Страница:
Почему-то Дини уже не видел образ отца, и голос, звучавший в голове, стал голосом постороннего человека. Это немного пугало. В некотором роде мальчик даже пытался спорить с ним. Конечно, он ничего не говорил, ни вслух, ни про себя, просто возникала мысль, улетавшая от источника, будто колечко дыма, и это тут же вызывало ответ.
Зачем помогать плохому человеку? Но ведь это человек, не важно какой. Ты уверен, что из тех, кого ты лечил, все были хорошими? Уверен, что среди них не было тех, кто в своей жизни воровал, кого-то бил, кому-то лгал? Уверен? Или даже совершал убийство?
Дини, конечно, не был в этом уверен. Более того, даже его неопытная, непосредственная душа, знала, что всё наоборот. Он подумал о том, что надо торопиться или его схватят, и ответ снова не заставил себя ждать.
Но раньше, встретив того, кто нуждался в помощи, ты не думал о том, что надо торопиться, ты просто лечил, хотя каждый последующий час лишь увеличивал шансы твоих преследователей.
Дини замер, обескураженный. Замечание не было подавляющим, наоборот оно как бы расширяло горизонт. И всё-таки его разум, подпитываемый не до конца заглушенным страхом, возразил: тогда было другое. Непосредственная опасность не грозила. Дини просто шёл, по дороге творя то, что было в его силах. Теперь же, занявшись этим человеком, Дини рискует, что тот станет последним, кому доведётся помочь.
Откуда эта уверенность? Ты в силах заглянуть дальше, чем на пару часов своей жизни?
Дини согласился, что нет.
Это равносильно тому, чтобы пройти мимо больного в какой-нибудь деревне, говоря себе, что, оторвавшись от погони на много дней, в каких-нибудь иных краях ты вылечишь гораздо больше людей. Делай то, что можешь, сейчас, а не когда-нибудь.
Будто подталкиваемый этим голосом, мальчик шагнул к мужчине. Снова остановился. Он ведь лечил больных, не смертельно раненых. Он ни разу не пробовал сделать того, к чему нечто толкало его прямо сейчас. Разве у него получится? Долгая болезнь, какой бы опасной она не была, не то же самое, что рана нанесённая умышленно.
Когда-то ты впервые вылечил обычного больного, шелестел голос. Ты просто помогал телу другого человека справиться с собой. И не важно, какого рода помощь ему нужна.
Ты просто попробуй. И не думай о том, получится у тебя или нет.
Дини огляделся по сторонам и опустился рядом с мужчиной в тёмном длинном плаще.
5
Уд шагал широко и быстро, но старался делать это бесшумно. Не потому, что опасался преждевременно обнаружить себя, так он легче улавливал посторонние звуки.
Полоса болота была приличной, и мальчишка мог податься в разных направлениях. Конечно, в конце концов, убедившись, что в тупике, он остановится, и Уд обнаружит его, но, чем быстрее это произойдёт, тем лучше.
Старое доброе чутьё подсказывало ему, что где-то недалеко снова возникли какие-то люди. Скорее всего, местные жители, но уверенности не было. Кто его знает, не состояла ли группа, посланная Лерхом, из большего числа разбойников. И хотя Уд мог поклясться, что остальные - такие же всевдовоины, ему не хотелось бы снова устраивать стычку, пусть даже он всё равно выйдет победителем.
На месте стычки, не желая терять времени, Уд не собрал стрелы. В любом случае ему возвращаться тем же путём, и тогда он обязательно это сделает. По его стрелам, если, конечно, их найдут, опытная ищейка, работающая на Правителя, сможет узнать, что в деле замешан талх. Этого нельзя допустить, раз уж имеется время избавиться от следов.
Уд продвигался вперёд, чувствуя запах непроходимой трясины, и его начало беспокоить, что он не слышит никаких звуков, издаваемых мальчиком. Ребёнок должен оказаться тут давно. Искать путь, издавая плеск, может быть, даже плач, хоть какой-то шум. Ничего этого не происходило.
Не прошёл ли он через трясину?
Эта мысль, на первый взгляд абсурдная, возникла не на пустом месте, которое разве что заполняло беспокойство. Уд вдруг с ясностью вспомнил, как Драго использовал хлыст, чтобы достать мальчика. Зачем он это сделал? Разве он не мог просто догнать мальчика? Хлыст ведь мог задушить ребёнка, что, в общем, едва и не произошло. Не потому ли Драго пошёл на это, что иным способом он уже не рассчитывал схватить мальчика?
Уд не подумал об этом тогда, но не прошёл мимо этого сейчас. Тогда всему виной были контроль и сосредоточенность, которые требовало убийство Драго, впрочем, Уд себя не оправдывал. Что сделано, то сделано.
Ещё пятнадцать шагов. И та же тишина.
Большинство других людей на месте талха испытали бы приступ паники, но к Уду это не относилось. Он не "холодел" при мыслях, не суливших ему ничего хорошего, но он нахмурился, его и без того жуткое лицо исказилось ещё сильнее. Если мальчик творит чудеса с обречёнными людьми, реально ли, чтобы он мог пройти трясину и остаться в живых? И что в этом случае делать ему, Уду?
Прежде чем талх заметил мальчика, сидевшего перед телом Драго, он уловил голоса, возникшие где-то совсем близко. Это не были люди Лерха, что, впрочем, было неважно для Уда. Он безмолвно поздравил себя с удачным окончанием охоты, разглядывая спину мальчика. Тот не пошевелился, даже когда Уд подошёл вплотную, и его шаги было невозможно не услышать в этой тишине, на краю которой нарастали голоса местных жителей. Мальчик сидел, положив ладони на грудь Драго. Он казался спящим, погружённым в транс, всё, что угодно, но не бодрствовавшим, не осознававшим происходившее.
Уд наклонился к нему и прошептал:
- Да он ведь труп. Ты его что, перепутал с больной крестьянкой?
Мальчик не отреагировал, он явно не слышал талха.
Уд оскалился и приподнял мальчика. Тот засопротивлялся. Талху пришлось приложить заметное усилие, ребёнок будто вцепился в изувеченное тело Драго, не желая отстраняться от него. В конечном итоге, Уд разъединил их, глянул на Драго. Рана была такой же неумолимой, разве что кровь стала сворачиваться.
