Макмуллен Шон. Путешествие «Лунной тени»

   – О да, – безразлично ответил Ларон.
   – Почему?
   – Мама говорила мне никогда не доверять морякам.
   Как и предсказывали Феран и Ларон, поселения видарианцев были уничтожены, а морские птицы и тюлени кормились останками мертвых тел. Убедив Банзало в том, что самое страшное уже произошло, они смогли развернуть корабль и отправиться в долгое путешествие вокруг континента, назад к Гелиону. По-прежнему не было и следов боевого эскадрона Варсоврана, а тропическое небо над головой оставалось облачным и хмурым.
   – Вероятно, флот пришел с севера, – сказал Феран, обращаясь к Банзало после того, как переговорил с Лароном. – Если они сначала стерли с лица земли поселения, а затем разбили ваши корабли у Жироналя, полагаю, дальше они отправились на юг, прокладывая путь вокруг побережья и уничтожая всех, кого обнаружат среди руин. Когда они окружат Торею, то откроют собственные центры по добыче золота в богатейших городах, а их корабли станут патрулировать, не допуская посторонних.
   Банзало мрачно смотрел на волны за кормой:
   – Там, на Торее, так много богатств. Их хватило бы на всех. Почему они так поступают?
   Ларон припомнил, как сам Банзало объявил континент своей собственностью, но решил, что не стоит произносить это вслух.
   – Таким образом он сможет контролировать все золото Тореи, которое будет попадать на Акрему и Лемтас, – произнес Ларон. – Если он будет тратить лишь ограниченную часть добытых сокровищ, возможно, не произойдет существенного падения курса золота по всему миру.
   – Мудрые слова для такого юного мальчика, – фыркнул Банзало.
   – Простите, регент, но вы задали вопрос.
   Чувство подавленности и гнев захлестывали Банзало, но опытные правители знают, как подавлять и скрывать эмоции. Несмотря на знатное происхождение, Банзало не хватало ни ума и опыта, ни дальновидности. Он повел своих подчиненных вперед, в неизвестное будущее, но не был способен проявлять добрую волю и мужество перед лицом поражения. Не был он способен и принимать чужое мнение. Он распрямился и ударил Ларона по лицу. Точнее, попытался ударить, потому что «юноша» перехватил его руку. А потом Ларон стиснул запястье регента. Банзало закричал, перекрывая воплем хруст ломающихся костей.
   Двое из людей Банзало кинулись ему на помощь, но замерли, взглянув в огромные, сверкающие глаза и заметив обнажившиеся клыки. Медленно и с трудом Ларон подавил внезапный приступ голода. Наконец он отпустил руку Банзало, которая искривилась под странным углом.
   – Никто, кроме меня, на борту «Лунной тени» не знаком с глубоководной навигацией, регент, – тихо и отчетливо проговорил Ларон. – Я предлагаю вам проявлять больше уважения к тем, кто стоит между вами и весьма неприятной смертью.
   Колени Банзало подкосились, и он опустился на палубу, поддерживая левой рукой сломанное запястье.
   – Врача! Позовите врача! – простонал Банзало, едва переводя дыхание.
   – О, вы будете удивлены, но врач здесь тоже я, – отозвался Ларон.
   Варсовран прошел по сходням глубоководного корабля и ступил на почву Диомеды. На самом деле это были всего лишь камни пристани, но суть от этого не менялась. Император прибыл, Торея покорила часть Акремы. У Варсоврана было полно времени, чтобы оценить величие Диомеды, ее островного дворца, пока его судно шло к причалу, а теперь его взгляд был обращен к представителям только что покоренной державы.
   Старший из местной знати и купцов шагнул вперед и поклонился. Причал окружали несколько сотен морских пехотинцев Варсоврана. Сам император остановился перед собравшимися, скрестив руки на груди.
   – Вы знаете, кто я, – заявил он на чистом диомеданском, хотя и с легким акцентом. – Вы теперь мои подданные.
   – На колени! – рявкнул капитан морских пехотинцев.
   Все дворяне и купцы покорно опустились на колени. Варсовран прошел перед ними, глядя то на небо над головой, то на камни мостовой под ногами. Это был символический жест, предназначенный тем, кто осмелится посмотреть на него.
   – Я не пират, я – завоеватель. Я покорил Диомеду и вас.
   Он продолжил медленное шествие в молчании. Собравшиеся поняли, что от них ожидают покорной реакции на произнесенные слова. И они ниже склонили головы.
