Страница:
– Очевидно, она не проявляла интереса и ко мне, – возразил евнух.
– Дело не в этом! Я – капитан, но я вынужден спать в одном отсеке с матросами. Как я смогу поддерживать свой авторитет? У меня должна быть отдельная каюта. А у Ларона нет ни малейшего права на отдельную кабину.
– У Ларона особые потребности.
– Ларон просто валится замертво, когда восходит Мираль. Я видел это по дороге на Ларментель.
– Вступать в конфликт с Лароном – не лучшая мысль. Банзало может об этом кое-что рассказать. Кроме того, он единственный, кто знает глубоководную навигацию.
– Я тоже немного разбираюсь в глубоководной навигации. Ларон ставит под сомнение мой авторитет – и авторитет нашего регента. Его нужно ограничить, я в этом убежден. Я собираюсь сделать следующее: прикажу перенести Ларона из кабины вниз, когда взойдет Мираль, и там мы его запрем.
Феран изучал лицо Друскарла, но евнух сохранял полную невозмутимость. Оставив Друскарла у рулевого колеса, Феран спустился в трюм. Вскоре оттуда донеслись звуки расщепляемой древесины: ломали дверь маленькой кабины Ларона. А потом раздался вопль ужаса.
– Умер! – восклицал Феран. – Навигатор умер!
Примерно через час тело Ларона лежало на палубе, а вокруг собрались пассажиры и члены экипажа. Предполагалось провести службу, но она сразу переросла в спор.
– Он должен был спать не потревоженным, – бурчал Друскарл, когда тело Ларона готовили к отправке за борт. – Вы убили его, вскрыв дверь.
– Он давно уже умер, – возражал Феран. – У него нет пульса, и тело его совершенно остыло. Должно быть, он умер несколько часов назад.
– Когда он спал, его сон был на грани смерти. Любое потрясение могло оборвать тонкую нить его жизни. Он объяснил мне это, когда я впервые поднялся с ним на борт.
Банзало раздраженно фыркнул:
– Что значит еще одна смерть после того, как мы видели столько смертей?
– Смерть этого юноши лишает нас единственного квалифицированного навигатора, регент, – заметил Друскарл. – Как вы собираетесь пересечь Плацидийский океан и достичь Гелиона без его помощи?
Эта мысль не приходила в голову Банзало. Он вопросительно посмотрел на капитана.
– Я могу сделать все то же, что и Ларон, – возмутился Феран.
Он раздраженно вышагивал туда-сюда по узкой палубе, а потом, видимо, набрался смелости. Тело Ларона являлось свидетельством неправильного решения, значит, от него надо избавиться.
– Друскарл, приготовься. Надо сбросить его за борт.
Друскарл поднял тело Ларона и поднес к ограждению. Остальные склонили головы. Тогда евнух перекинул петлю через колено Ларона и начал произносить слова поминальной молитвы:
– Почему те, кто так долго плывет по водам, сохраняют страх темноты и бездонных глубин? Спи спокойно, Ларон, и восстань снова, когда отражение твоей жизни будет того заслуживать.
Потом он наклонил тело через ограждение и подтолкнул его. Раздался громкий всплеск, и тело пошло ко дну. Через двадцать минут на востоке появилась Мираль.
Ларон очнулся и обнаружил, что погружен в темную воду, а за ногу его что-то тянет вперед. Изогнувшись, он ухватился за веревку, которая соединяла его с «Лунной тенью», и стал постепенно приближаться к кораблю, подтягиваясь на руках. Противоположный конец Друскарл прикрепил к внешней скобе возле ограждения, и вскоре Ларон уже вскарабкался к самому краю и прислушался. Тишина. Он осторожно глянул через щель под ограждением. Двое из людей Банзало стояли на страже, наблюдая, не появятся ли на горизонте другие корабли. Судя по виду, они задремали. Кроме них и Друскарла, никого не было видно.
Ларон медленно перебрался через ограждение. Друскарл увидел его, но двое других оставались в полудреме, сидя спиной к Ларону. Друскарл закрепил штурвал кинжалом и шагнул вперед.
Ларон и Друскарл атаковали разом. Друскарл развернул одного из пехотинцев и ударил его в челюсть. Ларон схватил второго, привычным жестом опрокинул его навзничь и укусил. Друскарл смотрел, как Ларон поглощает кровь, испытывая смешанное чувство любопытства и отвращения. Когда тела были выброшены за борт, Друскарл и Ларон присели и заговорили шепотом.
– Должно быть; внизу все уснули, – сообщил Друскарл. – Полчаса назад я слышал хихиканье из каюты Банзало. Потом Веландер пела, а эти двое задремали. Слова ее песни были на каком-то странном языке.
– Это ее пение вызвало всеобщий сон. На тебя оно не подействовало, потому что ты не подвержен действию женских чар.
– Почему?
– Ну, в результате… некоторых модификаций. А я – потому что мертвый.
– И что теперь?
– Банзало будет спать, и она найдет себе мужчину более низкого ранга.
– Я не могу поверить, что Веландер так изменилась.
– Это не Веландер. Я присматривался к ней все это время. Она скрытная и осторожная как крыса, забравшаяся в миску кошки. Но несколько раз она прокололась. Она не знала, что мы возвращаемся на Гелион, пока на борту не оказался Банзало, она думала, что они друзья с Терикель. Кто-то овладел Веландер в руинах Ларментеля. Полагаю, это суккуб. Он заключен в сфере-оракуле этого венца.
– Как ты узнал?
– Там, в Ларментеле, Веландер перешла от жестких пуристских позиций к полной распущенности всего за несколько часов. Примерно в то же время, путешествуя сквозь сумрак, я видел душу, которую рвали на части хищные элементалы. Именно тогда я услышал, как кто-то называет мое имя. Теперь я уверен, что, не зная того, видел смерть Веландер. Все на борту, кроме нас, находятся во все более выраженном забытьи с тех пор, как Веландер вернулась из Ларментеля. Я способен распознать элементала, Друскарл. Мы оба кормимся жизненной энергией других людей, просто я делаю это более кровавым образом.
– И что теперь делать?
– Я устал от капризов и приказов дураков и идиотов. Я собираюсь плотно пообедать, а потом приму командование.
Ларон легко проскользнул на нижнюю палубу, в сторону капитанской каюты. Банзало спал в одиночестве. Ларон поел тихо, а затем ушел. Феран спал в кабине навигатора, а суккуб проводил время в темноте вместе с одним из морских пехотинцев. Другой солдат лежал в стороне. Ларон снова покормился. Тем временем суккуб оставил погрузившегося в сон мужчину и встал. В это мгновение Ларон схватил псевдо-Веландер за горло и надавил на главную артерию. Элементал беззвучно боролся, а вампир удерживал руки жертвы. Наконец женское тело обмякло. Ларон перекинул его через плечо.