Уд подумал, не ткнуть ли для надёжности Драго в живот, но тут голоса, после некоторой паузы, стали ещё ближе. Зашевелился мальчик, возвращаясь в прежнее сознание. Попытался вырваться, и Уд решился. Он вытащил небольшую коробочку, открыл её и ткнул мальчика носом. Подержал несколько секунд, отпустил, когда ребёнок начал задыхаться. Мальчик закашлялся, пару раз чихнул, после чего как-то быстро обмяк. Это был усыпляющий порошок, о существовании которого знал лишь узкий круг людей. Теперь мальчишка отключён на ближайшие восемь-десять часов. Но и после "пробуждения" он не вернётся в прежнее состояние несколько дней.
Уд не хотел использовать это средство, порошок мог вызвать последствия, но талх всё-таки пошёл на риск. Он прочувствовал по первым брыканиям, что мальчик станет сопротивляться долго и упорно, и рано или поздно его всё равно придётся оставить без сознания. Уж лучше сейчас. Уд не собирался больше его отпускать, рассчитывая на болото. Один раз ему повезло, в другой раз мальчишка может совершить новое чудо. К тому же на этот раз, в предстоящем разговоре с крестьянами, он мог запросто положить мальчика у своих ног, не опасаясь, что это не позволит ему быть мобильным.
Так и вышло.
Уд не прошёл и двадцати шагов, когда впереди, сквозь листву, замелькали тени. Талх остановился, положил мальчика на землю, вложил стрелу в арбалет. Он проделал всё это, не торопясь, как если бы готовился к долгожданному привалу. Крестьяне тем временем приблизились, став более заметными. Их было трое, и они пока не видели человека с арбалетом. Двое были вооружены вилами, третий держал в руках короткий меч.
Уд не стал медлить. Он не собирался вступать с ними в разговоры. К сожалению, они никак не разминутся, а талх понимал, что никто не должен его запомнить. Один из них вышел на открытое пространство и заметил талха, но стрела в ту же секунду вонзилась ему в шею. Они шли, немного растянувшись, и двое других заметили происшедшее лишь, когда убитый мягко опустился на землю. Затем они обнаружили талха, оцепенев, не зная, что делать, и застыли, как парализованные.
Уд, не спеша, вложил вторую стрелу. Крестьяне не двигались. Когда крестьянин с мечом в руке глухо вскрикнул, схватившись свободной рукой за древко стрелы, торчащей из груди, третий, наконец, развернулся и побежал. На этот раз Уд прицелился более тщательно. Убегавшего наполовину скрыла листва, но талх всё-таки достал его. Стрела вошла в спину, и человек повалился на землю.
Уд спрятал арбалет под плащ, подхватил мальчика, двинулся вперёд.
Оказалось, крестьянин был ещё жив. Он полз, издавая хрипящие звуки, подтягивался одной рукой, затем всем телом, и так преодолел несколько шагов. Хотя Уд догадался по звукам, что крестьянин долго не протянет, он всё-таки отклонился в сторону, выхватил меч и, не останавливаясь, добил раненого.
После чего талх двинулся в направлении припрятанной в чаще повозки. Мальчик, переброшенный через плечо, по-прежнему находился в бессознательном состоянии.
ГЛАВА 16
Зачем помогать плохому человеку? Но ведь это человек, не важно какой. Ты уверен, что из тех, кого ты лечил, все были хорошими? Уверен, что среди них не было тех, кто в своей жизни воровал, кого-то бил, кому-то лгал? Уверен? Или даже совершал убийство?
Дини, конечно, не был в этом уверен. Более того, даже его неопытная, непосредственная душа, знала, что всё наоборот. Он подумал о том, что надо торопиться или его схватят, и ответ снова не заставил себя ждать.
Но раньше, встретив того, кто нуждался в помощи, ты не думал о том, что надо торопиться, ты просто лечил, хотя каждый последующий час лишь увеличивал шансы твоих преследователей.
Дини замер, обескураженный. Замечание не было подавляющим, наоборот оно как бы расширяло горизонт. И всё-таки его разум, подпитываемый не до конца заглушенным страхом, возразил: тогда было другое. Непосредственная опасность не грозила. Дини просто шёл, по дороге творя то, что было в его силах. Теперь же, занявшись этим человеком, Дини рискует, что тот станет последним, кому доведётся помочь.
Откуда эта уверенность? Ты в силах заглянуть дальше, чем на пару часов своей жизни?
Дини согласился, что нет.
Это равносильно тому, чтобы пройти мимо больного в какой-нибудь деревне, говоря себе, что, оторвавшись от погони на много дней, в каких-нибудь иных краях ты вылечишь гораздо больше людей. Делай то, что можешь, сейчас, а не когда-нибудь.
Будто подталкиваемый этим голосом, мальчик шагнул к мужчине. Снова остановился. Он ведь лечил больных, не смертельно раненых. Он ни разу не пробовал сделать того, к чему нечто толкало его прямо сейчас. Разве у него получится? Долгая болезнь, какой бы опасной она не была, не то же самое, что рана нанесённая умышленно.
Когда-то ты впервые вылечил обычного больного, шелестел голос. Ты просто помогал телу другого человека справиться с собой. И не важно, какого рода помощь ему нужна.
Ты просто попробуй. И не думай о том, получится у тебя или нет.
Дини огляделся по сторонам и опустился рядом с мужчиной в тёмном длинном плаще.
5
Уд шагал широко и быстро, но старался делать это бесшумно. Не потому, что опасался преждевременно обнаружить себя, так он легче улавливал посторонние звуки.
Полоса болота была приличной, и мальчишка мог податься в разных направлениях. Конечно, в конце концов, убедившись, что в тупике, он остановится, и Уд обнаружит его, но, чем быстрее это произойдёт, тем лучше.
Старое доброе чутьё подсказывало ему, что где-то недалеко снова возникли какие-то люди. Скорее всего, местные жители, но уверенности не было. Кто его знает, не состояла ли группа, посланная Лерхом, из большего числа разбойников. И хотя Уд мог поклясться, что остальные - такие же всевдовоины, ему не хотелось бы снова устраивать стычку, пусть даже он всё равно выйдет победителем.
На месте стычки, не желая терять времени, Уд не собрал стрелы. В любом случае ему возвращаться тем же путём, и тогда он обязательно это сделает. По его стрелам, если, конечно, их найдут, опытная ищейка, работающая на Правителя, сможет узнать, что в деле замешан талх. Этого нельзя допустить, раз уж имеется время избавиться от следов.
Уд продвигался вперёд, чувствуя запах непроходимой трясины, и его начало беспокоить, что он не слышит никаких звуков, издаваемых мальчиком. Ребёнок должен оказаться тут давно. Искать путь, издавая плеск, может быть, даже плач, хоть какой-то шум. Ничего этого не происходило.
Не прошёл ли он через трясину?
