Страница:
– Веди меня туда, Луиза, – вздохнула Тильда.
За спиной Джеки Дешаннон пела «Приди и уведи меня», и Гвен подумала: «Черта с два дождешься этого! Я застряла тут навеки».
Так. «Когда-то популярная марка автомобиля». Это, конечно, «нэш». Гвен никак не могла понять, почему в кроссвордах всегда фигурирует именно эта марка. Можно подумать, что кроме нее других старых марок не существует! Зато теперь у нее были две из четырех букв в следующем слове. «Р»… пробел… «Н»… пробел. Ранг… ринг… рант… руно… Убейте, не знаю…
Ладно, дальше. «Фильм Рея Милланда пятьдесят четвертого года». Шестнадцать букв. Черт.
– Привет, ба, – раздался за ее спиной голос Надин, и Гвен нехотя повернулась. На внучке красовалась черная куртка, налаченные пряди черных волос торчали во все стороны, лицо было выбелено мимическим гримом, вокруг глаз – черные круги, как у енота. К плечу ее прижимался Стив, рядом – Бартон, выряженный в прикид металлиста.
– На дворе июнь, – заметила Гвен внучке, решив игнорировать Бартона, поскольку день и без того не сулил ничего хорошего. – Вряд ли кожаная куртка сейчас уместна.
Бартон издал один из своих обычных пренебрежительных звуков, это разозлило Гвен, но она по-прежнему делала вид, что не замечает его. А ведь был бы вполне симпатичным парнем, если бы не эта его постоянная презрительная усмешка.
Из офиса показался Итан, жующий булочку и вовсе не выглядевший симпатичным.
– Я стащил одну, миссис Гуднайт, – признался он. Худое лицо под шапкой рыжих волос светилось дружелюбием. – Сколько я вам должен?
Настроение Гвен немного улучшилось.
– Я подарю тебе эту булочку, если назовешь фильм Рея Милланда пятьдесят четвертого года. Шестнадцать букв.
– «Пропавший уик-энд», – не задумываясь выпалил Итан, откусывая булочку.
– Какой ты молодец, – растрогалась Гвен и принялась заполнять клеточки.
– Так ты из-за этого чертыхалась? – удивилась Надин, отпуская Стива и отламывая кусочек от булочки Итана. – Картина пятьдесят четвертого года? Рано или поздно ты и сама бы догадалась.
В это время дверь в галерею открылась.
– Вся загвоздка в Рее Милланде, – пояснила Гвен, оборачиваясь к посетителю. Ну и ну! Шесть футов, темные волосы, очки в роговой оправе, пыльная куртка, еще более пропыленный рюкзак, но даже при всем этом глаз не отвести.
– Неудачник, – пробурчал Бартон, но Гвен заглянула в темные проницательные глаза незваного гостя и не согласилась.
«Неудачник? Ну уж нет, но неприятностей не оберешься».
– Рей Милланд пятьдесят четвертого? – переспросил он.
– Да, – кивнула Гвен. Стив гавкнул: низкое тремоло с повышением в конце.
– Стив! – обрадовалась Надин. – Да у тебя музыкальные способности!
Незнакомец протянул Гвен руку:
– Я Дэви Демпси.
Гвен нахмурилась и пожала его руку.
«Он чудо! И это не сулит ничего хорошего».
– Так мне что, отдать булочку обратно? – поинтересовался Итан.
– Нет. Если в шестнадцать лет ты уже знаешь фильмы Рея Милланда, то я готова всю жизнь кормить тебя булочками, – засмеялась Гвен.
– Вы хотите купить картину? – спросила Надин, откровенно любуясь Дэви.
Тот подошел к ближайшей, изображавшей трех угрюмых и злобных рыбаков, окруживших несчастного и, судя по виду, явно страдающего диспепсией тунца.
– Гнусные и растленные типы, бейлиф.
– Они всего лишь зеваки, ваша честь, – нашелся Итан, и мужчины понимающе улыбнулись друг другу.
– В чем дело? – спросила так и не пришедшая в себя Гвен. Эта улыбка, эта уверенность, этот блеск в глазах. «Кого напоминает мне этот парень?»
– Это цитаты из фильмов, – с улыбкой объяснила ей Надин. – Итан только что обрел еще одного фаната кино.
– Никчемные личности, – буркнул Бартон.
– Так что же вам угодно? – спросила Надин, не сводя глаз с незнакомца.
– Вы сдаете комнату? – Он кивнул на табличку в окне. Стив подобрался ближе и обнюхал его туфли. – Я согласен на все, даже на чердак.
– На чердаке живет тетя Тильда, – сообщила Надин. – Она не слишком любит делиться.
– Большая комната с кухонной нишей, – объявила Гвен. – Меблированная, чистая, восемьсот долларов, плата за два месяца вперед. И не волнуйтесь насчет собаки. Она не кусается.
«Во всяком случае, я на это надеюсь».
– А вы собираетесь остаться на два месяца? – спросила Надин, с сомнением поглядывая на рюкзак.
– Возможно, и нет, – улыбнулся ей Дэви. – Вообще-то я на пути в Австралию.
– Поддержите вашего шерифа, – вставил Итан.
– Я не знаю, откуда это, – покачала головой Надин, сунув руку Дэви. – Я Надин, а это моя бабушка Гвенни. – Она небрежно ткнула пальцем куда-то себе за спину. – Это Бартон, это Итан, а тот, что вынюхивает пол, – Стив.
– Эй! – Итан помахал булочкой. Бартон поморщился. Стив сел и принялся яростно чесаться.
– Может, мы пойдем? – спросил Бартон.
– Нет, – отрезала Надин, и Бартон заткнулся.
– Не могли бы вы представить мне рекомендации? – спросила Гвен.
– Только не из этого города. Могу показать несколько из Флориды.
«Флорида! – мечтательно подумала Гвен. – Сверкающая синяя вода. Чудесные белые пляжи. Спиртные напитки в бокалах с маленькими зонтиками. Я готова убить ради того, чтобы попасть во Флориду прямо сейчас, пусть даже на дворе июнь».
– Но нам пора, – настаивал Бартон, обнимая Надин за талию. Та раздраженно насупилась. Итан жевал булочку, не обращая никакого внимания на Бартона.
– Куртка, – сказала Гвен внучке. – Луизина куртка. Если ты в ней вспотеешь, беды не оберешься.
– Ты права. – Надин небрежным жестом сбросила куртку вместе с рукой Бартона. – Волосы тоже возьми, – вспомнила они, стягивая черный парик. Влажные растрепанные кудряшки светлым облаком окружили ее лицо. – Июнь – неподходящий месяц для металлистов.
Бартон брезгливо поморщился, очевидно, раздраженный происходящим и окружающими. Впрочем, как всегда. Надин, похоже, унаследовала легендарную страсть женщин рода Гуднайтов к совершенно неподходящим для них мужчинам.
