Маккаммон Роберт. Песня Свон

   Робин знал, что нет другого способа получить свою винтовку обратно, кроме как штурмовать хижину. Ни его самого, ни его ребят не пускали внутрь с тех пор, как они пришли, и Робин стал сердиться.
   - Какого черта вы так счастливы? - огрызался он.
   - Потому что, - отвечала она, - это великое и славное утро. Такое славное, что даже такой сопляк, как ты, не может досадить мне. Понятно?
   И она сверкнула на него быстрой ухмылкой, в которой показала все свои передние зубы.
   - Что в этом такого великого и славного?
   Он выплеснул остатки супа.
   - Мне так все равно - темно и холодно.
   Но он заметил, что глаза у нее изменились; они были блестящими и возбужденными.
   - Что происходит?
   Вышла Сестра с кожаным футляром, с которым никогда не расставалась. Она втягивала холодный воздух, чтобы прочистить голову, потому что она бодрствовала и следила за Свон вместе с другими, встав задолго до рассвета.
   - Тебе помочь? - спросила она Анну.
   - Нет, уже все. Это последнее.
   Она вылила суп в последнюю миску. Все кроме Робина вернулись есть к костру.
   - Как она?
   - То же самое. - Сестра потянулась и услышала, как захрустели ее старые суставы. - Она хорошо дышит, а лихорадка ее прошла - но она в том же состоянии.
   - Что происходит? - спросил Робин.
   Анна взяла у него пустую чашку и бросила ее в кастрюлю.
   - Когда Джош захочет, чтобы ты знал, он тебе расскажет. И еще кому-нибудь тоже.
   Робин взглянул на Сестру.
   - Что со Свон? - спросил он ее тише.
   Сестра быстро взглянула на Анну, потом снова на молодого человека. Он ждал ответа, и она подумала, что он его заслуживает.
   - Она... преобразилась.
   - Преобразилась? Во что? В лягушку?
   Он улыбнулся, но Сестра в ответ не улыбнулась, и улыбка сошла у него с лица.
   - Почему мне не разрешают посмотреть на нее? Я не собираюсь нападать на нее и все такое. Кроме того, это я видел ее и здоровяка в этой стеклянной штуке. Если бы не я, вас бы здесь не было. Это что-то значит?
   Анна сказала:
   - Когда Джош скажет...
   - Я не с тобой разговариваю, мамаша! - прервал ее Робин, и его холодный спокойный взгляд проник прямо ей в черепную коробку.
   Она чуть вздрогнула, а потом ответила ему таким же взглядом.
   - Да мне плевать на то, что скажет или захочет Джош, - продолжал он твердо. - Я должен посмотреть на Свон. - Он потянулся к кожаному футляру. - Я знаю, что ты веришь, что сюда тебя привело стеклянное кольцо. - Сказал он Сестре. - Ну, а тебе никогда не приходило в голову, что меня оно тоже привело сюда?
   Эта мысль дала ей пищу для размышления. Может, он и прав. Кроме нее он был единственным, кто видел в глубинах стеклянного кольца образ Свон.
   - Так что на счет этого? - спросил он.
   - Хорошо, - решила она. - Пойдем.
   - Эй! Ты не думаешь, что сначала мы должны спросить Джоша?
   - Нет. Все в порядке.
   Она подошла к двери и открыла ее.
   - Почему ты не расчесываешь волосы? - спросила она, когда он поднялся на ступеньки. - Выглядишь как чудное птичье гнездо!
   Он криво улыбнулся ей.
   - Почему ты не отрастишь волосы? Как на лице?
   И он прошел мимо Сестры в хижину.
   Прежде чем войти, Сестра спросила у Анны, нашли ли Джин и Зэхиэл калеку в красной детской коляске. Анна ответила, что нет, они еще не докладывали. Они ушли примерно два часа назад, и она о них начинает беспокоиться.
   - Зачем он тебе? - спросила она. - У него просто не все в порядке с головой, и все.
   - Может, и так. А может, он безумен в той же мере, что и лиса.
   И Сестра вошла в хижину, в то время как Анна пошла собирать пустые миски от супа.
