Крузи Дженнифер. Подделка

   – Ты ехал на автобусе? – поразился Дэви. – На тебя не похоже.
   – Временный недостаток в средствах, – признался Майкл с бледной улыбкой.
   – Я готов купить тебе гамбургер на бедность. Мой папаша, Уимпи! ^[16]
   – Мне нужно залечь на дно, – продолжал Майкл. – Понимаешь, власти выдали ордер на мой арест.
   – И это на тебя не похоже, – отозвался Дэви без особого сочувствия – Обычно ты не попадаешься.
   – Все дело в женщине, – угрюмо бросил Майкл.
   – Как всегда.
   – Кто бы говорил! Я вхожу и застаю тебя с тремя. Яблочко от яблони, парень. Ты моя копия.
   – Ошибаешься. Я ничего общего с тобой не имею, – заявил Дэви.
   Майкл рассмеялся:
   – Ты прав. Ничего общего. Потому что ты и есть я. Из всех моих детей, мальчик, наследник ты один.
   – Ну конечно, мне всегда хотелось завладеть двумя колодами крапленых карт и свистулькой.
   – Возьми хоть Софи, – разглагольствовал отец, словно не слыша. – У нее прямо-таки врожденный талант. Посмотрит на тебя своими огромными карими глазами – и может делать с тобой все что угодно. Но у нее никогда не лежало сердце к таким делам.
   – Потому что она порядочный человек.
   «И потому что она безмерно доверчива, о чем тебе, конечно, хорошо известно».
   – А вот малышка Эми, наоборот, обожает такие штучки. Да только способностей ей Господь не дал. Зато ты… ты просто рожден для этого! И талант, и характер, да что там, ты мог бы перещеголять меня…
   – Не утруждай себя, – бесцеремонно оборвал его Дэви. – Взгляни на себя, ты, великий! В шестьдесят лет не иметь ни дома, ни семьи, бегать от закона, воровать по мелочам, чтобы заплатить за мотель… Это твое представление о величии?
   – Зато не скучно. Я живу, а не загниваю. Действие, дорогой, действие, как говорил Ник Грек.
   – Ну да, именно так он и сказал, когда окончательно разорился, состарился, упустил все шансы и существовал игрой в покер на грошовые ставки, – отрезал Дэви. – Перед тем как умереть в нищете. Ты так хочешь жить? Валяй.
   – Все-таки это жизнь. И это лучше, чем сидеть на собственной заднице, завидуя тем, кто живет как надо, зарывать в землю свой талант да лизать задницу гребаному ФБР. Признайся, ты скучаешь по настоящему делу. И не говори мне, что это не так. Интересно, как ты развлекаешься в последнее время, Дэви, мальчик мой? Собираешь ромашки?
   – Не твое дело. И убери руки от Гуднайтов. Отдельно предупреждаю тебя насчет Гвен. У нее есть порядочный приятель с деньгами и серьезными намерениями. Держись от нее подальше.
   – Ах, это не для нее, – покачал головой Майкл. – Женщины вроде Гвен Гуднайт не слишком ценят порядочных.
   – Она достойна такого, на которого можно положиться. И это не ты.
   – Она достойна такого, с кем можно хорошо провести время. А для этого лучше меня не найти. Кроме того, она не может ни на кого положиться. Никто не может. Ты рождаешься один и умираешь в одиночестве. Так что тебе следует познать себя, Дэви, потому что кроме тебя это никому не удастся сделать.
   – Я знаю себя, – мрачно объявил Дэви, – и поэтому счастлив.
   – И это после всего того, чему я тебя учил! – грустно вздохнул Майкл. – Сколько раз тебе было говорено: за карточным столом легко разорить того, кто не понимает своей силы и своей слабости. Взгляни на себя: притворяешься невесть кем, губишь свой дар. Хорошо еще, что я вовремя появился.
   – Ну как же, – взорвался Дэви, – мы все на седьмом небе от твоего появления! У меня для тебя хорошие новости: мы с Софи и Эми вышли из игры, так что на нас не рассчитывай.
   – Значит, вы больше не живете, – упорствовал Майкл. – Я не слишком беспокоюсь, потому что хорошо тебя знаю. Тебе нужен риск.