Гвен снова оглянулась на Дэви. Возможно, Луизе не помещало бы познакомиться с этим экземпляром.
– Еще увидимся, Австралия, – пообещала Надин, направляясь к двери в сопровождении Бартона, снова обнимавшего ее за плечи. Итан плелся позади, дожевывая на ходу булочку.
Дэви, облокотившись на витрину, проводил троицу взглядом.
– Она что, не понимает, что кадрится не с тем парнем?
– Не знаю, – покачала головой Гвен. – Надин очень скрытный ребенок.
Музыкальный автомат заиграл «Желаю и надеюсь».
– Дасти, – заметил Дэви, прислушиваясь. – Хороший знак. Так я остаюсь?
«Тысяча шестьсот долларов!»
– Да, – решилась Гвен.
Новый жилец кивнул.
– Есть, правда, одна проблема.
«Так я и знала».
– Прошлой ночью в баре у меня украли бумажник. Конечно, я сам виноват, нечего ротозейничать. Со дня надень на мой счет поступят деньги. Но пока пришлось заблокировать все кредитки, так что сотня баксов – это все, что у меня есть.
Он снова улыбнулся Гвен, и ее губы автоматически дернулись. Сотня баксов – уже что-то, а, кроме того, в квартирке: все равно нечем поживиться.
Ее взгляд скользнул по прекрасно выписанным, но крайне несимпатичным рыбакам на картине Доркас. Что ж, в галерее тоже не найдешь ничего стоящего.
– Но я попрошу друга перевести остальную сумму к завтрашнему дню. Это вам подходит?
– Да, – окончательно сдалась Гвен.
– Вы хороший человек, – убежденно заявил Дэви, вручая ей пять двадцаток.
– Комната на четвертом этаже. Сейчас достану ключ и провожу вас.
Она вернулась в офис и порылась в столе в поисках ключа к 4В. Через холл, в комнате 4А, временно обитала Доркас. Гвен могла бы поместить Дэви в 2В, но это бы означало, что новый жилец окажется напротив нее. Нет, Доркас обойдется. Она и без того вечно ожидает худшего. И если этот тип окажется убийцей, это только укрепит ее в теперешних взглядах на жизнь.
Гвен нашла ключ и принесла его Дэви.
– Спасибо. Вы об этом не пожалеете, – горячо начал он, но, должно быть, увидев что-то в ее глазах, остановился и уже спокойнее добавил: – Правда. Все будет в порядке.
И на какой-то момент Гвен вдруг ощутила, что это так и есть и, кем бы он ни был, все обойдется.
И тут ее осенило. Вот кого он ей напоминает! Тони! Во всем, вплоть до «ты об этом не пожалеешь» – знаменательной фразы, произнесенной, когда он делал предложение. В те времена Гвен почти ничего не знала о нем, кроме того что он, по всей видимости, сходил по ней с ума, а она, по всей видимости, уже была беременна Ив.
– Эй, – негромко окликнул ее Дэви, и Гвен осознала, что неотрывно смотрит на него.
– Сюда, – пробормотала она и поспешила вывести его из галереи, прежде чем он окончательно превратится в Тони и попытается продать ей картину.
Дэви не совсем понял, что из сказанного им заставило Гвен Гуднайт вытаращиться на него, как на самого ангела Смерти, но она, похоже, неплохо сумела взять себя в руки, пока вела его на четвертый этаж. Коридору не помешал бы новый слой краски, но он был чист и хорошо освещен, чего нельзя сказать о большинстве съемных помещений, в которых приходилось жить Дэви. Из этого следовало, что хотя хозяйка явно была небогата, зато трудолюбива и опрятна. Ну… или кто-то в этой семье был трудолюбив и опрятен. Скорее всего, не Надин.
Дэви слегка усмехнулся, вспомнив упрямые завитки и светло-голубые глаза Надин. Сразу видно фамильное сходство с Бетти». И у Гвен тоже. Если выстроить всех троих в ряд, сразу заметны эти ненормальные глаза, словно взятые из «Детей проклятых».
– С вашей внучкой я уже познакомился, – заметил он, поднявшись на второй этаж, – а как насчет дочери?
– Когда немного отдохнете, – бросила Гвен, не оглядываясь. – Моих дочерей лучше принимать в малых дозах.
Значит, «Бетти» у нее не одна! Дэви так задумался, что едва не уткнулся носом в спину идущей впереди Гвен.
– Кстати. А откуда вы знаете о дочерях? – с подозрением спросила она.
– Но должна же была Надин как-то появиться на свет!
– А может, у меня сын?
– Счастливая догадка.
Гвен его отговорка явно не убедила. С сомнением покачав головой, она молча добралась до четвертого этажа и показала на дверь слева.
– Пожалуйста.
Дэви вставил ключ в скважину, повернул, но, прежде чем успел войти, распахнулась дверь 4А, и на пороге материализовался воинственно подбоченившийся призрак.
– Доркас! – жизнерадостно улыбнулась Гвен. – Это Дэви Демпси, ваш новый сосед. Дэви, это Доркас Финстерс.
В облике Доркас, высокой, тощей надменной особы, распространявшей запах скипидара и льняного масла, преобладал белый цвет: короткие седые волосы, мертвенно-бледная кожа, широченный белый халат. Такая же белоснежная кошка, потершись об ее ноги, отошла и уселась на площадке.
– И Ариадна, – добавила Гвен, кивком показав на кошку.
– Рад познакомиться, Доркас, – произнес Дэви, но прозвучало это как-то неубедительно.
Доркас внимательно оглядела его сверху донизу. Дэви с некоторым облегчением заметил, что глаза у нее не светло-голубые.
– Опасайтесь Луизы, – предупредила она и захлопнула дверь, не дожидаясь Ариадны. Та даже не пошевелилась, ничуть не обеспокоенная предательством бросившей ее хозяйки.
– Луизы? – удивился Дэви. – А кто такая Луиза?
– Доркас иногда любит выражаться непонятно, – уклончиво пояснила Гвен, и Дэви недоверчиво поднял брови. – Вот и ваша комната.
Дэви огляделся. Небогато. Диванчик с потертой голубой обивкой, стол, размалеванный голубыми полосками, два голубых стула. За арочным входом – кровать, покрытая голубым с фиолетовым покрывалом с каким-то безумным рисунком. Над кроватью – вышивка в рамке. Узкая дверь ведет в тесную ванную с душем. Простенькое чистое местечко, почти рядом с Клеа и совсем рядом с «Бетти».
– Идеально, – объявил Дэви.
Гвен огляделась, проверяя, все ли в порядке.
– Вам легко угодить. Дайте мне знать, если еще что-то понадобится, – предупредила она, шагнув к порогу.
– Обязательно, – кивнул Дэви. «Первым делом пошли наверх своих дочерей Похоже, с одной из них я уже встречался вчера ночью».
