22. (1) В этот день лагерь был разбит на границе Этолии, а назавтра войско достигло Страта. (2) Персей, разбив лагерь у реки Инах, ожидал, что сейчас изо всех ворот толпами пойдут этолийцы просить у него покровительства, однако ворота оставались заперты. Выяснилось, что той же ночью, когда он сам подступил к городу, туда впущен был римский гарнизон во главе с Гаем Попилием. (3) Знать, которая под влиянием Архидама ранее призвала Персея, затем, когда Архидам ушел встречать царя, заколебалась и позволила противникам Архидама призвать из Амбракии Гая Попилия с тысячью пехотинцев 110. (4) Тем временем подоспел и Динарх, начальник этолийской конницы, с шестьюстами пехотинцами и сотней всадников. (5) Не было сомнения, что к Страту он шел на помощь Персею, но, видя, что удача склонилась на сторону римлян, он примкнул к тем, против кого вышел было воевать. (6) Однако Попилий, как и следовало, не слишком доверял людям со столь переменчивым нравом. Он сразу забрал в свои руки ключи от городских ворот и охрану стен, (7) а Динарха и этолийцев вместе с местными молодцами отослал в городскую крепость будто бы для ее обороны.
   (8) Персей, заняв холмы, возвышавшиеся над верхней частью города, попытался было вступить в переговоры, но натолкнулся на упорное нежелание горожан, которые дротиками и стрелами даже не давали ему приблизиться. Тогда он стал лагерем в пяти милях от города за рекой Петтитаром. (9) Там был созван совет, на котором Архидам и эпирские перебежчики удерживали царя при себе, а македонские сановники, напротив того, считали, что нечего и воевать против враждебного времени года, не заготовив притом никаких припасов, (10) так что осаждающие начнут голодать раньше, чем осажденные; но самое главное, что неподалеку отсюда зимует войско врагов. Испугавшись, Персей снялся с лагеря и отступил в Аперантию 112. (11) Благодаря большому уважению и любви, какую снискал в их племени Архидам, аперантийцы по всеобщему согласию признали власть Персея, а сам Архидам с гарнизоном в восемьсот воинов был поставлен над этим городом.
   23. (1) Царь, еще раз измучив тяжелой дорогой людей и вьючных животных, вернулся в Македонию. Молва о том, что Персей движется к Страту, заставила, однако, Аппия снять осаду с Фаноты. (2) Клева с отрядом своих неутомимых молодцев преследовал его по почти непроходимым предгорьям и перебил у него около тысячи человек из тяжело двигавшегося отряда, а около двухсот взял в плен. (3) Аппий же, пробравшись через теснины, стал на несколько дней лагерем в поле, называемом Мелеонским. Между тем Клева, взяв с собою Филострата с отрядом из пятисот эпирцев, перешел в область Антигонии 113. (4) Македоняне принялись грабить, а Филострат со своим отрядом устроил засаду в укромном месте. Когда вооруженные антигонийцы напали из города на рассеявшихся по окрестностям грабителей, то, преследуя их, они устремились в ту самую долину, где была засада: (5) здесь около тысячи человек были убиты и почти сто взято в плен. Удачно исполнив задуманное, Клева и Филострат разбили лагерь неподалеку от стоянки Аппия, чтобы предупредить нападение римского войска на их союзников. (6) Аппий, терявший без пользы время в этих местах, распустил хаонов, феспротов и прочие отряды эпирцев, а сам с италийскими войсками вернулся в Иллирию, развел их зимовать по союзным городам парфинов и отправился в Рим для жертвоприношений. (7) Персей же, отозвав из области пенестов тысячу пехотинцев и двести конников, послал их для защиты Кассандрии.
   (8) От Гентия вернулись послы с прежним ответом. Персей, однако, с прежним усердием вновь и вновь слал к нему послов, ибо ясно было, какую опору он мог найти в Гентии; и тем не менее он не мог заставить себя потратиться даже ради этого дела величайшей важности.

