Страница:
Драго низко поклонился.
-- Отец, чем же я заслужил такое, что мне поведали обо всём этом? - в конце длинной фразы его голос дрогнул.
-- Тем, - тут же заговорил Старх. - Что ты, Драго, от природы очень ловок и вынослив. Нам понадобится твоя выносливость. В данных обстоятельствах она важнее даже опыта пожилых монахов. Ты должен найти этого мальчика и привести сюда. Либо в ближайший монастырь талхов.
Драго неверяще посмотрел на главу Ордена. Он уже окончательно не контролировал свои эмоции.
-- Не удивляйся, - негромко предложил Старх. - Это нелёгкая задача. И не спрашивай, почему мы не станем искать мальчишку всеми силами. Об этом не должны знать. Талхи слишком узнаваемы. Кроме того, и это самое важное, когда мы найдём мальчика, нам понадобится какое-то время, чтобы создать лекарство. И нам не должны мешать. Поэтому в неведении относительно того, где находится ребёнок, в первую очередь должны остаться Правитель Всех Заселённых Земель и его люди.
-- Есть кое-что ещё, - подключился Луж. - Если поиск не будет тайным, причём небольшими силами, до самого ребёнка дойдут слухи об этом прежде, чем мы его найдём. И тогда...Кто знает, не затаится ли он?
-- Дело не только в этом, - заметил Старх. - Мальчик всё равно будет идти и лечить людей, ему это предначертано. Но открытый поиск привлечёт к нему сотни проходимцев. Кроме того, по следу сможет идти лишь один человек, обычный простолюдин, лишь ему удастся выудить из крестьянских сердец правду.
Драго снова поклонился.
-- Это задание - великая честь, но не знаю, достоин ли я её? Справлюсь ли?
На минуту воцарилось молчание. Именно отсутствием каких-то комментариев глава Ордена и Совет давали понять неуместность этих вопросов.
Старх добавил:
-- Не забудь ещё одно. На дорогах сейчас полным-полно бродяг, в том числе и детей. Прежде чем ты захочешь привести мальчика, удостоверься, что это он. В противном случае ошибка будет дорого стоить. Тебе и нам всем. Проверка должна произойти до того, как ты возьмёшь ребёнка. В пророчестве сказано, мальчик лечит людей сам, неосознанно их находит и вряд ли понимает дальнейший процесс. Так что, если его заставить сделать это, возможен срыв.
Глава Ордена замолчал, напоминая обычного старика, уставшего, придавленного грузом повседневных проблем, и за него продолжил Луж:
-- Ты пойдёшь пешком. Конь - признак богатых господ, и этим ты отпугнёшь крестьян. Ты пойдёшь в обычном дорожном плаще, но под ним будет ряса нашего Ордена. Это - страховка. На случай, если твоей жизни будут серьёзно угрожать. Воспользуешься этим только в крайнем случае. Возьмёшь короткий меч, кинжал, монашеский арбалет и хлыст. Думаю, эти вещички не бросятся в глаза под одеждой, что тебе приготовили. И ещё возьмёшь пергамент с печатью главы Ордена талхов. Это - для местной власти, если ты столкнёшься с ней, уже найдя мальчишку. Начнёшь с города Лизия, это восточный удел земель барона Магбура. Мальчик идёт не строго на восток, он петляет, смещается то к югу, то к северу, но так или иначе двигается на восток, уходит с земель Магбура. Мальчик приближался к этому городу, когда о нём к нам поступили сведения. Возможно, ты успеешь, если отправишься завтра рано утром. В любом случае в окрестных деревеньках ты сможешь обнаружить свежий след. Ребёнок часто проводит ночь в доме, где он кого-то вылечил. И последнее, Драго. На пути тебя будет ждать кто-либо из талхов в каждом городе. Ты должен передавать через них сведения, они же сообщат наши инструкции, если что-то изменится. Каждый связной должен сказать адрес следующей явки. Первый ждёт тебя в Лизии. Он кое-что передаст тебе, из тех штучек, что усилят военную экипировку.
Драго низко поклонился. Пауза указывала на то, что ему сказали всё. Он стал медленно пятиться, но у самой двери его остановил голос Старха:
-- Драго! Если ты справишься с этим, ты станешь первым кандидатом в Совет Ордена. Это моё слово.
Глаза Драго округлились, но он снова склонил голову. И вышел, пожелав отцам здоровья и обещая, что готов отдать жизнь, но во имя Ордена приведёт мальчика.
Когда дверь за ним закрылась, четверо старцев сидели молча, явно чего-то ожидая. Спустя некоторое время в залу зашёл гигантский мужчина с уродливым лицом, усеянным причудливой формы бородавками. Прежде чем заговорить, они долго смотрели друг на друга.
ГЛАВА 5
-- Отец, чем же я заслужил такое, что мне поведали обо всём этом? - в конце длинной фразы его голос дрогнул.
-- Тем, - тут же заговорил Старх. - Что ты, Драго, от природы очень ловок и вынослив. Нам понадобится твоя выносливость. В данных обстоятельствах она важнее даже опыта пожилых монахов. Ты должен найти этого мальчика и привести сюда. Либо в ближайший монастырь талхов.
Драго неверяще посмотрел на главу Ордена. Он уже окончательно не контролировал свои эмоции.
-- Не удивляйся, - негромко предложил Старх. - Это нелёгкая задача. И не спрашивай, почему мы не станем искать мальчишку всеми силами. Об этом не должны знать. Талхи слишком узнаваемы. Кроме того, и это самое важное, когда мы найдём мальчика, нам понадобится какое-то время, чтобы создать лекарство. И нам не должны мешать. Поэтому в неведении относительно того, где находится ребёнок, в первую очередь должны остаться Правитель Всех Заселённых Земель и его люди.
-- Есть кое-что ещё, - подключился Луж. - Если поиск не будет тайным, причём небольшими силами, до самого ребёнка дойдут слухи об этом прежде, чем мы его найдём. И тогда...Кто знает, не затаится ли он?
-- Дело не только в этом, - заметил Старх. - Мальчик всё равно будет идти и лечить людей, ему это предначертано. Но открытый поиск привлечёт к нему сотни проходимцев. Кроме того, по следу сможет идти лишь один человек, обычный простолюдин, лишь ему удастся выудить из крестьянских сердец правду.
Драго снова поклонился.
-- Это задание - великая честь, но не знаю, достоин ли я её? Справлюсь ли?
На минуту воцарилось молчание. Именно отсутствием каких-то комментариев глава Ордена и Совет давали понять неуместность этих вопросов.