   – Интересно, зачем ты приехал? С какой-то целью? Или просто вывести меня из терпения?
   – Заглянул к тебе по пути к Софи. Очень хочется увидеть внука, – сообщил Майкл, развалясь на стуле.
   Дэви представил, в какой ад превратит отец жизнь Софи: утраченный покой, скандалы в семье, навеки погубленная репутация, полный крах жизни в маленьком городке, где люди никогда ничего не забывают… и все это, не говоря о финансовом ущербе, который непременно нанесет Майкл.
   – Только через мой труп.
   – Каждый человек имеет право видеть своего внука! – вознегодовал Майкл. – Софи будет мне рада. Я слышал, она назвала его в мою честь.
   – Она назвала его «Демпси», и это совсем не обязательно в твою честь. И последуй моему примеру, держись от нее подальше. Она ведет порядочную, тихую, законопослушную жизнь, и не хватало только, чтобы мы все испортили. Все, спектакль окончен. Ты немедленно уберешься отсюда.
   – А я думал поехать вместе с тобой, – бросил Майкл, не вставая. – В этот уик-энд. Воссоединение семьи. Заодно сможешь удерживать меня в рамках.
   – Ты не знаешь, где она живет, – внезапно успокоился Дэви.
   – А вот и знаю! Здесь, в Огайо.
   – Это большой штат. Вряд ли ты это понимаешь, но так оно и есть. Желаю приятно провести время.
   – Я найду, – пообещал Майкл. – Господи Боже, мальчик, неужели ты думаешь, что я желаю ей зла? Любимой дочери? Она – живой портрет своей матери. И родила мне первого внука! Я хочу увидеть малыша, я хочу познакомиться с теми мужчинами, за которых вышли мои девочки.
   Он казался таким искренним, что Дэви даже головой покачал:
   – Лжешь не краснея и при этом чертовски убедителен. Настоящий киногерой! Поразительно, как еще власти сумели накопать на тебя столько, чтобы упечь под замок!
   – Собственно говоря, у них почти ничего и нет. Только косвенные улики. И я говорю правду. Я очень хочу увидеть мальчика.
   – Этот мальчик родился год назад, – объявил Дэви тоном обличителя. – Твои девочки вышли замуж три года назад. Сейчас тебе нужны наличные денежки, теплая постель и горячий обед в таком местечке, куда полиция не догадается сунуть нос, но как только ты там окажешься, не преминешь кого-нибудь облапошить, а это маленький городок, где все друг друга знают, и Софи будет опозорена. Кстати, еще одна новость, которая, должно быть, не успела до тебя дойти: Эми вышла за копа. Я этого типа знаю. В нем ни капли сентиментальности. Он не посчитает тебя трогательным старым дедушкой. И если на тебя выписан ордер, он не моргнув глазом упечет тебя в каталажку.
   – Какой циничный взгляд на человеческую натуру, – задумчиво протянул Майкл.
   – Действительно! Почему бы это? – хмыкнул Дэви, вдруг почувствовав себя тринадцатилетним юнцом.
   – Это все та женщина! Предупреждал же я тебя!
   – Какая еще женщина? – удивился Дэви.
   – Та блондиночка, Клеопатра! Которая у тебя была в Лос-Анджелесе. Она так тебя стреножила, что ты не смог бы облапошить и воскресную школу! Самое худшее, что ты мог выбрать из всех тамошних дамочек. Все твои беды от нее.
   – Не думаю, – покачал головой Дэви, – имелись воздействия и посильнее.
   – Где она сейчас? Вышла за того малого, ради которого послала тебя подальше?
   – Нет. Она убила его. А вышла за другого и прикончила его тоже.
   – Ничуть не удивлен. Так где же она сейчас?
   – Здесь. Охотится на третьего.
   – Так я и знал! – взволновался Майкл. – Ты все еще гоняешься за ней.
   – Вот уж нет. Я гоняюсь за своими деньгами. Ей удалось их заполучить.
   – Крайне легкомысленно с твоей стороны, – вздохнул Майкл. – Оставь ее в покое. Сделай новые деньги.
