Миллер Линда Лейл. Каролина и разбойник

   Каролина рассказала Пенни о Ситоне. О том, как он грабил почтовый дилижанс и убил кучера, о том, как она по ошибке помогла ему бежать из тюрьмы и сама преступила закон. С каждым ее словом глаза Пенни становились все шире от удивления.
   — Выходит, вы вне закона, — изумилась она, когда Каролина закончила свой рассказ и принесла две кружки кофе.
   Каролина села на стул, но все еще посматривала в окно, опасаясь, что Ситон может вернуться. Сейчас уже не могло быть сомнений в том, что он жестокий и мстительный преступник.
   — Конечно, можно так сказать, но, откровенно говоря, я освободила Флинна непреднамеренно. Флинн утверждал, что его обвинили по ошибке, и я поверила ему. Вот почему все это случилось.
   Пенни смотрела на Гатри, беспокойно лежавшего на постели. Он был бледным, капельки пота блестели на его коже. Каролина заметила, что кровать, на которой лежал Гатри, находится прямо напротив окна. Она подошла и села рядом с кроватью, положив на колени револьвер 45 калибра.
   — А как же мистер Хэйес? Какое отношение имеет он ко всему этому? — спросила Пенни.
   Каролина старалась не впутывать Гатри в свои дела.
   — Это друг, — сказала она с чувством сострадания. — С ним бы ничего не случилось, если бы он не пытался помочь мне.
   — Он больше чем друг, — возразила Пенни, поднося ко рту кружку с кофе и делая глоток.
   Она снова подлила виски в обе кружки, надеясь, что оно поможет им успокоить нервы.
   — Я заметила, что вы готовы пожертвовать многим, чтобы спасти его от раны.
   В глазах Каролины заблестели слезы, когда она представила, что хоронит Гатри на одном из горных лугов. От слез приобрели расплывчатые очертания стены и обстановка грубо срубленного дома. Каролина всхлипывала, сдерживала себя и снова всхлипывала.
   — Господи, если бы я только могла, — рыдала она, — если бы я только могла передать ему свою силу и здоровье, то сделала бы это.
   — Должно быть, вы очень любите его, — задумчиво сказала Пенни. Она подошла к окну и стала внимательно всматриваться в ночную мглу.
   — Да, люблю, — сказала Каролина, отмечая, что впервые признается в любви к Гатри во всеуслышание, — я безумно люблю его.
   Пенни отошла от окна. Однако Каролина заметила, что она избегает стоять к окну спиной.
   — Я тоже люблю моего Уильяма, — сказала она. — Я рассказала ему, что те типы собирались делать, как они лапали меня и все такое. Он просто обнял меня и сказал, что сожалеет о том, что не смог меня защитить.
   Каролина улыбнулась, утирая слезы тыльной стороной ладони.
   — Он добрый человек. Вы должны быть счастливы с ним.
   Пенни выглядела довольно опечаленной.
   — Если бы только я могла родить ему ребенка, но, к сожалению, всемогущий Бог лишил меня этого. — Она села за стол рядом со стулом, который только что оставила Каролина. — Сестра Уильяма, Белинда, писала, что стала вдовой и больше не может содержать всех своих детей. Уильям хочет, чтобы мы взяли у нее двух мальчиков и воспитали их. Так они не лишатся семьи.
   Каролина прониклась сочувствием к судьбе вдовы. Если бы Гатри умер, она могла бы оказаться в таком же положении. Мысль об отказе от своего ребенка была столь же непереносимой, сколь попытка представить Гатри мертвым.
   — По-моему, это замечательная идея. Но как быть со школой? Ведь дороги к вашему с Уильямом ранчо заваливает снегом каждую зиму.
   — Уильям может сам учить мальчиков, юн образованный, умный человек, — сказала Пенни в защиту мужа. — А против небольшого снега мы не возражаем.
   Каролина устало повела плечами. Гатри выгнул шею и в бреду прохрипел что-то бессвязное. Заносы, которые могут изолировать человека с октября по апрель, никак не ассоциировались в сознании Каролины с небольшим снегопадом. Однако ее собеседница имела право на свое собственное мнение.
