Миллер Линда Лейл. Каролина и разбойник

   — Вот так я всегда, сую свой нос в чужие дела. Мистер Лаудон будет искренне рад домашней учительнице для своего сына.
   — Когда я смогу увидеть ребенка?
   Миссис Крейг принялась яростно месить гору теста на своем столе.
   — Феррис скоро вернется. Сейчас он вместе с отцом объезжает ранчо.
   Хотя Каролине нравилось заниматься с детьми, она вовсе не жаждала приступить к этому именно сейчас. Она думала о том, как бы остаться рядом с Гатри. Она хотела быть уверенной, что ему ничто не угрожает.
   — Надеюсь, у мистера Лаудона есть учебники?
   Джардена вздохнула.
   — Полная библиотека. Вы хотите что-нибудь еще, кроме печенья? — спросила она.
   Каролина покачала головой и отодвинула стул.
   — Не могли бы вы мне сказать, где я могу расположиться? — спросила она, подхватывая свой саквояж, лежавший у ног. — Я хотела бы немного освежиться перед встречей с мистером Лаудоном и Фер-рисом.
   Экономка указала в глубь дома на лестницу, расположенную рядом с огромной металлической печкой. Печка была снабжена баком для подогрева воды. Хромированный кран бака сиял чистотой, как и все остальное в доме.
   — Вверх по лестнице, третья дверь направо, — сказала миссис Крейг.
   С саквояжем в руке Каролина взобралась на второй этаж. Ее комната была небольшой, но безупречно чистой. Железная кровать была застелена цветным стеганым одеялом. На окнах висели занавески ярко-желтого цвета. В углу стоял умывальник, рядом с которым находились глиняный кувшин и кружка. Из окна открывалась широкая перспектива ландшафта, уходящая в неведомую даль.
   В невеселом настроении Каролина стащила с себя верхнюю одежду и развесила ее на вешалках, аккуратно прибитых к стене. Она умылась своим мылом, поливая в тазик воду из глиняного кувшина.
   Когда позже Каролина спустилась по лестнице на первый этаж, ее лицо дышало свежестью, волосы были тщательно расчесаны и заколоты на затылке свободным узлом. Джардена немедленно повела ее в кабинет мистера Лаудона.
   Каролина нервничала, подходя к комнате, расположенной в передней части дома, напротив гостиной. Она робко постучала и услышала в ответ из-за двери хриплый голос:
   — Войдите.
   Каролина вошла. Гатри стоял рядом с камином. Над письменным столом возвышался черноволосый мужчина-гигант с пронзительным взглядом голубых глаз. Казалось, он видел Каролину насквозь и читал ее самые потаенные мысли.
   Рядом с письменным столом почтительно стоял симпатичный парнишка лет девяти-десяти. Он был голубоглазым, как отец, но светловолосым. Каролина тотчас поняла, что имеет дело с весьма «трудным» подростком: мальчиком, выросшим без матери.
   Гатри снова представил Каролину присутствующим, скрыв от них, что она является его законной женой. Каролину стали одолевать сомнения, уж не задумал ли он освободиться от нее навсегда. Бог свидетель, на Западе не было ничего необычного в том, что муж бросает опостылевшую жену.
 
   Значительно позже, когда Гатри собрался уезжать, прихватив с собой Тоба, Каролина сочла возможным упрекнуть его.
   — Почему ты скрыл от всех, что я твоя жена? — спросила она. Страх потерять Гатри заставлял ее говорить шепотом.
   Он поднял ее левую руку и поцеловал ее палец в том месте, где должно было находиться обручальное кольцо.
   — Именно ты решила сделать тайну из нашей женитьбы, Дикая Кошка, не я.
   Желание Каролины уехать с ним настолько усилилось, что она едва могла его сдерживать.
   — Прошу тебя, Гатри, не оставляй меня здесь. Меня убивает перспектива спрягать глаголы, решать задачки и читать стихи.
   Гатри философски вздохнул.
   — Ты учительница, — напомнил он ей. — Так учи. Именно сейчас ты нужна Феррису.
