Говорить лежавшему было трудно.
– Помоги мне… Нужна помощь… перевязать…
– Сейчас, сейчас, – успокоил его Урбс. – Но что произошло?
– Мы пошли… достать для тебя… последних…
– Понимаю. И что?
– Была засада… Нас расстреливали… в упор… из луков…
– Кто?
– Не знаю… Не арабы. Не обычные негры. Пигмеи. Нам не надо было брать их человека. Теперь они мстят…
– Кому-нибудь из ваших удалось остаться в живых?
– Не знаю… Меня ударили ножом в самом начале и я…
– Поспешил унести ноги, понимаю. Где это было?
– На Киву…
– Было ведь вам сказано: не ходите дважды в одно место!
– Всего из-за одного человека… Почему ты не спасаешь меня?
– Не бойся. Сейчас. Много было этих – нападавших?
– Не знаю. Стреляли из-за укрытий. Из кустов. Подкрались совсем бесшумно…
– Они точно были пигмеями?
– Я давно их знаю. Они стреляют очень хорошо.
– Это известно.. Как ты добрался сюда?
– Я… не знаю. Шел… Потом полз…
От Киву доковылять сюда – с такой раной в груди? Это представлялось Урбсу по меньшей мере невероятным. Что-то в этой истории было не так. И с этим надо было разобраться как можно скорее.
Достав из нагрудного кармашка свисток, Урбс просвистел сигнал, вызывая подмогу. Сказал раненому:
– Сейчас мы отнесем тебя в Приют, окажем помощь. Если ты не умер до сих пор, то уж теперь мы тебе не позволим.
– Во имя Аллаха, милостивого… Спасибо… – прохрипел тот из последних, похоже, сил.
Урбс просвистел сигнал еще раз. На этот раз ему откликнулись из-за ограды. Он опустился на колени рядом с лежавшим. Еще раз – для верности – вгляделся; да, тот самый помощник, его можно было узнать среди многих по холеной бороде. Не повезло тебе, бородач. Но что-то все же не совпадает. Или он уж и память потерял?..
Додумывать было некогда: подбежали трое стражников. Урбс распорядился нести прямо в операционную и сразу же предупредить врача. На себя он не очень полагался. Но, в общем, не так уж плохо получалось: вот и еще один ветеран нашелся. Конечно, потом будет много лишней возни: если этих и в самом деле истребили, придется искать новых поставщиков… Тут же Урбс усмехнулся, махнул рукой, отгоняя эту мысль: если операция окажется успешной, пусть тогда кто-нибудь другой гниет в глуши, в Приюте, а на его век и полученного достанет. Ему очень хотелось верить, что пройдет неделя, ну от силы две – и конец, и весь мир открыт, живи, где хочешь и как хочешь.
Думал он об этом, возвращаясь в Приют, думал как-то механически, не прилагая никаких усилий и продолжая главное внимание уделять окружающему: смотреть и слушать, снова опустив ноктовизор на глаза. И, как оказалось, совершенно не напрасно.
Наверное, днем он и не заметил бы людей, на расстоянии в полсотни ярдов мелькавших между купами не очень высоких, но все же в рост человека, кустов. Люди эти были до странности маленького роста, и опытный Урбс сразу понял, что то были батва – иными словами, пигмеи. При свете дня движение их осталось бы незамеченным, потому что дул ветерок, и темные и светлые пятна листвы постоянно шевелились, менялись местами, создавая общий фон колеблющейся пестроты. Сейчас совсем другое дело: ноктовизор воспринимал тепловое излучение, и всякое теплое пятно среди успевших уже остынуть ночью кустов выделялось сразу же, в особенности в движении. Не было сомнений: приближались люди, и немало. Вот, значит, в чем заключался секрет уцелевшего поставщика… Он привел пигмеев сюда и потому остался в живых, хотя, возможно, им пришлось нести его на руках. Впрочем, рана, надо полагать, окажется и не очень глубокой. Не исключено, что его просто пугали.
