Страница:
– Местное бюро регистрации приняло от Ферана заявление о том, что он сходит с корабля и отказывается от звания его капитана, – сообщила священница, сразу переходя к делу.
– Ага, это так. Он хочет поступить офицером на какой-нибудь большой корабль.
– И еще кое-что. Ларон также отказался от звания навигатора этого судна, передав все полномочия тебе.
Норриэйв на мгновение потерял дар речи.
– Вот так, просто? Бесплатно?
– Он сказал, что получает свою долю золота и ничего больше не хочет.
– Капитан Норриэйв, – прошептал моряк, чтобы ощутить новое звание на слух, на вес. – Капитан.
– И как ты намерен поступить с «Лунной тенью»?
– Честно работать, пока нечестное предложение не окажется чересчур заманчивым. Полагаю, вам все еще нужно в Саргол?
– А можешь, вместо этого доставить меня в Скалтикар?
Норриэйв присвистнул:
– Это долгий путь.
– Я отправила туда моих священниц с книгами и архивами ордена Метрологов, так что хочу присоединиться к ним. С этим золотом мы сможем восстановить орден в Скалтикаре, вдали от Варсоврана. Так ты отвезешь нас? Я оплачу стоимость груза и еще половину от этой суммы.
– Идет, – уверенно кивнул Норриэйв, на которого произвела сильное впечатление щедрость предложения.
– Когда будет закончен ремонт?
– Осталось только кренгование и всякие мелочи.
– А корпус? Как насчет течи?
– Я все очень тщательно проверил. Мне кажется, Ларон организовал эту течь с помощью эдакого маленького заклинания, а в порту его снял.
На мгновение Терикель задохнулась от гнева. Напряжение отразилось на ее лице. Но потом она не выдержала и взорвалась:
– Маленький засранец! Я ему яйца отрежу и подам на серебряной тарелке!
– Вообще-то я заказал маринованную баранину и бисквиты, – невозмутимо заметил Норриэйв.
– Пронырливый червяк! Чтобы ему в ад провалиться до самого дна! Ровал, найди пару матросов. Мы отплываем сейчас! Капитан, что еще нам нужно, чтобы срочно выйти в море?
– Только провизия.
– К черту провизию! Саргол в нескольких днях пути к югу, а я купила корзину хлеба, вино, копченые колбасы на рынке. Дней пять мы на этом протянем.
– Но…
– Я настаиваю! Я священница ордена Метрологов в городе, контролируемом Варсовраном, и у меня достаточно золота, чтобы купить глубоководное торговое судно. Так что я чувствую себя исключительно уязвимой, Норриэйв. И я хочу убраться отсюда немедленно!
– Никто не знает про золото.
– Феран знает.
– Он никому не скажет.
– Прости мою недоверчивость. Не забывай: ты получишь полный трюм груза плюс половину его стоимости наличными в счет дороги до Скалтикара. Так что скажешь?
Норриэйв пожал плечами и широко развел руками:
– Что я могу сказать? Добро пожаловать на борт!
И тут до них донеслось отдаленное, нестройное пение.
– Похоже, это мой экипаж, – сказал Норриэйв.
– И поют, естественно, о выпивке, – фыркнула Терикель.
– Ты слишком сурова, Достопочтенная Терикель.
– Когда они придут в форму и смогут заняться делом?
– Кто знает, но пока они нам не очень нужны.
– А это разумно?
– Это обычная практика: едва ли можно нанять на всем Плацидийском океане хоть каких-нибудь матросов, не напоив их вдрызг и в таком виде не заманив на борт.
– Отлично, но Ровал захочет сейчас вернуться в Диомеду – не завершенные дела, вероятно… О да, вот твоя лицензия и документ на владение кораблем.
Она передала Норриэйву два свитка. Через час они уже выходили в море, уверенно направляясь на юг. Хэзлок и Д'Атро спали как убитые в трюме, Норриэйв стоял за штурвалом, а Терикель снова пересчитывала золото.
Глава 6
– Ага, это так. Он хочет поступить офицером на какой-нибудь большой корабль.
– И еще кое-что. Ларон также отказался от звания навигатора этого судна, передав все полномочия тебе.
Норриэйв на мгновение потерял дар речи.
– Вот так, просто? Бесплатно?
– Он сказал, что получает свою долю золота и ничего больше не хочет.
– Капитан Норриэйв, – прошептал моряк, чтобы ощутить новое звание на слух, на вес. – Капитан.
– И как ты намерен поступить с «Лунной тенью»?
– Честно работать, пока нечестное предложение не окажется чересчур заманчивым. Полагаю, вам все еще нужно в Саргол?
– А можешь, вместо этого доставить меня в Скалтикар?
Норриэйв присвистнул:
– Это долгий путь.
– Я отправила туда моих священниц с книгами и архивами ордена Метрологов, так что хочу присоединиться к ним. С этим золотом мы сможем восстановить орден в Скалтикаре, вдали от Варсоврана. Так ты отвезешь нас? Я оплачу стоимость груза и еще половину от этой суммы.
– Идет, – уверенно кивнул Норриэйв, на которого произвела сильное впечатление щедрость предложения.
– Когда будет закончен ремонт?
– Осталось только кренгование и всякие мелочи.
– А корпус? Как насчет течи?
– Я все очень тщательно проверил. Мне кажется, Ларон организовал эту течь с помощью эдакого маленького заклинания, а в порту его снял.
На мгновение Терикель задохнулась от гнева. Напряжение отразилось на ее лице. Но потом она не выдержала и взорвалась:
– Маленький засранец! Я ему яйца отрежу и подам на серебряной тарелке!
– Вообще-то я заказал маринованную баранину и бисквиты, – невозмутимо заметил Норриэйв.
– Пронырливый червяк! Чтобы ему в ад провалиться до самого дна! Ровал, найди пару матросов. Мы отплываем сейчас! Капитан, что еще нам нужно, чтобы срочно выйти в море?
– Только провизия.
– К черту провизию! Саргол в нескольких днях пути к югу, а я купила корзину хлеба, вино, копченые колбасы на рынке. Дней пять мы на этом протянем.
– Но…
– Я настаиваю! Я священница ордена Метрологов в городе, контролируемом Варсовраном, и у меня достаточно золота, чтобы купить глубоководное торговое судно. Так что я чувствую себя исключительно уязвимой, Норриэйв. И я хочу убраться отсюда немедленно!
– Никто не знает про золото.
– Феран знает.
– Он никому не скажет.
– Прости мою недоверчивость. Не забывай: ты получишь полный трюм груза плюс половину его стоимости наличными в счет дороги до Скалтикара. Так что скажешь?
