Маккаммон Роберт. Неисповедимый путь

   Билли не ответил, но остался стоять неподвижно.
   Лицо Ли Сейера ухмыльнулось.
   - Прекрасно! Тогда только ты и я, и комната душ в качестве ставки. Думай быстро, парень!
   Пол затрещал и качнулся под ногами Билли, бросив его на колени в лужу. Это уловка! - подумал он, когда пол начал опасно качаться. Иллюзия, наведенная зверем!
   Вокруг Билли закружилась метель зажженных спичек, обжигая его лицо и руки, искрясь в волосах и на свитере. Он закричал и попробовал защитить лицо руками. Уловка! Я не горю в действительности, я не горю!.. Он знал, что если он будет достаточно сильным, то преодолеет уловки Меняющего Облик. Он посмотрел на спички, которые обжигали его щеки и лоб, и попытался увидеть Меняющего Облик не в виде Ли Сейера, а в его истинном обличье. Метель из спичек угасла, и перед Билли снова стояло вепреобразное существо.
   - Уловки, - произнес Билли и увидел в темноте Мелиссу Петтус.
   Внезапно потолок пробил огненный шар и похоронил его под пылающими обломками. Он почувствовал, что горит - почувствовал запах Майской Ночи и закричал, стараясь выбраться из-под обломков. Он в панике побежал, его одежда загорелась.
   Не добежав до двери, Билли наступил на скрытую обломками дыру в полу.
   Проваливаясь, он успел ухватиться за зазубренный искореженный кусок металлической кровати, который глубоко врезался в его руку. Его тело наполовину провалилось в дыру, а ноги болтались в двадцати футах от груды обломков, усыпанных почерневшими гвоздями. Его одежда все еще горела, и Билли почувствовал, как начала тлеть его кожа.
   - Иди ко мне, Билли, - шептала Мелисса. - Это больно, правда? Гореть - это больно.
   - Нет! - крикнул Билли. Если он отпустит железку, то упадет и разобьется насмерть. Меняющий Облик хотел, чтобы он свалился в эту дыру. Паника, ужас, иллюзии и безумие - вот что было самым страшным оружием Меняющего Облик. - Твоя мать мертва, - сказало симпатичное личико Мелиссы. - Пришел ковбой и перерезал ей горло. Твой маленький домик - теперь куча углей. Билли, у тебя из руки течет кровь...
   - Эй, есть там кто-нибудь? - раздался голос снизу.
   - Отпусти же руку, иначе ты истечешь кровью! - поторопил Билли Меняющий Облик в образе Мелиссы.
   Билли сконцентрировался на боли в руке. Его тело перестало гореть. Он перевел все свое внимание на то, чтобы выбраться из дыры. Его одежда не горела, не была даже опалена. Он устоял, сказал он себе, он может сопротивляться оружию Меняющего Облик. Образ Мелиссы начал таять, и на его месте снова появился вепрь. Билли выкарабкался из дыры и встал на четвереньках в луже. Что это существо говорило про его мать? Ложь, все ложь! Ему надо торопиться, подумал он, пока его не нашли пожарные.
   Вокруг него на полу лежали обугленные кости. Поблизости валялась грудная клетка. В углу находилась страшная обугленная фигура с сохранившими клочьями одежды, ее почерневший череп склонился набок.
   - Нет страха, - прошептал Билли. - Отбросьте боль, отбросьте...
   - Убирайся из темного места! - проревел Джимми Джед Фальконер с горящими праведной яростью глазами.
   Что-то, мягкое как шелк, коснулось лица Билли. Бесформенная, бледная бело-голубая масса начала сочиться из стены и нерешительно тянуться к нему. Второй дух растянулся подобно паутине в углу, боязливо прижимаясь к стене.
   - Ты недостаточно силен! - кричал Фальконер. - Ты не сможешь сделать это!
   - Отбросьте боль, - шептал Билли, мысленно пытаясь приблизить их к ближе. Он крепко зажмурил глаза, сосредотачиваясь. Когда он открыл их, то увидел третьего духа, висящего неподалеку от него и принявшего человеческие очертания, пытаясь руками обнять Билли.
   - Вы должны покинуть это место, - сказал Билли. - Вы не принадлежите ему.
