Страница:
Впрочем, они находились в Клунсе, от одного этого становилось не по себе.
Поговаривали, тех из гвардейцев, кто оказался по охранным делам в Клунсе, уже никогда не выпускали отсюда. Чтобы не выдали расположение переходов, камер, подвалов. Эти охранники становились такими же клиентами этой тюрьмы, как и те, кого они охраняли. Шрам присматривался к гвардейцу, оказавшемуся его напарником, но так и не определил, давно ли тот здесь находится. Были, правда, слухи, что те, кто проявил особое рвение и заслужил хорошую репутацию в глазах главного надсмотрщика Клунса Толга, получали право выйти из этого недоброго места, но жить в пределах Столицы, что, в общем, не так уж плохо. Так или иначе, Шрам надеялся, что с ним, как и с Камнем и Булохом, случай особый, и после им не ограничат свободу перемещения. Он стал засыпать. Несмотря на то, что с охранником они даже не разговаривали. Похоже, их и поставили вдвоём, контролировать друг друга.
Клунс напоминал громадный уродливый гриб, точная копия резиденции Правителя в Столице. Когда-то ещё прапрадед Правителя приказал выстроить тюрьму в виде здания Власти в Столице. Одни говорили, так намекнули Ордену талхов, не пытаться построить что-либо более высокое. Другие считали, Правитель хотел скрыть тюрьму под видом загородной резиденции, где он проводил большую часть свободного времени. То был момент сильной и затяжной смуты, когда бароны ополчились против единоличной власти. Правитель не рисковал убивать всех, кто попадался в руки. Он пытался склонить одних на свою сторону, у других надеялся вытянуть глубинные нити заговора, третьих вообще подозревал в сговоре с талхами. Для этого Ему понадобилось надёжное место, куда невозможно пробраться, где охранники постоянны, и их нереально подкупить. Где у Него окажется время, эта сущность, при владении которой у человека меньше шансов совершить непоправимую ошибку.
Задрёмывая, Шрам не мог остановить перед внутренним взором то, что заново прокручивал не желающий покоя мозг. То, что отряд, ведомый Гуриным, движется к Столице, было известно с самого начала. Правда, Булох заикнулся о том, что Правитель не станет ждать их и выедет навстречу, чтобы скорее получить мальчика. Кроме того, были сведения, что в Столице неспокойно. Но это не подтвердилось - Правитель ждал их в Столице, никуда не выезжая.
Когда на горизонте показались величественные стены, равных которым нет на Всех Заселённых Землях, они увидели скакавший навстречу небольшой отряд из личной охраны Правителя. Скорее всего, он патрулировал вокруг Города в ожидании отряда Гурина. Командовал отрядом Зург, один из ближайших помощников Флека. Гурину приказали обойти Столицу и направиться сразу в Клунс.
Спустя пять минут и произошла та история с мальчиком. Гурин сказал, что ребёнок очнулся еще раньше, но не подавал признаков. После чего задремал. К счастью, они его снова усыпили, избавившись от проблем.
Так и случилось. Мрачные ворота, скрепя толстыми, как вековые дубы, цепями, опустились, проложив дорогу надо рвом шириной в сотню локтей, и отряд Гурина оказался в месте, возможно, более надёжном, нежели резиденция самого Правителя. И Шрам, веривший, что его ждёт полноценный, многочасовой сон, такой же шикарный, как и еда, которой он набьёт своё брюхо, оказался разочарован - его надежды не сбылись. И потому он справедливо полагал, что ничего страшного не случится, если он незаметно позволит себе маленькую компенсацию.
Он изредка открывал глаза, но в очередной раз, когда это случилось, что-то было не так. Охранник, ранее сидевший на грубом деревянном табурете, высота которого больше подходила небольшой скамейке, стоял перед решёткой двери. Спиной к Шраму. Он что-то рассматривал в камере.
Шрам ощутил ноющее беспокойство. Вставать не хотелось. Он хоть и проснулся, остатки сна облепили его тёплым расслабляющим тестом, несмотря на прохладу каменного коридора.
Хотя Шрам не видел лица охранника, он догадался, что тот озадачен. Ничего не оставалось, как встать и посмотреть, в чём дело. Гурин приказал докладывать обо всех мало-мальски странных симптомов. Мальчик необычный, и кто знает, какие ещё чудеса он предложит.
- Что там? - спросил Шрам, поднимаясь с пола и морщась от ломоты во всём теле.
Охранник не ответил, он стоял и следил за чем-то. На секунду Шрам почувствовал озноб: что если мальчишка загипнотизировал его? И сделает то же самое со Шрамом, как только тот приблизится к решётке? Говорят, некоторые их талхов способны на это.
Охранник пошевелился, задрав голову кверху, словно что-то увидел на потолке, в результате чего иллюзия исчезла. Шрам с облегчением вздохнул.
- Эй! - Шрам шагнул к нему. - Ты почему меня не позвал?
Охранник обернулся.
- Зачем? Тут просто летучая мышь, - он снова уставился в потолок. - Как эта тварь сюда залетела?
Шрам увидел на потолке существо, свисавшее маленькой тушкой. Смолистый факел, прикреплённый к стене возле самой решётки, позволял видеть камеру полностью.
- Мышь? - тупо переспросил Шрам.
- Я что-то услышал, заглянул и увидел её. Она, кажется, села на мальчика. Но заметила меня и упорхнула. Теперь вот на потолке висит.
У Шрама появилось неясное, невесть откуда взявшееся ощущение, что летучая мышь чего-то ждёт. Например, когда двое двуногих по ту сторону решётки, наглядевшись, оставят её в покое.
Наедине с мальчиком, находящемся в бессознательном состоянии.
Шрам в беспокойстве поскрёб затылок. Всего лишь летучая мышь, но Гурин требовал сообщать о любой мелочи, что будет иметь отношение к ребёнку. Это была проблема.
Шрам глянул на песочные часы, висевшие на стене чуть ниже факела. Его должен сменить Камень, но Шрам одолел лишь половину своего дежурства. До смены ещё далеко. На Камня это не удастся спихнуть.
Существо внезапно сорвалось с потолка и упорхнуло... после чего исчезло из вида. Будто его и не было.
- Где это она? - прошептал Шрам. - Ты её видишь?
Охранник покачал головой.
- Может, забилась куда в угол? - предположил он.
- Раздери её вепрь, - пробормотал Шрам.
- Ладно, забудем про неё. И как только она сюда пролезла?
Шрама это не удовлетворило. На секунду он представил, как рассвирепеет Гурин, если Шрам поднимет его среди ночи по такой, казалось бы, никчемной проблеме. Однако по опыту он знал - лучше получить взбучку за излишнее рвение, нежели провиниться в недосмотре. Хотя, какой тут недосмотр?
