– Надо купить план, – решила более привычная к такой обстановке Ева. – И разыскать хоть какой-нибудь отель.
– Вряд ли стоит особенно засвечиваться тут, – не согласился Милов. – Может быть, поищем сразу воздушное агентство? А еще раньше – полицию. Помнишь, как нас обшаривали на границе? Строгий режим, скорее всего из-за этого самого углерода. И, будь уверена, наши имена у них уже в списке. Как и то, что виза у меня, да и у тебя, по-моему, тоже, всего лишь транзитная, и у нас нет права останавливаться в стране даже на небольшой срок.
– По-моему, нам и незачем тут задерживаться. Конечно, город приятный, не жарко, после нашей поездки неплохо было бы отдохнуть, запастись сувенирами… Но у нас осталось так мало времени, что зря терять его здесь, право же, не нужно!
– Если бы мы не видели того, что происходило. Нельзя же оставить это без последствий! Закон требует…
– Да почему? Какое тебе в конце концов дело до здешних проблем?
Милов вздохнул. Лишь дернул плечом, тем самым давая ответ на недоуменный вопрос Евы. И она поняла – настолько она этого человека уже знала. Ей оставалось только поинтересоваться:
– Как мы найдем тут хоть что-нибудь без карты?
– Попробуем, – усмехнулся Милов. – Авось, машина сама приведет.
Это «авось» он проговорил по-русски: не смог найти английского эквивалента. И тут же включил компьютер. Загрузил список городов, заложенных в память, надеясь, что почти двухмиллионный Майруби не окажется забытым. Конечно, если бы его программировали в Штатах или России, могли бы и пренебречь, однако для Израиля Ксения была вовсе не такой уж далью.
Так и получилось. Майруби нашелся, а вслед за тем высветился его план, на котором крохотным рубином обозначился и сам джип, перемещавшийся на какие-то доли миллиметра.
– Поищи там; надеюсь, это тебя не затруднит, – попросил Милов, в очередной раз движением руля увертываясь от дорожной неприятности.
Ева занялась компьютером.
– Если никуда не будем сворачивать, – сказала она через минуту, – то окажемся на шоссе, что ведет к аэропорту Кувала.
– Это тупик?
– Нет, дальше дорога идет на Нонбассу.
– Где нас наверняка ждут, – хмуро заключил Милов. – А с другой стороны к аэропорту нельзя подобраться?
– Можно, – ответила Ева. – Небольшой крюк, миль пятьсот всего-навсего – и два пересечения границы: в Данзанию и обратно. Уже без виз, между прочим. А на большой дороге контрольный пункт наверняка имеется. Зато увидим Килиманджаро, хотя и издали…
– Соблазнительно, – усмехнулся Милов. – Но придется отложить до другого раза. Значит, ничего другого не остается, как рисковать. Сильно подозреваю, что на выезде из города нас будут поджидать. Ну, ты нашла полицейское управление?
– А как это сделать?
– Погоди, сейчас вспомню… Ага. Надо нажать S и О – должен открыться список государственных учреждений.
Ева выполнила задание.
– Боюсь, – сказала она затем, – что мне в этом не разобраться.
Покосившись на экран, Милов усмехнулся. Очертания знаков на экране были знакомы, но язык так и остался для него неведомым. Алиф, бет, гамел, делет… Сохранилось от тех, кто снаряжал машину, – от ее хозяев.
– Да, действительно. Зияющие пробелы в нашем образовании. Что же, зададим еще одну задачу нашему смышленому штурману. Наверняка он окажется еще и полиглотом – сильно надеюсь…
Мысленно он сейчас очень хвалил себя за то, что, получая машину, не поленился всерьез разобраться в многообразных возможностях ее спецоборудования; благословил и судьбу – за то, что в состоявшихся уже приключениях оно не пострадало. Впрочем, конструкторы позаботились о том, чтобы укрыть электронику понадежнее. Милов поднапряг память и, лишь на доли секунды отрывая взгляд от улицы, набрал на компьютере нужный код.