Урбс рванул свисток из кармана; громко, резко высвистел тревогу. И тут же нырнул, падая, откатился и, не промедлив, открыл огонь – длинными очередями, чтобы свои сразу поняли, что происходит и откуда приближается опасность.
Впрочем, наверняка она не только с этой стороны грозила: куда грамотнее было обойти Приют, и атаковать самое малое с двух сторон. Урбс понимал, конечно, что нападают не профессиональные войска, и тем более не парни из специальных отрядов: тех и ноктовизор не помог бы обнаружить, потому что шли бы они в спецкомбинезонах, снабженных системой принудительного охлаждения, именно для того, чтобы и приборы ночного видения засечь не могли. Но это всего лишь лесные пигмеи, вооруженные, как и столетия назад, луками и стрелами, ножами и дубинками; вряд ли им удастся осилить хорошо налаженную оборону…
Так думал Урбс, достреливая уже второй рожок; больше при себе у него не было, но его уже поддержали: неподалеку били другие автоматы и, наконец, заговорил пулемет. Их было два в отряде Урбса, и не прошло и двадцати секунд, как в дело включился и второй, но уже не здесь, а по ту сторону периметра. Значит, у нападавших не хватило характера или опыта выдержать паузу. Дождись они, пока Урбс зайдет за ограду Приюта, во внутренний дворик, еще неизвестно, как засекли бы приближавшихся постовые охранники, может, и прозевали бы, потому что, откровенно говоря, такого поворота событий никто в Приюте не ждал, а пигмеи батва умели возникать неожиданно, и исчезать так же.
Перестрелка продолжалась, но и только. С той стороны не было того, что беспокоило Урбса больше всего – стремительного штурма. Может быть, и там людей было не так уж много, или, возможно, им не было известно, сколько здесь, в Приюте, собралось. А тут, кроме персонала, находилось без малого четыре десятка ветеранов. Человек, знакомый с ними лишь поверхностно, не мог поверить, что эти едва волочащие ноги калеки могут оказать хоть какое-то сопротивление. Среди окружающего населения бытовало мнение, возникшее, скорее всего, когда колонна ветеранов показывалась на своих регулярных прогулках, что эти бедняги в обтрепанном камуфляже без помощи и на горшок сходить не могут, не говоря уже о том, чтобы схватиться за оружие и вести хоть сколько-нибудь прицельный огонь. На самом же деле это было не совсем так – или совсем не так.
«Сражение, – подумал Урбс, вставляя новый рожок из сумки, только что подброшенной ему одним из охранников, – приняло позиционный характер. И этим, пока не поздно, следовало воспользоваться. Потому что если перестрелка затянется, стрелы смогут нанести урон, и немалый персоналу Приюта; это будет означать, ни много ни мало, провал всех сроков операции, иными словами – тысячу и одну неприятность, из которых наименьшей было – остаться без денег, наибольшая же грозила потерей и самой жизни. Нападающие быстро сообразят, что такой бой никакого успеха им не сулит, и прибегнут к другой тактике. Могут попытаться поджечь Приют, например, горящими стрелами. Так что никак не следовало уступать им инициативу. Что касается самих ветеранов, то за их жизнь и здоровье глава Приюта не очень опасался; у него были на то основания. Однако их сохранность была лишь частью операции, не более.
Похоже, по ту сторону строений нападавшим удалось все-таки перебраться через забор, а может быть, они отыскали заднюю калитку, потому что стрелы стали вылетать наружу уже и из внутреннего двора. Урбс все-таки обождал, пока в полуоткрытые ворота не занесли раненого. Затем, свистком подозвав ближайшего охранника и уступив ему место, – удобное, за невысоким бугорком – Урбс умело, по-пластунски, отполз, приближаясь к воротам, не поднимая головы, вполз в проходную будку и оказался во внутреннем дворе. Поднялся на ноги и, пригнувшись, добежал до двери ветеранского корпуса. Прорысил по коридору и вбежал в операционную.
