Страница:
Кто забирал данные агитационные листки, я не помню, мое дело размножить их и упаковать. Затем заказчики сами забирают выполненные заказы…»
На вопрос: «Вы лично знакомы с кандидатом в депутаты Моляковым И. Ю.?» — последовал ответ: «Да, я его видела, он приходил к нам в типографию, но по какому поводу, я не знаю».
Нина также сообщила, что не знает, где раздавались агитационные листовки, она ими не интересовалась. С содержанием листовок она не знакомилась. А на вопрос, кто подкорректировал содержание данного листка, она заявила, что в типографию принесли готовый текст, а она была обязана просто его размножить.
Бухгалтер И. В. Малинова показала Рахвановой то же самое, что и на допросе у А. Г. Фадеева. Малинову Рахванова опросила 11 декабря 2003 года.
То же самое, что и ранее, на допросе 15 декабря 2003 года сообщил Рахвановой Лошаков.
В тот же день состоялся допрос лошаковского верстальщика Романа Большова. Он сообщил еще меньше, чем Моисеева. Вёрстку агитационного листка «Взгляд в упор» он не делал. Каким способом изготовлен этот листок, сказать не может. Размножением занимается Нина Моисеева, а с Моляковым он не знаком.
22 декабря 2003 года завершилось дело об административном правонарушении, начатое против В. Г. Лошакова 27 ноября 2003 года. Постановление судьи Калининского районного суда г. Чебоксары А. Н. Мальчугина я цитировал в предыдущей главе.
Судья Ленинского районного суда г. Чебоксары А. Н. Емельянов 24 декабря 2003 года направил кассационную жалобу моего доверенного лица Ермолаева В. В. в Судебную коллегию по гражданским делам Верховного суда Чувашской Республики по поводу действий председателя ОИК О. В. Кулагиной.
Процесс развивался ни шатко ни валко. Но вот 25 декабря 2003 года дело к производству принял заместитель прокурора Ленинского районного суда города Чебоксары Александр Иванович Толстов.
31 декабря 2003 года Толстов допросил потерпевшего — Николая Васильевича Федорова. Допрос был начат в 10 часов 05 минут утра. Окончен через час. Текст протокола был почему-то набран на компьютере. То ли Толстов пришел к Федорову со своей аппаратурой (а допрос проводился в служебном кабинете президента Чувашской Республики), то ли ему дали уже готовый текст, и ни в какие служебные кабинеты его никто не впускал.
В показаниях Николай Васильевич был более откровенен, чем в заявлении: «Как мною было ранее указано в заявлении, номер информационного листка Игоря Молякова под названием «Открытый взгляд» за ноябрь 2003 года я обнаружил в своем почтовом ящике 21 ноября 2003 года. Мне было известно, что автор этого печатного издания Моляков И. баллотируется в депутаты Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации, и об этом он прямо указал на титульном листке. То есть можно сразу отметить, что этот номер издания полностью подчинен решению задач предвыборной агитации, которая к этому времени у всех кандидатов была в самом разгаре. (Знал Николай, в какой момент «ломать» мою предвыборную работу с помощью «органов»! — И.М.)
На последней странице информационного листка И. Моляков опубликовал свою статью под названием «Сладкая сказка о Федоровых». Отдельно автор остановился на том факте, что мой отец, а Моляков И. хорошо информирован из материалов уголовного дела, возбужденного в отношении него за клевету, что он, покойный, был инвалидом Великой Отечественной войны и был «смертельно ранен» (кавычки — из протокола. — И.М.) во время боев за Кенигсберг, в свое время побил бывшего зятя за то, что тот продал весь выращенный в подсобном хозяйстве картофель и оставил семью моей младшей сестры, где был маленький ребенок, без последнего, что оставалось. (А как же огромная выручка от торговли на базаре? — И.М.)
В ходе другой предвыборной кампании — по выборам президента Чувашской республики в 2001 году — И. Моляков, являясь ее активным участником, этому факту посвятил целую статью, в которой приписал мне и моему отцу совместное участие в покушении на убийство бывшего зятя, за что, как клеветник, был осужден судом.
