Маккаммон Роберт. Неисповедимый путь

   - Ба, - воскликнул Кой. - Какие красавицы к нам пожаловали!
   - Леди всегда должны быть в форме! - весело ответила миссис Петтус. Увидев Крикмора, она обняла свою дочь за плечи.
   - Привет, - ляпнул, не задумываясь, Билли.
   Мелисса улыбнулась и кивнула в ответ, но тут мать потянула ее к прилавку.
   Подойдя к двери, Билли оглянулся и увидел, что она украдкой наблюдает за ним. Его сердце сразу застучало. В следующую секунду у него над головой звякнул колокольчик, и он со всего размаху врезался во входящего в магазин.
   - Эй, Билли, - воскликнул Линк Паттерсон, стараясь посторониться. Ты что, охотишься за скальпами?
   Он добродушно усмехнулся, но в следующее мгновение улыбка застыла на его лице, потому что Билли уставился на него так, будто у него на голове выросли рога.
   У Билли в жилах застыла кровь. Линк Паттерсон выглядел здоровым и сытым, возможно потому, что он был одним из немногих, принятых на работу на лесопилку, и в его жизни произошел поворот к лучшему; его жена ждала второго ребенка в октябре, и он внес первый взнос за трейлер, стоявший прямо возле входа. Тем не менее, Билли видел его завернутым в страшный туманный кокон иссиня-черного цвета, который медленно пульсировал.
   Линк издал нервный смешок.
   - Что случилось? Ты что, увидел... - Слово "привидение" тяжелой гирей повисло у него на языке, и он проглотил его.
   Билли медленно протянул руку и коснулся тумана, но ничего не почувствовал. Линк отступил на шаг.
   - Парень, какого черта с тобой произошло?
   Кой Гренгер, миссис Петтус и Мелисса наблюдали за происходящим. Билли зажмурился и потряс головой.
   - Ничего, мистер Паттерсон. Простите. Я... простите.
   В следующее мгновение он выскочил за дверь и быстрым шагом, прижимая к себе сетку с продуктами, двинулся по шоссе. Пройдя несколько шагов, он и вовсе перешел на бег, чувствуя боль и страх. Что я видел? - спрашивал он себя и не мог остановить бег даже миновав зеленые развалины дома Букера.
   - Пачку "Кента", Кой, - попросил Линк Паттерсон. Пока Гренгер доставал сигареты, Линк подошел к окну и стал наблюдать за убегающим Билли. Он слышал, как за окном раздавался высокий голос циркулярных пил; через пятнадцать минут ему заступать на смену, заменяя по просьбе начальства заболевшего рабочего.
   - Этот парень, Крикмор... действительно странный, не правда ли? спросил Линк ни к кому не обращаясь.
   - Он носит в себе злое семя, вот что, - ответила миссис Петтус. - Моя Мелисса каждый день видит его в школе и говорит, что он постоянно затевает драки.
   - Нет, мама, - вмешалась Мелисса, и высвободилась из объятий матери. - Совсем не так.
   - Он постоянно дерется. Такой симпатичный мальчик, и такая дурная у него кровь.
   - Билли в порядке, - встрял Кой. - Он умный мальчик и далеко пойдет, если развяжется со своей фермой. Вот твои сигареты, Линк. Как работается на лесопилке?
   - Все крошится и режется, - пошутил Линк стараясь улыбаться. То, как Билли смотрел на него, заставило его занервничать. Он заплатил за сигареты и, усевшись за руль своего фургона, направился к лесопилке.
   Линк припарковал свой грузовик на посыпанной гравием площадке и пару раз затянулся сигаретой, чтобы успокоить свои взвинченные нервы, затем бросил окурок и взял свои тяжелые защитные брезентовые перчатки. Он прошел несколько дюжин ярдов, отделявших его от здания лесопилки, между желтых штабелей сосновых стволов, лежащих по обоим сторонам железнодорожных путей; их привезли совсем недавно и они еще распространяли вокруг себя запах смолы, ожидая, когда их скатят в маленький пруд за лесопилкой до того, как жара их высушит. Затем поднялся по шатким ступенькам, ведущим в здание лесопилки.