Норриэйв пожал плечами и широко развел руками:
– Что я могу сказать? Добро пожаловать на борт!
И тут до них донеслось отдаленное, нестройное пение.
– Похоже, это мой экипаж, – сказал Норриэйв.
– И поют, естественно, о выпивке, – фыркнула Терикель.
– Ты слишком сурова, Достопочтенная Терикель.
– Когда они придут в форму и смогут заняться делом?
– Кто знает, но пока они нам не очень нужны.
– А это разумно?
– Это обычная практика: едва ли можно нанять на всем Плацидийском океане хоть каких-нибудь матросов, не напоив их вдрызг и в таком виде не заманив на борт.
– Отлично, но Ровал захочет сейчас вернуться в Диомеду – не завершенные дела, вероятно… О да, вот твоя лицензия и документ на владение кораблем.
Она передала Норриэйву два свитка. Через час они уже выходили в море, уверенно направляясь на юг. Хэзлок и Д'Атро спали как убитые в трюме, Норриэйв стоял за штурвалом, а Терикель снова пересчитывала золото.
Глава 6
ПУТЕШЕСТВИЕ В СЕВЕРНЫЙ СКАЛТИКАР
Через час после того, как Мираль скрылась за холмами, окружавшими равнину, на которой была выстроена Диомеда, Феран вошел в таверну «Янтарь». Он сел за свободный стол, наслаждаясь уединением не меньше, чем запахом и вкусом еды, особенно приятными после недели на отсыревших корабельных сухарях и случайно пойманной рыбе. Пол под ногами не качался, стены не скрипели от ветра, а приказы, которые он отдавал, касались лишь выбора блюд и напитков. Две циновки из высушенных водорослей, составлявшие стены зала, были закатаны наверх, открывая доступ вечернему бризу. Богатые телесами виндиканские девицы в простых, но элегантных оранжевых платьях скользили между столами, ловко удерживая на весу подносы, нагруженные тарелками и тяжелыми кружками. Феран заказал кубок вина и медленно осушил его.
Ему нужно было о многом подумать. Он побывал в самом сердце мертвого континента, обнаружил, что самое ужасное, невообразимое оружие снова оказалось в руках хитрого и властного маньяка. А еще узнал, что Ларон вновь стал смертным, а тело его ослабело.
Кто-то склонился над его столом:
– Вот сидит человек, голова которого забита мертвыми, стеклянными городами и флотом из мачт без кораблей.
Феран поднял голову и увидел Друскарла.
– Вовсе нет, но не важно, садись, – он жестом пригласил евнуха занять один из кособоких, скрипучих стульев.
– Итак, ты жив.
– А ты не на Гелионе.
– Как и ты.
– Очень смелое наблюдение.
– С Девять все в порядке?
– Как никогда раньше. Она в безопасности, под присмотром, занята честной работой. Ходят слухи, что Ларон был казнен на Гелионе как священник-Метролог, а затем его вернули к жизни с помощью Серебряной смерти.
– Именно так.
– Как это случилось?
– Я видел все своими глазами, но с расстояния. Чтобы успешно функционировать, Серебряной смерти необходимо здоровое тело. Поэтому пришлось исцелить Ларона от смерти.
– Однако. Сначала эта штука убивает целый континент, а потом исцеляет от смерти. А как насчет Тореи? Может, ее тоже вернут к жизни?
– Сомневаюсь.
– Но почему Ларон? Варсовран знал, что он был вампиром?
– Нет. Он просто нашел человека с перстнем ордена Метрологов на пальце. Варсоврану нужен был кто-нибудь для публичной казни, а никого другого под рукой не оказалось.
– И что, в сумятице никто не удосужился проверить его личность?
– Во время войны сумятица – вещь обычная. Варсовран ударил его топором в грудь, не зная, что маленький лгун уже давно мертв и рана для него ничего не значит. Затем на него надели Серебряную смерть. Когда Варсовран запустил свое магическое оружие, рана Ларона исчезла, он смог подняться с земли и заговорить. Никто, кроме меня, не заметил, что он в сознании, хотя Мираль уже скрылась за горизонтом. Серебряная смерть вернула его к жизни. У него теплая кровь, он засыпает и пробуждается по собственной воле, но осталась едва ли десятая часть прежней силы.
Друскарл откинулся назад и скрестил руки на груди, размышляя над рассказом Ферана. Будущее вдруг показалось ему довольно радужным.
– Как ему удалось сбежать?
– Начнем с того, что я хороший пловец.
– То есть ты доплыл до места, где затонула «Лунная тень», когда солнце зашло, а отлив достиг максимальной точки. Кто был с тобой?
– Норриэйв, Хэзлок, Д'Атро. Эти трое уцелели. Хейндер и Марток были убиты во время нападения эскадры Варсоврана.
– И почему ты теперь оказался в твердыни Варсоврана?
– Вероятно, именно сюда привезут Серебряную смерть.
– Отобрать у Варсоврана это оружие не легче, чем заново приделать мне яйца.
– После стольких лет в уксусе, боюсь, их не стоит присоединять к живому телу. И все же… все же есть способ завладеть Серебряной смертью. Если бы мы смогли действовать быстрее, то опередили бы его в Ларментеле. Нам еще может представиться такая возможность.
– На Гелионе?
– Здесь. Огромная армия северных королевств Акремы уже в пути, скорее всего, она появится под стенами Диомеды к концу следующего месяца, – Феран указал рукой на гавань. – Если Варсовран использует Серебряную смерть, чтобы сокрушить мятежный дворец на островке, командующие и короли, возглавляющие коалиционные войска, почти наверняка скажут: «Извините, ошибочка вышла» – и поспешат по домам. Именно тогда и появится шанс первыми добраться до Серебряной смерти.
– Но Варсовран и его люди так густо нашпигуют тебя стрелами, что едва ли кому-то удастся отличить тебя от огромного морского ежа.
– Нет. Не думаю. Мне довелось наблюдать за Серебряной смертью на Гелионе. Она защищает себя и своего повелителя, целая армия не сумеет убить Варсоврана, пока рядом с ним стоит эта штука. Но чтобы создать огненные круги, оружие должно покинуть тело, в которое оно входит. В этом его уязвимое место, вот что дает надежду. Ты заинтересован в том, чтобы мне помочь?
– Не исключено, – ответил Друскарл, пристально глядя на Ферана.
Когда евнух покинул таверну, он еще раз взглянул на восток, где за горизонтом лежал Гелион. Серебряная смерть опять могла оказаться в пределах досягаемости.