В данной статье И. Моляков в очередной раз, по моему твердому убеждению, как и ранее, клевещет, распространяет заведомо ложные сведения.
Так, он пишет: «Бывшего зятя наказал отец… Едва не убил… К ответственности не привлекли мать президента, хотя она была соучастницей преступления… Обычная уголовщина!..»
Так называемый информационный листок, ничем не отличающийся от обычного средства массовой информации, с данной статьей был распространен с огромным для республики тиражом в 100 тысяч экземпляров, с рекомендацией на титульном листке: «Прочитай и передай другому»!
Клевета со стороны И. Молякова заключается в том, что он на страницах печатного издания, обращаясь к массовому читателю, утверждает, что моя мать была соучастницей преступления. В контексте статьи речь идет о покушении на убийство группой лиц. Это следует из таких слов автора: «… Отец (он)… Едва не убил… она (мать президента) была соучастницей преступления».
Я уверен, что любой читатель, прочитавший статью И. Молякова и не владеющий действительной информацией об этой истории, сделает вывод о том, что моя мать была соучастницей особо тяжкого преступления — покушения на убийство группой лиц.
Молякову И. Ю. из материалов уголовного дела, подлинность которых он специально проверял, в том числе и в процессе следствия и суда по факту клеветы с его стороны в мой адрес, достоверно известно, что моя мать допрашивалась только как свидетель. Никаких актов амнистии или иных юридических фактов, хотя бы косвенно подтверждающих, что она была «соучастницей преступления» — в жизни матери никогда не было. И Моляков И. это прекрасно знал и знает. При этом ему также доподлинно известно, что никакого покушения на убийство не было и в помине.
Ставя перед собой задачу намеренно оклеветать мою мать, И. Моляков не просто пишет о сельчанке Федоровой, а именно о «матери президента», тогда как в том давнем 1972 году никто не мог думать и предполагать, что я стану руководителем республики в такой должности.
Таким образом, честь и достоинство моей покойной матери, вырастившей троих дочерей и двоих сыновей, Моляковым И. Ю., действующим во имя своих личных корыстных интересов, в том числе — чтобы избраться в парламент и обрести депутатскую неприкосновенность, была грубо и цинично опорочена. В итоге вся наша семья, в том числе и я, как член семьи и президент Чувашской Республики, в очередной раз Моляковым И., который уже осужден за клевету по ст. 129 ч. 3 УК РФ, представлена как способная только на «уголовщину», которую «нельзя допускать на пушечный выстрел».
Моя покойная мать не заслуживает столь хамского отношения со стороны И. Молякова. Тем более, что он уже отбывает наказание за уголовное преступление — клевету.
Указанные Моляковым И. Ю. в статье «Сладкая сказка о Федоровых» сведения о том, что моя покойная мама была соучастницей преступления — покушения на убийство группой лиц, являются заведомо ложными, и с его стороны указанной публикацией мне причинены глубокие нравственные боли и страдания.
Кроме того, преднамеренно распространенные Моляковым И. Ю. ложные измышления в отношении покойной матери и нашей семьи порочат мою честь и достоинство, подрывают репутацию как президента Чувашской Республики, так и гражданина РФ, а также мою покойную мать Федорову А. Н. (здесь вместо инициалов матери были пропечатаны инициалы отца — В.Ф., и уже в тексте, ручкой, были внесены изменения — И.М.).
У Молякова И. Ю. нет никаких оснований называть мою покойную мать соучастницей особо тяжкого преступления, и я убежден, что в его действиях имеются признаки преступления, предусмотренного ст. 129 ч. 2 УК РФ».
Всё это эмоциональное сочинение ни разу не прерывалось уточняющими вопросами Толстова. Скорее всего, по поручению президента Чувашии текст заявления составлен был заранее, никто Толстова в служебный кабинет в Доме правительства не приглашал, бумагу ему скинули уже в готовом виде как руководство к действию.
Странная дата допроса — 31 декабря. Толстов мог повесткой пригласить «потерпевшего» к себе в кабинет для дачи показаний. Но вообразить подобную вольность с его стороны было невозможно. Президента, повесткой, 31 декабря, в какой-то убогий кабинет! Это же конец карьеры!