- Знаешь, я лучше скажу своему командиру, - заметив удивлённый взгляд, Шрам поспешно добавил. - Он у нас с причудами.
4
- Я пришёл, отец, - произнёс Флек в поклоне, обращаясь к спине Правителя.
Тот, как обычно, стоял лицом к окну, то ли изучая ночь Столицы, пронизанную тусклым светом многочисленных факелов, то ли погруженный в свои мрачные размышления. Похоже, Он не чувствовал себя лучше оттого, что Ему добыли мальчика. Может, потому что ещё не имел возможности поговорить с ним? Впрочем, ребёнок очнётся не позднее завтрашнего утра, осталось подождать немного. Он у них, и это главное.
Конечно, Флек знал, для беспокойства есть причины, более чем веские причины. Возьмут ли они от мальчика то, что им сейчас необходимо? Он в этом не уверен.
Несмотря на опасность болезни без названия, чьи симптомы всё назойливее простирали свои костлявые руки к Столице, Правитель игнорировал советы сместить свою ставку в один из более южных городов. Даже после того, как Нелч, личный лекарь Правителя, в страхе признался, что вероятна ситуация, оказаться замкнутым в Столице, как на острове среди непроходимых болот, Он не покинул Город.
Между тем вероятность мрачного прогноза Нелча с каждым днём становилась более реальной. Неясно только, сколько ещё времени оставалось в запасе, но это лишь усугубляло положение.
Всё чаще гвардейцы находили людей с симптомами болезни без названия. Некоторые шли с севера к Столице, другие являлись жителями близлежащих деревень. И тех, и других гвардейцы убивали, сжигая тела. В народе поднимался недовольный ропот. Флек знал, нередко жертвами становились люди с банальной простудой.
Время, когда всё резко изменится и, конечно, не в лучшую сторону, приближалось. Флек имел возможность поговорить с Нелчем прежде, чем Правитель отправил его лично на поиски мальчика. В момент, когда признаки болезни без названия, представ в виде нереального фантома, лишь напомнили, что когда-то подобное предсказывали. Нелч, толстый, неповоротливый, но первоклассный специалист в мире, где просто хорошего лекаря нелегко найти, был при этом и очень проницателен. Он давно учуял "особые" отношения между Правителем и Флеком, и разговор тет-а-тет с последним явился чем-то естественным. Нелч даже заискивал. Казалось, он понимал всю выгоду доверительных отношений с правой рукой Правителя. И всю опасность показаться холодным.
Флек спросил его напрямую, что ждёт Столицу и вообще весь этот дрянной, неугомонный мир, пытающийся загадить само Небо. Нелч пожевал губами, наверное, пытался изгнать из собственного разума последние остатки неискренности, и выложил то, что думал в действительности. Если нечто подобное хлынет с севера, как утверждают факты, это будет сродни наводнению. С той лишь разницей, что вода, что бы она ни натворила, когда-нибудь схлынет. На воде можно продержаться приличный срок, даже приспособиться. С болезнью без названия такое не пройдёт. Островки, будь то город за высокими стенами или же просто территория, какую изолирует особо ретивый барон, рано или поздно окажутся "затопленными", и, скорее всего, рано. Нелч осознавал, что может высказать ВСЮ правду, и, наверное, это являлось в тот момент требованием его сущности - выговориться. Потому, что он сам был ШОКИРОВАН тем, во что раньше не верил. Во всяком случае, не при собственной жизни.
Он признал, что не знает, сколькими способами болезнь без названия прокладывает себе дорогу в человеческом мире. На вопрос Флека, идёт ли это воздушным путём, например, вместе с ветром, Нелч сказал, что нельзя утверждать что-либо категорично. И добавил, что это происходит РАЗНЫМИ способами. Болезнь без названия подобна умной, проницательной, опытной твари, которая обладает неисчерпаемым запасом методов, действенных и неумолимых. О большинстве которых люди не имеют представления. Скорее всего, в её арсенале есть такие простые средства, как передача инфекции воздушно-капельным путём, передача через непосредственный контакт, через воду и продукты. Однако будь у неё лишь это, болезнь без названия не стала бы тем, что есть. Она несла в себе что-то непостижимое, как сама Смерть, и против неё нет спасения.
Нет спасения. Нелч повторил это трижды, пока Флек не попросил его заткнуться, впрочем, достаточно вежливо.
Позже, оказавшись в южных областях, Флек поражался тому, как воспринимают слухи о болезни без названия местные жители. Казалось, для них это был некий кошмар, приснившийся предыдущей ночью, неприятный, заставивший покрыться плёнкой пота, но остававшийся всего лишь сном. Они знали не меньше, чем, например, жители Столицы, но эти знания никак не сказывались. Эти люди находились далеко от мест, где возникли первые симптомы болезни без названия, вернее думали, что далеко. И продолжали прежнюю жизнь так, будто ничего не происходило. Нелч заявил, что расстояние не играет никакой роли. Как поток воды покрывает за час мили и мили, так в один прекрасный день не станет разницы, где находится человек.
Флек созерцал спину Правителя и понимал, что, совершив невозможное - опередив талхов и захватив ребёнка, он не избавил себя и своего хозяина от проблем.
Правитель повернулся. По лицу стало ясно, что Он не ложился. На секунду Флек решил, что его вызвали без веской причины. Правитель захотел выговориться, как уже бывало раньше. Действительно, в данный момент всё достаточно ясно - поговорить с мальчиком. Дождаться, когда он очнётся и поговорить.
Флек ошибся.
- Ты уже спал? - заговорил Правитель.
Флек качнул головой.
- Ничего страшного, отец.
- Мне надо увидеть этого мальчика. Поговорить с ним. Сейчас.
Флек заколебался и всё-таки заметил:
- Отец, ребёнок сейчас...
- Ну, так растормошите его, - перебил Правитель. - Приведите в чувство.
Пауза.
- Это может иметь плохие последствия. Сказаться на его организме.
- Проклятье!
Правитель перемещался вдоль окна, заложив руки за спину.
- Нелч не верит, что мальчик избавит нас от болезни без названия. Но... Как ты считаешь, если его держать рядом, всё время в Клунсе, нам ведь ничего не грозит?
Флек не знал, что сказать. Гадать он не любил, а кто сейчас мог утверждать что-либо уверенно? Его больше беспокоило, что делать после прихода мальчика в сознание. Как ребёнок поведёт себя? Выполнит всё, что от него потребует Правитель? Почему-то Флек сомневался в этом. Его смущал тот факт, что мальчик однажды сбежал от гвардейцев, а после от талхов. И хотя в случае с гвардейцами хоть что-то прояснилось, бегство от монахов оставалось зловещей загадкой. Знать суть которой при всей важности им не дано.
