Маккаммон Роберт. Неисповедимый путь

   - Билли Крикмор.
   - Хорошо, Билли... почему бы вам не сыграть еще что-нибудь? Для меня.
   Он пожал плечами.
   - Я не знаю, что играть.
   - Что-нибудь. Мне всегда нравилась фортепьянная музыка. Знаете что-нибудь из джаза?
   - Нет, сэр. Я играю то, что чувствую.
   - Правда? - мужчина присвистнул. - Хотелось бы мне так уметь. Попробуйте, а? - он кивнул на клавиатуру с застывшей на широком лице улыбкой.
   Билли начал играть, взяв несколько аккордов, в то время как мужчина переместился так, чтобы ему было видно руки Билли.
   - На самом деле я играю недостаточно хорошо, - объяснил Билли. - У меня не было должной практики в послед... - Внезапно он почувствовал резкий медицинский запах. Он начал поворачивать голову, но сзади за шею его схватила крепкая рука, а друга прижала к его рту и носу мокрую тряпку, заглушая его крик.
   Через минуту-другую раствор хлороформа подействовал. Он хотел использовать на нем иглу, но не захотел портить парню шкуру. Тот, кто умеет так играть на пианино, заслуживает уважения.
   Санитар-мексиканец, охранявший дверь снаружи, вкатил тележку с бельем. Они уложили Билли на самое дно тележки и засыпали простынями и полотенцами. Затем тележку покатили по коридору и спустили вниз на лифте. Снаружи ее ждал автомобиль, а на маленьком аэродроме к югу от города самолет. Десять минут в машине Билли проспал. На аэродроме ему сделали инъекцию, чтобы быть уверенными, что он проспит всю дорогу до Мексики.
   58
   Лунный свет отражался от водной глади бассейна. Уэйн в пижаме включил подводный свет, открыл стеклянную дверь и вошел в помещение бассейна. Он дрожал, а вокруг его глаз залегли синие круги. Он старался уснуть, но из-за того, что ему утром сказала эта женщина, он терзался сомнениями. Он не стал принимать снотворное перед тем, как лечь спать; вместо этого он спустил таблетки в унитаз, поскольку хотел сохранить ясность ума, чтобы поразмыслить над тем, что ему сказала Кемми.
   Бассейн сверкал ярким аквамарином. Уэйн сел на край. Он нервно дергался, а его мозг работал так быстро, что он почти ощущал, как сгорали его клетки. Зачем Кемми сказала это, если это неправда? Чтобы сделать ему больно? Она завидовала его силе и положению, вот почему. Да, она завидовала.
   У него заболела голова. Любил ли он когда-нибудь свою "мать", спрашивал он себя. Что заставило все измениться? Почему все вышло из-под контроля? Он поднял свои исцеляющие руки и посмотрел на них. Где Генри Брэгг? Ждет их в Мексике?
   Все это кровь, подумал он, кровь.
   Это было непорядочно - поступать так с Генри Брэггом. Генри был хорошим человеком. Но тогда что же за человек мистер Крипсин, если он приказал поступить так с Генри?
   Его отец посетил его ночью и велел полностью доверять мистеру Крипсину. Но, думал Уэйн, отец обманул его, не сказав, что он не родной его сын. Чья же кровь течет в его жилах? А если отец обманул его в этом, то почему он не мог обмануть его и насчет мистера Крипсина?
   Неожиданно в голове Уэйна зазвенела отчетливая мысль: "Мой отец мертв. Я хотел оживить его и не смог. Я видел, как зарывали его гроб. Он мертв."
   Тогда кто же приходит по ночам в его теле и желтом костюме?
   Он был в замешательстве. Его голова превратилась в клубок боли, в котором роились темные мысли. Колдунья мертва, и ее сын скоро отправится вслед за ней... но почему же он ощущает вокруг себя Зло, словно чуму, о которой рассказывал мистер Крипсин? Он задрожал и обхватил себя руками, чтобы согреться.
