Михайлов Владимир. Охотники за мраком

ним в открытый диалог, диалог на равных, я случайно "подслушал"
его мысли, из которых и почерпнул большую часть тех сведений,
что изложил тебе только что. Я уже говорил, что обладаю способностью
чтения мыслей. Проникнуть в сознание Мрака оказалось значительно
проще, чем в мозг человека, практически никаких препятствий я
здесь не встретил, пока Мрак не обнаружил моего присутствия. Он
пытался убить меня, но я сумел противостоять натиску его черной
энергии. Как я это сделал? Заблокировал свой мозг, создал собственную
защитную эмоционально-мыслительную ауру, закутался в нее, словно
в невидимый кокон, и остался недосягаем для его атак. Тогда он
отступил. Сохраняя осторожность, я попытался вступить с ним в
открытый контакт. Он откликнулся. Замечу, что весь диалог происходил
на телепатическом уровне. Я поставил ультиматум, предложив ему
убраться из Галактики и оставить Землю в покое. Я заранее предвидел
его отказ, и не ошибся. Человечество обречено, заявил Мрак, оно
должно исчезнуть и исчезнет. Он покинул поле боя первым. В общем,
я мог торжествовать победу. Мрак не только оказался бессилен против
меня -- он бежал, трусливо поджав хвост. Тогда-то я и осознал свою
силу и мощь собственной обороны, тогда же я понял, что одной обороной
врага не одолеть. Нужно активное наступление по всему фронту.
К сожалению, оружия против Мрака у меня до сих пор нет. Позже
я еще несколько раз "подключался" к нему, стараясь делать это
незаметно. Мне нужна была информация, и не столько о самом Мраке,
сколько о положении дел на Земле и во всей Федерации. Надо сказать,
Мрак был для меня прекрасным поставщиком самой свежей информации.
Но лишь только ему удавалось обнаружить меня, как он тут же блокировал
свои информационные каналы и обрушивал на меня всю свою черную
мощь. Я выстоял в этих поединках. Как видишь, землянин, я жив
и здоров. Потом Мрак исчез и больше не появлялся. Теперь уже мне
пришлось преследовать его. Я преследую его до сих пор.

Еще несколько замечаний, и я закончу. Вспомни
Огненную Землю, землянин. Вспомни нашу первую схватку с Мраком.
Я не раз потом задавал себе вопрос, почему он тогда, в ту ночь,
не уничтожил нас одним махом. Теперь я знаю ответ. Он не мог
этого сделать. Он боялся нас. Мы для него были слишком
сильны. Капитан Стюарт ошибался, полагая, что Мрак затеял с нами
какую-то игру. Он не играл -- он бежал от нас. Спасался бегством,
одновременно уводя нас от своей Цитадели -- так именует Мрак Землю.
Нами двигало тогда отчаяние самоубийц, но не вера в собственные
силы. А ведь мы были единственной силой, способной противостоять
этому чудовищу, единой волей, представлявшей для него реальную
угрозу. Стюарт ошибся вторично, распылив силы Батальона. Он попался
в западню, устроенную Мраком. Никто тогда не понял этого, не понимал
и я. Теперь Батальона больше не существует. Мрак уничтожил его.
Уничтожил почти весь, осталось лишь несколько кораблей. Где они
и сколько их, я не знаю. В тот день, когда я в последний раз "беседовал"
с Мраком, не знал этого и он. Надеюсь, не знает до сих пор. Возможно,
твои друзья живы, землянин. Если это так, мы найдем их на Фэнтасе.

-- Почему именно на Фэнтасе?

Одинокий Воин ответил не сразу.