   Каролина схватила Гатри за руку, когда он поднял ее, чтобы опереться на луку седла и сесть верхом на мерина.
   — Гатри, когда я увижу тебя снова?
   Он нежно прикоснулся губами к ее лбу.
   — Довольно скоро мы будем видеться так часто, что ты будешь искать способы избавиться от меня, — ответил он хриплым голосом. Затем вскочил в седло и коснулся полей мятой шляпы. — И помни, что я говорил тебе прежде, — сказал Гатри на прощание. — Я никогда не поднимал руку на женщину, даже в гневе. Но придется сделать исключение, если я обнаружу, что ты тащишься за мной. Тогда ты долго не сможешь сесть на свою задницу.
   Каролине претили его вульгарные выражения, но в глубине души она понимала, что он прав. Она только мешала бы ему преследовать Флинна. Сам же Ситон вряд ли посмел бы пересечь границы владений Ла-удона, чтобы причинить ей вред.
   — Прощай, — сказала она твердо.
   Он чуть кивнул ей и ускакал.
   Каролина не дождалась от него не то что заверений в любви, но даже прощальных слов.
   Успокоившись и взяв из дома стопку бумаги и несколько карандашей, Каролина пошла искать своего подопечного. Найти Ферриса было не трудно. Она едва не споткнулась о него на крыльце, где он сидел на ступеньке.
   — Мы пойдем сегодня к пруду? — заинтересованно спросил он.
   — Не сегодня, — строго сказала Каролина. — Мы будем заниматься прямо здесь, на крыльце. Но сначала покажи мне, что ты умеешь.
   Она дала подростку немного бумаги и карандаш, а также книгу, чтобы он подложил ее под бумагу на коленях.
   Каролина опустилась в одно из кресел-качалок на веранде.
   — Мне хотелось бы, чтобы ты написал, станет ли когда-нибудь территория Вайоминга штатом или не станет. Обоснуй свое мнение.
   Феррис был озадачен.
   — Я толком не знаю этого, — признался он честно.
   — А ты подумай, — пыталась заинтересовать его Каролина, занявшаяся вместе с тем составлением математических задачек для юного Лаудона.
   — Я видел, как мистер Хэйес целовал вас, — сказал подросток. И снова его голос звучал искренне. В нем ощущались только нотки недоверия. Каролина почувствовала симпатию к мальчугану. — Вы собираетесь выходить за него замуж?
   — Мои взаимоотношения с мистером Хэйесом не должны вас касаться, молодой человек, — доброжелательно сказала Каролина подростку. — А сейчас напиши, пожалуйста, то, о чем я тебя просила.
   Феррис склонил голову и продолжительное время с прилежанием писал. Легкий ветерок ерошил его. золотистые волосы. Каролина с печалью подумала о Лили, чьи пряди были такого же цвета, как у мальчика, светло-желтого, кукурузного цвета.
   Такими она видела волосы Лили в последний раз.
   Наконец Феррис поднял голову.
   — Вы могли бы выйти замуж за моего папу, если бы захотели. Ему нужна жена.
   Каролина была растрогана. Очевидно, мальчик тосковал по матери.
   — У вас есть Джардена, — напомнила она парнишке твердым и вместе с тем ласковым голосом, которым рано овладевает способный педагог.
   — У нее уже был муж, и она не хочет другого, — сказал Феррис. — Джардена говорила, что только по милости господа она не убила своего супруга.
   — Понимаю, — сказала Каролина, скрывая улыбку.
   Феррис вновь занялся выполнением задания, не понуждаемый к этому. Когда же он нацарапал еще один абзац, то вернулся к прерванной теме.
   — Мой папа был бы хорошим мужем для женщины, — сказал он серьезно. — У него деньги в банке, много земли и скота.
   Каролина присела на ступеньку рядом с Феррисом. Она на мгновенье прижала к себе рукой парнишку и взяла у него бумагу с написанным заданием.