Небо было затянуто облаками, скрывавшими Мираль, а Ларон лежал, раскинув руки, прямо на мостовой. Он знал, что у него совсем мало времени, но боль, скрутившая тело, заполнила и его мысли. Вниз по улочке сгорбившийся человек пересчитывал монеты в свете фонаря. Юноша пополз. Примерно в метре он нашел свой опустевший кошелек. Внутри остался лишь кусок стекла – обломок из руин Ларментеля. Ларон его подобрал и пополз дальше.
Потом он уткнулся в закругленную деревянную поверхность. Вокруг лежали и стояли бочки: разбитые и уже починенные. Бочки. Его пальца лихорадочно ощупывали и простукивали эти огромные емкости. Он отчаивался и в то же время надеялся, что боги подлунного мира все же улыбнутся ему. И он нашел! Бочка, днище которой выбито и брошено внутрь. Он заполз в нее и сумел поставить вертикально.
Шаги приближались.
– Эй, где ты там? Тебе больно? Ничего, сейчас я с этим покончу.
Теперь среди бочек рыскал уже другой человек, охотник. Он толкнул бочку, в которой находился Ларон, и двинулся дальше, пиная валявшиеся повсюду обломки.
– Выходи, а то хуже будет, – теперь в голосе звучала неуверенность.
Ларон затаил дыхание. Когда этому типу надоест искать? Через час? Через два? Или он будет бродить тут всю ночь? В конце-то концов, он получил золото…
Внезапно раздались глухие удары. Его преследователь обнаружил дверь. Если есть бочки, значит, поблизости должен находиться подвал – винный погреб.
– Как же ты туда забрался? – рычал бандит. – Если какой-то жалкий сопляк сумел попасть внутрь, то я и подавно смогу. – Удары становились все сильнее. – Открывай, говорю! – Он постепенно впадал в раж. – Открывай! Ты у меня еще пожалеешь!
Яростный грохот ударов и проклятий вдруг прекратился, прокатившись эхом по узкой улочке. А потом раздались другие голоса, кто-то ударил в гонг. Топот множества ног, крики, мелькание факельных огней, затем тишина. Ларон толкнул бочку и на четвереньках выбрался наружу, медленно распрямился и осторожно двинулся прочь. Он держался в тени домов. Владельцы винного погреба уже возвращались, поднимая над головой факелы.
– Помогите, во имя богов, – взмолился Ларон. – Умоляю, помогите мне.
Но на него не обращали внимания. С трудом передвигая ноги, он кое-как добрался до конца улицы. Впереди журчал единственный на всем плацидийском побережье фонтан, Ларон на мгновение опустил голову в воду, сделал несколько жадных, больших глотков, смыл кровь. Потом вновь заставил себя идти в надежде, что за ним больше никто не следит.
Вскоре после полуночи Ларон нашел наконец академию прикладной магии. В свете восходящей Мираль юноша видел дверь из моренного в соленой воде корабельного дерева, стену из крошившихся кирпичей и два здания по бокам: магазин травника и «Услуги мадам Лорики». На двери была выжжена надпись, состоящая из двух слов: ИВЕНДЕЛЬ и АКАДЕМИЯ.
Не было ни ручки, ни щеколды, ни дверного молотка. Ларон постучал. Никакого ответа. Он снова постучал. Опять безрезультатно. Около минуты он сосредоточенно изучал дверь. Изнутри ее охраняло не слишком сложное заклятие. Ларон сел и прислонился спиной к деревянной створке, обдумывая возможные действия и накопившиеся факты. Потом он медленно встал, преодолевая сопротивление тела, и направился в магазин травника. Там он двенадцать раз стукнул в дверь.
– Пошел прочь, ублюдок! – проревел кто-то из соседнего здания.
Ларон вернулся на прежнее место и торжествующе поднял кулак. Звук доносился из-за двери академии. Значит, вход охраняет заклятие-прикрытие. Он побрел по улице, подбирая щепки, затем свалил их перед входом в академию. Достал кремень и высек искры, воспользовавшись для растопки пучком соломы, брошенным на кучу деревяшек. Огонь вспыхнул мгновенно. Ларон отступил. В следующее мгновение пронзительный вопль заполнил все вокруг – магический страж, настроенный на защиту обитателей дома, проигрывал битву, пытаясь погасить пламя. После бесплодных усилий прикрытие просто рассыпалось, и заклятье исчезло. Несколько мгновений спустя кто-то отодвинул засов, и дверь приоткрылась. Аморфная фигура появилась в проеме, человек воскликнул: «Воды!» – и исчез внутри здания. Ларон проник в академию.
В это время в холле появились трое с ведрами, они спешили потушить огонь. Затем они вымели угли и почерневшие щепки подальше от порога и вернулись в дом, плотно закрыв дверь. Когда они наложили новое заклятие, запечатывающее вход, появился еще один обитатель дома с лампой в руках. Это была женщина в шелковом кафтане.
– Какой-то идиот разжег огонь прямо под дверью, ректор, – объяснил один из тех, кто тушил пожар.
– Он разрушил прежнего стража, – добавил другой.
– Но теперь огонь погасили, и новое заклятие наложено, – доложил третий.
– И все это – моих рук дело, ректор, – объявил Ларон, выходя из темного угла.
Три студента резко развернулись и охнули от удивления, а затем наперебой бросились твердить заклинания. Они были готовы в любой момент бросить в противника огонь, который возник у них в руках. Женщина оставалась неподвижна.
– Очевидно, ты не вор. Иначе ты бы сейчас стремился укрыться в глубине дома, и там тебя схватил бы другой магический страж, – сказала Ивендель. – Кто ты?
– Меня зовут Ларон Алисиалар. Я нахожусь под покровительством леди Уэнсомер.
Ларон заметил, что Ивендель вздрогнула, услышав имя леди.
– У тебя есть свиток с рекомендациями?
– Отведи меня завтра утром к ней на виллу, и там его получишь.
– Хорошо, Ларон Алисиалар, но почему ты не подождал до утра?
Ларон показал покрытые синяками и ссадинами руки. Студенты отступили на шаг, все еще удерживая в ладонях клубки огня. Ивендель протянула Ларону лампу, он поднес ее к лицу: один глаз заплыл, кожа вокруг почернела, губа была разбита, на щеках и нижней челюсти темнели синяки.
– Меня ограбили и избили. Бандит думал, что я потерял сознание, опустошил мой кошелек и ушел. Я добрался сюда, зная, где найти госпожу Ивендель, но не леди Уэнсомер.
