Колосов Игорь. Идущий

   - Судя по тому, что ребёнок уже сделал, можно не сомневаться, он уничтожит болезнь у отдельно взятого человека на начальном этапе. В этом я уверен. Во всяком случае, если он окажется у нас, лично мы будем в безопасности. Другое дело вся Столица. И всё-таки повторюсь, у нас ещё есть время, болезнь не скоро подступит к нашим стенам.
   - Если начнётся паника, многие сорвутся с насиженных мест, и кто-нибудь может принести заразу с собой раньше любых сроков, - возразил Правитель.
   Флек заставил себя успокаивающе улыбнуться.
   - Если уж комендант Оурилии прислал гонца, я ему верю, его утверждениям, что источник болезни блокирован. В противном случае мы не так скоро дождались бы от него откровенности. Конечно, мы в силах ввести карантин в Столице, но...
   - Это лишь усилит слухи.
   - Да, и сослужит нехорошую службу. Поэтому лучше не торопиться и не подкладывать мягкое задолго до падения.
   Правитель снова расхаживал вдоль окон. Сейчас он уже контролировал себя, хотя от прежней маски собственной исключительности, от маски Мессии, мало что осталось. В конце концов, перед ним находился один лишь Флек, единственный человек, которому Правитель иногда приоткрывал своё истинное лицо.
   - Что ты надумал насчёт этих псов талхов? - спросил он.
   Вчера от коменданта одного из городов, через который прошла поисковая группа Гурина, пришло извещение, где осторожно указывалось на подозрение, что Орден давно принимает активное участие в розысках мальчика.
   Флек выдержал паузу и заявил:
   - Я предлагаю послать Ордену ноту протеста. В самых жёстких тонах.
   Правитель внимательно смотрел на своего ближайшего помощника. Флек добавил:
   - Только так можно сбить с них спесь и заставить задуматься.
   Правитель кивнул и медленно повернулся к нему спиной. Флек напрягся. Он знал своего господина и понял, тот сейчас скажет ему нечто не самое приятное. Этого никогда не случалось раньше, однако Флек не ошибался. Казалось, Правитель просто смотрит в окно.
   - Если мальчика не найдут, более того, если его первыми найдут какие-нибудь проходимцы вроде талхов, тебе, Флек, придёться взять последствия на себя. Мне будет очень жаль, если так случится. Поверь, очень жаль.
   Флек сглотнул. В мозгу образовалась чёрная пустота, но он не дал ей заполниться вихрем мыслей, пропитанных ненавистью. Флек поклонился, словно Правитель видел его затылком, и тихо, твёрдо произнёс:
   - Я выезжаю в Лакаслию немедленно. Чтобы лично возглавить поиски мальчика. Правитель получит его. Обещаю.
 

ГЛАВА 14

   Уд
   1
   Близился полдень. Драго проваливался в нервную дрёму, вскидывал голову, убеждался, что ничего не изменилось, и снова позволял унести себя лёгкому, обволакивающему течению. Одеяло сна, тонкое до прозрачности, почти не отделяло мозг от реальности, и монах вконец измучился.
   Минуло более двух суток с того момента, как они с Мороном видели мальчика, вошедшего в деревню. Драго чувствовал, как истончается его хладнокровие и выдержка. Конечно, мальчик мог задержаться в деревне не на один день, в этом не было ничего удивительного, наоборот, при сложившихся обстоятельствах для него лучше было никуда не спешить. Драго не беспокоился, что мальчик уйдёт другим путём, монах уже привык к здешнему воздуху и безошибочно улавливал в нём запах болот, мощных, непроходимых, обложивших деревеньку с трёх сторон. Однако его беспокоило другое. Промедление давало шанс гвардейцам, и, кто знает, кому ещё. Воины Правителя вряд ли были такими уж простачками, и даже они могли выйти на это поселение, раз у них появилась фора во времени. Но и это было не всё.
   Драго всё отчётливее чувствовал слежку.