   Она представила себе, как они с Гатри провели бы такой период изоляции. Однако вслед за этим ее душу пронзила тревога и боль. Вдруг она больше никогда не испытает это сладкое, снедающее чувство близости.
   — Не умирай, — порывисто прошептала Каролина.
   Пенни сделала вид, что не слышала того, что говорила Каролина.
   Прошел еще один час, прежде чем в дверь забарабанили кулаком и мужской голос прокричал:
   — Открывайте! Это я, Уильям!
   Каролина и Пенни бросились к двери.
   — Здесь был чужой мужчина, — выпалила Пенни, обнимая мужа. — Он напал на Каролину, когда она пошла к колодцу. Я стреляла в него!
   Уильям выглядел ошеломленным. Но Каролина мало обращала на него внимания. Ее больше интересовал сутулый седовласый человек, который вошел в дом за Уильямом. В руках он нес черный саквояж, ободряюще позвякивающий врачебными инструментами.
   — Это доктор Элкинс, — сказал Уильям, закрывая одной рукой дверь, а другой обнимая Пенни.
   Старик поклонился в ответ на представление и немедленно подошел к кровати, на которой лежал Гатри.
   — Плохо, — сказал он, снимая бинты, — очень плохо.
   Каролина придвинулась ближе, готовясь, если понадобится, защищать Гатри. В то же время она отчаянно надеялась, что его спасет доктор.
   — Его можно вылечить?
   Доктор вздохнул, пододвинул стул и сел. Он положил руку на лоб Гатри и сказал:
   — Хелло! Молодой человек!
   Затем взгляд его добрых голубых глаз остановился на Каролине.
   — Я не могу дать определенный ответ на ваш вопрос, мэм. Я попытаюсь сделать все, что в моих силах, чтобы поставить его на ноги. Это все, что я могу вам обещать.
   Оцепеневшая Каролина кивнула.
   — Согрейте мне немного воды, чтобы я мог вымыть руки, — сказал доктор Уильяму. Тот немедленно бросился выполнять его просьбу. — Первое, что мы сделаем, это почистим рану. Затем мы зашьем ее. Если он перенесет операцию этой ночью, ему на память останется ужасный шрам, так-то.
   Каролина сглотнула комок.
   — Он должен остаться жить, — сказала она себе, доктору и Богу. — Он хочет разрабатывать рудник, строить дом, воспитывать детей.
   На лице доктора появилась добрая, ободряющая улыбка.
   — Я сделаю все возможное, — заверил он ее. Мытье доктором рук было расценено Каролиной как добрый знак, свидетельствующий о склонности старика к чистоте. Доктор Элкинс снова присел рядом с лежащим Гатри.
   — Полагаю, что будет немножко больно, — тихо предупредил он своего пациента, находящегося в бессознательном состоянии, — но это напомнит вам о том, что вы живы, а жизнь кое-что значит.
   Каролина стояла рядом. Она хотела взять руку Гатри, но боялась помешать доктору.
   Доктор Элкинс осторожно передвинул свой стул.
   — Если хотите, — сказал он, — вы можете поговорить с ним, пока я работаю. Объясните ему причины, по которым ему нужно находиться здесь с нами, а не идти бог знает куда.
   Каролина встала на колени и бережно взяла голову Гатри в свои руки.
   — Я люблю тебя, Гатри Хэйес, — сказала она нежно. — Ты слышишь? Я люблю тебя. Я хочу готовить для тебя пищу, штопать твои носки, иметь от тебя детей. Но я не могу осуществить все это, если ты вознесешься в небеса, чтобы улечься на облаке и играть на арфе.
   Ее обращение было прервано коротким отрывистым смехом доктора.
   — На небесах есть много прекрасных людей, — продолжала она, — но часто нам так не хватает их на земле. Ты должен жить, Гатри. — Она поцеловала его в лоб. — Прошу тебя, останься со мной. Клянусь, я позволю тебе платить за все. Я не буду спорить с тобой, пока буду на это способна.