Он бросил рюкзак на пол и сел на постель, ожидая скрипа древних пружин, но вместо этого плюхнулся на жесткий матрац.
«Благослови тебя Боже, Гвенни», – подумал он, пытаясь угадать, чем мог рассердить ее. Покрывало немного отвлекло Дэви от неприятных мыслей. Он даже попытался разобрать рисунок: ошеломляющее сочетание косых желтых ромбов, усеянных белыми острыми треугольниками, похожими, по мнению Дэви, на зубы. Это уже симптом. Неизвестно, кто из них псих: создатель этого шедевра или он сам.
Дэви принялся распаковывать рюкзак и случайно взглянул на вышивку в зелено-голубых тонах, обрамленную аккуратными рядами букв и цифр. В центре красовался домик с двумя деревцами. Дэви присмотрелся внимательнее.
Гвен Гуднайт. Ее работа. 1979.
Дэви с сомнением опустил глаза на голубые и фиолетовые всполохи на покрывале. Перевел взгляд на голубые и зеленые переливы на вышивке и, заметив что-то странное под деревьями, наклонился поближе.
Волки. Маленькие фиолетовые волки с крохотными острыми белыми треугольниками зубов.
Ничего не скажешь, определенно Гвен – мать «Бетти».
Дэви разобрал рюкзак и вышел из дома: прогуляться, пронести рекогносцировку окон подвала Клеа, пообедать и позвонить подозрительно долго не дающему о себе знать Саймону. Когда Дэви вернулся в галерею, было уже довольно поздно; он растянулся на постели, пытаясь оценить ситуацию. И незаметно для себя заснул.
Разбудил его стук в дверь. Дэви неохотно поднялся с кровати и поковылял к двери.
Перед ним стояла «Бетти» с охапкой полотенец.
– Гвенни подумала, что вы… – начала она и осеклась, широко раскрыв глаза. Не дав ей опомниться, он втащил ее в комнату.
«Бетти» споткнулась и почти упала на него. Дэви пошатнулся, отступил назад, и едва не потерял равновесие. «Бетти» громко охнула, и он, едва успев прикрыть ей рот ладонью, поволок к кровати.
– Прекрасно, это мы уже проходили, – прошипел он, не отнимая руки от ее рта и прижимая ее к покрывалу. – И если не хочешь, чтобы кто-то в этом доме узнал о твоих ночных похождениях, придержи язык.
Тильда ответила яростным взглядом, и он уже спокойнее пояснил:
– Не брыкаться. Не кусаться. И никаких приступов астмы.
Она проворно вскинула колено. Дэви поспешно отшатнулся от нее и мельком увидел Доркас, невозмутимо, как и Ариадна, наблюдавшую за ними через открытую дверь. Воспользовавшись моментом, Тильда одним движением оттолкнула его, вскочила, отпрыгнула и сдавленно прохрипела:
– Как вы попали сюда? Как нашли меня? И что здесь делаете?!
– Снимаю комнату.
– Ни в коем случае! – бросила она и вылетела в коридор. Дэви последовал за ней, но она оказалась проворнее, а кроме того, под ноги ему попалась Ариадна, так что поймать «Бетти» ему удалось только на первом этаже.
– Это… – пропыхтела она, вваливаясь в офис, – тот самый парень из прошлой ночи.
Дэви оказался под прицельными взглядами сразу троих: Гвен, хорошенькой миниатюрной, очень похожей на Надин блондинки, и высокого светловолосого мужчины, который, очевидно, невзлюбил его с первой минуты. Стив тоже настороженно рассматривал гостя, не покидая своей позиции у огромного розово-оранжевого музыкального автомата, из которого доносился женский голос, поющий: «Меня ждет что-то хорошее».
– Привет, – пробормотал Дэви, не зная, что делать дальше.
– Ты сдала комнату вору, – просветила мать Тильда.
– Собственно говоря, я не вор, – вставил Дэви.
– Вот как? – не удивилась Гвен, – Так и знала, что с вами что-то не так.
– Вы тот взломщик из шкафа, – просияла маленькая блондинка.
– Тот тип, что украл не ту картину? – враждебно осведомился высокий блондин.
– Вся эта история со взломом – дело прошлое, – попытался оправдаться Дэви.
– Немедленно выгони его и верни аванс, – прошипела «Бетти».
– Он мог бы нам пригодиться, – вступилась блондинка. «Все, что тебе угодно, крошка», – подумал Дэви. И тут до него дошло.
– Не ту картину? – переспросил он. Маленькая блондинка протянула руку:
– Я – Ив.
«А я – Адам». [4]
– Я – Дэви, – сказал он вслух, пожимая маленькую ладошку. – Очень рад познакомиться.
– Я – мама Надин, – продолжала она, куда более спокойно и рассудительно, чем, по мнению Дэви, полагалось бы женщине за двадцать. – И сестра Вилмы.
– А это Эндрю, отец Надин, – подчеркнула Гвен.
«Черт!» – Дэви поспешно выпустил руку Ив, кивнул Эндрю, который и не подумал ответить, что казалось вполне естественным, поскольку Дэви без стеснения пялился на его жену.
– А Тильду вы знаете, – добавила Гвен.
– Тильда? – уточнил Дэви, поворачиваясь к «Бетти» и расплываясь в улыбке. – То есть Матильда?
– Да, – ледяным тоном обронила она.
Дэви покачал головой:
– И вы еще полезли на стенку, когда я назвал вас «Бетти»!
– Я никуда не лезла, – начала она. – Я…
– Насколько для нас важно вернуть картину? – спросил Эндрю у Тильды, и та на крошечную долю секунды забыла о Дэви.
– Очень важно. Но я сама могу все сделать.
Эндрю решительно покачал головой:
– Нет. Держись от всего этого подальше. Пусть этот тип все провернет сам.
– Да ну? Спасибо вам большое, но ни в коем случае, – отказался Дэви.
– Нет? – сокрушенно выдохнула Ив. – Неужели так спешите в Австралию?
– Что? – удивился Дэви.
– Надин сказала, что вы собрались…
– А, это! Нет, дело не в Австралии.
Как забавно было бы утешить Ив! Но Эндрю и без того уже его недолюбливает!
– Я ведь украл для вас картину, помните? – обратился он к Тильде. – Все, как вы просили: квадратная, ночное небо, звезды…
– Вы тут не виноваты, – рассудила Гвен. – Они все оди…
– Я говорила о городском пейзаже, – перебила Тильда, – а на той, которую вы украли, много-много коров.
Тон ее так и не потеплел.
– Будь с ним помягче, Тильда, – посоветовала Ив. – Опиши поточнее ту, которая тебе нужна, пошли его за ней, и все проблемы будут решены.
– Лапочка, – пояснил ей Дэви, – сумей я тогда украсть другую картину, я бы так и сделал. Только ради вас. Но больше я не смогу попасть в тот дом.
– Почему? – удивилась Тильда.