   Неожиданно он задрожал, когда сзади на него нахлынула волна холода. Она была мягкая, как бархат, и такая холодная, что пробирала до самых костей. Два придатка, которые должны быть руками, обняли Билли.
   - Нет! - проревел Меняющий Облик, вновь превратившись в зверя.
   Дух стал погружаться в Билли, который стиснул зубы, когда его стали заполнять воспоминания этого человека; сначала это была паника от распространяющегося огня и обрушившегося потолка, затем агония горящего тела. Потом в его сознании возникло видение карточного стола, рука, потянувшаяся за бутылкой "Ред Даггер", золотое ячменное поле, видневшееся из окна быстро несущегося автомобиля, разъяренный полисмен, машущий дубинкой. Воспоминания и эмоции летели сквозь него словно листья, сорванные с засыхающих деревьев.
   Еще одна фигура подплыла ближе и ухватила Билли за руку.
   Опять сквозь него прокатилась агония от ревущего пламени. Потом его словно укололи иглой. В дверях стояла тоненькая женщина, баюкавшая ребенка.
   Билли затрепетал от мощи боли и эмоций, которые он принял. Он увидел дюжины белых фигур, двигавшихся по комнате, поднимавшихся из куч костей и углей. Они сочились сквозь стены, некоторые из них спешили к нему, другие, как испуганные дети, жались по углам.
   - Отбросьте боль, - шептал Билли, когда фигуры цеплялись за него. Нет боли, нет страха...
   Картины чужих жизней мелькали в его сознании: поножовщина в какой-то аллее, бутылка, выпитая до последней капли.
   - ПОСМОТРИ НА МЕНЯ, ПАРЕНЬ! - проревел Меняющий Облик и превратился в Фиттса, стоящего с питоном на шее. - Твоя мать мертва, твоя мать мертва! Пришел ковбой и отстриг ей голову!
   Духи окружили Билли. Несмотря на то, что они были бесплотны, тяжесть оставляемых ими эмоций прижала Билли к полу, и он завалился набок посреди углей и воды. Он слышал рев Меняющего Облик: "Это еще не конец! Это еще не все, вот увидишь!", но закрыл свое сознание от насмешек и мысленно сосредоточился на притягивании к себе духов.
   Меняющий Облик исчез. Вместо него за спиной Билли, в углу, зашевелился обгорелый труп. Его мертвые, выгоревшие глазницы начали мерцать красным светом. Существо медленно-медленно задвигалось и поползло по направлению к парню. Рука скелета сомкнулась вокруг металлического обломка и подняла его, намериваясь ударить Билли сзади.
   Обгоревшие кости треснули, и рука бессильно повисла. Когда Билли обернулся через плечо, он узнал на оживленном лице трупа горящие ненавистью красные глаза Меняющего Облик. Он неподвижно лежал, наблюдая за движущимся к нему трупом, рот которого открылся и издал хриплый шепот сгоревшими голосовыми связками. В следующий момент его голова отвалилась, а тело задрожало и снова осело в угли, когда Меняющий Облик оставил его.
   - Боже милостивый! - закричал кто-то.
   И еще один голос, неистово нарастающий:
   - Давайте сюда свет!
   Ошеломляющий поток света заполнил комнату. Некоторые призраки бросились в сторону от Билли, спасаясь от жесткой иллюминации, другие продолжали висеть над полом, пригвожденные к месту.
   Пожарник с фонарем отпрянул назад, столкнувшись с телеоператором, который снимал документальный фильм о пожарах в отелях. Комната была полна странными белыми формами, некоторые из которых имели очертания человеческих фигур.
   - Что за черт?.. - прошептал пожарник.
   - Барри! - крикнула высокая женщина с рыжими волосами. - Снимай это!
   Ее глаза были широко раскрыты и испуганы, и она боролась с желанием без оглядки бежать от того, что было в этой комнате. Оператор замешкался, изумленный, и женщина сама включила блок питания, висевший у него на боку. Она вынула из футляра видеокамеру, сняла пластиковую крышку и объектива и принялась снимать. Две мощных лампы, установленные в камере, высвечивали каждый уголок комнаты.