   Гатри застонал, когда доктор удалил неумелые швы, наложенные Каролиной, и стал чистить рану. Это был болезненный процесс как для Гатри, так и для Каролины. Но без него нельзя было обойтись. Если не остановить инфекцию, Гатри непременно умрет.
   Наконец, после того как прошло несколько часов, гной исчез из кровоточащей раны Гатри. Каролина перевела взгляд с его плеча на доктора, что-то соображая.
   — Сейчас мы подошли, к самой болезненной части операции, — сказал старик со вздохом. — Мы должны прижигать рану, и он будет чувствовать это. Боль либо остановит его сердце, либо заставит его бороться за жизнь.
   Горло Каролины сжалось настолько, что она едва могла дышать. С широко раскрытыми, полными ужаса глазами она увидела, как доктор Элкинс достал из своей медицинской сумки бутылочку с неизвестной жидкостью.
   — Что это такое? — спросила Каролина.
   — Это особая кислота, — ответил доктор. Говоря е Каролиной, он смотрел ей прямо в лицо. — Жидкость жжет как адское пламя. Но в этом наша надежда, что инфекция не вернется.
   Каролина с усилием перевела дыхание.
   — Он без сознания, — сказала она с надеждой. — Конечно, он не чувствует боли.
   Доктор не согласился.
   — Скорее наоборот.
   — Может, вам дать ему морфий или настойку опия?
   Доктор Элкинс покачал головой.
   — Мне известны случаи, когда морфий разрывал сердце больного как заряд динамита, — сказал он. — А опий я приберегу на будущее.
   Каролина обхватила лицо Гатри руками и склонила голову к его лицу. Она готовила себя к предстоящему испытанию, которое, если бы могла, целиком взяла бы на себя.
   В тот самый момент, когда кислота соприкоснулась с обнаженной плотью Гатри, он закричал. Его крик еще долго звучал в душе Каролины, после того как прекратился.
   Доктор положил руку на ее дрожащее плечо. Ткань ее платья была прочитана потом, словно она рубила дрова, а не была сиделкой за больным.
   — Ну вот, мисс. Худшее позади. Сейчас мы дадим ему хорошую дозу опия и позволим ему отдохнуть.
   Каролина поцеловала Гатри в лоб и, пошатываясь, поднялась на ноги.
   — Сколько я вам должна? — спросила она.
   Доктор назвал сумму, и Каролина достала нужное количество денег из саквояжа. Старик Элкинс выпил с Уильямом виски и отправился спать в амбар. Только сейчас Каролина заметила, что Пенни похрапывает на самодельной постели близ печки.
   — Который час? — спросила она.
   Уильям взглянул на карманные часы.
   — Полчетвертого, — сообщил он. — Вам лучше отдохнуть немного. Иначе утром от вас будет мало пользы больному.
   Его доброта тронула Каролину.
   — Простите нас за то, что мы заняли вашу постель, и за все неудобства, которые мы вам причинили.
   Он выглядел смущенным.
   — Одному Богу известно, что бы случилось с Пенни, если бы вы вовремя не подоспели. Думаю, именно я обязан вам, а не вы мне.
   Каролина взглянула на Гатри, который впервые с тех пор, как был ранен, спокойно спал, затем вновь обратила взор на Уильяма.
   — Благодарю вас, — сказала она мягко. — Доброй ночи!
   Уильям погасил лампу и пошел прилечь рядом с Пенни. Каролина стянула туфли и вытянулась на постели, где лежал Гатри. Хотя Каролина все еще боялась его потерять, она не могла не улыбнуться, когда его рука безошибочно нашла ее грудь и осталась покоиться на ней.
   Она приблизила губы к его уху и прошептала.
   — Я люблю тебя, Хэйес, больше, чем любая другая женщина. Когда ты выздоровеешь, я докажу тебе это.
   Он издал глухой гортанный звук, похожий на стон, и сжал ее грудь. Каролина прижалась к нему, обхватив рукой его талию.