5 января 2004 года Толстов выносит постановление о назначении лингвистической экспертизы, где ставит главный вопрос: «Содержатся ли в статье И. Молякова под названием «Сладкая сказка о Федоровых» утверждения, что Федорова А. является соучастницей преступления?»
Хорош прокурор! Ничего еще не выяснил, дело заведено по факту, не против меня, а он уже в официальном документе утверждает, что статья — моя! В таком случае уведомь меня о своих хитрых манипуляциях!
Вывод экспертов А. Н. Баранова и О. М. Грунченко из Института русского языка им. В. В. Виноградова РАН основывался только на тексте приговора, приложенного к постановлению Толстовым. При таких обстоятельствах он был предопределен — в статье содержится утверждение, что мать Федорова совершила вместе с мужем общественно опасное действие, которое предполагает наступление уголовной ответственности — была соучастницей преступления, хотя к ответственности привлечена не была. Оплата экспертному учреждению была осуществлена вовремя и в полном объеме.
Между тем милиция занималась поисками распространителей информационных листков. Нужно было как-то оправдывать изменение подследственности и выявить распространение листков не только в Московском районе г. Чебоксары.
В самом начале января 2004 года начальник Московского РОВД полковник милиции В. С. Васильев сообщал заместителю министра внутренних дел Чувашии полковнику милиции В. Г. Григорьеву, что распространители листовок «Взгляд в упор» в Московский РОВД не доставлялись, а также с жалобой в отношении распространителей никто не обращался. Странный ответ. А Николой Васильевич со своим почтовым ящиком?
Стали искать. 16 января лейтенант милиции А. В. Мулендеев, сотрудник Московского РОВД, опросил какого-то Винокурова, проживающего на проспекте Мира. Тот сказал, что листовку «Взгляд в упор» не читал.
В тот же день капитану милиции Ю. А. Бородину из того же РОВД некто Шебин, проживающий на ул. Эльгера, заявил то же самое. Сотруднику Московского РОВД А. Р. Малову гр-н Афанасьев Александр Сергеевич, проживающий на Эгерском бульваре, сказал: «Нигде не работаю. Газету «Взгляд в упор» я никогда не видел, и о чем там писали, я не знаю».
Об этом же сообщили милиционерам А. М. Хохлов с пр. 9-й Пятилетки, А. И. Федотов с ул. Гузовского, Н. Ю. Максимов с ул. Т. Кривова и т. д. и т. д.
Вся эта утомительная суета возникла из-за отдельного поручения, которое Толстов 9 января 2004 года направил заместителю министра внутренних дел ЧР В. Г. Григорьеву, в котором просил поручить подчиненным сотрудникам установить распространителей информационных листов, допросить их, также установить жителей г. Чебоксары, которые читали статью «Сладкая сказка о Федоровых», и допросить их по поводу статьи, какие они для себя сделали выводы, знакомы ли с информацией об уголовном деле в отношении отца президента ЧР, знают ли, что Моляков И. Ю. ранее осужден за клевету в адрес президента ЧР и т. д.
13 января 2004 года Григорьев (целый замминистра!) оперативно исполнил поручение молодого прокурора. Соответствующие распоряжения ушли в райотделы милиции.
Спасибо им, капитанам и лейтенантам. Они выполнили важную агитационную работу. О том, что я вообще существую, об уголовном деле на отца Федорова, многие люди узнали именно от них.
16 января 2004 года В. Г. Григорьеву ничего не оставалось, как отослать Толстову протоколы задержаний и опросов агитаторов моего предвыборного штаба, сделанные еще до выборов. Все они, естественно, указывали, что от меня никаких поручений на распространение информационных листков не получали, лично в руки я им ничего не передавал, и была ли в них статья о семье Фёдоровых, не помнят.