- Так как? - повторил Правитель, и в Его голосе послышалось раздражение.
- Я верю в лучшее, - осторожно сказал Флек. - Мальчик у нас, и мы знаем, что ему подвластна любая болезнь. Значит, мы в силах...
За дверями послышался какой-то шум, кто-то спорил, при этом стараясь не повышать голос.
Правитель нахмурился. Флек шагнул к дверям, приоткрыл их. Снаружи находился Гурин и два побледневших охранника.
- Я говорил ему, - прошептал один из них, склонив голову. - Правителя нельзя беспокоить, и с ним ты, отец.
Гурин только отмахнулся.
- Я из-за мальчика. Там что-то происходит.
5
Флек шёл по коридору, сдерживая шаг, чтобы, не приведи Небо, не наступить Правителю на плащ, край которого волочился по полу. Впереди шагал Гурин, ведя их, хотя и Правитель, и Флек лучше его знали направление. Правитель изъявил желание лично спуститься к мальчику. Флек не хотел этого, но воздержался отговаривать Его.
У камеры, где находился ребёнок, стояли Булох и охранник. Они поклонились, заметив Правителя, и оставались в таких позах, пока с ними не заговорил Флек.
- Расскажите подробнее, - приказал он.
Гурин глянул на Булоха, заметил некоторую растерянность и решил, что не ошибётся, ответив сам. Флек, как и Правитель, смотрел на мальчика, казавшегося спящим. Открытая дверь визуально приближала ребёнка к людям по другую сторону решётки.
- Они увидели летучую мышь. Она опустилась на мальчика, потом взлетела к потолку. Потом исчезла.
Пауза. Ни Флек, ни Правитель не проронили ни слова. Сам факт того, что некая живность пробралась в темницу, не являлся примечательным, хотя ранее подобного не случалось. Суть была в другом.
- Когда в прошлый раз мы... - Гурин коротко глянул на Правителя. - Упустили мальчишку в Лакаслии, там тоже была замешана летучая мышь. Я лично казнил охранников, упустивших мальчишку. Именно они рассказали про летучую мышь, которая отвлекла их от ворот. Комендантский лекарь высказал мнение, что укусы, из-за которых умер один из воинов, нёсших в ту ночь охрану, нанесла именно летучая мышь. Единственное, чего он не объяснил, почему человек всё-таки умер. Летучая мышь не в силах довести дело до смертельного исхода.
Правитель, прослушавший монолог Гурина в полнейшей неподвижности, шевельнулся. Сделал два коротких шага, остановился на пороге камеры. Булох и охранник снова поклонились. Эти двое сейчас думали лишь о том, не навлечёт ли что-либо на их головы гнев Правителя?
Гурин молчал, следя за Правителем. Тот рассматривал потолок, по-прежнему ничего не спрашивая.
Паузу прервал Флек:
- Кроме того случая, летучая мышь появлялась ещё где-нибудь?
Гурин помедлил, покачал головой.
- Кажется, нет. Но это не значит, что её больше не было.
Они посмотрели друг другу в глаза, затем Флек перевёл взгляд на Правителя. Тот перестал разглядывать камеру и жадно изучал мальчика.
- Эта тварь как-то связана с мальчиком, - заявил Гурин. - От неё могут исходить неприятности.
- Что ты предлагаешь? - спросил Флек. - Летучей мыши здесь ведь уже нет.
Гурин понимал, Флек и сам знает, что делать, но решил, пусть инициатива исходит от него.
- Поменять камеру. Проверить в новой все щели и следить, что бы даже комар не пролетел. Пусть будет трое охранников.
Флек кивнул.
- Хорошо, действуй.
Правитель обернулся.
- Я последую твоему совету, Флек, и дождусь утра. Но пусть мне сразу доложат, как только мальчик придёт в сознание.
ГЛАВА 28
Поговаривали, тех из гвардейцев, кто оказался по охранным делам в Клунсе, уже никогда не выпускали отсюда. Чтобы не выдали расположение переходов, камер, подвалов. Эти охранники становились такими же клиентами этой тюрьмы, как и те, кого они охраняли. Шрам присматривался к гвардейцу, оказавшемуся его напарником, но так и не определил, давно ли тот здесь находится. Были, правда, слухи, что те, кто проявил особое рвение и заслужил хорошую репутацию в глазах главного надсмотрщика Клунса Толга, получали право выйти из этого недоброго места, но жить в пределах Столицы, что, в общем, не так уж плохо. Так или иначе, Шрам надеялся, что с ним, как и с Камнем и Булохом, случай особый, и после им не ограничат свободу перемещения. Он стал засыпать. Несмотря на то, что с охранником они даже не разговаривали. Похоже, их и поставили вдвоём, контролировать друг друга.
Клунс напоминал громадный уродливый гриб, точная копия резиденции Правителя в Столице. Когда-то ещё прапрадед Правителя приказал выстроить тюрьму в виде здания Власти в Столице. Одни говорили, так намекнули Ордену талхов, не пытаться построить что-либо более высокое. Другие считали, Правитель хотел скрыть тюрьму под видом загородной резиденции, где он проводил большую часть свободного времени. То был момент сильной и затяжной смуты, когда бароны ополчились против единоличной власти. Правитель не рисковал убивать всех, кто попадался в руки. Он пытался склонить одних на свою сторону, у других надеялся вытянуть глубинные нити заговора, третьих вообще подозревал в сговоре с талхами. Для этого Ему понадобилось надёжное место, куда невозможно пробраться, где охранники постоянны, и их нереально подкупить. Где у Него окажется время, эта сущность, при владении которой у человека меньше шансов совершить непоправимую ошибку.
Задрёмывая, Шрам не мог остановить перед внутренним взором то, что заново прокручивал не желающий покоя мозг. То, что отряд, ведомый Гуриным, движется к Столице, было известно с самого начала. Правда, Булох заикнулся о том, что Правитель не станет ждать их и выедет навстречу, чтобы скорее получить мальчика. Кроме того, были сведения, что в Столице неспокойно. Но это не подтвердилось - Правитель ждал их в Столице, никуда не выезжая.
Когда на горизонте показались величественные стены, равных которым нет на Всех Заселённых Землях, они увидели скакавший навстречу небольшой отряд из личной охраны Правителя. Скорее всего, он патрулировал вокруг Города в ожидании отряда Гурина. Командовал отрядом Зург, один из ближайших помощников Флека. Гурину приказали обойти Столицу и направиться сразу в Клунс.