Эта мысль, на первый взгляд абсурдная, возникла не на пустом месте, которое разве что заполняло беспокойство. Уд вдруг с ясностью вспомнил, как Драго использовал хлыст, чтобы достать мальчика. Зачем он это сделал? Разве он не мог просто догнать мальчика? Хлыст ведь мог задушить ребёнка, что, в общем, едва и не произошло. Не потому ли Драго пошёл на это, что иным способом он уже не рассчитывал схватить мальчика?
Уд не подумал об этом тогда, но не прошёл мимо этого сейчас. Тогда всему виной были контроль и сосредоточенность, которые требовало убийство Драго, впрочем, Уд себя не оправдывал. Что сделано, то сделано.
Ещё пятнадцать шагов. И та же тишина.
Большинство других людей на месте талха испытали бы приступ паники, но к Уду это не относилось. Он не "холодел" при мыслях, не суливших ему ничего хорошего, но он нахмурился, его и без того жуткое лицо исказилось ещё сильнее. Если мальчик творит чудеса с обречёнными людьми, реально ли, чтобы он мог пройти трясину и остаться в живых? И что в этом случае делать ему, Уду?
Прежде чем талх заметил мальчика, сидевшего перед телом Драго, он уловил голоса, возникшие где-то совсем близко. Это не были люди Лерха, что, впрочем, было неважно для Уда. Он безмолвно поздравил себя с удачным окончанием охоты, разглядывая спину мальчика. Тот не пошевелился, даже когда Уд подошёл вплотную, и его шаги было невозможно не услышать в этой тишине, на краю которой нарастали голоса местных жителей. Мальчик сидел, положив ладони на грудь Драго. Он казался спящим, погружённым в транс, всё, что угодно, но не бодрствовавшим, не осознававшим происходившее.
Уд наклонился к нему и прошептал:
- Да он ведь труп. Ты его что, перепутал с больной крестьянкой?
Мальчик не отреагировал, он явно не слышал талха.
Уд оскалился и приподнял мальчика. Тот засопротивлялся. Талху пришлось приложить заметное усилие, ребёнок будто вцепился в изувеченное тело Драго, не желая отстраняться от него. В конечном итоге, Уд разъединил их, глянул на Драго. Рана была такой же неумолимой, разве что кровь стала сворачиваться.
Уд подумал, не ткнуть ли для надёжности Драго в живот, но тут голоса, после некоторой паузы, стали ещё ближе. Зашевелился мальчик, возвращаясь в прежнее сознание. Попытался вырваться, и Уд решился. Он вытащил небольшую коробочку, открыл её и ткнул мальчика носом. Подержал несколько секунд, отпустил, когда ребёнок начал задыхаться. Мальчик закашлялся, пару раз чихнул, после чего как-то быстро обмяк. Это был усыпляющий порошок, о существовании которого знал лишь узкий круг людей. Теперь мальчишка отключён на ближайшие восемь-десять часов. Но и после "пробуждения" он не вернётся в прежнее состояние несколько дней.
Уд не хотел использовать это средство, порошок мог вызвать последствия, но талх всё-таки пошёл на риск. Он прочувствовал по первым брыканиям, что мальчик станет сопротивляться долго и упорно, и рано или поздно его всё равно придётся оставить без сознания. Уж лучше сейчас. Уд не собирался больше его отпускать, рассчитывая на болото. Один раз ему повезло, в другой раз мальчишка может совершить новое чудо. К тому же на этот раз, в предстоящем разговоре с крестьянами, он мог запросто положить мальчика у своих ног, не опасаясь, что это не позволит ему быть мобильным.
Так и вышло.
Уд не прошёл и двадцати шагов, когда впереди, сквозь листву, замелькали тени. Талх остановился, положил мальчика на землю, вложил стрелу в арбалет. Он проделал всё это, не торопясь, как если бы готовился к долгожданному привалу. Крестьяне тем временем приблизились, став более заметными. Их было трое, и они пока не видели человека с арбалетом. Двое были вооружены вилами, третий держал в руках короткий меч.
Уд не стал медлить. Он не собирался вступать с ними в разговоры. К сожалению, они никак не разминутся, а талх понимал, что никто не должен его запомнить. Один из них вышел на открытое пространство и заметил талха, но стрела в ту же секунду вонзилась ему в шею. Они шли, немного растянувшись, и двое других заметили происшедшее лишь, когда убитый мягко опустился на землю. Затем они обнаружили талха, оцепенев, не зная, что делать, и застыли, как парализованные.
Уд, не спеша, вложил вторую стрелу. Крестьяне не двигались. Когда крестьянин с мечом в руке глухо вскрикнул, схватившись свободной рукой за древко стрелы, торчащей из груди, третий, наконец, развернулся и побежал. На этот раз Уд прицелился более тщательно. Убегавшего наполовину скрыла листва, но талх всё-таки достал его. Стрела вошла в спину, и человек повалился на землю.
Уд спрятал арбалет под плащ, подхватил мальчика, двинулся вперёд.
Оказалось, крестьянин был ещё жив. Он полз, издавая хрипящие звуки, подтягивался одной рукой, затем всем телом, и так преодолел несколько шагов. Хотя Уд догадался по звукам, что крестьянин долго не протянет, он всё-таки отклонился в сторону, выхватил меч и, не останавливаясь, добил раненого.
После чего талх двинулся в направлении припрятанной в чаще повозки. Мальчик, переброшенный через плечо, по-прежнему находился в бессознательном состоянии.
ГЛАВА 16
Звенья одной цепи
1
Драго видел, что в тёмном зеркале громадного вечернего озера находится дыра. Ровно посередине. Это казалось противоестественным, но талх, созерцавший водную поверхность, видел её отчётливо.
Дыра постепенно сжималась, уменьшалась в размерах, края сходились друг к другу, но медленно, не так, как хотелось монаху. Каким-то образом Драго чувствовал, что это очень важно, от этого зависит его жизнь, но ускорить процесс он не мог. Он был настолько измотан, что даже не ощущал собственного тела. Оно как бы отсутствовало, что, впрочем, монаха удивляло меньше, нежели можно было представить. Он лишь сосредотачивался на лениво плывущих друг к другу краях.
Он наблюдал их, но так и не увидел, как дыра исчезла окончательно, когда его податливое сознание вернулась в прежнюю реальность. Драго приоткрыл глаза и, несмотря на то, что уже наступил вечер, болезненно зажмурился.
Так он лежал около часа. Просто лежал, возвращая себе из файлов памяти последние события. Это оказалось нелегко. События, словно стебли подводных растений, были опутаны тиной забвения. Драго терпеливо снимал настырную слизь, не желавшую возвращаться к равновесию.
