелилось, напряглось, ускорив свои действия, и человек почувствовал инородные прикосновения. Он замер, в ногах появилась холодная слабость, и его рука интуитивно хлопнула по шее.
Там находилось что-то чужое, живое и мерзкое. Упругое и жадное. Человек хотел сорвать его с затылка, но в руке почему-то не осталось силы, он лишь сжал сухое холодное нечто и захрипел от ужаса, не в силах освободиться. От слабости даже не получилось закричать.
Пошатываясь, всё ещё сжимая неизвестное существо, наполнившее его душу первобытным страхом, сжимая в тщётной надежде хотя бы раздавить, человек всё-таки шагнул к выходу. Ему не хватило чуть-чуть. Силы разом его оставили, глаза застлала серая пелена, и он привалился к стене, осел по ней на пол.
Он ещё слабо шевелился, когда существо отлепилось от затылка. Оно немного покружилось над будкой и упорхнуло вглубь дворика, к сараю.
6
Дини подавленно смотрел во тьму, особенно густую у потолка. Наступила тишина, и вместе с последним шорохом исчезла недолгая, хрупкая надежда, так реально потеснившая его страх. Летучая мышь оставила его. Полетала под потолком, зовя за собой, и ушла.
Но он ведь не сможет пролезть за ней следом сквозь щель в потолке!
Наверное, существо хотело, чтобы он вышел через дверь, но дверь-то закрыта! Летучая мышь осознала, что ничем ему не поможет, и покинула его. Или, быть может она рассчитывает вмешаться позже, когда Дини выведут из этой темницы?
Мальчик опустился на колени, вспоминая отца и мать. Они должны сейчас поддержать его. Страх уже копошился громадным чёрным облаком где-то за спиной, готовый заполнить каждый уголок души маленького человека, легко, противно касался его затылка, будто, насмехаясь, испрашивал разрешения испробовать свою мощь. Дини затрясло. В эти минуты он окончательно осознал, в каком положении оказался. Прежде он смотрел на гвардейцев сквозь туман, сглаживающий острые углы действительности. Летучая мышь отвлекла его, и сейчас его уже ничто не заслоняло от неумолимого взгляда бездны.
Мальчик заплакал. Пока ещё тихо, сдерживая рыдания, но лица родителей почему-то расплывались, и Дини не мог нащупать их безмолвную, незримую поддержку. Он НИКОГДА не увидит их! Воины Правителя - это не алчные крестьяне, которых может напугать летучая мышь.
Сквозь тёмно-фиолетовый туман отчаяния Дини уловил какой-то звук. На этот раз он исходил не с потолка, от двери. Дини задержал дыхание, отёр слёзы и напряг слух. Что-то скреблось за дверью. Вряд ли это был охранник. Тогда кто это?
Мальчик осторожно приблизился к двери. Источник звука по-прежнему оставался загадкой. Дини приник к самой двери, попытался заглянуть в узкую щель. Из смутного шороха выделились глухие хлопки. Снаружи находилась летучая мышь! Дини не понял, что именно она делает, но его вдруг наполнила волна радости и облегчения, возможно, преждевременная, но мальчик ничего не мог с собой поделать. Он улыбался и что-то бессвязно шептал.
Существо по ту сторону двери скреблось, хлопало крыльями, издавало неясный шорох, а мальчик внутри, замерев на одном месте, ждал.
Наконец, снаружи раздался лёгкий стук, и все остальные звуки исчезли. Дини не слышал даже хлопков. Казалось, летучая мышь унеслась прочь, растворившись в ночи. Мальчику показалось, что дверь прикрыта не так плотно, как раньше. Она не приоткрылась, нет, но в ней вдруг не стало чего-то, что присутствует в двери, которую не откроешь.
Дини шагнул к двери, неверяще коснулся её. Снаружи снова раздался смутный шорох, и мальчик от неожиданности отпрянул. Затем он понял, что слышит летучую мышь, и на этот раз решился и легонько толкнул дверь.
Дверь открылась. При этом послышался короткий негромкий скрип. Дини помедлил и всё-таки шагнул из помещения. Снаружи кружила летучая мышь. Боковым зрением мальчик заметил сидящего рядом человека и едва не закричал. Тот не двигался. Почти минуту Дини смотрел на него, ожидая, что охранник вот-вот повернёт к нему голову и оскалится в ехидной улыбке человека, ловко обманувшего свою жертву. Но охранник не шевелился. Он напоминал скорее мёртвого, нежели спящего, и Дини передёрнуло.
Мальчик, наконец, осознал, что по неизвестной причине охранник не помешает ему уйти отсюда, во всяком случае, в ближайшее время. Дини осмотрелся, представив, где его держали. На земле лежал толстый короткий шест. Мальчик отыскал взглядом кружащееся существо, и ему стало понятно, как его освободили. Летучая мышь постаралась и вытащила шест, которым дверь заблокировали снаружи. Дини хотел прошептать ей слова благодарности, но тварь спикировала к нему и полетела к выходу со двора. Дини осознал, что, покинув сарай, он ещё не стал свободным. На секунду страх снова коснулся затылка холодными липкими пальцами. Как Дини уйдёт отсюда, ведь впереди наверняка есть ещё охранники? Мальчик поспешил следом за летучей мышью, словно убегая от кого-то, стоящего сзади.
Существо кружило, ожидая его возле охранной будки, контролирующей выход со двора. Дини приблизился к ней, заглянул внутрь. Там находился ещё один мужчина в тёмно-зелёном плаще, и он ещё сильнее напомнил Дини мёртвого. Мальчик отвернулся, чтобы не видеть лица человека, и вышел из внутреннего двора. Неужели это сделала летучая мышь? Она что, их убила? Выпила кровь?