   - Эй, Анна! - позвал Аарон. - Теперь ты подойдешь смотреть чудо?
   Внутри хижины Пол занялся печатным прессом, частично разобрав его, они вместе с Глорией чистили шестеренки и валики золой. Она настороженно посмотрела на Робина, когда он подошел к печке погреть руки, но Пол сказал, что с ним все в порядке, и она вернулась к работе.
   Сестра сделала Робину знак идти за ней. Они прошли в соседнюю комнату, но фигура Джоша вдруг заслонила дверной проем.
   - Что он здесь делает?
   - Я его пригласила. Я сказала, что он может посмотреть на Свон.
   - Она спокойно спит. Она или ужасно истощена, или с ней что-то еще не совсем в порядке.
   Он повернул голову и его глаза нацелились на Робина.
   - Я думаю, что это не самая хорошая идея - привести его сюда.
   - Давай, мужик! Что за ужасные загадки? Я просто хочу увидеть, как она выглядит, вот и все!
   Джош проигнорировал его слова и не двинулся из дверного проема. Он обратился к Сестре.
   - А Джин и Зэхиэл еще не вернулись?
   - Нет. Анна говорит, что начинает беспокоиться. Я тоже.
   Джош проворчал что-то. Он был тоже очень обеспокоен. Сестра рассказала ему о мужчине с горящей рукой в кинотеатре на Сорок Второй улице, и о своей встрече с Дойлом Хэлландом в Нью-Джерси. Она рассказала о мужчине, который ехал на велосипеде по пенсильванской автостраде со стаей волков, хватающих его за пятки, и который просто упустил ее на спасательной станции в Хоумвуде. Он также мог изменять свое лицо и тело, говорила она. Он мог являться в любом виде, даже калекой. Это было бы хорошей маскировкой, сказала она Джошу, потому что кто же будет ожидать, что какой-то калека окажется так же опасен, как бешеная собака среди овец? Чего она не могла понять, так это как он выследил ее. Решил ли он устроиться здесь и ждать ее или кого-то другого, кто мог видеть магическое кольцо? Анна сказала, что мистер Добро Пожаловать здесь только пару дней, но опять же, он мог жить в Мериз Рест в любом обличье. Когда бы и как он ни появился, мистера Добро Пожаловать необходимо найти, и Джин с Зэхиэлом ушли искать его, вооруженные до зубов.
   "Он был здесь", - вспомнил Джош то, что говорила Свон. - "Человек с алым глазом".
   - Послать ли нам кого-нибудь поискать их? - спросила Сестра.
   - Что?
   Он очнулся от своих мыслей.
   - Джина и Зэхиэла. Не начать ли нам искать их?
   - Нет, еще нет.
   Он хотел идти с ними, но Глория схватила его за рукав и сказала, что необходимо, чтобы он оставался около Свон. "Она знает, кто он", - подумал Джош. - "И, может, она тоже пытается спасти его жизнь".
   - Человек с алым глазом, - тихо сказал он.
   - Эй? - Робин нахмурился, не зная, правильно ли он расслышал.
   - Так назвала его Свон. - Он не сказал парню, что надпись именно на этой игральной карте гласила "Дьявол".
   - Пррравильно, - стал насмехаться Робин. - Вы двое должны иметь здесь вблизи сильное лекарство, здоровяк.
   - Да, хотел бы я, - Джош решил, что с Робином все в порядке - немного грубоват, но кто в эти дни не такой? - Я хотел бы выпить чашку кофе. Ты можешь войти, но ты можешь остаться там не более двух минут. Понятно?
   Он подождал, пока парень кивнул, а потом вышел в переднюю комнату. Вход в комнату, где лежала Свон, был свободен.
   Но Робин колебался. Ладони у него стали влажными. При свете лампы он мог различить фигурку, лежащую на койке. Одеяло было натянуто до самого подбородка, но лицо было повернуто в другую сторону, и он его не видел.
   - Иди, - сказала ему Сестра.
   Я боюсь до чертиков, подумал он.
   - Что ты имела в виду, когда сказала, что она изменилась? Она что... ненормальная?