Спустя пять минут и произошла та история с мальчиком. Гурин сказал, что ребёнок очнулся еще раньше, но не подавал признаков. После чего задремал. К счастью, они его снова усыпили, избавившись от проблем.
Так и случилось. Мрачные ворота, скрепя толстыми, как вековые дубы, цепями, опустились, проложив дорогу надо рвом шириной в сотню локтей, и отряд Гурина оказался в месте, возможно, более надёжном, нежели резиденция самого Правителя. И Шрам, веривший, что его ждёт полноценный, многочасовой сон, такой же шикарный, как и еда, которой он набьёт своё брюхо, оказался разочарован - его надежды не сбылись. И потому он справедливо полагал, что ничего страшного не случится, если он незаметно позволит себе маленькую компенсацию.
Он изредка открывал глаза, но в очередной раз, когда это случилось, что-то было не так. Охранник, ранее сидевший на грубом деревянном табурете, высота которого больше подходила небольшой скамейке, стоял перед решёткой двери. Спиной к Шраму. Он что-то рассматривал в камере.
Шрам ощутил ноющее беспокойство. Вставать не хотелось. Он хоть и проснулся, остатки сна облепили его тёплым расслабляющим тестом, несмотря на прохладу каменного коридора.
Хотя Шрам не видел лица охранника, он догадался, что тот озадачен. Ничего не оставалось, как встать и посмотреть, в чём дело. Гурин приказал докладывать обо всех мало-мальски странных симптомов. Мальчик необычный, и кто знает, какие ещё чудеса он предложит.
- Что там? - спросил Шрам, поднимаясь с пола и морщась от ломоты во всём теле.
Охранник не ответил, он стоял и следил за чем-то. На секунду Шрам почувствовал озноб: что если мальчишка загипнотизировал его? И сделает то же самое со Шрамом, как только тот приблизится к решётке? Говорят, некоторые их талхов способны на это.
Охранник пошевелился, задрав голову кверху, словно что-то увидел на потолке, в результате чего иллюзия исчезла. Шрам с облегчением вздохнул.
- Эй! - Шрам шагнул к нему. - Ты почему меня не позвал?
Охранник обернулся.
- Зачем? Тут просто летучая мышь, - он снова уставился в потолок. - Как эта тварь сюда залетела?
Шрам увидел на потолке существо, свисавшее маленькой тушкой. Смолистый факел, прикреплённый к стене возле самой решётки, позволял видеть камеру полностью.
- Мышь? - тупо переспросил Шрам.
- Я что-то услышал, заглянул и увидел её. Она, кажется, села на мальчика. Но заметила меня и упорхнула. Теперь вот на потолке висит.
У Шрама появилось неясное, невесть откуда взявшееся ощущение, что летучая мышь чего-то ждёт. Например, когда двое двуногих по ту сторону решётки, наглядевшись, оставят её в покое.
Наедине с мальчиком, находящемся в бессознательном состоянии.
Шрам в беспокойстве поскрёб затылок. Всего лишь летучая мышь, но Гурин требовал сообщать о любой мелочи, что будет иметь отношение к ребёнку. Это была проблема.
Шрам глянул на песочные часы, висевшие на стене чуть ниже факела. Его должен сменить Камень, но Шрам одолел лишь половину своего дежурства. До смены ещё далеко. На Камня это не удастся спихнуть.
Существо внезапно сорвалось с потолка и упорхнуло... после чего исчезло из вида. Будто его и не было.
- Где это она? - прошептал Шрам. - Ты её видишь?
Охранник покачал головой.
- Может, забилась куда в угол? - предположил он.
- Раздери её вепрь, - пробормотал Шрам.
- Ладно, забудем про неё. И как только она сюда пролезла?
Шрама это не удовлетворило. На секунду он представил, как рассвирепеет Гурин, если Шрам поднимет его среди ночи по такой, казалось бы, никчемной проблеме. Однако по опыту он знал - лучше получить взбучку за излишнее рвение, нежели провиниться в недосмотре. Хотя, какой тут недосмотр?
- Знаешь, я лучше скажу своему командиру, - заметив удивлённый взгляд, Шрам поспешно добавил. - Он у нас с причудами.
4
- Я пришёл, отец, - произнёс Флек в поклоне, обращаясь к спине Правителя.
Тот, как обычно, стоял лицом к окну, то ли изучая ночь Столицы, пронизанную тусклым светом многочисленных факелов, то ли погруженный в свои мрачные размышления. Похоже, Он не чувствовал себя лучше оттого, что Ему добыли мальчика. Может, потому что ещё не имел возможности поговорить с ним? Впрочем, ребёнок очнётся не позднее завтрашнего утра, осталось подождать немного. Он у них, и это главное.
Конечно, Флек знал, для беспокойства есть причины, более чем веские причины. Возьмут ли они от мальчика то, что им сейчас необходимо? Он в этом не уверен.
Несмотря на опасность болезни без названия, чьи симптомы всё назойливее простирали свои костлявые руки к Столице, Правитель игнорировал советы сместить свою ставку в один из более южных городов. Даже после того, как Нелч, личный лекарь Правителя, в страхе признался, что вероятна ситуация, оказаться замкнутым в Столице, как на острове среди непроходимых болот, Он не покинул Город.
Между тем вероятность мрачного прогноза Нелча с каждым днём становилась более реальной. Неясно только, сколько ещё времени оставалось в запасе, но это лишь усугубляло положение.
Всё чаще гвардейцы находили людей с симптомами болезни без названия. Некоторые шли с севера к Столице, другие являлись жителями близлежащих деревень. И тех, и других гвардейцы убивали, сжигая тела. В народе поднимался недовольный ропот. Флек знал, нередко жертвами становились люди с банальной простудой.
Время, когда всё резко изменится и, конечно, не в лучшую сторону, приближалось. Флек имел возможность поговорить с Нелчем прежде, чем Правитель отправил его лично на поиски мальчика. В момент, когда признаки болезни без названия, представ в виде нереального фантома, лишь напомнили, что когда-то подобное предсказывали. Нелч, толстый, неповоротливый, но первоклассный специалист в мире, где просто хорошего лекаря нелегко найти, был при этом и очень проницателен. Он давно учуял "особые" отношения между Правителем и Флеком, и разговор тет-а-тет с последним явился чем-то естественным. Нелч даже заискивал. Казалось, он понимал всю выгоду доверительных отношений с правой рукой Правителя. И всю опасность показаться холодным.