КНИГА XLIV

   1. (1) Все это произошло зимой, а с приходом весны из Рима в Брундизий прибыл Квинт Марций Филипп 1с пятью тысячами воинов, предназначенных для пополнения македонских легионов. (2) За ним как войсковые трибуны 2следовали Марк Попилий, муж консульского звания 3, и другие юноши, не менее высокородные. (3) Тогда же в Брундизий прибыл и претор Гай Марций Фигул 4– ему досталось начальствовать над флотом; все вместе выступили они из Италии, на другой день достигли Коркиры, а на третий – Актия, акарнанской гавани. (4) Отсюда консул, высадившись у Амбракии, сушею направился в Фессалию, а претор, обойдя вокруг Левкаты, вошел в Коринфский залив и, оставивши корабли в Креусе, сам поспешил через Беотию в Халкиду к флоту (налегке – день пути).
   (5) В это время Авл Гостилий стоял лагерем в Фессалии подле Палефарсала; он, хоть ничем на войне не отличился, но воинов отучил от распущенности и своеволия, держал их в строгости и о союзниках заботился добросовестно, защищая от всякой несправедливости. (6) Прослышав, что прибывает преемник, он сделал тщательный смотр войску и вывел его при полном параде навстречу консулу. (7) И первая их встреча прошла, как подобало достоинству обоих и званию римских граждан; да и потом, (8) поскольку проконсул остался при войске, они действовали в полном согласии.
   (9) Несколько дней спустя консул держал речь перед воинством. (10) Сперва он помянул Персеевы злодеяния – братоубийство и замышленное было отцеубийство 5, преступный захват царской власти, прочие отравления и убийства, бесчестные козни против Эвмена, обиды, нанесенные римскому народу, разорение союзников вопреки договору.
   А насколько все это, сказал он, противно богам, Персей сам узнает в исходе затеянной им войны, (11) ибо бессмертным любезны благочестие и верность, коими достиг своего величия римский народ. (12) Потом Квинт Марций сравнил силы римского народа, уже владеющего всем кругом земным, с силами македонян; сравнил он и войско с войском: уж как велики были полчища и Филиппа, и Антиоха, а римляне справлялись с ними силами, не б ольшими нынешних.
   2. (1) Одушевив такой речью воинов, консул принялся обсуждать дальнейший ход военных действий. На сходку явился и претор Гай Марций – он только-только прибыл из Халкиды во главе флота. (2) Решили не медлить в Фессалии и времени даром не тратить, но тотчас же сняться с лагеря и двигаться в Македонию, (3) а претору тем временем постараться и флот подвести к вражеским берегам.
   (4) Отправив претора, консул приказал воинам взять с собою съестного на месяц и – на десятый день по принятии войска – снялся с лагеря, (5) а после дня пути созвал проводников и приказал, чтобы каждый из них объяснил в совете, какою дорогой намерен он вести войско; потом, удалив их, обратился к совету: какой же путь счесть за лучший? (6) Одни предпочитали идти через Пифей, другие – по Камбунийским горам, где год назад прошел консул Гостилий, а третьи – мимо Аскуридского озера 6. (7) Путь до развилки был еще изрядный, а потому обсуждение отложили – решили стать лагерем у развилки дорог, а там посмотреть. (8) Консул повел войско в Перребию; между Азором и Долихой 7остановились и стали опять совещаться, какой избрать путь.
   (9) Тем временем Персей, проведав, что приближается неприятель, но не зная, каким путем, решил занять все проходы своими отрядами. (10) На Камбунийские горы (к перевалу, что зовут Волустанским) он отправил десять тысяч легковооруженных воинов, поставив над ними Асклепиодота; (11) к проходу у крепости над Аскуридским озером (это место зовется Лапатунт) был послан Гиппий с двадцатитысячным отрядом 8. (12) А сам Персей с оставшимися силами сначала стал у Дия, потом начал метаться по берегу со своей легкой конницей – то к Гераклею, то к Филе и снова к Дию: казалось, он помешался – так был растерян 9.