   - Иди, увидишь сам.
   Его ноги не повиновались ему и он никак не мог сдвинуться с места.
   - Она ведь очень ценная, да? Я имею в виду, что если она заставила снова расти кукурузу, она действительно что-то такое особенное. Правильно?
   - Ты лучше иди. Зря тратишь свои две минуты.
   Она подтолкнула его, и он вошел в спальню. Сестра вошла за ним.
   Робин подошел сбоку к кровати. Он нервничал, как будто боялся получить по рукам от одной из монашек за плевки.
   Он увидел рассыпавшиеся по лоскутной подушке золотые волосы. Они светились при свете лампы как только что скошенное сено, тут и там отсвечивали рыжеватыми пятнышками.
   Он уперся коленями о край кровати. Он был заворожен этими волосами. Он уже забыл, как выглядят чистые волосы.
   А потом она шевельнулась под одеялом и легла на спину, и Робин увидел ее лицо.
   Она все еще спала, черты ее лица были спокойны. Волосы струились назад как грива от ее высокого гладкого лба, и полоски красноватого цвета бежали у висков как языки пламени в желтом поле.
   Лицо у нее было овальной формы, и она была... да, подумал Робин. Да. Она была прекрасна. Она была самой прекрасной девушкой, которую он когда-либо видел.
   Рыжеватые брови очерчивали полукруг над закрытыми глазами. У нее был прямой элегантный нос и острые скулы, а на подбородке - небольшая ямочка в форме звезды. Кожа у нее была очень бледная, почти прозрачная; ее оттенок напоминал Робину о том, на что была похожа луна на чистом летнем небе в том мире, который был раньше.
   Взгляд Робина блуждал по ее лицу - но очень робко, как у человека, который исследует прекрасный сад, где нет тропинок. Ему хотелось знать, как она будет выглядеть, когда проснется, какого цвета у нее будут глаза, как будет звучать ее голос, как будут двигаться ее губы. Робин не мог оторваться от нее глаз. Она выглядела как дочь, родившаяся от брака льда и огня.
   Проснись, подумал он. Пожалуйста, проснись.
   Она лежала и тихо спала. Но что-то внутри у нее проснулось.
   Проснись. Проснись, Свон, желал он. Глаза ее оставались закрытыми.
   Из состояния восторга его вывел голос.
   - Джош! Глория! Скорее выходите и посмотрите на это.
   Он понял, что это старая дубина Анна зовет их от входной двери.
   Он вновь обратил все свое внимание на Свон.
   - Разреши мне посмотреть, что происходит, - сказала Сестра. - Я сейчас вернусь.
   Она вышла из комнаты, но Робин вряд ли слышал ее.
   Он потянулся, чтобы дотронуться до щеки Свон, но остановился. Он чувствовал себя недостаточно чистым, чтобы до нее дотрагиваться. Одежда его была изодранной и жесткой от пота и грязи, руки были грязные. Анна была права на счет того, что его волосы были похожи на гнездо. Какого черта он вообще стал вплетать в волосы перья и косточки, хотел бы он знать. С этим надо что-то делать, решил он, а пока он подумал, что очень холодно. Он просто оцепенел.
   - Проснись Свон, - прошептал он.
   Но ответа не было. Вдруг сверху налетела муха и стала кружиться над ее лицом, Робин захватил ее в кулак и раздавил о ногу, потому что для такой мерзкой твари нет места рядом с ней. Муха слегка его укусила, но он едва это заметил.
   Он стоял, уставившись взглядом в ее лицо и думал обо всем том, что он когда-либо слышал о любви. Ну! - подумал он. Ребята застонали бы, наверняка, если бы увидели меня сейчас!
   Но она была так прекрасна, что он подумал, что его сердце сейчас разорвется.
   Сестра может вернуться в любую секунду. Если он собирается сделать то, чего так жаждет, то ему следует сделать это быстро.
   - Проснись, - снова прошептал он, и когда она все же не двинулась, он наклонил голову и легко поцеловал ее в уголок рта.