-- Потому что на Земле идет война. Страшная
война, которая уничтожит человечество. Война, которую нужно остановить
во что бы то ни стало. До сих пор я ни словом не обмолвился об
этом -- теперь время пришло. Мрак окутал Землю черным саваном,
и на Земле сейчас царит вечная ночь. Человечество объято паникой
и страхом. Страх вложил в руки людей оружие. Первые же выстрелы
породили слепую ненависть, а потом -- потом началась стремительная
цепная реакция. Страх рождал ненависть, ненависть -- страх, потом
снова ненависть, и снова страх -- и так до бесконечности, до беспредела,
виток за витком, взбухали темные глубины человеческой души и выплескивались
наружу яростными потокам слепой злобы и всесокрушающей ненависти.
Началась всеобщая братоубийственная война, всеобщее самоуничтожение,
великая резня. Человечество занесло уже нож над собой и вот-вот
сделает себе харакири. Люди убивают друг друга на улицах городов,
стреляют в детей и женщин, нападают на фермы и поезда, взрывают
заводы, сжигают поля. Известны массовые случаи самоубийств. В
некоторых регионах ведутся активные боевые действия по всем правилам
военного искусства. Человечество охвачено буйным помешательством,
и виной тому -- Мрак.

Сейчас, когда Мрак обладает небывалое силой
и могуществом, он мог бы уничтожить человечество одним целенаправленным
ударом. Но он не делает этого. Человечество все еще нужно ему,
ибо питает его отрицательной психической энергией сейчас более,
чем когда бы то ни было. Мрак буквально упивается ею, с каждым
таким глотком становясь еще сильнее и могущественнее. Никогда
еще за всю историю существования земной цивилизации человечество
не исторгало из себя столько злобы, ненависти и безумия. Расчет
Мрака верен и предельно точен: он выжимает из человечества все
соки, всю ту темную эмоциональную накипь, что до поры была сокрыта
в глубинах человеческой души, -- а потом убьет его. Со смертью
последнего человека прекратится и подпитка Мрака отрицательной
энергией -- но тогда в его власти будет уже вся Вселенная. Он обретет
вечность и бессмертие. Навсегда и во веки веков.

Сейчас еще не поздно прекратить это безумие,
эту бойню, которая топит Землю в крови. Никто, кроме нас, не способен
на это. Мы должны найти универсальное оружие против Мрака. Понимаешь,
должны. Я чувствую, оно есть, его не может не быть, кажется, вот-вот
я ухвачусь за какую-то нить -- но... но нет, какое-то звено упущено,
чего-то важного не достает. Послушай, землянин. Мрак не просто
сгусток темного разума, жаждущего всемирного господства -- проблема
Мрака имеет еще и нравственную сторону. Все то, что до сих пор
я именовал отрицательной эмоциональной, или психической, энергией,
можно обозначить одним коротким словом -- Зло. Мрак олицетворяет
собой и воплощает в себя вселенское, абсолютное Зло, готовое убивать
и уничтожать всех и вся. И создал то Зло человек. Мрак, вобравший
это Зло, есть также человеческое творение. Это самое страшное.
Но Зло всегда существует как антагонизм, альтернатива Добра. Что
понимать под Добром, какую конкретную форму оно должно принять,
нам еще предстоит выяснить, но одно мне уже наверняка ясно: только
Добро может противостоять Мраку, только Добро способно спасти
мир от неминуемой гибели.

-- Даже ребенок обладает тем оружием, которое
способно уничтожить Мрак, -- внезапно вспомнил Герцог свой недавний
разговор с одним из оборотней.

Одинокий Воин приблизил к нему свое лицо.

-- Не даже, а в первую очередь ребенок.
Мрак едва не открыл тебе великую тайну своей неуязвимости, полагая,
что говорит с будущим трупом. Он неспроста сказал о ребенке. Ребенок
чист и безгрешен, он живет в мире любви и детских своих грез,
он наивен и счастлив, окруженный теплом и лаской матери, заботливым
вниманием отца, его любят и он любит в ответ, ему неведомо зло,
он не умеет ненавидеть -- по крайней мере, в той степени и с тем
ожесточением, в какой и с каким умеют ненавидеть только взрослые.
Ребенок олицетворяет добро и любовь, все самое прекрасное в человеке.
Вот почему Мрак заговорил о ребенке. Возможно, эти случайно оброненные
им слова помогут нам раскрыть секрет его неуязвимости, пробить
брешь в неприступной крепости Зла.