Там на столе уже лежал подобранный им раненый, близ него находилась мисс Кальдер. Вооруженная автоматом, она готова была открыть огонь при первом же признаке непосредственной опасности.
– Ну, что там? – сразу же спросила она приглушенным голосом, словно нападавшие могли услышать.
– Ничего страшного. Как пациенты? Вы хоть раз посмотрели?
– Конечно. Две стрелы угодили в открытое окно. К счастью, они не отравлены. Одна попала в пациента – легкая царапина.
– А этот… раненый, вновь поступивший?
– Жив. Ничего страшного. Правда, большая потеря крови. Вливаю раствор.
– Ладно, это сейчас не главное. Впрочем… Если вся эта история завершится благополучно, мы его прооперируем по нашей программе.
– Вряд ли он нуждается в этом.
– Мы нуждаемся, мы. Тогда у нас будет уже тридцать девять ветеранов. А сию минуту меня интересует другое. Ветераны. Можно подключить их?
Она поморщилась:
– Риск.
– Другого выхода не вижу.
Мисс Кальдер только моргнула.
– Ну, что ж, я готова.
– Тогда начинайте. Поднимайте их и выводите. Я пойду во двор, посмотрю, как у них будет получаться, потом вернусь к вам.
И, не дожидаясь ответа, повернулся и выбрался наружу. Не поднимаясь над землей, быстро пополз, словно заскользил, лишь морщился, когда поверх с шелестом проносилась стрела. А мисс Кальдер вошла к пациентам.
Ветераны лежали неподвижно, каждый на своей койке, одетыми, словно прилегли на минутку перед тем, как тронуться в путь. Грудь каждого едва заметно поднималась и опускалась; если бы не это движение, можно было бы подумать, что все они мертвы.
Потом их словно током ударило: все лежавшие одновременно вскинулись, сели в койках, так же синхронно свесили ноги, встали. Ни одного лишнего движения и ни одного нарушения синхронности. Словно действовал один человек, а все остальные были всего лишь его отражениями. Еще секунда – и медленно, ритмично они зашагали к выходу, едва поднимая ноги. С другого конца просторного помещения к мисс Кальдер уже подходил санитар.
– Оружие! – скомандовала женщина.
Санитар, кивнув, свернул в сторону. Там, у торцовой стены, стояла оружейная пирамида, не запертая, закрытая лишь на задвижку. Санитар, распахнул ближайшую дверцу. За ней ровной шеренгой стояли современные автоматы, какими вооружают войска спецназа.
Опять-таки словно повинуясь неслышной команде, ветераны четко повернулись и, колонной по одному, направились к пирамиде, по-прежнему не обращая внимания на недалекую стрельбу и посвистывание пуль.
Санитар вынул из зажима первый автомат и, даже не глядя, протянул. Подошедший первым ветеран четким движением перехватил оружие. Круто повернулся и направился к выходу. Глаза его при этом смотрели куда-то вверх, словно он действовал, находясь в трансе. За ним уже следовал успевший вооружиться второй. Третий. И остальные. Мисс Кальдер стояла в стороне. На ее шее висел небольшой прибор, походивший на фотокамеру, под крышкой которого были кнопки, небольшая, как на калькуляторе, клавиатура, а боковую, теперь открытую, стенку занимал экран. Прибор был включен, и экран светился. На нем можно было различить какие-то шевелившиеся фигуры. Мисс Кальдер нажимала на клавиши. Снова вбежал Урбс.
– Похоже, наши отходят, – проговорила она негромко.
И в самом деле, звуки перестрелки, казалось, ощутимо приблизились.
– Теперь это уже не так страшно. Скомандуйте – пусть шагают побыстрее.
Урбс вгляделся в экран.
– Еще шагов десять…
Картинка на экране продолжала перемещаться.
– Прекрасно. Направо – все сразу.