Ректор забрала лампу.
– Я дам тебе убежище до утра, но без золота ты в городе не проживешь.
– Я сказал лишь, что он опустошил мой кошелек, – пояснил Ларон. – Я обменял один золотой на серебро, чтобы наполнить кошелек. Остальное золото у меня в ботинках.
– Понятно, – Ивендель постукивала в задумчивости носком башмака по каменному полу. – Наши обычные тесты на изобретательность и хитрость, похоже, тебе не нужны, Ларон Алисиалар. Джаррис, помоги ему помыться, наложи заклятие на его золото и покажи, где он может лечь спать. Завтрак через полчаса после рассвета, Ларон, а после тебя проводят на виллу леди Уэнсомер. Возвращайся с ее рекомендациями, и ты сможешь посещать мои занятия. А вы, остальные, марш в постель.
Ларон позавтракал с другими студентами. В академии учились и юноши, и девушки, что было весьма необычно, если не уникально. Конечно, спальни у студентов были раздельными. Большинство студентов просто игнорировало Ларона. Он был маленького роста и выглядел слишком юным, чтобы заинтересовать девушек. Кроме того, все привыкли, что в академии часто появляются новички, которые исчезали после первых двух-трех дней и уже не возвращались. Госпожа Ивендель славилась как высокими стандартами обучения, так и высокой платой.
Ларон заметил, что на крышку стола упали тени. За его спиной стояли три юноши из Акремы и один из Виндика.
– Это еще кто? – спросил самый высокий и мрачный парень.
– Скалтикарец, – ответил другой.
– Ты знаешь его, Старракин? – житель Акремы обратился к юноше из Виндика.
Старракин подался вперед и вылил кружку виноградного сока на колени Ларону.
– Может, если получше поливать, он немного подрастет, – заявил он с ухмылкой.
Ларон, обернувшись, следил, как они удалялись. Глаза его неотрывно смотрели на шею Старракина, а язык невольно искал несуществующие клыки. Как жаль, что он жив и настолько беззащитен. Лучше бы ему оставаться вампиром.
Академия напоминала лабиринт, прорытый червями-древоточцами в причудливой мебели: невидимый снаружи, со множеством выходов и пересечений. Насколько Ларон мог судить по слабому шуму улицы, академия занимала несколько зданий, протянувшихся на два-три квартала и соединенных подземными переходами, тайными дверями в стенах и запутанными коридорами.
Ларон зажмурился от яркого света, когда вместе с одним из студентов-новичков оказался на улице. Они прошли к вилле леди Уэнсомер. Он уже сомневался: а нужны ли ему рекомендации в академию или стоит подыскать нечто менее отвратительное?
Сайрет встала, когда рассвет еще не стер ночные звезды. Священники сарголанской миссии распевали песнопения в храме по соседству. Она разбудила Девять, женщины умылись, поели, вознесли молитву Судьбе, проветрили постели. Затем Сайрет надела свободного кроя шелковые брюки, перетянула их под коленями и в талии, через голову натянула блузу из шелка-сырца, плотно облегавшую грудь, взмахнула широкими, развевающимися рукавами.
Она начала цикл упражнений по растяжке корпуса и конечностей, а Девять повторяла ее движения. После того как руки и ноги девушки разогрелись, Сайрет взялась учить ее базовым танцевальным движениям. Несмотря на то что она провела в теле Веландер уже несколько недель, девушка оставалась скованной и неуклюжей. Девять едва успела освоиться с корабельной качкой и стабильная, твердая суша оказалась для нее настоящим потрясением. Но постепенно она обретала своеобразную грацию, плавность походки. Так что занятия можно было считать многообещающими.
Поручив Девять уборку и научив основным приемам шитья, Сайрет дала ей задания на утро и по веревочной лестнице спустись на улицу, отправившись на работу. Диомеда пробуждалась, учительница танцев решительно шагала к дому Уэнсомер. Но ни слуги знатной дамы, ни сама она не ожидали Сайрет. Ей пришлось подняться в спальню хозяйки и раздвинуть шторы.
– Утро наступило, почтенная Уэнсомер! – громко воскликнула она.
– Уходи, – пробурчала Уэнсомер, зарывшись в подушки.
– Как обычно, ты бодра и полна энтузиазма, – начала Сайрет, стягивая одеяло с ленивой ученицы.
– Ну да, да, – простонала Уэнсомер, закрывая лицо подушкой.
– Если бы все мои ученицы обладали вашей целеустремленностью, – Сайрет отняла у нее подушку. – О, какие великолепные, волшебные представления они могли бы разыграть!
Она плеснула немного воды из стоявшего на столике стакана в лицо Уэнсомер, которая взвизгнула и вскочила. Вскоре они уже деловито разминались, разогревая мышцы, а еще через час, когда слуги принесли подносы с едой и напитками, Уэнсомер пришла в хорошее настроение.
– Как успехи твоей воспитанницы? – поинтересовалась она, уплетая легкие, но весьма изысканные яства и особенно налегая на инжир в меду.
– Слухи в Диомеде разносятся широко. Откуда ты о ней узнала?
– На рынке к тебе подошел странный человек, представил девушку, проводил вас до дома, затем передал несколько монет и удалился, а девушка осталась. Не нужно быть волшебницей, чтобы понять, что все это значит. Итак, что она из себя представляет?
– Ее зовут Девять. Учится она быстро, но после ужасного инцидента появились странные провалы в памяти, девушка не ориентируется в самых простых вещах. Через пару лет она сможет себя содержать, надеюсь, за это время я найду для нее подходящего молодого человека. Впрочем, есть еще одна странность.
– Расскажи.
– Она говорит во сне. Иногда на диомеданском, иногда на незнакомом мне, резком языке, который я даже не слышала. Прошлой ночью ей снилось, что она снова на корабле. Она рассуждала, что суда могут перемещаться в океане с большой точностью если имеются машины, отсчитывающие время.
Уэнсомер на мгновение задумалась, потом покачала головой:
– Нелепица.
– Утром я спросила ее, что это значит, но она не смогла объяснить. Только сказала, что, возможно, она была Гостьей.
– Ты имеешь в виду, у нее была Гостья?
– Нет: она была Гостьей. Что самое странное, во сне ее речь становится гораздо более сложной и развитой.
– Любопытно, – произнесла Уэнсомер. – Наверное, в какой-нибудь деревне недосчитались местной дурочки.
– Она кажется мне достаточно разумной, но как будто… пустой.