И последнее. Это непосредственно касается
наших ближайших планов. Над обоими земными полюсами сохранились
"окна", свободные от Мрака, через которые еще возможны транспортные
сообщения с Землей. В эти-то "окна" и хлынул поток беженцев. Люди,
не желающие мириться с постигшей их участью или просто боящиеся
смерти, бегут с Земли тысячами, десятками, сотнями тысяч. Этот
массовый исход привел к тому, что ближайшие к Земле миры оказались
перегружены землянами и в конце концов отказались приникать новые
партии беженцев. И они в общем-то правы: миры эти невелики и вряд
ли когда-нибудь знали туристов, а единственными статьями их дохода
являются рудники и горнодобывающая промышленность. К массовому
переселению они явно не готовы. Единственная планета, которая
до сих пор принимает беженцев, -- Фэнтас. В скобках замечу, что
всей этой информацией я тоже обязан Мраку.

На Фэнтас сейчас переместился деловой центр
Федерации. Уверен, если кто-то из Особого Батальона остался жив,
его наверняка можно будет разыскать там, на Фэнтасе. Мы должны
найти их, землянин. Сообща мы решим, как покончить с этой черной
заразой. Пусть нас будет только горстка, но каждый из нас на собственной
шкуре уже испытал, что такое Мрак. Мы многое знаем, и мы сумеем
победить в этой последней битве Добра со Злом. Это наш долг. Вот
почему мы летим на Фэнтас. Надеюсь, моя лекция не слишком утомила
тебя, землянин.

Воин замолчал и устало улыбнулся. Если
уж кого и утомила его речь, то более всего его самого.

Какое-то время Герцог приходил в себя от
услышанного. Все это походило на какой-то дикий, кошмарный, совершенно
нереальный сон.

Наконец он рывком поднялся с кресла. Глаза
его горели решимостью и силой.

-- На Фэнтас, Воин! Да будет так.

 