– Я не очень понимаю…
– Сейчас вы вывели их на фланг. Ни в коем случае не поворачивайте их правее, иначе достанется нашим. Еще чуть поближе…
Мисс Кальдер застыла.
– Теперь командуйте огонь!
Мисс Кальдер нажала одну из кнопок.
И сразу – было слышно – музыка стрельбы изменилась: звуки усилились, и источник их переместился левее. Мелодия зазвучала в более высоком регистре.
– Ага! – крикнул Урбс. – Ага!
Сильный, плотный огонь с фланга, похоже, внес растерянность в порядки атакующих. Даже на маленьком экране заметно было, как в беспорядке задвигались фигуры, как все больше их падало и оставалось неподвижными.
– По-моему, кое-кто из ветеранов тоже пострадал, – спокойно заметила мисс Кальдер.
– Вы же знаете: их трудно поразить всерьез. А если даже – думаю, после этого эпизода у нас хватит ремонтного материала.
Мисс Кальдер лишь кивнула.
Бой быстро заканчивался. Не имея, видимо, возможности хорошо ориентироваться в темноте, нападавшие, рассчитывавшие, вероятно, прежде всего на внезапность, после неожиданной атаки с фланга так и не смогли перестроиться хотя бы для того, чтобы грамотно выйти из боя. Судя по изображению, они просто побежали под кинжальным огнем ветеранов; спастись, впрочем, удалось немногим.
– Сколько их там осталось, по-вашему? – спросил Урбс.
– Семь-восемь, никак не меньше.
– Жаль, что это пигмеи – иначе решилась бы наша проблема…
Мисс Кальдер озабоченно посматривала на крохотные индикаторы над клавиатурой; некоторые из них сменили зеленую окраску на желтую. Но не виднелось ни одного красного.
– Ну, что же, – сказал Урбс, – легко отделались.
Мисс Кальдер подняла на него внимательный взгляд.
– Вы уверены, что ничего подобного не повторится?
– Я думаю, что в любом случае мы вынуждены были в достаточной степени демаскировать себя. Пожалуй, самым разумным сейчас будет ускорить наш выезд. Вам не кажется?
– На вашем месте, – сказала мисс Кальдер, – я прежде постаралась бы убедиться, что мы не попадем из огня да в полымя.
– Конечно. Но, во всяком случае, я могу рисковать чем угодно, только но не нашим грузом. Хорошо, что пигмеи не применяют гранат, а если бы?.. Тогда бы при этом пострадал сундук? А есть ли гарантия, что вслед за ними не последуют другие?
Мисс Кальдер пожала плечами.
– Так что груз в любом случае надо увезти поскорее – для его сохранности.
Женщина покачала головой:
– Возможно, хотя… Но вы правы – вообще без риска мы обойтись больше не можем, придется выбирать наименьший. Учтите только: мы еще не знаем, насколько тяжело пострадали ветераны; может быть, из-за них придется задержаться здесь.
– Посмотрим. Пока что дайте команду: подобрать всех и возвращаться. Окончательно решим после осмотра.
Осмотр показал, что и на самом деле немедленно двинуться в путь нельзя: с раненными ветеранами – их оказалось шестеро – надо было повозиться, прежде чем они станут способны передвигаться. Урбса утешало то, что времени на приведение их в порядок должно было хватить.
– А где наш доктор? Забился со страха куда-нибудь в туалет? Найти и доставить сюда! И пусть тоже готовит свое хозяйство к походу.
Докинг безрадостно посмотрел на Милова и покачал головой.
– Что, никак?
– Боюсь, что вы угадали. Он ни за что не хочет отпустить вас. Похоже, рассчитывает, что с вашей помощью сделает большое дело – безразлично, окажетесь ли вы при этом свидетелем или обвиняемым. Ему, видите ли, втемяшилось, что все это – и вы в том числе – имеет прямое отношение к истории с бета-углеродом.
– А вы уверены, что нет?