   Пока он стоял за дверью, шум работающих пил просто раздражал; когда Линк вошел внутрь, в золотистый туман опилок и тепло от трения жужжащих циркулярных пил, ленточных пил и "конских хвостов", резкий крик механизмов ударил его по мозгам словно кузнечный молот. Он выудил из кармана затычки и засунул их в уши, но они мало помогали. От запаха свежих обрезков и опилок у Линка запершило в горле. Он отметил свой приход в стеклянной кабине, где за столом сидел Лемер Четем с телефонной трубкой одного телефона у уха, набирая при этом номер на другом. Лесопилка работала на полную мощность. Линк увидел свое рабочее место - мастер-пильщик, Дарки, работал на распиловочной машине, выравнивая бревна, - операции для двоих; отсутствие напарника замедляло обработку потока строевого леса, - и поспешил к дальнему концу конвейера. Он занял место у жужжащей распиловочной машины и начал манипулировать длинной ручкой, которая увеличивала или уменьшала скорость вращения циркулярной пилы, в то время как старый Дарки сортировал свежие стволы и направлял их так, чтобы они подходили к пиле под правильным углом и с соответствующей скоростью. Линк перемещал рукоятку, подстраивая скорость вращения пилы в соответствии с криками Дарки.
   Бревна все подходили, быстрее и быстрее. Линк влился в работу, следя за пахнущим маслом индикатором, показывающим скорость вращения пилы.
   Лампы без абажуров свисали с потолка и освещали лесопилку резким, порой ненадежным светом: многие работавшие на лесопилке теряли пальцы именно из-за слабого освещения, потому что не могли точно оценить расстояние до быстро вращающегося лезвия. Линк, став частью дрожащей распиловочной машины, позволил себе расслабиться. Его мысли вернулись к новому трейлеру. Это была хорошая покупка, и теперь, когда на подходе его второй ребенок, он, Сьюзи и его сын Джефф смогли выехать из лачуги, где они жили последние годы. Похоже, что наконец судьба улыбнулась ему.
   - Это рыхлое, как гнилой зуб, - крикнул Дарки и вонзил в бревно крюк. - Проклятье, что за дерьмо они пытаются нам всучить!
   Он пододвинул дальний конец бревна на несколько дюймов, чтобы оно правильно легло, а затем указательным пальцем увеличил скорость подачи бревна. Линк передвинул рычаг вперед. Бревно начало ползти, и из-под вонзающихся в него зубьев полетели желтые опилки. Неожиданно распиловочная машина завибрировала, и Линк подумал: "Эта сукина дочь собирается..."
   В этот момент раздался громкий треск, пронесшийся по всей лесопилке. Линк увидел, как треснуло бревно и пила вылетела из него.
   - ВЫРУБИ ЕЕ! - заорал Дарки, и Линк дернул рычаг вниз, думая: "Я спокоен, я спокоен, я спокоен, я..."
   Что-то промелькнуло словно желтый топор. Трехдюймовая щепка пронзила левый глаз Линка с такой силой, что отбросила его голову назад. Он закричал от ужасной боли, схватившись за лицо, и шатнулся вперед, потеряв равновесие; чтобы удержаться на ногах, он инстинктивно вытянул руку вперед... и жужжание пилы сменилось голодным чавканьем.
   - Помогите! - закричал Дарки. - Кто-нибудь, вырубите основной рубильник!
   Линк зашатался, кровь отхлынула от его лица. Он поднял правую руку, чтобы протереть глаза, и увидел сквозь пелену мокрую шишку белой кости, торчащей из искалеченного предплечья. Его рука со все еще дергающими пальцами и окровавленной перчаткой поползла от него по ленте конвейера.
   В следующую секунду из обрубка, как из пожарного шланга, хлынул фонтан крови.