Старх добавил:
-- Не забудь ещё одно. На дорогах сейчас полным-полно бродяг, в том числе и детей. Прежде чем ты захочешь привести мальчика, удостоверься, что это он. В противном случае ошибка будет дорого стоить. Тебе и нам всем. Проверка должна произойти до того, как ты возьмёшь ребёнка. В пророчестве сказано, мальчик лечит людей сам, неосознанно их находит и вряд ли понимает дальнейший процесс. Так что, если его заставить сделать это, возможен срыв.
Глава Ордена замолчал, напоминая обычного старика, уставшего, придавленного грузом повседневных проблем, и за него продолжил Луж:
-- Ты пойдёшь пешком. Конь - признак богатых господ, и этим ты отпугнёшь крестьян. Ты пойдёшь в обычном дорожном плаще, но под ним будет ряса нашего Ордена. Это - страховка. На случай, если твоей жизни будут серьёзно угрожать. Воспользуешься этим только в крайнем случае. Возьмёшь короткий меч, кинжал, монашеский арбалет и хлыст. Думаю, эти вещички не бросятся в глаза под одеждой, что тебе приготовили. И ещё возьмёшь пергамент с печатью главы Ордена талхов. Это - для местной власти, если ты столкнёшься с ней, уже найдя мальчишку. Начнёшь с города Лизия, это восточный удел земель барона Магбура. Мальчик идёт не строго на восток, он петляет, смещается то к югу, то к северу, но так или иначе двигается на восток, уходит с земель Магбура. Мальчик приближался к этому городу, когда о нём к нам поступили сведения. Возможно, ты успеешь, если отправишься завтра рано утром. В любом случае в окрестных деревеньках ты сможешь обнаружить свежий след. Ребёнок часто проводит ночь в доме, где он кого-то вылечил. И последнее, Драго. На пути тебя будет ждать кто-либо из талхов в каждом городе. Ты должен передавать через них сведения, они же сообщат наши инструкции, если что-то изменится. Каждый связной должен сказать адрес следующей явки. Первый ждёт тебя в Лизии. Он кое-что передаст тебе, из тех штучек, что усилят военную экипировку.
Драго низко поклонился. Пауза указывала на то, что ему сказали всё. Он стал медленно пятиться, но у самой двери его остановил голос Старха:
-- Драго! Если ты справишься с этим, ты станешь первым кандидатом в Совет Ордена. Это моё слово.
Глаза Драго округлились, но он снова склонил голову. И вышел, пожелав отцам здоровья и обещая, что готов отдать жизнь, но во имя Ордена приведёт мальчика.
Когда дверь за ним закрылась, четверо старцев сидели молча, явно чего-то ожидая. Спустя некоторое время в залу зашёл гигантский мужчина с уродливым лицом, усеянным причудливой формы бородавками. Прежде чем заговорить, они долго смотрели друг на друга.
ГЛАВА 5
Первый город
1
Утро лишь зарождалось, в воздухе хозяйствовало равновесие между светом и тьмой, короткое, как жизнь падающей звезды, и Дини удивился, увидев впереди на дороге трёх человек.
Как часто бывало за последние недели, мальчик покинул очередной дом на заре. В этой приятной глазу деревеньке он и без того задержался на целых три дня. Дини не был голоден, в предыдущем селении ему наполнили сумку нежнейшими медовыми лепёшками, он просто свернул сюда, следую некоему зову, который слышал лишь он один.
Он обнаружил больного уже в третьем доме. Это был молодой мужчина с очень сложным переломом. У него оказалась раздроблена кость. Дини сидел над ним около часа. Затем, после девятичасового беспробудного сна, ребёнку снова пришлось приложить руки к ноге мужчины. Когда всё закончилось, уже миновало два дня. Дини собирался уходить, но тут к хозяевам пришла женщина с мольбой о помощи. Оказывается, она прослышала, что у них в деревне мальчик, который лечит людей. Её дочь сильно простыла, и женщина подозревает, что это воспаление лёгких.
Конечно, Дини согласился помочь.
Он пошёл с женщиной, спрашивая себя, почувствовал бы болезнь её дочери или же спокойно покинул деревеньку, и с сожалением вынужден был признать, что второй вариант гораздо реальнее. Он не мог охватить всё селение. К тому же он не мог долго задерживаться на одном месте, нечто по-прежнему толкало его вперёд, и мальчик опасался потерять нить, тянувшуюся по его дороге в будущее.
Девочка оказалась в жутком состоянии. Она едва цеплялась за жизнь, и Дини почувствовал, ещё день, и он бы опоздал. Пятилетний ребёнок горел, источая вокруг жар полыхающего костра. Дини приложил к её тельцу обе руки и не отпускал их, даже когда его атаковала сонливость. В конце концов, мальчик, не выдержав и провалившись в сон, стоя на коленях, съехал на пол. К счастью, к этому моменту девочка пошла на поправку.
Просыпаясь в течение дня, Дини видел, как женщина хлопочет над ним. Понимая, что доброта хозяйки может задержать его ещё на больший срок, мальчик решил уйти на исходе ночи.
Покинув дом, Дини привычно оглянулся в поисках уродливого крылатого попутчика. Летучая мышь по-прежнему сопровождала его, ожидая, если мальчику приходилось ночевать у людей. Сейчас тревога, смутно терзавшая его в первые дни пути, терзавшая, несмотря на отсутствие посягательств на его жизнь и здоровье со стороны странной твари, притупилась. Притупилась, как бывает у человека с ощущениями и похуже из-за его слабости и даже беспомощности перед временем. Дини привык к тому, что его сопровождает пусть и опасное, уродливое, но всё-таки живое существо. Иногда, если приходилось ночевать в лесу, а ночь оказывалась особенно темна и полна непонятных глухих звуков, Дини даже ощущал странное успокоение, созерцая чёрный расплывчатый комок, свисающий с ветки ближайшего дерева или куста. Теперь он наоборот засыпал с трудом, если летучая мышь исчезала, чтобы раздобыть пищу. Гораздо спокойнее было спать с кем-то, пусть даже этим кем-то был вовсе не человек.
Утром мальчик поднимался, наскоро перекусив и умывшись, если поблизости оказывался ручей, и уходил, с каждым разом всё менее уверенный в том, хочет ли он, чтобы летучая мышь не нашла его.
Этим утром ничего не изменилось. На ближайшем к дому тополе его дожидалось висящее вниз головой создание, завёрнутое складчатой шалью собственных крыльев. Возможно, глаз мальчика был привычен, поэтому он и рассмотрел летучую мышь сквозь листву, слипшуюся остатками темноты. Вряд ли бы её обнаружил кто-то другой. Дини задержал взгляд на своём отстранённом попутчике, просто так, не пытаясь убедиться, что тварь спит, и двинулся к выходу из деревни.