   3. (1) Между тем консул решил идти мимо Оттолоба 10, где стояли люди царя. (2) Вперед решили выслать четырехтысячный отряд, чтобы занять выгодное место; начальствовать над ним поставили Марка Клавдия и Квинта Марция, сына консула. (3) Остальное войско шло следом. Дорога, однако, была так крута, ухабиста и камениста, что передовой отряд легковооруженных, едва одолевши в два дня пятнадцать миль, стал лагерем; место, которое они выбрали, зовется Диер. (4) На следующий день они, пройдя еще семь миль, заняли высоту близ вражеского лагеря и послали консулу донесение: враг в виду; место безопасно и во всем выгодно; пусть спешит к ним, как может. (5) Консул был уже встревожен и трудностью выбранного пути, и судьбою маленького отряда, по его воле оказавшегося среди врагов; тут и явился к нему у озера Аскуриды гонец. (6) Ободрившись, консул вывел все свое войско ближе к высоте, занятой передовым отрядом, с выгодою использовав свойства местности: (7) не только вражеский лагерь, до коего было чуть больше мили, но и все пространство вкруг Дия и Филы до самого берега моря широко открывалось с такой высоты взору римлян. (8) Воины, увидавши так близко все поприще войны, и силы царские, и вражескую землю, вспыхнули душой. (9) Окрыленные, требовали они, чтобы консул вел их прямо на врага, однако тот дал им день отдыху после трудного перехода. (10) Лишь на третий день, оставив в лагере охрану, консул двинулся на врага.
   4. (1) Гиппий только что отряженный царем для охраны прохода, увидев оттуда римское войско на высоте, приготовил своих воинов к битве и выступил навстречу консульскому войску. И римляне вышли на бой налегке, и враг послал в битву легковооруженных – (2) род войск, всегда готовый завязать сражение. (3) Сойдясь, тут же в спешке метнули дроты – раненых с обеих сторон было много, убитых мало. (4) Раздражившись, сошлись на другой день уже с большими силами и большей злостью. Здесь могла бы решиться судьба войны, если бы хватало места развернуть строй, однако на узком горном хребте едва хватало места стать в три ряда. (5) А потому сразились немногие, б ольшая же часть, главным образом тяжеловооруженные, лишь наблюдала за сражением; (6) а легкая пехота даже забегала вперед по извилинам хребта и нападала с флангов на легкую пехоту противника в местах удобных и неудобных. Раненых и в тот день было больше, чем убитых, когда спустилась ночь и прервала сраженье.
   (7) На третий день римский полководец не знал, что делать: оставаться долее на голом гребне горы было невозможно, а отступать – не только позорно, но и опасно – вдруг неприятель ударит ему в тыл с высоты. (8) Ничего другого не оставалось: дерзко начав, и продолжать надобно было дерзко, ведь порою дерзость оборачивается в исходе благоразумием. (9) В любом случае все зашло слишком далеко, и будь противник консула подобен древним царям македонян, римлянам не миновать бы разгрома 11. Персей, однако, хоть крики и гул сраженья доносились до Дийского берега (миль за двенадцать), где он разъезжал со своею конницей, не подкрепил усталое войско свежими силами и, (10) что еще важнее, не бросился в сражение сам, тогда как римский полководец, будучи в преклонных годах (было ему более шестидесяти) и весьма тучен, принял на себя все ратные труды. (11) С замечательным упорством довершил он дерзкое предприятие: оставив Попилия охранять высоту, сам решился пройти нехожеными местами, Атталу с Мисагеном приказавши прикрыть передовых, которые расчищали путь, (12) а сам с легионами замыкал строй, пустивши перед собой обозы и конницу.
   5. (1) Неизъяснимо труден был спуск: срывались животные, катилась вниз поклажа; и четыре мили еще не прошли, а только о том и мечтали, чтобы воротиться назад, будь это возможно. (2) Да и слоны вносили смятенье не хуже неприятеля: дойдя до нехоженых мест, они сбросили погонщиков и подняли такой рев, что всех повергли в трепет, особенно лошадей. Наконец придумали, как их перевести. (3) Несколько ниже по склону вбивали в землю на одном уровне два крепких столба, отставив один от другого чуть дальше, чем на ширину слона; (4) на поперечную балку накладывали доски по тридцати футов длиною, наподобие мостика, и присыпали землею 12. (5) Еще ниже по склону на малом расстоянии устраивали такой же второй, затем третий мостик, и так далее у каждого обрыва. (6) С твердой земли слон ступал на мостик, но, прежде чем он доходил до края, столбы подрубали, и слон сползал до начала следующего мостика, (7) какой – держась на ногах, какой – скатываясь на заду; когда под ним вновь оказывался ровный мостик, все начиналось сначала, покуда не спустились в долину.