   Кто-то выключил основной рубильник. Оборудование обесточилось, пилы продолжали вращаться по инерции, издавая шмелиное жужжание. У Линка подкосились колени. Он попытался закричать, но у него пропал голос; в его голове продолжала звучать циркулярная пила, вопящая ужасным металлическим голосом. Линк никак не мог перевести дыхание. Он лежал в опилках, думая о том, что испачкается и не хотел, чтобы Сьюзи видела его в таком виде.
   - ...Не в таком виде, - простонал он, баюкая свою изуродованную руку как ребенка. - О, Боже... О, Боже, не в таком виде...
   Сквозь туман, окутывающий его, прорвались голоса.
   - ...быстро зовите доктора...
   - ...перевяжите ее... жгут в...
   - ...кто-нибудь позвоните его жене!
   - Моя рука, - прошептал Линк. - Найдите... мою руку...
   Он уже забыл, что произошло с его рукой, но знал, что ее обязательно нужно найти, чтобы доктор мог пришить ее обратно. Опилки вокруг Линка были мокрыми, его одежда была мокрая, все вокруг было мокрым. Через его сознание пронеслась черная волна.
   - Нет, - прошептал он. - Это нечестно, только не так!
   По его щекам потекли слезы, смешиваясь с кровью. Он почувствовал, что кто-то перевязывает рубашкой его предплечье; все вокруг двигалось в замедленном темпе, все казалось сумасшедшим и неправильным.
   - ...слишком много крови, это проклятая штука не... - раздался издалека бестелесный голос. Крик "...скорая помощь!" разнесся эхом и затих вдали.
   Снова накатилась черная волна, которая, казалось, приподняла Линка над тем местом, где он лежал. Это испугало его, и он начал сопротивляться скрежеща зубами.
   - НЕТ! - закричал он. - Я не дам... совершиться... этому...
   Голоса над ним слились в неясное бормотание. А что хуже всего, его глаз был поврежден и он ничего не мог видеть.
   - Протрите мне глаза, - попросил он, но похоже его никто не услышал. Его охватила опаляющая волна гнева. Ему еще столько нужно сделать, осознал он. Его жена, о которой нужно заботиться! Новый ребенок! Трейлер, которым он так гордился и в который вложил столько труда! "Я не хочу, чтобы это свершилось!" - закричал он про себя.
   Свет померк.
   - Я не хочу, чтобы темнело, - проговорил Линк.
   Склонившийся над ним бледный, заляпанный кровью Дарки оглядел кольцо ошеломленных людей и спросил:
   - Что он сказал? Кто-нибудь слышал? Боже, ну и месиво!
   Дарки опустился на колени, баюкая голову Линка. Все пилы уже остановились, и они слышали сирену скорой помощи, раздававшуюся на другом конце Готорна.
   Белая рубашка Лемера Четема была заляпана брызгами крови. Он дрожал, и его пальцы беспомощно сжались в кулаки. Его мозг бешено работал в двух направлениях: как возобновить остановившуюся работу и как получше преподнести этот случай инспекторам по технике безопасности. Он заметил руку Линка Паттерсона, лежащую на ленте конвейера как большой раздавленный паук. Воздух лесопилки провонял кровью и стал ледяным от шока.
   Дарки поднялся на ноги. Он издал громкий вздох и покачал головой.
   - Пусть кто-нибудь закроет ему глаза. С меня достаточно.
   Он вышел, не оглянувшись на Четема.
   21
   Джон Крикмор задыхался в одетом не по сезону черном костюме под проникающими сквозь ветви сосен солнечными лучами. Пока преподобный Лейкем говорил, Джон оглянулся через плечо на фигуру, сидящую на склоне холма в пятидесяти ярдах от места похорон, глядя на процессию сквозь ряды маленьких надгробных плит. Когда Джон пришел еще до того, как начались похороны, Билли уже был там. Мальчик не шевелил ни единым мускулом, но Джон знал, что остальные тоже видели его. Джон отвел взгляд от сына, пытаясь сосредоточиться на том, что говорил новый священник Готорна, но чувствовал сидящего среди сосен Билли; Джон беспокойно переминался с ноги на ногу, не зная, куда деть руки.