   Колдунья мертва. Больше не надо бояться возврата домой. И Кемми была права: надо было столько сделать, чтобы наладить работу Похода так, как его отец - если Джи-Джи был на самом деле его отец - хотел. И только вернувшись в Файет он сможет узнать, кто в действительности его родители. Он бессмысленно смотрел на воду. Так много решений предстоит принять. Он был в такой безопасности здесь, в Пальм-Спрингс... А церковь, которая должна быть построена?
   Боже, помоги мне, взмолился он. Помоги мне решить, что мне делать.
   Ответ пришел к нему с болезненной ясностью: он не должен ехать с мистером Крипсином утром в Мексику. Ему необходимо вернуться в Файет во-первых для того, чтобы выяснить, говорила ли эта женщина правду, а во-вторых убедиться, что дела Похода в порядке, поскольку, вне зависимости от того, кто дал ему жизнь, он также и дитя Похода, и пришло время позаботиться о нем.
   И, возможно, узнав о том, кто его родители, он больше узнает о себе и целительском даре, который сформировал его жизнь.
   Да. Он должен утром вернуться в Файет.
   Он дрожал и чувствовал, что его нервы совсем расшатались. Ему нужен "Валиум", подумал он. Нет, нет... его голова должна быть по приезде домой чистой, чтобы он смог разобраться во всех делах. Ему нужно выгнать все "Валиумы", "Далманы" и "Туиналы" из своего организма. Однако его трясло от страха, и он не знал, хватит ли у него сил покинуть мистера Крипсина и уехать туда, где ему придется работать, молиться, проповедовать и исцелять. Похоже, вокруг столько проблем, и столько людей во всем мире ждут его исцеляющей руки. Но если он действительно начнет их исцелять, если он заглянет в глубину себя и воспользуется своей очищающей силой, а не будет гримасничать на сцене и притворяться, то боль может разорвать его.
   В его голове отдаленным шепотом возник голос: "Знаешь ли ты, что делаешь, сынок?"
   - Нет, - сказал Уэйн и поежился. - Боже, помоги мне, я не...
   Он наклонился вперед и опустил руки в воду. Она была приятно тепла. Он немного посидел прислушиваясь к одинокому ветру за стенами бассейна, а затем его внимание привлекло легкое движение в дальнем углу. Ему показалось, что там двигалось что-то, похожее на клуб черного дыма, но в следующее мгновение там уже ничего не было. Он встал, снял пижаму и спустился в бассейн.
   Он медленно переплыл бассейн. Достигнув глубокой его части, он запыхался и, схватившись за доску для ныряния, чтобы передохнуть, расслабился.
   За его спиной тихо забулькала вода.
   Пара иссиня-коричневых, наполовину сгнивших рук обвились вокруг его шеи словно в любовном объятии. В нос Уэйну бросился вонючий запах озерной грязи. Черные ногти царапали его по щекам.
   Уэйн закричал, отпустил доску и захлебнулся. В его рот хлынула вода. Он размахивал руками и ногами, пытаясь высвободиться из объятий схватившего его существа. В свете подводных ламп он различил смутную фигуру с длинными черными волосами. Ее костлявые руки потянулись к нему, багровое гниющее лицо пододвинулось ближе, губы искали его. Существо поцеловало его, пытаясь просунуть свой распухший язык в его рот.
   Уэйн прижал колени к груди и оттолкнул от себя существо. Пока он неистово выбирался на поверхность, из его легких вышел последний воздух. Он бешено поплыл, стараясь закричать. Затем почувствовал под ногами бетон и встал в воде по пояс. Он повернулся в сторону глубокого места бассейна, вытирая воду с волос и лица и стараясь разглядеть то, что на него напало.
   Волны ударяли в борта бассейна. Под водой ничего не было; ничего между ним и подводным освещением.
   Он тихо всхлипнул. Ничего нет, подумал он, ничего...
   Что-то просунулось между его ног и ухватилось за гениталии. Уэйн издал хриплый визг страха и развернулся.
   Она тоже была голая, но ее груди сгнили и отвалились так, что Уэйн видел сквозь разлагающую багровую плоть желтые кости ее грудной клетки. Ее глаза уже давным-давно вывалились из глазниц, кожа висела вонючими лохмотьями. Нос провалился или был отъеден рыбами: в центре ее лица чернела дыра. Глазные яблоки были желатинообразные, желтого цвета, готовые промять сгнившие щеки. Но ее волосы были теми же самыми: длинные, черные и глянцевые, будто годы нахождения в воде законсервировали их.