   — Твой отец — прекрасный человек, — сказала она. — Он достаточно умен, чтобы найти себе жену без твоей или моей помощи.
   Когда парнишка взглянул на Каролину, его ясные голубые глаза отчетливо выражали досаду.
   — Я очень люблю своего папу, — признался он.
   Каролина хотела было поцеловать его в лоб, но в отношениях с подростком существовали границы, которые она не хотела переходить.
   — Я хорошо понимаю тебя, — сказала она. Затем прочитала то, что написал Феррис.
   «Он способный ученик, — подумала Каролина. — Но мне нужно быть крайне осторожной, чтобы не привязаться к нему слишком сильно».

ГЛАВА 21

   «Гатри неплохо придумал, где пристроить свою жену на время своего отсутствия», — подумала Каролина вечером после ужина, когда уединилась в своей комнате на втором этаже дома. При любых обстоятельствах она бросилась бы вслед за ним. Сейчас же она не могла позволить себе оставить Ферриса. Мистер Хэйес, конечно, предвидел это.
   На ранчо установился размеренный образ жизни. По утрам Каролина занималась с Феррисом. В полдень парнишка убегал поплавать и по другим своим делам. Она не слышала больше с его стороны разговоров о том, что его отец мог бы стать хорошим мужем, но порой Каролина ловила на себе тоскующий взгляд мальчика, от которого становилось тяжело на душе.
   Каждый день Каролина ожидала письма от Гатри, или, еще лучше, появления его самого. И каждый день приносил ей разочарования.
   Через месяц она начала опасаться, что он вообще не приедет. Все это время у нее не было месячных, а ее живот определенно стал тяжелеть, хотя пока и незаметно для посторонних.
   Каролина писала длинные письма домой к мисс Фоуб и мисс Этель, однако не решалась отсылать их по почте. Она писала письма сестрам, порознь и обеим сразу, сообщая им о подробностях своей жизни, своих надеждах и мечтах.
   Когда прошел еще один месяц, Каролина была, близка к панике. В городе доктор подтвердил, что она беременна, и пройдет не так уж много времени, когда это смогут заметить все окружающие. Что она будет делать тогда, если Гатри не вернется?
   Однажды в жаркий летний полдень она сидела у пруда, размышляя об этом, когда услышала позади себя треск сломанной ветки. Полагая, что это Феррис, изображающий из себя краснокожего индейца, который охотится за скальпом, она встала, готовясь произнести нравоучительную фразу.
   Но возмутителем спокойствия оказался Тоб. Вслед за ним, едва заметный сквозь чащу березняка, шел Гатри.
   Каролина бросилась к нему в объятия, не помня себя от радости. Его сильные руки сомкнулись вокруг нее.
   Он закружил ее в своих объятиях, затем крепко поцеловал.
   Как только схлынуло радостное оживление от неожиданной встречи, Каролина вырвалась из его объятий и стала бить его в грудь своими кулачками.
   — Бессовестный Гатри, — надув губы, укоряла она его, пока он держал ее запястья и улыбался, — где тебя черти носили?
   Гатри отпустил ее запястья и обхватил ее под уже округлым животом. Он чуть приподнял Каролину и прижал к себе. Почувствовав его желание, молодая женщина зарделась.
   — Долго рассказывать, Дикая Кошка, — вздохнул Гатри. — Я преследовал этого сукиного сына вплоть до границы с Мексикой и обратно. Пока ему удается все время уходить от решающей схватки.
   Настроение Каролины изменилось, на глазах заблестели слезы. Она вцепилась руками в рубашку на спине Гатри и слегка потрясла его.
   — Я думала, ты решил бросить меня навсегда.
   Гатри покачал головой.
   — Раз брак заключен, Дикая Кошка, надо жить вместе. В последние два месяца только и думал о том, когда снова вступлю с тобой в брачные отношения.
   Пруд и березовая чаща выглядели раем на земле. Каролине не было стыдно, когда она прошептала в ответ:
   — Прямо здесь, Гатри. Прямо сейчас.
   Он рассмеялся и снова покачал головой.