– Ну, вот. Он и английским владеет не хуже.
На этот раз в списке можно было разобраться без труда.
– Есть адрес, – сказала Ева.
– Вот и прекрасно. Однако сперва хотелось бы убедиться, что мы не тащим за собой хвост. Незачем привозить его. Ну-ка… Кажется, режим зеркала у них включается вот так? Нажми М и R.
Ева так и сделала.
На экране справа вырезалось окно с изображением части той самой улицы, по которой они сейчас пробирались (у Милова не было времени разбираться в мелком шрифте, каким обозначалось ее название). Рубиновый индикатор джипа находился в самом верху картинки, а ниже остальная видимая на мониторе часть улицы была усеяна зелеными огоньками, медленно перемещавшимися друг относительно друга, и все вместе – к скользившим назад контурам застройки.
– Десяти минут хватит… – пробормотал Милов, задавая аппарату нужный режим. И попросил Еву: – Следи внимательно. Если какая-то тележка в течение десяти минут будет держаться за нами примерно на одном расстоянии и на той же скорости, она обозначится белым мигающим огоньком. Это и будет, вернее всего, хвост.
– Интересно – как это может получиться?
– Предельно просто: от нас через спутник на них, и обратно – на наш приемник.
– О, да. Проще не бывает, не так ли?
– Ладно, ироничный человек. Только следи внимательно.
– Постараюсь, – согласилась Ева. – Сигарету?
– Потом…
Она закурила и, откинувшись поудобнее, глядела на экран. Милов тем временем, проявив некоторое нахальство, из второго ряда перестроился в правый и несколько сбавил скорость, вызывая шумное недовольство прочих участников движения. Водитель задней машины, обгоняя, что-то сердито выкрикнул по-арабски. Милов невозмутимо глядел перед собой.
– Неудивительно, номер-то у нас египетский, – объяснил он то ли Еве, а может быть, и самому себе.
– Есть белый, – сказала Ева.
– Рановато… Что он там сделал?
– Перестроился – точно так же, как мы. И держит ту же скорость. А вот теперь потух…
– Это еще ничего не дает: могла быть и случайность. Но вот если он…
– Осторожно!
– Вижу, вижу…
Здоровенный трейлер, впритык за которым они тащились, часто замигал и совсем уже сбавил скорость: возможно, собирался взять правый поворот. Милов тоже сбросил газ.
– Тебе не хочется обогнать его? – поинтересовалась Ева. – Терпеть не могу тащиться так – словно во сне…
– Во сне часто бывает и наоборот, – сказал Милов. – А как там?..
Он не успел договорить – Ева перебила:
– Белый снова горит.
Ехавшие сзади, сигналя, обгоняли их; отмеченная белым огоньком машина, однако, сохраняла свое место, позволяя все новым и новым ездокам занимать пространство перед собой, заменяя ушедших на обгон.
– Ну вот, теперь более или менее ясно, – сказал Милов. – Видишь, а ты говорила: въехали благополучно…
– Ну, и что, он теперь будет тащиться за нами до самого конца?
– Пока им не станет ясно, куда мы едем.
– До самого аэропорта? Или только до посольства?
– Ну, туда мы их, надеюсь, не дотащим. Но до ближайшей стоянки – возможно. Посмотри по плану: есть что-нибудь такое поблизости – гараж, стоянка, хотя бы заправка?
– Боюсь, что наш локатор берет не очень далеко, не более километра. Так что стоянку на плане я вижу, а вот есть ли там места – неизвестно.
– О’кей. Можем поиграть с ними в кошки-мышки. Одного только не понимаю… Такого оборудования, как у нас, у них наверняка нет. Каким же способом?.. Ага, сообразил. Они наверняка пометили нас еще там, на дороге. А я и не догадался проверить. Ну, что же, лучше поздно, чем никогда. Пожалуй, придется нам несколько секунд обойтись без плана. Зато увидим свою собственную схему.