   – У меня нет намерений отнимать у вас богатство. Я сам очень, очень богат. Мне не нужны ваши деньги.
   Варсовран поднял руку и щелкнул пальцами. Две дюжины морских пехотинцев разом шагнули вперед, у половины из них были корзины. Вторая половина стала зачерпывать из корзин золотые слитки и швырять их в коленопреклоненных людей, больно ударяя их по голове и плечам. Дворяне и купцы некоторое время колебались, но потом кое-кто решился подползти ближе и подобрать драгоценный металл. Их примеру последовали другие. Варсовран снова щелкнул пальцами. Золотой дождь прекратился. Окровавленные, перепуганные и изумленные лица обратились к императору.
   – До тех пор пока вы будете трудиться и добывать новые богатства, я не трону вас. Но если вы посмеете ослушаться или выступить против меня, я уничтожу вас. Я с вас кожу заживо сдеру, а потом брошу в бассейн с голодными крабами. Однако вы в безопасности. Пока храните верность мне. Если кто-то осмелится тронуть вас, скажите мне, и я сокрушу ваших врагов. А теперь ступайте. Торгуйте, процветайте, копите силы для новой империи.
   Сказав это, он развернулся и пошел прочь. Охранники мгновенно перегруппировались и проследовали за императором, а золото осталось на земле перед смущенной и напуганной толпой знати и именитых горожан.
   Осмотрев новый дворец, Варсовран извлек из упаковки Серебряную смерть. Его придворный колдун Рекс Эйнзель замер перед повелителем, наблюдая, как император касается металлической ткани кончиками пальцев, тщательно исследует сияющие кольца и соединения кольчуги. Эйнзель испытывал некоторую нервозность в присутствии оружия, сумевшего стереть все следы жизни на целом континенте.
   – Теперь уже с видарианцами покончено, так что в моем распоряжении все золото Тореи. А передо мной лежит вся Акрема, – спокойно заметил Варсовран. – А кроме того, у меня есть Серебряная смерть. Что ты думаешь об этом, Эйнзель?
   – Это превосходный талисман, Варсовран. Искусство…
   – Нас это не должно беспокоить. Ее надо использовать, а не просто восхищаться.
   Эти слова встревожили Эйнзеля. Если дело снова дойдет до практики, это может встревожить кого угодно.
   – Серебряная смерть обратила Торею в расплавленное стекло, когда Ралзак захотел использовать ее против одного-единственного города, – осторожно сказал Эйнзель нарочито безразличным тоном.
   – Ралзак ничего не знал о правилах обращения с этим оружием, о его силе и о возможных ограничениях его действия. Я могу воспользоваться им, не выпуская оружие из-под контроля. Что ты думаешь о моем плане относительно Гелиона?
   – Это азартная игра, господин, вы не можете знать, как именно будет действовать Серебряная смерть, – взмолился Эйнзель цепенея от страха.
   – Если я воспользуюсь оружием против Гелиона, сам я буду находиться далеко в море. Все пройдет гладко.
   – На Торее все пошло совсем не гладко.
   – Напротив, Эйнзель. На Торее все получилось идеально.
   Маленький, пучеглазый колдун склонил голову, искоса поглядывая на императора и на Серебряную смерть, от которой тот не мог оторваться. То немногое, что понимал Эйнзель, заставляло его содрогаться от ужаса.
   – Ты следил за действием Серебряной смерти в эфирном мире, – продолжал Варсовран. – И какой представилась тебе эта потрясающая машина оттуда?
   – Серебряная смерть предстала в эфирном мире как тяжелая масса посреди темноты, – ответил Эйнзель, пытаясь выстраивать предельно нейтральные фразы. – Я не видел раньше ничего подобного. Массивное тело с невероятными возможностями, способное иссушить энергию этого мира, черпая силы в других мирах, способная посылать потоки силы и жара на огромные расстояния.
   – Да, Эйнзель. Нет ничего мощнее этой машины, сама мысль об ограничениях для нее кажется абсурдной. Все королевства Акремы, вместе взятые, не смогут противостоять мне.
   – Варсовран, вы ведь не можете всерьез думать об использовании Серебряной смерти на другом континенте. Ее силы намного превосходят наше понимание. Почему бы не полагаться на мощь флота и армии?
   Варсовран по-прежнему гладил блестящую металлическую ткань.
   – Полагаться на флот и армию в чем?