Оказавшись на верхней палубе, Ларон достал кусок стекла из Ларментеля. Обращаясь к нему, он прошептал истинное имя, а потом произнес сложное заклинание. На поверхности стекла на несколько секунд вспыхнул прозрачный фиолетовый огонь, от которого стали отделяться газовые пузырьки, постепенно заполнявшие стекло. Тогда Ларон положил осколок на крышку железной шкатулки.
– Мы идем над песчаными отмелями Аркоста, – сказал Ларон, перегибаясь через ограждение. – Под килем не больше десяти футов, но этого вполне достаточно. Сворачивай паруса и бросай якорь, пока я вынесу мертвых.
Вскоре на палубе лежали три тела. Глаза элементала открылись, когда вампир привязал к ее ногам маленький мешочек с золотом.
– Друскарл, брось Банзало и его людей за борт, – приказал Ларон.
Элементал следил за тем, как одно за другим исчезали за ограждением тела. Потом Ларон поднял тело Веландер, занятое чужим духом, оскалился и заговорил:
– Взятый в плен суккуб стоит не больше, чем золото в этом мешочке, – он поднял ее над ограждением. – Я знаю, что Веландер мертва, так что судьба ее тела не имеет значения. Однако ты жив, и я приготовил амулет-якорь и ловушку. Ты можешь остаться в этом теле и утонуть. А можешь покинуть это тело и лететь в темноту океана. Кроме того, ты можешь добровольно отправиться в ловушку, где уже лежит несколько амулетов-якорей. Думай быстро.
Глаза элементала засверкали, голова энергично дернулась. Без лишних слов Ларон отпустил элементала. Тело Веландер шлепнулось в воду с громким плеском и скрылось в глубине. Ларон начал считать, сидя на скамье и наблюдая за фиолетовыми пузырьками, передвигающимися внутри стекла. В трюме раздались мужские голоса, и Друскарл закрыл люк. Ларон дошел до цифры 127.
Элементал стойко держался, считая все происходящее уловкой. Когда легкие его тела уже разрывались от боли, суккуб попытался покинуть оболочку, но не мог произнести слова заклятия. Он хлебнул воды, мучительно пытаясь выдохнуть и спастись. Тело Веландер умирало. Ясность и спокойствие пришли на смену страху, а затем жизненные силы истощились настолько, что элементал смог свободно покинуть тело. В эфирном мире перед ним открылся световой колодец, увенчанный фиолетовой сферой, как и говорил Ларон, а еще выше находился окуляр. Ларон спокойно наблюдал за куском стекла, лежавшим на железной шкатулке. Друскарл сидел неподалеку и чистил ногти острием ножа. Если бы они заглянули в окуляр, перед ними открылась бы лишь темнота. У суккуба и в самом деле не было выбора, и в своем отчаянии элементал не заметил другой источник света – тонкую, подобную паутинке нить и исходящее от нее призрачное сияние.
Ларон увидел, как задрожала поверхность светового пузыря, перетекая из фиолетового в красный. Внезапно он выдохнул заклятие, породившее яркий шар желтого пламени на его ладони, который медленно поплыл в сторону.
Безжизненное тело Веландер находилось под кораблем, и Ларону не составило большого труда освободить ногу от груза в виде мешка с золотыми монетами, который медленно пошел ко дну. В следующее мгновение Друскарл уже помогал Ларону вытаскивать тело на палубу.
– Надо перерезать веревки, быстрее! – скомандовал Ларон. – Теперь положи ее на спину, ей надо сделать искусственное дыхание, как я показывал.
С этими словами вампир распахнул тунику Веландер и собрал в ладонях еще немного огня. Затем он раскрыл пальцы и надавил на грудину женщины. Наконец тело шевельнулось, и Друскарл отодвинулся в сторону.
– Продолжай поддерживать ее дыхание! – крикнул Ларон, снова и снова надавливая наполненными энергией ладонями ей на грудь.
Тело содрогнулось, по нему прокатилась волна конвульсий. Потом женщина закашлялась, из ее рта потекла вода, а затем она затихла, прерывисто и хрипло дыша. Ларон сел рядом и снова собрал эфирную энергию в ладони.
– Я думал, что ты всерьез назвал Веландер мертвой, – заметил Друскарл.
– Она действительно мертва, она умерла в Ларментеле. В этом теле нет души, нет сознания, – он коснулся пальцами сферы, закрепленной в венце на ее голове, который снова стал видимым.
Ларон произнес заклятие. Тело Веландер словно опутали светящиеся нити, которые перемещались по его поверхности свободно и легко. Потом прозвучало еще одно заклятие, Друскарл узнал несколько слов, которые уже звучали во время их прежних совместных упражнений в области эфирной магии.
– К счастью, я devious тип, – сказал Ларон. – Там, в Ларментеле, я не просто сделал венец невидимым для глаз, а подготовился к тому, чтобы взять контроль над ним в свои руки.
– Что? Ты хочешь сказать, что уже тогда знал все?
– Нет, я просто хотел установить контроль над венцом, чтобы со временем получить его назад.
Друскарл присвистнул:
– Твоя паранойя не знает границ.
– Кто подсказал тебе эти слова?
Они оба хихикнули, а потом Ларон направил луч света на венец. Языки огня заплясали на металле, а потом проникли сквозь кожу.
– Ее волосы! – воскликнул Друскарл. – Кажется, что они растут прямо через металл!
– Это потому, что на самом деле металла не существует, – Ларон встряхнул тело, взяв его за плечи. – Девять?
Глаза женщины открылись, она мгновение вглядывалась в обращенное к ней лицо, а потом произнесла:
– Ларон?
– Я здесь.
– Ларон, тут, рядом со мной, еще кто-то. Он пылает гневом и страдает от жадности и ненависти, и он очень сильный. Мне страшно…
– Девять, Девять, просто успокойся. Он никогда не вернется.
– Никогда?
– Никогда.
– Я снова буду практиковаться в управлении телом?
– Больше никаких упражнений. Это тело принадлежит тебе.
Девушка-страж медленно села, чувствую себя не вполне уверенно в новом теле.
– Моя одежда… Она мокрая.
– Наверное, ее надо иногда стирать. Прикрой грудь, мы не хотим, чтобы у матросов возникли неверные идеи на твой счет.