   - Протравите еще кабель! Быстрее, черт возьми!
   Она вошла в комнату, делая ее панораму от угла до угла.
   - Ничего особенного здесь нет, - бормотал пожарник. - Ничего нет. Это только дым. Только... - он вылетел из комнаты.
   Женщина переступила через лежащего на полу Билли, подергала кабель, чтобы убедиться, что он ни за что не зацепился, и принялась снимать белый силуэт с ногами и руками, который начал погружаться в стену.
   56
   Когда Кемми Фальконер увидела своего сына, то изумилась тому, как он постарел. Он вырос в симпатичного мужчину, но начал толстеть. Он сидел за столом около застекленного бассейна, который был частью дома Крипсина, трудясь над пластмассовой моделью самолета.
   - Уэйн, - тихо позвал его Найлз, - твои гости здесь.
   Уэйн без удивления посмотрел на пришедших, и Кемми увидела, что его глаза мертвы. Она выдвинула слабую улыбку и подошла ближе.
   - Ты не хочешь поздороваться со своей мамой?
   - Ты куришь, - ответил Уэйн. - Я чувствую запах от твоей одежды.
   Он взглянул на рослого кудрявого мужчину, стоявшего в нескольких шагах позади Кемми, и нахмурился. Один из ее приятелей, подумал он. Он слышал, что у нее появилось много приятелей в Хьюстоне, куда она переехала после того, как Фонд Фальконера выплатил ей кондоминиум.
   - Уэйн, это Деррел Уиттон, - смущенно представила она. - Он играет за "Ойлерз".
   - Я не люблю футбол, - он сконцентрировался на склеивании фюзеляжа "Конкорда". - Как ты меня нашла?
   - То, что ты здесь, не секрет. - Она бросила быстрый взгляд на находящегося поблизости Найлза. - Могу я остаться с сыном наедине? - Найлз согласно кивнул и удалился в дом. - Я так долго тебя не видела, Уэйн.
   - Это они послали тебя?
   - Нет, - ответила Кемми - и солгала. Ей позвонили сотрудники Похода и объяснили, что им необходима ее помощь. Маленький Уэйн находится в Пальм-Спрингс, сказали они ей, и не хочет возвращаться домой. Генри Брэгг пропал, а Джордж Ходжес покинул Поход несколько дней назад. Кемми внутренне поежилась, когда Уэйн взглянул на нее; она боялась, что он увидит ложь своими обжигающими, неестественными глазами.
   Уиттон, приветливая деревенщина, взял одну из пластмассовых деталек и усмехнулся.
   - Могучую работу ты проделываешь здесь, Уэйн. Твоя мама говорила мне, что ты любишь...
   На его губах застыла улыбка, когда Уэйн остановил на нем свой взгляд. Уиттон прокашлялся, положил детальку на место и легким шагом пошел прочь по краю большого бассейна.
   - Что происходит? - спросила Кемми. Она была загорелой и, по-видимому, процветала, разбив хрустальный кокон, сделанный вокруг нее Дж.Дж.Фальконером. - Ты не хочешь продолжать руководить Походом?
   - Так это все же они тебя прислали, так?
   - Уэйн, ты глава мультимиллионной корпорации! И находишься здесь, занимаясь детскими игрушечками! Кто такой этот Крипсин и почему он так препятствовал нашей с тобой встрече? Я звонила полдюжины раз!
   - Мистер Крипсин мой друг, - ответил Уэйн. - Я отдыхаю. А ты приехала повидать меня, да?
   Уэйн сконцентрировался на приклеивании крыльев.
   - Отдыхаешь? Для чего?
   - Для будущего, - ответил он. - Но ведь тебя не это волнует на самом деле. Это перестало волновать тебя сразу после смерти папы. Но я тебе все равно расскажу о будущем. Мистер Крипсин собирается помочь мне построить церковь посреди пустыни. Это будет самая большая церковь в мире, и она будет стоять вечно. Она будет построена в Мексике, и скоро мистер Крипсин покажет мне, где... - он умолк и некоторое время смотрел в пространство. Мы создадим нашу собственную телевизионную сеть. Мистер Крипсин хочет помогать мне в каждом моем шаге.
   - Другими словами, этот человек будет контролировать тебя.