   – У вас самый мощный флот в мире. Никто во всем Плацидийском океане не способен противостоять вам. Теперь у вас в руках самый крупный порт восточного побережья Акремы. Зачем использовать на Гелионе это чудовище? Нет сомнения, что правители Акремы научатся многому на примере Тореи.
   Варсовран пожал плечами. Он и сам имел серьезную подготовку в мастерстве управления эфиром, но никогда не проходил испытаний с целью определения конкретного уровня и ранга. Он долго и глубоко изучал науки, имел огромный опыт в военной стратегии и тактике, умел логично мыслить. Сочетание талантов и навыков помогло ему подчинить половину Тореи без помощи Серебряной смерти.
   – О чем ты, Эйнзель? Отрава пропитала наш мир. Я просто отрезал зараженную, гниющую конечность, а теперь собираюсь прижечь рану. Гелион – это открытая рана.
   Эйнзель сжал руки, потом сел и взял кувшин вина, налил полный бокал и жадно, крупными глотками осушил его.
   – Я бывал на Гелионе, – печально произнес он. – Это красивый, мирный остров.
   – Метрологи несут отраву в любое место, куда приходят. Они проникли в наш мир тысячу лет назад. Главный храм в Ларментеле уничтожен, региональные храмы в Зантрии сожжены, теперь осталось только одно гнездо ядовитых гадов. И оно расположено на Гелионе. Метрологи уничтожали магию во имя знания, Эйнзель. Кто-то должен был остановить их. И я сделал это.
   Варсовран покачал головой, словно пытаясь отыскать какие-то крупицы информации в сплошном потоке данных. Город пал, его флот был в отличном состоянии, торговля шла успешно…
   – Мой сын… внезапно сказал он. – Где Дэррик?
   – А, адмирал Фортерон хочет встретиться с вами, он должен поговорить на эту тему, – вздохнул Эйнзель.
   Фортерон долго ждал, когда его вызовут к императору. Он сидел в зале ожидания, наконец появился Эйнзель. Когда Фортерон склонился перед Варсовраном, колдун отступил в сторону. Он изо всех сил старался быть незаметным.
   – Я хочу видеть сына, – заявил новоявленный монарх Акремы.
   – Было указано ему оставаться на флагманском судне, ваше величество, – ответил адмирал.
   – Указано? Как вас понимать, адмирал Фортерон?
   – Указано вами, ваше величество.
   – Мне что, надо начать убивать людей, чтобы получить прямой и недвусмысленный ответ?
   – Нет, ваше величество. Я стараюсь говорить предельно ясно.
   – Тогда продолжайте, чтобы я наконец понял.
   Фортерон переступил с ноги на ногу, он хотел бы сообщить все эмоционально и честно, но по опыту знал, что Варсовран предпочитал спокойный, деловой тон, холодные факты.
   – Сразу после падения Диомеды ко мне явился капитан «Кыгара» Мандэлок, – начал Фортерон, плотно прижав руки к бокам, чтобы случайно не взмахнуть ими. – Он сказал, что ваш сын странно вел себя на протяжении всего путешествия и что его куртизанка теперь ведет себя еще более странно.
   – Что это означает? Он болен?
   – Нет, не болен. Его манеры, голос, здоровье, внешность остались неизменными с тех пор, как вы его видели в последний раз. Но он кажется… опустошенным.
   – Опустошенным? Что это такое?
   – Он не хотел ни с кем говорить без крайней необходимости, и даже тогда ограничивался короткими фразами. Словно хотел скрыть нечто, не выдать тайну.
   – Действительно странно. Дэррик даже чересчур откровенный мальчик, во всяком случае в большей мере, чем нужно будущему монарху. Вероятно, он пытается управлять собой, теперь, когда ему доверяют, когда он участвует в настоящей кампании.
   – Возможно. Я сам так думал, пока Мандэлок не сообщил мне о куртизанке.
   – А что с ней не так?
   – Ей не меньше сорока лет, и потом, она заявила, что является императрицей, – сразу после того, как мы взяли Диомеду.
   Адмирал Фортерон прекрасно знал, где надо остановиться и предоставить делать выводы другим людям. Варсовран обхватил ладонью подбородок, нахмурился, мгновение помолчал, а потом глаза его расширились и в них вспыхнули тревога и гнев. Дыхание его стало частым, прерывистым, а нижняя челюсть пришла в движение.
   – Где? – прошипел он.
   – Я запер их в каюте на «Кыгаре» и поставил надежную охрану. С тех пор их оттуда не выпускали.