Сначала монах вспомнил уродливое, жуткое лицо человека, когда-то приведшего Драго в башню Совета Ордена. Омерзительные бородавки долго фокусировали на себе внимание монаха, прежде чем пришло понимание того, что он обнаружил слежку, начавшуюся с первого дня, так поздно. Мудрый Старх с самого начала повёл двойную игру. Драго явился у Совета Ордена чем-то вроде тарана, за которым двигался тот, на кого и возлагались одежды. Именно Драго принял на себя все отрицательные последствия поисков мальчика. В финале, заказанном Советом Ордена, Драго должен был умереть. От рук гиганта-урода или нет, не важно. Драго, наконец, понял, почему нечто внутри у него не успокаивалось в течение долгих недель с момента, как он покинул монастырь. Драго так и не объяснил себе, за что был удостоен раскрытию важнейших секретов, связанных с Пророчеством. Он ведь даже не достиг ступени Учителя, не говоря уже о месте приближённого к Совету. Только лишь потому, что он был выдающимся воином, переросшим по мастерству многих более опытных талхов? Но ведь были среди них явно ни в чём не уступавшие Драго.
Не являлось ли основной причиной то, что ему легче было выдать за истину её искажения? Или, быть может, он подписал себе этот необычный смертный приговор, столь растянутый во времени, тем, что совершил в Час Бдения в библиотеке Ордена?
Сейчас Драго мог лишь гадать. Так или иначе, талхи отказались от него. Вычеркнув его из своих рядов, они вычеркнули его, прежде всего, из жизни. Драго знал это и не испытывал иллюзии по поводу счастливого поворота событий. Возможно, поэтому его организм, вместо панических движений, призванных хвататься за последний уступ жизни, спокойно перебирая руками, всё-таки выкарабкался. Ему было всё равно, и эта мелочь, как ни странно, оказалась решающей.
Конечно, ему помог мальчик. Драго смутно, как прошлогодний сон, вспоминал ребёнка, проходившего мимо, и всё же присевшего рядом, чтобы испытать на умирающем по сути монахе свою силу. Драго знал, что это не сон, лишь потому, что не ушёл в царство теней. Зачем мальчик сделал это? Просто потому, что не смог сдержать свою сущность?
В любом случае скольжение вниз прекратил именно мальчик. Он остановил кровь и вынудил у Драго обратный процесс на месте ранения. Правда, он не довёл дело до конца, и Драго смутно ощущал, что виной тому тот, что всё это время шёл по его следу. Однако его помощи всё же хватило. Смерть отступила, а талх знал, как увеличить расстояние ещё больше.
Он просто лежал, время от времени отключаясь от мыслей, чем давал дополнительный ресурс организму для самовосстановления. Ему надо было выдержать сутки. Только спустя этот срок он сможет встать и идти, не рискуя, что тем самым совершит самоубийство. Конечно, следующие несколько дней он будет слишком слаб, но иных вариантов не предвиделось. Во всяком случае, он сможет действовать. Пока же Драго не пытался даже решить, что именно он будет делать. Прежде он должен прочертить толстую линию между собой и старухой с косой.
Минула долгая ночь, за ней утро и день. Наступил вечер. Драго чувствовал, дела идут на поправку. Он уже полностью контролировал собственный организм. Рана практически закрылась. Какой-нибудь крестьянин на его месте лежал бы так неделю, но талх, достаточно обученный в некоторых отношениях, всё интенсивнее помогал себе сам. В конце концов, он окреп настолько, чтобы задавать себе серьёзные вопросы и, отрешаясь от остального, находить ответы. Идти можно будет, когда он прояснит собственное ближайшее будущее.
Его учили жить при любых обстоятельствах. И пока острая сталь не войдёт в его тело, Драго жив. Жив и не собирается ждать, когда из него эту жизнь вырвут. Где-то в подсознании он был глубоко потрясён предательством Совета Ордена. Пожалуй, не будь этого балансирования на грани жизни и смерти, он оказался бы повержен так же, как от самой раны. Наверное, это и был наилучший экзамен его монашеской сущности. Предали именно те, к кому он тянулся, как к солнцу. И вот, ослепнув, узрев темноту, он должен продолжить эту череду под названием жизнь. Действуя отстранённо и в то же время, творя нечто осознанное.
Что же ему сделать? Отомстить? Это было не достойно истинного талха, это свойственно людям с гордыней, хотя Драго не отвергал подобный вариант категорически. Скорее месть могла иметь смысл в отношении гиганта-урода. Хотя бы потому, что он схватил мальчика, а именно через мальчика можно узнать суть всего происходящего.
Да, ему осталось лишь стремление разогнать завесу тьмы и, быть может, приблизится к истине. Как говорил его Учитель, для истинного талха самое важное - познание Мира. Если у тебя имеются считанные минуты жизни, потрать их на познание. К чему отдавать их на потеху собственному брюху? Лучше уж отходить в другой мир в менее плотной темноте. У Драго же были не минуты, даже не часы, дни, а то и недели. Старх и Совет обманули его, они поступили недостойно талхам, и это ощущение правоты придавало Драго силу. С таким запасом он мог долго бороться, Совет же Ордена, узнав, что Драго жив, получит сильнейший моральный удар - они ведь знают о своём предательстве.
Уже ночью Драго поднялся и пустился в путь. Прошёл немного. Монах хотел только проверить собственное состояние и на всякий случай уйти из этих мест. Когда ночь поблекла, Драго отыскал укромное место в кустарнике, улёгся на спину, довольный, что можно лежать с открытыми глазами и не отвлекаться - ветви кустарника, переплетаясь, не позволяли видеть звёзды на небе.
Теперь ему предстояло самое важное. Проникнуть в возможную картину того, как развиваются события после похищения мальчика. Пойдёт ли талх-чудовище к монастырю, где находятся Старх и Совет Ордена?
Или останется в каком-нибудь из близлежащих городов, послав в монастырь гонца и дожидаясь, когда талхи из Совета Ордена прибудут к нему сами?
2
Около пяти часов назад они свернули к северо-востоку, в направлении Лакаслии. Очередной гонец, нашедший их в пути, сообщил, что последние сведения от Уда исходили именно из этого города.
Старх приказал изменить направление, но также потребовал сбросить скорость. Он хмурился, чувствуя, что торопиться не надо. Система сообщений действовала без сбоя, и, значит, через три-четыре часа их найдёт новый гонец. Возможно, его сообщение многое изменит. Почему-то Старх был уверен, что отход от восточного направления был вызван чрезвычайными обстоятельствами. К счастью, схвати мальчика стервятники Правителя, талхи об этом бы уже узнали. Выходит, причина была в другом. Вынужденная причина. Если её последствия уже не имеют силы, и мальчик, и следовавшие за ним Драго и Уд должны снова сместиться к югу.