   Он выстрелил в нее мрачным взглядом.
   - Ты не видишь будущее, так? В Файете у меня не осталось друзей. Они все хотят только использовать меня. Здесь я все еще Маленький Уэйн Фальконер, а там я мистер Уэйн Фальконер. Здесь я могу иметь все, что захочу, и не должен ни о чем беспокоиться. И знаешь что? Они дают мне летать на реактивном самолете. Днем или ночью, когда захочу. Я управляю им и летаю над пустыней, и чувствую себя так... так свободно. И никто при этом ничего не может потребовать от меня.
   - А как же ты обходишься с деньгами?
   - О, я перевел свои банковские счета из Файета сюда. У меня также новый адвокат. Мистер Рассо. Мы собираемся положить все деньги Фонда в мексиканский банк, потому что там выше проценты. Так что - видишь? - я все еще у руля.
   - Боже мой! - скептически произнесла Кемми. - Ты доверяешь Фонд незнакомцу? Если об этом узнает пресса, ты пропал.
   - Я так не думаю. - Он аккуратно выдавил из тюбика клей на хвост от самолета. - И папа тоже.
   Кемми застыла.
   - Что?
   - Папа. Он вернулся ко мне теперь, когда эта готорнская ведьма мертва.
   - Нет, - прошептала она. - Уэйн... где Генри? Он здесь с тобой?
   - Генри? О, он уехал в Мексику.
   Кемми поняла, что ее сын сошел с ума. Ее глаза защипали слезы.
   - Пожалуйста, - сказала она. - Уэйн, послушай меня. Я умоляю тебя. Пожалуйста, возвращайся в Файет. Они поговорят с тобой и... - она прикоснулась к его руке.
   Уэйн тут же одернул руку, и наполовину готовый самолет скатился со стола на землю.
   - Не прикасайся ко мне! - сказал он матери. - Я никогда не просил тебя приезжать сюда! - Его лицо покраснело, когда он понял, что модель, над которой он столько трудился, сломана. - Смотри, что ты заставила меня сделать! Ты... ты разбила его!
   - Уэйн... Пожалуйста...
   - Убирайся! - крикнул он зло. - Я не хочу, чтобы ты была рядом!
   - Ты разрушаешь все, что построил Джи-Джи. Не бросай все это! Тебе нужна помощь, Уэйн! Пожалуйста, вернись в Файет, где ты сможешь...
   - УБИРАЙСЯ! - зарычал Уэйн, вскакивая на ноги. Уиттон поспешил к ним. - Ты Йезавель! - крикнул Уэйн и сорвал с нее ожерелье. Жемчужины покатились по земле. - Ты крашеная шлюха. Ты больше мне не мать, поэтому УБИРАЙСЯ ОТСЮДА!
   Стеклянная дверь, отделяющая бассейн от дома отворилась, из-за нее выглянул Феликс, дворецкий, и побежал сообщить о происходящем Найлзу.
   Кемми уставилась на сына. Помогать ему было слишком поздно. Она знала, что больше никогда его не увидит. Она коснулась красной полосы на шее там, где он ее поцарапал, и прежде, чем она смогла остановить себя, у нее вырвалось:
   - Ты прав, Уэйн, - сказала она тихим, твердым голосом, - я не твоя мать. Я никогда ею не была.
   - Не надо, Кемми! - крикнул Уиттон.
   Но зло и отвращение сыном стало истекать из нее без остановки.
   - Я никогда не была твоей матерью, - продолжала она и увидела, как Уэйн заморгал. - Ты маленький избалованный внебрачный ребенок! Джимми Джед Фальконер купил тебя, потому что ему нужен был сын для того, чтобы тянуть Поход после него, и это нужно было сделать быстро. Ты слышишь меня, Уэйн?
   Уэйн стоял неподвижно, его глаза сузились до маленьких щелочек, а рот чуть приоткрылся.
   - Он заплатил за тебя приличную сумму! - Затем она раздельно прокричала:
   - Джимми Джед Фальконер был импотентом! Один Бог знает, кто твои настоящие мать и отец!
   Найлз, который только что появился за спиной женщины, схватил ее за локоть.
   - Я хочу попросить вас...