   - Уэйн, - прошептал ужасный рот. В том месте, где она ударилась о платформу, в голове зиял пролом.
   Он застонал и двинулся назад, по направлению к глубине.
   То, что осталось от лица Лонни, улыбнулось.
   - Я жду тебя в Файете, Уэйн. Я тааак по теебеее соооскууучилаась.
   Она подошла ближе, и отлетевшие от нее кусочки плыли за ней по воде.
   - Я все еще жду там, где ты оставил меня.
   - Я не хотел! - закричал он.
   - О, я хочу, чтобы ты вернулся в Файет. Я так устала плавать, и я хочу, чтобы мой милый любовник вернулся...
   - Не хотел... не хотел... не хотел...
   Он ступил на глубокое место, захлебнулся и услышал под водой свой крик. Он бешено выгреб на поверхность, и Лонни оказалась рядом с ним, грозя ему багровым когтем.
   - Ты мне нужен, милашка, - сказала она. - Я жду, когда ты вернешься домой. Я хочу, чтобы ты излечил меня.
   - Оставь меня... пожалуйста... оставь меня...
   Он попытался уплыть, но она заплескалась рядом и снова обхватила его руками за шею. Ее зубы куснули ухо Уэйна и она прошептала:
   - Позволь мне показать тебе, что такое смерть Уэйн.
   Внезапно ее вес потянул Уэйна на дно так, будто она была из бетона, а не из гниющей плоти и костей. Она тянула его все глубже и глубже. Уэйн открыл рот, и из него хлынула цепочка пузырей унесясь к качающейся поверхности воды. Они все вращались и вращались, вцепившись друг в друга, словно в каком-то ужасном подводном танце.
   Свет потемнел. Его щека царапнула о бетонное дно бассейна.
   А затем его потянули вверх, к поверхности и втащили в лодку. Кто-то повернул его на живот и начал жать на спину. Из его рта и ноздрей хлынули потоки воды, а вслед за ней и его обед и три съеденных кекса. Он застонал, лег на бок и стал рыдать.
   - С ним все будет в порядке, - сказал Дорн отходя от тела. Его костюм промок, и он взглянул на стоящих в нескольких футах от него Найлза и Феликса. - Что он хотел сделать, утопиться?
   - Я не знаю. - Если бы Феликс не услышал крик Уэйна, подумал Найлз, парень был бы уже мертв. Когда Дорн нырнул, Уэйн лежал на глубине на дне слабо шевелясь, будто борясь с кем-то невидимым. - Принеси мне баллон кислорода, - обратился он к Феликсу. - Быстро. - Тело Уэйна было почти синим, и он ужасно дрожал. - И захвати одеяло. Давай!
   Они накрыли Уэйна одеялом и прижали кислородную маску ко рту и носу.
   Юноша задрожал и застонал и наконец сделал глубокий вздох. Его глаза, полные ужаса, открылись. По щекам потекли слезы. Он схватил руку Найлза вцепившись в нее ногтями.
   - Мистер Крипсин не должен знать о происшедшем, - тихо сказал Найлз остальным. - Это несчастный случай. Уэйн плавал и захлебнулся. - Он посмотрел на них потемневшими глазами. - Мистер Крипсин очень огорчится, если узнает, что мы позволили Уэйну... почти убить себя. Поняли вы, оба? Хорошо, теперь он дышит нормально. Черт, что за день! Феликс, я хочу, чтобы ты пошел на кухню и принес большой бокал апельсинового сока. Принеси его в комнату Уэйна.
   Юноша сорвал со своего лица кислородную маску.
   - Она была здесь, в бассейне, и она схватила меня и захотела, чтобы я умер, она ждала меня, она сказала, что хочет показать мне что такое смерть... - его голос надломился и он уткнулся в Найлза как маленький ребенок.
   - Помоги мне с ним, - сказал Найлз Дорну. - Он должен быть готов к утреннему отъезду.