Начальник Калининского РОВД подполковник милиции Е. В. Глухов докладывал В. Г. Григорьеву: «Сообщаем, что отдельное поручение исполнить в полном объеме не удалось, так как распространителей информационного листка секретаря Чувашского рескома КПРФ И. Молякова, статьи «Сладкая сказка о Федоровых» опросить не удалось. Выявлены и допрошены в качестве свидетелей 3 человека, которые видели вышеуказанную газету и ознакомлены со смыслом и содержанием статьи «Сладкая сказка о Федоровых».
Свидетели Абукин, Волкова и Белов подтвердили, что в почтовых ящиках нашли информационные листки. Абукин, водитель ЧПОПАТ, статью прочитал, но никаких выводов для себя не сделал. Волкова, временно не работающая, не поверила тому, что в статье написано. А пенсионер Белов вообще не смог прочесть текст, так как не нашел очки.
Сотрудники Ленинского РОВД сумели опросить граждан Васильева, Николаеву и Яковлеву, которые нашли листовки в ящиках. Все трое пенсионеров статью читали, но что-либо комментировать отказались.
Из Московского РОВД, как я упоминал, Григорьеву направили старые материалы.
21 января 2004 года заместитель начальника отдела организации дознания МВД ЧР майор милиции Р. А. Умеров запросил у председателя ЦИК ЧР документы, подтверждающие, что я действительно был зарегистрирован кандидатом в депутаты Госдумы. Документы были представлены.
Ввиду скудости собранного материала, замминистра Григорьев 22 января 2004 года был вынужден вновь поручить руководителям райотделов установить распространителей информационных листов, допросить их. А 21 января он вышел по телефону на начальника Новочебоксарского ГОВД полковника милиции Плешкова В. Г. и поручил ему доставить к Толстову одного из распространителей листовок А. В. Васина.
Впрочем, и после этого, второго, поручения Григорьева ничего существенного собрать не удалось. Во всяком случае, в материалах дела повторные опросы вообще не зафиксированы.
С 23 января 2004 года допросы продолжил Толстов. Первым был опрошен распространитель агитматериалов М. В. Ганин. Он сообщил, что лично меня не видел, материалы для распространения они с друзьями получали от Ермолаева, а на вопрос Толстова о том, что если бы о его, Ганина, матери в газете написали оскорбительные вещи, он обиделся бы, ответил, что да.
То же самое сказал Толстову и А. В. Ванин, доставленный из Новочебоксарска 26 января 2004 года.
30 января 2004 года Толстов опрашивал жительницу Новочебоксарска Е. А. Александрову. Та заявила, что листок видела, но ничего по этому поводу сказать не может.
3 февраля 2004 года прокурор Ленинского района г. Чебоксары З. М. Карама удовлетворил ходатайство Толстова о продлении срока предварительного следствия. Текст ходатайства интересен: «Настоящее уголовное дело возбуждено прокурором Калининского района г. Чебоксары 4 декабря 2003 года по признакам состава преступления, предусмотренного ст. 129 ч. 2 УК РФ.
Мною дело для рассмотрения принято к своему производству 25 декабря 2003 года.
В ходе предварительного следствия установлено следующее:
В ноябре 2003 года в информационном листке кандидата в депутаты Государственной Думы Федерального Собрания РФ Молякова И. Ю. «Взгляд в упор» была опубликована статья «Сладкая сказка о Федоровых», содержащая в себе заведомо ложные сведения, порочащие честь и достоинство покойной матери президента Чувашской Республики Федорова Н. В., а также его, как президента ЧР и гражданина.
Информационные листы с указанной статьей, в которой содержались заведомо ложные сведения, порочащие честь и достоинство семьи Федоровых, были распространены среди жителей Чувашской Республики.
В ходе расследования уголовного дела добыты достаточные основания для предварительного обвинения И. Молякову и направления уголовного дела в суд для рассмотрения по существу.
Установленный УПК РФ срок предварительного следствия по делу истекает 4 февраля 2004 года.
Окончить к указанному сроку следствие не представляется возможным по причине того, что необходимо получить заключение лингвистической экспертизы, назначенной в Институте русского языка РАН им. В. В. Виноградова, предъявить обвинение Молякову И. Ю., выполнить требования ст. ст. 216, 217 УПК РФ.