Флек спросил его напрямую, что ждёт Столицу и вообще весь этот дрянной, неугомонный мир, пытающийся загадить само Небо. Нелч пожевал губами, наверное, пытался изгнать из собственного разума последние остатки неискренности, и выложил то, что думал в действительности. Если нечто подобное хлынет с севера, как утверждают факты, это будет сродни наводнению. С той лишь разницей, что вода, что бы она ни натворила, когда-нибудь схлынет. На воде можно продержаться приличный срок, даже приспособиться. С болезнью без названия такое не пройдёт. Островки, будь то город за высокими стенами или же просто территория, какую изолирует особо ретивый барон, рано или поздно окажутся "затопленными", и, скорее всего, рано. Нелч осознавал, что может высказать ВСЮ правду, и, наверное, это являлось в тот момент требованием его сущности - выговориться. Потому, что он сам был ШОКИРОВАН тем, во что раньше не верил. Во всяком случае, не при собственной жизни.
Он признал, что не знает, сколькими способами болезнь без названия прокладывает себе дорогу в человеческом мире. На вопрос Флека, идёт ли это воздушным путём, например, вместе с ветром, Нелч сказал, что нельзя утверждать что-либо категорично. И добавил, что это происходит РАЗНЫМИ способами. Болезнь без названия подобна умной, проницательной, опытной твари, которая обладает неисчерпаемым запасом методов, действенных и неумолимых. О большинстве которых люди не имеют представления. Скорее всего, в её арсенале есть такие простые средства, как передача инфекции воздушно-капельным путём, передача через непосредственный контакт, через воду и продукты. Однако будь у неё лишь это, болезнь без названия не стала бы тем, что есть. Она несла в себе что-то непостижимое, как сама Смерть, и против неё нет спасения.
Нет спасения. Нелч повторил это трижды, пока Флек не попросил его заткнуться, впрочем, достаточно вежливо.
Позже, оказавшись в южных областях, Флек поражался тому, как воспринимают слухи о болезни без названия местные жители. Казалось, для них это был некий кошмар, приснившийся предыдущей ночью, неприятный, заставивший покрыться плёнкой пота, но остававшийся всего лишь сном. Они знали не меньше, чем, например, жители Столицы, но эти знания никак не сказывались. Эти люди находились далеко от мест, где возникли первые симптомы болезни без названия, вернее думали, что далеко. И продолжали прежнюю жизнь так, будто ничего не происходило. Нелч заявил, что расстояние не играет никакой роли. Как поток воды покрывает за час мили и мили, так в один прекрасный день не станет разницы, где находится человек.
Флек созерцал спину Правителя и понимал, что, совершив невозможное - опередив талхов и захватив ребёнка, он не избавил себя и своего хозяина от проблем.
Правитель повернулся. По лицу стало ясно, что Он не ложился. На секунду Флек решил, что его вызвали без веской причины. Правитель захотел выговориться, как уже бывало раньше. Действительно, в данный момент всё достаточно ясно - поговорить с мальчиком. Дождаться, когда он очнётся и поговорить.
Флек ошибся.
- Ты уже спал? - заговорил Правитель.
Флек качнул головой.
- Ничего страшного, отец.
- Мне надо увидеть этого мальчика. Поговорить с ним. Сейчас.
Флек заколебался и всё-таки заметил:
- Отец, ребёнок сейчас...
- Ну, так растормошите его, - перебил Правитель. - Приведите в чувство.
Пауза.
- Это может иметь плохие последствия. Сказаться на его организме.
- Проклятье!
Правитель перемещался вдоль окна, заложив руки за спину.
- Нелч не верит, что мальчик избавит нас от болезни без названия. Но... Как ты считаешь, если его держать рядом, всё время в Клунсе, нам ведь ничего не грозит?
Флек не знал, что сказать. Гадать он не любил, а кто сейчас мог утверждать что-либо уверенно? Его больше беспокоило, что делать после прихода мальчика в сознание. Как ребёнок поведёт себя? Выполнит всё, что от него потребует Правитель? Почему-то Флек сомневался в этом. Его смущал тот факт, что мальчик однажды сбежал от гвардейцев, а после от талхов. И хотя в случае с гвардейцами хоть что-то прояснилось, бегство от монахов оставалось зловещей загадкой. Знать суть которой при всей важности им не дано.
- Так как? - повторил Правитель, и в Его голосе послышалось раздражение.
- Я верю в лучшее, - осторожно сказал Флек. - Мальчик у нас, и мы знаем, что ему подвластна любая болезнь. Значит, мы в силах...
За дверями послышался какой-то шум, кто-то спорил, при этом стараясь не повышать голос.
Правитель нахмурился. Флек шагнул к дверям, приоткрыл их. Снаружи находился Гурин и два побледневших охранника.
- Я говорил ему, - прошептал один из них, склонив голову. - Правителя нельзя беспокоить, и с ним ты, отец.
Гурин только отмахнулся.
- Я из-за мальчика. Там что-то происходит.
5
Флек шёл по коридору, сдерживая шаг, чтобы, не приведи Небо, не наступить Правителю на плащ, край которого волочился по полу. Впереди шагал Гурин, ведя их, хотя и Правитель, и Флек лучше его знали направление. Правитель изъявил желание лично спуститься к мальчику. Флек не хотел этого, но воздержался отговаривать Его.
У камеры, где находился ребёнок, стояли Булох и охранник. Они поклонились, заметив Правителя, и оставались в таких позах, пока с ними не заговорил Флек.
- Расскажите подробнее, - приказал он.
Гурин глянул на Булоха, заметил некоторую растерянность и решил, что не ошибётся, ответив сам. Флек, как и Правитель, смотрел на мальчика, казавшегося спящим. Открытая дверь визуально приближала ребёнка к людям по другую сторону решётки.
- Они увидели летучую мышь. Она опустилась на мальчика, потом взлетела к потолку. Потом исчезла.
Пауза. Ни Флек, ни Правитель не проронили ни слова. Сам факт того, что некая живность пробралась в темницу, не являлся примечательным, хотя ранее подобного не случалось. Суть была в другом.
- Когда в прошлый раз мы... - Гурин коротко глянул на Правителя. - Упустили мальчишку в Лакаслии, там тоже была замешана летучая мышь. Я лично казнил охранников, упустивших мальчишку. Именно они рассказали про летучую мышь, которая отвлекла их от ворот. Комендантский лекарь высказал мнение, что укусы, из-за которых умер один из воинов, нёсших в ту ночь охрану, нанесла именно летучая мышь. Единственное, чего он не объяснил, почему человек всё-таки умер. Летучая мышь не в силах довести дело до смертельного исхода.