   - Нет, не дайте мне вернуться, - застонал Уэйн. - Пожалуйста, не дайте мне вернуться, она ждет меня в озере, она хочет, чтобы я вернулся...
   - У него поехала его долбаная крыша! - Дорн поднял пижаму скрипя ботинками.
   - Ну и что в этом нового? Давай, отведем его наверх.
   - Не дайте мне вернуться! - бормотал Уэйн. - Я хочу остаться с мистером Крипсином. Я хочу остаться, и я буду хорошим мальчиком. Я буду хорошим клянусь, клянусь...
   Когда они подошли к стеклянной двери, Найлз оглянулся через плечо на бассейн и ему показалось, что он увидел тень - огромную тень, может быть, семи футов высотой, которая могла быть тенью какого-то животного, стоящего на задних лапах - в углу, где не должно быть никакой тени. Он моргнул; тень исчезла.
   - Что? - спросил Дорн.
   - Ничего. Черт возьми, эта дверь должна была быть заперта!
   - Я так и думал.
   - Навсегда, - сказал Уэйн размазывая по щекам слезы. - Я хочу остаться здесь навсегда. Не дайте мне уехать... пожалуйста, не дайте...
   Найлз выключил свет в бассейне. Некоторое время плеск волн о его борта напоминал нечеловеческое посмеивание.
   ЧАСТЬ ДВЕНАДЦАТАЯ. АД
   59
   Ящерицы разбегались в разные стороны между испекшимся на солнце камнями. Вдали, в сиянии полуденного мексиканского солнца, мерцали острые очертания гор. Когда Найлз вышел из кондиционированного помещения в бетонном бункере Крипсина, расположенного в двадцати пяти милях к северу от Торреона, он сразу же нацепил солнцезащитные очки чтобы не ослепнуть в этом белом огненном мире.
   Найлз, безупречный в костюме цвета хаки, прошел мимо полицейского "Линкольна Континенталь" Томаса Альвардо к цементному гаражу, где стояли несколько электрических каров. Под ярко раскрашенным навесом Уэйн Фальконер посылал мячи для гольфа в пустыню, где органные трубки кактусов и пальметты образовывали что-то типа ограды из колючей проволоки. Уэйн никак не мог найти себе подходящее занятие на то время, пока Крипсин вел деловой разговор с Альвардо, мексиканским представителем "Тен-Хай".
   Уэйн ударил мяч и прикрыл глаза ладонью, наблюдая, как тот прыгает по каменистой равнине. Он остановился в двадцати ярдах от наблюдательной вышки, где скучающий мексиканский охранник мечтал о холодной Маргарите.
   - Хороший удар, - заметил Найлз.
   Уэйн взглянул на него тупыми от избытка "Валиума" глазами. Его движения были медленными и тяжелыми. После происшествия в бассейне несколько дней назад он стал требовать к себе более пристального внимания. Он при каждом удобном случае подхалимничал перед мистером Крипсином, и у Найлза от него началась головная боль. Лицо Уэйна было распухшим от солнечных ожогов.
   - Я почти что расправился с этим ведром мячей, - нетвердым голосом сказал он Найлзу.
   - Возьми еще одно...
   - Мистер Крипсин говорит, что моя церковь будет самой большой в мире.
   - Это прекрасно, - ответил Найлз, стараясь быстрее пройти мимо.
   - Вы собираетесь пойти туда? - спросил Уэйн, ткнув клюшкой для гольфа в сторону маленького бетонного строения примерно в миле от главного здания. - Я видел, как Люсинда утром относила туда еду. Я видел, как она возвратилась. Кто там, мистер Найлз?
   Мужчина не обратил на его вопрос никакого внимания. Неожиданно раздалось шипение разрезающей воздух клюшки, и мяч для гольфа, срикошетив от стенки гаража, пролетел в опасной близости от Найлза. Он напрягся и повернулся к Уэйну.
   Уэйн улыбался, но его лицо было натянутым, и Найлз почувствовал состояние объявленной войны. Найлз знал, что в последние несколько дней Уэйн начал ревновать его из-за близости к Крипсину.