   - Аминь, - произнес преподобный Лейкем. Гроб опустили вниз, и Сьюзи стала так ужасно всхлипывать, что Джон поспешил отойти от нее. Он некоторое время стоял и наблюдал за своим сыном. Билли сидел неподвижно. Джон сунул руки в карманы и осторожно двинулся в его сторону между холмиками земли, скользя по ковру из свежих сосновых иголок. На лице сына была плотная маска секретов; Джон знал что Рамона и Билли имеют от него кучу секретов - темных вещей, которые проделывались с Билли в то время, которое он провел в доме бабушки. Джон не желал знать, в чем они заключаются, опасаясь осквернить себя, и был рад только одной вещи: Ребекка Фейрмаунтейн получила свое адское вознаграждение два года назад. Рамона и Билли нашли ее на следующий день после Рождества сидящей с закрытыми глазами в мягком кресле. Рядом с ней на столе стояла пожелтевшая фотография ее мужа и красная ваза, полная лесных цветов.
   Джон подошел к сыну.
   - Что ты здесь делаешь?
   - Я захотел прийти.
   - Люди видят, что ты здесь сидишь. Почему ты не спустился вниз?
   Он покачал головой, и в его глазах вспыхнули янтарные огоньки; он не мог объяснить свои чувства, но когда он увидел тот черный туман, вцепившийся в Линка Паттерсона, то понял, что случится нечто ужасное. Он не рассказывал об этом матери до тех пор, пока не умер мистер Паттерсон и весь город не узнал об этом несчастном случае. Глядя, как опускается гроб, он размышлял о том, смог ли бы он изменить судьбу этого человека, возможно всего лишь одним предупреждением, или же этот несчастный случай уже ждал Линка Паттерсона и никакие слова и поступки Билли не имели значения.
   - Для чего ты пришел? - спросил Джон. - Я думал, ты сегодня работаешь на заправочной станции.
   - Я отпросился на сегодня. Во всяком случае, это не имеет значения.
   - Черта с два не имеет! - Джон почувствовал, как его лицо вспыхнуло от беспричинного гнева. - Люди видят тебя сидящим здесь, между могил, и что они должны думать? Проклятье, парень! Неужели в тебе уже не осталось ни капли здравого смысла?
   Он почти схватил Билли, чтобы поднять его на ноги, но взял себя в руки. Уже долгое время его нервы были натянуты до предела, и он сорвался как безголовый дурак. Это же мой сын, подумал он, а не незнакомец, которого я никогда не видел! Он закашлялся.
   - Ты готов идти домой?
   Они вместе спустились с холма и мимо свежей могилы, усыпанной яркими цветами, двинулись к "Олдсу".
   Автомобиль содержал больше проводочков и кусочков со свалки, чем Франкенштейн. Двигатель, когда наконец заводился, стучал так, будто внутри него перекатывались болты и гайки. Они выехали с кладбища и направились к дому.
   Джон увидел его первым: белый фургон с красной надписью на борту "БРАТЬЯ ЧЕТЕМ", стоящий около их террасы.
   Что еще случилось? - спросил он сам себя, а затем подумал: это же работа! Его руки сжали рулевое колесо. Конечно! Им нужен новый человек на конвейер, поскольку Линк... Ему стало плохо от промелькнувшей мысли, но плохо или нет - его сердце забилось сильнее от радостного предчувствия!
   Лемер Четем собственной персоной сидел с Рамоной на террасе. Невысокий, крепко сбитый мужчина поднялся, завидев приближающихся "Олдс".
   Джон остановил машину и вышел. Он сильно вспотел в своем черном костюме.
   - Как дела, мистер Четем? - поприветствовал он.
   Мужчина кивнул головой, жуя зубочистку.
   - Привет, Крикмор.
   - Я и мой сын ездили отдать последний долг Линку Паттерсону. Это ужасный случай, но я думаю, что человек не может быть слишком осторожен рядом с этими пилами. Я имею в виду, что если ты работаешь быстро, ты должен точно знать, что делаешь. - Он поймал мрачный взгляд Рамоны и опять почувствовал прилив гнева. - Я слышал, что лесопилка на время закрылась.
