Макмуллен Шон. Путешествие «Лунной тени»

   – Я была гонцом в армии отца. Мне было всего десять лет, я была девочкой, так что на меня никто не обращал внимания. Со стороны я казалась мальчиком и вела себя как мальчик. Я доставляла послания, шпионила, выдавая себя за сироту того или иного происхождения: из крестьян, знати, бродячих художников или купцов. Уже в десять лет я отлично ездила верхом, умела пользоваться кинжалом. Я убила нескольких человек.
   – Надеюсь, это были злодеи.
   – Я… Что? – Веландер пришло в голову, что он просто издевается над ней, однако она не могла назвать ни единого признака оскорбления или насмешки.
   – Не важно, продолжай, – подбодрил ее Ларон.
   – Я хочу сказать, навигатор, что я не была глупой, избалованной девчонкой, которая провела всю жизнь за книгами. Мой отец погиб в бою, затем войска Варсоврана заняли нашу землю. Когда они пришли в наше поместье, я была готова. Я выдала себя за мальчика-конюшего и сбежала, воспользовавшись темнотой. Карательные команды состояли из тупых болванов. Они приходили ночью, считая, что в это время люди наиболее уязвимы. Ночь – друг жертвы. Это ее одеяние, ее нож, ее яд.
   Ларон скрестил пальцы, опершись на них подбородком:
   – Вы быстро соображаете, это я заметил еще в Зантрии.
   Она снова тщательно взвесила каждое сказанное им слово, пытаясь отыскать скрытый подтекст, а потом пришла к выводу, что он заходит слишком далеко.
   – Вы намекаете на то, что я бросаю друзей и любимых, когда возникает опасность? – прорычала она в гневе.
   Внезапно они оказались в центре внимания всех находившихся на борту «Лунной тени». Судно было совсем маленьким, так что никто не мог повысить голос без того, чтобы не услышали окружающие.
   – Я ничего такого не говорил, – медленно произнес Ларон. – Но мне совершенно ясно, что это для вас болезненный момент.
   – Я покажу вам, как я реагирую на опасность! – выкрикнула Веландер, выхватывая нож и взмахнув у лица Ларона.
   Веландер хотела оставить глубокий, уродливый шрам, преподать ему урок. Но за то мгновение, пока кинжал пролетал от пояса до его лица, Ларон успел перехватить кулак девушки, выкрутить запястье и заломить руку за спину. Затем он придержал ее руку, и боль стала настолько сильной, что Веландер пришлось выпустить оружие. Тогда Ларон оттолкнул девушку, подобрал кинжал и воткнул его в деревянный поручень, загнав лезвие в твердую древесину до самой рукоятки.
   – Никогда больше не пытайтесь нападать на меня, достопочтенная Веландер, даже не думайте об этом, – твердо сказал Ларон, одновременно обводя взглядом весь экипаж. – Я и так нахожусь сейчас на пределе терпения. И кстати, не стоит так сильно полагаться на свой чеснок. Я нахожу его запах неприятным примерно в такой же степени, как вы можете воспринимать запах свежего дерьма, но меня он не остановит.
   После этого Ларон прошел на переднюю палубу, развернувшись спиной к Веландер. Она попыталась вытащить кинжал из поручня, но так и не смогла этого сделать. Феран попробовал помочь ей, затем еще пара матросов изо всех сил дергали и раскачивали оружие, но оно и с места не сдвинулось. И только плотник сумел вытащить кинжал, воспользовавшись тесаком и сильно расщепив древесину вокруг лезвия. Но и ему пришлось приложить немало усилий.
   – Эй, вы заметили всплеск? – крикнул Ларон, указывая вперед.
   Все, кто толпился вокруг застрявшего в поручне кинжала, поспешили к носовой части корабля, чтобы увидеть, о чем говорит навигатор.
   – Это всего лишь океан, – пожал плечами Феран. – Тут кругом волны, они и плещут.