Он ещё видел последние дома, когда впереди померещились какие-то тени. Присмотревшись, Дини разглядел нескольких человек. Трое мужчин. Они стояли у поворота, тихо переговариваясь. Рядом находилась лошадь, запряжённая в телегу. Скорее всего, это были местные крестьяне, с какой-то целью собравшиеся в соседний город. Кто-то из них был довольно зажиточный, либо они сложились, чтобы на время получить коня.
В предыдущих селениях Дини слышал о какой-то банде, промышляющей грабежом бродячих торговцев, и хотя мальчик не мог быть уверен, что стоящие впереди - крестьяне, он решил не сворачивать. Дини справедливо полагал, что ни для кого из них он не представляет особого интереса.
Один из мужчин отделился от приятелей, взял лошадь под уздцы и двинулся навстречу мальчику. Прежде чем Дини осознал, что в движениях мужчины есть что-то вороватое, они поравнялись друг с другом. Мужчина остановился, глядя на ребёнка. В полумраке Дини смутно видел его лицо. На всякий случай он поздоровался.
-- Мальчик? - тихо произнёс мужчина. - Это ты вылечил Сая?
Дини вспомнил, так звали того мужчину с раздробленной костью. Ребёнок уже хотел кивнуть, но некое предчувствие заставило его покачать головой. Непроизвольно он отступил на шаг в сторону.
-- Это ведь ты его вылечил, - теперь мужчина говорил утвердительно.
Дини подумал, что врать нехорошо, и на этот раз кивнул. Мужчина удовлетворённо потёр руки.
-- Ты - молодчина. Да, хороший мальчик.
Дини не нравился этот голос. Казалось, незнакомец успокаивает его. Только зачем понадобилось его успокаивать? Для чего? Дини уже хотел идти дальше, выслушивать похвалу в его планы не входило, но мужчина вдруг протянул руку, загораживая дорогу.
-- Постой, мальчик. Постой. Ты не мог бы...не мог бы помочь мне? Помочь моей жене? Да, жене. Она...больна.
Дини растерялся. Он не мог отказывать в помощи, но что-то в поведении мужчины было насквозь фальшивым. Он вряд ли бы обманул даже ребёнка младше Дини. Мужчина приблизился на шаг.
-- Садись на телегу, - сказал он. - Я подвезу тебя к своему дому.
Дини колебался. Боковым зрением он заметил двух приятелей незнакомца, приближающихся медленно, незаметно, как будто они опасались вспугнуть его.
-- Ну...садись, садись, - настаивал мужчина.
-- Я спешу, - просипел Дини, страх ослабил голос. - Мне надо идти.
-- Не бойся, это не надолго. Ты только поможешь мне. Садись.
Мужчина сделал ещё один шаг, и его рука неожиданно оказалась у ребёнка на плече. Это прикосновение, чужое, вороватое и жадное, заставило Дини отпрянуть.
Спустя секунду мальчик уже юркнул с дороги к лесу.
2
-- Держи же его, олух!
Этот крик, горячим, влажным клинком пронзивший тишину зарождающегося утра, окончательно разрушил сомнения Дини относительно происходящего.
Мальчик ещё чувствовал отметины грубых пальцев на своём плече, чувствовал, как они сжимались, чтобы уже через мгновение превратиться в тиски. Эти люди ждали его не для того, чтобы попросить помощи. Так не просят вылечить кого-то из близких. Он был им нужен по другой причине, по какой именно в данный момент было не важно. Достаточно того, что ими управляла корысть.
Дини двигался, как во сне, медленно, неповоротливо, и воздух обтекал его вязкой жидкостью, затруднявшей координацию. Неизвестно, что было, если бы не пальцы мужчины, подстегнувшие его своей жадной агрессией. Дини будто стегнули кнутом, и он понял, что надо бежать.
Похоже, крестьянин не ожидал от него подобной прыти. Во всяком случае, Дини уже достиг первых деревьев, прежде чем тот бросился следом. Двое остальных среагировали быстрее, но они находились дальше. Дини бежал, оглушённый страхом, и всё-таки его слух ловил топот ног. Казалось, его преследуют человек десять. Мальчик интуитивно чувствовал, что ему мешает котомка, она превратилась сейчас в непозволительную тяжесть, но он не осознавал, что её можно сбросить. Кроме еды, что в ней лежала, котомка не представляла особой ценности, хотя, конечно, была удобной, привычной вещью. Плащ Дини одел, ещё покидая дом.
Ребёнок бежал, не замечая, что забирает вправо, и в конечном итоге, впереди возник один из преследователей. Притормозив, Дини едва удержал равновесие. Страх швырнул его влево. Он слышал, как мужчина издевательски захохотал и что-то крикнул в вдогонку. Без сомнения, Дини выдохнется быстрее, чем любой из этих мужчин.
Сзади послышалось шумное горячее дыхание. Крестьянин, что разговаривал с Дини, нагонял его. Наверное, старался исправить ошибку в глазах приятелей. К тому же хохот одного из них убеждал, что они не выкладываются полностью.
Широкие грузные шаги приближались. Дини некстати споткнулся, повалился на землю. Мужчина уже стоял над ним, и Дини не вскочил, просто стал отползать. Мужчина не спешил схватить его, он тоже запыхался. Согнулся, опёршись руками в колени, и пробормотал:
-- Ну, что же ты убегаешь, глупышка. Всё равно не убежишь.
Дини замер, голос, ехидный, задыхающийся, лишил его остатка воли. К ним приближались двое других преследователей, они уже перешли на шаг.
Летучая мышь, возникшая из кроны дерева, за ствол которого мужчина держался, практически задела его голову своими крыльями. Мужчина выпрямился и отпрянул. Дини показалось, что из горла крестьянина вырвался глухой всхлип. Летучая мышь снова спикировала к его лицу, и мужчина замахал руками.
Летучая мышь исчезла также неожиданно, как и появилась, и он затравленно вращал головой в тщётных поисках, когда рядом, наконец, оказались его приятели. Дини уже не лежал, мальчик сидел, готовясь вскочить, и один из подходивших с упрёком сказал:
-- Хватай его, чего ты стоишь? Он сейчас снова улизнёт.
-- Здесь что-то летает, какая-то нечисть, - пробормотал крестьянин. - Оно пыталось напасть на меня.
Крестьянин, предлагавший схватить мальчика, недоверчиво посмотрел на приятеля. Он не верил в нечисть, но не решился насмехаться - вид у напарника был в самом деле странным.
-- Что такое? - спросил третий.
Летучая мышь вынырнула из умирающей тьмы леса, словно отвечая на его вопрос. Её крылья взлохматили и без того неаккуратную шевелюру крестьянина. Он шарахнулся, глухо вскрикнув, вместе с ним отпрянул и тот, что увидел существо первым. Однако их приятель оказался с куда более крепкими нервами. Видя, как ребёнок встаёт, он зло усмехнулся и прошипел рассерженной змеёй:
-- Да это же всего лишь летучая мышь. Успокойтесь, вы, бабы!