   - Уберите свои руки! - Она вырвалась. - В какие игры вы тут играете? Почему вы не отпускаете Уэйна?
   - Он волен уйти, когда ему вздумается. Так, Уэйн?
   Глаза юноши превратились в кусочки льда.
   - Ты лжешь, - прошептал он женщине. - Я сын Дж.Дж.Фальконера.
   - Ни в малейшей степени. Есть такой человек, который занимается куплей-продажей младенцев. Все это делалось в секрете и я хотела сохранить эту тайну навечно... О, он любил тебя, как своего родного сына, и я старалась делать то же самое, но я не могу видеть, как ты все разваливаешь!
   - Ложь! - прошептал Уэйн.
   - Визит завершен, - объявил Найлз. - Феликс. Будь добр, покажи этим людям, где находится выход.
   - Возвращайся в Файет, - взмолилась Кемми. - Не разрушай плоды труда всей жизни Джи-Джи!
   Из ее глаз хлынули слезы. Уиттон осторожно взял ее за руку, и они двинулись вслед за мексиканцем-дворецким. Кемми оглянулась только раз и увидела, как этот человек по фамилии Найлз осторожно положил руку на плечо Уэйна.
   - Это было несколько жестоко, не так ли? - спросил Уиттон.
   Кемми вытерла глаза.
   - Отвези меня в бар, Деррел. В любую ближайшую дыру, какую найдешь.
   Найлз наблюдал за их уходом из-под полузакрытых век.
   - Ты в порядке, Уэйн?
   - Я сын Дж.Дж.Фальконера, - ответил юноша ошеломленным голосом.
   - Конечно.
   Найлз распознал по лицу Уэйна признаки надвигающегося шока и достал маленькую пластмассовую бутылочку с белыми пилюлями из внутреннего кармана пиджака. Выкатив пару штук на ладонь, он сказал:
   - Твои лекарства, Уэйн. Прими, пожалуйста.
   - НЕТ! - Юноша ударил Найлза по руке и пилюли улетели в бассейн. Лицо у Уэйна сморщилось, как у старика.
   - Я сын Дж.Дж.Фальконера! - закричал он.
   - Правильно. - Найлз напрягся, готовый ко всему. Если парень выйдет из-под контроля, то нельзя заранее сказать, что он может натворить. Конечно, ты его сын, - успокаивающе произнес он. - А теперь, может быть, ты закончишь свою модель? Они уже ушли; они не побеспокоят тебя больше. "Валиум" можно подмешать в сок, чтобы снова превратить его в зомби.
   - Мой самолет. - Уэйн поглядел на рассыпанные пластмассовые детали. О, - прошептал он, и по его щекам покатились слезы, - он сломался...
   - Мы его починим. Давай, садись. - Найлз подвел его к креслу. - С чем тебе смешать апельсиновый сок?
   Уэйн нахмурился, глядя на солнце, отражающееся от поверхности бассейна.
   - С ванилью, - ответил он.
   - Не забудь, завтра рано утром мы уезжаем в Мексику. Тебе нужно поспать. Ты собрал сумки?
   - Нет, сэр.
   Феликс займется ими.
   Найлз не понял всего, что сказала Уэйну эта проклятая женщина, но она дала ему сильную встряску. Ко внутренней стороне стола было приделано звукозаписывающее устройство размером с пачку из-под сигарет. Найлз знал, что мистеру Крипсину будет интересно прослушать беседу. Он вышел из помещения бассейна.
   Уэйн собирал разбросанные детали самолета, когда пришел Феликс, неся апельсиновый сок и кексы. Когда Феликс ушел, он набил кексами рот; апельсиновый сок показался ему более горьким, чем обычно. Он ему не понравился, и поэтому после двух глотков он выплеснул содержимое стакана в бассейн и поболтал в нем рукой, чтобы никто этого не заметил. Мистер Найлз всегда настаивал, чтобы Уэйн съедал все, что он ему приносил. Уэйн не хотел, чтобы мистер Найлз рассердился. Потом Уэйн сел на край бассейна и вновь стал уверять себя, что крашенная шлюха врала.