   (8) В тот день прошли семь миль или около того, и то больше скатываясь вниз с оружием и прочим грузом, терпя всяческие мученья, так что даже консул, затеявший все это, не отрицал, что теперь враг мог бы уничтожить их всех и малой силой. (9) Ночью достигли небольшой равнины, но осматриваться и раздумывать, опасно ли оставаться в таком отовсюду замкнутом месте, не приходилось – и так уж не ждали стать снова на твердую землю. (10) Здесь пришлось провести и следующий день, ожидая Попилия с остальным войском. И эти солдаты, хоть враг не угрожал им ниоткуда, были измучены трудной местностью. (11) На третий день, соединив силы, двинулись ущельем (у тамошних жителей зовется оно Каллипевк 13), (12) а на четвертый спустились вниз; шли по-прежнему по бездорожью, однако уже искушенные и обнадеженные: и враг ни с какой стороны не показывался, и море было уж близко, и вышли в поля между Гераклеей и Либетром 14, где поставили лагерь большей частью на высотах. (13) Тут было место пехоты, но вал охватывал и часть поля, где могла бы стать конница.
   6. (1) О том, что неприятель уж тут, Персею сообщили, когда он был в купальне. В испуге, рассказывают, выскочил он из ванны и бросился вон, крича: «Разбит без битвы!» (2) И тотчас пошли чередой трусливые решенья и приказания; так, с перепугу отправил он двух своих друзей: одного в Пеллу – бросить в море хранившуюся в Факе 15казну, другого в Фессалонику – сжечь корабли; Асклепиодота и Гиппия и бывших с ними воинов он отозвал из гарнизонов – теперь путь врагу был открыт повсюду. (3) А сам Персей, прихвативши в Дие золоченые статуи, чтобы не достались они врагу, погнал местных жителей в Пидну, (4) и если действия консула до той поры могли выглядеть безрассудными, ибо зашел он туда, откуда выйти не смог бы, решись неприятель ему воспрепятствовать, то благодаря Персею опрометчивость обернулась отвагой. (5) И впрямь, ведь римляне могли отсюда выйти двумя путями – через Темпейскую долину в Фессалию или, минуя Дий, в Македонию, однако и тут – и там стояли царские отряды. (6) И если бы царь не дрогнул при первых же признаках опасности и стойко защищался бы, то путь через Темпейскую долину для римлян был бы отрезан – ни отступить, ни продовольствия подвезти! 16(7) В самом деле, Темпейским ущельем и в мирное-то время пройти нелегко: (8) пять миль там нужно двигаться в таких теснинах, где и навьюченный осел едва проходит, а скалы обрываются так круто, что вниз смотреть – кружится голова и слабеют члены; страшен и рев глубокого Пенея, несущегося через середину долины. (9) И в таком вот месте, грозном по самой природе своей, засели было царские отряды: (10) один при входе у Гонна, другой – в неприступном Кондиле, а третий подле Лапатунта (по-местному – Харака), (11) четвертый же прямо на дороге, в самом узком месте долины, где для охраны довольно и десятка бойцов. (12) Отрежь неприятель путь – и римлянам не было бы ни подвоза, ни отступления, а лишь обратный путь через горы, откуда они только что спустились. (13) Но там, где раз удалось воровски проскользнуть, уже не удалось бы пройти на виду у врага, занявшего высоты; да и воспоминание о недавних тяготах отняло бы всякую надежду на возвращенье. (14) Ничего не оставалось бы в отчаянном этом предприятии, как только уходить через Дий в Македонию, сквозь самую гущу врага. Это тоже дорого стоило бы, если бы боги не отняли у Персея разум, (15) ведь свободного пространства меж подошвой Олимпа и морем немногим более мили; на половину его разлито устье реки Бафир, часть занимает святилище Юпитера 17либо город; (16) оставшееся же крохотное пространство царь мог закрыть небольшим рвом с насыпью: камней и леса здесь под рукою столько, что можно возвести хоть стену с башнями. (17) Однако царь ничего не видел – внезапный страх ослепил его; он снял свои отряды, оставив все подступы открытыми для врагов, и бежал в Пидну.