– Не знаю, – сказал Докинг. – Знаю только, что вы смогли бы очень помочь мне – куда больше, чем ему. Но не вижу, как это можно было бы реализовать в существующей обстановке.
– Вы же меня знаете, Докинг.
– В какой-то мере безусловно.
– Вы верите, что я не сумасшедший маньяк-убийца?
– Ну, верю, верю, разумеется. Но какое это имеет значение?
– Помогите мне выпутаться.
Докинг пожал плечами:
– Я уже думал об этом. Но без нарушения закона это никак невозможно.
– Так нарушьте его.
– У вас, русских, все так просто… Но работник британской полиции не может позволить себе что-нибудь такое в стране – члене Содружества Наций. Вреда будет, пожалуй, больше, чем пользы – для меня, во всяком случае. Нет, Милф, поверьте – это не проходит.
Милов насупился.
– Ну, что ж, вам виднее. Придется рассчитывать на самого себя. Поскольку эта страна в наше содружество не входит, к счастью.
Докинг едва заметно улыбнулся.
– Я не собираюсь брать с вас слово, что вы не предпримете никаких попыток изменить свое положение…
– Да у вас нет никакого права на это.
– Допустим. Да, вот что: все забываю передать вам настоятельную просьбу генерала. Кстати, я, кажется, уже сказал вам, что он очень не хотел бы вас потерять, и крайне серьезно относится к вашей целости и сохранности. Он не уверен, смог ли бы выстрелить в вас, если бы вы попытались удрать. Так что он очень хочет не предоставлять вам такой возможности.
– Очень трогательно. Он страшно деликатен. Но какое же желание выражает мистер начальник?
– Они очень хотят обыскать вашу машину. Но успели уже убедиться, что без вашей помощи это невыполнимо.
Милов усмехнулся:
– И на том спасибо.
Хотя услышанное его вовсе не обрадовало: в машине, в сумке, находился добытый им в цирке странный прибор укротителя. И отдавать его кому бы то ни было вовсе не хотелось.
– И просьба заключается в следующем: чтобы вы дали им возможность проникнуть внутрь.
– Надо полагать, они уже попробовали…
– Полагаю, что да. Надеюсь, что у вас там нет ничего, что могло бы скомпрометировать вас?
– Нет, разумеется.
– В таком случае, думаю, вам стоит удовлетворить их просьбу. К чему излишне обострять отношения?
– Я и не собираюсь. Однако для того, чтобы выполнить их пожелание, мне необходимо быть там самому.
– У машины?
– Более того, в ней. Там есть множество хитрых устройств, которые можно нейтрализовать лишь с водительского места. Как можно сочетать это с их нежеланием дать мне хоть малейший шанс на побег?
– Они, конечно, вас подстрелят, не сомневайтесь. Но вряд ли боевыми патронами. Скорее усыпляющими. Однако так ли уж нужно вам быть там? Может быть, если объяснить им подробно…
– Не поможет. Там все настроено на меня: на биотоки, на ритмы, на отпечатки пальцев…
– Вы постарались.
– Не я, мои приятели по былым делам. Я на этот раз играю лишь роль испытателя.
– Ну что же, видимо, им придется идти на определенный риск…
– Если они действительно хотят там пошарить.
– Они крайне любопытны.
– Опасное свойство. Итак?
– Я передам ваши слова.
– Кстати, почему бы генералу не прийти ко мне самому?
– Он заботится о своем престиже. Получать отказы, полагает он, ниже его достоинства.
– И он решил предоставить эту возможность вам. Может быть, он считал, что вам я отказать не смогу?
– Может быть и так.
– Ну, что ж, возможно, он и прав.
– Я иду.
– Вы тоже будете участвовать в обыске? Или хотя бы присутствовать?
– У меня нет на это времени. Да меня и не приглашают, откровенно говоря. Нет, я сразу же после доклада генералу уеду отсюда.
– Отправитесь на охоту за Берфиттом?
– Не сразу. Я некоторое время побуду в одном месте на окраине города, и только потом…
– Я тоже любопытен. Не можете ли сказать, где именно?