   – Спасибо, предпочитаю вернуть свою ставку, – отрезал Дэви. – Это…
   – Знаешь, неплохое место эта галерея, – заметил Майкл, оценивающе оглядывая комнату. – Уютное. Здесь можно проворачивать дела.
   – Нет, – коротко бросил Дэви, стараясь забыть, что только недавно думал о том же. – Это приличное место. И запомни: Гуднайты – семья, которую я не позволю тебе разрушить.
   – В таком случае что ты тут делаешь?
   – Они – мой способ подобраться к Клеа. Она в них нуждается, и я могу использовать их, чтобы подобраться к ней.
   – Ну молодец! – оживился Майкл. – Такс кем же ты проводишь ночи? Девочка слишком юна, а Гвенни водит компанию с постоянным приятелем. Значит, остается брюнетка в очках. Что же, поздравляю. Полагаю, она не глупа и тебя не продаст. И попка у нее симпатичная.
   – Недаром я ни когда тебя не любил, – зло процедил Дэви.
   Плечи Майкла затряслись, что, по-видимому, должно было означать раскатистый хохот.
   – До чего же я по тебе соскучился, мальчик!
   – А вот я по тебе – нисколько. – Дэви поднялся и широко распахнул дверь. – А теперь ты уйдешь.
   – Я так не думаю, – объявил Майкл, оглядываясь. – Хорошая комната.
   – Здесь живет Саймон. И она ему самому нужна.
   – А где же спишь ты? – удивился Майкл и, догадавшись, кивнул. – А, верно. С очками. А у Гвенни – постоянный друг.
   – И это означает, что мест в гостинице нет, – заключил Дэви, показывая на лестницу. – Проваливай.
   Майкл нерешительно двинулся к двери.
   – Думаю, мы поедем к Софи в следующий уик-энд, – проговорил он, протискиваясь мимо Дэви. – Думаю…
   Из комнаты напротив показалась Доркас.
   – Нельзя ли потише? – возмутилась она яростно озирая Дэви. – Я работаю над новой картиной.
   – Художница! – ахнул Майкл, восхищенно покачивая головой. – Мы помешали творческому процессу. Тысяча извинений.
   – Одного достаточно. И еще тишины, если не возражаете.
   – Артистический темперамент, – понимающе кивнул Майкл. – Очаровательно. Не мог бы я посмотреть ваши работы?
   Доркас недоуменно подняла брови.
   – Доркас, это мой отец, – представил Дэви, – Лгун, обманщик, шулер, соблазнитель женщин. К тому же негде жить. Бегите от него, как от чумы.
   – Майкл Демпси, – объявил Майкл, взяв ее руку. – Доркас. Прелестное имя. Означает «лилия» на гэльском.
   – И «газель» на греческом, – добавила Доркас, не отнимая у него руки. И Дэви даже показалось, что на ее желтоватых щеках проступил румянец.
   – Он правду говорит о вас? – спросила она у Майкла, кивнув на Дэви.
   – Как ни печально, да, – заулыбался Майкл. – Я совершенно неисправим.
   Доркас улыбнулась в ответ.
   – Но мне действительно хочется увидеть ваши работы, – продолжал Майкл. – Мне редко приходилось встречать художников, и уж никогда – художников за мольбертом. Можно?
   Дэви с замирающим сердцем ждал ответа Доркас.
   – Пожалуйста, – кивнула она.
   – Не делайте этого, Доркас! – взмолился Дэви.
   – О, кто бы говорил! Можно подумать, вы – чистое золото! – фыркнула Доркас, отступив и давая Майклу войти.
   – Иисусе, – прошептал Дэви и стал спускаться вниз, торопясь предостеречь Гуднайтов.
 
   Остаток недели Дэви провел, двигая мебель, окрашивая стены и орлиным глазом следя за Майклом. В то же время он командовал Надин и Итаном, которые ловили каждое его слово. Гвен составляла подробный план открытия выставки, достаточно дотошно, хотя без особого удовольствия, она следила за своевременным появлением рекламы и даже сообщила репортеру день предварительного показа. Саймон трудился над сигнализацией, по-прежнему тоскуя по Луизе. Во вторник он недосчитался кое-чего из своего гардероба.