Правитель, прослушавший монолог Гурина в полнейшей неподвижности, шевельнулся. Сделал два коротких шага, остановился на пороге камеры. Булох и охранник снова поклонились. Эти двое сейчас думали лишь о том, не навлечёт ли что-либо на их головы гнев Правителя?
Гурин молчал, следя за Правителем. Тот рассматривал потолок, по-прежнему ничего не спрашивая.
Паузу прервал Флек:
- Кроме того случая, летучая мышь появлялась ещё где-нибудь?
Гурин помедлил, покачал головой.
- Кажется, нет. Но это не значит, что её больше не было.
Они посмотрели друг другу в глаза, затем Флек перевёл взгляд на Правителя. Тот перестал разглядывать камеру и жадно изучал мальчика.
- Эта тварь как-то связана с мальчиком, - заявил Гурин. - От неё могут исходить неприятности.
- Что ты предлагаешь? - спросил Флек. - Летучей мыши здесь ведь уже нет.
Гурин понимал, Флек и сам знает, что делать, но решил, пусть инициатива исходит от него.
- Поменять камеру. Проверить в новой все щели и следить, что бы даже комар не пролетел. Пусть будет трое охранников.
Флек кивнул.
- Хорошо, действуй.
Правитель обернулся.
- Я последую твоему совету, Флек, и дождусь утра. Но пусть мне сразу доложат, как только мальчик придёт в сознание.
ГЛАВА 28
Правитель
1
Утро. Запах сырости, исходящий от стен, никогда не знавших в своей жизни солнечного света.
Дини испытал ощущение, что ночью его перенесли в другое место. В памяти, той её части, что отвечала за обоняние, остались запахи свежей подстилки из соломы и козьего пуха. И чего-то ещё, что имелось лишь на прежнем месте.
Мальчик с опозданием понял, что вернулся в обычное состояние не после сна, завершилось действие вещества, с помощью которого его погрузили в бессознательное состояние. И возвращение сопровождалось стоном. Дини сначала воспринял его, как стон человека, находившегося рядом. И лишь спустя некоторое время он догадался, что это его собственный стон.
Он остался в той же позе, глаза закрыты, но ошибка наверняка уже допущена. Тот, кто находится рядом и следит за ним, догадается, что Дини пришёл в сознание.
Дини попытался определить, так ли это. Рядом действительно кто-то находился. И не один. Мужчин было несколько. Трое стояли чуть дальше и ощущались слабо. Четвёртый находился ближе, именно он следил за мальчиком. Дини не шевелился. Чем дольше он прислушивался к своему ощущению, тем больше убеждался - этот человек уже встречался у него на пути, и он был самым страшным. Почти как тот громадный уродливый мужчина, который похитил Дини на болотах под Лакаслией и перевёз в Антонию. Правда, внешне он вовсе не уродлив, даже наоборот, но Дини помнил, как родители объяснили ему, что внешность человека говорит далеко не обо всём.
Плохо, что этот человек сейчас здесь, подумал мальчик. Будь здесь только те трое, что почтительно стояли за его спиной, возможно, они бы ничего не заметили.
Противоестественная, зловещая тишина продолжалась долго. Во всяком случае, Дини так показалось. Его разглядывали, пытаясь определить, не притворяется ли мальчик. За Дини это уже водилось раньше, и можно не сомневаться, этот человек знал о его прежних уловках.
Тишина лопнула внезапно, и Дини, не удержавшись, вздрогнул. Не сильно, но если кто-то не отводил от него взгляда, это не осталось незамеченным. Чей-то осторожный шаг. Ещё один. Может, человек вовсе не осторожничал, просто ступал очень тихо.
Опять тишина, хотя сближение продолжалось. Дини осязал это. Трое охранников исчезли, остались только Дини и этот человек, что приближался не громче змеи, ползущей по песку. Дини подумал о родителях, заставил себя вызвать их образы, лишь бы не думать про того, кто крался к нему.
- Дини, - прошептал голос. - Дини.
Мальчику показалось, его позвал отец, и он, растерявшись, приоткрыл глаза. Над ним кто-то навис. Этот кто-то и позвал его по имени. От неожиданности мальчик вскрикнул и, хотя снова зажмурил глаза, понял, что дальше претворяться бесполезно. Его возглас перешёл в тихий, надменный смех, и ребёнку померещилось, что это он сам засмеялся.
- Дини, - повторил смеявшийся. - Пора проснуться, Дини. Мы все тебя заждались.
Тот же смех. Какой-то сухой, будто человек смеялся вынужденно.
Дини заморгал. Он надеялся, что его оставят в покое, поверят, что ошиблись, и мальчик по-прежнему без сознания.
- Ну, же, Дини. Открой глаза.
И Дини открыл, жмурясь, моргая, как человек, которому в темноте посветили в лицо факелом.
Перед ним на корточках сидел мужчина средних лет, с приятным, ухоженным, будто у женщины, лицом. Невероятно изящный. От него исходило нечто такое, что вызвало бы у Дини восхищение в иной ситуации, не будь мальчик напуган. Дини ни разу не видел таких людей. Остальные в сравнении с ним казались блеклыми тенями.
В том числе и твои родители, словно шепнул кто-то. Дини даже перестал дышать.
Про себя он тут же попытался оправдать отца и мать. Они работали в поле, много и тяжело, у них не был ни средств, ни времени, чтобы сотворить со своим внешним видом нечто подобное.
Мужчина смотрел на него и улыбался. Улыбался губами. Глаза не улыбались. Они прощупывали мальчика с жадностью хищника, не уверенного, что его жертва так уж податлива. Где-то в глубине души этот изящный, ухоженный мужчина опасался мальчика. Может, не самого мальчика, а последствий, которые тот принесет, как ветер приводит за собой грозу. Дини не понял, как узнал об этом. Как и многое из того, что с ним случилось за последнее время, мальчик снова не объяснил бы логически хоть что-то, он просто узнал, и благодаря этому почувствовал себя лучше.
- Так, хорошо, Дини. Ты уже видишь меня.
Дини отодвинулся, хотя это ничего не меняло - мужчина оставался близко и откровенно его рассматривал.
- Не бойся, - почти прошептал мужчина. - Не бойся, всё хорошо. Выслушай меня. Сейчас к тебе придёт один человек. Это самый важный человек во Всех Заселённых Землях. Это наш с тобой Правитель.
Дини выдохнул, будто увидел что-то шокирующее. Подумать только - Правитель! К нему придёт сам Правитель!
- Будь с Ним почтителен, - продолжал изящный мужчина. - Разговаривай вежливо и не перебивай. Тебя ведь учили быть вежливым со старшими? Если Он что-нибудь попросит, выполни это. Не бойся, Правитель - самый лучший человек, Он не попросит ничего плохого. Ты понял меня?