– С удовольствием. Гостиница «Нгонг-сити». Это на восточном выезде, близ дороги на Накуру.
– И долго вы там пробудете?
– Ну, пожалуй, с полчаса.
– Мало. Лучше – от часа до полутора.
– Гм…
– Хотя я не думаю, что понадобится так много времени.
– Я не понимаю, что вы имеете в виду, Милф.
– Естественно. Вы и не должны понимать. Так что лучше и не задумывайтесь над этим.
– Хорошо. Не буду. Итак, желаю удачи.
– Взаимно, Докинг.
Англичанин ушел. Милов оглядел камеру: не оставил ли он чего-нибудь, вынув по рассеянности из кармана. Ничего не было; значит, он был совершенно спокоен, как и следовало (в последнее время он заметил за собой такую странность: при волнении вытаскивать всякую мелочь из карманов, словно бы для того, чтобы не отягощать себя лишним грузом). Если его соображения правильны, то за ним придут не позже, чем минут через десять. Он снова присел на койку, сосредоточиваясь, настраиваясь на действия. Он охотно обошелся бы без них, однако другого выхода у него сейчас, похоже, не оставалось.
Дальше события развертывались примерно так, как Милову и представлялось. За ним пришли и отвели вниз, к машине; перед тем, как вывести из камеры, надели наручники (он лишь усмехнулся). Генерал, естественно, при этом не присутствовал, зато чинов помельче оказалось более чем достаточно. Его подвели к машине.
– Будьте любезны, откройте ее.
– Для этого мне нужны обе руки.
– Хорошо, – после паузы сказал командовавший теми, кто здесь собрался. – Только не пытайтесь… У вас за спиной постоянно будет вооруженный человек. И при попытке к бегству…
– Я понимаю, – сказал Милов. – Не беспокойтесь.
После этого с него сняли наручники.
– Вы принесли все, что было изъято у меня при задержании?
– Эти вещи у меня.
– Мне нужен ключ.
– Пожалуйста.
– Нет. – Милов положил переданный ему кошелек с ключами в карман. – Это ключи от моего дома на родине. Я прошу ключ от машины.
– Там не было других…
– Черная плоская коробочка с несколькими кнопками.
– Ах, вот что. Мы и не подумали, что это ключ от машины. Жаль.
– Вы полагаете, что, зная это, смогли бы открыть ее без меня? Что же, можете попробовать. Я с интересом посмотрю, как у вас будет получаться.
– М-м… Нет, я, пожалуй, не стану. Открывайте вы.
– С удовольствием. Позвольте ключ…
Он взял коробочку. Дистанционной кнопкой включил мотор. И тут же компьютер. Вторичный нажим включил программу «Уклонение».
Машина замигала указателем поворота. Кратко просигналила. И мягко тронулась с места.
Полицейские шарахнулись в стороны.
– Что вы делаете! – крикнул старший.
– Не беспокойтесь, – сказал Милов невозмутимо. – Машина делает предварительный маневр: вокруг слишком много народа, и она, естественно, опасается.
– Она же не живая, ваша машина!
– Это сложный философский вопрос, – сказал Милов, продолжая оперировать ключом.
На глазах у всех, джип легко развернулся на пятачке и начал приближаться к ним.
– Пожалуйста, освободите проезжую часть, – сказал Милов. – Понимаете, она иногда выкидывает всякие штуки. Это, знаете ли, опытный экземпляр. Но на тротуар никогда не въезжает: на это у нее существует строжайший запрет.
– Хотел бы я иметь такую машину, – пробормотал кто-то у него за спиной.
Милов усмехнулся. Джип был уже совсем рядом. Остановился прямо перед Миловым. Дверца отскочила. Милов сделал движение, чтобы сесть в машину. Полицейский, стоявший позади него, схватил его за плечо.
– Оставайтесь на месте. Вы открыли, и этого достаточно.