Для выполнения указанных следственных действия потребуется дополнительное время до 1 месяца, в связи с чем необходимо продлить срок следствия».
Как мог Толстов утверждать, что в статье содержатся заведомо ложные сведения, если он еще не получил заключение экспертизы? Видимо, он заранее знал ее результаты.
Откуда он взял, что уже добыты достаточные факты для предъявления мне обвинения? Дело-то возбуждено «по факту», а не против меня. Как же можно писать столь откровенно, что именно мне будет предъявлено обвинение?
Можно. Таков уровень Толстова. Такова серьезность «заказа».
Между тем 9 февраля 2004 года был допрошен в очередной раз В. Г. Лошаков, 12 февраля — И. В. Малинова. Ничего нового, помимо уже данных показаний, Толстову они не сообщили. Тогда же была допрошена вновь и сестра Федорова — Е. В. Васильева.
12 февраля Толстов вынес постановление о производстве обыска (выемки) документов, касающихся меня из окружной избирательной комиссии.
Выяснилось, что договор с И. В. Малиновой об оказании услуг в качестве бухгалтера подписал секретарь Чувашского рескома КПРФ, руководитель республиканского предвыборного штаба Анатолий Алексеевич Егоров. Что же касается финансовых документов, то в них стоят, как и положено, подписи Малиновой и Лошакова. Я же за своей подписью в ОИК отправлял только итоговые финансовые отчеты.
13 февраля 2004 года был допрошен в качестве свидетеля Ермолаев Вячеслав Владимирович. Толстову крайне важно было получить от него подтверждение, что именно я являюсь автором статьи «Сладкая сказка о Федоровых». На вопрос, с какой целью И. Моляков опубликовал свою статью «Сладкая сказка о Федоровых», Ермолаев ответил: «С И. Моляковым по поводу этой статьи я не беседовал и поэтому не могу ничего комментировать. Кроме того, в этой статье ничего вымышленного нет, все сведения опираются на факты, которые были уже изложены в периодических изданиях ранее».
На вопрос о распространении Вячеслав Владимирович указал: «И. Моляков распространял много агитационных материалов и, вполне возможно, и указанные выше агитационные материалы со статьей «Сладкая сказка о Федоровых».
Прочитав написанный Толстовым протокол, Ермолаев сделал существенное уточнение: «Стр. 4, абзац 2. Система подготовки статей Молякова, способ их написания мне доподлинно не известен».
16 февраля настал и мой черед. О том, что против меня запущен механизм очередного уголовного дела, я официально не был уведомлен. Поэтому, когда на улице я неожиданно был задержан нарядом милиции и в милицейской машине доставлен к Толстову, насторожился. Никаких повесток от него я не получал.
Спектакль с задержанием был нужен для оказания на меня психологического воздействия. Форме доставки не удивился, ведь по первому уголовному делу меня задерживала на посту ГИБДД в Хыркасах целая бригада вооруженных автоматами сотрудников милиции. И лишь для того, чтобы доставить в здание МВД ЧР, где мне была вручена повестка о необходимости явиться к Толстову.
Приветливо, сладко улыбаясь, он сообщил, что я подозреваюсь в распространении заведомо ложных сведений о семье Федоровых. Я ответил, что без адвоката Ильина ничего говорить не буду.
На что прокурор, продолжая улыбаться, сообщил об отказе Ильина быть моим адвокатом. Я ответил, что не верю ему, и попросил связаться с Виктором Алексеевичем, чтобы выяснить у него лично, так ли это.
Дозвониться Ильину никак не удавалось. Я подтвердил отказ давать какие-либо показания в соответствии с Конституцией России.
Толстов вынужден был принять от меня заявление о желании видеть в качестве адвоката В. А. Ильина. «Смешливый» прокурор применил ко мне меру пресечения — подписку о невыезде.
25 февраля в Ленинскую прокуратуру затребовали копию протокола судебного заседания Ленинского районного суда г. Чебоксары под председательством судьи А. Н. Емельянова по заявлению В. В. Ермолаева на действия председателя окружной избирательной комиссии по выборам депутатов Госдумы О. В. Кулагиной.