   Несколько раз внутри что-то тяжело ворочалось. Изредка Драго ускользал от места слежки вглубь леса, предварительно убедившись, что Морон контролирует выход из деревни, но это ничего не дало. Драго не обнаружил ни единого признака потенциального наблюдателя. Он снова подумал о талхах, о лазутчиках Ордена, и теперь это ещё больше не понравилось.
   Кроме того, Драго расходовал резерв энергии, не пополняя его. Заснуть по-настоящему он не решался, хотя Морон, дремавший приличную часть светлого времени суток, ночь спал полностью. Он говорил, мальчик вряд ли покинет деревню ночью, ребёнок должен знать о болотах и понимать, что в темноте, сойдя с дороги, легко угодить в трясину. Драго соглашался с Мороном. И всё-таки не мог позволить себе сон, не только для уверенности, что они не пропустят ребёнка, но и для собственной безопасности. Между тем Морон спокойно наверстывал то, что потерял во время ожидания под Лакаслией. Драго же рисковал стать недопустимо ослабшим, когда придёт время действовать.
   Кое-что монах попытался дать своему организму на второй день наблюдения, каким-то чутьём осознав, что мальчик, не покинув деревню на рассвете, вряд ли продолжит путь в самое пекло. Тем не менее, жалкие крохи так необходимого полноценного отдыха лишь усугубили самочувствие. Возникла некая особая восприимчивость, в ленивом потоке которой стало сложно не впускать в себя волнение и страх. Будь у Драго уверенность, что мальчик выйдет завтра утром, монах без проблем бы выдержал ещё одни сутки бессонницы. Но подобное ожидание могло продолжиться гораздо дольше, и каждый час играл против монаха.
   Нужно прервать бездействие, Драго понимал это. Ещё когда мальчик входил в деревню, Драго пожалел, что они не перехватили ребёнка прежде, чем тот поравнялся с первыми домами. Решив же, что схватят мальчика без единого свидетеля, чтобы позже не дать ни одной зацепки гвардейцам, Драго и Морон позволили ему уйти и погрузились в ожидание. Сейчас Драго осознал, правильнее пойти к цели напролом, не заботясь о том, чтобы не оставить следов. Очень скоро у него всё равно не останется выбора.
   Морон не спал, так как время дремать было у Драго, и монаху не пришлось будить своего напарника.
   - Тебе не кажется, что мы тут засиделись? - заговорил Драго.
   Морон лениво глянул на него.
   - Что ты предлагаешь? Войти в деревню и искать мальчишку по домам?
   Драго молчал, и Морон добавил:
   - Не забудь, они живут уединённо, и если мальчик кому-то помог, благодарны будут все жители. Прежде чем ты поймёшь, в каком он доме, его предупредят, и мальчишка может ускользнуть от нас.
   Драго заметил:
   - Один из нас пойдёт в деревню, другой останется здесь.
   Морон криво усмехнулся.
   - Это не надёжно. Лучше дать ему возможность спокойно выйти по дороге. Ещё с дуру полезет через болота, да там и сгинет. Если он великий лекарь, не значит, что в голове что-то есть. Мальчишка ведь.
   В этом была своя логика, но Драго решил, что ждать дальше нельзя.
   - Придёться рисковать. Я представлюсь его отцом. Вдруг меня направят прямо в нужный дом прежде, чем догадаются спросить об отце самого мальчика.
   Морон снова криво усмехнулся.
   - Молод ты для его папаши.
   - Это уже действовало в других местах. Люди отнюдь не такие наблюдательные, как кажется.
   Морон ухмылялся, и Драго повысил голос:
   - Представлюсь дядей, раздери меня вепрь. Это тебя устраивает? Ты готов контролировать выход из деревни и дождаться меня, если мальчик ускользнёт этим путём?
   Морон перестал улыбаться и некоторое время смотрел на монаха. Он что-то обдумывал.
   Затем он кивнул, давая согласие.