   Тепло ее губ под его губами поразило его, и он почувствовал аромат ее кожи как слабое дуновение из персикового сада. Сердце его билось, как барабан в тяжелом металле, но он задержал поцелуй. Дольше и дольше.
   Потом он оторвался, испуганный до смерти, что войдет Сестра или кто-нибудь другой. Этот большой парень поддаст ему так, что он улетит так высоко и далеко, что сможет попасть на спутник, если они еще есть на...
   Свон шевельнулась. Робин был в этом уверен. Что-то шевельнулось бровь, уголок рта, может дернулась щека или подбородок. Он склонился над ней, его лицо находилось всего в нескольких дюймах от ее лица.
   Ее глаза открылись без предупреждения.
   Он был так поражен, что отдернул голову, как будто она была ожившей статуей. Глаза у нее были темно-голубые, с рыжими и золотыми крапинками, и их цвет заставил его подумать о стеклянном кольце. Она села, одной рукой взмахнула у губ, где он ее поцеловал, и тогда Робин увидел, что ее бледные щеки расцвели ярко-розовым цветом.
   Она подняла правую руку, и прежде чем он успел даже подумать о том, чтобы увернуться, резкий хлопок раздался у него на щеке.
   Он отшатнулся на несколько футов, прежде чем взял себя в руки. Теперь горела его собственная щека, но ему удалось изобразить глупую улыбку. Он не смог придумать ничего лучшего, чем просто сказать "привет".
   Свон уставилась на свои руки, коснулась своего лица, провела пальцами по носу, рту, пощупала край скул и линию подбородка. Она дрожала и чуть не плакала, она не знала, кто этот парень с перьями и косточками в волосах, но она его ударила, потому что подумала, что он собирается напасть на нее. Все перепуталось и стало ненормальным, но у нее снова было лицо, и она могла ясно видеть обоими глазами. Уголком глаза она поймала отблеск красноватого золота, и пальцами завила длинную прядь ее собственных волос. Она смотрела на них, как будто не была уверена в том, что это такое. Она вспомнила, что последний раз, когда у нее были волосы, это было в тот день, когда она с мамой шла в ту пыльную бакалейную лавку в Канзасе.
   Мои волосы были светлыми, вспомнила она. Теперь они были цвета огня.
   - Я могу видеть! - сказала она парню, когда слезы покатились по ее гладким щекам. - Я снова могу видеть!
   Ее голос без маски Иова, сдавливающей рот и ноздри, тоже изменился, это был мягкий обволакивающий голос девушки, почти ставшей женщиной - и теперь ее голос звенел от возбуждения, когда она позвала:
   - Джош! Джош!
   Робин выбежал за Сестрой, образ самой прекрасной девушки, какую он когда-либо видел, был запечатлен в его мозгу как камея.
   Но Сестры не было в передней комнате. Она стояла у подножия ступенек, вместе с Глорией и Полом.
   Джош и Анна стояли с двух сторон от Аарона, примерно в тридцати пяти футах от двери и почти на самой середине дороги.
   Аарон был в центре восхищенного внимания.
   - Видишь? - ликовал он. - Я говорил тебе, что это чудо! Нужно только знать, как его держать!
   Две маленькие веточки, выступающие на противоположных сторонах Плаксы, колебались на кончиках пальцев Аарона. Другой край лозы поднимался и опускался, вверх и вниз как насос. Аарон гордо ухмылялся своему волшебному трюку, блестя глазами и зубами по мере того как вокруг собиралось все больше народа.
   - Я думаю, что ты мог бы и нас найти, - удивленно сказал Джош.
   - А? - спросил Аарон, пока Плакса продолжала указывать направление на свежую воду.
   Стоя на ступеньках, Сестра почувствовала, как чья-то рука схватила ее за плечо. Она повернулась и увидела стоящего там Робина. Он пытался говорить, но был так взволнован, что не мог ничего произнести. Она увидела у него на щеке отпечаток руки и, чуть не оттолкнув его, вбежала в хижину, когда Свон вышла в дверной проем, завернув высокое худое тело в одеяло, на неуверенных как у олененка ногах. Она щурилась и моргала от тусклого серого света.