   - Вы думали, что сможете одурачить меня? - спросил Уэйн. - Вы думали, что сможете держать его прямо под моим носом, и я ничего не узнаю?
   - Никто и не пытался тебя одурачить.
   - О, да, конечно. Я знаю, кто там. Я знал уже давно!
   - Кто, Уэйн?
   - Генри Брэгг. - Улыбка Уэйна стала еще шире. - Он отдыхает, да? И поэтому мне не разрешается ходить туда.
   - Правильно.
   - Когда я смогу его увидеть? Я хочу сказать ему, что сожалею о причиненной ему боли.
   - Ты скоро его увидишь.
   - Хорошо, - кивнул Уэйн. Он очень хотел увидеть Генри, рассказать ему, что он сделал для мистера Крипсина. Прошлой ночью Крипсин попросил его пощупать у него на шее шишку, потому что он боится, что это рак. Уэйн не смог нащупать никакой шишки, однако сказал, что все будет в порядке.
   - Мистер Найлз, у меня опять был кошмар.
   - Какой?
   - Тот, что я вижу всегда. Я думал, что у меня больше не будет кошмаров, когда она умерла. Орел и змея попытаются убить друг друга, и прошлой ночью змея укусила орла в шею и притянула его к земле. - Он заморгал, глядя на горизонт. - Змея победила. Я не хочу, чтобы она побеждала. Но я не могу остановить ее.
   - Это ничего не значит. Это просто сон.
   - Нет, сэр. Это гораздо больше. Я знаю. Потому что... когда орел умирает, я боюсь, что-то внутри меня - что-то важное - тоже умирает.
   - Посмотрим, как ты ударишь следующий мяч, - сменил тему Найлз. Давай, вдарь.
   Уэйн повиновался, как безвольный автомат. Мяч полетел по направлению к вышке.
   Найлз дошел до гаража, сел в один из электрокаров и поехал к белому строению. Вокруг его головы вились мухи, а воздух был пропитан запахом ржавого металла.
   Найлз постучал в дверь. Люсинда, невысокая коренастая мексиканка с седыми волосами и добрым морщинистым лицом, тут же ее открыла. Он вошел в убого обставленную гостиную с мощным вентилятором, разгоняющим тяжелый воздух.
   - Как он? - спросил Найлз по-испански.
   Она пожала плечами.
   - Все еще спит. Я сделала ему укол около часу назад.
   - Он приходил в себя?
   - В достаточной степени, чтобы говорить. Он произнес женское имя: Бонни. После того, как утром он размазал завтрак по стене, я больше не рисковала.
   - Хорошо. Мистер Крипсин хочет видеть его сегодня вечером. До тех пор мы подержим его на игле.
   Он отпер деревянную дверь и вошел в темную спальню без окон со стенами из прессованного угля. Юноша лежал на постели, перетянутый на груди ремнем несмотря на то, что это была излишняя предосторожность: он крепко спал под действием лекарства, введенного ему Люсиндой. Парень сидел на уколах с тех пор, как несколько дней назад был привезен на частном самолете в бункер Крипсина. Найлз подошел к кровати, пощупал его пульс и посмотрел зрачки. Неужели это его так боится Уэйн? - удивился Найлз. Почему? Что за влияние имели этот парень и его мать на Уэйна?
   - Я позвоню прежде, чем зайти за ним вечером, - сказал Найлз. - Ты должна дать ему около девяти вечера немного содиума пентотала. Столько, чтобы он мог предстать перед мистером Крипсином. Хорошо?
   Люсинда согласно кивнула. Она была знакома с наркотиками так же хорошо, как и с жареными маисовыми лепешками.
   Удовлетворенный состоянием Билли, Найлз вышел из белого здания и направился обратно к бункеру. Уэйн занялся следующим ведерком мячей, разбрасывая их во всех направлениях.
   Передняя комната бункера была металлической, отделанной дубом и напоминала вход в хранилище банка. Найлз нажал на кнопку маленького передатчика, висящего у него на поясе, и электронные замки открылись. Воздух в фойе перед дверью, ведущее в катакомбы комнат и коридоров, большей частью подземных, был пропитан запахом антисептика. Когда Найлз закрыл за собой дверь, он не заметил кружившую у него над головой муху, которая унеслась вместе со слабым потоком от химических очистителей воздуха.