 
   2
   Дини чувствовал, что уже выспался, восстановился достаточно для того, чтобы пуститься дальше в дорогу, но никак не мог вырваться из цепких, тёплых объятий сна, превратившегося в продолжительную дрёму, куда отчасти проникала реальность.
   Ещё не вполне осознавая, что уже не спит, мальчик думал о родителях. Их лица в этот день были особенно отчётливыми, реальными. Казалось, нечто напомнило ему о том, что Дини хотел в самом начале дороги. За последними событиями, за постоянным лечением людей Дини давно так ясно и основательно не представлял себе отца и мать. Он шёл к ним, шёл увидеть их, хотя здравомыслие постоянно нашёптывало ему, что они мертвы, и увидеть их невозможно. Однако мальчик помнил слова отца, незначительную, казалось бы, фразу, услышанную ещё в раннем детстве. Именно она явилась основным рычагом, заставившим его выжить после смерти родителей и пуститься в долгий путь.
   Никто никогда не умирает. Если сильно захочешь, ты сможешь увидеть нас всегда.
   Эти давние слова давали надежду и одновременно рождали тупую, жгучую боль в самом сердце.
   Дини ворочался, но не слышал, что происходит вокруг, он был сосредоточен на лицах родителей, таких живых, что хотелось протянуть руку и коснуться кожи. Почему-то он давно не слышал голос отца. Казалось, тот устал после тяжёлого рабочего дня в поле и перестал подсказывать сыну, как поступить в той или иной ситуации.
   Ведь вы же умерли, как вас можно увидеть? И почему отец говорил, что никто никогда не умирает? Отец ведь никогда его не обманывал, Дини знал это и свято в это верил.
   Мальчика отвлёк какой-то звук. Дини открыл глаза и заметил хозяйку, вошедшую в комнату. Где-то позади неё, у входной двери слышались приглушённые голоса. Пожилая женщина, которую он вчера лечил, как-то странно смотрела на него. У неё были жутко вздуты вены по всему телу, это продолжалось хоть и медленно, но непреклонно, и грозило мучительной смертью. Дини посмотрел на её обнаженные руки и убедился, что помог женщине. Сейчас её лицо выражало противоречивые чувства. Мальчик догадался, что его дар здесь ни при чём. Как и то, что хозяйка избавилась от тяжёлого недуга.
   - Дини, - тихо сказала она, подтверждая мысли ребёнка. - Ты, кажется, говорил...что сирота.
   Дини открыл рот, но слова не дались. Тогда мальчик просто кивнул.
   Женщина оглянулась, то ли смущённо, то ли испуганно.
   - Там мужчина...Утверждает, что он - твой отец.
   У Дини вырвался тихий всхлип. Похоже, женщина не особо поверила тому мужчине, с которым сейчас разговаривал её муж, и реакция ребёнка лишь подтвердила её подозрения.
   Мальчик вскочил с кровати, на фоне внезапного испуга мелькнула лишь одна положительная мысль: хорошо, что он спал одетым. Ноги заплелись, и Дини повалился на пол. Женщина ахнула, подхватывая его.
   - Мне надо быстро уйти от вас, - пробормотал ребёнок. - Меня хотят схватить плохие люди.
   Он встал на ноги, неуклюже шагнул к окну. Хозяйка быстро сказала:
   - Не бойся. Мы его к тебе не пустим.
   Дини повернулся к ней.
   - Нет, он убьёт дядю. Не прогоняйте его. Лучше скажите, что я ещё сплю, но сейчас выйду. Я вылезу через окно.
   Он терял время, чувствуя, что вот-вот будет поздно. Женщина колебалась, по-видимому, неуверенная в том, что человек на пороге её дома действительно может убить мужа, чтобы добраться до этого ребёнка, обладающего чудесным даром. Дини распахнул окно, ободрав руки, стал неуклюже выбираться.
   - Не пытайтесь его остановить, пожалуйста, - выдохнул он.
   Женщина, наконец, помогла ему, и мальчик выпрыгнул в окно. Вспомнил о своей котомке, но было поздно. Прежде чем побежать, он ещё раз пробормотал:
   - Скажите, что я сейчас выйду к нему.