   Она проснулась от слепящего совета солнца и потока отборной брани, который смутил бы даже самого бывалого матроса.
   — Что за дьявол раскурочил мое плечо? — орал Гатри.
   Растрепанная, с мутным взором, Каролина села в кровати, чтобы встретить взгляд его зеленых глаз. Через мгновение до нее дошло, что это проснулся мужчина, которого она любила. Ее охватило ликование.
   — В тебя стреляли! — воскликнула она радостно.
   — Балаболка, — проворчал Гатри в ответ на ее энтузиазм. — Ты была бы действительно в восторге, если бы меня высекли кнутом на базаре.
   Каролина попыталась не улыбаться, но не могла. Она наклонилась и поцеловала его в надутые губы.
   — Не будь ребенком, — сказала она с легким укором. — Я обрадовалась тому, что ты проснулся. Нам казалось, что ты не выживешь.
   Гатри попытался освободиться от одеяла, чтобы сесть.
   — Куда ты торопишься, — поинтересовалась Каролина, мягко пытаясь удержать его.
   — Здесь женщина, следи за собой, — предупредила Каролина несколько назидательным тоном.
   Он медленно пересек комнату и вышел за дверь. Возвращаясь, он застегивал пуговицы на ширинке брюк.
   — Я помню теперь, как два подонка разложили на этом столе женщину… — сказал он, хмурясь при взгляде на свою все еще воспаленную рану на плече.
   — Благодаря тебе с ней все хорошо, — сказала Каролина, помогая ему дойти до кровати. Затем она, пошла к плите принести ему кружку кофе. — За доктором ездил как раз муж этой женщины.
   Гатри сел на кровать, опираясь на подушки, с босыми ногами. Он стал потягивать горячий кофе. Волосы его были спутаны, подбородок оброс щетиной. И все же Каролина не могла припомнить, когда он выглядел лучше, чем сейчас.
   Она отвернулась, чтобы он не видел ее растроганного лица, и молчаливо поблагодарила Всевышнего.
   — Флинн, должно быть, уже умчался за сотню миль отсюда, — предположил Гатри.
   Каролина повернулась к нему лицом, стараясь контролировать свои слова.
   — Не думаю, — сказала она, не отходя от кровати. Каролина знала, что Гатри мог в любой момент выскочить из нее. — Ситон был здесь прошлой ночью и, если бы не Пенни, он мог бы увезти меня с собой.
   Гатри грязно выругался и попытался встать с кровати. Однако он уже исчерпал все свои силы, когда выходил из дома, поэтому вновь опустился на подушки и закрыл глаза.
   — Мы поймаем Флинна, — заверила его Каролина.
   Она действительно была убеждена в этом. Гатри остался жив, и это было лучшим доказательством того, что чудеса происходят. Она даже поверила в то, что найдет своих сестер в ближайшее время.
   — Дьявол, — сплюнул Гатри.
   — Перестань ругаться. Это не поможет делу.
   — Будь это все проклято. У меня горит плечо, я слаб как старая леди, а этот сукин сын слоняется поблизости и готовит очередную засаду! Как после этого не ругаться?
   Каролина бухнула кружку на стол. Уперев руки в бока, взглянула на Гатри.
   — Сомневаюсь, чтобы Ситону было очень весело. Пенни прострелила ему бедро. Это замедлит его действия.
   Как раз в это время вошел Уильям в сопровождении доктора Элкинса.
   — Походе, ваше врачевание действует, — сказал Уильям доктору, улыбаясь Гатри.
   Доктор подошел к своему строптивому пациенту.
   — Давай осмотрим твою рану, сынок. Ложись на спину.
   Гатри нехотя подчинился.
   — Когда я смогу встать? — спросил он.
   Каролина стояла у другого конца кровати и всем своим видом показывала, что не одобряет поведения Гатри.
   — Не мешало бы поблагодарить доктора, мистер Хэйес, поскольку он собственноручно спас вам жизнь.