Девять натянула распахнутую тунику, прикрыв грудь и скрестив руки. Ларон взял кусок стекла с заключенным в нем суккубом и положил его в железную шкатулку, а затем плотно закрыл крышку.
– Я никогда не вернусь в сферу? – спросила Девять.
– Ты не покидала сферу, – объяснил Ларон. – Просто с помощью венца ты проникла из шара в тело умершей девушки и взяла его под контроль. Если снять венец, ты вернешься в сферу.
Веландер наблюдала за происходящим из эфирного мира. Она была озадачена. Элементал-суккуб был извлечен из ее тела, но его место тут же занял простейший, почти бесформенный дух-элементал. Магический страж, насколько она могла понять. Что делает Ларон? Неужели он предал ее? А потом она догадалась, в чем суть проблемы. Она утратила большую часть своей сущности. Она стала как дерево с отрезанными корнями и ветвями. Жизнь еще теплилась в ней, но постепенно слабела. Связи с телом были уже почти полностью утрачены. Ларон ничего не делал, потому что понимал: ничего сделать нельзя. Ничего, кроме сохранения ее физического тела, вот и все.
В чем состоит его план, гадала она. И есть ли у него план? А может, он просто пытается удержать надежду перед лицом полной безнадежности?
Как бы то ни было, она не могла индифферентно ждать, что случится дальше. К этому времени Веландер осознала, что эфирная энергия в куске стекла, за который она зацепилась, стремительно убывает. Ее потребности были невелики, но и ресурсы представлялись далеко не безграничными.
«Возможно, он не знает, что я все еще существую», – в отчаянии подумала она.
После ныряния на дно с целью отыскать мешочек с золотом, удерживавший тело Веландер ниже поверхности, Ларон позволил Ферану и остальным членам экипажа выйти на палубу. В свете Мираль они столпились, с недоумением глядя на Ларона, стоявшего на квартердеке. Девять и Друскарл находились за его спиной. Вампир медленно улыбнулся, обнажив клыки:
– Я хочу объявить, что убил Банзало и четырех его людей выпил их кровь, а тела выбросил за борт.
Никто не знал, как реагировать на это. Никто и не пытался.
– Как поняли многие, если не все из вас, с Веландер кое-что произошло в руинах Ларментеля. В конце концов я обнаружил что ее убили хищники-элементалы во время прогулки в сумраке. А ее телом овладел суккуб. Этот дух-захватчик кормился энергией присутствующих здесь людей в течение пятнадцати дней, но только капитан Феран оставался в сознании в ходе этой, как бы сказать… процедуры кормления. Мне удалось изгнать суккуба из тела Веландер и заключить его в ловушку.
– Но если Веландер умерла и суккуб изгнан, кто же перед нами? – спросил Феран, указывая на девушку, стоящую рядом с Друскарлом.
– Это Девять, создание-дитя, магический страж, сформированный во время экспериментов Метрологов, еще до огненных кругов. Серебряный венец на голове Девять позволяет ей жить в теле Веландер.
Ларон сделал выразительную паузу. На него смотрело много любопытных глаз, но вопросов никто не задавал. Девять рассматривала собравшихся с искренним и наивным интересом.
– А теперь несколько слов о себе, – продолжил Ларон. – Мне больше семисот лет. Семь веков назад Метрологи пленили меня – они пленили разум и душу вампира, живого мертвеца, который кормится кровью и эфирной энергией и не может окончательно умереть. Меня извлекли из иного мира, и я смог воспользоваться лишь телом единственного существовавшего в вашем мире вампира, когда вырвался на свободу. Я обладаю многими способностями, которых нет у смертных.
Экипаж «Лунной тени» давно подозревал, что с Лароном что-то не так. Такие мысли возникали с первых его шагов по палубе корабля, но никому не приходило в голову задать прямые вопросы или сформулировать свои предположения.
– Когда я был жив, я был молодым дворянином, добрым и хорошо воспитанным рыцарем иного мира. В моем мире у лошадей были копыта, а не когти, у людей округлой формы уши и только одно сердце. И хотя теперь я стал чудовищем, даже сейчас я пытаюсь сохранять остатки рыцарственного благородства. Вот почему я употребляю в качестве пищи только тех людей, которых считаю плохими, раздражающими, зловредными или невыносимо занудными. Я пытаюсь сделать этот мир лучше.
Ларон снова сделал паузу. Экипаж еще некоторое время безмолвствовал, а потом раздались аплодисменты. Ларон прочистил горло и продолжил:
– Несмотря на то что Девять обитает в теле взрослой женщины, она всего лишь ребенок. Если кто-то из вас хоть пальцем до неё дотронется, каким бы невероятным ни казалось такое предположение, или просто недостойным образом на нее посмотрит, имя такому человеку будет Обед. А в качестве бонуса, прежде чем я займусь едой, я сделаю с таким подонком кое-что особое – он успеет проклясть тот день, когда его родители впервые посмотрели друг на друга. Девять – не та, с которой вы совокуплялись в течение прошедших двух недель. Она маленькая девочка, магический страж, потерянная и напуганная. И я клянусь очень, очень хорошо защищать ее, стать настоящим старшим братом. Надеюсь, я достаточно ясно выразил свои соображения?
Он еще раз обнажил клыки. Члены экипажа «Лунной тени» невольно попятились, поторопившись согласно кивнуть.
– Капитан Феран, Девять будет жить в вашей каюте. А вы будете спать вместе с экипажем.
– О да! Конечно, – торопливо ответил Феран.
При сложившихся обстоятельствах в этом нельзя было усмотреть потерю лица.
– Д'Атто, почините дверь в мою кабину. И прошу никогда, никогда больше не беспокоить меня, пока не взойдет Мираль.
И снова все единодушно кивнули.
– Капитан Феран, я полагаю само собой разумеющимся, что с этого момента я беру командование «Лунной тенью» в свои руки вплоть до возвращения на Гелион. А теперь все исполняйте свои обязанности.
Как ни странно, но настроение на «Лунной тени» резко улучшилось после саморазоблачения Ларона. Он оказался строгим, решительным, но честным и справедливым командиром, и, в конце концов, он никогда не убивал членов экипажа.
Ларон запер дверь кабины. Кусок стекла лежал перед ним в черной обсидиановой чаше. Он выдохнул эфирную энергию и заполнил ею чашу, тут же прикрыв собранную силу сферой из зеленого камня. Внутри сферы перемещалась крошечный красный силуэт, но голос его был холодным и шелковисто-неясным:
– Ларон, я начинала думать, что ты выбросил мою темницу вон.