   Он нашел мистера Крипсина в его кабинете разговаривающим с Томасом Альвардо, тощим чернокожим мужчиной с бриллиантом в мочке правого уха.
   - Двадцать шесть? - Крипсин разговаривал, при этом жуя печенье, которое брал с подноса. - Когда будет готово к отправке?
   - На следующей неделе. Самое позднее в четверг. Мы перешлем их в трейлере с неотделанными шкурами игуан. Они сильно воняют, таможенники не будут особо совать туда носы.
   Крипсин хмыкнул и согласно кивнул головой. Дешевая мексиканская рабочая сила, поставляемая Альвардо, использовалась "Тен-Хай" множеством способов, от апельсиновых рощ до Ранчо Сандуан в Неваде. На полу рядом с Крипсином лежала коробка с кинофильмом, еще одним подарком от Альвардо, который владел киностудией, штамповавшей дешевые вестерны, фильмы ужасов и кровавые боевики.
   - Как он, мистер Найлз?
   - Спит. Он будет готов.
   - Секретный проект? - поинтересовался Альвардо.
   - Как сказать, - ответил Крипсин. На его столе лежала стопка газет, тщательно обрызганных антисептиком, содержащих статьи об исчезнувшем чикагском "Таинственным медиуме", фотографии кадров из фильма, снятого в сгоревшем отеле для эмигрантов. Неожиданное исчезновение юноши из госпиталя вызвало споры по поводу достоверности видеозаписи, и страсти по этому поводу накалились. Крипсин был заинтригован и хотел побольше узнать о Билли Крикморе.
   Крипсин объяснил Альвардо, как депозиты "Крестового похода Фальконера" были переведены в мексиканские банки, и что Уэйн полностью захвачен этой идеей.
   - А что насчет его людей? От них можно ждать неприятностей?
   - Не в их интересах нагружать лодку камнями, и это в данный момент объясняет им мистер Руссо. Они будут управлять частью шоу и получат дивиденды. Каждый пенни, заработанный Походом, сначала пойдет в Алабаму. Через какое-то время мы построим телевизионный центр в Пальм-Спрингс, так что Уэйн сможет продолжить свои телевизионные проповеди.
   Альвардо лукаво улыбнулся.
   - Для вас немного поздно становиться божьим человеком, сеньор Крипсин, не так ли?
   - Я всегда был им, - ответил Крипсин, жуя очередное печенье. - А теперь перейдем к следующему вопросу.
   60
   Когда янтарный овал луны поднялся над окоченевшими горными вершинами, а Уэйн Фальконер заснул у себя в комнате, Найлз и Дорн отправились за Билли.
   Плавая во мраке, не осознавая, где он находится и как сюда попал, Билли услышал щелканье замка и решил, что это снова пришла женщина. Он испугался, когда в глаза ему ударил яркий свет. Рядом с ним стояли двое мужчин в костюмах. В его живот врезался ремень, и он сделал слабую попытку поднять голову. Он вспомнил поднос с едой и то, как он швырнул его в стену. Женщина со шприцем сказала ему несколько гадких вещей.
   - Мистер Крипсин хочет, чтобы его отмыли, - сказал один из мужчин.
   Женщина подошла к Билли с мылом и грубой мочалкой и начала тереть его так, что почти содрала с него кожу. Женщина стала немного нравиться Билли. Она подставляла ему судно, когда он хотел в туалет, и кормила его, когда он был голоден.
   Ремень ослаб.
   Мужчина, который говорил, приложил палец к горлу Билли и проверил его пульс.
   - Бонни здесь? - спросил Билли. - Где доктор Хиллберн?
   Мужчина проигнорировал его вопросы.
   - Мы хотим, чтобы ты встал. Мы принесли тебе одежду.
   Он кивнул в сторону стоявшего в комнате стула, и Билли увидел на нем желтые брюки и бледно-голубую рубашку с короткими рукавами. Что-то в желтых брюках раздражало его: цвет был ужасно знакомым. Откуда? - удивился он.
   - А теперь, поднимайся.