   57
   Билли Крикмор смотрел по телевизору "Дом на Холме Призраков", когда в его палату в Главном госпитале Чикаго, тихо постучав в дверь, вошла Бонни Хейли.
   - Привет, - поздоровалась она. - Как ты сегодня?
   - Лучше.
   Он сел и попытался привести себя в порядок, проведя ладонью по взъерошенным волосам. Его кости все еще ныли, а аппетит пропал полностью. Сон был путаницей кошмаров, и в глубоком свете экрана телевизора лицо Билли выглядело изможденным и уставшим. Он находился в госпитале уже два дня, обессиленный от шока и истощения.
   - А как ты?
   - Я прекрасно. Смотри, я принесла тебе кое-что почитать. - Она протянула ему номер "Трибун", который купила в киоске внизу. - Надеюсь, что это поможет тебе скоротать время.
   - Спасибо. - Он не сказал ей, что каждый раз, когда он пытался читать, буквы в его глазах начинали бегать, словно муравьи.
   - С тобой все в порядке? Я имею в виду... с тобой здесь хорошо обращаются? Все в институте хотят посетить тебя, но доктор Хиллберн сказала, что пока никому нельзя. Кроме меня, то есть. Я рада, что ты захотел увидеть меня.
   Был поздний вечер, и последние лучи солнца просачивались в окно напротив кровати Билли. Доктор Хиллберн провела с ним большую часть вчерашнего дня и сегодняшнее утро.
   - Доктор Хиллберн звонила в Готорн, как обещала? - спросил Билли.
   - Я не знаю.
   - Я давно ничего не слышал о своей матери. Я хочу знать, все ли с ней в порядке. - Билли вспомнил слова Меняющего Облик: "Твоя мать умерла. Пришел ковбой и отстриг ей голову".
   Бонни пожала плечами. Доктор Хиллберн просила ее не упоминать мать Билли. Владелец главного магазина в Готорне - Билли дал номер его телефона - рассказал доктору Хиллберн, что Рамона Крикмор погибла, когда среди ночи ее дом охватил огонь. Дом сгорел очень быстро.
   - Я так устал, - сказал Билли. Пробежало ли темное облачко по лицу Бонни или нет? Его мозг все еще был перегружен воспоминаниями и эмоциями, поглощенными им в отеле "Алькотт"; он понимал, что чудом избежал смерти от руки Меняющего Облик. Зверь был неспособен разрушить его мозг или лишить рассудка, но когда Билли вспоминал этот труп, ползущий к нему по углям, то начинал дрожать. Была ли это еще одна иллюзия, или же Меняющий Облик обладает способностью использовать мертвых словно плюшевых кукол? В его глазах горела настоящая ненависть - и мрачная безнадежность. Когда Меняющий Облик сбросил эту скорлупу из обгорелой плоти, его глаза погасли, как спиртовые лампы. И где зверь находится сейчас? Ожидает очередного шанса, чтобы уничтожить его?
   Они должны встретиться где-нибудь снова. Он был уверен в этом.
   - Доктор Хиллберн сказала мне, что люди с телевидения сделали видеозапись, - тихо сказал Билли. - Они заперли пленку в сейфе, но вчера ей ее показали. Она сказала, что на ней некоторые духи входили в меня, а некоторые просачивались обратно в стены. Пленка зафиксировала все. Меня, духов в комнате... Все. Она сказала, что они еще не решили, показывать ли эту запись по телевидению или нет, и обещают прислать в институт копию документального фильма. - Он вспомнил заряд эмоций в голосе доктора Хиллберн, когда она говорила ему, что многие парапсихологи хотят посмотреть фильм и встретиться с ним, и что очень скоро его жизнь измениться. Он может не оставаться в Чикаго, сказала она. Чикаго - и особенно институт - для него лишь первая ступень в долгом, трудном путешествии. Глаза доктора Хиллберн блестели надеждой.
   Лоб Билли пронзила боль. Его тело стало походить на кучу мокрых тряпок.
   - Интересно, есть ли здесь где-нибудь пианино? - сказал он.
   - Пианино? Зачем?