– Потому что там почти всегда люди. И еще до меня дошло, что это не слишком хорошая идея.
– А если в доме никого не будет? Тогда смогли бы? – вмешалась Гвен. Похоже, она что-то задумала, и Дэви невольно насторожился.
– Д-да, – нерешительно признался он.
В музыкальном автомате сменилась запись, и кто-то, но не Линда Ронстадт, [5]запел «Ты ничтожество».
– Видите ли, я смогу выманить их из дома, – продолжала Гвен. – Мейсон хочет взглянуть на записи моего покойного мужа. Если мы сначала вынем из картотеки все, что относится к Ходжам, я приглашу его к себе, а Клеа потащится следом, только чтобы не выпускать его из поля зрения. Пусть роется в ящиках сколько пожелает. А дом останется пустым.
Тильда молниеносно сменила тактику:
– Вы ведь тоже не получили того, что хотели! Могли бы влезть в дом, поискать картину и все, что…
– Нет, – стоял на своем Дэви, пытаясь усмирить ее взглядом. Совершенно непонятно, как это светло-голубые глаза Ив могут быть такими нежными, а точно такие же глаза Тильды – абсолютно ледяными?!
– Но почему? – настаивала Тильда.
– Потому что я не позволю четверым совершенно незнакомым людям втянуть меня в грабеж.
– Нам вы можете доверять, – убеждала его Ив.
– Разве что вам. Но ваша сестра испытывает ко мне противоречивые чувства. Она уже несколько раз пыталась меня искалечить, а уж выдать копам, по ее мнению, просто святое дело. И она сдаст меня без малейших угрызений совести. Поэтому мисс Тильда пойдет со мной.
– Он прав, – кивнула Тильда. – Я уже обследовала почти все комнаты, так что теперь это не займет много времени. Остались только третий этаж и шкаф Клеа.
– Вы не проверили шкаф? – уточнил Дэви.
– Как раз в этот момент на меня напали.
– Видите ли, я тоже не успел там пошарить. А коров я нашел этажом выше. В большой комнате, битком набитой запакованными картинами. Я взял первую же – нужного размера и формы, со звездным небом.
– Я бы сделала то же самое, – поддержала его Ив, и Дэви благодарно взглянул на нее: «Что за милочка!»
– Возможно, моя картина осталась в шкафу, – вздохнула Тильда. – Так что давайте поторопимся.
– Немедленно позвоню Мейсону, – решила Гвен, направляясь к галерее.
Дэви улыбнулся Ив, и Эндрю сразу же взял ее за руку.
– Нам пора, – пробурчал он и, не сводя глаз с Дэви, потащил бывшую жену из комнаты.
Дэви повернулся к Тильде, стоявшей перед автоматом и глядевшей на него как на нечто омерзительное, что случайно притащил в комнату пес.
– Итак, Бетти, – бодро объявил он, – придется нам узнать друг друга получше.
– О дьявол! – простонала «Бетти» и рухнула на диван.
Глава 5
* * *
Утром, ровно в девять, Гвен налила себе кофе, настроила автомат на прелестное попурри на тему «Баккара», вытащила из пакета одну из ананасно-апельсиновых булочек, купленных Эндрю в кондитерской и заброшенных в галерею по пути на утреннюю пробежку, и направилась в галерею, к мраморной стойке и неразгаданным кроссвордам. Справа от нее сквозь разбитое окно над витриной с экспонатами струились солнечные лучи. Оторвавшаяся металлическая балка под потолком чуть колыхалась от ветерка калорифера.За спиной Джеки Дешаннон пела «Приди и уведи меня», и Гвен подумала: «Черта с два дождешься этого! Я застряла тут навеки».
Так. «Когда-то популярная марка автомобиля». Это, конечно, «нэш». Гвен никак не могла понять, почему в кроссвордах всегда фигурирует именно эта марка. Можно подумать, что кроме нее других старых марок не существует! Зато теперь у нее были две из четырех букв в следующем слове. «Р»… пробел… «Н»… пробел. Ранг… ринг… рант… руно… Убейте, не знаю…
Ладно, дальше. «Фильм Рея Милланда пятьдесят четвертого года». Шестнадцать букв. Черт.
– Привет, ба, – раздался за ее спиной голос Надин, и Гвен нехотя повернулась. На внучке красовалась черная куртка, налаченные пряди черных волос торчали во все стороны, лицо было выбелено мимическим гримом, вокруг глаз – черные круги, как у енота. К плечу ее прижимался Стив, рядом – Бартон, выряженный в прикид металлиста.
– На дворе июнь, – заметила Гвен внучке, решив игнорировать Бартона, поскольку день и без того не сулил ничего хорошего. – Вряд ли кожаная куртка сейчас уместна.
Бартон издал один из своих обычных пренебрежительных звуков, это разозлило Гвен, но она по-прежнему делала вид, что не замечает его. А ведь был бы вполне симпатичным парнем, если бы не эта его постоянная презрительная усмешка.
Из офиса показался Итан, жующий булочку и вовсе не выглядевший симпатичным.
– Я стащил одну, миссис Гуднайт, – признался он. Худое лицо под шапкой рыжих волос светилось дружелюбием. – Сколько я вам должен?
Настроение Гвен немного улучшилось.
– Я подарю тебе эту булочку, если назовешь фильм Рея Милланда пятьдесят четвертого года. Шестнадцать букв.
– «Пропавший уик-энд», – не задумываясь выпалил Итан, откусывая булочку.
– Какой ты молодец, – растрогалась Гвен и принялась заполнять клеточки.
– Так ты из-за этого чертыхалась? – удивилась Надин, отпуская Стива и отламывая кусочек от булочки Итана. – Картина пятьдесят четвертого года? Рано или поздно ты и сама бы догадалась.
В это время дверь в галерею открылась.
– Вся загвоздка в Рее Милланде, – пояснила Гвен, оборачиваясь к посетителю. Ну и ну! Шесть футов, темные волосы, очки в роговой оправе, пыльная куртка, еще более пропыленный рюкзак, но даже при всем этом глаз не отвести.
– Неудачник, – пробурчал Бартон, но Гвен заглянула в темные проницательные глаза незваного гостя и не согласилась.
«Неудачник? Ну уж нет, но неприятностей не оберешься».
– Рей Милланд пятьдесят четвертого? – переспросил он.
– Да, – кивнула Гвен. Стив гавкнул: низкое тремоло с повышением в конце.
– Стив! – обрадовалась Надин. – Да у тебя музыкальные способности!
Незнакомец протянул Гвен руку:
– Я Дэви Демпси.
Гвен нахмурилась и пожала его руку.
«Он чудо! И это не сулит ничего хорошего».
– Так мне что, отдать булочку обратно? – поинтересовался Итан.
– Нет. Если в шестнадцать лет ты уже знаешь фильмы Рея Милланда, то я готова всю жизнь кормить тебя булочками, – засмеялась Гвен.