   – Капитан, я почтительно прошу вас изменить курс, взяв десять градусов вправо. Это арцереон – видите вон там длинную шею?
   Феран приблизился к Ларону. Он присмотрелся: на изрядном расстоянии от корабля из воды возвышалась длинная, змееподобная шея, увенчанная треугольной головой.
   – Никогда не видел, чтобы они так себя вели, – пробормотал Феран. – Они редко остаются на поверхности столь долгое время.
   – Думаю, этот пострадал от огненного круга. Встреча с ним может разом решить нашу продовольственную проблему.
   – Чтобы мы атаковали это?
   – Да.
   – Но он вдвое длиннее корпуса «Лунной тени», а у нас даже нет подходящего по размеру гарпуна.
   – У нас есть несколько достаточно острых гарпунов, а еще мощные луки. Похоже, он ранен. А это несколько тонн свежего мяса, плавающего прямо у нас перед носом. И что вы скажете?
   – Я скажу нет! Он слишком велик!
   – Нам предстоит продержаться семь недель до Гелиона.
   – И семь минут, чтобы быть уничтоженными этим гигантом, может, даже меньше.
   – У меня есть совершенно четкий план действий.
   – Как поймать эту тварь?
   – Я обладаю особыми силами.
   Ларон настаивал на своем, и Феран задумался. Желудок подсказывал, что надо соглашаться на предложение вампира. Возможно, у того и вправду есть «совершенно четкий план действий». Капитан колебался недолго. Развернувшись к команде, он громким голосом отдал приказ:
   – Десять градусов вправо по курсу.
   Арцереон напоминал черепаху, но размеры его были настолько устрашающими, что скорее приходило на ум сравнение с огромным китом. У него не имелось панциря, а длина, включая змееподобную шею и тонкий, удлиненный хвост, составляла не меньше пятидесяти футов. Когда «Лунная тень» приблизилась к морскому великану, он оставался все в той же непривычной позе, высоко поднимая шею над поверхностью океана, а потом внезапно ударил ею по воде. Матросы приготовили пять зазубренных копий, привязав к ним веревки, но размеры и сила животного почти парализовала их. Они не ожидали увидеть нечто столь большое.
   – Вероятно, это не такая уж хорошая мысль, – ловить арцереона, – заметил Феран.
   – Семь недель до Гелиона, – повторил Ларон.
   Феран вздохнул и метнул гарпун, однако оружие упало в воду, не долетев до тела морского великана. Веландер и Терикель дружно потянули веревку назад, чтобы затащить гарпун на судно. Вторую попытку метнуть гарпун предпринял боцман – и тоже безрезультатно.
   – Я не хочу подходить к нему ближе, – решительно произнес Феран, не отводя глаз от гиганта. – Некоторые из этих существ умеют изрыгать из пасти волшебный огонь…
   – Горячее вещество из мешка, спрятанного в задней части головы, – пояснил Ларон, а потом добавил: – Наверное.
   – Какая разница! Вещество прилипает к корпусу корабля и горит! Именно поэтому их называют морскими драконами.
   Капитан не заметил, как Ларон взял в руки третий гарпун. Вампир метнул его, используя силу, намного превосходящую мощь обычного человека. Оружие глубоко вошло в основание шеи арцереона, причинив острую боль огромному животному. А Ларон уже поднимал следующий гарпун.
   – Стой! Не привлекай его внимание к кораблю! – закричал Феран.
   – Уже поздно говорить об этом, сэр.
   Гарпун вонзился в глотку арцереона.
   – Он разворачивается к нам! – выкрикнул боцман.
   На палубе началась суматоха вокруг спасательной лодки, усиливавшаяся по мере того, как гигант приближался к кораблю. Все стремились найти укрытие. Ларон внезапно прыгнул к противоположному борту, одновременно над морем со стороны зверя появилось облако дыма, сквозь которое сверкнули языки пламени. «Лунная тень» содрогнулась от удара огромных плавников по воде. Второй взмах плавников снес мачту, куски которой рухнули на спасательную лодку и палубу. Впервые с момента встречи на корабле Веландер и Терикель выразили общие чувства: это были пронзительные крики ужаса.