Он переключил клавиши, следя только за тем, чтобы не врезаться в трейлер, все еще тащившийся на последнем издыхании. План улицы исчез, осталась только полоса справа с движущимися огоньками; зато на широкой левой части экрана зазмеились какие-то путаные линии, квадратики, треугольники, кружки – белые, зеленые, голубые, желтые – и одна красная то ли звездочка, то ли шестеренка.
– Ну да, – сказал Милов удовлетворенно. – Так и есть. «Жучок». Такой породистый «жучок»… И обитает он под номерным знаком, между верхней его частью и панелью багажника… Потому они и видят нас, не приближаясь.
Он снова переключил компьютер на схему города.
– Где, ты говоришь, ближайшая заправка? Хотя ладно, сейчас все узнаем сами.
И он нажал на панели отдельно расположенную желтую клавишу, над которой была надпись: «Необходима заправка».
Прошла секунда, другая – и на плане возникла красная ломаная линия. Не очень длинная.
– Прелестно, – констатировал Милов. – Перестраиваемся влево, потом разворот, немного проехать – и направо, до самого танка.
И он стал решительно протискиваться в левый ряд. Недовольно гудя, его пропускали: водителю любой легковушки было ясно, что при контакте с джипом гораздо больше пострадает хрупкий лимузин или «седан».
– Что там белый?
– Повторяет наш маневр.
– Посмотрим, насколько это ему удастся…
И Милов с удовольствием выжал акселератор. Знак разворота уже виднелся впереди.
– Мисс Кальдер, – проговорил Берфитт доброжелательно. – Как по-вашему, электроника нас не подведет?
– Электроникой, сэр, у нас по-прежнему ведает Вернер. Или что-то изменилось, о чем я ничего не знаю?
– Никаких перемен не случилось. Но на маршруте работаете с нею вы, и мне кажется не лишним знать и ваше мнение.
– Что же, – сказала она, продолжая сидеть, как девочка на экзамене: колени плотно прижаты, полы халата прикрывают ноги до самых щиколоток. – Проверку мы производим, как полагается, дважды в сутки; приборы работают отлично, реакция пациентов нормальная.
– Как понимать это – нормальная? Нормальная на нынешний день или настолько, насколько вообще может быть?
– На сегодняшний день, разумеется. По нынешнему их состоянию.
– Забудьте об этом, мисс Кальдер. Состояние их несколько ухудшится. Но продлить восстановительный период мы не сможем ни на один день.
Тут она позволила себе несколько приподнять брови. Черт бы побрал, в таком совершенно невинном, казалось, движении таился некий призыв. Интересно, сама она сознавала это? Но голос ее разрушил возникшее было впечатление: интонации были холодными, деловыми.
– Это сильно осложняет дело, сэр.
– Я и сам понимаю. Но другого выхода нет. Что можно сделать?
– Чтобы быстрее довести реакцию до нормы?
– Именно это меня интересует.
Она медленно опустила длинные ресницы – в знак того, что ситуация ей понятна. Подумала немного. Потом сказала:
– Вероятно, надо усилить сигнал. Его мощность может перекрыть остающуюся притупленность их реакции.
– А как это усиление скажется на внешнем виде?
– Я думаю, что изменения не будут бросаться в глаза. Несколько повышенная резкость в движениях, может быть… Но от них и так никто ведь не будет ожидать совершенно нормального поведения.
– Вероятно, вы правы. Мисс Кальдер, если не ошибаюсь, для передачи усиленного сигнала придется пользоваться другим источником?
– Совершенно верно, сэр. При сохранении тех же самых частот нужно другое питание и другой генератор.
– Они у вас есть? С ними все в порядке?