   – Твой отец позаимствовал у меня рубашку, – сообщил он. – Что отец, что сын – даже собраться как следует не умеете.
   Тильда целыми днями работала над фреской, но, приезжая домой, тоже брала в руки кисть, повторяя:
   – По-моему, я никогда не устану красить стены.
   – Тебе незачем этим заниматься, – возражал Дэви, – ты и так целый день не разгибаешь спины.
   – Это самое малое, чем я могу тебе помочь. Ты из кожи вон лезешь ради нас.
   – Собственно, чем ты действительно могла бы мне помочь… – начал Дэви, но мигом прикусил язык, когда Тильда взглянула на него поверх очков. Он не желал ничего слышать о чертовом вибраторе! – Ладно, не важно.
   Тильда кивнула и принялась орудовать кистью.
   – Просто поверить не могу, что твой отец поселился у Доркас ровно через час после своего появления здесь.
   – А ты поверь. У него моральных принципов не больше, чем у бродячего кота.
   – Зато он мастер своего дела. Тебе понадобились сутки, чтобы забраться в постель ко мне.
   – Ну, знаешь! Если бы я захотел…
   Тильда снова посмотрела на него поверх очков.
   – Ты права, – покорно пробормотал он и окунул кисть в банку.
   Ив, Джефф и Эндрю были на побегушках у Дэви, выполняли отдельные поручения, обычно улаживая возникшие в последнюю минуту проблемы. Форд появлялся, когда был нужен ремонт, требующий определенного умения, особенно если при этом рядом была Гвен. Мейсон тоже частенько забегал в галерею, так искренне радуясь предстоящему открытию, что находил доброе слово и ободряющую улыбку для каждого, за исключением Форда. Ничего не скажешь, все они были хотя и странноватой, но командой.
   А вот Майкл – дело другое. Застав отца за игрой в три листика едва ли не на крыльце местной школы, Дэви силком утащил его, пригрозил всеми мыслимыми и немыслимыми карами и поручил деликатную работу.
   – Где Майкл? – спросила Тильда, вернувшись домой в среду.
   – Не буди спящую собаку, – посоветовал Дэви.
   – А мне он нравится, – возразила Тильда. – Денег я ему не дала бы, но вообще-то он мне симпатичен. – Что ты с ним сделал?
   – Убил двух зайцев одним выстрелом. Рассказал о Колби.
   – И?..
   – И он моментально облегчил его бумажник на пять тысяч. Пообещал завезти половину миссис Бреннер.
   – Пять тысяч долларов?!
   – В таких делах он просто гений, – добавил Дэви, стараясь не показывать, как гордится отцом.
   – Так чем же все-таки он занимается? – допытывалась Тильда.
   – Торговлей.
   – Ну да, конечно. Как по-твоему, он отдаст деньги миссис Бреннер?
   – Половину? Обязательно. У него сильно развито чувство справедливости. Только вот с моралью плоховато.
   – Каким же образом тебе удалось вырасти таким честным… – начала Тильда, но, вспомнив кое-что, покачала головой и замолчала.
   – Очередное чудо, – нагло соврал Дэви и отправился красить стены в коридоре подальше от галереи, прежде чем Господь поразит его громом.
   С честью выполнив поручение сына, Майкл стал чаще наведываться вниз, но не доверяющий ему Дэви по-прежнему не спускал с него глаз. Форд тоже не зевал, особенно когда Майкл оказывался в опасной близости от Гвен.
   – Этот Форд не дурак, – сообщил ей Дэви в день показа рекламного ролика. – Он мне нравится, хоть и задумал меня прикончить.
   – Не шутите так! Это меня расстраивает, – жалобно проговорила Гвен.
   – Я просто дурачусь. Никто меня не убьет, – успокоил ее Дэви, погладив по плечу.
   – Откуда вы знаете?
   – Знаю, – убежденно кивнул Дэви. – Если бы он действительно хотел меня убить, давно бы это сделал.
   – Так почему он здесь торчит? – рассердилась Гвен, заметив, что Дэви улыбается. – Ведь он же киллер!