   Обычно арцереон использовал свой запас горючего вещества для охоты на крупных летающих рептилий или птиц, предпочитая в случае опасности не защищаться, а быстро уходить на глубину. Но этот экземпляр от боли и ярости бросился на врага. Он попытался вскарабкаться на палубу, изрыгая пламя и отчаянно взмахивая мощными плавниками. Однако через несколько мгновений он столкнулся с новым мучением. «Лунная тень» загорелась. И хотя огонь был основным оружием арцереона, кожа зверя никогда не подвергалась воздействию собственного пламени, она не обладала защитной оболочкой и была уязвима.
   В страхе обожженный арцереон постарался вернуться в море, но запутался в вантах и канатах, прикрепленных к гарпунам. «Лунная тень» опрокинулась, волны ударили по палубе, загасив пламя, а арцереон метался из стороны в сторону, пытаясь вырваться из ловушки. Новый рывок великана вернул корабль в вертикальное положение, и в этот момент Ларон одним прыжком оказался на загривке взбешенного, но сильно ослабевшего зверя, вцепился в гарпун и с силой вонзил его в позвоночник арцереона, перерубая основание шеи. С третьей попытки ему удалось окончательно разрубить крепкий хребет, и туша морского зверя распласталась по палубе, конечности судорожно подергивались, свешиваясь за борт. Вампир перерубил артерию, а потом, закрыв глаза и оскалившись, Ларон упал на шею и начал жадно пить свежую кровь.
   К тому времени когда первый из членов экипажа рискнул вернуться на палубу, чтобы посмотреть, почему корабль перестал сотрясаться, надеясь, что кошмар закончился, Ларон деловито рубил топором шею зверя. Навигатор был покрыт кровью, и никто не решился спросить его, как он справился с чудовищем.
   – Освободите тело от вантов и канатов, начинайте разделку туши, – скомандовал Ларон. У экипажа не возникало сомнение в его праве отдавать приказы.
   И хотя обе мачты были сломаны, паруса и большая часть оснастки сожжены и порваны, корпус корабля не пострадал, а спасательная лодка по-прежнему возвышалась над палубой, демонстрируя целое днище. Все находившиеся на борту получили царапины, ссадины, ожоги и синяки во время панического бегства, но настроение путешественников резко улучшилось при виде груды свежего мяса. Теперь голод экипажу не грозил. Туша зверя волочилась за кормой на двух толстых гарпунных канатах.
   – Мой план оказался успешным, сэр! – заявил Ларон капитану, взмахом топора указывая на добычу.
   – И в чем он, все-таки, заключался?
   – О! Вы же находились под спасательной лодкой. Вы не видели, конечно…
   – Не видел что?
   – Э… мой план, сэр.
   Феран расширенными глазами смотрел на перерубленную шею и плавающее за кормой тело огромного зверя, затем перевел взгляд на окровавленный топор в руках Ларона:
   – Навигатор Ларон, ты спровоцировал нападение арцереона на корабль!
   – Да.
   – Он запутался в вантах.
   – Да.
   – Он поджег судно.
   – Да.
   – Затем перевернул его.
   – Да.
   – А ты дожидался момента, когда можно будет перерубить ему шею?
   – Да.
   Феран воздел руки к небесам, а потом в отчаянии схватился за голову:
   – Ты, безмозглый ублюдок, у тебя вообще не было никакого четкого плана, разве не так? – выкрикнул капитан во всю мощь легких и глотки.
   – Э… собственно… нет, сэр.