   Дини повернулся к лесу и побежал прочь от дома. Паника мешала думать. Перед внутренним взором встала сумятица: мрачный лес, лица родителей, лица хозяев дома, от которого он бежал, лицо странного мужчины, преследовавшего его, тушка летучей мыши, свисающей с дерева. Это мешало видеть перед собой то, что было в реальности. Когда он отчасти пришёл в себя, оказалось, что бежит не в ту сторону, откуда пришёл.
   Там же болота!
   Он споткнулся, словно эта мысль стала неудачно подвернувшимся камнем под ногой, повалился на землю. Тут же подскочил, продолжив бег. Выбора не было. Пойди он к единственному выходу из деревни, и тот странный мужчина в длинном дорожном плаще наверняка его догонит. Чтобы покинуть этот тупик посреди болот, где располагалась деревня, надо пройти с добрую милю, говорила хозяйка. Сверни в сторону раньше, и ты опять угодишь в болото.
   Поэтому разницы, в какую сторону идти, не было - всюду его встретит непроходимая топь.
   И всё же Дини бежал. Бежал, пока под ногами не начало хлюпать.
   Затем он провалился во что-то вязкое по пояс и с криком стал выбираться. Страх вошёл в лёгкие чем-то вязким, давким, и крик оборвался. Дини отталкивался руками и ногами, смотрел перед собой расширенными глазами и натужно сопел. Хотя он постепенно выбирался, мальчику казалось, что он месит руками желеобразную пустоту, от которой невозможно оттолкнуться. Это ощущение вырвало из горла ещё один короткий вскрик.
   Он оборвался, когда Дини почувствовал твёрдую землю. Мальчик привстал, глядя на серо-зелёную рябь, преграждавшую дорогу не менее надёжно, нежели высокая каменная стена. Топь непроходима, говорили в деревне. Дини зря бежал в эту сторону. Так или иначе, необходимо возвращаться, если он хочет продолжить свою дорогу. В болоте он погибнет.
   Однако возвращаться было нельзя. Теперь его точно схватят. Тот мужчина уже знает, что Дини сбежал, и ему остаётся лишь подождать.
   Дини трясло. Он оказался в ловушке. Из неё сейчас вряд ли выберешься. Он что, так и не увидит родителей?
   Лицо отца, возникшее перед глазами, было спокойным, улыбчивым. Дини перестало трясти. Присутствие отца, пусть и эфемерное, немного успокоило мальчика. Он сжал кулачки, сомкнул губы, на секунду прикрыл глаза, попытался представить, как поступил бы на его месте отец.
   Ты должен идти, несмотря ни на что, прошептал голос. Препятствие - на самом деле не препятствие. Любое. В мире нет препятствий, их придумали сами люди. Ещё очень давно. Их страхи воплотились в мысли, а те, в свою очередь, в реальное воплощение. Если ты захочешь идти, то пройдёшь. Главное - идти, а не думать, пройдёшь ли ты или нет.
   Голос был тихим-тихим, в нём присутствовала тёплая, домашняя шершавость, как у ладони друга.
   Дини шагнул вперёд, отстраненный и в то же время сосредоточенный на этом странном шёпоте, похожим на голос отца и не похожим одновременно.
   Второй шаг, третий. Четвёртый. Странное дело, Дини продвинулся чуть дальше, чем прежде, но его по-прежнему не засасывало в топь. Ноги слегка погружались в буро-зелёную жижу, но мальчик мог отталкиваться, переступать, ставить ногу. Он воспринимал, что идёт и не тонет, как не до конца проснувшийся человек ощущает, что его куда-то несут. Мозг заполняла одна-единственная мысль: главное - идти, главное - идти, главное - идти.
   Его вернул в реальность звук откуда-то сзади.
   Дини уже оборачивался, когда боковым зрением уловил что-то тонкое и чёрное, метнувшееся к нему.