Глава тридцать восьмая "БЕШЕНЫЙ ФЛИБУСТЬЕР"       В таверне "Бешеный флибустьер" в тот вечер было шумно и людно. Накануне старателям было выдано месячное жалование, и теперь эти грубые, неотесанные, свирепые авантюристы вовсю наливались дешевым виски и неочищенной водкой. Они толпились у стойки бара, громко горланили непристойные песни, порой ссорились и били друг другу морды -- словом, веселились на всю катушку. Но за весельем не забывали бросать иногда косые и явно недоброжелательные взгляды в самый дальний угол таверны, где за неказистым столиком расположились двое чужаков. Остор был небольшой планеткой с суровым и изменчивым климатом, куда люди прилетали исключительно затем, чтобы заработать деньжат. Лет пятьдесят назад здесь были обнаружены залежи "голубого золота", очень ценного и редкого металла, используемого как в микроэлектронике, так и в ювелирном деле. Украшения из "голубого золота" стоили баснословные деньги, и купить их могли себе позволить лишь люди самые богатые. Тем не менее спрос на этот металл был крайне велик. Следует заметить, что Остор был единственной освоенной планетой, где найден был этот уникальный материал. Вскоре густая сеть приисков покрыла суровый Остор. Один из крупных концернов Федерации монополизировал добычу "голубого золота" и в несколько лет удвоил, а потом и утроил свой капитал. Жалование старателям платили здесь весьма высокое, и по истечении пятилетнего контракта каждый из них увозил приличную сумму, вполне достаточную для того, чтобы обеспечить сытую и безбедную старость. Впрочем, о старости эти люди пока не помышляли и часто спускали кровью и потом заработанные денежки в первые же месяцы где-нибудь на дорогих планетах, где ловкие дельцы от игорного бизнеса или тайные торговцы наркотиками лихо выкачивали монеты из карманов облапошенных экс-старателей. Оказавшись на мели, те снова вербовались на Остор -- и все начиналось по новому кругу. На Осторе не было городов, лишь несколько десятков приисковых поселков да небольшой космопорт, куда строго по расписанию, каждые два месяца прибывал транспорт с провиантом, оборудованием, одеждой и всякими мелочами, необходимыми для сравнительно сносной жизни старателей. Тот же корабль поставлял партии вновь завербованных рабочих и увозил тех, чьи контракты к тому времени истекли. Помимо транспорта, в порту всегда околачивалось два-три легких космолета, выполняющих случайные рейсы к соседним планетам. Была у Остора еще одна особенность: он был ближайшим к Альпассийской туманности освоенным миром, имевшим постоянную связь с Землей и другими крупными центрами Федерации. Мощная радиостанция в космопорту работала круглосуточно. Теми двумя чужаками, что вызывали порой косые взгляды захмелевших старателей, были Флойд О'Дарр и Джералд Волк. Они сидели в таверне уже битых два часа, лениво ковыряясь вилками в тарелках и запивая совершенно несъедобный ужин прескверным мутным пивом. Сидели молча, прислушиваясь к пьяной болтовне завсегдатаев "Флибустьера". На Осторе их интересовало только одно: информация. Информация о Земле и Мраке. Слишком долго оторваны они были от цивилизованного мира. Их необычный звездолет бросил якорь в космопорту Остора еще утром. Капитан Стюарт сразу же отправился к администрации приисков за подробной информацией об интересующем их предмете, а двое Охотников, прождав его полдня, решили побродить по городку и, быть может, самим кое-что разнюхать. Марк предпочел остаться на борту, дабы не вызывать у местных жителей нездорового интереса к своей зеленой светящейся персоне. И хотя светился он уже раза в два меньше против прежнего, вид его был все еще слишком экстравагантен, чтобы показываться на людях без опасения собрать толпу любопытных зевак. Таверна "Бешеный флибустьер" попалась им уже на исходе дня. То, что довелось услышать им из обрывков разговоров приисковых рабочих, было для них подобно удару грома среди ясного неба. И хотя сведения были случайными, неточными, обрывочными, ясно было одно: Земля гибнет. Мрак душит ее. Время шло, а они все сидели и жадно ловили каждое