   – В следующий раз, когда у тебя созреет четкий план действий, я возьму копье покрепче и поострее и воткну его тебе…
   Вода за кормой вскипела, из глубины появились гигантские челюсти и сомкнулись на безжизненном теле арцереона. Собравшимся на палубе показалось, что размах челюстей едва ли не превышал размеры корабля. Мгновение спустя на поверхности появилась чудовищная голова. Неизвестная зубастая тварь сделала мощный рывок, и большой кусок ограждения кормы, за которое зацепились гарпунные канаты, удерживавшие тело арцереона, с треском выломился. Вместе с добычей монстр исчез в глубинах, оставив «Лунную тень» в одиночестве посреди Плацидийского океана.
   – Угощайся, – спокойно сказал вслед твари Ларон, наблюдая за водоворотом, сопровождавшим погружение хищника.
   Шея и голова арцереона оказались двадцать футов длиной, и мяса явно хватало на несколько недель обильного питания всего экипажа. Но вот такелаж находился в самом плачевном состоянии. Обе мачты рухнули, ограждение палубы было сломано во многих местах, ванты разорваны и спутаны. Утешало то, что на корабле имелся запас канатов и второй комплект парусов.
   Феран приказал собрать все куски древесины, чтобы на них можно было поджарить или закоптить мясо арцереона, а затем моряки взялись за изготовление главной мачты из того, что осталось от прежней. Надо было поставить такую мачту, чтобы удалось поднять хотя бы небольшие паруса. Прошло не так уж много времени, и корабль был готов к дальнейшему пути. И только убрав обломки и куски сожженных парусов, люди почувствовали, как голодны. Корабельный плотник и Веландер срезали мясо с шеи, а кок трудился над импровизированным очагом.
   – То, что мы не сможем зажарить или закоптить, мы нарежем тонкими полосками и высушим на солнце, – сказал боцман Ферану, натягивая очередной канат.
   – Ни куска за борт не выбрасывать, – пробормотал Феран. – Ни куска! Та тварь была размером с глубоководный торговый корабль, и она явно находит вкус в арцереоне.
   Ларон нежился на солнышке, сожалея лишь о бороде, которую смыло с его лица во время охоты. Терикель присела рядом с ним и улыбнулась навигатору:
   – Что бы ни говорил Феран, ты проявил исключительную храбрость.
   – Этот зверь разломал всю оснастку «Лунной тени».
   – Мы не можем питаться «Лунной тенью», а теперь у нас в достатке еды, ее хватит до Гелиона, – она положила ладонь ему на шею. – Навигатор, ты холоден как сама смерть!
   Она приобняла его, коснувшись тяжелыми, мягкими грудями его тощей груди. Ларон резко вырвался из кольца ее рук, буквально оттолкнув женщину.
   – Мне нужен покой, – буркнул он. – Я буду у себя в каюте.
   И он стремительно двинулся к темной норе, служившей ему пристанищем на борту корабля.
   – Но разве ты не хочешь дождаться своей порции мяса? – крикнула Терикель ему вслед.
   Ларон обернулся от входа. Он отметил ее удивленный, растерянный взгляд. Стоявшая неподалеку Веландер фыркнула, едва сдерживая смех.
   – Болезнь Мираль, достопочтенная Терикель, – медленно произнес Ларон, делая широкий и неопределенный жест рукой. – Лучше не прикасаться к людям. Впрочем, благодарю вас за заботу, – и он плотно закрыл за собой дверь каюты.
   – И это твой корабельный врач? – спросила Терикель, разворачиваясь к Ферану.
   Все еще чувствуя терпкий запах Терикель, Ларон откинулся на кровати, пытаясь преодолеть чувство, похожее на тошноту, которую могут испытывать живые. Избыток дикой, животной энергии арцереона переполнял его.
   Он резко выдохнул часть эфира. Чрезмерность поглощенной крови и эфирной энергии была так велика, что вырвавшийся из груди вампира воздух опалил балку над его головой. Какие бы проблемы ни ждали его впереди, он сможет продержаться без еды недели три, а то и четыре. А потом, потом… Если к тому времени они не доберутся до Гелиона, то вопрос лишь в том, кто на борту «Лунной тени» сильнее всего станет его раздражать.