Его приятели остановились, но реплика отнюдь не заставила их броситься к мальчику. Они испуганно искали тварь взглядом, но она опять скрылась. Их партнёр негромко ругнулся, то ли проклиная уродливое существо, то ли самих приятелей, и шагнул к мальчику.
Дини сжался, пытаясь побороть оцепенение и побежать. Летучая мышь, почти бесшумно вспоров воздух, спикировала на крестьянина, вцепившись в затылок. Теперь уже и самый мужественный из троих зашёлся криком. Он шарахнулся, сбив с ног одного из крестьян, споткнулся об него же и повалился на землю. Когда, несмотря на ужас, он догадался хлестнуть себя по затылку, летучая мышь уже отцепилась от него. Затем он увидел свои пальцы, кровь на них, и это вырвало из глотки новый крик.
Никто из них не видел, как мальчик побежал прочь. Теперь они думали только о себе. Летучая мышь пронзала светлеющий воздух, больше не пикируя ни на кого из них, но и этого оказалось достаточно. Она не могла лишить их жизни, несмотря, что у крестьян не было оружия, но сам факт того, что летучая мышь атаковала людей, бушующим пожаром испепелил их мужество напрочь. Когда самый храбрый из них попятился, забыв про мальчишку, двое других опередили его, постаравшись как можно быстрее выскочить из леса на открытое пространство.
Летучая мышь, покружившись ещё немного, полетела следом за мальчиком. Найдя его, сидящего на земле, тяжело дышавшего, но невредимого, существо повисло на ветке клёна, завернулось в крылья и замерло в своей излюбленной позе.
3
Спустя три часа Дини вышел из леса и впереди, на широкой равнине, увидел Лизию, первый город в своей жизни.
Всё это время, прежде чем покинуть лес, он шёл, машинально глядя себе под ноги, погружённый в собственные мысли, будто в транс. Мальчик думал о людях, по неясной причине пытавшихся забрать его с собой, и о летучей мыши, о том, что она сделала, когда крестьяне догнали его. Эти два разных направления переплетались между собой разноцветными прядями, создавали путаницу в голове, и мальчику приходилось разматывать их, отделять друг от друга. Проходить уже пройденный этап заново, проходить снова и снова.
Время от времени у себя в голове он слышал голос отца. Настойчивость, нашёптывал этот до боли родной голос, иногда нужна настойчивость, чтобы пройти очередной отрезок дороги. И Дини настырно пытался разобраться, почему так случилось. Пытался, потому что это было жизненно необходимо.
Крестьянами управляла корысть. Вряд ли в их семьях был кто-то болен. Они просто пытались схватить его, как разбойники хватают дорогой, редкий товар, который затем можно выгодно сбыть. Однако он, Дини, не был товаром. Зачем же они стремились похитить его? Крестьянин сначала поинтересовался, тот ли Дини мальчик, что вылечил жителя деревни. Неужели его дар и был тем самым редким товаром, который можно продать?
При этой мысли Дини стало нехорошо. Если бы его схватили, он не смог бы идти дальше, не смог одолеть свою дорогу. Не смог бы в конце этой дороги увидеть отца и мать. Как же ему быть? Наверное, найдутся другие люди, что захотят также воспользоваться им, как товаром. Значит, теперь он должен быть вдвойне осторожен. При этом он должен по-прежнему лечить людей, это - его дорога. Он не сможет пройти путь частично. Либо полностью, либо вообще никак. Он продолжит лечить, пусть это с каждым разом и будет увеличивать риск. Продолжит и в то же время позаботится о себе самом. Отец не раз говорил, если человек несёт людям добро, это не значит, что он ни при каких обстоятельствах не должен причинить кому-то зло. Если тебя прижали в угол, если угрожают твоим близким, ты не должен бездействовать по причине того, что не хочешь причинить зло этим людям.
Отец держал в доме меч, вещь запретная для крестьянина. Он не хотел бездействовать, если в его дом придёт зло. Он упоминал ту старую книгу Мира до Великой Катастрофы, говорил что-то про подставленную под удар врага щёку, говорил, что люди Прошлого не правильно понимали это место в старой книге. И хотя меч не спас его семью, отец наверняка сделал всё, что мог.
С алчных крестьян мысли Дини перескакивали на летучую мышь. Она осталась где-то позади, спавшая в висячей позе, но мальчик не сомневался, странное существо догонит его, как только воздух поблекнет из-за подкрадывающихся сумерек. Она спасла меня, думал мальчик. Если бы не летучая мышь, крестьяне схватили бы его. Несколько раз Дини пытался убедить себя, что мышь всего лишь кружила над людьми, потревоженная их криками и вознёй, и вовсе не делала ничего, что способствовало его бегству. Однако затем он вспоминал, как крылатая тварь вцепилась в голову одного из крестьян, и признавал, что это не так.
Почему-то этот явный признак того, что летучая мышь на его стороне, не успокаивал ребёнка. Даже от этой помощи по-прежнему отдавало чем-то зловещим, и Дини не мог найти причину.
То, что он видел собственными глазами, выглядело малореальным. Даже не все собаки - самые преданные человеку существа - бросаются на защиту. И уж тем более это не делают лесные твари. Даже преследование летучей мыши на протяжении долгих дней не казалось таким необъяснимым, как её атака на крестьян.
Замучавшись в поисках объяснений, Дини отстранялся от этих мыслей, но они возвращались вновь, и лишь появление города на горизонте прервало их окончательно. Воздух прогрелся, и картинка Лизии чуть подрагивала. С расстояния город казался беспорядочной грудой камней, совершенно безжизненной, пустой и неприветливой. Лишь присмотревшись, Дини заметил тоненький прерывистый поток людей и повозок с юго-западной стороны города.
Дини остановился. Затем сел, осознав, что пока не уверен, в какую сторону ему идти. Ноги ещё не ныли, но лишние минуты отдыха никак не повредят. Он вспоминал, что родители рассказывали ему о городах. Дини помнил многое, но все их слова рождали лишь смутные ассоциации. Город, говорили они, это как сразу двадцать-тридцать деревень. Это если средний город. Есть же такие, их, правда немного, которые превышают по численности и сотню деревень. Вот это у мальчика вообще не укладывалось в голове. Как они там помещаются? Неужели им не тесно? Такое количество людей в одном месте казалось абсурдом. И, главное, почему они не разделятся на деревни? Зачем толкаться на каком-то клочке, если вокруг достаточно земли?