   – Отведи меня туда, – приказал Варсовран, голос его звучал приглушенно, так что едва можно было разобрать слова.
   Варсовран приблизился к «Кыгару» на большой спасательной лодке. Им пришлось зайти со стороны порта, поскольку маленькая штурмовая галера стояла на якоре слишком близко к флагманскому судну, словно собиралась проводить осмотр корабля после битвы. Сходни были спущены, и император поднялся на борт, а за ним проследовали Эйнзель и Фортерон. Телохранители фланкировали группу. Пятьдесят морских пехотинцев замерли вдоль палубы, приветствуя повелителя, а Варсовран, ответив им взмахом руки, обернулся к капитану Мэндэлоку.
   – Приведите сюда обоих пленников, – приказал он, и хотя голос его был мягким, в нем прозвучали ноты холодные, как полярная ветер.
   Мэндэлок прошел вдоль палубы и обратился к охранникам. Спустя пару минут на свет вышли две фигуры. Дэррик выглядел обычно, но его куртизанка явно приложила много усилий, чтобы ее лицо, волосы, одежда производили величественное впечатление, словно она являлась воплощением самой империи.
   – Дэррик, ступай сюда! – рявкнул Варсовран.
   Принц медленно пошел навстречу отцу, преодолевая сто двадцать футов главной палубы «Кыгара». После паузы, показавшейся вечностью, он встал перед Варсовраном.
   – Ну что же, Дэррик, тебе понравилась первая в жизни кампания? – поинтересовался Варсовран, обнимая принца.
   – О, отец, я ожидал намного большего.
   – Но тебе понравилось?
   – Ну, в общем да.
   – Надеюсь, ты еще преодолеешь свои страхи. Как думаешь, когда ты действительно будешь готов к сражениям?
   – После того как я увидел падение Диомеды, я в любой момент готов идти в бой. Все мои страхи развеялись.
   Левая рука Варсоврана скользнула в правый рукав, и в следующую секунду в ней сверкнул кинжал. Тот, кто играл роль Дэррика, первым осознал, что рискует не пережить ожидаемые сражения и испытать упоение боя, потому что лезвие уже пронзило его спину и вошло прямо в правое сердце. С другого конца «Кыгара» донесся отчаянный вопль.
   – Убить ее! – прорычал Варсовран, но императрица уже успела произнести заклятие, и ослепительная вспышка света вырвалась из ее ладони.
   Фортерон рванулся вперед и, зажмурившись, рывком повалил Варсоврана на палубу, а Эйнзель молниеносно выдохнул контрзаклинание, направив его в сторону, где, по его представлениям, находилась императрица. Ослепленная Дариель рухнула и поползла между ногами морских пехотинцев, которые натыкались друг на друга, пытаясь найти ее. Она перемещалась к правому борту, нашла на ощупь ограждение палубы, проскользнула под него и прыгнула в воду между двумя галерами.
   Несколько мгновений спустя оставшиеся на борту «Кыгара» снова обрели способность видеть. Два пехотинца были мертвы, а несколько человек нанесли раны друг другу. Фортерон сумел прикрыть Варсоврана от опасности.
   – Где она? – спросил император.
   Но императрица исчезла. Пехотинцы, знакомые с эфирным мастерством, пытались найти пропавшую женщину магическими способами, в то время как Эйнзель стоял, удерживая в воздухе над палубой огненное заклятие. Когда наконец кто-то догадался глянуть за борт, весла штурмовой галеры уже энергично опускались в воду и ритмично взлетали вверх.
   Варсовран подбежал к ограждению и увидел, как мокрая Дариель создает новое огненное заклятие. Он нырнул вниз и чуть в сторону, избежав удара, а место, где он только что стоял, обуглилось и задымилось. Эйнзель обрушил свое заклятие на уходящую галеру, спалив капитана и нескольких моряков, но не попал в императрицу. Солдаты на обоих кораблях начали перестрелку, а мастера эфира бросились к палубному ограждению, чтобы готовить и посылать все новые истребительные заклятия. Но расстояние между галерами росло.
   – Рубите якорный канат, за ними! – закричал Мэндэлок.
   – Дайте сигнал патрульным судам. Окружить их! – отдал приказ Фортерон.
   «Кыгар» был в четыре раза тяжелее, чем штурмовая галера, и хотя он снялся с места уже через полминуты, расстояние между кораблями продолжало расти. Патрульные суда двинулись с разных сторон, чтобы блокировать гавань, но штурмовая галера направилась напрямик к островному дворцу, а на мачте у нее развевался флаг мира.