Это был, пожалуй, единственный раз, когда Берфитт ошибся в ожидаемом ответе. Вместо «да, разумеется, сэр» она проговорила после едва уловимой паузы:
– Все-таки, более полную информацию об этом сможет дать Вернер.
– А вы что же, не в курсе?
– Отчасти. Я знаю, что у нас должны быть два усиленных источника – рабочий и резервный.
– Должны! Вы хотите сказать, что их нет?
– Рабочий, во всяком случае, имеется.
– А запасной?
– Я давно его не видела. И он не проходил проверки.
– Как понимать «давно»?
– Последний раз его проверял не Вернер даже, а Клеско.
«Не Клеско, а Клячко, – с некоторой досадой подумал Берфитт. – Не могут правильно выговорить имя…»
Вслух же он сказал:
– Клеско… Это когда же – перед тем, как он заболел и вам пришлось с ним расстаться?
– Совершенно верно.
Мисс Кальдер, похоже, нимало не удивилась тому, что приезжий так хорошо ориентировался в истории Приюта.
– Но ведь он тогда должен был передать все Вернеру? – В интонации Берфитта прозвучало недоумение.
Мисс Кальдер снова пожала плечами – тем же волнующим движением. Берфитт невольно заметил, что при этом ее грудь под халатом приподнялась. «Интересно, что на ней там еще надето, кроме халата?» – подумал он и сам на себя не в шутку разозлился.
– Вероятно, он так и сделал.
– Но вы только что сказали…
– Я сказала, сэр, что с тех пор резервный прибор не попадался мне на глаза. А где именно он сейчас находится, Вернер, безусловно, знает лучше, чем я.
Берфитт сердито схватил трубку.
– Вернера найти и немедленно ко мне!
Считая разговор законченным, мисс Кальдер встала. Это было, как демонстрация на подиуме, когда она вставала.
– Я могу быть свободной, сэр?
– Нет. Садитесь и подождите. Я хочу, чтобы вы присутствовали. Курите, если угодно.
– Благодарю.
Берфитт отвернулся, чтобы не видеть, откуда она станет извлекать сигареты. «Может быть, из трусов, черт ее знает, она, похоже, способна на… Ну, а почему бы и не?.. Нет, отложить до конца операции. Она ведь приедет вместе со всеми – а там…»
– Мисс Кальдер, вам приходилось бывать в Москве?
Ответить женщина не успела: в дверь коротко постучали и на пороге возник Вернер.
– Вам сегодня же понадобятся, – сказал ему Берфитт официальным голосом, – походные генераторы повышенной мощности. Оба. Кстати, мисс Кальдер сообщила мне, что резервный давно уже не проходил проверки. Потрудитесь объяснить, почему так грубо нарушается инструкция. Это ведь не мясорубки, Вернер, это тонкие приборы… Ну?
Вернер проглотил комок.
– Не слышу ответа! Или вы еще не вполне пришли в себя после того, как вас обставили наши постояльцы – словно маленького мальчика! Вы не разучились думать после этого? Нет? А выражать мысли словами? Ах, тоже нет. Это меня бесконечно радует. Но я вынужден до сих пор дожидаться сколько-нибудь членораздельного объяснения.
Вернер, похоже, успел справиться с волнением.
– Рабочий экземпляр прибора проходит проверку регулярно, как и полагается.
– Вы меня прямо осчастливили, Вернер. Ну-с, а второй?
– Второго давно уже нет.
Вернер выговорил это с таким выражением лица, словно бросался в ледяную воду.
Конечно, тут можно было бы еще порезвиться и покуражиться. Но шло время, и делом надо было заниматься, не развлечениями.
– Объясните: что значит – нет?
– Исчез. Скорее всего, украден.
– Кто мог?..
– Кроме Клеско – никто. И по времени это как раз совпало с его уходом.
– Давайте спокойно разберемся. Клеско, сдавая вам свое хозяйство, должен был передать, кроме прочего, и оба этих генератора – вместе с обычными.
– Он и передал.