– Вы хотите купить картину? – спросила Надин, откровенно любуясь Дэви.
Тот подошел к ближайшей, изображавшей трех угрюмых и злобных рыбаков, окруживших несчастного и, судя по виду, явно страдающего диспепсией тунца.
– Гнусные и растленные типы, бейлиф.
– Они всего лишь зеваки, ваша честь, – нашелся Итан, и мужчины понимающе улыбнулись друг другу.
– В чем дело? – спросила так и не пришедшая в себя Гвен. Эта улыбка, эта уверенность, этот блеск в глазах. «Кого напоминает мне этот парень?»
– Это цитаты из фильмов, – с улыбкой объяснила ей Надин. – Итан только что обрел еще одного фаната кино.
– Никчемные личности, – буркнул Бартон.
– Так что же вам угодно? – спросила Надин, не сводя глаз с незнакомца.
– Вы сдаете комнату? – Он кивнул на табличку в окне. Стив подобрался ближе и обнюхал его туфли. – Я согласен на все, даже на чердак.
– На чердаке живет тетя Тильда, – сообщила Надин. – Она не слишком любит делиться.
– Большая комната с кухонной нишей, – объявила Гвен. – Меблированная, чистая, восемьсот долларов, плата за два месяца вперед. И не волнуйтесь насчет собаки. Она не кусается.
«Во всяком случае, я на это надеюсь».
– А вы собираетесь остаться на два месяца? – спросила Надин, с сомнением поглядывая на рюкзак.
– Возможно, и нет, – улыбнулся ей Дэви. – Вообще-то я на пути в Австралию.
– Поддержите вашего шерифа, – вставил Итан.
– Я не знаю, откуда это, – покачала головой Надин, сунув руку Дэви. – Я Надин, а это моя бабушка Гвенни. – Она небрежно ткнула пальцем куда-то себе за спину. – Это Бартон, это Итан, а тот, что вынюхивает пол, – Стив.
– Эй! – Итан помахал булочкой. Бартон поморщился. Стив сел и принялся яростно чесаться.
– Может, мы пойдем? – спросил Бартон.
– Нет, – отрезала Надин, и Бартон заткнулся.
– Не могли бы вы представить мне рекомендации? – спросила Гвен.
– Только не из этого города. Могу показать несколько из Флориды.
«Флорида! – мечтательно подумала Гвен. – Сверкающая синяя вода. Чудесные белые пляжи. Спиртные напитки в бокалах с маленькими зонтиками. Я готова убить ради того, чтобы попасть во Флориду прямо сейчас, пусть даже на дворе июнь».
– Но нам пора, – настаивал Бартон, обнимая Надин за талию. Та раздраженно насупилась. Итан жевал булочку, не обращая никакого внимания на Бартона.
– Куртка, – сказала Гвен внучке. – Луизина куртка. Если ты в ней вспотеешь, беды не оберешься.
– Ты права. – Надин небрежным жестом сбросила куртку вместе с рукой Бартона. – Волосы тоже возьми, – вспомнила они, стягивая черный парик. Влажные растрепанные кудряшки светлым облаком окружили ее лицо. – Июнь – неподходящий месяц для металлистов.
Бартон брезгливо поморщился, очевидно, раздраженный происходящим и окружающими. Впрочем, как всегда. Надин, похоже, унаследовала легендарную страсть женщин рода Гуднайтов к совершенно неподходящим для них мужчинам.
Гвен снова оглянулась на Дэви. Возможно, Луизе не помещало бы познакомиться с этим экземпляром.
– Еще увидимся, Австралия, – пообещала Надин, направляясь к двери в сопровождении Бартона, снова обнимавшего ее за плечи. Итан плелся позади, дожевывая на ходу булочку.
Дэви, облокотившись на витрину, проводил троицу взглядом.
– Она что, не понимает, что кадрится не с тем парнем?
– Не знаю, – покачала головой Гвен. – Надин очень скрытный ребенок.
Музыкальный автомат заиграл «Желаю и надеюсь».
– Дасти, – заметил Дэви, прислушиваясь. – Хороший знак. Так я остаюсь?
«Тысяча шестьсот долларов!»
– Да, – решилась Гвен.
Новый жилец кивнул.
– Есть, правда, одна проблема.
«Так я и знала».
– Прошлой ночью в баре у меня украли бумажник. Конечно, я сам виноват, нечего ротозейничать. Со дня надень на мой счет поступят деньги. Но пока пришлось заблокировать все кредитки, так что сотня баксов – это все, что у меня есть.
Он снова улыбнулся Гвен, и ее губы автоматически дернулись. Сотня баксов – уже что-то, а, кроме того, в квартирке: все равно нечем поживиться.
Ее взгляд скользнул по прекрасно выписанным, но крайне несимпатичным рыбакам на картине Доркас. Что ж, в галерее тоже не найдешь ничего стоящего.
– Но я попрошу друга перевести остальную сумму к завтрашнему дню. Это вам подходит?
– Да, – окончательно сдалась Гвен.
– Вы хороший человек, – убежденно заявил Дэви, вручая ей пять двадцаток.
– Комната на четвертом этаже. Сейчас достану ключ и провожу вас.
Она вернулась в офис и порылась в столе в поисках ключа к 4В. Через холл, в комнате 4А, временно обитала Доркас. Гвен могла бы поместить Дэви в 2В, но это бы означало, что новый жилец окажется напротив нее. Нет, Доркас обойдется. Она и без того вечно ожидает худшего. И если этот тип окажется убийцей, это только укрепит ее в теперешних взглядах на жизнь.
Гвен нашла ключ и принесла его Дэви.
– Спасибо. Вы об этом не пожалеете, – горячо начал он, но, должно быть, увидев что-то в ее глазах, остановился и уже спокойнее добавил: – Правда. Все будет в порядке.
И на какой-то момент Гвен вдруг ощутила, что это так и есть и, кем бы он ни был, все обойдется.
И тут ее осенило. Вот кого он ей напоминает! Тони! Во всем, вплоть до «ты об этом не пожалеешь» – знаменательной фразы, произнесенной, когда он делал предложение. В те времена Гвен почти ничего не знала о нем, кроме того что он, по всей видимости, сходил по ней с ума, а она, по всей видимости, уже была беременна Ив.
– Эй, – негромко окликнул ее Дэви, и Гвен осознала, что неотрывно смотрит на него.
– Сюда, – пробормотала она и поспешила вывести его из галереи, прежде чем он окончательно превратится в Тони и попытается продать ей картину.
Дэви не совсем понял, что из сказанного им заставило Гвен Гуднайт вытаращиться на него, как на самого ангела Смерти, но она, похоже, неплохо сумела взять себя в руки, пока вела его на четвертый этаж. Коридору не помешал бы новый слой краски, но он был чист и хорошо освещен, чего нельзя сказать о большинстве съемных помещений, в которых приходилось жить Дэви. Из этого следовало, что хотя хозяйка явно была небогата, зато трудолюбива и опрятна. Ну… или кто-то в этой семье был трудолюбив и опрятен. Скорее всего, не Надин.