– О нет, я хочу дать тебе шанс совершить неожиданный поступок, прежде чем решусь сделать это, – отозвался Ларон. – Я хочу знать твое истинное имя.
– Что? Вампир, ты сумасшедший!
– О да. Вне всякого сомнения. А теперь, когда мы находимся в самой середине моря, вдали от любой суши, ты понимаешь: если я выброшу стекло за борт, ты за несколько недель превратишься в ничто, растворишься в темноте океана. Веландер умерла быстро, но тебе придется испытать долгое умирание. Так какое у тебя истинное имя?
– Никто не знает его.
– Я хочу знать.
– Ты поработишь меня.
– Твое истинное имя, прошу. Ты можешь выбирать между безопасностью и рабством или независимостью и гибелью.
– Я предпочитаю смерть!
– Как тебе угодно, прощай, – сказал Ларон, протягивая руку к сфере из зеленого камня.
– Подожди! Подожди. Я могу предложить тебе сделку…
– Никаких сделок. Прощай.
– Джорпай'трак! Мое имя – Джорпай'трак!
– Я собираюсь переместить тебя в иной якорь, а этот кусок стекла выбросить за борт. Если ты действительно назвал мне истинное имя, с тобой ничего не случится.
– Ты солгал! Ты обещал, что я буду в безопасности!
– Ты тоже солгал. А теперь, если названное имя неправильное, что же, ты окажешься в реальной опасности.
– Джорпар'трак, мерзавец, – выдавил суккуб.
Ларон произнес заклятие, и второй вариант имени оказался истинным. Вампир вернул элементала в стекло.
– А теперь, как твой повелитель, я хочу, чтобы ты кое-что сделал для меня.
– Я могу доставлять удовольствие, это лучшее, на что я способен.
– На самом деле меня больше интересует информация. Как тебя звали в обычном мире?
– Расми.
– Очень приятно. Мне хватило знаний и опыта, чтобы оживить тело Веландер после утопления и поселить в нем одну душу. Какое истинное имя ты дала телу?
В ответе Расми звучала вся накопившаяся ярость, переходящая в боль и отчаяние:
– Ты провел меня!
– О да. Признаюсь, я неплохо справился со своей работой. Каковы ощущения, когда сопротивляешься призыву, включающему в себя истинное имя? Согласно старым текстам, которые мне удалось прочитать, тебя будет жечь огнем изнутри, словно ты проглотил горшок раскаленных углей. Я воспользовался весьма изощренными медицинскими приемами, чтобы оживить тело Веландер, и еще более сложными приемами, чтобы вселить в него другую душу, но меня страшно раздражает отсутствие истинного имени тела. Так ты готов?
Расми не была готова.
– Джорпар'трак, я приказываю тебе назвать истинное имя тела Веландер.
Короткая пауза, потом сдавленный стон мучительной боли, которая явно нарастала.
– Илли-эйнсильт, – выдавила Расми.
Ларон сидел в капитанской каюте напротив Девять, сжав кулаки.
– Теперь, когда мы изменили истинное имя тела, ты должна охранять это знание от всех людей и духов, – объяснял он. – Беззаботность в таких вопросах стоила жизни прежней обладательнице тела.
– Я буду осторожной.
– Шепни новое истинное имя для себя самой в сложенные чашечкой ладони, как мы это делали, меняя имя для тела.
Ларон слушал, как Девять дает себе истинное имя. Таким образом, он получал власть над ней, но, с другой стороны, это давало ему шанс поддерживать ее собственной силой.
– Очень опасно позволять другим людям знать твое истинное имя. Это даже опаснее, чем позволить другому человеку дать тебе имя.
– Это тело, оно совокуплялось, – заявила Девять.
Ее откровенность немного смутила Ларона, но он не подал вида:
– Ах да. Ты беспокоишься о том, что оно может иметь внутри ребенка после столь долгого и интенсивного общения между Фераном и суккубом?
– Просто я хочу это знать, чтобы легче было управлять телом.
– Предыдущая обитательница тела предпринимала меры предосторожности против такого рода последствий. Она использовала магию. Если тебя интересует, что именно она делала, я могу объяснить.
– Нет, – решительно ответила она – так ровно и спокойно, как умеют говорить только магические стражи.
Предоставив Девять осваивать новое существование в качестве живого человека, Ларон вышел на палубу. Он был там один. Несмотря на победу, у него оставалось странное чувство неудовлетворенности. Мешочек с золотом все еще валялся на палубе. За всеми перипетиями последних часов о нем позабыли. «Всегда полезно иметь карманные деньги», – подумал вампир, зачерпнул горсть монет и открыл свой кошель. И только теперь он обнаружил кусок стекла, который был соединен ранее с окуляром. Несколько секунд Ларон обдумывал дальнейшие действия, подбрасывая кусок стекла в воздух и подхватывая его на лету. Затем он произнес заклинание. Это потребовало непривычно большого энергетического усилия, но все же окуляр оказался управляемым.
А в эфирном мире, невидимые для Ларона, слабеющие и беспомощные останки Веландер целиком и полностью сосредоточились на одной задаче: стучать в тонкую эфирную оболочку, привлекая внимание к происходящему внутри стекла. Вспышка энергии понизала все существо Веландер, наполняя силами каждый фрагмент ее поврежденной, но не погибшей души.
Это произошло до того, как Веландер заметила: окуляр издавал теперь постоянный, ритмичный шум.
Глава 5
– Дело не в этом! Я – капитан, но я вынужден спать в одном отсеке с матросами. Как я смогу поддерживать свой авторитет? У меня должна быть отдельная каюта. А у Ларона нет ни малейшего права на отдельную кабину.
– У Ларона особые потребности.
– Ларон просто валится замертво, когда восходит Мираль. Я видел это по дороге на Ларментель.
– Вступать в конфликт с Лароном – не лучшая мысль. Банзало может об этом кое-что рассказать. Кроме того, он единственный, кто знает глубоководную навигацию.
– Я тоже немного разбираюсь в глубоководной навигации. Ларон ставит под сомнение мой авторитет – и авторитет нашего регента. Его нужно ограничить, я в этом убежден. Я собираюсь сделать следующее: прикажу перенести Ларона из кабины вниз, когда взойдет Мираль, и там мы его запрем.
Феран изучал лицо Друскарла, но евнух сохранял полную невозмутимость. Оставив Друскарла у рулевого колеса, Феран спустился в трюм. Вскоре оттуда донеслись звуки расщепляемой древесины: ломали дверь маленькой кабины Ларона. А потом раздался вопль ужаса.
– Умер! – восклицал Феран. – Навигатор умер!