Женщины вернулись к уроку. Уэнсомер тяжело давались некоторые движения и жесты, необходимые для танца живота. Даже для более стройной и тренированной женщины это было бы не просто, а Уэнсомер не могла похвастаться ни тем ни другим. И времени у них было не так уж много. Ученица имела особые причины добиваться совершенства в танце к определенной дате.
– А теперь ноги прямо, корпус от талии вперед, руки над головой, – Сайрет говорила и одновременно показывала.
Уэнсомер попыталась повторить, но не смогла как следует наклониться. Сайрет старалась подбодрить ее:
– Держи позицию, считай: раз, два, три, четыре, пять. Теперь медленно опусти правую руку и сразу же резко подними и отведи чуть назад. Развернись направо, сделай полный оборот. Хорошо. Теперь налево и распрямись.
– Но я уже делала это час назад, – проворчала Уэнсомер.
– Это было час назад. А после этого ты поела. Так что повторим растяжки. Двадцать раз.
Уэнсомер покорно исполнила указания. Сайрет с удовольствием наблюдала, как пластика Уэнсомер улучшалась. Гибкое от природы тело восполняло недостаток опыта.
– Следи за мышцами пресса и ягодиц, подбородок выше, корпус вперед – нет-нет, не опускай голову! Руки резко наверх и чуть назад, не сгибай их. Расслабься и все повтори с начала. Двадцать раз.
– Двадцать раз! Я думала, что это урок танца, а мы только и занимаемся растяжками. Как я смогу разучить танец, если…
Сайрет сохраняла спокойствие. Уэнсомер была не первой ленивой ученицей в ее практике, с такими жалобами она давно свыклась После пробуждения Уэнсомер делала все, что нужно, хотя ворчала и стонала. Но Сайрет хорошо платили именно за то, чтобы она побуждала ученицу к труду, и она честно выполняла свою работу.
– Ты уже знаешь основные шаги и повороты, но исполняешь их с грацией верблюда. Если нам удастся избавить твое тело от грузности, то сам Варсовран замрет на своих подушках, изнемогая от вожделения.
Упражнения на гибкость продолжались до тех пор, пока солнце не поднялось высоко над горизонтом. Сайрет перешла к танцевальным движениям. Уэнсомер неохотно призналась себе, что учительница была права. Многие проблемы, мучившие ее накануне, после растяжек исчезли, позы, казавшиеся трудными, стали совершенно естественными.
– Двигай бедрами по кругу, и когда левая ягодица выдвигается в сторону, сделай маленький шажок левой ногой – да, именно так! А теперь покрути бедрами в обратную сторону и повтори движение направо…
– Шажок тоже?
– Конечно, и повтори несколько раз подряд. Точно так же можно перемещаться назад. Хорошо, очень хорошо.
Теперь Уэнсомер сама почувствовала прогресс и прониклась уважением к Сайрет. Стройная диомеданка с гибкими, красивыми руками была терпеливой и внимательной, обладала даром выявлять и решать проблемы. Она не высмеивала учениц, была заботлива и требовательна.
– Вот этот проход по сравнению со вчерашним днем удается легко. Думаю, я еще никогда не двигалась так плавно. Ты прекрасно умеешь учить.
Сайрет скрестила руки на груди и пожала плечами, затем взглянула на залитую солнечным светом водную гладь, на корабли Варсоврана, блокировавшие остров-цитадель.
– Диомеда всегда поставляла лучших танцовщиц континента, сказала она, не оборачиваясь к Уэнсомер. – Но я отличаюсь от остальных учителей. В определенном смысле я лучше всех.
– Я предполагаю, почему, – осторожно произнесла Уэнсомер. – Королевская кровь.
Взгляд Сайрет замер на лице ученицы.
– Я вспоминаю, что значит быть в твоем положении: утратившей статус, опозоренной. Наверное, это и делает меня сочувствующим учителем.
Добравшись до виллы Уэнсомер, Ларон передал ее дворецкому записку. Его оставили ждать в приемной, слуга принес вино и засахаренные фрукты. Вскоре дворецкий вернулся и провел гостя в дом. Уэнсомер лежала на плетеной кушетке в одной из верхних комнат. Коврики вокруг были завалены свитками и книгами, штук шесть магических стражей зеленого, голубого и красного цвета с телами мышей трудились или играли. Уэнсомер, несмотря на интенсивные занятия танцами, была полновата. Глаза ее смотрели на вошедшего пристально и испытующе.
Ему нужно было о многом подумать. Он побывал в самом сердце мертвого континента, обнаружил, что самое ужасное, невообразимое оружие снова оказалось в руках хитрого и властного маньяка. А еще узнал, что Ларон вновь стал смертным, а тело его ослабело.
Кто-то склонился над его столом:
– Вот сидит человек, голова которого забита мертвыми, стеклянными городами и флотом из мачт без кораблей.
Феран поднял голову и увидел Друскарла.
– Вовсе нет, но не важно, садись, – он жестом пригласил евнуха занять один из кособоких, скрипучих стульев.
– Итак, ты жив.
– А ты не на Гелионе.
– Как и ты.
– Очень смелое наблюдение.
– С Девять все в порядке?
– Как никогда раньше. Она в безопасности, под присмотром, занята честной работой. Ходят слухи, что Ларон был казнен на Гелионе как священник-Метролог, а затем его вернули к жизни с помощью Серебряной смерти.
– Именно так.
– Как это случилось?
– Я видел все своими глазами, но с расстояния. Чтобы успешно функционировать, Серебряной смерти необходимо здоровое тело. Поэтому пришлось исцелить Ларона от смерти.
– Однако. Сначала эта штука убивает целый континент, а потом исцеляет от смерти. А как насчет Тореи? Может, ее тоже вернут к жизни?
– Сомневаюсь.
– Но почему Ларон? Варсовран знал, что он был вампиром?
– Нет. Он просто нашел человека с перстнем ордена Метрологов на пальце. Варсоврану нужен был кто-нибудь для публичной казни, а никого другого под рукой не оказалось.
– И что, в сумятице никто не удосужился проверить его личность?
– Во время войны сумятица – вещь обычная. Варсовран ударил его топором в грудь, не зная, что маленький лгун уже давно мертв и рана для него ничего не значит. Затем на него надели Серебряную смерть. Когда Варсовран запустил свое магическое оружие, рана Ларона исчезла, он смог подняться с земли и заговорить. Никто, кроме меня, не заметил, что он в сознании, хотя Мираль уже скрылась за горизонтом. Серебряная смерть вернула его к жизни. У него теплая кровь, он засыпает и пробуждается по собственной воле, но осталась едва ли десятая часть прежней силы.