Дэви слегка усмехнулся, вспомнив упрямые завитки и светло-голубые глаза Надин. Сразу видно фамильное сходство с Бетти». И у Гвен тоже. Если выстроить всех троих в ряд, сразу заметны эти ненормальные глаза, словно взятые из «Детей проклятых».
– С вашей внучкой я уже познакомился, – заметил он, поднявшись на второй этаж, – а как насчет дочери?
– Когда немного отдохнете, – бросила Гвен, не оглядываясь. – Моих дочерей лучше принимать в малых дозах.
Значит, «Бетти» у нее не одна! Дэви так задумался, что едва не уткнулся носом в спину идущей впереди Гвен.
– Кстати. А откуда вы знаете о дочерях? – с подозрением спросила она.
– Но должна же была Надин как-то появиться на свет!
– А может, у меня сын?
– Счастливая догадка.
Гвен его отговорка явно не убедила. С сомнением покачав головой, она молча добралась до четвертого этажа и показала на дверь слева.
– Пожалуйста.
Дэви вставил ключ в скважину, повернул, но, прежде чем успел войти, распахнулась дверь 4А, и на пороге материализовался воинственно подбоченившийся призрак.
– Доркас! – жизнерадостно улыбнулась Гвен. – Это Дэви Демпси, ваш новый сосед. Дэви, это Доркас Финстерс.
В облике Доркас, высокой, тощей надменной особы, распространявшей запах скипидара и льняного масла, преобладал белый цвет: короткие седые волосы, мертвенно-бледная кожа, широченный белый халат. Такая же белоснежная кошка, потершись об ее ноги, отошла и уселась на площадке.
– И Ариадна, – добавила Гвен, кивком показав на кошку.
– Рад познакомиться, Доркас, – произнес Дэви, но прозвучало это как-то неубедительно.
Доркас внимательно оглядела его сверху донизу. Дэви с некоторым облегчением заметил, что глаза у нее не светло-голубые.
– Опасайтесь Луизы, – предупредила она и захлопнула дверь, не дожидаясь Ариадны. Та даже не пошевелилась, ничуть не обеспокоенная предательством бросившей ее хозяйки.
– Луизы? – удивился Дэви. – А кто такая Луиза?
– Доркас иногда любит выражаться непонятно, – уклончиво пояснила Гвен, и Дэви недоверчиво поднял брови. – Вот и ваша комната.
Дэви огляделся. Небогато. Диванчик с потертой голубой обивкой, стол, размалеванный голубыми полосками, два голубых стула. За арочным входом – кровать, покрытая голубым с фиолетовым покрывалом с каким-то безумным рисунком. Над кроватью – вышивка в рамке. Узкая дверь ведет в тесную ванную с душем. Простенькое чистое местечко, почти рядом с Клеа и совсем рядом с «Бетти».
– Идеально, – объявил Дэви.
Гвен огляделась, проверяя, все ли в порядке.
– Вам легко угодить. Дайте мне знать, если еще что-то понадобится, – предупредила она, шагнув к порогу.
– Обязательно, – кивнул Дэви. «Первым делом пошли наверх своих дочерей Похоже, с одной из них я уже встречался вчера ночью».
Он бросил рюкзак на пол и сел на постель, ожидая скрипа древних пружин, но вместо этого плюхнулся на жесткий матрац.
«Благослови тебя Боже, Гвенни», – подумал он, пытаясь угадать, чем мог рассердить ее. Покрывало немного отвлекло Дэви от неприятных мыслей. Он даже попытался разобрать рисунок: ошеломляющее сочетание косых желтых ромбов, усеянных белыми острыми треугольниками, похожими, по мнению Дэви, на зубы. Это уже симптом. Неизвестно, кто из них псих: создатель этого шедевра или он сам.
Дэви принялся распаковывать рюкзак и случайно взглянул на вышивку в зелено-голубых тонах, обрамленную аккуратными рядами букв и цифр. В центре красовался домик с двумя деревцами. Дэви присмотрелся внимательнее.
Гвен Гуднайт. Ее работа. 1979.
Дэви с сомнением опустил глаза на голубые и фиолетовые всполохи на покрывале. Перевел взгляд на голубые и зеленые переливы на вышивке и, заметив что-то странное под деревьями, наклонился поближе.
Волки. Маленькие фиолетовые волки с крохотными острыми белыми треугольниками зубов.
Ничего не скажешь, определенно Гвен – мать «Бетти».
Дэви разобрал рюкзак и вышел из дома: прогуляться, пронести рекогносцировку окон подвала Клеа, пообедать и позвонить подозрительно долго не дающему о себе знать Саймону. Когда Дэви вернулся в галерею, было уже довольно поздно; он растянулся на постели, пытаясь оценить ситуацию. И незаметно для себя заснул.
Разбудил его стук в дверь. Дэви неохотно поднялся с кровати и поковылял к двери.
Перед ним стояла «Бетти» с охапкой полотенец.
– Гвенни подумала, что вы… – начала она и осеклась, широко раскрыв глаза. Не дав ей опомниться, он втащил ее в комнату.
«Бетти» споткнулась и почти упала на него. Дэви пошатнулся, отступил назад, и едва не потерял равновесие. «Бетти» громко охнула, и он, едва успев прикрыть ей рот ладонью, поволок к кровати.
– Прекрасно, это мы уже проходили, – прошипел он, не отнимая руки от ее рта и прижимая ее к покрывалу. – И если не хочешь, чтобы кто-то в этом доме узнал о твоих ночных похождениях, придержи язык.
Тильда ответила яростным взглядом, и он уже спокойнее пояснил:
– Не брыкаться. Не кусаться. И никаких приступов астмы.
Она проворно вскинула колено. Дэви поспешно отшатнулся от нее и мельком увидел Доркас, невозмутимо, как и Ариадна, наблюдавшую за ними через открытую дверь. Воспользовавшись моментом, Тильда одним движением оттолкнула его, вскочила, отпрыгнула и сдавленно прохрипела:
– Как вы попали сюда? Как нашли меня? И что здесь делаете?!
– Снимаю комнату.
– Ни в коем случае! – бросила она и вылетела в коридор. Дэви последовал за ней, но она оказалась проворнее, а кроме того, под ноги ему попалась Ариадна, так что поймать «Бетти» ему удалось только на первом этаже.
– Это… – пропыхтела она, вваливаясь в офис, – тот самый парень из прошлой ночи.
Дэви оказался под прицельными взглядами сразу троих: Гвен, хорошенькой миниатюрной, очень похожей на Надин блондинки, и высокого светловолосого мужчины, который, очевидно, невзлюбил его с первой минуты. Стив тоже настороженно рассматривал гостя, не покидая своей позиции у огромного розово-оранжевого музыкального автомата, из которого доносился женский голос, поющий: «Меня ждет что-то хорошее».