Или особой причины не было, и мальчик вместо востока продолжил движение на север? Старх пытался не думать об этом, пытался отрешиться от происходящего вообще, так легче переносились тряска и лениво текущее время, но, странное дело, у него это плохо получалось.
Старх вместе с Лужем и Уинаром находились в карете, которая была загримирована под карету барона Тамали. Земли барона поставляли на общий рынок великолепно выделанные кожи, и посольство Тамали, естественно, не могло вызвать каких-то подозрений и быстро распространяющихся слухов. Конечно, спустя несколько дней приближённые Правителя, узнав о некоем посольстве, которого так и не дождались, догадаются, что это фикция, но к тому времени, как рассчитывали талхи из Совета Ордена, многое изменится. Кроме того, они не без оснований надеялись, что самозванцев не скоро свяжут с талхами.
Несмотря на спешку, они пользовались малолюдными дорогами, объезжая не только города, но и деревни. Вместе с четырьмя членами Совета Ордена ехали ещё восемь талхов, приближённых и знающих очень многое. С одним из них находился Занл, они ехали выдвинутые далеко вперёд. Они исполняли роль своеобразных разведчиков и в отличие от остальных были одеты в неопределённую одежду. Дважды благодаря им талхи избегали встречи с гвардейцами Правителя. Периодически кто-то из восьми талхов-воинов уходил в других направлениях, чтобы система сообщений оставалась чётко налаженной.
Старх, впрочем, как и остальные, почти всё время молчал. Глава Ордена талхов усиленно размышлял о том, как вести себя с мальчиком, когда встреча, наконец, произойдёт. Почему-то он не сомневался, что она произойдёт. Рано или поздно. Это утверждала его интуиция, старое доброе средство познания ближайшего будущего. Мальчик был могучим инструментом, но при этом очень хрупким. С ним нужно будет проявить максимальную осторожность. Несмотря на то, что сомнений, в том, что это ребёнок из Пророчества, не возникало давно, Старх по неизвестной причине всё чаще спрашивал себя, действительно ли с помощью мальчика они что-то коренным образом изменят? Изменение должно быть глобальным, а Старх слишком долго анализировал то, с чем уходил Драго. В глубине души Старх хотел, чтобы всё было именно так, но он оставался, прежде всего, реалистом.
Он понимал, что спасти всех не удастся. Когда-то давно, ещё в прежнем Мире, до Великой Катастрофы, спаслись люди, не имевшие отношения к тем, кто дал начало новому Миру, Рождённому Великой Катастрофой. Объяснение, которое талхи отыскали в Библии, утверждавшее, что спаслись праведники, выглядело наивным и не выдерживало никакой критики. Тогда кто же были те, кто просто выжили и, размножаясь, дали толчок новому этапу человечества? Ни Старх, никто другой из талхов не имели представления, в какой форме предстало это спасение, и что случилось с этими людьми в дальнейшем. Им был известен лишь факт самого спасения, известен из Пророчества. Мнение, что те отдельные люди спаслись потому, что частично изменили окружающую действительность, по-прежнему оставалось чем-то туманным, неопределённым. Остальное лишь связывалось с мальчиком, идущим по Всем Заселённым Землям.
В конечном итоге, вопрос стоял так, спасутся ли Старх и его приближённые, не говоря не только о людях вообще, но и об остальных талхах.
Темнело. Луж всё чаще посматривал на главу Ордена, но тот по-прежнему был погружен в свои мрачные думы. Между тем, Старх осознавал, что от него ждут мнения по поводу предстоящей остановки на ночь, когда её сделать, и нужна ли она вообще.
Когда Старх, наконец, отстранился от мыслей о мальчике, сосредоточив внимание на предстоящей ночёвке, один из талхов, ехавших в арьергарде, приблизился к карете и сообщил, что их процессию нагоняет всадник. Это был гонец, как раз подошло его время, и Старх приказал остановиться.
Талхи замерли, растворяясь с подступавшей ночью.
Спустя минуту послышался отчётливый галоп. Старх определил направление и нахмурился, сердце сжалось в нехорошем предчувствии. Всадник приближался с севера, и хотя это ещё ни о чём не говорило, и это направление вполне мог выбрать гонец со стороны Антонии, Старх сказал себе, что этот человек принёс сведения из тех мест, откуда исходили последние данные. Если так, значит, мальчик действительно отклонился к северу, а близость Столицы тем более была нежелательна.
Старх вышел из кареты, желая первым услышать новые сведения. Гонец, не видевший ожидавших его людей, останавливался резко, подняв облако пыли, и конь его громко заржал, встав на дыбы. Гонец быстро слез с него, отыскал взглядом членов Совета и на секунду замер в низком поклоне.
- Говори, - нетерпеливо потребовал Старх.
Гонец привстал, снова поклонился и только затем заговорил:
- Севернее Столицы началась эпидемия странной болезни, у которой нет названия. В тех землях паника. Правитель, говорят, взбешен, - гонец вежливо замолчал, предоставляя членам Совета возможность проанализировать услышанное.
Тягучая, как сироп, тишина расплылась меж людей и ветвей ближайших деревьев. Слышалось лишь прерывистое дыхание гонца, запыхавшегося, как и его лошадь.
Вот он конец Мира, подумал Старх. Его предчувствия, к сожалению, не только оказались верными, но и, в некотором роде, запоздали. Предпринимать столь радикальные меры, судя по всему, надо было пораньше.
- Это же болезнь, которая упоминается в Пророчестве, - прошептал Уинар, то ли спрашивая, то ли утверждая.
Ему никто не ответил. Это было и так ясно. Известие на какое-то время обдало их души смрадным дыханием, заставившим талхов осознать себя уязвлёнными и слабыми, даже несмотря на их "просветлённость" в сравнении с простыми смертными. Жуткое, непозволительное мгновение, казалось, жаждало длиться сколь угодно долго, но его прервал Старх:
- Продолжай.
Гонец медлил, и глава Ордена быстро спросил:
- Это всё?
Гонец в очередной раз поклонился.
- Есть непроверенные сведения, что мальчик, нужный Ордену, какое-то время был в руках гвардейцев Правителя, но они его упустили. От Драго не поступало сведений после того, как он покинул Антонию. Тот же человек в Лакаслии, согласившийся за плату передать сведения от Уда, сообщил, что они с Драго якобы покинули город. После чего прошло уже много времени, но больше от них ничего нет.