Откуда взялась ч. 3 ст. 129 УК РФ вместо ч. 2, которая все время фигурировала в деле, мне стало ясно позже — уже тогда, весной, было запланировано посадить меня в тюрьму.
Естественно, Виктор Алексеевич Ильин стал моим защитником. Он никогда не отказывался от этого. Мы поняли, что если второе уголовное дело будет доведено до суда, то меня посадят, ведь это будет уже второй приговор, вынесенный в период, когда еще не закончился испытательный срок по первому.
8 апреля 2004 года Толстов обратился к начальнику Ленинского РОВД г. Чебоксары А. А. Иванову, сообщив, что я к нему не являюсь, и, следовательно, нужно осуществить привод. Сам он, видимо, намеренно, для достижения «спецэффекта», никаких повесток мне не высылал.
Я несколько раз являлся с Ильиным в прокуратуру самостоятельно. Нужно было выяснить как можно больше об уголовном деле. Но Толстова мы не заставали. Всякий раз в журнале мы оставляли записи о посещении.
Утром 8 апреля я даже написал обязательство, что буду в прокуратуре на следующий день в 15.00. Эту бумагу сдал дежурному прокурору.
Несмотря на всё это, Толстов 9 апреля 2004 года, с утра, опять постановил объявить меня в розыск, так как я будто бы неоднократно приглашался в прокуратуру, но без уважительных причин не являлся.
Подобная наглость, полагаю, была следствием неуверенности. Сразу после моего допроса мы с Ильиным буквально «осадили» Ленинскую районную прокуратуру различными ходатайствами. Мы требовали допросить свидетелей с нашей стороны. Мы ходатайствовали о проведении лингвистической экспертизы в научном учреждении по нашему выбору, о постановке дополнительных вопросов к экспертам. Мы требовали выдать нам на руки копию экспертизы из института русского языка РАН, где она была осуществлена по федоровскому заказу. Были также требования прекратить уголовное преследование вообще, так как я не являюсь автором статьи.
Толстов аккуратно направлял эти ходатайства своему начальнику Караме. Тот раз за разом отказывал на основании того, что дело возбуждено не против Молякова, а по факту. Он, мол, пока проходит по нему как свидетель, а свидетели не могут ходатайствовать о заслушивании других свидетелей. Все это повторял в своих ответах Толстов.
Приводить все эти отписки не стоит. Процитирую лишь одну, от 15 апреля 2004 года: «Молякову И. Ю. предъявлено обвинение в совершении преступления, предусмотренного ст. 129 ч. 3 УК РФ.
После ознакомления с материалами уголовного дела от обвиняемого Молякова И. Ю. и защищающего его интересы защитника Ильина В. А. поступило ходатайство о прекращении уголовного дела в отношении Молякова И. Ю. в связи с тем, что статью «Сладкая сказка о Федоровых» писал не он, а также о проведении дополнительной лингвистической экспертизы с его участием, так как она проведена с нарушением требований УПК РФ, с постановкой дополнительных вопросов об авторстве указанной выше статьи и установления и допроса дополнительного свидетеля, зарегистрировавшего информационный листок «Сладкая сказка о Федоровых».
Изучение материалов уголовного дела показало, что оно возбуждено законно и обоснованно. Лингвистическая экспертиза проведена в соответствии с требованиями УПК РФ, эксперты, имеющие соответствующее образование и познания, предупреждены об уголовной ответственности за заведомо ложное заключение, в связи с чем оснований сомневаться в правдивости выводов экспертов не имеется.
В ходе расследования уголовного дела установлено, что только один Ермолаев В. В. принес в окружную избирательную комиссию единственные первые экземпляры информационных листков Молякова И. Ю. со статьей «Сладкая сказка о Федоровых», в которых содержались заведомо ложные сведения, порочащие честь и достоинство президента ЧР Федорова Н. В., которые были зарегистрированы. Других изданий со статьей «Сладкая сказка о Федоровых» в окружную избирательную комиссию не поступало.
При расследовании уголовного дела добыто достаточно доказательств, свидетельствующих о виновности И. Молякова в распространении в средствах массовой информации сведений, порочащих честь и достоинство Федорова Н. В.