   После недели непрестанных ремонтных работ обе мачты приняли более или менее устойчивое вертикальное положение, так что команда сумела поднять почти полноценное парусное вооружение. Мясо арцереона хорошо хранилось, хотя большинству членов экипажа вскоре приелся его маслянистый, своеобразный привкус. Для Терикель еда стала облегчением: прежде всего потому, что теперь приступы морской болезни сопровождались обычной рвотой, а не мучительными голодными спазмами, а священница так и не могла привыкнуть к качке. Феран не позволял выбрасывать объедки в воду, пока вблизи «Лунной тени» не появлялась крупная акула, которая молниеносно подбирала все съедобное.
   Ларон сидел на носу, делая наброски на листе пергамента, когда к нему подошла Терикель. На листе была углем изображена голова арцереона в разрезе, причем навигатор продемонстрировал уверенную руку опытного рисовальщика.
   – Хорошая работа, – заметила Терикель, присаживаясь рядом с Лароном.
   – Гм спасибо. На арцереонов трудно охотиться, а их тела редко выбрасывает на берег. Ученые в Скалтикаре давно пытаются понять, как эти звери производят огонь. Смотрите сюда. Вот здесь находится мешок с горючим веществом, позади головы арцереона, он окружен плотными узлами мышц. Сквозь это небольшое отверстие зверь выпрыскивает вещество в ротовую полость, когда мышцы резко сокращаются. А зажигание происходит при ударе зубов, вышибающих искру.
   – Зверь, способный производить огонь изо рта? Большинство религий признало бы это ересью.
   – Ересь или нет, но похоже, так вот и происходит. Мы знаем одиннадцать существ, порождающих огонь, и все они обладают сравнительно высоким интеллектом. Некоторые могут даже имитировать человеческие слова. Шесть из них являются кожекрылыми, четыре относятся к классу змей, а одиннадцатый – вот этот. Я первый, кто сумел рассечь голову арцереона и описать ее устройство. Мои наблюдения займут место в книгах по истории науки.
   – Полагаю, ты и так уже занимаешь место в книгах по истории, – сказала Терикель.
   – Каким образом?
   – Как единственный представитель своего вида.
   Ларон смотрел на свой рисунок, глаза его сузились, выражение лица оставалось непроницаемым.
   – С вами говорила Веландер?
   – О да. Ее очень позабавило то, что я попыталась обнять того, кто, по ее словам, является холодным, мертвым хищником.
   – Я и на самом деле холодный, мертвый и хищник.
   – Может, и так, но в твоем сердце больше тепла, чем в сердце Веландер. Если тебе когда-нибудь понадобится моя помощь, Ларон, только позови.
   – Премного благодарен. Если Мираль не видна над горизонтом, и вам понадобится человек, которому можно доверять, я рад буду порекомендовать вам моего друга-воина, Высокоученого Ровала Гравалиоса.
   – Вероятно, он чудовищно благороден, – скептически бросила Терикель.
   – Он действительно благороден, но это не означает ни высокомерия, ни занудства.
   – Это звучит как оксюморон.
   – Э… Не думаю, что этот термин подходит для описания моего почтенного друга. Но он живой.
   – Благородный, теплокровный, и с ним может быть весело? Нет, это невероятно… Слишком хорошо, чтобы быть правдой.
   – Вы правы, возможно, он умрет, как и все остальные, когда…
   Ларон оборвал себя на полуслове, но понял, что и так сказал слишком много. Терикель на мгновение коснулась его плеча.
   – Ничего страшного, – вздохнула она. – И спасибо за то, что ты меня позабавил.