   7. (1) А консул, обнадеженный царской глупостью и бездеятельностью, видя в них лучшую для себя защиту, отправил в Ларису к Спурию Лукрецию 18гонца с приказом занять все крепости при Темпейской долине, оставленные неприятелем, и направил Попилия разведать проходы вокруг Дия. (2) Уверившись, что путь открыт везде, он в два перехода дошел до Дия и приказал ставить лагерь под самыми стенами храма, дабы уберечь священное это место от всякого насилия. (3) Вступивши в город, хоть и небольшой, но пышно украшенный, в особенности изваяниями 19, и укрепленный отлично, консул с трудом мог поверить, что это великолепье брошено было без всякой причины, и опасался какого-нибудь коварства. (4) Потратив день на разведку окрестностей, он снялся с лагеря, надеясь найти в Пиерии вдоволь хлеба, и в тот же день достиг реки Митис. (5) На другой день дошел он до Агасс, и горожане сами сдались ему; а чтобы завоевать сердца и прочих македонян, он обещал гарнизона в городе не оставлять, данью город не облагать, чужих законов в нем не вводить, но удовольствовался заложниками. (6) Покинув Агассы, консул после дня пути стал лагерем у реки Аскорд; однако, чувствуя с удалением от Фессалии все б ольшую нужду в самом необходимом, (7) консул воротился к Дию, и теперь всем было ясно, сколь плачевна была бы участь войска, окажись они отрезаны от Фессалии, – ведь даже отдаляться от нее было небезопасно.
   (8) Персей, собравши воинов и полководцев своих, обрушился на начальников сторожевых отрядов и прежде всех – на Гиппия и Асклепиодота, (9) которые-де отдали римлянам ключи от Македонии. Но никто не был в том виноват больше, чем сам царь.
   (10) А консул тем временем, завидев с высоты в море флот, понадеялся было, что это подвозят продовольствие, – ведь кругом была страшная дороговизна и почти что голод, – но когда он подошел, оказалось, что грузовые корабли остались в Магнесии. (11) Консул не знал, что и делать, так все оборачивалось против него и само собою без всякого усилия со стороны врага, – но тут, по счастью, пришло донесение от Спурия Лукреция: (12) все крепости над Темпейской долиной и вокруг Филы он держит в своих руках; продовольствия и прочих необходимых вещей найдено там с избытком.
   8. (1) Очень обрадовавшись этому, консул повел войско от Дия к Филе, чтобы сразу и тамошний гарнизон укрепить, и воинам раздать хлеб, не тратя времени на подвоз. (2) Такое передвижение войска породило слухи, отнюдь не благоприятствовавшие делу: одни говорили, что консул отступает из страха перед врагом, ибо в Пиерии пришлось бы сражаться, (3) другие – что консул не знает, сколь превратно военное счастье, – он-де думал, что дело его подождет, и упустил то, что держал в руках и чего уж не воротить. (4) Ведь он разом и Дия не удержал, и встревожил врага – тот наконец понял, что все утраченное им по своей вине надобно отбить. (5) Узнав, что консул ушел из Дия, царь воротился туда, восстановил все разрушенное там римлянами, восстановил сбитые было зубцы на стенах, сами стены со всех сторон укрепил, а потом стал лагерем в пяти милях от города с той же стороны Элпея; он думал, что река, трудная для переправы, послужит ему защитой. (6) Элпей берет начало в долине Олимпа, летом мельчает, а зимою вздувается от дождей и образует на камнях огромные водовороты, а прорвавшись к морю, уносит с собою столько земли, что русло становится глубже, а берега – круче. (7) За этой водной преградой царь думал отсидеться до конца лета.
   (8) Тем временем консул отправил из Фил в Гераклей Попилия с двумя тысячами воинов. (9) От Филы до Гераклея миль пять, и стоит он меж Дием и Темпейской долиной на скале, нависающей над рекою.
   9. (1) Не подведя еще войско к стенам города, Попилий отправил к его должностным лицам гонцов: не лучше ли вам, дескать, испробовать верность и мягкосердечие римлян, нежели их силу? (2) Советы эти не возымели действия на горожан, потому что сторожевые костры в царском лагере у Элпея им были видны. Тогда пошли на приступ и с суши, и с моря, ибо флот уже подошел и стоял у берега; в ход пошло и оружие, и осадные устройства.
   (3) Там, где стена была пониже, римские юноши даже цирковое развлечение обратили на пользу ратного дела. (4) В ту пору, покуда не укоренилось нынешнее расточительное обыкновение 20заполнять цирк всевозможными зверями, еще придумывали различные зрелища, ведь забеги четверками и выступления искусных наездников длились не более часа. (5) Среди прочих выступали и юноши в боевом снаряжении, человек по шестидесяти, а в случаях особенно торжественных и больше. Они показывали боевые приемы и нечто более изысканное, походившее скорей на приемы гладиаторов. (6) Под конец своего представления они строились четырехугольником, плотно сомкнув над головами щиты; первый ряд стоял прямо, второй – пригнувшись, следующие – ниже и ниже, последние стояли на коленях; так делалась наклонная, точно скат крыши, «черепаха» 21. (7) Потом два человека при оружии – меж ними было футов пятьдесят, – грозя друг другу, взбегали вверх по скату по сомкнутым щитам и там, передвигаясь свободно, как будто по твердой земле, то как бы отражали противника с краев «черепахи», то вступали в схватку друг с другом, сходясь посредине.