Таким образом, оснований для удовлетворения ходатайства Молякова И. Ю. и Ильина В. А. о прекращении уголовного дела, проведении дополнительной лингвистической экспертизы и установления и допроса дополнительных свидетелей не имеется.
На основании изложенного, руководствуясь ст. 219 УПК РФ, постановил: 1. Отказать в удовлетворении ходатайства обвиняемого Молякова И. Ю. и защитника Ильина В. А. в полном объеме.
2. О принятом решении уведомить заинтересованных лиц».
Я понимал, что Федоров «закусил удила», и его люди — все эти толстовы, карамы, антоновы, «номер» будут отрабатывать по «полной программе». Дело было не только в том, что Федоров обиделся за свою мать — Анфису Никитичну. Он не выдержал «параметров», заданных хозяевами из Москвы: коммунисты не должны на выборах набрать более 12–13 процентов. Я же набрал по моему округу почти 25 процентов, а в Чебоксарах и того больше. Этот электоральный «штырь» общероссийского масштаба (а выйти на подобный уровень поддержки, к сожалению, удалось очень немногим региональным партийным организациям) был замечен в Кремле. Там приняли во внимание, что не все силы администраций городов и районов, бесправных коллективов школ и больниц, техникумов и вузов, дворников и водопроводчиков были брошены на обслуживание «Единой России».
На вопрос: «Вы лично знакомы с кандидатом в депутаты Моляковым И. Ю.?» — последовал ответ: «Да, я его видела, он приходил к нам в типографию, но по какому поводу, я не знаю».
Нина также сообщила, что не знает, где раздавались агитационные листовки, она ими не интересовалась. С содержанием листовок она не знакомилась. А на вопрос, кто подкорректировал содержание данного листка, она заявила, что в типографию принесли готовый текст, а она была обязана просто его размножить.
Бухгалтер И. В. Малинова показала Рахвановой то же самое, что и на допросе у А. Г. Фадеева. Малинову Рахванова опросила 11 декабря 2003 года.
То же самое, что и ранее, на допросе 15 декабря 2003 года сообщил Рахвановой Лошаков.
В тот же день состоялся допрос лошаковского верстальщика Романа Большова. Он сообщил еще меньше, чем Моисеева. Вёрстку агитационного листка «Взгляд в упор» он не делал. Каким способом изготовлен этот листок, сказать не может. Размножением занимается Нина Моисеева, а с Моляковым он не знаком.
22 декабря 2003 года завершилось дело об административном правонарушении, начатое против В. Г. Лошакова 27 ноября 2003 года. Постановление судьи Калининского районного суда г. Чебоксары А. Н. Мальчугина я цитировал в предыдущей главе.
Судья Ленинского районного суда г. Чебоксары А. Н. Емельянов 24 декабря 2003 года направил кассационную жалобу моего доверенного лица Ермолаева В. В. в Судебную коллегию по гражданским делам Верховного суда Чувашской Республики по поводу действий председателя ОИК О. В. Кулагиной.
Процесс развивался ни шатко ни валко. Но вот 25 декабря 2003 года дело к производству принял заместитель прокурора Ленинского районного суда города Чебоксары Александр Иванович Толстов.
31 декабря 2003 года Толстов допросил потерпевшего — Николая Васильевича Федорова. Допрос был начат в 10 часов 05 минут утра. Окончен через час. Текст протокола был почему-то набран на компьютере. То ли Толстов пришел к Федорову со своей аппаратурой (а допрос проводился в служебном кабинете президента Чувашской Республики), то ли ему дали уже готовый текст, и ни в какие служебные кабинеты его никто не впускал.
В показаниях Николай Васильевич был более откровенен, чем в заявлении: «Как мною было ранее указано в заявлении, номер информационного листка Игоря Молякова под названием «Открытый взгляд» за ноябрь 2003 года я обнаружил в своем почтовом ящике 21 ноября 2003 года. Мне было известно, что автор этого печатного издания Моляков И. баллотируется в депутаты Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации, и об этом он прямо указал на титульном листке. То есть можно сразу отметить, что этот номер издания полностью подчинен решению задач предвыборной агитации, которая к этому времени у всех кандидатов была в самом разгаре. (Знал Николай, в какой момент «ломать» мою предвыборную работу с помощью «органов»! — И.М.)