   Через семь недель после схватки с арцереоном на горизонте наконец показалась неровная сдвоенная вершина главной горы острова Гелион. Экипаж испытал искреннюю радость, разглядев не пострадавшие от огня сосны на склонах. Кусок земли длиной в две мили находился всего в неделе от континента Акрема. Он служил форпостом Видарианского королевства, ориентированного в основном на мореплавание и связанные с ним виды деятельности. Лишь год назад эта страна была покорена Варсовраном. Неудивительно, что среди населения острова сохранилась враждебность к императору Тореи. Именно здесь находили убежище остатки прежде независимого и могучего военного и торгового флота Видарианской державы.
   – Я вижу много деревьев дальше по склону, – сообщил с верхушки мачты Ларон, обладавший самым острым зрением. – Еще я вижу… Как странно…
   – Ненавижу, когда произносят два последних слова, – буркнул боцман Норриэйв, обращаясь к капитану.
   – Корабли! Сотни кораблей! – закричал Ларон.
   Все дружно бросились к носу, чтобы увидеть все своими глазами. Даже Терикель оторвалась от поручня, несмотря на очередной приступ морской болезни.
   – Флот Варсоврана! – воскликнул Феран. – Он, должно быть, знал о действии огненных кругов. И заранее отослал весь свой флот в безопасное место!
   Весь экипаж сгрудился вокруг капитана в центре палубы, чтобы выслушать, какое будет принято решение. У них имелся запас дождевой воды еще на неделю, но мясо почти закончилось. До берега Акремы еще далеко, а «Лунная тень» нуждалась в ремонте, так как последствия атаки арцереона оставались слишком серьезными.
   – Считаю, нам нужно сдаться, сэр, – сказал Норриэйв. – В противном случае нас ждет только смерть.
   – Почему сдаться? – спросил Феран. – Никто не знает, что «Лунная тень» – судно-шпион Видарианского королевства.
   – А еще и судно-шпион Скалтикара, – добавил Хэзлок.
   – И судно-шпион ордена Метрологов, – быстро вставила Веландер.
   – И судно-шпион Сарголана, – внес свой вклад в обсуждение Ларон.
   – А на борту находятся две священницы из ордена Метрологов, – присоединилась к разговору Терикель. – Отношение Варсоврана к Метрологам нельзя назвать добрым.
   – Если одеть вас с Веландер в морские штаны и туники, кто распознает в вас священниц? – предложил боцман.
   – Но что мы делаем на борту корабля в открытом океане, за пределами действия огненных кругов? – поинтересовалась Терикель.
   – Ну, например, можно сказать, что вы шлюхи, отрабатывающие проезд до…
   – На этом корабле есть только одна шлюха! – прошипела Веландер.
   – Тем не менее идея неплохая! – громко заявил Ларон, широким взмахом рук призывая всех к порядку. – Терикель, Веландер, вам лучше начать переодеваться прямо сейчас.
   – Я священница, это унизительно, – возмутилась Веландер.
   – В таком случае можете отправляться до Акремы вплавь. Соображайте быстрее. Мы идем к Гелиону.
   – Почему бы вам ни одеться в костюм матросов? – предложил Ларон. – Немного прогорклого жира арцереона на одежде – и никто к вам не подойдет достаточно близко, чтобы разглядеть под туникой груди.
   На флагманском корабле Варсоврана, «Громобое», едва ли кого-то из высокопоставленных офицеров могло заинтересовать появление на востоке маленькой, потрепанной шхуны. Только что прибыл корабль с приказами императора. Члены его экипажа рассказывали о стене огня и пара, достигавшей самого неба, растянувшейся от края до края горизонта. О том, как эта стена вдруг рухнула в море, заставляя кипеть воду и образуя плотный, горячий туман и порывистый, обжигающий ветер. Сообщали прибывшие и о том, что Варсовран сам наблюдал за происходящим с борта одного из кораблей, а потом отправился на Торею, чтобы осмотреть свои владения.
   В небольшой, но роскошно обставленной кают-компании «Громобоя» собрался совет флота, чтобы выслушать новости и приказы императора.