   Сестру сейчас можно было бы сбить даже снежинкой, а потом она услышала шепот Робина.
   - О-о, - как будто его что-то ударило физически, и она все поняла.
   Анна взглянула, оторвавшись от качающейся лозы, потом Джош повернулся и увидел то, что другие уже увидели. Он сделал шаг, другой, третий, а потом бросился бежать, как будто ставя рекорд.
   Он запрыгал по ступенькам, а Свон уже почти подошла к нему и была готова упасть. Он схватил ее прежде, чем она успела упасть, прижал к груди и подумал: Слава Богу, слава Богу, что моя дочь вернулась!
   Он опустил свою деформированную голову ей на плечо и заплакал - и Свон на этот раз услышала не звук боли, а песню обретенной радости.
   ЧАСТЬ ДВЕНАДЦАТАЯ. ИСТИННЫЕ ЛИЦА
   70. СЫН МИСТЕРА КЕЙДИНА
   Свон шла вдоль ряда зеленых и растущих кукурузных стеблей, а в это время над кострами свистел снежный шквал. По обеим сторонам около нее шли Джош и Сестра, а рядом с ними еще по мужчине с винтовкой, которые острыми глазами следили за появлением рыси или любого другого хищника.
   Прошло три дня с тех пор, как проснулась Свон. Пальто с заплатками разных цветов, которое сшила для нее Глория, согревало ее стройное тело, а голову защищала белая вязаная шапка, которая была одним из дюжины подарков, которые принесли благодарные люди Мериз Рест для нее ко входной двери хижины Глории. Она не могла надеть все: пальто, перчатки, носки и шапочки, которые ей были предложены, и остальная одежда попала в ящики буфета, чтобы потом ее перераспределили среди тех, чья одежда уже совсем износилась.
   Ее внимательные темно-синие глаза с отблесками красного и золотого вбирали в себя свежие стебельки, которые высотой были уже примерно четыре фута и начинали темнеть. За краем шапочки волосы Свон развевались, как язычки огня. Кожа ее была все еще очень бледной, а щеки покраснели от холодного ветра. Лицо было костлявым, нуждалось в питании и полноте, но это могло бы прийти потом. Все, что занимало сейчас ее внимание, - это была кукуруза.
   Костры горели по всему полю, и добровольцы из Мериз Рест круглые сутки сторожили и охраняли от рысей, ворон, всего остального, что могло уничтожить стебельки. Довольно часто приходила еще одна группа добровольцев, с ведрами и черпаками со свежей водой из нового колодца, который вырыли два дня назад лопатами и мотыгами. Вкус воды будил воспоминания всех, кто ее пробовал, напоминая им о почти забытых вещах: о вкусе чистого, холодного горного воздуха, о сладости рождественских гостинцев, о тонком вине, которое стояло в бутылке полсотни лет, ожидая пока его оценят, и о дюжине других, каждая из которых неповторима и является частью счастливой жизни. Воду больше не получали из радиоактивного снега, и люди уже стали чувствовать себя сильнее, а их болезни, головные боли и ангины начали слабеть.
   Джин Скалли и Зэхиэл Эпштейн так и не вернулись. Тела их не нашли, и Сестра была уверена, что они погибли. И так же была уверена, что человек с алым глазом все еще был где-то в Мериз Рест. Сестра держала свою кожаный футляр еще крепче, чем прежде, но теперь она задавала себе вопрос, не потеряла ли она интерес к стеклянному кольцу и не перенесла ли свое внимание на Свон.
   Сестра и Джош толковали о том, что за существо это может быть человек с алым глазом. Она не знала, верит ли она в Дьявола с рогами и раздвоенным хвостом, но она очень хорошо знала, что Зло существует. Если он искал их в течение семи лет, то это означает, что он не всеведущ. Он мог быть коварным, мог иметь интуицию, острую как лезвие бритвы, мог уметь менять свое лицо по желанию, и поджигать людей как факел, но он был туп и имел промахи. И может самая большая его слабость была в том, что он считал себя чертовски умнее людей.