   – Я слышал, они парни пылкие, – пояснил Дэви. – Знаете, из тех, кому всегда требуется пробежать лишнюю милю.
   – Кстати, о пылких парнях, – вспомнила Гвен. – Ваш отец занял у меня двадцатку.
   – О черт! – ругнулся Дэви, потянувшись за бумажником.
   – А потом принес мне пятьдесят. Сказал, что играл в пул и что это моя доля.
   – Вот как? Надеюсь, он не сунул деньги за вырез вашей майки?
   – Ну конечно, нет, – обиделась Гвен. – Он настоящий джентльмен.
   – Чистой пробы, – подтвердил Дэви и отправился в офис – готовиться к завтрашнему ограблению.
   Позже, когда Гвен ушла на ленч с Мейсоном, Дэви случайно увидел за стойкой смеющуюся над Итаном Надин. Перед ней лежали три карты.
   – Какого черта, – пробормотал он, подходя. – Что это вы делаете, юная леди?
   – Ваш папа научил меня классной игре, – с готовностью объяснила Надин, выкладывая перед ним три карты рубашками вверх. – Угадайте, где королева…
   – Надин! – рявкнул Дэви. – По-моему, я велел тебе держаться подальше от моего папаши. Единственный способ выиграть в три листика – смошенничать. А это нехорошо.
   – Я же не собираюсь играть на деньги, – защищалась Надин, с некоторым успехом пытаясь изобразить праведное негодование.
   «Неудивительно, что отец научил ее играть. Она прирожденная мошенница и весьма естественна».
   – Забудь.
   – Но ведь здорово! Подумать только, верняк!
   – Никаких верняков не бывает..
   – Да? Попробуйте у меня выиграть!
   Дэви вынул из кармана пятерку и шлепнул на стол.
   – Где твоя?
   Надин повелительно протянула руку. Итан со вздохом выудил из кармана банкноту и отдал ей.
   – Сейчас получишь ее обратно, – пообещала она.
   – Не получишь, Итан, можешь не сомневаться, – хмыкнул Дэви. – Действуй.
   Под его неотрывным взглядом Надин с победной улыбкой перетасовала карты, показала ему королеву и, ловко спрятав ее в рукав, продолжала тасовать. Для человека, имевшего возможность попрактиковаться не более двух часов, она была великолепна.
   – Ну, – спросила Надин, разложив карты, – где королева?
   – Вот здесь, – ответил Дэви, прижав пальцем среднюю карту.
   – Сейчас посмотрим, – самодовольно объявила Надин.
   – Давай, – согласился Дэви и, не отнимая пальца, перевернул восьмерку треф справа и четверку пик слева. – Видишь? Тут нет королевы, значит, она посредине.
   С этими словами он преспокойно забрал обе банкноты.
   – Так нечестно! – взвилась Надин.
   Дэви отнял руку и молниеносно схватил ее за запястье.
   – А это честно? – спросил он, вытаскивая королеву из ее рукава. – И не дай тебе Бог еще раз попасться мне на этом занятии.
   – Ну можно я хоть попрактикуюсь на Итане? – заныла Надин.
   – Ты и так достаточно над ним издеваешься! Не хватало, чтобы ты еще и в карты жульничала! Немедленно иди и покрой дверь вторым слоем краски!
   – Кажется, я начинаю уставать от этого занятия, – зловеще прошипела Надин.
   – Мы, пожалуй, сохраним тебе жизнь. Будешь гребцом на галерах. Старательно работай веслами и, может быть, выживешь.
   – Бен-Гур, – вставил Итан, очевидно, не слишком обеспокоенный постоянными издевательствами Надин.
   – Ладно, не буду, – проворчала та, сунув карты в карман.
   Дэви вернулся в офис и обнаружил там Тильду, которая видела всю сцену через стекло.
   – Твоя племянница просто создана для преступной жизни.
   – И все же я почему-то уверена, что ты тоже знаешь эту игру.
   – Знаю. Но не играю.
   – Какой законопослушный джентльмен! Какой пример для подражания всем нам!