   Билли встал, и его ноги подкосились. Двое мужчин подождали, пока он не поднялся сам.
   - Мне нужно позвонить маме, - сказал Билли.
   - Правильно. Давай, одевайся. Мистер Крипсин ждет.
   Ослабевший и плохо соображающий, Билли начал одеваться. Он не понимал, почему ему не принесли никакой обуви. Он чуть не заплакал из-за ее отсутствия, а брюки были такие широкие, что висели на бедрах. На рубашке была монограмма: витая буква "У".
   - Это не моя одежда, - заявил он. Двое мужчин расплывались в его глазах. - Я всего лишь вышел поиграть на пианино.
   - Пошли.
   Ночь была холодной. На протяжении всей поездки в маленьком автомобиле в лицо Билли бил ледяной ветер, который немного привел его в чувство. Он разглядел огни на высоких вышках.
   - Где находится это место? - спросил он, но ни один из мужчин не ответил.
   Они подъехали к чему-то, что показалось Билли громадным бетонным кубом. Идя по тропинке из плит, он два раза чуть не упал, и мужчина в сером костюме помог ему. Билли почувствовал, как от мужчины исходит холод, словно тот был заморожен.
   И тут он вспомнил слова Меняющего Облик о том, что его мать мертва.
   Воспоминания хлынули на него лавиной; госпиталь, часовня, мужчина за его спиной, прижимающий к его лицу сильно пахнувшую тряпку. Смутное воспоминание работающих двигателей. Солнце, палящее над шоссе, и белая пустыня до самого горизонта. Он пытался вырваться из объятий мужчины, но тот держал его руку словно тиски.
   Внутри бетонного строения Билли дали одеть пару матерчатых тапочек. В воздухе был запах словно в больничной палате. Двое мужчин подвели его по коридору к запертой двери, и один из них постучался.
   - Входите, - ответил голос.
   Они втолкнули его внутрь, и двери захлопнулись.
   Билли поднялся на ноги, пытаясь сфокусировать свой взгляд. Самый крупный человек изо всех, когда-либо виденных им, ожидал его, сидя в кресле за столом, на котором стояла лампа и кассетный магнитофон. На мужчине был отделанный золотом просторный белый халат. Он был лыс и смотрел на Билли маленькими черными глазками.
   - Привет, Билли, - поздоровался Крипсин и отложил в сторону папку с газетными вырезками, которые он просматривал. - Садись, пожалуйста. - Он кивнул на стоящие рядом со столом два кресла.
   "Спасибо", произнес Билли про себя. Он знал, что его накачали лекарствами, знал, что находится далеко от дома. И знал также, что находится в опасности.
   - Где я?
   - В безопасном месте. Почему бы тебе не сесть?
   - Нет.
   - Меня зовут Август Крипсин. Я друг Уэйна Фальконера.
   - Уэйн Фальконер? Что у него общего со всем этим?
   - О, все! Уэйн просил, чтобы тебя доставили сюда. Он очень хочет тебя видеть. Посмотри, чем занимается Уэйн. - Он показал Билли папку с вырезками о видеоленте, заснятой в отеле "Алькотт". - Это он все вырезал. Ты знаменитый юноша, понимаешь?
   - Тогда... Уэйн здесь?
   - Конечно. Он даже одолжил тебе свою одежду. Давай, садись. Не укушу же я тебя!
   - Что вы от меня хотите? Я играл на пианино. Кто-то подошел ко мне сзади и...
   - Только поговорить, - прервал его Крипсин. - Только пару минут твоего времени, а потом отправим тебя, куда захочешь. - Он предложил Билли поднос с печеньем и вафлями. - Бери, угощайся.
   Билли покачал головой. В его голове все смешалось, он ничего не понимал. Уэйн захотел его видеть? Почему?
   - Женщина со шприцами, - сказал Билли прижав ладонь ко лбу. - Зачем она меня колола?
   - Какая женщина, Билли? О, ты, видимо, переутомился. Я имею в виду, от того, что сделал в отеле. Про тебя пишут все газеты страны. Уэйн очень заинтересовался тобой, Билли. Он хочет, чтобы вы стали друзьями.