 
   3
   Драго вошёл в деревеньку медленным, покорным шагом уставшего путника, безопасного, отрешённого, открытого всем простым людям. Несмотря на бесстрастное лицо, он изучал скромные строения, гадая, откуда начать поиск. Монах пытался проникнуть в атмосферу, исходящую из каждого дома, мимо которого проходил, однако вынужден был выбирать наугад.
   Четвёртый с окраины. Окна прикрыты, будто там жило несчастье, сытое, довольное нескончаемой жатвой. На стук долго не открывали. Несмотря на день, все люди должны быть дома. Морон говорил, что жители здесь - ремесленники. Из-за отсутствия подходящих земель они делают утварь, рабочие инструменты, после чего идёт натуральный обмен. Правда, небольшие участки, способные дать минимум необходимого, есть. Из-за неважного расположения и удалённости жители относительно свободны. Ни давления баронов, ни Правителя.
   Дверь открыл пожилой мужчина. Судя по одежде и приспособлению в руках, он явно занимался обувью. Драго сообщил, что ищет сына. Мальчика, лечащего людей. Не в этой ли деревни его сын?
   Мужчина некоторое время размышлял, и Драго не понял, обдумывал ли тот, верить ли незнакомцу, или вспоминал, в каком доме может оказаться ребёнок. Наконец, он указал дом, где при смерти находилась женщина. Вдова, имеющая трёх детей. Если мальчик ещё не ушёл, сказал хозяин, он должен был зайти к этой женщине. Любой из жителей деревни послал бы к ней.
   Драго неспешно двинулся к указанному жилищу. Ветхому, непривлекательному. Неудивительно, что у этого дома не было дееспособных хозяев. Усилилось ощущение, что за ним следят, но это, возможно, было то, что Драго перехватывал из близлежащих домов. Единственная улица деревни пустовала. Скорее всего, люди здесь много работали и привлекали к работе детей. Наверное, к вечеру и возникнет некое оживление, но не раньше.
   На этот раз монаху открыла девочка лет десяти-двенадцати. Драго улыбнулся про себя - ребёнка легче обмануть. Девочка была худая, как засохшая рыбка. Не было сомнений, она не доедала. Драго упомянул про мальчика, и девочка улыбнулась, расцвела. Да, мальчик вылечил вчера её мать, она уже ходит. Где он сейчас, спросил Драго, у вас? Девочка покачала головой и назвала трудно запоминаемое имя человека, в доме которого мальчик оказался вчера вечером. Его жена сильно болела. Девочка с гордостью сообщила, что именно её мама направила мальчика к тем людям.
   Появилась мать девочки. Она неуклюже ступала, кожа была желтоватой, ссохшейся. Болезнь, пусть и отступившая, ещё хранила свою печать, правда, Драго так и не понял, каков был недуг. В отличие от дочери женщина посмотрела на незнакомца с недоверием, почти с испугом. Впрочем, Драго узнал, что требовалось. Монах поблагодарил девочку, поклонился и быстро пошёл прочь.
   Пока всё складывалось удачно.
   Прежде чем вызвать хозяев стуком, Драго попытался представить внутреннее расположение дома. Интуиция шепнула ему, что мальчик вряд ли ушёл отсюда. Разве что совсем недавно.
   Мужчина, оказавшийся на пороге, одарил Драго неприветливым взглядом. Наверное, почувствовал, что в статном незнакомце, крепость которого не скрывал даже свободный плащ, присутствует некое требование. Несмотря на годы, мужчина выглядел сильным. Конечно, для Драго это не имело значения, мужчина в любом случае не смог бы остановить талха, однако сила распространялась не только на тело, но и на дух. Монах отметил это, лишь взглянув человеку в глаза. Его не легко провести, и он будет действовать по совести, не заботясь о своей выгоде.
   Пока Драго говорил, утверждая, что его сын, лечащий людей, думает, что папа мёртв, на лице хозяина дома мельтешили противоречивые чувства. В самом начале разговора за спиной мужчины возникла женщина и тут же ушла вглубь дома. Наверное, именно её вчера лечил мальчик. Вопрос был в том, здесь ли он ещё. Драго всё больше склонялся к мысли, что да.