Каждая фраза, казалось, издала холодный свист меча, рассёкшего воздух у самого горла. Мальчика схватили псы Правителя! На мгновение Старх почувствовал холодок на спине, хотя от подобной реакции избавил своё тело ещё в юности. Драго и Уд канули в неизвестность, и молчание, исходившее от них, действительно длилось долго. Но мальчик...Где же сейчас мальчик? Вот почему ребёнок отклонился к северу. Его схватили! И повезли в Столицу! По дороге он сбежал! Как ему это удалось? Гвардейцы, в особенности те, кому поручили искать ребёнка, вряд ли были нерасторопными глупцами, они знали, кого им суждено везти с собой. И всё-таки мальчик перехитрил их.
Конечно, Старх не знал подробностей, и они могли всё просто объяснить, однако эта деталь, бегство мальчика, горячей иглой вонзилась в его мозг. Ощущение разбавил Луж, что-то заговоривший, помогая себе жестами.
Старх вскинул руку и произнёс:
- Подождите! Времени мало. Нам надо поспешить. К Лакаслии. У кого другое мнение и почему? - Старх обвёл взглядом членов Совета. - Так, вижу, возражений нет. Отлично. Детали обсудим по дороге.
3
Тряска была адская. Прежде они так не разгонялись даже на самых свободных участках. Карета неслась, прорезая собой лесную тьму, и за ней едва поспевали всадники.
Старх, молниеносно реагирующий на любую информацию, не позволил истратить на разговоры и лишней минуты. Ясно было, что остановки ночью не будет. Они получили новые сведения, и глава Ордена, до этого немного сдерживавший процессию, как будто наверстывал упущенное. В конечном итоге, он оказался прав, ведь решение, так или иначе, получилось бы именно таким.
Он сидел хмурый, и Луж с Унаром почему-то не решались прервать эту паузу. Между тем им было, что обсудить.
Наконец, Старх поднял голову, глянул на своих сподвижников, как бы говоря, что они могут прервать молчание.
- Старх, - заговорил Луж. - Я могу ошибаться, но не кажется ли тебе, что Уд и Драго снова могли отклониться к югу вслед за мальчиком? Раз уж он сбежал от гвардейцев?
Старх кивнул.
- Вероятность высока. Но это всего лишь вероятность. Надо ждать гонцов, и лишь затем что-то менять. Может случиться, что мальчишка где-то поблизости от Лакаслии, ведь так?
Луж кивнул. Старх добавил:
- Если так, чем раньше мы там окажемся, тем лучше. На месте мы разберёмся быстрее, кроме того, сокращается расстояние, которое необходимо преодолевать гонцам. Конечно, может оказаться, что мы спешили не в ту сторону, но точно также может оказаться, что мы потеряли время, когда остановились на ночлег.
1
Драго видел, что в тёмном зеркале громадного вечернего озера находится дыра. Ровно посередине. Это казалось противоестественным, но талх, созерцавший водную поверхность, видел её отчётливо.
Дыра постепенно сжималась, уменьшалась в размерах, края сходились друг к другу, но медленно, не так, как хотелось монаху. Каким-то образом Драго чувствовал, что это очень важно, от этого зависит его жизнь, но ускорить процесс он не мог. Он был настолько измотан, что даже не ощущал собственного тела. Оно как бы отсутствовало, что, впрочем, монаха удивляло меньше, нежели можно было представить. Он лишь сосредотачивался на лениво плывущих друг к другу краях.
Он наблюдал их, но так и не увидел, как дыра исчезла окончательно, когда его податливое сознание вернулась в прежнюю реальность. Драго приоткрыл глаза и, несмотря на то, что уже наступил вечер, болезненно зажмурился.
Так он лежал около часа. Просто лежал, возвращая себе из файлов памяти последние события. Это оказалось нелегко. События, словно стебли подводных растений, были опутаны тиной забвения. Драго терпеливо снимал настырную слизь, не желавшую возвращаться к равновесию.
Сначала монах вспомнил уродливое, жуткое лицо человека, когда-то приведшего Драго в башню Совета Ордена. Омерзительные бородавки долго фокусировали на себе внимание монаха, прежде чем пришло понимание того, что он обнаружил слежку, начавшуюся с первого дня, так поздно. Мудрый Старх с самого начала повёл двойную игру. Драго явился у Совета Ордена чем-то вроде тарана, за которым двигался тот, на кого и возлагались одежды. Именно Драго принял на себя все отрицательные последствия поисков мальчика. В финале, заказанном Советом Ордена, Драго должен был умереть. От рук гиганта-урода или нет, не важно. Драго, наконец, понял, почему нечто внутри у него не успокаивалось в течение долгих недель с момента, как он покинул монастырь. Драго так и не объяснил себе, за что был удостоен раскрытию важнейших секретов, связанных с Пророчеством. Он ведь даже не достиг ступени Учителя, не говоря уже о месте приближённого к Совету. Только лишь потому, что он был выдающимся воином, переросшим по мастерству многих более опытных талхов? Но ведь были среди них явно ни в чём не уступавшие Драго.
Не являлось ли основной причиной то, что ему легче было выдать за истину её искажения? Или, быть может, он подписал себе этот необычный смертный приговор, столь растянутый во времени, тем, что совершил в Час Бдения в библиотеке Ордена?
Сейчас Драго мог лишь гадать. Так или иначе, талхи отказались от него. Вычеркнув его из своих рядов, они вычеркнули его, прежде всего, из жизни. Драго знал это и не испытывал иллюзии по поводу счастливого поворота событий. Возможно, поэтому его организм, вместо панических движений, призванных хвататься за последний уступ жизни, спокойно перебирая руками, всё-таки выкарабкался. Ему было всё равно, и эта мелочь, как ни странно, оказалась решающей.
Конечно, ему помог мальчик. Драго смутно, как прошлогодний сон, вспоминал ребёнка, проходившего мимо, и всё же присевшего рядом, чтобы испытать на умирающем по сути монахе свою силу. Драго знал, что это не сон, лишь потому, что не ушёл в царство теней. Зачем мальчик сделал это? Просто потому, что не смог сдержать свою сущность?
В любом случае скольжение вниз прекратил именно мальчик. Он остановил кровь и вынудил у Драго обратный процесс на месте ранения. Правда, он не довёл дело до конца, и Драго смутно ощущал, что виной тому тот, что всё это время шёл по его следу. Однако его помощи всё же хватило. Смерть отступила, а талх знал, как увеличить расстояние ещё больше.