Всё это было выше его понимания тогда и осталось сейчас. Ему нужно было подумать о другом. Идти ли в город или обойти его лесом? С одной стороны в Лизии наверняка есть больные, раз они встречались практически в каждой деревне. Скорее всего, их там больше, чем он может позволить себе вылечить. С другой стороны повышался риск встретить людей подобных крестьянам из последней деревни. Эти сомнения заставили мальчика сидеть почти полчаса на земле, прогретой солнцем, и он незаметно для себя задремал.
Когда проснулся, солнце, достигнув зенита, припекало вовсю. Однако сомнения остались прежними. И тогда Дини решил представить себе, как бы поступил на его месте отец.
Не бойся трудностей, прошептал голос. Они - часть настоящей дороги. В городе есть люди, которым ты сможешь помочь. Их слишком много? Не переживай, помоги тем, кому получится, и не терзайся, что не охватил всё. Есть шанс встретить плохих людей? Конечно, оставив город в стороне, ты избегнешь встречи с ними, но тогда ты не поможешь никому, и, быть может, чья-то жизнь прервётся. Выбери в пользу других, нуждающихся в тебе, и ты выберешь в пользу дороги.
Дини поднялся. Поправил котомку за спиной и двинулся к городу.
4
Первое, что поразило Дини ещё прежде, чем он увидел дома и улицы, было изобилие запахов. Здесь не было той свободы для ветра, и запахи застаивались, концентрировались. Не было также свободы для запахов леса и сена. Их подминали десятки других. И они, если даже мальчик угадывал их, имели некое своеобразное отличие. Его обоняние уловило запах навоза, разогретых солнцем камней, из которых состояли стены, аромат только что приготовленных лепешёк, исходивший откуда-то из чрева города. Запах скота и пёстрый запах человеческой одежды. Были и другие, совершенно незнакомые. Большинство из них принадлежали к запахам снеди.
Дини вышел на дорогу в том месте, где к ней вплотную подступали заросли кустарника. Его появление осталось незамеченным, и неудивительно. Народу было столько, причём бредущего в разных направлениях, что отдельно взятый человек просто не мог броситься в глаза. Более того, чтобы постоянно держать кого-то в поле зрения, нужно было приложить немалые усилия. Это обрадовало мальчика. Оказалось, на подступах к городу было гораздо вольготнее, чем рядом с какой-нибудь деревенькой.
Присутствовал ещё один момент. На дороге можно было увидеть одиноко бредущих детей разного возраста. Естественно, и мальчиков девяти-двенадцати лет.
Дини вошёл в город. Плотно стоявшие дома, плотный поток людей, в котором иногда приходилось уворачиваться, чтобы не угодить кому-нибудь под ноги, поразили Дини. Крыши домов, стены были сделаны совсем из другого материала. Мальчик продвигался вперёд медленно, часто останавливаясь, рот был полураскрыт, глаза - расширены. Он напоминал заворожённого. Здесь никто ни на кого не обращал внимания, слишком много было людей, и в какой-то момент Дини вспомнил, что Лизия - не самый крупный город.
Людской поток вынес его к площади, и Дини, наконец, понял, что значит это слово. Обширное пространство было заставлено торговыми рядами. Здесь было ещё больше людей. И запахов. Возрос шум. Теперь Дини почти ежесекундно касался кого-нибудь плечом, рукой или спиной. Запахи продуктов, готовых или приготовляемых, знакомые и незнакомые, наполнили рот мальчика слюной, и он почувствовал чудовищный голод, хотя ещё полчаса назад казался себе вполне сытым.
Дини отошёл в сторонку, отыскав местечко посвободнее. Достал из сумки последнюю медовую лепёшку, которую, как редкое лакомство, собирался экономить до последнего, и, урча, запустил в неё зубы. Ел и поглядывал по сторонам. На торговцев, расхваливающих товар, зазывающих покупателей, на сосредоточенные лица снующих туда-сюда горожан. Иногда в этом потоке встречались люди в богатой одежде, яркой, манящей, как блики в сером тумане. Некоторые из таких людей передвигались верхом, и люди расступались, опасаясь, чтобы конское копыто не раздавило ногу, и даже в этой суматохе, где никто ни на кого не обращал внимания, задерживали взгляды на всаднике, чаще всего державшемся свысока. Иногда Дини замечал крепких молодых мужчин в бордовой одежде с вышитыми на груди золотом орлами, с мечами и в шлемах. Он знал, что это - воины Правителя. Их неприкрытые голени, мощные и волосатые, навевали иллюзию все охватывающей власти. Изредка в толпе мелькали монашеские рясы, скрывавшие фигуры их обладателей, делавшие тела аморфными, расплывчатыми, даже слегка ирреальными.
Покончив с лепёшкой, Дини понял, что голод по-настоящему не утолён. Пришлось достать ещё одну, теперь уже обычную, овсяную лепёшку.
1
Утро лишь зарождалось, в воздухе хозяйствовало равновесие между светом и тьмой, короткое, как жизнь падающей звезды, и Дини удивился, увидев впереди на дороге трёх человек.
Как часто бывало за последние недели, мальчик покинул очередной дом на заре. В этой приятной глазу деревеньке он и без того задержался на целых три дня. Дини не был голоден, в предыдущем селении ему наполнили сумку нежнейшими медовыми лепёшками, он просто свернул сюда, следую некоему зову, который слышал лишь он один.
Он обнаружил больного уже в третьем доме. Это был молодой мужчина с очень сложным переломом. У него оказалась раздроблена кость. Дини сидел над ним около часа. Затем, после девятичасового беспробудного сна, ребёнку снова пришлось приложить руки к ноге мужчины. Когда всё закончилось, уже миновало два дня. Дини собирался уходить, но тут к хозяевам пришла женщина с мольбой о помощи. Оказывается, она прослышала, что у них в деревне мальчик, который лечит людей. Её дочь сильно простыла, и женщина подозревает, что это воспаление лёгких.
Конечно, Дини согласился помочь.
Он пошёл с женщиной, спрашивая себя, почувствовал бы болезнь её дочери или же спокойно покинул деревеньку, и с сожалением вынужден был признать, что второй вариант гораздо реальнее. Он не мог охватить всё селение. К тому же он не мог долго задерживаться на одном месте, нечто по-прежнему толкало его вперёд, и мальчик опасался потерять нить, тянувшуюся по его дороге в будущее.
Девочка оказалась в жутком состоянии. Она едва цеплялась за жизнь, и Дини почувствовал, ещё день, и он бы опоздал. Пятилетний ребёнок горел, источая вокруг жар полыхающего костра. Дини приложил к её тельцу обе руки и не отпускал их, даже когда его атаковала сонливость. В конце концов, мальчик, не выдержав и провалившись в сон, стоя на коленях, съехал на пол. К счастью, к этому моменту девочка пошла на поправку.