– Оба усиленных?
– Да.
– И все ключи?
– Все.
– Вы проверили и заперли?
– Конечно.
– Куда же мог исчезнуть второй прибор? Из запертого хранилища?
– Я думаю, у Клеско был второй ключ.
– Что ж, возможн; времени на это у него хватало – если это было не импульсивным, а заранее обдуманным действием, – вступила в разговор мисс Кальдер. – В его распоряжении была вся мастерская… как и сейчас у Вернера.
– Ну-ну, – успокоил ее Берфитт. – Мы ни в чем не собираемся подозревать Вернера, кроме плохого исполнения им своих обязанностей. Тем не менее скажите, Вернер: когда вы заметили отсутствие второго прибора?
– По-моему… кажется, на второй день. Когда Клеско был уже слишком далеко.
– Вернер, Вернер… Почему же это он оказался далеко? Разве вам не было ясно и понятно: куда должен отправиться Клеско, покинув Приют? К праотцам он должен был уйти, Вернер, а не куда-то в другое место! Вы это знали?
– Безусловно.
– Почему же позволили ему уйти?
– Наверное, потому, что он знал порядки не хуже моего. Он должен был уехать на следующее утро, ему обещали, что наша машина довезет его до магистрали. Он согласился.
– Дальше?
– Я должен был выполнить положенное ночью.
– И проспали?
– Ну, что вы, сэр… Я навестил его в два часа ночи. Но он успел исчезнуть.
– Что же вы сделали, не найдя его?
– Мы взяли собак и пошли искать.
– И, как я теперь понимаю, не нашли.
– Он оказался достаточно хитрым. Собаки не взяли след: он его обработал, как следует. Тогда мы пошли кругами. Безрезультатно.
– Просто потрясающе! Сколько с тех пор прошло времени?
– Более двух лет.
– И вы еще до сих пор живы и здоровы! Это может означать только одно: он не работал на какую-то Службу, а действовал исключительно в своих интересах. То есть, он просто вор, а не чей-то агент.
– Видимо, так, сэр.
– И вы позволили Клеско раствориться в мире вместе с прибором, сконструированным, заказанным и изготовленным специально для деликатнейших операций фонда «Призрение»!
– Насчет прибора вы правы, сэр. Что касается розыска – я продолжаю принимать меры. Его ищут постоянно. И практически, повсеместно.
– Где?
– Везде.
– Везде – это значит, нигде. Вы хоть представляете, где скорее всего можно его обнаружить?
– Ну…
– Понятно. Вы ищете его по кабакам и веселым домам, не так ли?
– Поскольку мы знаем, что Африки он не покидал – иначе мы его засекли бы…
– А вы знаете, чем он занимался до того, как его нанял фонд? У нас ведь не бывает случайных людей. Значит, чем-то он был интересен. Чем?
– Ну, наверное, он имел какое-то отношение к медицине…
– Еще меньшее, чем вы. Нет, Вернер. Вы даже этого не потрудились выяснить.
– Я вспомнил. У него был какой-то опыт в ветеринарии…
– Еще одна глупость. К счастью, я знаю, кем он был, потому что он оказался в поле зрения фонда уже при мне. Он был дрессировщиком, Вернер. И его наняли именно потому, что его опыт мог пригодиться в общении с нашими подопечными. Ну, покажите свою сообразительность: теперь вам стало ясно, где его искать?
– Вероятно, в зоопарках?
– Идиот. В цирках, Вернер, вот где! Поэтому немедленно поднимите на ноги всех, кого можете… К кому мы можем тут обратиться?
– Надо подумать…
– Думать некогда. Хорошо, вижу, вам этого поручать нельзя. И не будь у меня старых приятелей в полиции многих африканских и средиземноморских стран, просто не знаю, что мы стали бы делать. Я немедленно попрошу их помочь. Хотя это будет стоить недешево.
– Но может быть, мы справимся и с одним прибором?