   С приближением галеры со стен дворца посыпались ядра, но потом, вероятно, кто-то заметил флаг мира и распорядился дать ей безопасный проход. А у «Кыгара» не было такого преимущества. Как только большой корабль приблизился к острову, на него посыпался град каменных ядер и огненных стрел, а тем временем маленькая галера подошла вплотную к острову, и люди с нее прыгали за борт, на мелководье и спешили к открытым для них воротам. Капитан Мэндэлок все еще надеялся успеть и прорваться в крепость, но тут на палубу обрушился особенно крупный кусок камня, который пробил доски и упал вниз, насмерть задавив нескольких гребцов. А в следующее мгновение вылетевший из баллисты «Кыгара» горшок с горючей смесью угодил на штурмовую галеру. Стрелы сыпались так часто, что пришлось скрыться с палубы, всем кроме рулевого и команды, обслуживающей баллисту. Второй ее выстрел сломал весла маленькой галеры и пробил ее борт, в трюме вспыхнул огонь. Но сразу после этого снаряд, выпущенный со стен дворца, сломал баллисту и убил трех членов экипажа. К тому времени когда «Кыгар» вышел из-под обстрела, в его палубе было уже пять пробоин, однако корабль уверенно держался на плаву. Зато штурмовая галера пылала как костер.
   Последующий допрос раненого мага, выдававшего себя за принца, показал, что вокруг Варсоврана сплетали настоящий заговор те, кто считал себя верноподданными императрицы. Горящие бамбуковые щепки были загнаны под ногти многим аристократам, внесенным в список заговорщиков благодаря показаниям тех, кого сломали раньше. Несколько десятков именитых дворян и высокопоставленных чиновников были затем казнены.
   Несмотря на заключение на «Кыгаре», императрица сумела убедить некоторых дамарианских охранников передавать послания ее доверенным лицам, занимающим властные позиции. Одним из них был капитан штурмовой галеры, незаметно подошедшей к флагману. Когда император убедился, что организатор заговора не был Дэрриком, он запустил в действие экстренный план.
   Маг-самозванец признался, что настоящего Дэррика обманом заманили в столицу и принц погиб во время последней огненной волны, разрушившей город. Эту интригу измыслила сама императрица. Адмирал Фортерон не сомневался, что Варсовран намерен обречь императрицу на ту же гибель, которую она уготовила их сыну, но, зная жесткий нрав повелителя, опытный военачальник предпочел оставить мнение при себе. Впервые он видел Варсоврана в глубоком и искреннем горе, и оно делало императора особенно опасным.
   Какая-то могучая волшебница приняла обличье императрицы и использовала двойника Дэррика, чтобы проникнуть на наш корабль, – заявил Варсовран, обращаясь к собранию капитанов своего обширного флота. – Они надеялись войти ко мне в доверие, но двойник оказался настолько глуп, что вообразил моего сына трусом, боявшимся битвы. Когда я поразил его кинжалом, волшебница бежала к своему настоящему хозяину – бывшему королю Диомеды.
   История казалась правдоподобной, многие согласно закивали головами. Фортерон постарался запомнить тех, кто с недоверием слушал императора и оставался недвижен.
   – Принц Дэррик, вероятно, был убит предателями, проникшими в императорский дворец, – продолжал Варсовран. – Как мы видели, предатели сумели пробраться даже на наши боевые корабли, однако я допускаю, что многие люди были обманом вовлечены в заговор, принимая волшебницу за истинную императрицу. Не повторяйте их ошибку, императрица мертва – существует только враг, выдающий себя за нее, в расчете на поддержку ныне здравствующих королей.
   – Но, ваше величество, что они собираются предпринять? – спросил Мэндэлок.
   – У меня была серьезная причина прийти к Диомеде, – ответил Варсовран. – Мне было знамение богов лунных миров, и я чувствую себя обязанным подчиняться их воле. Только благодаря их указаниям все мы уцелели, когда огонь уничтожал Торею.
   Он выдержал паузу, вглядываясь в лица стоявших перед ним людей.
   – Полагаю, вы хотите знать мою тайну. Несколько сотен капитанов согласно кивнули.
   – Со временем все станет известно. А теперь чините свои корабли, поддерживайте боевой дух и физическую форму экипажей и солдат. Это место – наш единственный дом, и мы должны защищать его.
   Собрание завершилось принятием присяги на верность императору. Варсовран и Фортерон покинули зал вместе.