нужное им слово, ненароком оброненное каким-нибудь старателем в беседе с приятелем. Дверь в таверну внезапно распахнулась, и в дымное и спертое от спиртных паров и множества немытых человеческих тел помещение ввалилась четверка старателей. Вновь прибывших возглавлял небольшого роста коренастый крепыш с лихо сдвинутой на затылок ковбойкой. Трое остальных были здоровенными детинами, хотя один из них отличался неимоверной худобой; впрочем, это нисколько не мешало ему иметь кулаки величиной с добрую младенческую голову каждый. В шумной толпе старателей сразу образовался проход, и четверка новых посетителей беспрепятственно проследовала к самой стойке бара. Разговоры в таверне стали тише. -- Эй, Ганс, плесни-ка мне и моим ребятам по двойной порции твоего пойла, -- развязно потребовал крепыш. -- Славный сегодня денек, не так ли? -- обернулся он к нестройной толпе старателей. -- Что верно, то верно, Задира Клайн, -- отозвался кто-то. -- Не грех и промочить горло. -- И горло, и душу, и все нутро, -- осклабился Задира Клайн, обводя пристальным взглядом зал таверны. -- Э, а это кто там еще? Что-то не припомню, чтобы видел эти рожи прежде. Один из старателей произнес, пожимая плечами: -- Раньше их здесь не было. Сдается мне, они из тех самых, из Охотников. У них браслеты на руках. -- А, так вот какие пташки к нам залетели! -- Казалось, Задира Клайн очень рад этому событию. -- Ну-ка, Свистун, выясни, какого дьявола они здесь ошиваются. Свистун, один из спутников Задиры, здоровенный малый шести с половиной футов ростом, шагнул было вперед, но тут же замер, остановленный резким окриком: -- Оставь их, Клайн! Эти орешки не по твоим зубам. Человек, произнесший эти дерзкие слова, был тучен, но не толст, одет с претензией на интеллигентность, хотя весьма неряшливо и небрежно. Он явно не был старателем, сидел на высоком табурете у стойки бара, спиной к залу и ко всему миру; как и все, он был в заметном подпитии. Перед ним стоял почти пустой стакан с остатками виски, пальцы машинально мяли потухшую сигарету. Задира Клайн удивленно обернулся и вдруг расплылся в сладчайшей улыбке. -- Вот так-так! Да это же наш коп, разрази меня гром! Гроза осторианских воров и душегубов. Какими судьбами, ваше превосходительство? Поговаривают, вы уже раскрутили то темное дельце с убийством Старка -- или это все сплетни? -- Иди к черту, -- с полнейшим равнодушием отозвался человек, оказавшийся полицейским. Он тупо смотрел в свой стакан в надежде найти там, по меньшей мере, невидимку-истину или что-то не менее значимое, памятуя, по-видимому, о древней латинской мудрости. -- А вот грубить не следует, коп. -- Улыбка сползла с лица Задиры Клайна, на смену ей появилось что-то зловещее и угрожающее. Он сделал знак своим головорезам, и те вмиг обступили полисмена с трех сторон. Клайн вплотную приблизился к нему и бесцеремонно пихнул локтем в бок. -- Эй, коп, ты слишком груб сегодня со мной. Тебе это так просто не сойдет, запомни, ты сейчас на моей территории. Все разговоры в таверне разом стихли. Наступила мертвая тишина. Внимание присутствующих было приковано к Задире Клайну и одинокому полисмену. -- Иди к черту, -- повторил полицейский тем же бесцветным и бесстрастным тоном. Задира Клайн набычился, глаза его налились кровью. -- Придется, коп, поговорить с тобой иначе. Эй, Свистун, Аскет, проводите-ка нашего дражайшего гостя к выходу. Потолкуем с ним на свежем воздухе. -- Оставь эти глупости, Клайн, -- полицейский медленно развернулся на табурете лицом к противнику и откровенно зевнул, -- ты же знаешь, плевать я хотел на твои угрозы. Вот так. -- Смачный плевок шлепнулся у ног Клайна. Тот сильно побледнел и схватился за пояс, где висел нож. -- Погоди, приятель, это успеется, -- спокойно продолжал полицейский. -- Ты задал мне один вопрос, и я бы хотел на него ответить. -- Какой еще к дьяволу вопрос! -- Задира Клайн быстро терял самообладание, образ эдакого разухабистого и простоватого парня растаял, словно дым. -- Один маленький такой вопросик, который непонятно с какой стати тебя так заинтересовал. Так