Просыпаясь в течение дня, Дини видел, как женщина хлопочет над ним. Понимая, что доброта хозяйки может задержать его ещё на больший срок, мальчик решил уйти на исходе ночи.
Покинув дом, Дини привычно оглянулся в поисках уродливого крылатого попутчика. Летучая мышь по-прежнему сопровождала его, ожидая, если мальчику приходилось ночевать у людей. Сейчас тревога, смутно терзавшая его в первые дни пути, терзавшая, несмотря на отсутствие посягательств на его жизнь и здоровье со стороны странной твари, притупилась. Притупилась, как бывает у человека с ощущениями и похуже из-за его слабости и даже беспомощности перед временем. Дини привык к тому, что его сопровождает пусть и опасное, уродливое, но всё-таки живое существо. Иногда, если приходилось ночевать в лесу, а ночь оказывалась особенно темна и полна непонятных глухих звуков, Дини даже ощущал странное успокоение, созерцая чёрный расплывчатый комок, свисающий с ветки ближайшего дерева или куста. Теперь он наоборот засыпал с трудом, если летучая мышь исчезала, чтобы раздобыть пищу. Гораздо спокойнее было спать с кем-то, пусть даже этим кем-то был вовсе не человек.
Утром мальчик поднимался, наскоро перекусив и умывшись, если поблизости оказывался ручей, и уходил, с каждым разом всё менее уверенный в том, хочет ли он, чтобы летучая мышь не нашла его.
Этим утром ничего не изменилось. На ближайшем к дому тополе его дожидалось висящее вниз головой создание, завёрнутое складчатой шалью собственных крыльев. Возможно, глаз мальчика был привычен, поэтому он и рассмотрел летучую мышь сквозь листву, слипшуюся остатками темноты. Вряд ли бы её обнаружил кто-то другой. Дини задержал взгляд на своём отстранённом попутчике, просто так, не пытаясь убедиться, что тварь спит, и двинулся к выходу из деревни.
Он ещё видел последние дома, когда впереди померещились какие-то тени. Присмотревшись, Дини разглядел нескольких человек. Трое мужчин. Они стояли у поворота, тихо переговариваясь. Рядом находилась лошадь, запряжённая в телегу. Скорее всего, это были местные крестьяне, с какой-то целью собравшиеся в соседний город. Кто-то из них был довольно зажиточный, либо они сложились, чтобы на время получить коня.
В предыдущих селениях Дини слышал о какой-то банде, промышляющей грабежом бродячих торговцев, и хотя мальчик не мог быть уверен, что стоящие впереди - крестьяне, он решил не сворачивать. Дини справедливо полагал, что ни для кого из них он не представляет особого интереса.
Один из мужчин отделился от приятелей, взял лошадь под уздцы и двинулся навстречу мальчику. Прежде чем Дини осознал, что в движениях мужчины есть что-то вороватое, они поравнялись друг с другом. Мужчина остановился, глядя на ребёнка. В полумраке Дини смутно видел его лицо. На всякий случай он поздоровался.
-- Мальчик? - тихо произнёс мужчина. - Это ты вылечил Сая?
Дини вспомнил, так звали того мужчину с раздробленной костью. Ребёнок уже хотел кивнуть, но некое предчувствие заставило его покачать головой. Непроизвольно он отступил на шаг в сторону.
-- Это ведь ты его вылечил, - теперь мужчина говорил утвердительно.
Дини подумал, что врать нехорошо, и на этот раз кивнул. Мужчина удовлетворённо потёр руки.
-- Ты - молодчина. Да, хороший мальчик.
Дини не нравился этот голос. Казалось, незнакомец успокаивает его. Только зачем понадобилось его успокаивать? Для чего? Дини уже хотел идти дальше, выслушивать похвалу в его планы не входило, но мужчина вдруг протянул руку, загораживая дорогу.
-- Постой, мальчик. Постой. Ты не мог бы...не мог бы помочь мне? Помочь моей жене? Да, жене. Она...больна.
Дини растерялся. Он не мог отказывать в помощи, но что-то в поведении мужчины было насквозь фальшивым. Он вряд ли бы обманул даже ребёнка младше Дини. Мужчина приблизился на шаг.
-- Садись на телегу, - сказал он. - Я подвезу тебя к своему дому.
Дини колебался. Боковым зрением он заметил двух приятелей незнакомца, приближающихся медленно, незаметно, как будто они опасались вспугнуть его.
-- Ну...садись, садись, - настаивал мужчина.
-- Я спешу, - просипел Дини, страх ослабил голос. - Мне надо идти.
-- Не бойся, это не надолго. Ты только поможешь мне. Садись.
Мужчина сделал ещё один шаг, и его рука неожиданно оказалась у ребёнка на плече. Это прикосновение, чужое, вороватое и жадное, заставило Дини отпрянуть.
Спустя секунду мальчик уже юркнул с дороги к лесу.
2
-- Держи же его, олух!
Этот крик, горячим, влажным клинком пронзивший тишину зарождающегося утра, окончательно разрушил сомнения Дини относительно происходящего.
Мальчик ещё чувствовал отметины грубых пальцев на своём плече, чувствовал, как они сжимались, чтобы уже через мгновение превратиться в тиски. Эти люди ждали его не для того, чтобы попросить помощи. Так не просят вылечить кого-то из близких. Он был им нужен по другой причине, по какой именно в данный момент было не важно. Достаточно того, что ими управляла корысть.
Дини двигался, как во сне, медленно, неповоротливо, и воздух обтекал его вязкой жидкостью, затруднявшей координацию. Неизвестно, что было, если бы не пальцы мужчины, подстегнувшие его своей жадной агрессией. Дини будто стегнули кнутом, и он понял, что надо бежать.
Похоже, крестьянин не ожидал от него подобной прыти. Во всяком случае, Дини уже достиг первых деревьев, прежде чем тот бросился следом. Двое остальных среагировали быстрее, но они находились дальше. Дини бежал, оглушённый страхом, и всё-таки его слух ловил топот ног. Казалось, его преследуют человек десять. Мальчик интуитивно чувствовал, что ему мешает котомка, она превратилась сейчас в непозволительную тяжесть, но он не осознавал, что её можно сбросить. Кроме еды, что в ней лежала, котомка не представляла особой ценности, хотя, конечно, была удобной, привычной вещью. Плащ Дини одел, ещё покидая дом.
Ребёнок бежал, не замечая, что забирает вправо, и в конечном итоге, впереди возник один из преследователей. Притормозив, Дини едва удержал равновесие. Страх швырнул его влево. Он слышал, как мужчина издевательски захохотал и что-то крикнул в вдогонку. Без сомнения, Дини выдохнется быстрее, чем любой из этих мужчин.