Милов ухмыльнулся.
– Что же, садитесь вы. Но все последствия – на вас.
Тот поглядел с подозрением.
– Что у вас там еще за фокусы?
– Ничего. Разве что кое-какие меры против угонщиков. А любой из вас для машины не более, чем человек, пытающийся угнать ее без моего разрешения.
– Так дайте это разрешение, черт бы вас побрал.
– Для этого я должен сесть на свое место.
– Прекрасно. Но я сяду рядом с вами.
– Но только после меня. Иначе…
– Да, я понимаю. Обождите, пока я зайду с той стороны.
– Охотно.
Полицейский, держа пистолет наготове, обошел машину и остановился возле внешней двери.
– Теперь можете садиться.
– О'кей.
И Милов нырнул на свое место. Уселся. Дверца захлопнулась сама. Мягко щелкнула блокировка.
Полицейский снаружи застучал в стекло.
– Минуту! – крикнул Милов.
Мотор, так и не заглушенный, глухо шуршал под капотом. Мерцали индикаторы компьютера. Милов обернулся, кинул взгляд на заднее сиденье; его сумка лежала там, никем не тронутая. Он кивнул и включил передачу.
Полицейский снаружи заколотил по стеклу рукояткой пистолета. Но в эти стекла можно было бы стрелять и боевой пулей. Возможно, даже бронебойной, но такому испытанию Милов еще не подвергал эту машину – у его оппонентов, видимо, просто не было запасено таких пуль.
«Да и у этих тоже, – так решил Милов, плавно отъезжая от полицейского управления. – Правда, жестянку эту при везении пробить можно, но уж никак не усыпляющей пулей.
Ну, что ж, теперь надо ожидать погони. Захватывающей, как в кино. К сожалению, в жизни они, как правило, не бывают ни столь интересными, ни продолжительными. Еще лучше, когда их совсем не происходит. Вот так мы и постараемся сейчас сделать…»
Милов понимал: форы перед преследователями, – а что вдогонку за ним помчатся немедленно – у него в лучшем случае минута. Вряд ли полицейским понадобится больше, чтобы разместиться по машинам. И в самом деле, минуты еще не прошло, как сзади послышался волчий призыв сирен. За это время Милов успел взять всего лишь один поворот. Что они включили сирены – это хорошо, по ним можно достаточно точно знать, где они в каждый миг находятся. Однако все не так просто. У них тоже есть свои хитрости. Те, кто воет во всю глотку – это загонщики, и рассчитывают они именно на то, что, понимая, какие пути уже перерезаны, Милов направит машину туда, где вроде бы еще оставался выход, но именно там и станут ждать его перехватчики, что занимают свои позиции без сирен, даже без фар, может быть. Именно сейчас в эфире наверняка идет самый активный обмен сообщениями и раздаются команды: кому где быть, и каким способом остановить Милова, когда он выскочит прямо на засаду. Что ж, любопытно будет послушать эти голоса…
Было темно, и приходилось внимательно смотреть за дорогой, крутясь по узким переулкам, где, в отличие от магистральных улиц, часто и покрытия нормального не было, и машина волочила за собой длинный шлейф пыли, поэтому ехать приходилось не быстро. Времени и свободных рук, чтобы поймать полицейскую волну в эфире, не оставалось. Милов задним числом выругал себя за то, что не поинтересовался у Докинга, какие частоты использует полиция в этих краях. Теперь оставалось рассчитывать лишь на то, что джип сам поможет – своим нестандартным снаряжением.
Он задал компьютеру поиск и несколько ключевых слов для опознания: «Милф», «джип», «засада», «лейтенант», «сержант»… Конечно, если они будут переговариваться не по-английски, вся эта хитрость не будет стоить и двух копеек. Но ничего другого он тут все равно не мог придумать: только крутить баранку и прислушиваться. Подумав, он дополнил заданный режим еще одним: переговаривавшиеся машины следовало выводить на дисплей, показывать их места на плане города.