   Гатри метнул в Каролину недовольный взгляд, затем одарил доктора одной из своих обаятельных кривых улыбок.
   — Трудно примириться с этим, доктор, она права. Спасибо.
   Доктор рассмеялся, снимая пропитанные кровью бинты, и взялся за свою сумку.
   — Самый лучший для вас способ отблагодарить меня — это выздороветь, — сказал он, вынимая склянку с каким-то антисептиком. — Полагаю, завтра вы уже сможете ходить. Только в первое время вам придется выбирать дела полегче.
   Гатри напрягся и сжал челюсти, когда антисептик соприкоснулся с его открытой раной.
   Доктор Элкинс вновь перебинтовал плечо Гатри, затем сделал перевязь из старой наволочки, которую ему предложила Пенни.
   — Вот так, — сказал он, отступая назад, чтобы полюбоваться результатами своей работы. — Теперь вы выглядите как огурчик.
   С этими словами Элкинс распрощался со всеми и отбыл в Свит Хоум, небольшой городок, расположенный у подножья гор. Уильям сказал, что это место было в десяти милях отсюда.
   Уильям подтащил к кровати стул и сел на него лицом к спинке, обхватив ее руками. Вскоре он и Гатри погрузились в беседу о войне между штатами, на которую мисс Этель ссылалась как на «недавнюю неприятность».
   При мысли о великодушных опекунах Каролину охватило чувство вины. Вероятно, они были ужасно обеспокоены ее долгим отсутствием, но она не могла предстать перед ними до тех пор, пока не освободится от обвинений в незаконных поступках. Если бы только старушки знали, что ее не только арестовывали, но и содержали в тюрьме, они бы умерли от стыда.
   Умывшись, причесавшись и заплетя косу, Каролина вышла из дома. Она обнаружила Пенни пропалывающей огород. Тоб наблюдал за ней в восхищении из-за колючей проволоки.
   Улыбнувшись, Каролина открыла калитку, вошла и стала помогать подруге в работе.
   — Вы вся в крови, — сообщила Пенни. Каролина осмотрела свою одежду и ужаснулась, что она даже не заметила этого.
   — У меня есть кое-что, во что вы можете одеться, пока мы постираем ваше платье, — добродушно предложила Пенни, стряхивая землю с ладоней. — Мы разведем огонь во дворе и прокипятим вашу одежду в чане. Я выставлю из дома Уильяма, и вы сможете принять ванну.
   Каролина поблагодарила, растрогавшись.
   — Это было бы чудесно.
   Пенни улыбнулась и обняла Каролину за талию. Они пошли к дому.
   — Где живет ваша семья, Каролина? — спросила она.
   — У меня опекунши — мисс Фоуб и мисс Этель Мейтлэнд, — ответила Каролина. — Они воспитывали меня с восьми лет. — Она запнулась. — У меня еще где-то живут две сестры.
   — Где-то? — спросила Пенни, нахмурившись.
   Каролина кивнула, напоминая себе о том, что она должна быть благодарной за многое в своей жизни.
   Даже в том случае, если она никогда больше не увидит Лили и Эмму.
   — Это длинная история, — сказала она Пенни.
   Пока они с Пенни грели воду для стирки и купания, Каролина рассказала подруге свою историю.

ГЛАВА 18

   — Мы должны ехать, — решительно сказал Гатри. Он сидел на кровати, обложенный подушками. Его зубы были крепко стиснуты.
   — Мы должны остаться, — возразила Каролина с той же решимостью. Она постирала свою и Гатри одежду, вымылась и села у огня, чтобы расчесать и просушить волосы.
   У Гатри затрепетали ноздри.
   — Очень хорошо, черт возьми, — процедил он. — Ты остаешься, я еду. Это лучший выход из положения.
   Каролина продолжала расчесывать пряди волос.
   — Ты никуда не поедешь, — повысила она голос. — Сейчас ты не сможешь продержаться седле и пяти минут. Если ты не упрям, как мул с зубной болью, то должен согласиться с этим.
   Он чертыхнулся и уныло посмотрел в окно.