Сзади послышалось шумное горячее дыхание. Крестьянин, что разговаривал с Дини, нагонял его. Наверное, старался исправить ошибку в глазах приятелей. К тому же хохот одного из них убеждал, что они не выкладываются полностью.
Широкие грузные шаги приближались. Дини некстати споткнулся, повалился на землю. Мужчина уже стоял над ним, и Дини не вскочил, просто стал отползать. Мужчина не спешил схватить его, он тоже запыхался. Согнулся, опёршись руками в колени, и пробормотал:
-- Ну, что же ты убегаешь, глупышка. Всё равно не убежишь.
Дини замер, голос, ехидный, задыхающийся, лишил его остатка воли. К ним приближались двое других преследователей, они уже перешли на шаг.
Летучая мышь, возникшая из кроны дерева, за ствол которого мужчина держался, практически задела его голову своими крыльями. Мужчина выпрямился и отпрянул. Дини показалось, что из горла крестьянина вырвался глухой всхлип. Летучая мышь снова спикировала к его лицу, и мужчина замахал руками.
Летучая мышь исчезла также неожиданно, как и появилась, и он затравленно вращал головой в тщётных поисках, когда рядом, наконец, оказались его приятели. Дини уже не лежал, мальчик сидел, готовясь вскочить, и один из подходивших с упрёком сказал:
-- Хватай его, чего ты стоишь? Он сейчас снова улизнёт.
-- Здесь что-то летает, какая-то нечисть, - пробормотал крестьянин. - Оно пыталось напасть на меня.
Крестьянин, предлагавший схватить мальчика, недоверчиво посмотрел на приятеля. Он не верил в нечисть, но не решился насмехаться - вид у напарника был в самом деле странным.
-- Что такое? - спросил третий.
Летучая мышь вынырнула из умирающей тьмы леса, словно отвечая на его вопрос. Её крылья взлохматили и без того неаккуратную шевелюру крестьянина. Он шарахнулся, глухо вскрикнув, вместе с ним отпрянул и тот, что увидел существо первым. Однако их приятель оказался с куда более крепкими нервами. Видя, как ребёнок встаёт, он зло усмехнулся и прошипел рассерженной змеёй:
-- Да это же всего лишь летучая мышь. Успокойтесь, вы, бабы!
Его приятели остановились, но реплика отнюдь не заставила их броситься к мальчику. Они испуганно искали тварь взглядом, но она опять скрылась. Их партнёр негромко ругнулся, то ли проклиная уродливое существо, то ли самих приятелей, и шагнул к мальчику.
Дини сжался, пытаясь побороть оцепенение и побежать. Летучая мышь, почти бесшумно вспоров воздух, спикировала на крестьянина, вцепившись в затылок. Теперь уже и самый мужественный из троих зашёлся криком. Он шарахнулся, сбив с ног одного из крестьян, споткнулся об него же и повалился на землю. Когда, несмотря на ужас, он догадался хлестнуть себя по затылку, летучая мышь уже отцепилась от него. Затем он увидел свои пальцы, кровь на них, и это вырвало из глотки новый крик.
Никто из них не видел, как мальчик побежал прочь. Теперь они думали только о себе. Летучая мышь пронзала светлеющий воздух, больше не пикируя ни на кого из них, но и этого оказалось достаточно. Она не могла лишить их жизни, несмотря, что у крестьян не было оружия, но сам факт того, что летучая мышь атаковала людей, бушующим пожаром испепелил их мужество напрочь. Когда самый храбрый из них попятился, забыв про мальчишку, двое других опередили его, постаравшись как можно быстрее выскочить из леса на открытое пространство.
Летучая мышь, покружившись ещё немного, полетела следом за мальчиком. Найдя его, сидящего на земле, тяжело дышавшего, но невредимого, существо повисло на ветке клёна, завернулось в крылья и замерло в своей излюбленной позе.
3
Спустя три часа Дини вышел из леса и впереди, на широкой равнине, увидел Лизию, первый город в своей жизни.
Всё это время, прежде чем покинуть лес, он шёл, машинально глядя себе под ноги, погружённый в собственные мысли, будто в транс. Мальчик думал о людях, по неясной причине пытавшихся забрать его с собой, и о летучей мыши, о том, что она сделала, когда крестьяне догнали его. Эти два разных направления переплетались между собой разноцветными прядями, создавали путаницу в голове, и мальчику приходилось разматывать их, отделять друг от друга. Проходить уже пройденный этап заново, проходить снова и снова.
Время от времени у себя в голове он слышал голос отца. Настойчивость, нашёптывал этот до боли родной голос, иногда нужна настойчивость, чтобы пройти очередной отрезок дороги. И Дини настырно пытался разобраться, почему так случилось. Пытался, потому что это было жизненно необходимо.
Крестьянами управляла корысть. Вряд ли в их семьях был кто-то болен. Они просто пытались схватить его, как разбойники хватают дорогой, редкий товар, который затем можно выгодно сбыть. Однако он, Дини, не был товаром. Зачем же они стремились похитить его? Крестьянин сначала поинтересовался, тот ли Дини мальчик, что вылечил жителя деревни. Неужели его дар и был тем самым редким товаром, который можно продать?
При этой мысли Дини стало нехорошо. Если бы его схватили, он не смог бы идти дальше, не смог одолеть свою дорогу. Не смог бы в конце этой дороги увидеть отца и мать. Как же ему быть? Наверное, найдутся другие люди, что захотят также воспользоваться им, как товаром. Значит, теперь он должен быть вдвойне осторожен. При этом он должен по-прежнему лечить людей, это - его дорога. Он не сможет пройти путь частично. Либо полностью, либо вообще никак. Он продолжит лечить, пусть это с каждым разом и будет увеличивать риск. Продолжит и в то же время позаботится о себе самом. Отец не раз говорил, если человек несёт людям добро, это не значит, что он ни при каких обстоятельствах не должен причинить кому-то зло. Если тебя прижали в угол, если угрожают твоим близким, ты не должен бездействовать по причине того, что не хочешь причинить зло этим людям.
Отец держал в доме меч, вещь запретная для крестьянина. Он не хотел бездействовать, если в его дом придёт зло. Он упоминал ту старую книгу Мира до Великой Катастрофы, говорил что-то про подставленную под удар врага щёку, говорил, что люди Прошлого не правильно понимали это место в старой книге. И хотя меч не спас его семью, отец наверняка сделал всё, что мог.
С алчных крестьян мысли Дини перескакивали на летучую мышь. Она осталась где-то позади, спавшая в висячей позе, но мальчик не сомневался, странное существо догонит его, как только воздух поблекнет из-за подкрадывающихся сумерек. Она спасла меня, думал мальчик. Если бы не летучая мышь, крестьяне схватили бы его. Несколько раз Дини пытался убедить себя, что мышь всего лишь кружила над людьми, потревоженная их криками и вознёй, и вовсе не делала ничего, что способствовало его бегству. Однако затем он вспоминал, как крылатая тварь вцепилась в голову одного из крестьян, и признавал, что это не так.