– Возможно. Дело в другом: второй экземпляр не должен ни в коем случае попасть в чужие руки, неужели вы не понимаете? А этот… постоялец – кто может поручиться, что он не охотится именно за нашим прибором? Вы представляете, что будет, если они поймут, на чем основан наш способ переправки товара? Конечно, я приму меры… Но и вы действуйте!
– Да, разумеется.
– А пока мы не нашли его, прибор остался только один! И если с ним, не дай бог, что-нибудь случится… вы-то от меня не ускользнете. Я все время буду видеть вас. Если дела пойдут не так, как надо, вам жизни не хватит, чтобы рассчитаться, покрыть убытки. Она ведь немногого будет стоить – ваша жизнь.
– Я сделаю все, сэр. Я понимаю…
– Увидим, как и что именно вы поняли. А сейчас вы вместе с мисс Кальдер, займитесь хотя бы тем генератором, что остался. Это просто счастье, мы должны до земли поклониться ворюге, что он украл лишь один, а не оба прибора, иначе мы сидели бы в джеме по уши… Я надеюсь, все остальное на месте, и Клеско не украл ни одной вашей машины?
Это была уже шутка, хотя и мрачноватая. И оба собеседника Берфитта дисциплинированно улыбнулись.
Затормозив у бензоколонки, Милов распорядился небрежно:
– Полный бак. И все прочее: масло, стекла, давление…
Этого он мог бы и не говорить: здесь порядки знали, просто он сам успел от них основательно отвыкнуть – давненько уже был за границей в последний раз. Одновременно с распоряжением он подумал, что денег уже почти совсем не останется – только-только, чтобы добраться до дома. Да и то – туристическим классом. А, ладно, не впервой. Главное – со всеми удобствами отправить Еву…
Он окликнул ее:
– Наша свита не видна?
– Нет. Но не думаю, чтобы мы оторвались от них всерьез…
– Следи.
Сам же он обошел джип, присел на корточки, раскрыл карманный нож, осторожно запустил лезвие между номерным знаком и панелью.
– Ага, вот оно, насекомое… – пробормотал он, вытащив крохотное электронное устройство. Тут же перешел к соседней машине. «Мерседес» закончил заправку, водитель, отсчитав деньги, сел за руль. Он не успел еще запустить мотор, как жучок уже оказался на его машине. «Мерседес» едва слышно фыркнул и тронулся.
– Счастливого пути, – пожелал ему Милов вполголоса.
– Готово, сэр, – сообщил заправщик. Милов глянул на счетчик, вынул деньги, заплатил.
– Ева?
– Пока ничего. Да я ведь даже не знаю, как они выглядят на самом деле…
– Неважно. Садись. Едем.
Они не успели еще тронуться, когда мимо колонки промчалась, явно превышая разрешенную скорость, черная «ауди».
– Может быть, это и были они… – сказал Милов, разворачиваясь.
– Постой, ты куда? Мы же поехали обратно…
– Все правильно.
– Но аэропорт не там.
– Зато в той стороне департамент полиции.
– Хочешь отдать им наши… трофеи?
– Не только. Я должен подробно доложить обо всем, что мы видели, что сделали…
– А ты подумал, на сколько это может задержать нас здесь?
– Тебя, во всяком случае, нет.
– А тебя?
– Это уж как получится.
– Коп, – сказала Ева сердито. – Просто коп – вот ты кто.
– Можешь назвать даже лягавым. Или мусором. Я привык.
Эти два слова он произнес по-русски.
– Льегавы? Муссё?
– Так нас, бывает, титулуют на родине. Полицию мало кто любит, но без нее никто не может обойтись, если он не гангстер, конечно, мелкого пошиба.
– Почему именно мелкого?
– Потому что крупные авторитеты тоже не могут. Поскольку полиция продолжает существовать, хотят они того или нет. Куда нам здесь? Направо? Ну, вот мы, кажется, и приехали. Опустошим наш холодильник.