   — Я был в пути десять дней, Каролина.
   Она повела его в сторону пруда, забыв, что они находились на территории ранчо, что где-то поблизости находились люди, бродили коровы. Ей казалось, что они с Гатри одни в целом мире.
   Он перестал улыбаться, когда заметил, что Каролина села на ствол упавшего дерева и стала снимать туфли. Его глаза потеплели. Хотя их разделяло расстояние в десять футов, она чувствовала, как сильно он желает ее.
   С легкой дрожью в теле она стала снимать через голову юбки и стаскивать гольфы. Поскольку Каролина пользовалась в время купания опасной бритвой, ее тело было гладким и белым, как алебастр.
   У Гатри задергался кадык, он сделал неуверенный шаг вперед.
   — Брось это, Каролина, — запротестовал он. — Прекрати.
   Она разложила на стволе дерева рядом с собой снятые гольфы.
   Казалось, какая-то невидимая сила толкала Гатри к Каролине.
   — Каролина, — пророкотал он, прищурив глаза.
   Она встала и принялась расстегивать платье, одно из тех, которые она сшила скучными долгими вечерами, чтобы занять себя каким-нибудь делом. Ее дерзкий взгляд подзадорил Гатри.
   Он отшвырнул свою шляпу и, чертыхнувшись, сел на землю и стал стаскивать ботинки.
   Смеясь, Каролина разделась до конца и бросилась в воду пруда, подогретую солнечными лучами. Она отплыла к середине водоема и увидела, как Гатри разделся и следом за ней полез в пруд. Его нагота была ослепительной.
   — Если половина обитателей ранчо пропустит такое зрелище, — ворчал он, плескаясь рядом с ней, — они будут на тебя в обиде.
   Каролина подплыла к нему и обняла его за шею. Даже в центре водоема уровень воды едва доходил ей до груди.
   Под ногами ощущалось скользкое дно.
   — Целуй меня снова, — потребовала она.
   Супруг несколько мгновений хмуро смотрел на нее, затем привлек к себе и крепко поцеловал. Она отпрянула от него, словно хмельная. Повинуясь охватившему ее вожделению, Каролина начала под водой поглаживать руками естество Гатри. Ее нежные прикосновения возбудили его. Он застонал.
   — Каролина, — взмолился Гатри, — здесь не место для интимных отношений. В любую минуту здесь могут появиться работники ранчо, а мы голые, как Адам и Ева.
   Каролина рассмеялась.
   — Они сейчас заняты делом, — успокоила она его. Она заметила, что губы Гатри слегка припухли от поцелуя. — Никто, кроме тебя, не увидит меня без одежды.
   Мышцы на теле Гатри напряглись.
   — Это хорошо, — хрипло откликнулся он, — мне не придется стрелять в какого-нибудь соглядатая.
   Каролина снова залилась смехом, не прекращая усиливать его вожделение возбуждающими прикосновениями руки.
   — О, Боже, если ты не остановишься… — стенал Гатри, возбуждаемый действиями Каролины. Он откинул голову назад, и она осыпала поцелуями его шею.
   — Я не стану останавливаться, — проговорила Каролина томно, — хочу почувствовать, как ты скучал по мне.
   Гатри осторожно взял ее за талию, его большие пальцы поглаживали раздавшийся живот, где начал жить его ребенок. — Я очень скучал по тебе, — сказал он, — и хотел бы быть с тобой, когда ты будешь рожать.
   Они ушли под сень плакучей ивы. Ее тонкие ветки укрыли их от всего мира, Гатри осторожно приподнял Каролину, и она невольно обвила ногами его бедра, испытывая острую потребность в слиянии плоти. Когда он начал покрывать ее поцелуями от шеи до воспрянувшего соска груди, Каролина стала издавать жалобные возгласы и откинула назад голову.
   Имея свободный доступ к ее груди, он пользовался этим полной мерой. Гатри захватил губами сосок и жадно, втягивал его в рот. В то же время Каролина ощущала его напрягшееся естество, готовое погрузиться в нежные податливые глубины ее плоти.