   – Я уверен, что императрица полностью дискредитирована, – пробормотал Варсовран себе под нос.
   – Никогда не думал, что она обладает такой силой магии, – признал Фортерон.
   – Она покинула орден Метрологов, и в ее адрес был вынесен очень редкий смертный приговор. Именно поэтому она настаивала, чтобы я преследовал орден на протяжении всех этих лет.
   – Что же она совершила, чтобы навлечь на себя такой гнев?
   – Не знаю, это случилось еще до нашего брака. Судя по тому, она пыталась сделать по отношению ко мне, это было нечто очень и очень серьезное. Какая ирония судьбы. Чтобы шпионить за мной, она проникла сюда, позволив мне объявить ее самозванкой. Она управляла преданными ей дамарианцами, Фортерон, но была еще и инициированной двенадцатого уровня – даже Эйнзель достиг лишь одиннадцатого! По этим двум причинам ее всегда было трудно убить. Когда огненные круги уничтожали Торею, я надеялся, что старая карга наконец умерла. Увы она сбежала, расплатившись за свое спасение жизнью Дэррика. Но, по крайней мере, теперь я от нее освободился. Небольшая компенсация за потерю империи.
   – А ваш сын?
   – Ничто не сможет компенсировать его потерю.
   Фортерон быстро обдумал ситуацию. Варсовран ни за что не признается, что не знал заранее, на что способны огненные круги, пока не будет проведена проба на практике.
   – Сэр, вы знаете, что знаю я, – осторожно произнес он после небольшой паузы.
   – Да. Ты присматривал за императрицей, но сохранил верность мне. Почему?
   – Флот – вся моя жизнь; а вы – мой император.
   Варсовран остановился, развернулся к Фортерону и посмотрел ему в лицо. Потом он на мгновение закрыл глаза и покачал головой.
   – Если бы Дэррик был жив, я мечтал бы лишь о том, чтобы он стал похожим на тебя, – голос императора звучал искренне и печально. Потом Варсовран резко отвернулся и быстро пошел прочь.
   Фортерон остался на месте, обдумывая перспективы на будущее. Истинная причина его верности заключалась в том, что Варсовран был отличным командующим, а Фортерону нравилось одерживать победы. Если бы император оказался некомпетентен, адмирал еще много лет назад нашел бы себе другого повелителя. Больше всего на свете Фортерон боялся жалкой, позорной смерти в результате бездарного решения вышестоящего идиота. Сейчас он был фаворитом императора, возможно даже наследником престола, но он ясно понимал: Варсовран намеренно и сознательно обрек на гибель в огне семьи всех, кто находился в данный момент на борту его кораблей. Может, император оказывает ему особое внимание, чтобы купить молчание? Фортерон сомневался в этом, но хороший тактик всегда должен продумывать все варианты.
   Через двенадцать дней после того, как они покинули Жирональ, экипаж и пассажиры «Лунной тени» почувствовали нараставшее напряжение. Ветра и течения словно ополчились против них, а маленькое судно несло на пять человек больше, чем планировалось. Как бы тщательно Феран ни рассчитывал нормы продовольствия, какие бы ограничения ни вводил, становилось ясно, что до Гелиона запасов не хватит. Что представлялось Ферану еще худшим, так факт, что Веландер предпочла ему Банзало, и они все чаще уединялись в каюте.
   Мираль вставала теперь сразу после заката, и Друскарл стоял на ночной вахте. Феран присоединился к нему после того, как небо окрасилось в яркие, вечерние тона.
   – Рыбы не видно, капитан, – доложил Друскарл.
   – Если бы ты был рыбой, то пошел бы в сторону Тореи? – спросил Феран.
   – Поскольку я не рыба, сэр, выбирать мне не приходится. Снизу донеслось громкое хихиканье и взвизги. Звуки шли из каюты Ферана. Мужчины переглянулись.
   – Ваш роман с Веландер… э-э-э… закончился? – поинтересовался Друскарл.
   – Верность не более постоянна, чем флюгер.
   – Банзало?
   – А кто, по-твоему? Хэзлок? Банзало больше не император, но он по-прежнему регент. Вероятно, весьма незначительный регент, но тем не менее… Начните с капитана и делайте карьеру, стремитесь наверх!
   – Сэр, Ларон упомянул, что ее поведение немного…
   – Ларон! Да что он знает? Холодная, безжизненная рыба! Должно быть, он единственный на «Лунной тени», с которым она не флиртовала.