   Свон замедлила осмотр, потом приблизилась к одному из более мелких стебельков. Его листочки еще были покрыты темно-красными точками от крови, текшей из ее рук. Она сняла одну из перчаток и коснулась тонкого стебелька, почувствовала покалывание, начинающееся где-то у нее в ногах, поднимающееся выше к позвоночнику, потом через руки и пальцы проникающее в растение, как слабый электрический ток.
   Она с детства считала это чувство нормальным; но теперь она спрашивала себя, не было ли ее тело целиком подобно Плаксе - она принимала и проводила энергию Земли и могла направить ее через свои пальцы в семена, деревья, растения. Может, все было гораздо больше, может, она никогда на самом деле не могла понять, что это такое, но она могла закрыть глаза и видеть снова те чудесные сцены, которые ей показывало стеклянное кольцо, и она знала, что должна посвятить остаток жизни их воплощению.
   По предложению Свон, основания стеблей были обвязаны тряпками и старой бумагой, чтобы предохранить насколько возможно молодые корешки от холода. Твердую почву разбивали лопатами и мотыгами, и каждые четыре-пять футов между рядами была вырыта ямка, в эти ямки наливали чистой воды, и если прислушаться при затихающем ветре, то можно было услышать, как жадно пьет земля.
   Свон шла дальше, часто останавливаясь, чтобы коснуться стебля или наклониться и растереть между пальцами землю. Было похоже, как будто из ее пальцев выпрыгивают искорки. Но она чувствовала себя неловко от того, что вокруг нее все время столько людей - особенно мужчин с винтовками. Такова уж судьба, чтобы вокруг были люди, наблюдавшие за тобой, желающие дотронуться до тебя и дать тебе одежду прямо со своего плеча. Она никогда раньше не чувствовала себя особенной, и сейчас не чувствовала тоже. Ее способность заставлять злаки расти - это всего лишь то, что она умеет делать, так же как Глория может сшить из лоскутков пальто, а Пол может заставить снова заработать маленький печатный пресс. У каждого есть какой-то талант, и Свон знала, какой талант есть у нее.
   Она прошла несколько футов вперед, и почувствовала, что кто-то не нее смотрит.
   Она повернула голову, чтобы посмотреть на Мериз Рест, и увидела, что он стоит на краю поля, его каштановые волосы длиной до плеч развевались по ветру.
   Сестра проследила взгляд Свон и тоже его увидела. Она знала, что Робин Оукс все утро следует за ними, но не подходит. За прошедшие три дня он отклонял все приглашения зайти в хижину Глории; он довольствовался сном у костра, и Сестра с интересом отметила, что он вынул из волос все перья и косточки животных.
   Сестра взглянула на Свон и увидела, что та покраснела и быстро отвернулась. Джош был занят тем, что наблюдал за лесом, чтобы не вышли рыси, и не заметил этой маленькой драмы. Как каждый мужчина, подумала Сестра, он за деревьями не видит леса.
   - Они хорошо растут, - сказала Свон Сестре, чтобы отвлечься от Робина Оукса.
   Голос у нее был неровным и слегка писклявый, и Сестра улыбнулась под маской Иова.
   - От костров воздух здесь теплее. Я чувствую, что кукуруза растет хорошо.
   - Рада слышать это, - ответила Сестра.
   Свон была удовлетворена. Она подходила к каждому костру, разговаривая с добровольцами, спрашивала, не надо ли кого-нибудь заменить, не нужно ли им воды или супа, который готовили Глория, Анна или кто-нибудь из женщин. Она обязательно благодарила их за то, что они сторожат поле и отгоняют кружащихся ворон. Воронам, конечно, тоже нужно есть, но пусть ищут себе еду где-нибудь в другом месте. Свон заметила девочку-подростка, у которой не было перчаток, и отдала ей свою пару. Омертвевшая кожа еще шелушилась на ладонях Свон, но все остальное на руках уже зажило.