   — Прости, Дикая Кошка, — сказал он, оторвавшись от ее соска, — я не могу больше терпеть.
   Каролина впилась губами в его шею, когда он стал медленно погружать в нее свой напрягшийся член, подвигая ее к оргазму с каждым дюймом погружения. Она даже не нуждалась в возвратно-поступательном движении его члена. Как только он погрузился в нее на всю длину, Каролина испытала оргазм. Ее тело забилось в конвульсиях. С ее губ слетало его имя, произносимое сквозь слезы радости и благодарности.
   Когда она впала в состояние сладкой истомы, Гатри стал шептать ей нежные, ласковые слова. Затем он начал внутри нее движения взад и вперед, стремясь получить от нее ту высшую меру наслаждения, которую она сама только что испытала. Каролина прижалась к нему, погрузив пальцы в его волосы, покрывая поцелуями его шею.
   Когда Каролина сообщила Гатри, как она собирается порадовать его этой ночью, он застонал и напрягся, пронзив ее на максимально возможную глубину. Разлившаяся внутри лона теплота заставила Каролину вновь забиться в конвульсиях. Вторая кульминация страсти подкралась неожиданно. Обессиленная, Каролина распласталась на теле Гатри.
   Когда через некоторое время они пришли в себя, он провел рукой по ее животу.
   — Мы не ошиблись? Ребенок действительно там?
   Каролина с готовностью кивнула.
   — Да, у меня ребенок. Он родится этой зимой.
   Гатри улыбнулся. Его глаза увлажнились. Молча, он поднял голову и поцеловал ее, на этот раз нежно.
   — Если сегодня ночью мы ляжем в постель как муж и жена, ты должна будешь сообщить Рою о нашем браке, — сказал Гатри. — Иначе он пристрелит меня за флирт на его ранчо.
   Каролина улыбнулась и подняла свою левую руку. На ее пальце блестело золотое кольцо.
   — Думаю, мистер Лаудон уже догадался. Я надела твое кольцо через неделю после того, как ты уехал.
   Он поцеловал ее в лоб.
   — Я не могу дождаться, когда все кончится и мы заживем в своем собственном гнездышке. Будем проводить время в постели. Все предстоящие шесть недель.
   Каролина рассмеялась.
   — При таком времяпровождении тебе не многое удастся сделать.
   Смех и топот лошадей приближающихся всадников, послышавшиеся вдали, почти не оставили им времени прийти в себя. Гатри и Каролина едва натянули на себя одежду, когда из-за деревьев верхом на лошади выскочил Феррис, оглашая окрестности победным криком.
   Очевидно, он победил в состязании с другими наездниками. Когда же парнишка увидел Гатри и Каролину, еще не высохших после купания, небрежно одетых и несколько смущенных, все его ликование пропало.
   — Вы уже вернулись, — сказал он Гатри, ловко соскакивая с низкорослой пегой лошадки.
   Гатри кивнул. Он взял свою шляпу и натянул ее на голову.
   — Хелло, Феррис.
   Феррис рассеянно гладил Тоба, уткнувшегося ему в бок своим носом, пока не почувствовал на себе внимание женщины, на которое мальчуган имел право рассчитывать. Он повернул лицо к Каролине. Она увидела в глазах своего ученика столько печали, что ей захотелось плакать.
   Гатри положил руку на затылок Каролине, что мог сделать только мужчина, имеющий на нее право.
   — Не будем мешать вам купаться, — сказал он, ведя Каролину между деревьями к дому.
   Когда они уходили, у пруда появилось полдюжины ковбоев.
   «Интересно, — подумала Каролина, — Феррис на самом деле прискакал быстрее всех или работники ранчо позволили ему это сделать?»
   Гатри ответил на приветствия ковбоев улыбкой, но не замедлил своего шага.
   Впереди Каролина увидела его лошадь, терпеливо стоящую у амбара.
   Она обняла Гатри.
   — Когда мы уезжаем?