   – А теперь к делу. Насчет завтрашнего грабежа. Обязательно надень эту китайскую штуку, – напомнил Дэви. – Мне она нравится:
 
   Этим вечером Майкла нигде не было видно. На следующий вечер, отправляясь с Тильдой надело, Дэви постучался к Доркас. Дверь открыл Майкл.
   – Не смей учить Надин шулерским играм, – с ходу предупредил его Дэви.
   – Всему нужно учиться в молодости, – возразил Майкл. – Еще одна причина, почему я должен увидеться с Софи. Демпси еще слишком мал. Но у Софи, кажется, есть падчерица?
   – Дилли. Но не смей и на милю к ней подходить!
   – Это почему?
   – Потому что… – Дэви осекся, вспомнив, что Дилли увлекается футболом. – Просто не подходи, и все.
   – Уже сам научил ее? – обрадовался Майкл, хлопнув его по плечу. – Молодец, мальчик!
   – Ну откуда ты свалился на мою голову? Может, все-таки уберешься по-хорошему? Я веду здесь честную жизнь, черт бы все это побрал!
   – Миленькая черная рубашка. Собираешься на грабеж со взломом? – осведомился Майкл. Дэви закрыл глаза.
 
   Галерея выглядела ослепительно красивой, и Гвен возненавидела ее еще больше.
   Она взглянула на часы. Десять минут до предварительного показа. Может, если ее вырвет на кассовый аппарат, ей позволят удалиться наверх и разгадывать кроссворды?
   Гвен мысленно одернула себя. Вся семья стерла пальцы до костей, и теперь галерея просто сверкает. Свет играет в узорах мебели Тильды, отражается от хрустальных бокалов, поставленных на длинный стол Томасом, официантом и поваром, наготовившим уйму вкусной еды. Они собираются делать деньги, а она ноет, потому что ей хочется заняться подводным плаванием. Нет, так не годится.
   Но ей очень хотелось подняться наверх, спрятаться с головой под одеялом и больше не высовываться.
   – Миссис Гуднайт, – окликнул Томас, и Гвен испуганно встрепенулась.
   – О, Томас, простите, – извинилась она, стараясь не глядеть на два синяка, желтевших у него на лбу. – Приготовлено все великолепно. Вы…
   – Я могу поговорить с вами? – спросил он, положив руку ей на плечо, и Гвен так растерялась, что позволила увлечь себя в офис. Он вынул кожаный футляр и показал ей жетон.
   – Томас Льюис. ФБР.
   – Вы из ФБР?! – ахнула Гвен.
   – Ш-ш-ш… – остановил ее Томас, оглядываясь. – Я здесь под прикрытием, и никто ничего не должен знать, миссис Гуднайт. Вы можете хранить тайны?
   «Вот это да!» – промелькнуло в голове Гвен.
   – Я провожу расследование по делу Клеа Льюис, – пояснил он, поглядывая одним глазом на дверь. – Мы считаем, что она убила своего мужа.
   – Неужели?
   Ну что ж, звучит вполне правдоподобно.
   – И выкрала его коллекцию, – продолжал Томас. – Сирил Льюис был очень богатым человеком, но умер банкротом.
   – Что же, Клеа – женщина недешевая, – заметила Гвен. – Может, они просто все потратили?
   – Именно. На картины. В последний год своей жизни Сирил Льюис приобрел картины на сумму свыше двух миллионов.
   – Вот это да! – сказала Гвен уже вслух, прежде мысленно подсчитав комиссионные.
   – Они хранились на складе. Но склад сгорел дотла за день до смерти Сирила Льюиса.
   Все это сильно смахивало на плохую радиопьесу.
   – И вы считаете, что это Клеа его убила?
   – Сирил – не первый муж, которого она прикончила. Улик обнаружено не было, но первый ее муж умер при очень подозрительных обстоятельствах. Она совершенно безжалостная особа. У нас есть все основания считать, что она поселила в вашем доме наемного убийцу.
   – Неужели? – деланно удивилась Гвен.
   – Мы считаем, что она решила расправиться с бывшим любовником.
   – Да ну? – поразилась Гвен на этот раз вполне искренне. – Вот это да!