   - Верно. Я ждал вас, чтобы поговорить.
   - Да? Ну... чем могу вам помочь?
   Холеное лицо Четема имело потерянный и вялый вид, а вокруг голубых глаз залегли серые круги.
   - Не вы, Крикмор, - ответил он. - Я ждал вашего мальчика.
   - Моего мальчика? Для чего?
   Четем вынул зубочистку изо рта.
   - Я хотел пойти на похороны, - сказал он, - но у меня были дела. Я послал цветы, вы, вероятно, видели их. Орхидеи. Кстати, о похоронах: они финал пребывания человека на этом свете, не правда ли?
   - Я думаю, да, - согласился Джон.
   - Да. - Четем ненадолго перевел взгляд на поле, где новый урожай кукурузы и бобов боролся с пыльной землей. - Я приехал к вашей жене, и мы долго разговаривали о... разных вещах. Но она сказала, чтобы я поговорил с Билли. - Он снова взглянул на Джона. - Ваша жена сказала, что Билли может сделать то, что нужно.
   - Что? Что нужно сделать?
   - Билли, - тихо произнес Четем, - мне нужно поговорить с тобой, мальчик.
   - Говорите со мной, черт побери! - лицо Джона вспыхнуло.
   Голос Рамоны был мягким, как холодный бриз, но вместе с тем в нем чувствовалась сила.
   - Расскажите ему, - сказала она.
   - Хорошо. - Четем снова принялся за зубочистку, переводя взгляд с Джона на Билли и обратно. - Хорошо, мэм, я расскажу. Перво-наперво, я хочу, чтобы вы все знали, что я не верю... в привидения. - На его лице появилась легкая виноватая улыбка, выдававшая его смущение. - Нет! Лемер Четем никогда не поверит в то, чего не видел. Однако, как вы знаете, мир полон суеверий, и люди верят в кроличьи лапки, демонов и... особенно в приведения. А теперь представьте себе суровых мужиков, которые работают на пределе на производстве, которое возможно - возможно - опасно. Иногда они могут быть более суеверными, чем куча деревенских баб. - Он издал нервный смешок, и его щеки надулись, как у жабы. - Линк Паттерсон мертв уже три дня, а сегодня его похоронили. Но... иногда суеверия могут глубоко засесть в сознании человека и буквально глодать его. Они могут сжевать человека полностью.
   - Как эта проклятая пила Линка, - горько проговорил Джон. Все его надежды на получение работы окончательно испарились. Мало того, этот ублюдок Четем хочет Билли!
   - Да. Может так. Лесопилка теперь закрыта. Выключена.
   - Со временем можно провести работы, чтобы сделать ее безопасной. Я слышал, что приводные ремни и двигатели не менялись уже много лет.
   - Возможно. Но лесопилка закрыта вовсе не по этой причине, Крикмор. Она закрыта потому, что люди отказались работать. Я нанял новых. Они ушли от меня вчера менее чем через час после начала работы. Весь план летит к черту. Мы имеем кое-какой запас, но еще несколько таких дней и... - он свистнул и провел указательным пальцем по шее, - это скажется на всем городе. Черт возьми, Готорн неотделим от лесопилки.
   - Какое отношение это имеет к нам?
   - Я приехал к вашей жене, зная, кто она и что, в соответствии со своей репутацией, может сделать...
   - Убирайтесь с моей земли.
   - Секундочку...
   - УБИРАЙСЯ, Я СКАЗАЛ! - проревел Джон и бросился на террасу.
   Четем стоял как дуб, приготовясь к драке. Он был лесорубом до тех пор, пока не стал слишком стар, чтобы махать топором, и он никогда не сторонился заварушек, возникающих в лесных лагерях, где права определяются мускулами. Его поза и прямой взгляд охладили Джона, и он остановился на середине лестницы, ведущей на террасу. Его кулаки были крепко сжаты, а жилы на шее напряглись как струны рояля.