   Мужчина пристально изучал монаха. Наконец, он заговорил:
   - Как я могу быть уверен в том, что ты, добрый путник, говоришь правду? И что не желаешь зла этому мальчику?
   Драго имел острый слух. В глубине дома послышались приглушённые звуки, но монах заставил себя сдержаться. Если он всё-таки ошибся, и мальчик не здесь, действуя напролом, он нарушит идиллию, и ему не укажут дом, где ребёнок оказался после этого. В том, что мужчина знает, где сейчас мальчик, Драго уже не сомневался.
   Хозяин следил за его реакцией на свой вопрос, и монах пошёл ва-банк. Впрочем, иного варианта уже не осталось.
   - Пусть мальчик увидит меня, - сказал Драго. - Он же узнает своего отца? Ведь так?
   Монах улыбнулся, и улыбка получилась просящей, застенчивой. Про себя он с сожалением подумал, что стоящего перед ним человека, возможно, придётся убить. Слишком он крепок, чтобы его отключить без повреждений.
   Мужчина молчал, веское предложение незнакомца его не удовлетворило. Он хотел оглянуться, словно, чтобы спросить у кого-нибудь совета, но заставлял себя смотреть перед собой.
   - Мальчик...он...- хозяин растерялся. - Дело в том...
   - Позови его, - попросил Драго, представляя, что говорит про собственного сына, чтобы вложить в голос искреннюю нежность.
   Снова возникла женщина. Она тяжело дышала, явно запыхалась и потому пробормотала невнятно и фальшиво:
   - Мальчик ещё спит, но мы разбудим его. Только подожди, добрый путник.
   Муж взглянул на неё, в глазах - недоумение, недовольство, всё та же растерянность.
   И Драго осознал, что время разговоров закончилось.
 
   4
   Монах всё-таки попытался обойтись без жертв.
   Он схватил хозяина за плечи и рванул на себя. Хотя тот уловил движение и уже поворачивал голову, Драго опередил его ответную реакцию. Он подставил ногу, и мужчина полетел с крыльца на землю.
   Женщина глухо вскрикнула. Драго думал, её придёться оттолкнуть, но она попятилась, и монах свободно прошёл вглубь дома.
   - Стой, гадина! - крикнул хозяин, поднимаясь. - Выйди из моего дома!
   Он был ошеломлён таким поворотом, но отнюдь не собирался полагаться лишь на слова. Драго почувствовал это, даже не оборачиваясь. Однако важнее всего был мальчик. Монах быстро осматривал комнаты и в одной из них обнаружил открытое окно. Драго и предположил о чём-то подобном, когда женщина попросила подождать. Вёрткий мальчишка тем временем бежал.
   Женщина заскулила и выкрикнула:
   - Нет!
   Драго обернулся вовремя. Хозяин уже готовился напасть сзади. Монах выхватил кинжал, выставил его перед собой, заставляя мужчину остановиться.
   - Сейчас я уйду, так что не мешай мне. Я не хочу тебя убивать.
   - Гадина! - захрипел хозяин.
   Драго сделал шаг к окну, рассчитывая покинуть дом тем же путём, что и мальчик, но противник схватил тяжёлый табурет, замахнулся, и монаху ничего не оставалось, как быстро шагнуть к нему и полоснуть по груди.
   Женщина завопила. Её муж всё же метнул табурет, но тот полетел неточно и слабо, и Драго легко уклонился. Порез на груди был глубоким, хотя не опасным для жизни. Выступила кровь. Вряд ли человек почувствовал сильную боль, скорее всего, его остановил шок. Пыл тут же погас, к тому же действовал вопль жены. Драго на всякий случай отступил к окну спиной, убедился, что мужчина не достанет его, и выбрался наружу.