Примерно через час тело Ларона лежало на палубе, а вокруг собрались пассажиры и члены экипажа. Предполагалось провести службу, но она сразу переросла в спор.
– Он должен был спать не потревоженным, – бурчал Друскарл, когда тело Ларона готовили к отправке за борт. – Вы убили его, вскрыв дверь.
– Он давно уже умер, – возражал Феран. – У него нет пульса, и тело его совершенно остыло. Должно быть, он умер несколько часов назад.
– Когда он спал, его сон был на грани смерти. Любое потрясение могло оборвать тонкую нить его жизни. Он объяснил мне это, когда я впервые поднялся с ним на борт.
Банзало раздраженно фыркнул:
– Что значит еще одна смерть после того, как мы видели столько смертей?
– Смерть этого юноши лишает нас единственного квалифицированного навигатора, регент, – заметил Друскарл. – Как вы собираетесь пересечь Плацидийский океан и достичь Гелиона без его помощи?
Эта мысль не приходила в голову Банзало. Он вопросительно посмотрел на капитана.
– Я могу сделать все то же, что и Ларон, – возмутился Феран.
Он раздраженно вышагивал туда-сюда по узкой палубе, а потом, видимо, набрался смелости. Тело Ларона являлось свидетельством неправильного решения, значит, от него надо избавиться.
– Друскарл, приготовься. Надо сбросить его за борт.
Друскарл поднял тело Ларона и поднес к ограждению. Остальные склонили головы. Тогда евнух перекинул петлю через колено Ларона и начал произносить слова поминальной молитвы:
– Почему те, кто так долго плывет по водам, сохраняют страх темноты и бездонных глубин? Спи спокойно, Ларон, и восстань снова, когда отражение твоей жизни будет того заслуживать.
Потом он наклонил тело через ограждение и подтолкнул его. Раздался громкий всплеск, и тело пошло ко дну. Через двадцать минут на востоке появилась Мираль.
Ларон очнулся и обнаружил, что погружен в темную воду, а за ногу его что-то тянет вперед. Изогнувшись, он ухватился за веревку, которая соединяла его с «Лунной тенью», и стал постепенно приближаться к кораблю, подтягиваясь на руках. Противоположный конец Друскарл прикрепил к внешней скобе возле ограждения, и вскоре Ларон уже вскарабкался к самому краю и прислушался. Тишина. Он осторожно глянул через щель под ограждением. Двое из людей Банзало стояли на страже, наблюдая, не появятся ли на горизонте другие корабли. Судя по виду, они задремали. Кроме них и Друскарла, никого не было видно.
Ларон медленно перебрался через ограждение. Друскарл увидел его, но двое других оставались в полудреме, сидя спиной к Ларону. Друскарл закрепил штурвал кинжалом и шагнул вперед.
Ларон и Друскарл атаковали разом. Друскарл развернул одного из пехотинцев и ударил его в челюсть. Ларон схватил второго, привычным жестом опрокинул его навзничь и укусил. Друскарл смотрел, как Ларон поглощает кровь, испытывая смешанное чувство любопытства и отвращения. Когда тела были выброшены за борт, Друскарл и Ларон присели и заговорили шепотом.
– Должно быть; внизу все уснули, – сообщил Друскарл. – Полчаса назад я слышал хихиканье из каюты Банзало. Потом Веландер пела, а эти двое задремали. Слова ее песни были на каком-то странном языке.
– Это ее пение вызвало всеобщий сон. На тебя оно не подействовало, потому что ты не подвержен действию женских чар.
– Почему?
– Ну, в результате… некоторых модификаций. А я – потому что мертвый.
– И что теперь?
– Банзало будет спать, и она найдет себе мужчину более низкого ранга.
– Я не могу поверить, что Веландер так изменилась.
– Это не Веландер. Я присматривался к ней все это время. Она скрытная и осторожная как крыса, забравшаяся в миску кошки. Но несколько раз она прокололась. Она не знала, что мы возвращаемся на Гелион, пока на борту не оказался Банзало, она думала, что они друзья с Терикель. Кто-то овладел Веландер в руинах Ларментеля. Полагаю, это суккуб. Он заключен в сфере-оракуле этого венца.
– Как ты узнал?
– Там, в Ларментеле, Веландер перешла от жестких пуристских позиций к полной распущенности всего за несколько часов. Примерно в то же время, путешествуя сквозь сумрак, я видел душу, которую рвали на части хищные элементалы. Именно тогда я услышал, как кто-то называет мое имя. Теперь я уверен, что, не зная того, видел смерть Веландер. Все на борту, кроме нас, находятся во все более выраженном забытьи с тех пор, как Веландер вернулась из Ларментеля. Я способен распознать элементала, Друскарл. Мы оба кормимся жизненной энергией других людей, просто я делаю это более кровавым образом.
– И что теперь делать?
– Я устал от капризов и приказов дураков и идиотов. Я собираюсь плотно пообедать, а потом приму командование.
Ларон легко проскользнул на нижнюю палубу, в сторону капитанской каюты. Банзало спал в одиночестве. Ларон поел тихо, а затем ушел. Феран спал в кабине навигатора, а суккуб проводил время в темноте вместе с одним из морских пехотинцев. Другой солдат лежал в стороне. Ларон снова покормился. Тем временем суккуб оставил погрузившегося в сон мужчину и встал. В это мгновение Ларон схватил псевдо-Веландер за горло и надавил на главную артерию. Элементал беззвучно боролся, а вампир удерживал руки жертвы. Наконец женское тело обмякло. Ларон перекинул его через плечо.
Оказавшись на верхней палубе, Ларон достал кусок стекла из Ларментеля. Обращаясь к нему, он прошептал истинное имя, а потом произнес сложное заклинание. На поверхности стекла на несколько секунд вспыхнул прозрачный фиолетовый огонь, от которого стали отделяться газовые пузырьки, постепенно заполнявшие стекло. Тогда Ларон положил осколок на крышку железной шкатулки.
– Мы идем над песчаными отмелями Аркоста, – сказал Ларон, перегибаясь через ограждение. – Под килем не больше десяти футов, но этого вполне достаточно. Сворачивай паруса и бросай якорь, пока я вынесу мертвых.
Вскоре на палубе лежали три тела. Глаза элементала открылись, когда вампир привязал к ее ногам маленький мешочек с золотом.
– Друскарл, брось Банзало и его людей за борт, – приказал Ларон.