   - Может быть, у вас есть деньги, - прорычал Джон, - и может быть, вы носите дорогие костюмы и перстни и можете заставить людей вкалывать как лошадь, но это моя земля, мистер! И я велю вам убраться с нее, немедленно!
   - Крикмор, - сквозь зубы процедил Четем, - мне принадлежит половина этого города. Моему брату - другая половина. Бумагу можно порвать, понимаешь? Она может потеряться. Слушай, я не хочу неприятностей. Черт, я стараюсь предложить твоему парню работу и плачу за нее! А теперь - не мешайся, мужик!
   С террасы Рамона видела, что ее муж как загнанный зверь, и у нее защемило сердце.
   - Я не... я не хочу... чтобы он ходил туда...
   Тут на крыльце рядом с отцом появился Билли.
   - Вы угрожаете моему отцу, мистер Четем?
   - Нет. Конечно, нет. Просто надо было выпустить некоторое количество пара. Так, Джон?
   - Черт тебя побери... черт тебя побери... - шептал тот.
   - Для чего я вам нужен? - спросил Билли.
   - Как я уже говорил, я долго беседовал с твоей матерью, мы пришли к взаимопониманию и она посоветовала мне поговорить с тобой...
   Джон издал звук, будто его душили; затем он спустился вниз и остановился, глядя на пруд, прижав ладони к ушам.
   Четем не обратил на него внимания.
   - Я не верю в приведения, Билли. В моем словаре нет такого понятия. Но многие верят. Они отказываются работать, и мне пришлось закрыть лесопилку из-за... из-за пилы, под которую сунул свою руку Линк Паттерсон.
   - Пила? При чем тут пила?
   Четем смущенно взглянул на Рамону, а затем снова перевел взгляд на Билли. В глазах мальчика блестели янтарные огоньки, и его взгляд так глубоко проник в душу Четема, что у того по спине побежали мурашки.
   - Пила кричит, - ответил он. - Кричит совсем как человек.
   22
   Тени обрамляли лесопилку на фоне золотисто-голубого неба. Последние лучи солнца косо падали на посыпанную гравием площадку для парковки словно бы на кусочки битого стекла, и штабеля строевого леса отбрасывали темно-синие тени.
   - Ты еще не выпиваешь? - спросил Лемер Четем, выключая двигатель фургона и вынимая ключи зажигания.
   - Нет, сэр.
   - Пора бы уже начать. Открой отделение для перчаток и вынь бутылку.
   Это был самогон, что Билли почувствовал еще до того, как Четем открыл бутылку. Мужчина сделал глоток и закрыл глаза; Билли почти видел, как расширяются вены в его крупном носу.
   - Ты поверил мне, когда я говорил, что не существует таких вещей, как приведения?
   - Да, сэр.
   - Так вот, я проклятый лжец, мальчик. Дерьмо! Мой старый папаша любил рассказывать мне истории о привидениях, от которых у меня скручивались волосы на заднице! Меня невозможно подтащить меня к кладбищу ближе, чем на милю, вот где правда! - Он передал бутылку Билли. - Что касается вас, то меня не интересует, что ты или твоя мама можете, а что нет. Я слышал рассказы о твоей матери и я был той ночью на палаточной проповеди Фальконера. Там было чертовски шумно. Раз ты пришел на мою лесопилку, то... сделай все для того, чтобы я смог вернуть обратно всех своих рабочих. И я уверяю, что все они до последнего узнают, что помог им ты... даже если на самом деле ты будешь и ни причем. Улавливаешь?