Дини молчал. Эффект от предстоящей встречи с Правителем не скрыл от мальчика понимания, что его всё-таки похитили и что-то хотят.
Мужчина не вытягивал из него ответа. То ли не счёл нужным, то ли у него не было на это времени. Он оглянулся и обратился к светлому здоровяку, в котором Дини узнал одного из тех воинов Правителя, что однажды уже похищали его.
- Давай за Гуриным. Пусть зовёт Правителя. Быстро!
2
Когда Он вошёл в камеру, Дини смотрел в пол. Мальчика колотило. Несмотря на это он услышал шаги. Может быть, благодаря наступившей тишине, мёртвой и одновременно подобострастной.
Как всякий деревенский мальчик Дини боготворил Правителя. Каждый знал, что Он - ставленник Неба. Потому и является Правителем всех людей. Его личность не подлежала критическому обсуждению. И в этом Дини не усматривал ничего неправильного. Мальчик также не мог применить опыт общения с родителями, те никогда не оспаривали чью-то власть, они больше заботились о собственном разуме.
Сейчас, услышав шаги, Дини всё-таки вспомнил одну незначительную деталь из разговора с отцом. Однажды на вопрос, действительно ли само Небо послало людям одного-единственного человека, отец, усмехнувшись, ответил, что ВСЕ люди равны. Значило ли это, что Правителя никто не посылал? Отец не ответил, он шутливо шлёпнул Дини и предложил ему радоваться лету, пока оно в разгаре.
Возможно, тогдашние слова отца не оставили сколько-нибудь заметного следа, если бы мальчик не повстречался с Правителем в подобных условиях. Его, Дини, похитили воины, привезли сюда, предварительно усыпив, чтобы он не сбежал, и всё это, чтобы он попал к Правителю. Разве нет? Но ведь это неправильно, людей не тащат против воли, даже к Правителю. Дини чувствовал правоту этого утверждения, хотя и не смог бы объяснить это постороннему человеку.
Внезапно его сумбурные, обжигающие беспокойством и чувством вины, мысли прервались. Мальчик... услышал запах. Запах цветочной воды, о которой однажды щебетала сестра. Она говорила, что обязательно купит эту воду, когда вырастит. Цветочная вода была безумно дорогой, её могли позволить себе жёны баронов или очень зажиточных горожан, но Дини не говорил сестре об этом - слишком уж увлечённо девочка мечтала. И хотя мальчик ни разу не слышал запах цветочной воды, он догадался, это она и есть. Только цветочная вода могла так чудно пахнуть.
Водой пахло... от Правителя. Появился Он, и вместе с Ним мрачное место заполнил невероятный запах.
Дини не поднимал глаза, боялся взглянуть на Него. Человек, от которого так пахло, наверняка величественный настолько, что на него больно смотреть. Как-то один из деревенских мальчишек сказал, если только разок взглянуть на Правителя, можно ослепнуть. Дини не очень верил этому, но соглашался, что смотреть на Правителя не то же самое, что смотреть на обычного человека.
- Здравствуй, Дини, - прошелестел голос, приятный, глубокий, обволакивающий, как запах, исходящий от его обладателя.
Дини зажмурился, его плоть с головы до пяток покрылась гусиной кожей. Это была, прежде всего, реакция на голос.
- Наконец-то мы встретились, - добавил голос, и в нём слышалось неподдельное волнение. - Ты был Мне нужен, очень-очень. Ты даже не представляешь, насколько ты был нужен, Мой мальчик.
Правитель не просил посмотреть на него, просто говорил, и мальчик непроизвольно поднял голову. И у него вырвался неслышный вздох удивления. Глаза расширились, будто перед Дини предстала шокирующей красоты панорама. Так созерцают узкую изумрудную долину, приютившуюся в расселине между угрюмых серых гор. Правитель всё говорил, говорил, тихо, мелодично, но Дини не улавливал смысл сказанного, он просто смотрел.
1
Утро. Запах сырости, исходящий от стен, никогда не знавших в своей жизни солнечного света.
Дини испытал ощущение, что ночью его перенесли в другое место. В памяти, той её части, что отвечала за обоняние, остались запахи свежей подстилки из соломы и козьего пуха. И чего-то ещё, что имелось лишь на прежнем месте.
Мальчик с опозданием понял, что вернулся в обычное состояние не после сна, завершилось действие вещества, с помощью которого его погрузили в бессознательное состояние. И возвращение сопровождалось стоном. Дини сначала воспринял его, как стон человека, находившегося рядом. И лишь спустя некоторое время он догадался, что это его собственный стон.
Он остался в той же позе, глаза закрыты, но ошибка наверняка уже допущена. Тот, кто находится рядом и следит за ним, догадается, что Дини пришёл в сознание.
Дини попытался определить, так ли это. Рядом действительно кто-то находился. И не один. Мужчин было несколько. Трое стояли чуть дальше и ощущались слабо. Четвёртый находился ближе, именно он следил за мальчиком. Дини не шевелился. Чем дольше он прислушивался к своему ощущению, тем больше убеждался - этот человек уже встречался у него на пути, и он был самым страшным. Почти как тот громадный уродливый мужчина, который похитил Дини на болотах под Лакаслией и перевёз в Антонию. Правда, внешне он вовсе не уродлив, даже наоборот, но Дини помнил, как родители объяснили ему, что внешность человека говорит далеко не обо всём.
Плохо, что этот человек сейчас здесь, подумал мальчик. Будь здесь только те трое, что почтительно стояли за его спиной, возможно, они бы ничего не заметили.
Противоестественная, зловещая тишина продолжалась долго. Во всяком случае, Дини так показалось. Его разглядывали, пытаясь определить, не притворяется ли мальчик. За Дини это уже водилось раньше, и можно не сомневаться, этот человек знал о его прежних уловках.
Тишина лопнула внезапно, и Дини, не удержавшись, вздрогнул. Не сильно, но если кто-то не отводил от него взгляда, это не осталось незамеченным. Чей-то осторожный шаг. Ещё один. Может, человек вовсе не осторожничал, просто ступал очень тихо.
Опять тишина, хотя сближение продолжалось. Дини осязал это. Трое охранников исчезли, остались только Дини и этот человек, что приближался не громче змеи, ползущей по песку. Дини подумал о родителях, заставил себя вызвать их образы, лишь бы не думать про того, кто крался к нему.
- Дини, - прошептал голос. - Дини.