– Привет, – пробормотал Дэви, не зная, что делать дальше.
– Ты сдала комнату вору, – просветила мать Тильда.
– Собственно говоря, я не вор, – вставил Дэви.
– Вот как? – не удивилась Гвен, – Так и знала, что с вами что-то не так.
– Вы тот взломщик из шкафа, – просияла маленькая блондинка.
– Тот тип, что украл не ту картину? – враждебно осведомился высокий блондин.
– Вся эта история со взломом – дело прошлое, – попытался оправдаться Дэви.
– Немедленно выгони его и верни аванс, – прошипела «Бетти».
– Он мог бы нам пригодиться, – вступилась блондинка. «Все, что тебе угодно, крошка», – подумал Дэви. И тут до него дошло.
– Не ту картину? – переспросил он. Маленькая блондинка протянула руку:
– Я – Ив.
«А я – Адам». [4]
– Я – Дэви, – сказал он вслух, пожимая маленькую ладошку. – Очень рад познакомиться.
– Я – мама Надин, – продолжала она, куда более спокойно и рассудительно, чем, по мнению Дэви, полагалось бы женщине за двадцать. – И сестра Вилмы.
– А это Эндрю, отец Надин, – подчеркнула Гвен.
«Черт!» – Дэви поспешно выпустил руку Ив, кивнул Эндрю, который и не подумал ответить, что казалось вполне естественным, поскольку Дэви без стеснения пялился на его жену.
– А Тильду вы знаете, – добавила Гвен.
– Тильда? – уточнил Дэви, поворачиваясь к «Бетти» и расплываясь в улыбке. – То есть Матильда?
– Да, – ледяным тоном обронила она.
Дэви покачал головой:
– И вы еще полезли на стенку, когда я назвал вас «Бетти»!
– Я никуда не лезла, – начала она. – Я…
– Насколько для нас важно вернуть картину? – спросил Эндрю у Тильды, и та на крошечную долю секунды забыла о Дэви.
– Очень важно. Но я сама могу все сделать.
Эндрю решительно покачал головой:
– Нет. Держись от всего этого подальше. Пусть этот тип все провернет сам.
– Да ну? Спасибо вам большое, но ни в коем случае, – отказался Дэви.
– Нет? – сокрушенно выдохнула Ив. – Неужели так спешите в Австралию?
– Что? – удивился Дэви.
– Надин сказала, что вы собрались…
– А, это! Нет, дело не в Австралии.
Как забавно было бы утешить Ив! Но Эндрю и без того уже его недолюбливает!
– Я ведь украл для вас картину, помните? – обратился он к Тильде. – Все, как вы просили: квадратная, ночное небо, звезды…
– Вы тут не виноваты, – рассудила Гвен. – Они все оди…
– Я говорила о городском пейзаже, – перебила Тильда, – а на той, которую вы украли, много-много коров.
Тон ее так и не потеплел.
– Будь с ним помягче, Тильда, – посоветовала Ив. – Опиши поточнее ту, которая тебе нужна, пошли его за ней, и все проблемы будут решены.
– Лапочка, – пояснил ей Дэви, – сумей я тогда украсть другую картину, я бы так и сделал. Только ради вас. Но больше я не смогу попасть в тот дом.
– Почему? – удивилась Тильда.
– Потому что там почти всегда люди. И еще до меня дошло, что это не слишком хорошая идея.
– А если в доме никого не будет? Тогда смогли бы? – вмешалась Гвен. Похоже, она что-то задумала, и Дэви невольно насторожился.
– Д-да, – нерешительно признался он.
В музыкальном автомате сменилась запись, и кто-то, но не Линда Ронстадт, [5]запел «Ты ничтожество».
– Видите ли, я смогу выманить их из дома, – продолжала Гвен. – Мейсон хочет взглянуть на записи моего покойного мужа. Если мы сначала вынем из картотеки все, что относится к Ходжам, я приглашу его к себе, а Клеа потащится следом, только чтобы не выпускать его из поля зрения. Пусть роется в ящиках сколько пожелает. А дом останется пустым.
Тильда молниеносно сменила тактику:
– Вы ведь тоже не получили того, что хотели! Могли бы влезть в дом, поискать картину и все, что…
– Нет, – стоял на своем Дэви, пытаясь усмирить ее взглядом. Совершенно непонятно, как это светло-голубые глаза Ив могут быть такими нежными, а точно такие же глаза Тильды – абсолютно ледяными?!
– Но почему? – настаивала Тильда.
– Потому что я не позволю четверым совершенно незнакомым людям втянуть меня в грабеж.
– Нам вы можете доверять, – убеждала его Ив.
– Разве что вам. Но ваша сестра испытывает ко мне противоречивые чувства. Она уже несколько раз пыталась меня искалечить, а уж выдать копам, по ее мнению, просто святое дело. И она сдаст меня без малейших угрызений совести. Поэтому мисс Тильда пойдет со мной.
– Он прав, – кивнула Тильда. – Я уже обследовала почти все комнаты, так что теперь это не займет много времени. Остались только третий этаж и шкаф Клеа.
– Вы не проверили шкаф? – уточнил Дэви.
– Как раз в этот момент на меня напали.
– Видите ли, я тоже не успел там пошарить. А коров я нашел этажом выше. В большой комнате, битком набитой запакованными картинами. Я взял первую же – нужного размера и формы, со звездным небом.
– Я бы сделала то же самое, – поддержала его Ив, и Дэви благодарно взглянул на нее: «Что за милочка!»
– Возможно, моя картина осталась в шкафу, – вздохнула Тильда. – Так что давайте поторопимся.
– Немедленно позвоню Мейсону, – решила Гвен, направляясь к галерее.
Дэви улыбнулся Ив, и Эндрю сразу же взял ее за руку.
– Нам пора, – пробурчал он и, не сводя глаз с Дэви, потащил бывшую жену из комнаты.
Дэви повернулся к Тильде, стоявшей перед автоматом и глядевшей на него как на нечто омерзительное, что случайно притащил в комнату пес.
– Итак, Бетти, – бодро объявил он, – придется нам узнать друг друга получше.
– О дьявол! – простонала «Бетти» и рухнула на диван.
Глава 5
Последние такты песни «Ты ничтожество» растаяли в воздухе, и Дэви огляделся, пытаясь понять, во что он вляпался. В этой не слишком большой комнате царили гигантский кожаный диван и почти таких же размеров письменный стол орехового дерева, выглядевший так, будто в стародавние времена он имел кое-какую ценность. Между ними стояли музыкальный автомат и большой круглый стол с обшарпанными разномастными стульями, выглядевшими чистым хламом. Посреди комнаты на очень красивом и очень ветхом восточном ковре восседал пес – такса Стив.
– Проблемы с поступлением наличных? – догадливо спросил Дэви.