И он мягко затормозил.
– Почему ты не подъехал туда? Там есть свободные места…
– Это для полицейских машин. А мы с тобой, милая подруга, всего лишь гражданские посторонние люди. И до подъезда дойдем пешочком.
– В таком случае, не забудь уплатить за стоянку.
– Посмотри – может, у тебя есть мелочь…
– Вот, – сказала Ева, – оказывается, ты еще собрался выполнять свой полицейский долг за мой счет!
– Ничего, – сказал он. – Получишь хороший процент.
– Потому только я и согласна, – сказала Ева и опустила монету в счетчик.
На озере Киву, близ Нгомы, рыбацкие лодки, глубоко осевшие в воду, медленно приближались к берегу. Весла ритмично вздымались и вновь окунались в прозрачную воду; подвешенные к транцам моторы безмолвствовали: бензин был здесь недешев. Солнце уже зашло за горб Нгомы, приближалась темнота, и рыбаки спешили.
В неглубокой бухточке рыбаки спрыгнули в воду и, ухватившись за борта, принялись толкать лодки, пока носы их не врезались в песчаное дно. Тогда по два рыбака из каждой лодки взобрались в них и начали выбрасывать рыбу; остальные, выйдя на берег, подхватывали и укладывали в объемистые корзины. Работали быстро: всем хотелось попасть домой еще до темноты.
Нападение произошло неожиданно. Затаившиеся в прибрежном кустарнике люди в защитных шортах и рубашках налетели безмолвно, потрясая дубинками, рассыпая удары направо и налево.
Несколько рыбаков упали; другие пытались защищаться. Те, что оказались ближе к лодкам, успели отступить и вооружиться веслами. Затем, подчиняясь командам одного из рыбаков, двинулись на налетчиков.
Но было уже поздно. Около десятка рыбаков, не успевших вооружиться, уже валялось на траве, а разбойники направили на приближавшихся стволы автоматов. Рыбаки остановились, ничего другого им не оставалось. Они приготовились защищать те корзины, что остались у них за спиной.
Однако налетчиков улов не интересовал. Один из них оглушительно свистнул, и по разбитой прибрежной дороге подкатил грузовик с тентом. Нападавшие – их было не менее десятка – стали поспешно подтаскивать оглушенных рыбаков к машине и забрасывать в кузов. Трое по-прежнему держали на прицеле тех, кто, застыв в неподвижности, сжимал весла, но ничем не мог помочь соседям.
Подобрав всех лежавших, бандиты вскочили в кузов и сами. Машина тронулась и покатила, быстро набирая скорость.
Оставшиеся на свободе бросились вдогонку. Но сразу же поняли всю бесцельность погони. И, не забыв взять корзины, уныло побрели к деревне, что находилась совсем рядом. Время от времени тут случались такие происшествия; нападавшие ни разу еще не были обнаружены. Скорее всего, так будет и на сей раз…
– И в прошлый раз тоже были эти самые, – хмуро пробормотал один. Второй вслух подумал:
– Зачем они им? Арабы ведь не едят человеческого мяса.
– Может быть, они продают тем, кто ест.
– Они будут нападать, – проговорил третий, – пока мы их не остановим.
– Да, они будут нападать, – согласились остальные.
– Надо сказать вождю: пусть пошлет нас, чтобы выследить их и убить. Мы легко их найдем. Они плохо укрываются в лесу.
– Они убьют нас. У них хорошее оружие. Нет, нужно попросить батва. Тут говорили, что они украли одного батва. А маленькие люди такого не прощают.
Милов вылез. Ева, позевывая, принялась подкрашивать губы и все, что полагалось. Милов тем временем, вытащив из кармана пульт, открыл багажник, затем холодильник, вынул мешок с кусками того, что не так давно было еще человеческими телами. Тщательно закрыл то и другое и включил всю охранную систему.