Элементал следил за тем, как одно за другим исчезали за ограждением тела. Потом Ларон поднял тело Веландер, занятое чужим духом, оскалился и заговорил:
– Взятый в плен суккуб стоит не больше, чем золото в этом мешочке, – он поднял ее над ограждением. – Я знаю, что Веландер мертва, так что судьба ее тела не имеет значения. Однако ты жив, и я приготовил амулет-якорь и ловушку. Ты можешь остаться в этом теле и утонуть. А можешь покинуть это тело и лететь в темноту океана. Кроме того, ты можешь добровольно отправиться в ловушку, где уже лежит несколько амулетов-якорей. Думай быстро.
Глаза элементала засверкали, голова энергично дернулась. Без лишних слов Ларон отпустил элементала. Тело Веландер шлепнулось в воду с громким плеском и скрылось в глубине. Ларон начал считать, сидя на скамье и наблюдая за фиолетовыми пузырьками, передвигающимися внутри стекла. В трюме раздались мужские голоса, и Друскарл закрыл люк. Ларон дошел до цифры 127.
Элементал стойко держался, считая все происходящее уловкой. Когда легкие его тела уже разрывались от боли, суккуб попытался покинуть оболочку, но не мог произнести слова заклятия. Он хлебнул воды, мучительно пытаясь выдохнуть и спастись. Тело Веландер умирало. Ясность и спокойствие пришли на смену страху, а затем жизненные силы истощились настолько, что элементал смог свободно покинуть тело. В эфирном мире перед ним открылся световой колодец, увенчанный фиолетовой сферой, как и говорил Ларон, а еще выше находился окуляр. Ларон спокойно наблюдал за куском стекла, лежавшим на железной шкатулке. Друскарл сидел неподалеку и чистил ногти острием ножа. Если бы они заглянули в окуляр, перед ними открылась бы лишь темнота. У суккуба и в самом деле не было выбора, и в своем отчаянии элементал не заметил другой источник света – тонкую, подобную паутинке нить и исходящее от нее призрачное сияние.
Ларон увидел, как задрожала поверхность светового пузыря, перетекая из фиолетового в красный. Внезапно он выдохнул заклятие, породившее яркий шар желтого пламени на его ладони, который медленно поплыл в сторону.
Безжизненное тело Веландер находилось под кораблем, и Ларону не составило большого труда освободить ногу от груза в виде мешка с золотыми монетами, который медленно пошел ко дну. В следующее мгновение Друскарл уже помогал Ларону вытаскивать тело на палубу.
– Надо перерезать веревки, быстрее! – скомандовал Ларон. – Теперь положи ее на спину, ей надо сделать искусственное дыхание, как я показывал.
С этими словами вампир распахнул тунику Веландер и собрал в ладонях еще немного огня. Затем он раскрыл пальцы и надавил на грудину женщины. Наконец тело шевельнулось, и Друскарл отодвинулся в сторону.
– Продолжай поддерживать ее дыхание! – крикнул Ларон, снова и снова надавливая наполненными энергией ладонями ей на грудь.
Тело содрогнулось, по нему прокатилась волна конвульсий. Потом женщина закашлялась, из ее рта потекла вода, а затем она затихла, прерывисто и хрипло дыша. Ларон сел рядом и снова собрал эфирную энергию в ладони.
– Я думал, что ты всерьез назвал Веландер мертвой, – заметил Друскарл.
– Она действительно мертва, она умерла в Ларментеле. В этом теле нет души, нет сознания, – он коснулся пальцами сферы, закрепленной в венце на ее голове, который снова стал видимым.
Ларон произнес заклятие. Тело Веландер словно опутали светящиеся нити, которые перемещались по его поверхности свободно и легко. Потом прозвучало еще одно заклятие, Друскарл узнал несколько слов, которые уже звучали во время их прежних совместных упражнений в области эфирной магии.
– К счастью, я devious тип, – сказал Ларон. – Там, в Ларментеле, я не просто сделал венец невидимым для глаз, а подготовился к тому, чтобы взять контроль над ним в свои руки.
– Что? Ты хочешь сказать, что уже тогда знал все?
– Нет, я просто хотел установить контроль над венцом, чтобы со временем получить его назад.
Друскарл присвистнул:
– Твоя паранойя не знает границ.
– Кто подсказал тебе эти слова?
Они оба хихикнули, а потом Ларон направил луч света на венец. Языки огня заплясали на металле, а потом проникли сквозь кожу.
– Ее волосы! – воскликнул Друскарл. – Кажется, что они растут прямо через металл!
– Это потому, что на самом деле металла не существует, – Ларон встряхнул тело, взяв его за плечи. – Девять?
Глаза женщины открылись, она мгновение вглядывалась в обращенное к ней лицо, а потом произнесла:
– Ларон?
– Я здесь.
– Ларон, тут, рядом со мной, еще кто-то. Он пылает гневом и страдает от жадности и ненависти, и он очень сильный. Мне страшно…
– Девять, Девять, просто успокойся. Он никогда не вернется.
– Никогда?
– Никогда.
– Я снова буду практиковаться в управлении телом?
– Больше никаких упражнений. Это тело принадлежит тебе.
Девушка-страж медленно села, чувствую себя не вполне уверенно в новом теле.
– Моя одежда… Она мокрая.
– Наверное, ее надо иногда стирать. Прикрой грудь, мы не хотим, чтобы у матросов возникли неверные идеи на твой счет.
Девять натянула распахнутую тунику, прикрыв грудь и скрестив руки. Ларон взял кусок стекла с заключенным в нем суккубом и положил его в железную шкатулку, а затем плотно закрыл крышку.
– Я никогда не вернусь в сферу? – спросила Девять.
– Ты не покидала сферу, – объяснил Ларон. – Просто с помощью венца ты проникла из шара в тело умершей девушки и взяла его под контроль. Если снять венец, ты вернешься в сферу.
Веландер наблюдала за происходящим из эфирного мира. Она была озадачена. Элементал-суккуб был извлечен из ее тела, но его место тут же занял простейший, почти бесформенный дух-элементал. Магический страж, насколько она могла понять. Что делает Ларон? Неужели он предал ее? А потом она догадалась, в чем суть проблемы. Она утратила большую часть своей сущности. Она стала как дерево с отрезанными корнями и ветвями. Жизнь еще теплилась в ней, но постепенно слабела. Связи с телом были уже почти полностью утрачены. Ларон ничего не делал, потому что понимал: ничего сделать нельзя. Ничего, кроме сохранения ее физического тела, вот и все.
В чем состоит его план, гадала она. И есть ли у него план? А может, он просто пытается удержать надежду перед лицом полной безнадежности?
Как бы то ни было, она не могла индифферентно ждать, что случится дальше. К этому времени Веландер осознала, что эфирная энергия в куске стекла, за который она зацепилась, стремительно убывает. Ее потребности были невелики, но и ресурсы представлялись далеко не безграничными.