   – Прямо сейчас мы получим непосредственные распоряжения императора, запечатанные его личной печатью! – энергично произнес адмирал Фортерон.
   Совет, состоящий из адмиралов и наиболее знатных особ, напряженно наблюдал за тем, как Фортерон сломал печать на пакете. Адмирал находился в сложном положении. С одной стороны, он и сам являлся герцогом, с другой стороны – старшим из морских офицеров данного флота. Он знал, что многих раздражает его высокое положение и широта полномочий. Он быстро пробежал глазами текст приказа, нахмурился, несколько секунд в недоумении смотрел на лист пергамента. Наконец он поднял глаза и посмотрел на собравшихся:
   – Вторжения на Гелион отменяется, – провозгласил он. – Мы должны немедленно снять блокаду и проследовать к побережью Акремы. Там мы должны атаковать, захватить и удерживать в своей власти Диомеду.
   Новость вызвала оцепенение. Диомеда была огромным портовым городом. Диомеда существовала очень давно, занимая центральное положение в морской торговле, обладая собственным торговым языком, распространившимся постепенно по берегам всех континентов Плацидийского океана.
   – Я должен немедленно направить соответствующие распоряжения, – сказал Фортерон, а потом добавил: – Есть еще кое-что. То, что я сейчас говорю, предназначено только для вас и ни для кого больше. В приказе император особо отмечает, что никто не должен распространять слухи об ужасной катастрофе, имевшей место на Торее. Возможно, именно Диомеда станет нашим новым домом и столицей государства.
   – Что? – рассмеялся герцог Партол. – Не может ведь исчезнуть целый континент!
   – Надеюсь, вы правы. Тем не менее скажите своим людям, что Диомеда не должна быть разграблена, разрушена, а с ее жителями следует обходиться терпимо, с учетом требований безопасности, конечно. Кроме того, не должна пострадать торговля Диомеды с другими королевствами Акремы.
   Затем Фортерон передал пергамент с императорским приказом членам совета, чтобы они могли собственными глазами прочитать распоряжения своего повелителя. Тем временем адмирал вышел на палубу, чтобы отдать команду о снятии блокады с Гелиона. Все корабли должны выйти в море, образовать конвой и направиться на запад. Вскоре матросы уже поднимали сигнальные флаги, а звонкий голос труб разносился над волнами. Сторожевая галера, направлявшаяся на перехват «Лунной тени», получив сигнал, развернулась и поспешила присоединиться к основному флоту.
   «Он знал», – думал Фортерон, испытывая тяжесть на сердце. Что бы ни случилось на Торее, Варсовран знал о том, что произойдет. Именно поэтому он направил весь флот, максимальное количество отборных войск к Гелиону, в безопасное место, предоставив всем остальным – включая императрицу – погибнуть. Можно ли доверять Варсоврану? В определенном смысле его действия были абсолютно логичными. Враги уничтожены, у них не было ни малейшего шанса спастись.
   Как не имелось шансов и у всех остальных, за исключением отборных воинов и экипажей боевых кораблей Варсоврана, которые оказались уцелевшими.
   Фортерон прекрасно знал, что по-настоящему дорого Варсоврану: власть, сын, армия и флот. Последние три остались в целости и сохранности, но поскольку Торея уничтожена огнем, император превратился из одного из самых могущественных монархов мира в обыкновенного изгнанника, пусть и обладающего военной мощью. Это был очень опасный изгнанник, возглавлявший самый крупный боевой флот, когда-либо существовавший в истории, и тем не менее изгнанник. Но не мог же Варсовран сам, своими руками сокрушить свою империю! Наверное, какой-то ларментельский волшебник или инженер пришел в отчаяние во время долгой осады и выпустил на свободу адское пламя. Конечно! Ларментель был уничтожен собственным оружием, значит, Варсоврану можно доверять. К такому выводу придет любой здравомыслящий военный, знакомый с боевой тактикой.