   — Мы полагали все это время, что выслеживаем Флинна, — сказал Гатри после продолжительного молчания. — Он знал об этом и следил за нами, выжидал.
   Кровь прихлынула к щекам Каролины. Следил? Силы небесные, она надеялась, что нет.
   — Понимаю, твоя гордость ущемлена, — сказала она, пытаясь перевести разговор в другое русло. — Ты ведь считаешь себя своего рода профессионалом…
   — К черту! — взорвался Гатри. — Я и есть профессионал.
   Каролина вздохнула.
   — Флинн, во всяком случае, ранен. Уверена, он далеко не уйдет.
   — Подай мои брюки.
   Она напомнила себе, что любит Гатри, что она рада, что он остался в живых.
   — Мистер Хэйес, я прошу вас обращаться со мной повежливее. Вежливость, знаете, вещь необходимая.
   Он бросил на нее сердитый взгляд.
   — Пусть будет так, пожалуйста, дай мне эти чертовы штаны.
   Каролина улыбнулась.
   — Это невозможно. У меня была стирка сегодня, если ты помнишь. И твоя одежда сушится на той же веревке, что и моя.
   Шея Гатри налилась кровью.
   — Ты назло это сделала, — упрекнул он ее.
   — Выстирала вашу одежду? Да, мистер Хэйес, я сделала это назло.
   Тем временем Пенни и Уильям отправились в повозке на склон холма заготавливать сено для своей живности. Прикрыв рукой глаза от солнца, Каролина наблюдала, как вдалеке маячат их фигуры. Чувство зависти закралось к ней на мгновение. Несмотря ни на, что чета Эверет была крепко спаяна. Только смерть могла бы их разлучить.
   Каролина подошла к сохнущему белью. Она любила Гатри. В этом не было никаких сомнений. Ее любовь к Гатри не имела ничего общего с глупым увлечением Флинном.
   Все же она не могла забыть, что Гатри упоминал в бреду не ее имя. Он тосковал по Анне, своей очаровательной жене, которую он потерял много лет назад в Канзасе.
   Одежда, висящая на веревке, была еще сырой. Каролина повернулась и стала смотреть в ту сторону, где находились Уильям и Пенни. Она видела, как Уильям обнял Пенни и поцеловал.
   В смущении Каролина отвела взгляд и пошла к колодцу с намерением набрать несколько ведер воды. Если Гатри собирался переодеться в чистое белье, он должен был хорошо вымыться. И побриться тоже.
   Гатри лежал на подушках, когда Каролина вернулась в дом. Она вылила первое ведро воды в большой чан на плите.
   — Я тебе запомню это, Каролина, — пригрозил он.
   Несмотря на свои сумрачные размышления о чувствах Гатри к своей покойной жене, Каролина улыбнулась.
   — Иначе и не может быть, — отозвалась она весело. — Не каждый день человека подстреливают.
   — Я не это имею в виду, и ты хорошо это знаешь.
   Прежде чем ответить, Каролина втащила в дом корыто.
   — Мы квиты, мистер Хэйес. Конечно, неприятно, когда вас принуждают жить там, где вам совсем не хочется.
   Он тяжело вздохнул.
   — Если ты имеешь в виду то, что я возвратил тебя в тюрьму, откуда ты сбежала, то ты совершенно права. Я полагал, что при сложившихся обстоятельствах тюремная камера самое безопасное место для тебя.
   Каролина подошла к кровати и поцеловала его в лоб.
   — А сейчас самое лучшее для тебя — это, Гатри. Ты был тяжело ранен, ты мог погибнуть.
   Своей здоровой рукой Гатри схватил ее запястье и усадил рядом с собой на постель. Он коснулся одной из ее грудей, заставив ее напрячься под тканью платья.
   — Я хочу тебя, Каролина, — сказал он хриплым голосом.
   Каролина вспыхнула.
   — Сейчас нельзя. Уильям и Пенни могут вернуться с работ в любое время.
   Гатри криво улыбнулся ей. Он беззастенчиво ласкал ее груди.