Мальчику показалось, его позвал отец, и он, растерявшись, приоткрыл глаза. Над ним кто-то навис. Этот кто-то и позвал его по имени. От неожиданности мальчик вскрикнул и, хотя снова зажмурил глаза, понял, что дальше претворяться бесполезно. Его возглас перешёл в тихий, надменный смех, и ребёнку померещилось, что это он сам засмеялся.
- Дини, - повторил смеявшийся. - Пора проснуться, Дини. Мы все тебя заждались.
Тот же смех. Какой-то сухой, будто человек смеялся вынужденно.
Дини заморгал. Он надеялся, что его оставят в покое, поверят, что ошиблись, и мальчик по-прежнему без сознания.
- Ну, же, Дини. Открой глаза.
И Дини открыл, жмурясь, моргая, как человек, которому в темноте посветили в лицо факелом.
Перед ним на корточках сидел мужчина средних лет, с приятным, ухоженным, будто у женщины, лицом. Невероятно изящный. От него исходило нечто такое, что вызвало бы у Дини восхищение в иной ситуации, не будь мальчик напуган. Дини ни разу не видел таких людей. Остальные в сравнении с ним казались блеклыми тенями.
В том числе и твои родители, словно шепнул кто-то. Дини даже перестал дышать.
Про себя он тут же попытался оправдать отца и мать. Они работали в поле, много и тяжело, у них не был ни средств, ни времени, чтобы сотворить со своим внешним видом нечто подобное.
Мужчина смотрел на него и улыбался. Улыбался губами. Глаза не улыбались. Они прощупывали мальчика с жадностью хищника, не уверенного, что его жертва так уж податлива. Где-то в глубине души этот изящный, ухоженный мужчина опасался мальчика. Может, не самого мальчика, а последствий, которые тот принесет, как ветер приводит за собой грозу. Дини не понял, как узнал об этом. Как и многое из того, что с ним случилось за последнее время, мальчик снова не объяснил бы логически хоть что-то, он просто узнал, и благодаря этому почувствовал себя лучше.
- Так, хорошо, Дини. Ты уже видишь меня.
Дини отодвинулся, хотя это ничего не меняло - мужчина оставался близко и откровенно его рассматривал.
- Не бойся, - почти прошептал мужчина. - Не бойся, всё хорошо. Выслушай меня. Сейчас к тебе придёт один человек. Это самый важный человек во Всех Заселённых Землях. Это наш с тобой Правитель.
Дини выдохнул, будто увидел что-то шокирующее. Подумать только - Правитель! К нему придёт сам Правитель!
- Будь с Ним почтителен, - продолжал изящный мужчина. - Разговаривай вежливо и не перебивай. Тебя ведь учили быть вежливым со старшими? Если Он что-нибудь попросит, выполни это. Не бойся, Правитель - самый лучший человек, Он не попросит ничего плохого. Ты понял меня?
Дини молчал. Эффект от предстоящей встречи с Правителем не скрыл от мальчика понимания, что его всё-таки похитили и что-то хотят.
Мужчина не вытягивал из него ответа. То ли не счёл нужным, то ли у него не было на это времени. Он оглянулся и обратился к светлому здоровяку, в котором Дини узнал одного из тех воинов Правителя, что однажды уже похищали его.
- Давай за Гуриным. Пусть зовёт Правителя. Быстро!
2
Когда Он вошёл в камеру, Дини смотрел в пол. Мальчика колотило. Несмотря на это он услышал шаги. Может быть, благодаря наступившей тишине, мёртвой и одновременно подобострастной.
Как всякий деревенский мальчик Дини боготворил Правителя. Каждый знал, что Он - ставленник Неба. Потому и является Правителем всех людей. Его личность не подлежала критическому обсуждению. И в этом Дини не усматривал ничего неправильного. Мальчик также не мог применить опыт общения с родителями, те никогда не оспаривали чью-то власть, они больше заботились о собственном разуме.
Сейчас, услышав шаги, Дини всё-таки вспомнил одну незначительную деталь из разговора с отцом. Однажды на вопрос, действительно ли само Небо послало людям одного-единственного человека, отец, усмехнувшись, ответил, что ВСЕ люди равны. Значило ли это, что Правителя никто не посылал? Отец не ответил, он шутливо шлёпнул Дини и предложил ему радоваться лету, пока оно в разгаре.
Возможно, тогдашние слова отца не оставили сколько-нибудь заметного следа, если бы мальчик не повстречался с Правителем в подобных условиях. Его, Дини, похитили воины, привезли сюда, предварительно усыпив, чтобы он не сбежал, и всё это, чтобы он попал к Правителю. Разве нет? Но ведь это неправильно, людей не тащат против воли, даже к Правителю. Дини чувствовал правоту этого утверждения, хотя и не смог бы объяснить это постороннему человеку.
Внезапно его сумбурные, обжигающие беспокойством и чувством вины, мысли прервались. Мальчик... услышал запах. Запах цветочной воды, о которой однажды щебетала сестра. Она говорила, что обязательно купит эту воду, когда вырастит. Цветочная вода была безумно дорогой, её могли позволить себе жёны баронов или очень зажиточных горожан, но Дини не говорил сестре об этом - слишком уж увлечённо девочка мечтала. И хотя мальчик ни разу не слышал запах цветочной воды, он догадался, это она и есть. Только цветочная вода могла так чудно пахнуть.
Водой пахло... от Правителя. Появился Он, и вместе с Ним мрачное место заполнил невероятный запах.
Дини не поднимал глаза, боялся взглянуть на Него. Человек, от которого так пахло, наверняка величественный настолько, что на него больно смотреть. Как-то один из деревенских мальчишек сказал, если только разок взглянуть на Правителя, можно ослепнуть. Дини не очень верил этому, но соглашался, что смотреть на Правителя не то же самое, что смотреть на обычного человека.
- Здравствуй, Дини, - прошелестел голос, приятный, глубокий, обволакивающий, как запах, исходящий от его обладателя.
Дини зажмурился, его плоть с головы до пяток покрылась гусиной кожей. Это была, прежде всего, реакция на голос.
- Наконец-то мы встретились, - добавил голос, и в нём слышалось неподдельное волнение. - Ты был Мне нужен, очень-очень. Ты даже не представляешь, насколько ты был нужен, Мой мальчик.
Правитель не просил посмотреть на него, просто говорил, и мальчик непроизвольно поднял голову. И у него вырвался неслышный вздох удивления. Глаза расширились, будто перед Дини предстала шокирующей красоты панорама. Так созерцают узкую изумрудную долину, приютившуюся в расселине между угрюмых серых гор. Правитель всё говорил, говорил, тихо, мелодично, но Дини не улавливал смысл сказанного, он просто смотрел.