Друскарл откинулся назад и скрестил руки на груди, размышляя над рассказом Ферана. Будущее вдруг показалось ему довольно радужным.
– Как ему удалось сбежать?
– Начнем с того, что я хороший пловец.
– То есть ты доплыл до места, где затонула «Лунная тень», когда солнце зашло, а отлив достиг максимальной точки. Кто был с тобой?
– Норриэйв, Хэзлок, Д'Атро. Эти трое уцелели. Хейндер и Марток были убиты во время нападения эскадры Варсоврана.
– И почему ты теперь оказался в твердыни Варсоврана?
– Вероятно, именно сюда привезут Серебряную смерть.
– Отобрать у Варсоврана это оружие не легче, чем заново приделать мне яйца.
– После стольких лет в уксусе, боюсь, их не стоит присоединять к живому телу. И все же… все же есть способ завладеть Серебряной смертью. Если бы мы смогли действовать быстрее, то опередили бы его в Ларментеле. Нам еще может представиться такая возможность.
– На Гелионе?
– Здесь. Огромная армия северных королевств Акремы уже в пути, скорее всего, она появится под стенами Диомеды к концу следующего месяца, – Феран указал рукой на гавань. – Если Варсовран использует Серебряную смерть, чтобы сокрушить мятежный дворец на островке, командующие и короли, возглавляющие коалиционные войска, почти наверняка скажут: «Извините, ошибочка вышла» – и поспешат по домам. Именно тогда и появится шанс первыми добраться до Серебряной смерти.
– Но Варсовран и его люди так густо нашпигуют тебя стрелами, что едва ли кому-то удастся отличить тебя от огромного морского ежа.
– Нет. Не думаю. Мне довелось наблюдать за Серебряной смертью на Гелионе. Она защищает себя и своего повелителя, целая армия не сумеет убить Варсоврана, пока рядом с ним стоит эта штука. Но чтобы создать огненные круги, оружие должно покинуть тело, в которое оно входит. В этом его уязвимое место, вот что дает надежду. Ты заинтересован в том, чтобы мне помочь?
– Не исключено, – ответил Друскарл, пристально глядя на Ферана.
Когда евнух покинул таверну, он еще раз взглянул на восток, где за горизонтом лежал Гелион. Серебряная смерть опять могла оказаться в пределах досягаемости.
Небо было затянуто облаками, скрывавшими Мираль, а Ларон лежал, раскинув руки, прямо на мостовой. Он знал, что у него совсем мало времени, но боль, скрутившая тело, заполнила и его мысли. Вниз по улочке сгорбившийся человек пересчитывал монеты в свете фонаря. Юноша пополз. Примерно в метре он нашел свой опустевший кошелек. Внутри остался лишь кусок стекла – обломок из руин Ларментеля. Ларон его подобрал и пополз дальше.
Потом он уткнулся в закругленную деревянную поверхность. Вокруг лежали и стояли бочки: разбитые и уже починенные. Бочки. Его пальца лихорадочно ощупывали и простукивали эти огромные емкости. Он отчаивался и в то же время надеялся, что боги подлунного мира все же улыбнутся ему. И он нашел! Бочка, днище которой выбито и брошено внутрь. Он заполз в нее и сумел поставить вертикально.
Шаги приближались.
– Эй, где ты там? Тебе больно? Ничего, сейчас я с этим покончу.
Теперь среди бочек рыскал уже другой человек, охотник. Он толкнул бочку, в которой находился Ларон, и двинулся дальше, пиная валявшиеся повсюду обломки.
– Выходи, а то хуже будет, – теперь в голосе звучала неуверенность.
Ларон затаил дыхание. Когда этому типу надоест искать? Через час? Через два? Или он будет бродить тут всю ночь? В конце-то концов, он получил золото…
Внезапно раздались глухие удары. Его преследователь обнаружил дверь. Если есть бочки, значит, поблизости должен находиться подвал – винный погреб.
– Как же ты туда забрался? – рычал бандит. – Если какой-то жалкий сопляк сумел попасть внутрь, то я и подавно смогу. – Удары становились все сильнее. – Открывай, говорю! – Он постепенно впадал в раж. – Открывай! Ты у меня еще пожалеешь!
Яростный грохот ударов и проклятий вдруг прекратился, прокатившись эхом по узкой улочке. А потом раздались другие голоса, кто-то ударил в гонг. Топот множества ног, крики, мелькание факельных огней, затем тишина. Ларон толкнул бочку и на четвереньках выбрался наружу, медленно распрямился и осторожно двинулся прочь. Он держался в тени домов. Владельцы винного погреба уже возвращались, поднимая над головой факелы.
– Помогите, во имя богов, – взмолился Ларон. – Умоляю, помогите мне.
Но на него не обращали внимания. С трудом передвигая ноги, он кое-как добрался до конца улицы. Впереди журчал единственный на всем плацидийском побережье фонтан, Ларон на мгновение опустил голову в воду, сделал несколько жадных, больших глотков, смыл кровь. Потом вновь заставил себя идти в надежде, что за ним больше никто не следит.
Вскоре после полуночи Ларон нашел наконец академию прикладной магии. В свете восходящей Мираль юноша видел дверь из моренного в соленой воде корабельного дерева, стену из крошившихся кирпичей и два здания по бокам: магазин травника и «Услуги мадам Лорики». На двери была выжжена надпись, состоящая из двух слов: ИВЕНДЕЛЬ и АКАДЕМИЯ.
Не было ни ручки, ни щеколды, ни дверного молотка. Ларон постучал. Никакого ответа. Он снова постучал. Опять безрезультатно. Около минуты он сосредоточенно изучал дверь. Изнутри ее охраняло не слишком сложное заклятие. Ларон сел и прислонился спиной к деревянной створке, обдумывая возможные действия и накопившиеся факты. Потом он медленно встал, преодолевая сопротивление тела, и направился в магазин травника. Там он двенадцать раз стукнул в дверь.
– Пошел прочь, ублюдок! – проревел кто-то из соседнего здания.
Ларон вернулся на прежнее место и торжествующе поднял кулак. Звук доносился из-за двери академии. Значит, вход охраняет заклятие-прикрытие. Он побрел по улице, подбирая щепки, затем свалил их перед входом в академию. Достал кремень и высек искры, воспользовавшись для растопки пучком соломы, брошенным на кучу деревяшек. Огонь вспыхнул мгновенно. Ларон отступил. В следующее мгновение пронзительный вопль заполнил все вокруг – магический страж, настроенный на защиту обитателей дома, проигрывал битву, пытаясь погасить пламя. После бесплодных усилий прикрытие просто рассыпалось, и заклятье исчезло. Несколько мгновений спустя кто-то отодвинул засов, и дверь приоткрылась. Аморфная фигура появилась в проеме, человек воскликнул: «Воды!» – и исчез внутри здания. Ларон проник в академию.