вот мой ответ: я действительно раскрутил дело с убийством Старка. В зале послышались удивленные возгласы. -- И кто же его укокошил? -- насмешливо спросил Клайн, незаметно подбираясь к своему ножу. -- Ты же и укокошил, приятель, -- ответил полицейский и опрокинул в рот остатки виски. Клайн рывком выхватил нож и занес его над полицейским, но тот вдруг развернулся и мощным ударом в челюсть отбросил Задиру к противоположному концу стойки. -- Крепко врезал, -- восхищенно пробормотал Флойд. -- Послушай, Джерри, по-моему, придется вмешаться. Этот служитель закона здесь явно в меньшинстве. Посмотри на эти злорадные рожи. Задира Клайн к тому времени вскочил на ноги. Лицо его исказилось гримасой откровенной ненависти. У троих его дружков в руках тоже появились ножи. -- Ну, коп, здесь ты явно промахнулся, -- прошипел он, надвигаясь на обидчика и трясясь от ярости. -- Отчего же? По-моему, в самую точку попал, -- невозмутимо ответил полицейский, дуя на ушибленный кулак. Рядом с ним появились Флойд и Джералд, готовые вступиться за этого отчаянного незнакомого человека, к которому неожиданно почувствовали горячую симпатию. Небрежно отпихнув тощего Аскета, к ним приблизился высокий крепкий малый с простодушным лицом и фигурой качка-культуриста. -- Я с тобой, коп, -- бросил он через плечо, становясь рядом. -- Спасибо, приятель, -- усмехнулся полицейский, -- и вам, ребята, спасибо, -- обратился он к Охотникам, -- но лучше бы вы шли отсюда подобру-поздорову. С этими подонками я и сам разберусь, а вам вряд ли удастся унести отсюда ноги. На Осторе суровые обычаи. Флойд усмехнулся в ответ. -- После подземного дьявола, протоплазменных "призраков"-двойников и трехглазых глорков небольшая стычка с какими-то мерзавцами может лишь позабавить нас. Не правда ли, Джерри? Но Джералд был настроен не столь оптимистично. Большинство присутствовавших здесь старателей симпатизировало Задире Клайну -- кто из страха перед ним, кто из извечной неприязни к "фараонам", а кто и потому, что и у самого совесть была не чиста и руки были обагрены человеческой кровью. Убийство на Осторе считалось делом обычным, и поступок Клайна, неожиданно преданный полицейским гласности, ни у кого не вызвал ни возмущения, ни даже недовольства. Были, правда, здесь и такие, кто счел за разумное остаться в стороне и в столь щекотливом деле соблюсти нейтралитет. Тот старатель, что предложил полицейскому помощь, был единственным, кто открыто принял сторону представителя закона. За спинами четырех молодчиков из шайки Задиры Клайна сгрудилось человек десять-двенадцать подвыпивших старателей, пожелавших пустить кровь ненавистному копу, а заодно и тем троим выскочкам, осмелившимся устанавливать здесь свои правила. Зловеще блеснули ножи. На Осторе старателям запрещено было носить огнестрельное оружие, и правило это неукоснительно выполнялось, но ножи были у всех. Клайн снова овладел собой. -- Может быть, коп, ты захочешь взять меня под арест? Валяй, вот он я, можешь брать голыми руками. -- Сколько раз твердил себе, -- покачал головой полицейский, глядя в заплеванный пол, -- не трожь дерьмо -- не будет вонять. Так нет же, опять влез по самые уши. Эй, Ганс, -- крикнул он бармену, -- налей-ка еще стаканчик. Пустой стакан заскользил по гладкой пластиковой стойке. Ганс ловко поймал его. -- О'кей, Берт, -- невозмутимо отозвался он, выхватывая откуда-то снизу бутылку виски. -- С содовой или как всегда? -- Сам знаешь, старина, -- небрежно бросил полицейский. Гансу был симпатичен этот нелюдимый и нескладный человек, появившийся на Осторе три месяца назад. Сам Ганс по праву считался старожилом -- он прилетел сюда одним из первых, когда "голубое золото" только начинало входить в моду, -- и потому без опасений выказывал расположение тому, кто ему нравился. Плевать он хотел на всех этих головорезов с высокой колокольни. Старатели знали это и ценили его независимость. Плотная группа старателей обступила четверку храбрецов с трех сторон. Чувствуя поддержку, Задира Клайн вертел в руках нож и злорадно ухмылялся. -- Ну и влипли же мы, -- с