   Интересно, знает ли Тильда? Возможно. От нее мало что укроется.
   – Я говорю вам это потому, что в последнее время Клеа слишком много внимания уделяет вашей галерее.
   – Да нет, – возразила Гвен. – Она…
   – Если она попытается продать вам картины, мы хотели бы знать об этом.
   – Я не покупаю картин, – объяснила Гвен. – Галереи берут произведения искусства на комиссию. Мы вообще ничего не покупаем.
   – Если она хотя бы упомянет о картинах, мы должны это знать, – настаивал Томас.
   – Мы?
   – Бюро.
   – Ах, Бюро. Что же, я обязательно буду держать вас в курсе.
   «Если ты – ФБР, а Форд – негодяй, значит, эта страна катится в пропасть».
   Черт, но если он действительно представитель закона, а Клеа – преступник, значит, дело дрянь.
   – И давно вы работаете на Бюро?
   – Нет, – бросил Томас, гордо выпрямившись. – Но обладаю всеми необходимыми навыками.
   – Прекрасно, – кивнула Твен и задала беспокоивший ее все это время вопрос: – Но вы еще и готовить умеете?
   – Я покупаю еду в ресторанах, – смущенно признался Томас. – Это высвобождает мне время для расследования.
   – О, вот как? – оживилась Гвен. – В ресторанах?!
   – Только об этом никому, договорились?
   – Ни единой душе.
   – И не забудьте про картины, – напомнил Томас, открывая дверь в галерею.
   – Ни за что на свете, – поклялась Гвен, спеша выйти до прихода первого посетителя.
 
   Полчаса спустя Тильда наблюдала из офиса за происходящим в галерее с каким-то странным чувством – словно смотрела старый фильм. Она сотни раз видела подобные показы, с самого раннего детства, когда ей приходилось вставать на табурет, чтобы дотянуться до окошка в двери. Но на этот раз чего-то не хватало, и она не сразу поняла – дело в том, что здесь некому играть роль заводилы. Никто не стоит посреди комнаты, с улыбкой руководя спектаклем.
   Но тут в галерее появился Мейсон, жизнерадостный, сияющий, в парчовом жилете, под руку с Клеа, которая была про сто великолепна в черном платье с вырезом до талии и огромными золотыми обручами в ушах. Мейсон направился прямо к центру комнаты, смеясь и жестикулируя, словно пародируя отца Тильды.
   «Бедняга. Он явно не дотягивает», – с жалостью подумала она.
   В офис вошел Дэви.
   – А, Вилма сегодня в своем китайском жакете. Кажется, самое время стянуть что-то и обжиматься в шкафу.
   – Мейсон и Клеа уже здесь, – сообщила она.
   – Тогда уходим.
   Дэви захватил ключи от машины Джеффа. Посмотрел в окошечко и восхищенно присвистнул.
   – Что там?
   Тильда проследила за его взглядом.
   Клеа успела повернуться, демонстрируя собравшимся изящную, полностью обнаженную спину. На глазах у всех присутствующих она нежно улыбалась Мейсону. Идеальный профиль затмевала лишь не менее идеальная линия бюста.
   – Вот оно что, – протянула Тильда, стараясь, чтобы голос не прозвучал уж слишком резко.
   – Остынь, Вероника, – ухмыльнулся Дэви. – Я просто наслаждаюсь пейзажем. Знаю-знаю, она – адское отродье. И все же…
   – И все же она хороша в постели, верно? – договорила за него Тильда, наблюдая, как Клеа с кошачьей грацией шествует по галерее. «Терпеть тебя не могу!» – Куда лучше меня.
   – Да, – кивнул Дэви. – Ну что, идем?
   – Намного лучше меня? – не отступала Тильда.
   Дэви закрыл глаза:
   – Зачем ты занимаешься всякой ерундой? Знаешь ведь, чем это кончится.
   – Скажи, – настаивала Тильда.
   Дэви вздохнул и заглянул в галерею.
   – Видишь ту мебель, которую ты разрисовала? Каждое твое движение было действительно необходимым, потому что ты усердно трудилась и у тебя есть к этому призвание.