   - Я люблю играть. Разве я не говорил тебе? Я хочу тебе многое рассказать, Бонни. О моей семье и о кое-чем, называющимся Неисповедимым Путем. Я хочу когда-нибудь показать тебе Готорн. Он неказист, но я там родился. Я покажу тебе мой дом и среднюю школу; я покажу тебе тропинки, по которым я любил ходить, когда был маленьким. Я возьму тебя туда, где в скалах поют ручьи и где можно услышать голоса тысячи различных птиц. - Он посмотрел на Бонни с надеждой. - Хочешь?
   - Да, - ответила она. - Я... я думаю, да. Очень.
   - Я скоро поправлюсь. Это не займет много времени. - Его сердце забилось чаще. - Я хочу также узнать то, что важно для тебя. Ты возьмешь меня когда-нибудь в Ламезу?
   Бонни улыбнулась и нашла его руку под простыней.
   - Как ты думаешь, сможет девушка-ковбой поладить с индейцем? спросил он ее.
   - Да. Я думаю, они прекрасно поладят.
   Кто-то в телепередаче "Доме на Холме Призраков" закричал, и Бонни вздрогнула, но потом рассмеялась. Звук ее смеха согревал Билли так, будто он стоял у растопленного камина. Вдруг он тоже засмеялся; Бонни наклонилась к нему со своими светящимися странными глазами, и их губы соприкоснулись. Бонни отпрянула с покрасневшим лицом, но Билли обхватил руками ее голову и притянул к себе. На этот раз их поцелуй был более продолжительным и глубоким.
   - Я лучше пойду, - сказала наконец Бонни. - Доктор Хиллберн просила меня вернуться до темноты.
   - Хорошо. Но ты придешь завтра?
   - Как только освобожусь, - кивнула она.
   - Передай от меня привет всем остальным, ладно? И спасибо, что пришла навестить меня. Огромное спасибо.
   - Отдыхай, - сказала Бонни и осторожно поцеловала его в лоб. У дверей она остановилась, чтобы сказать:
   - Я хочу посмотреть вместе с тобой Готорн, Билли. Очень-очень.
   Она вышла, а Билли продолжал улыбаться, не веря в то, что все идет как нельзя лучше.
   "Она мертва, она мертва. Пришел ковбой и отстриг ей голову.
   Я буду ждать тебя."
   Когда в половине шестого нянечка принесла обед, Билли спросил ее насчет пианино. Она сказала, что одно есть на четвертом этаже, в часовне, однако ему нужно лежать и отдыхать. Приказ доктора.
   После ее ухода Билли немного поковырялся в своем обеде, немного полистал "Трибьюн", а затем, в беспокойстве и тревоге, одел халат, выданный в госпитале, и выскользнул в коридор к лестнице. Он не заметил крепкого мексиканского санитара, моющего полы рядом с его палатой. Санитар отложил швабру и достал из кармана передатчик.
   На четвертом этаже Билли направился к часовне. Она была пуста, а рядом с алтарем с большим медным крестом стояло старенькое пианино. Стены были покрыты тяжелой красной драпировкой, которая поглощала звук, однако он все же закрыл двери часовни. Потом он сел за пианино и поприветствовал его, словно старого друга.
   Полилась тихая песня боли, сотворенная эмоциями, взятыми им у духов в отеле "Алькотт". Поначалу она была диссонирующей, ужасной мелодией, в которой высокие ноты звучали как кричащие голоса. Постепенно, по мере игры, ужас начал покидать Билли и музыка начала становиться более гармоничной. Он закончил только тогда, когда почувствовал себя полностью очищенным и обновленным, и не имел представления о том, как долго он находился за инструментом.
   - Это было чудесно, - сказал мужчина, стоявший рядом с дверью. Билли обернулся и увидел, что это был санитар. - Я наслаждался.
   - Как долго вы здесь находитесь?
   - Около пятнадцати минут. Я проходил по коридору и услышал вас. - Он подошел ближе. Это был крепко сбитый мужчина с коротко подстриженными волосами и зелеными глазами. - Это вы сами написали?
   - Да, сэр.
   Санитар встал рядом с Билли, облокотившись на пианино.
   - Я всегда хотел играть на музыкальном инструменте. Однажды попробовал на контрабасе, но из этого ничего не вышло. Думаю, у меня слишком неуклюжие руки. Как вас зовут?