досадой пробормотал Джералд. Перевес явно был не на их стороне. У них не было даже ножей. -- Что здесь происходит, черт побери? -- прогремел внезапно грозный голос. В рядах старателей произошло смятение. Взоры присутствующих устремились к входным дверям. А у дверей, широко расставив ноги, стоял Крис Стюарт с ручным гамма-излучателем наперевес. Позади него возвышалась светящаяся фигура Коротышки Марка. Воинственный вид обоих Охотников не предвещал ничего хорошего. Стюарт обвел взором помещение таверны, на одно короткое мгновение задержавшись на Флойде и Джералде. Потом решительно шагнул вперед. -- Прочь с дороги! -- рявкнул он. Толпа тут же рассеялась. Ножи исчезли, старатели молча возвращались на свои места. Никто не смел открыто взглянуть в холодные, отдающие стальным блеском, глаза капитана Охотников. Воспользовавшись общей суматохой, Задира Клайн со своими дружками поспешил убраться из таверны. Мощный гамма-излучатель Криса Стюарта вкупе с зеленой фигурой великана-боксера в миг сбили с него спесь. -- Какого черта, Стюарт! -- недовольно проворчал полицейский, развалившись у стойки. -- Мы только начали было веселиться. -- Хорошо веселье! -- пожал плечами Флойд. Стюарт внимательно посмотрел на полицейского. -- Берт Джервис! -- узнал он старого друга. -- А то кто же, -- невозмутимо отозвался полицейский. -- Инспектор осторианской полиции Берт Джервис собственной персоной. -- Вот уж не ожидал! Откуда ты здесь, Берт? -- Откуда и все. -- Берт ткнул пальцем в потолок. -- Прямиком с небес спустился. -- Да ты можешь говорить серьезно! -- Время серьезных разговоров прошло, Стюарт. Настало время веселья и черной чумы. Будем же пировать, Стюарт! Ибо и это время скоро пройдет -- и наступит тогда черная-черная вечность и черное-черное ничто. Стюарт нахмурился. -- Ты пьян, Берт. Пойдем отсюда, нам надо поговорить. -- Иди к черту, Стюарт. Я останусь здесь. Марк приблизился к капитану. -- Поговорить можно и здесь, командир, -- вмешался он. -- Честно говоря, я не прочь промочить горло. Джервис поднял на боксера тусклые глаза. -- А твой зеленый друг умнее тебя, Стюарт. Действительно, почему бы нам не посидеть в этом уютном заведении и не поболтать по старой дружбе, а? Или тебе не по вкусу сей кабак, Охотник? -- Я остаюсь, -- кивнул Стюарт. -- Вот и отлично. Эй, Ганс, дружище, накрой-ка вон тот столик на три персоны... нет, вру. Эти двое тоже твои? -- кивнул он на Флойда и Джералда. -- Мои, -- отозвался Стюарт. -- Храбрые мальчики. На пять персон, Ганс. За мой счет, приятель. Самого лучшего. Гулять так гулять, ребята, сегодня я угощаю. Джервис заметно оживился, но оживление это походило скорее на горячечный бред, нежели на радость от встречи со старым другом. Стюарт хмурился все больше и больше. С Бертом творилось что-то неладное. Друзья расположились за дальним столиком. -- О, настоящий коньяк! -- воскликнул Джервис и полез было за деньгами, но Ганс остановил его. -- Я знаю, ты на мели, Берт, -- сказал он. -- Угощение за счет заведения. Не часто здесь встретишь таких гостей. Это для нас большая честь, господа. -- Ты славный малый, Ганс, -- пробормотал Джервис, однако спорить с барменом не стал. Они молча выпили. Джервис сунул в рот сигарету и искоса взглянул на Марка. В тусклых глазах его сверкнули озорные искорки. -- А скажите-ка, сэр, -- важно проговорил он, выпячивая живот, -- не являетесь ли вы часом рекламным агентом той торговой фирмы, что производит синтетические красители? Очень уж ярко вы смотритесь. Марк остался невозмутим. Выпады, направленные против него лично, редко достигали цели. -- Ты слишком много пьешь, Берт, -- сказал Стюарт. -- Позволь мне самому решать, сколько мне пить, -- запальчиво ответил Джервис. -- И что вы все лезете ко мне в душу! Впрочем, я готов извиниться перед твоим зеленым другом, Стюарт. -- Тебе не в чем передо мной извиняться, Джервис, -- сказал Марк. Инспектор мотнул головой. -- А я хочу извиниться, -- упрямо проговорил он. -- Ладно, Джервис, не лезь в бутылку, -- произнес Марк. -- Считай, что ты уже извинился. Я знаю, вы с Крисом