Он просто лежал, время от времени отключаясь от мыслей, чем давал дополнительный ресурс организму для самовосстановления. Ему надо было выдержать сутки. Только спустя этот срок он сможет встать и идти, не рискуя, что тем самым совершит самоубийство. Конечно, следующие несколько дней он будет слишком слаб, но иных вариантов не предвиделось. Во всяком случае, он сможет действовать. Пока же Драго не пытался даже решить, что именно он будет делать. Прежде он должен прочертить толстую линию между собой и старухой с косой.
Минула долгая ночь, за ней утро и день. Наступил вечер. Драго чувствовал, дела идут на поправку. Он уже полностью контролировал собственный организм. Рана практически закрылась. Какой-нибудь крестьянин на его месте лежал бы так неделю, но талх, достаточно обученный в некоторых отношениях, всё интенсивнее помогал себе сам. В конце концов, он окреп настолько, чтобы задавать себе серьёзные вопросы и, отрешаясь от остального, находить ответы. Идти можно будет, когда он прояснит собственное ближайшее будущее.
Его учили жить при любых обстоятельствах. И пока острая сталь не войдёт в его тело, Драго жив. Жив и не собирается ждать, когда из него эту жизнь вырвут. Где-то в подсознании он был глубоко потрясён предательством Совета Ордена. Пожалуй, не будь этого балансирования на грани жизни и смерти, он оказался бы повержен так же, как от самой раны. Наверное, это и был наилучший экзамен его монашеской сущности. Предали именно те, к кому он тянулся, как к солнцу. И вот, ослепнув, узрев темноту, он должен продолжить эту череду под названием жизнь. Действуя отстранённо и в то же время, творя нечто осознанное.
Что же ему сделать? Отомстить? Это было не достойно истинного талха, это свойственно людям с гордыней, хотя Драго не отвергал подобный вариант категорически. Скорее месть могла иметь смысл в отношении гиганта-урода. Хотя бы потому, что он схватил мальчика, а именно через мальчика можно узнать суть всего происходящего.
Да, ему осталось лишь стремление разогнать завесу тьмы и, быть может, приблизится к истине. Как говорил его Учитель, для истинного талха самое важное - познание Мира. Если у тебя имеются считанные минуты жизни, потрать их на познание. К чему отдавать их на потеху собственному брюху? Лучше уж отходить в другой мир в менее плотной темноте. У Драго же были не минуты, даже не часы, дни, а то и недели. Старх и Совет обманули его, они поступили недостойно талхам, и это ощущение правоты придавало Драго силу. С таким запасом он мог долго бороться, Совет же Ордена, узнав, что Драго жив, получит сильнейший моральный удар - они ведь знают о своём предательстве.
Уже ночью Драго поднялся и пустился в путь. Прошёл немного. Монах хотел только проверить собственное состояние и на всякий случай уйти из этих мест. Когда ночь поблекла, Драго отыскал укромное место в кустарнике, улёгся на спину, довольный, что можно лежать с открытыми глазами и не отвлекаться - ветви кустарника, переплетаясь, не позволяли видеть звёзды на небе.
Теперь ему предстояло самое важное. Проникнуть в возможную картину того, как развиваются события после похищения мальчика. Пойдёт ли талх-чудовище к монастырю, где находятся Старх и Совет Ордена?
Или останется в каком-нибудь из близлежащих городов, послав в монастырь гонца и дожидаясь, когда талхи из Совета Ордена прибудут к нему сами?
2
Около пяти часов назад они свернули к северо-востоку, в направлении Лакаслии. Очередной гонец, нашедший их в пути, сообщил, что последние сведения от Уда исходили именно из этого города.
Старх приказал изменить направление, но также потребовал сбросить скорость. Он хмурился, чувствуя, что торопиться не надо. Система сообщений действовала без сбоя, и, значит, через три-четыре часа их найдёт новый гонец. Возможно, его сообщение многое изменит. Почему-то Старх был уверен, что отход от восточного направления был вызван чрезвычайными обстоятельствами. К счастью, схвати мальчика стервятники Правителя, талхи об этом бы уже узнали. Выходит, причина была в другом. Вынужденная причина. Если её последствия уже не имеют силы, и мальчик, и следовавшие за ним Драго и Уд должны снова сместиться к югу.
Или особой причины не было, и мальчик вместо востока продолжил движение на север? Старх пытался не думать об этом, пытался отрешиться от происходящего вообще, так легче переносились тряска и лениво текущее время, но, странное дело, у него это плохо получалось.
Старх вместе с Лужем и Уинаром находились в карете, которая была загримирована под карету барона Тамали. Земли барона поставляли на общий рынок великолепно выделанные кожи, и посольство Тамали, естественно, не могло вызвать каких-то подозрений и быстро распространяющихся слухов. Конечно, спустя несколько дней приближённые Правителя, узнав о некоем посольстве, которого так и не дождались, догадаются, что это фикция, но к тому времени, как рассчитывали талхи из Совета Ордена, многое изменится. Кроме того, они не без оснований надеялись, что самозванцев не скоро свяжут с талхами.
Несмотря на спешку, они пользовались малолюдными дорогами, объезжая не только города, но и деревни. Вместе с четырьмя членами Совета Ордена ехали ещё восемь талхов, приближённых и знающих очень многое. С одним из них находился Занл, они ехали выдвинутые далеко вперёд. Они исполняли роль своеобразных разведчиков и в отличие от остальных были одеты в неопределённую одежду. Дважды благодаря им талхи избегали встречи с гвардейцами Правителя. Периодически кто-то из восьми талхов-воинов уходил в других направлениях, чтобы система сообщений оставалась чётко налаженной.
Старх, впрочем, как и остальные, почти всё время молчал. Глава Ордена талхов усиленно размышлял о том, как вести себя с мальчиком, когда встреча, наконец, произойдёт. Почему-то он не сомневался, что она произойдёт. Рано или поздно. Это утверждала его интуиция, старое доброе средство познания ближайшего будущего. Мальчик был могучим инструментом, но при этом очень хрупким. С ним нужно будет проявить максимальную осторожность. Несмотря на то, что сомнений, в том, что это ребёнок из Пророчества, не возникало давно, Старх по неизвестной причине всё чаще спрашивал себя, действительно ли с помощью мальчика они что-то коренным образом изменят? Изменение должно быть глобальным, а Старх слишком долго анализировал то, с чем уходил Драго. В глубине души Старх хотел, чтобы всё было именно так, но он оставался, прежде всего, реалистом.