– Не то чтобы я не ценила того, что вы для меня сделали, – начала Тильда, запинаясь. – Просто… просто мне неприятно, что вы узнали, где я живу. Как-то не по себе.
Она сурово хмурилась. Голубые глаза недобро смотрели сквозь выпуклые очки, губы были чопорно поджаты.
– Я проследил за тобой вчера ночью, – пояснил Дэви, подходя к фотографиям на стене.
– Вы считаете, что это должно меня успокоить? – уточнила Тильда, в то время как он рассматривал россыпь школьных портретов и праздничных снимков. – Вы преследовали меня!
– Это научит тебя не обжиматься в шкафах, – наставительно заявил он. – И разве не тебе поручили что-то сделать с записями?
Несколько секунд за спиной было тихо, и Дэви было насторожился, но тут же услышал скрип отодвинутого стула и шорох открываемого ящика каталога. Поэтому он спокойно вернулся к снимкам, в полной уверенности что на него не набросятся.
В расположении фотографий не было определенного порядка, поскольку рядом с белокурым ангелочком располагались три девочки подростка с начесами времен пятидесятых и в широких юбках, наклонившиеся над плакатом с крупной надписью «Лучи света». Одна походила на Ив, но это просто невероятно, она слишком молода, чтобы быть подростком в пятидесятых… а вот рядом с ней…
– Господи Боже, так это ты в юбке колоколом и с огромной головой! – ахнул он, уставясь на Тильду. – Сколько же тебе лет?
– Не ваше дело, – буркнула она, склонившись над каталогом. Стив, устроившийся у нее на коленях, сверлил Дэви злобными глазками. – И прочь от моей семьи!
– Совершенно незачем злиться, – обиделся Дэви. – Скажи ты свое имя, когда тебя об этом вежливо просили, не пришлось бы тебя выслеживать.
– Это был конкурс талантов в выпускном классе. – Тильда рывком задвинула ящик и взялась за следующий. – Девятьсот восемьдесят пятый. Ретро-китч.
– А твой талант…
– Пение. Правда, я не слишком в этом преуспела.
– А «Лучи света»?
– Гвенни воспитывала нас на подростковых музыкальных руинах типа «Чиффонз». Знаешь, от твоего вида у меня мурашки по коже ползут.
– Вилма, ты целовала меня в темноте, а теперь расстраиваешься, что я проводил тебя до дома?
– Ты не поэтому выслеживал меня, – уточнила Тильда, глядя на него поверх очков. – Просто что-то задумал.
– Вижу, ты успела неплохо меня узнать, – кивнул Дэви, возвращаясь к снимкам. – А кто третья девушка? Луиза?
Молчание за спиной показалось ему оглушительным.
– Луиза? – переспросила она наконец.
– Да. Доркас предупреждала меня насчет Луизы. Кто она?
– Моя… кузина, – пролепетала Тильда. – Работает с Эндрю в «Дабл тейк». Она не часто бывает у нас, потому что живет не здесь.
Она неестественно тараторила, что означало ложь. Очередную.
– Что такое «Дабл тейк»?
– Клуб Эндрю. Там каждый вечер устраивают шоу пародистов, люди приходят в костюмах знаменитостей, а по вторникам – вечера караоке, и… – Тильда внезапно осеклась, помяв, что слишком много болтает. – Вам следовало бы тоже побывать там. Там каждый – совсем не тот, кем кажется.
Дэви снова присмотрелся к снимку «Лучей света».
– Проблемы с поступлением наличных? – догадливо спросил Дэви.
– Не то чтобы я не ценила того, что вы для меня сделали, – начала Тильда, запинаясь. – Просто… просто мне неприятно, что вы узнали, где я живу. Как-то не по себе.
Она сурово хмурилась. Голубые глаза недобро смотрели сквозь выпуклые очки, губы были чопорно поджаты.
– Я проследил за тобой вчера ночью, – пояснил Дэви, подходя к фотографиям на стене.
– Вы считаете, что это должно меня успокоить? – уточнила Тильда, в то время как он рассматривал россыпь школьных портретов и праздничных снимков. – Вы преследовали меня!
– Это научит тебя не обжиматься в шкафах, – наставительно заявил он. – И разве не тебе поручили что-то сделать с записями?
Несколько секунд за спиной было тихо, и Дэви было насторожился, но тут же услышал скрип отодвинутого стула и шорох открываемого ящика каталога. Поэтому он спокойно вернулся к снимкам, в полной уверенности что на него не набросятся.
В расположении фотографий не было определенного порядка, поскольку рядом с белокурым ангелочком располагались три девочки подростка с начесами времен пятидесятых и в широких юбках, наклонившиеся над плакатом с крупной надписью «Лучи света». Одна походила на Ив, но это просто невероятно, она слишком молода, чтобы быть подростком в пятидесятых… а вот рядом с ней…
– Господи Боже, так это ты в юбке колоколом и с огромной головой! – ахнул он, уставясь на Тильду. – Сколько же тебе лет?
– Не ваше дело, – буркнула она, склонившись над каталогом. Стив, устроившийся у нее на коленях, сверлил Дэви злобными глазками. – И прочь от моей семьи!
– Совершенно незачем злиться, – обиделся Дэви. – Скажи ты свое имя, когда тебя об этом вежливо просили, не пришлось бы тебя выслеживать.
– Это был конкурс талантов в выпускном классе. – Тильда рывком задвинула ящик и взялась за следующий. – Девятьсот восемьдесят пятый. Ретро-китч.
– А твой талант…
– Пение. Правда, я не слишком в этом преуспела.
– А «Лучи света»?
– Гвенни воспитывала нас на подростковых музыкальных руинах типа «Чиффонз». Знаешь, от твоего вида у меня мурашки по коже ползут.
– Вилма, ты целовала меня в темноте, а теперь расстраиваешься, что я проводил тебя до дома?
– Ты не поэтому выслеживал меня, – уточнила Тильда, глядя на него поверх очков. – Просто что-то задумал.
– Вижу, ты успела неплохо меня узнать, – кивнул Дэви, возвращаясь к снимкам. – А кто третья девушка? Луиза?
Молчание за спиной показалось ему оглушительным.
– Луиза? – переспросила она наконец.
– Да. Доркас предупреждала меня насчет Луизы. Кто она?
– Моя… кузина, – пролепетала Тильда. – Работает с Эндрю в «Дабл тейк». Она не часто бывает у нас, потому что живет не здесь.
Она неестественно тараторила, что означало ложь. Очередную.
– Что такое «Дабл тейк»?
– Клуб Эндрю. Там каждый вечер устраивают шоу пародистов, люди приходят в костюмах знаменитостей, а по вторникам – вечера караоке, и… – Тильда внезапно осеклась, помяв, что слишком много болтает. – Вам следовало бы тоже побывать там. Там каждый – совсем не тот, кем кажется.
Дэви снова присмотрелся к снимку «Лучей света».