«Возможно, он не знает, что я все еще существую», – в отчаянии подумала она.
После ныряния на дно с целью отыскать мешочек с золотом, удерживавший тело Веландер ниже поверхности, Ларон позволил Ферану и остальным членам экипажа выйти на палубу. В свете Мираль они столпились, с недоумением глядя на Ларона, стоявшего на квартердеке. Девять и Друскарл находились за его спиной. Вампир медленно улыбнулся, обнажив клыки:
– Я хочу объявить, что убил Банзало и четырех его людей выпил их кровь, а тела выбросил за борт.
Никто не знал, как реагировать на это. Никто и не пытался.
– Как поняли многие, если не все из вас, с Веландер кое-что произошло в руинах Ларментеля. В конце концов я обнаружил что ее убили хищники-элементалы во время прогулки в сумраке. А ее телом овладел суккуб. Этот дух-захватчик кормился энергией присутствующих здесь людей в течение пятнадцати дней, но только капитан Феран оставался в сознании в ходе этой, как бы сказать… процедуры кормления. Мне удалось изгнать суккуба из тела Веландер и заключить его в ловушку.
– Но если Веландер умерла и суккуб изгнан, кто же перед нами? – спросил Феран, указывая на девушку, стоящую рядом с Друскарлом.
– Это Девять, создание-дитя, магический страж, сформированный во время экспериментов Метрологов, еще до огненных кругов. Серебряный венец на голове Девять позволяет ей жить в теле Веландер.
Ларон сделал выразительную паузу. На него смотрело много любопытных глаз, но вопросов никто не задавал. Девять рассматривала собравшихся с искренним и наивным интересом.
– А теперь несколько слов о себе, – продолжил Ларон. – Мне больше семисот лет. Семь веков назад Метрологи пленили меня – они пленили разум и душу вампира, живого мертвеца, который кормится кровью и эфирной энергией и не может окончательно умереть. Меня извлекли из иного мира, и я смог воспользоваться лишь телом единственного существовавшего в вашем мире вампира, когда вырвался на свободу. Я обладаю многими способностями, которых нет у смертных.
Экипаж «Лунной тени» давно подозревал, что с Лароном что-то не так. Такие мысли возникали с первых его шагов по палубе корабля, но никому не приходило в голову задать прямые вопросы или сформулировать свои предположения.
– Когда я был жив, я был молодым дворянином, добрым и хорошо воспитанным рыцарем иного мира. В моем мире у лошадей были копыта, а не когти, у людей округлой формы уши и только одно сердце. И хотя теперь я стал чудовищем, даже сейчас я пытаюсь сохранять остатки рыцарственного благородства. Вот почему я употребляю в качестве пищи только тех людей, которых считаю плохими, раздражающими, зловредными или невыносимо занудными. Я пытаюсь сделать этот мир лучше.
Ларон снова сделал паузу. Экипаж еще некоторое время безмолвствовал, а потом раздались аплодисменты. Ларон прочистил горло и продолжил:
– Несмотря на то что Девять обитает в теле взрослой женщины, она всего лишь ребенок. Если кто-то из вас хоть пальцем до неё дотронется, каким бы невероятным ни казалось такое предположение, или просто недостойным образом на нее посмотрит, имя такому человеку будет Обед. А в качестве бонуса, прежде чем я займусь едой, я сделаю с таким подонком кое-что особое – он успеет проклясть тот день, когда его родители впервые посмотрели друг на друга. Девять – не та, с которой вы совокуплялись в течение прошедших двух недель. Она маленькая девочка, магический страж, потерянная и напуганная. И я клянусь очень, очень хорошо защищать ее, стать настоящим старшим братом. Надеюсь, я достаточно ясно выразил свои соображения?
Он еще раз обнажил клыки. Члены экипажа «Лунной тени» невольно попятились, поторопившись согласно кивнуть.
– Капитан Феран, Девять будет жить в вашей каюте. А вы будете спать вместе с экипажем.
– О да! Конечно, – торопливо ответил Феран.
При сложившихся обстоятельствах в этом нельзя было усмотреть потерю лица.
– Д'Атто, почините дверь в мою кабину. И прошу никогда, никогда больше не беспокоить меня, пока не взойдет Мираль.
И снова все единодушно кивнули.
– Капитан Феран, я полагаю само собой разумеющимся, что с этого момента я беру командование «Лунной тенью» в свои руки вплоть до возвращения на Гелион. А теперь все исполняйте свои обязанности.
Как ни странно, но настроение на «Лунной тени» резко улучшилось после саморазоблачения Ларона. Он оказался строгим, решительным, но честным и справедливым командиром, и, в конце концов, он никогда не убивал членов экипажа.
Ларон запер дверь кабины. Кусок стекла лежал перед ним в черной обсидиановой чаше. Он выдохнул эфирную энергию и заполнил ею чашу, тут же прикрыв собранную силу сферой из зеленого камня. Внутри сферы перемещалась крошечный красный силуэт, но голос его был холодным и шелковисто-неясным:
– Ларон, я начинала думать, что ты выбросил мою темницу вон.
– О нет, я хочу дать тебе шанс совершить неожиданный поступок, прежде чем решусь сделать это, – отозвался Ларон. – Я хочу знать твое истинное имя.
– Что? Вампир, ты сумасшедший!
– О да. Вне всякого сомнения. А теперь, когда мы находимся в самой середине моря, вдали от любой суши, ты понимаешь: если я выброшу стекло за борт, ты за несколько недель превратишься в ничто, растворишься в темноте океана. Веландер умерла быстро, но тебе придется испытать долгое умирание. Так какое у тебя истинное имя?
– Никто не знает его.
– Я хочу знать.
– Ты поработишь меня.
– Твое истинное имя, прошу. Ты можешь выбирать между безопасностью и рабством или независимостью и гибелью.
– Я предпочитаю смерть!
– Как тебе угодно, прощай, – сказал Ларон, протягивая руку к сфере из зеленого камня.
– Подожди! Подожди. Я могу предложить тебе сделку…
– Никаких сделок. Прощай.
– Джорпай'трак! Мое имя – Джорпай'трак!
– Я собираюсь переместить тебя в иной якорь, а этот кусок стекла выбросить за борт. Если ты действительно назвал мне истинное имя, с тобой ничего не случится.
– Ты солгал! Ты обещал, что я буду в безопасности!
– Ты тоже солгал. А теперь, если названное имя неправильное, что же, ты окажешься в реальной опасности.
– Джорпар'трак, мерзавец, – выдавил суккуб.