Почему-то этот явный признак того, что летучая мышь на его стороне, не успокаивал ребёнка. Даже от этой помощи по-прежнему отдавало чем-то зловещим, и Дини не мог найти причину.
То, что он видел собственными глазами, выглядело малореальным. Даже не все собаки - самые преданные человеку существа - бросаются на защиту. И уж тем более это не делают лесные твари. Даже преследование летучей мыши на протяжении долгих дней не казалось таким необъяснимым, как её атака на крестьян.
Замучавшись в поисках объяснений, Дини отстранялся от этих мыслей, но они возвращались вновь, и лишь появление города на горизонте прервало их окончательно. Воздух прогрелся, и картинка Лизии чуть подрагивала. С расстояния город казался беспорядочной грудой камней, совершенно безжизненной, пустой и неприветливой. Лишь присмотревшись, Дини заметил тоненький прерывистый поток людей и повозок с юго-западной стороны города.
Дини остановился. Затем сел, осознав, что пока не уверен, в какую сторону ему идти. Ноги ещё не ныли, но лишние минуты отдыха никак не повредят. Он вспоминал, что родители рассказывали ему о городах. Дини помнил многое, но все их слова рождали лишь смутные ассоциации. Город, говорили они, это как сразу двадцать-тридцать деревень. Это если средний город. Есть же такие, их, правда немного, которые превышают по численности и сотню деревень. Вот это у мальчика вообще не укладывалось в голове. Как они там помещаются? Неужели им не тесно? Такое количество людей в одном месте казалось абсурдом. И, главное, почему они не разделятся на деревни? Зачем толкаться на каком-то клочке, если вокруг достаточно земли?
Всё это было выше его понимания тогда и осталось сейчас. Ему нужно было подумать о другом. Идти ли в город или обойти его лесом? С одной стороны в Лизии наверняка есть больные, раз они встречались практически в каждой деревне. Скорее всего, их там больше, чем он может позволить себе вылечить. С другой стороны повышался риск встретить людей подобных крестьянам из последней деревни. Эти сомнения заставили мальчика сидеть почти полчаса на земле, прогретой солнцем, и он незаметно для себя задремал.
Когда проснулся, солнце, достигнув зенита, припекало вовсю. Однако сомнения остались прежними. И тогда Дини решил представить себе, как бы поступил на его месте отец.
Не бойся трудностей, прошептал голос. Они - часть настоящей дороги. В городе есть люди, которым ты сможешь помочь. Их слишком много? Не переживай, помоги тем, кому получится, и не терзайся, что не охватил всё. Есть шанс встретить плохих людей? Конечно, оставив город в стороне, ты избегнешь встречи с ними, но тогда ты не поможешь никому, и, быть может, чья-то жизнь прервётся. Выбери в пользу других, нуждающихся в тебе, и ты выберешь в пользу дороги.
Дини поднялся. Поправил котомку за спиной и двинулся к городу.
4
Первое, что поразило Дини ещё прежде, чем он увидел дома и улицы, было изобилие запахов. Здесь не было той свободы для ветра, и запахи застаивались, концентрировались. Не было также свободы для запахов леса и сена. Их подминали десятки других. И они, если даже мальчик угадывал их, имели некое своеобразное отличие. Его обоняние уловило запах навоза, разогретых солнцем камней, из которых состояли стены, аромат только что приготовленных лепешёк, исходивший откуда-то из чрева города. Запах скота и пёстрый запах человеческой одежды. Были и другие, совершенно незнакомые. Большинство из них принадлежали к запахам снеди.
Дини вышел на дорогу в том месте, где к ней вплотную подступали заросли кустарника. Его появление осталось незамеченным, и неудивительно. Народу было столько, причём бредущего в разных направлениях, что отдельно взятый человек просто не мог броситься в глаза. Более того, чтобы постоянно держать кого-то в поле зрения, нужно было приложить немалые усилия. Это обрадовало мальчика. Оказалось, на подступах к городу было гораздо вольготнее, чем рядом с какой-нибудь деревенькой.
Присутствовал ещё один момент. На дороге можно было увидеть одиноко бредущих детей разного возраста. Естественно, и мальчиков девяти-двенадцати лет.
Дини вошёл в город. Плотно стоявшие дома, плотный поток людей, в котором иногда приходилось уворачиваться, чтобы не угодить кому-нибудь под ноги, поразили Дини. Крыши домов, стены были сделаны совсем из другого материала. Мальчик продвигался вперёд медленно, часто останавливаясь, рот был полураскрыт, глаза - расширены. Он напоминал заворожённого. Здесь никто ни на кого не обращал внимания, слишком много было людей, и в какой-то момент Дини вспомнил, что Лизия - не самый крупный город.
Людской поток вынес его к площади, и Дини, наконец, понял, что значит это слово. Обширное пространство было заставлено торговыми рядами. Здесь было ещё больше людей. И запахов. Возрос шум. Теперь Дини почти ежесекундно касался кого-нибудь плечом, рукой или спиной. Запахи продуктов, готовых или приготовляемых, знакомые и незнакомые, наполнили рот мальчика слюной, и он почувствовал чудовищный голод, хотя ещё полчаса назад казался себе вполне сытым.
Дини отошёл в сторонку, отыскав местечко посвободнее. Достал из сумки последнюю медовую лепёшку, которую, как редкое лакомство, собирался экономить до последнего, и, урча, запустил в неё зубы. Ел и поглядывал по сторонам. На торговцев, расхваливающих товар, зазывающих покупателей, на сосредоточенные лица снующих туда-сюда горожан. Иногда в этом потоке встречались люди в богатой одежде, яркой, манящей, как блики в сером тумане. Некоторые из таких людей передвигались верхом, и люди расступались, опасаясь, чтобы конское копыто не раздавило ногу, и даже в этой суматохе, где никто ни на кого не обращал внимания, задерживали взгляды на всаднике, чаще всего державшемся свысока. Иногда Дини замечал крепких молодых мужчин в бордовой одежде с вышитыми на груди золотом орлами, с мечами и в шлемах. Он знал, что это - воины Правителя. Их неприкрытые голени, мощные и волосатые, навевали иллюзию все охватывающей власти. Изредка в толпе мелькали монашеские рясы, скрывавшие фигуры их обладателей, делавшие тела аморфными, расплывчатыми, даже слегка ирреальными.
Покончив с лепёшкой, Дини понял, что голод по-настоящему не утолён. Пришлось достать ещё одну, теперь уже обычную, овсяную лепёшку.