В это время в холле появились трое с ведрами, они спешили потушить огонь. Затем они вымели угли и почерневшие щепки подальше от порога и вернулись в дом, плотно закрыв дверь. Когда они наложили новое заклятие, запечатывающее вход, появился еще один обитатель дома с лампой в руках. Это была женщина в шелковом кафтане.
– Какой-то идиот разжег огонь прямо под дверью, ректор, – объяснил один из тех, кто тушил пожар.
– Он разрушил прежнего стража, – добавил другой.
– Но теперь огонь погасили, и новое заклятие наложено, – доложил третий.
– И все это – моих рук дело, ректор, – объявил Ларон, выходя из темного угла.
Три студента резко развернулись и охнули от удивления, а затем наперебой бросились твердить заклинания. Они были готовы в любой момент бросить в противника огонь, который возник у них в руках. Женщина оставалась неподвижна.
– Очевидно, ты не вор. Иначе ты бы сейчас стремился укрыться в глубине дома, и там тебя схватил бы другой магический страж, – сказала Ивендель. – Кто ты?
– Меня зовут Ларон Алисиалар. Я нахожусь под покровительством леди Уэнсомер.
Ларон заметил, что Ивендель вздрогнула, услышав имя леди.
– У тебя есть свиток с рекомендациями?
– Отведи меня завтра утром к ней на виллу, и там его получишь.
– Хорошо, Ларон Алисиалар, но почему ты не подождал до утра?
Ларон показал покрытые синяками и ссадинами руки. Студенты отступили на шаг, все еще удерживая в ладонях клубки огня. Ивендель протянула Ларону лампу, он поднес ее к лицу: один глаз заплыл, кожа вокруг почернела, губа была разбита, на щеках и нижней челюсти темнели синяки.
– Меня ограбили и избили. Бандит думал, что я потерял сознание, опустошил мой кошелек и ушел. Я добрался сюда, зная, где найти госпожу Ивендель, но не леди Уэнсомер.
Ректор забрала лампу.
– Я дам тебе убежище до утра, но без золота ты в городе не проживешь.
– Я сказал лишь, что он опустошил мой кошелек, – пояснил Ларон. – Я обменял один золотой на серебро, чтобы наполнить кошелек. Остальное золото у меня в ботинках.
– Понятно, – Ивендель постукивала в задумчивости носком башмака по каменному полу. – Наши обычные тесты на изобретательность и хитрость, похоже, тебе не нужны, Ларон Алисиалар. Джаррис, помоги ему помыться, наложи заклятие на его золото и покажи, где он может лечь спать. Завтрак через полчаса после рассвета, Ларон, а после тебя проводят на виллу леди Уэнсомер. Возвращайся с ее рекомендациями, и ты сможешь посещать мои занятия. А вы, остальные, марш в постель.
Ларон позавтракал с другими студентами. В академии учились и юноши, и девушки, что было весьма необычно, если не уникально. Конечно, спальни у студентов были раздельными. Большинство студентов просто игнорировало Ларона. Он был маленького роста и выглядел слишком юным, чтобы заинтересовать девушек. Кроме того, все привыкли, что в академии часто появляются новички, которые исчезали после первых двух-трех дней и уже не возвращались. Госпожа Ивендель славилась как высокими стандартами обучения, так и высокой платой.
Ларон заметил, что на крышку стола упали тени. За его спиной стояли три юноши из Акремы и один из Виндика.
– Это еще кто? – спросил самый высокий и мрачный парень.
– Скалтикарец, – ответил другой.
– Ты знаешь его, Старракин? – житель Акремы обратился к юноше из Виндика.
Старракин подался вперед и вылил кружку виноградного сока на колени Ларону.
– Может, если получше поливать, он немного подрастет, – заявил он с ухмылкой.
Ларон, обернувшись, следил, как они удалялись. Глаза его неотрывно смотрели на шею Старракина, а язык невольно искал несуществующие клыки. Как жаль, что он жив и настолько беззащитен. Лучше бы ему оставаться вампиром.
Академия напоминала лабиринт, прорытый червями-древоточцами в причудливой мебели: невидимый снаружи, со множеством выходов и пересечений. Насколько Ларон мог судить по слабому шуму улицы, академия занимала несколько зданий, протянувшихся на два-три квартала и соединенных подземными переходами, тайными дверями в стенах и запутанными коридорами.
Ларон зажмурился от яркого света, когда вместе с одним из студентов-новичков оказался на улице. Они прошли к вилле леди Уэнсомер. Он уже сомневался: а нужны ли ему рекомендации в академию или стоит подыскать нечто менее отвратительное?
Сайрет встала, когда рассвет еще не стер ночные звезды. Священники сарголанской миссии распевали песнопения в храме по соседству. Она разбудила Девять, женщины умылись, поели, вознесли молитву Судьбе, проветрили постели. Затем Сайрет надела свободного кроя шелковые брюки, перетянула их под коленями и в талии, через голову натянула блузу из шелка-сырца, плотно облегавшую грудь, взмахнула широкими, развевающимися рукавами.
Она начала цикл упражнений по растяжке корпуса и конечностей, а Девять повторяла ее движения. После того как руки и ноги девушки разогрелись, Сайрет взялась учить ее базовым танцевальным движениям. Несмотря на то что она провела в теле Веландер уже несколько недель, девушка оставалась скованной и неуклюжей. Девять едва успела освоиться с корабельной качкой и стабильная, твердая суша оказалась для нее настоящим потрясением. Но постепенно она обретала своеобразную грацию, плавность походки. Так что занятия можно было считать многообещающими.
Поручив Девять уборку и научив основным приемам шитья, Сайрет дала ей задания на утро и по веревочной лестнице спустись на улицу, отправившись на работу. Диомеда пробуждалась, учительница танцев решительно шагала к дому Уэнсомер. Но ни слуги знатной дамы, ни сама она не ожидали Сайрет. Ей пришлось подняться в спальню хозяйки и раздвинуть шторы.
– Утро наступило, почтенная Уэнсомер! – громко воскликнула она.
– Уходи, – пробурчала Уэнсомер, зарывшись в подушки.
– Как обычно, ты бодра и полна энтузиазма, – начала Сайрет, стягивая одеяло с ленивой ученицы.