   (8) Такую «черепаху» и придвинули к стене в самой низкой ее части. Воины, стоявшие на верхнем краю, оказались наравне с защитниками стены; их опрокинув, два манипула римлян перебрались в город. (9) Та «черепаха» отличалась от потешной лишь тем, что стоявшие спереди и с боков не поднимали щиты над головою, а ставили перед собой, как в бою, чтобы тело не осталось незащищенным. Потому пущенные со стены стрелы не могли никого уязвить, а те, что попадали в «черепаху», скользили по гладкой ее спине точно дождь, не причиняя вреда.
   (10) Взяв Гераклей, консул перенес туда свой лагерь, собираясь как будто бы идти к Дию и оттуда, потеснив царя, в Пиерию. (11) Но он думал уже о зиме и приказал привести в порядок дороги для подвоза продовольствия из Фессалии, выбрать подходящие места для складов и устроить постоялые дворы для доставщиков.
   10. (1) Персей оправился наконец-то от страха, каким был поражен, и более всего желал теперь, чтобы остались без последствий все распоряжения, отданные им в испуге, – а велел он в Пелле потопить казну и сжечь флот в Фессалонике. (2) И впрямь Андроник в Фессалонике тянул время 22, ожидая, что царь опомнится, – так оно и случилось. (3) А вот Никий в Пелле не был так осторожен: он сбросил в море то, что хранилось в Факе, (4) но промах его легко поправили – ныряльщики достали почти что все. И так стыдился царь своего страха, что велел умертвить тайно – сперва ныряльщиков, а потом и Андроника с Никием, чтобы не оставить свидетелей столь безумного приказания.
   (5) Тем временем Гай Марций, явившись с флотом от Гераклея к Фессалонике и высадив своих воинов во многих местах побережья, широко опустошил поля, а кто выбежал на их защиту из города, тех несколькими успешными схватками поверг в трепет и загнал обратно. (6) Он грозил уже самому городу, как вдруг защитники его выставили метательные орудия всех возможных видов, поражая снарядами не только тех, кто, бродя вокруг, неосторожно приближался к стенам, но даже тех, кто оставался на кораблях. (7) И потому римляне отозвали своих воинов назад на корабли и, бросив затею с осадой Фессалоники, направились к Энее. Город этот лежит в пятидесяти милях от Фессалоники, напротив Пидны; земли там богатые. (8) Разоривши эти места, двинулись в Антигонию, держась берега. Высадившись тут, они произвели повсюду опустошения и немало добычи снесли с берега на корабли. (9) Потом, однако, на их рассеянные отряды напали македоняне – и пешие, и конные, – которые преследовали бежавших до самого моря, перебив около пяти сотен и в плен взявши не меньше. (10) В отчаянном этом положении, отрезанные от кораблей, римляне пришли в ярость – и от отчаянья, и от негодованья. (11) На берегу возобновилось сраженье; с кораблей им была оказана помощь. Там перебили около двухсот македонян и столько же взяли в плен.
   От Антигонии флот двинулся к Палленской области 23, где сделал высадку, чтобы опустошить тамошние земли, (12) которые принадлежали городу Кассандрии. Земли были самыми богатыми на всем пути римского флота вдоль побережья. Тут римлян встретили царь Эвмен, пришедший из Элеи 24с двадцатью крытыми кораблями, и пять таких же кораблей, присланных царем Прусием 25.
   11. (1) Ободренный таким подкреплением, претор решился идти на Кассандрию. (2) Этот город был построен царем Кассандром на самом перешейке, соединяющем Палленскую область с остальной Македонией, между морями Торонским и Македонским 26: (3) тот полуостров, где расположена Кассандрия, вдается в море не меньше, чем знаменитая гора Афон, и обращен к Магнесии двумя мысами, из коих больший зовется Посидейским, а меньший – Канастрейским