   Он, нахмурившись, взглянул на нее.
   — Может, нам лучше поговорить об этом позже?
   Каролина остановилась, вынудив Гатри сделать то же.
   — Мы поговорим об этом сейчас, — сказала она твердо. — Ты собираешься уехать и снова оставить меня здесь?
   Гатри сорвал с головы шляпу, явно выражая недовольство, и вытер лоб рукавом.
   — Мне еще нужно разделаться с Флинном, — сказал он нетерпеливо. — Его следы снова ведут в Шайенн.
   — Это единственная причина, которая привела тебя сюда? Ты приехал сюда по необходимости?
   — Каролина…
   — Каролина, Каролина, — передразнила она его. — Я не намерена всю жизнь ожидать, когда ты соизволишь осчастливить меня здесь своим присутствием.
   — Может, ты предпочитаешь проводить его в тюремной камере? — парировал он, взяв ее за руки и глядя ей прямо в глаза. — Ты хочешь, чтобы наш ребенок родился в тюрьме?
   — Я не вернусь в тюрьму. Ты сам обещал мне это.
   — Да, обещал. Но ведь ты не хочешь также всю жизнь озираться, скрываясь от правосудия.
   Каролина покачала головой. Если бы она и Гатри сбежали в Мексику, она бы никогда больше не увидела своих опекунш и у нее не осталось бы надежды найти сестер.
   — Тогда я должен ехать. Но даю слово, Каролина, что я вернусь. Мы будем растить нашего ребенка вместе и сделаем еще полдюжины детей, если будем способны.
   Слезы невольно навернулись на глаза Каролины.
   — Тебя могут убить, — напомнила она.
   — Если это случится, — сказал он серьезно, — я хочу, чтобы ты оставалась здесь. Рой — хороший друг. Он защитит и обогреет тебя.
   — Ты принимаешь меня за бродячего щенка, — запротестовала Каролина. — Я не хочу оставаться здесь навечно, Гатри. Кроме того, даже Рой не сможет спасти меня от суда.
   — Он влиятельный человек, — возразил немедленно Гатри. — Он может сделать для тебя больше, чем ты думаешь.
   — Кроме тебя, я не хочу другого мужа, — упорствовала Каролина.
   С тяжелым вздохом Гатри позволил ей уйти. Позже, когда Гатри принимал ванну, Каролина выстирала его одежду и развесила ее на веревке на заднем дворике. Когда она вернулась на кухню, там находился Феррис. Он потягивал лимонад и ел овсяное печенье, приготовленное Джарденой. Его светлые волосы были влажными после купания, а глаза полны любопытства и ревности.
   На вашем пальце кольцо мистера Хэйеса, — упрекнул Каролину мальчуган.
   Каролина удивилась упреку.
   — Феррис, чьим, по-твоему, должно быть это кольцо? — спросила она мягко.
   — Может быть, это кольцо моего отца, — продолжил он. — Мне казалось, вы могли тайно обвенчаться и все такое.
   Ее сердце заныло. Так вот почему Феррис воздерживался от своего наивного сватовства.
   — Твой папа, разумеется, сказал бы тебе об этом, — заверила его Каролина. Она хотела коснуться плеча мальчика, но не посмела.
   — Папа не сказал мне о том, что мама умерла, — сказал Феррис с беззаботным видом, который, конечно, не мог ввести в заблуждение Каролину. — Он разговаривает со мной только о том, что нужно накормить и напоить коров, надеть ботинки или быть внимательным на ваших уроках.
   Каролина подавила в себе желание поправить его речь.
   — Когда скончалась твоя матушка? — спросила она участливо. Каролина выдвинула из-за стола стул, села и взяла печенье, есть которое вовсе не хотела. Она понимала, что сейчас надо поговорить с мальчуганом о миссис Лаудон, хотя ей хотелось избежать этой болезненной темы.
   Феррис внимательно посмотрел на нее и затем сел в кресло напротив.
   — Три года назад. Она похоронена на том маленьком холме, где растут вишневые деревья. Их посадили папа и я, потому что мама всегда любовалась весной, как цветет вишня.