– Ну да, да, – простонала Уэнсомер, закрывая лицо подушкой.
– Если бы все мои ученицы обладали вашей целеустремленностью, – Сайрет отняла у нее подушку. – О, какие великолепные, волшебные представления они могли бы разыграть!
Она плеснула немного воды из стоявшего на столике стакана в лицо Уэнсомер, которая взвизгнула и вскочила. Вскоре они уже деловито разминались, разогревая мышцы, а еще через час, когда слуги принесли подносы с едой и напитками, Уэнсомер пришла в хорошее настроение.
– Как успехи твоей воспитанницы? – поинтересовалась она, уплетая легкие, но весьма изысканные яства и особенно налегая на инжир в меду.
– Слухи в Диомеде разносятся широко. Откуда ты о ней узнала?
– На рынке к тебе подошел странный человек, представил девушку, проводил вас до дома, затем передал несколько монет и удалился, а девушка осталась. Не нужно быть волшебницей, чтобы понять, что все это значит. Итак, что она из себя представляет?
– Ее зовут Девять. Учится она быстро, но после ужасного инцидента появились странные провалы в памяти, девушка не ориентируется в самых простых вещах. Через пару лет она сможет себя содержать, надеюсь, за это время я найду для нее подходящего молодого человека. Впрочем, есть еще одна странность.
– Расскажи.
– Она говорит во сне. Иногда на диомеданском, иногда на незнакомом мне, резком языке, который я даже не слышала. Прошлой ночью ей снилось, что она снова на корабле. Она рассуждала, что суда могут перемещаться в океане с большой точностью если имеются машины, отсчитывающие время.
Уэнсомер на мгновение задумалась, потом покачала головой:
– Нелепица.
– Утром я спросила ее, что это значит, но она не смогла объяснить. Только сказала, что, возможно, она была Гостьей.
– Ты имеешь в виду, у нее была Гостья?
– Нет: она была Гостьей. Что самое странное, во сне ее речь становится гораздо более сложной и развитой.
– Любопытно, – произнесла Уэнсомер. – Наверное, в какой-нибудь деревне недосчитались местной дурочки.
– Она кажется мне достаточно разумной, но как будто… пустой.
Женщины вернулись к уроку. Уэнсомер тяжело давались некоторые движения и жесты, необходимые для танца живота. Даже для более стройной и тренированной женщины это было бы не просто, а Уэнсомер не могла похвастаться ни тем ни другим. И времени у них было не так уж много. Ученица имела особые причины добиваться совершенства в танце к определенной дате.
– А теперь ноги прямо, корпус от талии вперед, руки над головой, – Сайрет говорила и одновременно показывала.
Уэнсомер попыталась повторить, но не смогла как следует наклониться. Сайрет старалась подбодрить ее:
– Держи позицию, считай: раз, два, три, четыре, пять. Теперь медленно опусти правую руку и сразу же резко подними и отведи чуть назад. Развернись направо, сделай полный оборот. Хорошо. Теперь налево и распрямись.
– Но я уже делала это час назад, – проворчала Уэнсомер.
– Это было час назад. А после этого ты поела. Так что повторим растяжки. Двадцать раз.
Уэнсомер покорно исполнила указания. Сайрет с удовольствием наблюдала, как пластика Уэнсомер улучшалась. Гибкое от природы тело восполняло недостаток опыта.
– Следи за мышцами пресса и ягодиц, подбородок выше, корпус вперед – нет-нет, не опускай голову! Руки резко наверх и чуть назад, не сгибай их. Расслабься и все повтори с начала. Двадцать раз.
– Двадцать раз! Я думала, что это урок танца, а мы только и занимаемся растяжками. Как я смогу разучить танец, если…
Сайрет сохраняла спокойствие. Уэнсомер была не первой ленивой ученицей в ее практике, с такими жалобами она давно свыклась После пробуждения Уэнсомер делала все, что нужно, хотя ворчала и стонала. Но Сайрет хорошо платили именно за то, чтобы она побуждала ученицу к труду, и она честно выполняла свою работу.
– Ты уже знаешь основные шаги и повороты, но исполняешь их с грацией верблюда. Если нам удастся избавить твое тело от грузности, то сам Варсовран замрет на своих подушках, изнемогая от вожделения.
Упражнения на гибкость продолжались до тех пор, пока солнце не поднялось высоко над горизонтом. Сайрет перешла к танцевальным движениям. Уэнсомер неохотно призналась себе, что учительница была права. Многие проблемы, мучившие ее накануне, после растяжек исчезли, позы, казавшиеся трудными, стали совершенно естественными.
– Двигай бедрами по кругу, и когда левая ягодица выдвигается в сторону, сделай маленький шажок левой ногой – да, именно так! А теперь покрути бедрами в обратную сторону и повтори движение направо…
– Шажок тоже?
– Конечно, и повтори несколько раз подряд. Точно так же можно перемещаться назад. Хорошо, очень хорошо.
Теперь Уэнсомер сама почувствовала прогресс и прониклась уважением к Сайрет. Стройная диомеданка с гибкими, красивыми руками была терпеливой и внимательной, обладала даром выявлять и решать проблемы. Она не высмеивала учениц, была заботлива и требовательна.
– Вот этот проход по сравнению со вчерашним днем удается легко. Думаю, я еще никогда не двигалась так плавно. Ты прекрасно умеешь учить.
Сайрет скрестила руки на груди и пожала плечами, затем взглянула на залитую солнечным светом водную гладь, на корабли Варсоврана, блокировавшие остров-цитадель.
– Диомеда всегда поставляла лучших танцовщиц континента, сказала она, не оборачиваясь к Уэнсомер. – Но я отличаюсь от остальных учителей. В определенном смысле я лучше всех.
– Я предполагаю, почему, – осторожно произнесла Уэнсомер. – Королевская кровь.
Взгляд Сайрет замер на лице ученицы.
– Я вспоминаю, что значит быть в твоем положении: утратившей статус, опозоренной. Наверное, это и делает меня сочувствующим учителем.
Добравшись до виллы Уэнсомер, Ларон передал ее дворецкому записку. Его оставили ждать в приемной, слуга принес вино и засахаренные фрукты. Вскоре дворецкий вернулся и провел гостя в дом. Уэнсомер лежала на плетеной кушетке в одной из верхних комнат. Коврики вокруг были завалены свитками и книгами, штук шесть магических стражей зеленого, голубого и красного цвета с телами мышей трудились или играли. Уэнсомер, несмотря на интенсивные занятия танцами, была полновата. Глаза ее смотрели на вошедшего пристально и испытующе.