   Она остановилась у деревянной доски, отмечавшей могилу Расти. Она совсем ничего не помнила из событий той ночи, кроме видения человека с алым глазом. Не было возможности сказать Расти, что он для нее значил и как она его любила. Она вспомнила, как Расти делал красные шарики, которые появлялись и исчезали во время представления в программе чудес "Странствующего шоу", тем самым зарабатывая старую банку бобов или фруктовый коктейль. Теперь он принадлежал земле, сложив свои крепкие руки, и мог спать долго и спокойно. А чудеса его еще жили - в ней, в Джоше, в зеленых стебельках, трепетавших на ветру и обещавших продолжение жизни.
   Свон, Джош и Сестра пошли полем обратно, сопровождаемые двумя вооруженными охранниками. И Свон и Сестра заметили, что Робин Оукс уже исчез. И Свон почувствовала укол разочарования.
   Пока они шли по переулкам к хижине Глории, дети прыгали вокруг Свон. Сердце у Сестры сильно билось, когда она всматривалась в переулки, которыми они проходили, стараясь заметить змеиное движение - и ей показалось, что она слышит скрип колес красной коляски где-то поблизости, но звук затих, и она не была уверена, был ли он вообще.
   Их ждал, стоя у подножия ступенек и разговаривая с Полом Торсоном, высокий худой мужчина с бледно-голубым шрамом, диагональю проходящим по лицу. Руки Пола были измазаны дочерна грязью и красками, которые смешивали он и Глория, чтобы получить чернила для печатания бюллетеня. На улице и около хижины были десятки людей, пришедших взглянуть на Свон. Они расступились, когда она приблизилась к этому человеку.
   Сестра встала между ними, напряженная и готовая ко всему. Но она не ощутила промозглой отталкивающей волны холода, идущей от него, - а только запах тела. Глаза его были почти того же цвета, что и рубцы. На нем было пальто из тонкой ткани, голова была голая, пучки черных волос торчали на обожженном черепе.
   - Мистер Кейдин ждет, чтобы повидаться со Свон, - сказал Пол. - С ним все в порядке.
   Сестра сразу же расслабилась, доверяя интуиции Пола.
   - Я думаю, что тебе нужно послушать, что он скажет.
   Кейдин обратил свое внимание на Свон.
   - Мы с семьей живем вон там. - Он указал в направлении сгоревшей церкви. У него был скучный акцент жителя Среднего Запада, и голос дрожащий, но четкий. - У нас с женой трое мальчиков. Старшему шестнадцать, и до сегодняшнего дня у него на лице было то же, что, я полагаю, было и у вас. - Он кивнул в сторону Джоша. - Вот такое. Эти наросты.
   - Это "маска Иова", - сказала Сестра. - Но что вы имеете в виду, говоря до сегодняшнего утра?
   - У Бена начался сильный жар. Он был так слаб, что едва двигался. А потом... рано утром сегодня... она просто треснула и открылась.
   Сестра и Свон посмотрели друг на друга.
   - Я слышал, что у вас было то же самое, - продолжал Кейдин. - Вот почему я и пришел. Я знаю, что многие хотели бы увидеться с вами, но... не могли бы вы прийти к нам и взглянуть на Бена?
   - Не думаю, что Свон могла бы что-то сделать для вашего сына, сказал Джош. - Она не врач.
   - Не в этом дело. Бен чувствует себя хорошо. Я благодарю Бога за то, что эта штука треснула, потому что он едва мог дышать. Дело в том, - он снова посмотрел на Свон. - Он стал другой, - тихо сказал Кейдин. Пожалуйста, зайдите на него посмотреть. Это не отнимет много времени.
   Выражение сильной потребности на его лице тронуло ее. Она кивнула, и они пошли за ним по улице в переулок мимо сгоревших развалин церкви Джексона Боуэна и опять через лабиринт лачуг, маленьких хибарок, куч человеческих отбросов, обломков и даже картонных коробок, которые некоторые сколачивали, чтобы туда втиснуться. Они перешли через грязную лужу глубиной до лодыжки и поднялись на пару деревянных ступеней, войдя в хижину, которая была даже меньше и хилее, чем у Глории. В ней была только одна комната, а на стенах были прибиты для уплотнения старые газеты и журналы, так что совсем не оставалось места, не покрытого пожелтевшими заголовками, статьями и картинками из ушедшего мира.