   Дальше он бежал, полагаясь на интуицию. Мальчик опередил его на считанные минуты. Драго казалось, он улавливает колебание воздуха, распоротого испуганным мальчишкой, однако он вполне мог ошибиться в выборе направления. К счастью, на выходе из деревни находился Морон.
   Когда Драго уже решил, что потерял и этот эфемерный след, он вдруг заметил следы на влажной земле. Маленькие следы. Следы мальчика. Улыбнувшись, монах ускорил темп. Вскоре он заметил впереди и самого ребёнка.
   Внезапно мальчик исчез из поля зрения. Спустя секунду раздался крик, и монах понял, что ребёнок провалился в трясину. Мелькнула мысль, что мальчик может погибнуть, и Драго достанется лишь бездыханное тело. Казалось, это Небо насмехается над тем, кто так долго находился в погоне.
   К счастью, мальчик выбирался. Он загнал в тупик сам себя. Драго остановился, перевел дыхание, отёр пот с лица. Мальчик выбрался, встал, но по-прежнему не замечал преследователя. Драго двинулся к нему медленно, по возможности бесшумно. Монах опасался, что его резкое появление заставит ребёнка совершить какую-нибудь глупость, например, снова броситься вглубь трясины.
   Мальчик стоял неподвижно, словно кого-то слушал. Он, казалось, забыл, что его преследуют. Драго сокращал расстояние, и когда мальчишка снова двинулся вперёд, медленно, равномерно, как лунатик, идущим в глубоком сне, монах остановился. Драго ожидал, что мальчик снова провалится, но этого не произошло. Не совсем понимая, в чём причина, Драго поспешил следом. Возможно, ребёнок обнаружил участок, позволявший немного пройти вперёд, но, скорее всего, это была узкая тропа, и один шаг в сторону станет роковым.
   Есть шанс, что ребёнка засосёт трясина, прежде чем Драго достанет его.
   Не желая рисковать, на ходу монах достал хлыст. Расстояние велико, сокращая его, Драго произведёт шум, напугает ребёнка, заставит его оступиться против воли. Цель монаха была так близка, и он решил действовать наверняка.
   Драго взмахнул хлыстом.
   В последнее мгновение мальчик что-то почувствовал. Он дёрнулся, пригнулся, и конец хлыста вместо того, чтобы охватить его за талию, оказался на шее. Мальчик упал, погружаясь в зеленоватую массу.
   Драго слегка потянул хлыст на себя, и ребёнок захрипел. Монах ослабил натяжение, мальчик тут же уцепился за хлыст. Драго потянул на себя снова, и хотя ребёнок держался за хлыст руками, его опять придушило. Он задёргался, колотя руками по влажной земле.
   Звук, возникший сзади, явно принадлежал врагу. Это не мог быть Морон. Морон ждал его на выходе из деревни. В крайнем случае, он окликнул бы Драго. Монах имел в своём распоряжении доли секунды, но чтобы этим воспользоваться, он должен был освободить хлыст. Однако в этом случае Драго рисковал задушить мальчика. Выбор пал в пользу того, чтобы не повредить мальчику. Драго шагнул в сторону, выпустив рукоять хлыста и нащупав кинжал.
   Но всё равно опоздал.
   Что-то рассекло воздух, и у Драго успела мелькнуть мысль, что так быстро и почти беззвучно действуют только монахи Ордена талхов. В груди образовалась пустота, и, казалось, прошло несколько минут, прежде чем сквозное отверстие, образованное стрелой, пронзившей тело, заполнилось горячим, уплотняющимся, давящим и обжигающим одновременно.
   Какое-то время Драго боролся, но непреодолимая сила всё-таки склонила его к земле, и монах опустился на колени. Реальность удалилась, как дым, отгоняемый монотонным ветром. Чтобы удержаться в ней, Драго пришлось завалиться на бок.
   Это помогло. Драго получил отсрочку. Несмотря ни на что, он собирался бороться. Он подключил все свои ресурсы, но, услышав приближающиеся шаги, не удержался и взглянул на человека, так подло его атаковавшего.