   — Мы им мешали недолго. Сейчас они лежат в высокой траве и делают то, что делали бы мы на их месте.
   Каролина дернулась, но не могла заставить себя вырвать свою руку.
   — Чепуха!
   — Пойди и посмотри сама, — предложил Гатри.
   Желая пристыдить его, она пошла к двери. Выйдя наружу, она увидела повозку на том же месте на склоне холма. Но нигде не было признаков присутствия Уильяма и Пенни. Трава, действительно, была довольно высокой.
   — Я не вижу их, — хмуро сказала Каролина, переступая через порог внутрь дома.
   Гатри похлопал ладонью по матрасу.
   — Иди сюда, Каролина.
   Она не могла заставить себя остановиться. Он притягивал ее к себе одним своим голосом. Каролина снова села на постель рядом с ним.
   — Расстегни платье, — лениво потребовал он. — Я хочу ласкать твои груди.
   Трепет желания охватил Каролину. Ее пальцы не слушались, когда она попыталась выполнить его требование. Наконец Гатри сам расстегнул ряд пуговиц на корсаже ее платья. Обнажились ее груди, соски их потемнели и затвердели.
   Гатри развязал последние тесемки и удовлетворенно вздохнул, восхищаясь ее обнаженными полушариями. Затем он положил руку на спину Каролины и нежно подтолкнул ее вперед, обхватывая губами пульсирующие ее соски.
   Каролина невольно застонала и откинула голову назад. Ее глаза закрылись, когда на нее нахлынули первые волны блаженства, ведущие к экстазу.
   Покусывая один сосок зубами, Гатри ласкал рукой другой. Когда он попытался взять в рот другой сосок, Каролина положила руку ему на затылок и прижала его голову к себе. Одновременно Гатри поднял юбку и просуйул руку в панталоны. Он стиснул ладонью ее лобок, давая ей понять о своих дальнейших намерениях.
   Каролина робко возразила:
   — Гатри, Эвереты…
   Но он продолжал свои ласки. Гатри раздвинул пальцами ее ложбинку между ног, сделав свое прикосновение более интимным. Все это время он жадно целовал ее сосок.
   Каролина начала судорожно двигаться, по мере того как усиливался жар любви. Он стаскивал с нее панталоны до тех пор, пока она не сбросила их совсем. Затем он посадил ее на себя верхом. К этому времени она уже не контролировала себя, она жаждала Гатри слишком сильно, чтобы думать о приличиях.
   Она выгнула спину, когда Гатри уверенно вошел в нее.
   Их движения становились все быстрее и быстрее, по мере того как слаще и острее становились ощущения от контакта их плоти. Гатри лежал под ней, отдав ей инициативу в любовных утехах. В упоении нарастающего блаженства Каролина видела, как Гатри закрыл глаза и запрокинул голову назад, полностью подчинившись ей в кульминационной страсти. Сознание того, что она овладела Гатри тем же способом, которым прежде он владел ею, подвело молодую женщину вплотную к кульминации.
   В экстазе она невольно застонала. Но у нее не оставалось времени понежиться в истоме. Она услышала снаружи голоса Уильяма и Пенни.
   В спешке Каролина спрыгнула с Гатри, застегивая платье, и поправив юбки, укрыла Гатри одеялом. У нее не было уже возможности одеть панталоны, поэтому она пихнула их ногой под кровать.
   Когда Пенни вошла в дом, ее щеки были еще более румяными. Уильям насвистывал что-то. Гатри усмехнулся и незаметно шлепнул Каролину по заду, как бы напоминая: «Я же говорил тебе».
   Каролина снова занялась кипячением воды для купания Гатри. Уильям прибил гвоздями к поперечной балке одеяло, чтобы обеспечить им место уединения. Сам он с Пенни переместился на другую половину дома. Они разговаривали приглушенными голосами, когда Гатри с помощью Каролины залез в корыто.
   Он удовлетворенно фыркал, когда Каролина мыла его требующие стрижки волосы, затем спину.