   У Каролины сжалось горло, когда она подумала о всех печалях мира. Она взяла в руки маленькую загрубевшую ладонь Ферриса. Он не стал вырывать ее.
   — Вряд ли ты на самом деле хочешь, чтобы я была твоей мамой, — сказала она с нежной улыбкой. — Ведь я все время мучила бы тебя арифметикой и грамматикой.
   Он хмуро улыбнулся и провел рукой по своим жестким влажным волосам.
   — Нет, конечно, мисс Чалмерс. Если бы я был на несколько лет старше, а вы не были бы женой Гатри, я бы сам женился на вас.
   Каролина больше не могла сдерживать себя. Она наклонилась и поцеловала парня в лоб. Ее глаза светились добротой и улыбкой.
   — Со временем ты вырастешь таким же большим и высоким, как папа. Где-нибудь на танцах ты познакомишься с хорошенькой девушкой. Тогда тебе не придет в голову думать о старой больной учительнице.
   Взгляд Ферриса стал решительным и твердым. Он покачал головой.
   — Нет, мисс Каролина. Я никогда не забуду вас, — сказал он серьезно.
   Как раз в это время стал спускаться по лестнице Гатри, одетый в новый костюм, приобретенный, очевидно, в городе. Он был чисто выбрит. Его волосы казались более темными от того, что еще не высохли.
   Феррис бросил на друга отца выразительный взгляд и молча покинул кухню.
   — Что с ним? — хмуро спросил Гатри.
   Каролина вздохнула.
   — Ничего такого, чего нельзя было бы излечить в самый короткий срок.
   Некоторое время взгляд Гатри сохранял выражение беспокойства. Однако оно ушло, когда он подошел к столу, чтобы налить себе чашку горячего ароматного кофе, сваренного Джарденой.
   — Почему ты мне не писал? — спросила Каролина, внимательно глядя на мужа.
   Сейчас, когда Гатри побрился и его длинные волосы цвета кленового листа сияли чистотой, Каролина не могла не любоваться его внешним видом.
   — Я не любитель эпистолярного жанра, — ответил Гатри, делая глоток кофе. — Зато я привез тебе подарок.
   — Какой? — спросила Каролина не без удовольствия.
   Он вытащил из кармана рубашки маленький пакетик и положил его перед ней. Внутри пакетика Каролина обнаружила овальный медальон с золотой цепочкой. Не передать словами, как она была растрогана подарком.
   Гатри поднялся, чтобы защелкнуть цепочку с медальоном на шее молодой женщины. Его руки, горячие от возбуждения, задержались на участке ее тела, обнаженном открытым летним платьем.
   — Каролина, — начал он хрипло, — я…
   Прежде чем он закончил говорить, дверь на кухню отворилась и вошла Джардена с корзиной, полной высохшего на солнце белья. Она обратилась к Гатри с сияющей улыбкой.
   — Что тебе нужно в этой части дома, тебе, проходимцу с черной душой?
   Он рассмеялся и пересек комнату, чтобы поцеловать экономку в лоб и взять у нее из рук корзину.
   — Я не могу больше находиться вдали от тебя, Джардена.
   Она фыркнула в ответ на его слова. Каролина с умилением заметила, как зарумянились щеки пожилой женщины.
   — Скорее я подружилась бы с хорьком или вороной, что бродит на участке под горохом, чем с тобой, Гатри Хэйес, — прогромыхала экономка. — Лучше не путайся у меня под ногами, слышишь?
   Гатри снова рассмеялся отрывистым смехом. Он поставил в сторону корзину с бельем и сел на стул.
   Поздним вечером Гатри и Каролина ужинали вместе с Роем Лаудоном и его сыном и вели спокойную, неторопливую беседу. После ужина Каролина под благовидным предлогом ушла к себе, решив хотя бы раз воздержаться от помощи Джардене в мытье посуды. Гатри остался внизу, вероятно, для того, чтобы покурить и выпить бренди с приятелем.