Ларон произнес заклятие, и второй вариант имени оказался истинным. Вампир вернул элементала в стекло.
– А теперь, как твой повелитель, я хочу, чтобы ты кое-что сделал для меня.
– Я могу доставлять удовольствие, это лучшее, на что я способен.
– На самом деле меня больше интересует информация. Как тебя звали в обычном мире?
– Расми.
– Очень приятно. Мне хватило знаний и опыта, чтобы оживить тело Веландер после утопления и поселить в нем одну душу. Какое истинное имя ты дала телу?
В ответе Расми звучала вся накопившаяся ярость, переходящая в боль и отчаяние:
– Ты провел меня!
– О да. Признаюсь, я неплохо справился со своей работой. Каковы ощущения, когда сопротивляешься призыву, включающему в себя истинное имя? Согласно старым текстам, которые мне удалось прочитать, тебя будет жечь огнем изнутри, словно ты проглотил горшок раскаленных углей. Я воспользовался весьма изощренными медицинскими приемами, чтобы оживить тело Веландер, и еще более сложными приемами, чтобы вселить в него другую душу, но меня страшно раздражает отсутствие истинного имени тела. Так ты готов?
Расми не была готова.
– Джорпар'трак, я приказываю тебе назвать истинное имя тела Веландер.
Короткая пауза, потом сдавленный стон мучительной боли, которая явно нарастала.
– Илли-эйнсильт, – выдавила Расми.
Ларон сидел в капитанской каюте напротив Девять, сжав кулаки.
– Теперь, когда мы изменили истинное имя тела, ты должна охранять это знание от всех людей и духов, – объяснял он. – Беззаботность в таких вопросах стоила жизни прежней обладательнице тела.
– Я буду осторожной.
– Шепни новое истинное имя для себя самой в сложенные чашечкой ладони, как мы это делали, меняя имя для тела.
Ларон слушал, как Девять дает себе истинное имя. Таким образом, он получал власть над ней, но, с другой стороны, это давало ему шанс поддерживать ее собственной силой.
– Очень опасно позволять другим людям знать твое истинное имя. Это даже опаснее, чем позволить другому человеку дать тебе имя.
– Это тело, оно совокуплялось, – заявила Девять.
Ее откровенность немного смутила Ларона, но он не подал вида:
– Ах да. Ты беспокоишься о том, что оно может иметь внутри ребенка после столь долгого и интенсивного общения между Фераном и суккубом?
– Просто я хочу это знать, чтобы легче было управлять телом.
– Предыдущая обитательница тела предпринимала меры предосторожности против такого рода последствий. Она использовала магию. Если тебя интересует, что именно она делала, я могу объяснить.
– Нет, – решительно ответила она – так ровно и спокойно, как умеют говорить только магические стражи.
Предоставив Девять осваивать новое существование в качестве живого человека, Ларон вышел на палубу. Он был там один. Несмотря на победу, у него оставалось странное чувство неудовлетворенности. Мешочек с золотом все еще валялся на палубе. За всеми перипетиями последних часов о нем позабыли. «Всегда полезно иметь карманные деньги», – подумал вампир, зачерпнул горсть монет и открыл свой кошель. И только теперь он обнаружил кусок стекла, который был соединен ранее с окуляром. Несколько секунд Ларон обдумывал дальнейшие действия, подбрасывая кусок стекла в воздух и подхватывая его на лету. Затем он произнес заклинание. Это потребовало непривычно большого энергетического усилия, но все же окуляр оказался управляемым.
А в эфирном мире, невидимые для Ларона, слабеющие и беспомощные останки Веландер целиком и полностью сосредоточились на одной задаче: стучать в тонкую эфирную оболочку, привлекая внимание к происходящему внутри стекла. Вспышка энергии понизала все существо Веландер, наполняя силами каждый фрагмент ее поврежденной, но не погибшей души.
Это произошло до того, как Веландер заметила: окуляр издавал теперь постоянный, ритмичный шум.
Глава 5
ПУТЕШЕСТВИЕ НА АКРЕМУ
Устанавливать иностранные законы в чужой стране – хитрое даже при самом благоприятном стечении обстоятельств, а вторгаясь в страну с иного континента – значительно труднее. Через восемьдесят дней после падения Диомеды к Фортерону потоком хлынули доклады и сообщения о том, что местные жители готовятся атаковать торейских захватчиков. В этом случае понятие «местные» относилось к любому из королевств Акремы. Около дюжины монархов ощутили угрозу своим тронам и личной безопасности, а их армии не были заняты конфликтами, так что имели возможность объединиться и принять участие в кампании. Дело за мотивами. Никто не любил короля, повелевавшего Протекторатом Диомеды, он подрывал привычную торговлю с ее высокими налогами, дополнительными обложениями и таможенными пошлинами. К тому же торейцы были иностранцами. Казалось, что захватить порт и установить там дружественную акремскую администрацию – хорошая идея. Но каждое королевство хотело видеть на троне Диомеды собственного ставленника, вытеснив из игры все остальные державы континента.
Только для того, чтобы противостоять иностранцам, северные королевства сформировали Альянс, но немедленно вступили в споры о том, кто должен занять в нем руководящие позиции. Несколько встреч и обменов посланниками – магическими вестниками, естественно, – позволили составить коллективную декларацию. В ней провозглашалась идея восстановления законной и достойной монархии и речи не шло о возвращении к власти прежнего короля. Одиннадцать королевств Альянса выдвинули пятнадцать претендентов на трон Диомеды. Далее в Декларации шли секретные пункты о распределении торговых путей через пустыню. Любая армия, продвигающаяся на юг, вынуждена пользоваться ими – а значит, это самый надежный инструмент контроля. Все одиннадцать королевств желали захватить контроль, причем каждый хотел вытеснить десятерых своих партнеров.
Только для того, чтобы противостоять иностранцам, северные королевства сформировали Альянс, но немедленно вступили в споры о том, кто должен занять в нем руководящие позиции. Несколько встреч и обменов посланниками – магическими вестниками, естественно, – позволили составить коллективную декларацию. В ней провозглашалась идея восстановления законной и достойной монархии и речи не шло о возвращении к власти прежнего короля. Одиннадцать королевств Альянса выдвинули пятнадцать претендентов на трон Диомеды. Далее в Декларации шли секретные пункты о распределении торговых путей через пустыню. Любая армия, продвигающаяся на юг, вынуждена пользоваться ими – а значит, это самый надежный инструмент контроля. Все одиннадцать королевств желали захватить контроль, причем каждый хотел вытеснить десятерых своих партнеров.