   Билли кивнул. Его внутренности дрожали. Когда он сказал, что поможет мистеру Четему, то отец посмотрел на него как на прокаженного. Но мистер Четем сказал, что заплатит пятьдесят долларов, разве это плохо, подумал Билли, если он поможет семье в меру своих возможностей? Однако он не знал точно, что ему предстоит сделать; он захватил с собой приносящий счастье кусочек угля, но понимал, что то, что ему нужно совершить, придет изнутри его самого, и что он будет предоставлен сам себе. До того, как они уехали, мама позвала его в дом и дала ему наставления, говоря, что пришло его время и что он должен сделать все, что сможет. О, говорила она ему, она могла бы поехать вместе с ним, но это полностью его работа; на лесопилке может быть и вообще ничего нет, но если есть, то это наверняка часть Линка Паттерсона, оказавшаяся неспособной найти правильную дорогу. Привлеки ее доверием и помни, чему тебя учила бабушка. Самое важное: изгони из себя страх, если сможешь, и дай найти тебя. Он ищет помощи, и он потянется к тебе, как к одинокой свечке в темноте.
   Когда Билли садился в белый фургон, Рамона вышла на террасу и сказала:
   - Помни, сынок: нет страха. Я люблю тебя.
   Свет медленно угасал. Билли понюхал самогон и сделал глоток. Его горло словно обожгло лавой, которая медленно стекала по кричащим внутренностям в желудок; жидкость напоминала ему то, что бабуля заставила его выпить, чтобы прочистить желудок перед тем как идти в коптильню.
   Иногда по ночам, засыпая, он заново переживал все это странное приключение. Он оставался в душной коптильне три дня, завернутый в тяжелое одеяло, без еды, а в качестве питья у него были только самодельные "лекарства". Убаюканный страшной жарой, он плыл в темноте, потеряв ощущение времени и пространства; он чувствовал, что тело обременяет его, оказываясь чем-то вроде скорлупы, в которую заключена его реальная личность. Сквозь сон он ощущал, что за ним наблюдали мама и бабушка, время от времени садившиеся рядом с ним: он чувствовал разницу в ритмах их дыхания, аромате их тел и звуках, издаваемых ими при движении. Треск горящих поленьев превратился во что-то вроде музыки, находящейся между тихой гармонией и грубой какофонией. Дым под потолком шелестел как шелковая рубашка на ветру.
   Когда он наконец проснулся и ему позволили выйти из коптильни, утренний солнечный свет иголками заколол его кожу, а шелест листвы казался ему ужасным шумом. Прошло несколько дней прежде чем его чувства притупились настолько, что он снова почувствовал себя более-менее сносно. Тем не менее он оставался фантастически чувствителен к цветам, запахам и звукам; из-за этого ему было очень больно, когда по их возвращению домой отец ударил Рамону по лицу тыльной стороной ладони, а затем обхаживал Билли ремнем. Затем дом наполнился голосом отца, разрывающимся между вымаливанием для них прощения и громким чтением Библии.
   Билли поглядел на золотистые потоки облаков, бегущих по небу, и представил, как будет выглядеть декорации в гимнастическом зале файетской средней школы в Майскую Ночь. Он очень хотел пойти на этот бал вместе со всеми; он знал, что это его последний шанс. Если он скажет сейчас "нет" мистеру Четему, если он даст понять всем, что он просто напуганный парнишка, ничего не знающий о приведениях или духах, то может быть он сможет пригласить Мелиссу Петтус, и может быть она пойдет с ним на Майскую Ночь, и он устроится механиком в Файете, и все будет прекрасно до конца жизни. Кроме того, он едва знал Линка Паттерсона, поэтому что ему здесь делать?
   - Я хотел бы покончить с этим до наступления темноты, - нервно произнес Четем. - Хорошо?
   Плечи Билли медленно подались вперед, и он вылез из фургона.
   Они молча поднялись по деревянным ступеням ко входу в лесопилку. Четем повозился со связкой ключей и отпер дверь; перед тем, как войти внутрь, он поднял руку и включил несколько рядов тускло сияющих ламп, которые свисали с потолочных балок.
   Густо смазанные машины блестели в смеси электрического света и последних оранжевых лучей заходящего солнца, просачивающихся сквозь ряды высоких узких окон. Воздух был наполнен пылью, запахом щепок и машинного масла, и в нем стоял туман из опилок. Четем закрыл дверь и двинулся в дальний конец помещения.