Он понимал, что спасти всех не удастся. Когда-то давно, ещё в прежнем Мире, до Великой Катастрофы, спаслись люди, не имевшие отношения к тем, кто дал начало новому Миру, Рождённому Великой Катастрофой. Объяснение, которое талхи отыскали в Библии, утверждавшее, что спаслись праведники, выглядело наивным и не выдерживало никакой критики. Тогда кто же были те, кто просто выжили и, размножаясь, дали толчок новому этапу человечества? Ни Старх, никто другой из талхов не имели представления, в какой форме предстало это спасение, и что случилось с этими людьми в дальнейшем. Им был известен лишь факт самого спасения, известен из Пророчества. Мнение, что те отдельные люди спаслись потому, что частично изменили окружающую действительность, по-прежнему оставалось чем-то туманным, неопределённым. Остальное лишь связывалось с мальчиком, идущим по Всем Заселённым Землям.
В конечном итоге, вопрос стоял так, спасутся ли Старх и его приближённые, не говоря не только о людях вообще, но и об остальных талхах.
Темнело. Луж всё чаще посматривал на главу Ордена, но тот по-прежнему был погружен в свои мрачные думы. Между тем, Старх осознавал, что от него ждут мнения по поводу предстоящей остановки на ночь, когда её сделать, и нужна ли она вообще.
Когда Старх, наконец, отстранился от мыслей о мальчике, сосредоточив внимание на предстоящей ночёвке, один из талхов, ехавших в арьергарде, приблизился к карете и сообщил, что их процессию нагоняет всадник. Это был гонец, как раз подошло его время, и Старх приказал остановиться.
Талхи замерли, растворяясь с подступавшей ночью.
Спустя минуту послышался отчётливый галоп. Старх определил направление и нахмурился, сердце сжалось в нехорошем предчувствии. Всадник приближался с севера, и хотя это ещё ни о чём не говорило, и это направление вполне мог выбрать гонец со стороны Антонии, Старх сказал себе, что этот человек принёс сведения из тех мест, откуда исходили последние данные. Если так, значит, мальчик действительно отклонился к северу, а близость Столицы тем более была нежелательна.
Старх вышел из кареты, желая первым услышать новые сведения. Гонец, не видевший ожидавших его людей, останавливался резко, подняв облако пыли, и конь его громко заржал, встав на дыбы. Гонец быстро слез с него, отыскал взглядом членов Совета и на секунду замер в низком поклоне.
- Говори, - нетерпеливо потребовал Старх.
Гонец привстал, снова поклонился и только затем заговорил:
- Севернее Столицы началась эпидемия странной болезни, у которой нет названия. В тех землях паника. Правитель, говорят, взбешен, - гонец вежливо замолчал, предоставляя членам Совета возможность проанализировать услышанное.
Тягучая, как сироп, тишина расплылась меж людей и ветвей ближайших деревьев. Слышалось лишь прерывистое дыхание гонца, запыхавшегося, как и его лошадь.
Вот он конец Мира, подумал Старх. Его предчувствия, к сожалению, не только оказались верными, но и, в некотором роде, запоздали. Предпринимать столь радикальные меры, судя по всему, надо было пораньше.
- Это же болезнь, которая упоминается в Пророчестве, - прошептал Уинар, то ли спрашивая, то ли утверждая.
Ему никто не ответил. Это было и так ясно. Известие на какое-то время обдало их души смрадным дыханием, заставившим талхов осознать себя уязвлёнными и слабыми, даже несмотря на их "просветлённость" в сравнении с простыми смертными. Жуткое, непозволительное мгновение, казалось, жаждало длиться сколь угодно долго, но его прервал Старх:
- Продолжай.
Гонец медлил, и глава Ордена быстро спросил:
- Это всё?
Гонец в очередной раз поклонился.
- Есть непроверенные сведения, что мальчик, нужный Ордену, какое-то время был в руках гвардейцев Правителя, но они его упустили. От Драго не поступало сведений после того, как он покинул Антонию. Тот же человек в Лакаслии, согласившийся за плату передать сведения от Уда, сообщил, что они с Драго якобы покинули город. После чего прошло уже много времени, но больше от них ничего нет.
Каждая фраза, казалось, издала холодный свист меча, рассёкшего воздух у самого горла. Мальчика схватили псы Правителя! На мгновение Старх почувствовал холодок на спине, хотя от подобной реакции избавил своё тело ещё в юности. Драго и Уд канули в неизвестность, и молчание, исходившее от них, действительно длилось долго. Но мальчик...Где же сейчас мальчик? Вот почему ребёнок отклонился к северу. Его схватили! И повезли в Столицу! По дороге он сбежал! Как ему это удалось? Гвардейцы, в особенности те, кому поручили искать ребёнка, вряд ли были нерасторопными глупцами, они знали, кого им суждено везти с собой. И всё-таки мальчик перехитрил их.
Конечно, Старх не знал подробностей, и они могли всё просто объяснить, однако эта деталь, бегство мальчика, горячей иглой вонзилась в его мозг. Ощущение разбавил Луж, что-то заговоривший, помогая себе жестами.
Старх вскинул руку и произнёс:
- Подождите! Времени мало. Нам надо поспешить. К Лакаслии. У кого другое мнение и почему? - Старх обвёл взглядом членов Совета. - Так, вижу, возражений нет. Отлично. Детали обсудим по дороге.
3
Тряска была адская. Прежде они так не разгонялись даже на самых свободных участках. Карета неслась, прорезая собой лесную тьму, и за ней едва поспевали всадники.
Старх, молниеносно реагирующий на любую информацию, не позволил истратить на разговоры и лишней минуты. Ясно было, что остановки ночью не будет. Они получили новые сведения, и глава Ордена, до этого немного сдерживавший процессию, как будто наверстывал упущенное. В конечном итоге, он оказался прав, ведь решение, так или иначе, получилось бы именно таким.
Он сидел хмурый, и Луж с Унаром почему-то не решались прервать эту паузу. Между тем им было, что обсудить.
Наконец, Старх поднял голову, глянул на своих сподвижников, как бы говоря, что они могут прервать молчание.
- Старх, - заговорил Луж. - Я могу ошибаться, но не кажется ли тебе, что Уд и Драго снова могли отклониться к югу вслед за мальчиком? Раз уж он сбежал от гвардейцев?
Старх кивнул.
- Вероятность высока. Но это всего лишь вероятность. Надо ждать гонцов, и лишь затем что-то менять. Может случиться, что мальчишка где-то поблизости от Лакаслии, ведь так?
Луж кивнул. Старх добавил:
- Если так, чем раньше мы там окажемся, тем лучше. На месте мы разберёмся быстрее, кроме того, сокращается расстояние, которое необходимо преодолевать гонцам. Конечно, может оказаться, что мы спешили не в ту сторону, но точно также может оказаться, что мы потеряли время, когда остановились на ночлег.