На последней странице информационного листка И. Моляков опубликовал свою статью под названием «Сладкая сказка о Федоровых». Отдельно автор остановился на том факте, что мой отец, а Моляков И. хорошо информирован из материалов уголовного дела, возбужденного в отношении него за клевету, что он, покойный, был инвалидом Великой Отечественной войны и был «смертельно ранен» (кавычки — из протокола. — И.М.) во время боев за Кенигсберг, в свое время побил бывшего зятя за то, что тот продал весь выращенный в подсобном хозяйстве картофель и оставил семью моей младшей сестры, где был маленький ребенок, без последнего, что оставалось. (А как же огромная выручка от торговли на базаре? — И.М.)
В ходе другой предвыборной кампании — по выборам президента Чувашской республики в 2001 году — И. Моляков, являясь ее активным участником, этому факту посвятил целую статью, в которой приписал мне и моему отцу совместное участие в покушении на убийство бывшего зятя, за что, как клеветник, был осужден судом.
В данной статье И. Моляков в очередной раз, по моему твердому убеждению, как и ранее, клевещет, распространяет заведомо ложные сведения.
Так, он пишет: «Бывшего зятя наказал отец… Едва не убил… К ответственности не привлекли мать президента, хотя она была соучастницей преступления… Обычная уголовщина!..»
Так называемый информационный листок, ничем не отличающийся от обычного средства массовой информации, с данной статьей был распространен с огромным для республики тиражом в 100 тысяч экземпляров, с рекомендацией на титульном листке: «Прочитай и передай другому»!
Клевета со стороны И. Молякова заключается в том, что он на страницах печатного издания, обращаясь к массовому читателю, утверждает, что моя мать была соучастницей преступления. В контексте статьи речь идет о покушении на убийство группой лиц. Это следует из таких слов автора: «… Отец (он)… Едва не убил… она (мать президента) была соучастницей преступления».
Я уверен, что любой читатель, прочитавший статью И. Молякова и не владеющий действительной информацией об этой истории, сделает вывод о том, что моя мать была соучастницей особо тяжкого преступления — покушения на убийство группой лиц.
Молякову И. Ю. из материалов уголовного дела, подлинность которых он специально проверял, в том числе и в процессе следствия и суда по факту клеветы с его стороны в мой адрес, достоверно известно, что моя мать допрашивалась только как свидетель. Никаких актов амнистии или иных юридических фактов, хотя бы косвенно подтверждающих, что она была «соучастницей преступления» — в жизни матери никогда не было. И Моляков И. это прекрасно знал и знает. При этом ему также доподлинно известно, что никакого покушения на убийство не было и в помине.
Ставя перед собой задачу намеренно оклеветать мою мать, И. Моляков не просто пишет о сельчанке Федоровой, а именно о «матери президента», тогда как в том давнем 1972 году никто не мог думать и предполагать, что я стану руководителем республики в такой должности.
Таким образом, честь и достоинство моей покойной матери, вырастившей троих дочерей и двоих сыновей, Моляковым И. Ю., действующим во имя своих личных корыстных интересов, в том числе — чтобы избраться в парламент и обрести депутатскую неприкосновенность, была грубо и цинично опорочена. В итоге вся наша семья, в том числе и я, как член семьи и президент Чувашской Республики, в очередной раз Моляковым И., который уже осужден за клевету по ст. 129 ч. 3 УК РФ, представлена как способная только на «уголовщину», которую «нельзя допускать на пушечный выстрел».
Моя покойная мать не заслуживает столь хамского отношения со стороны И. Молякова. Тем более, что он уже отбывает наказание за уголовное преступление — клевету.
Указанные Моляковым И. Ю. в статье «Сладкая сказка о Федоровых» сведения о том, что моя покойная мама была соучастницей преступления — покушения на убийство группой лиц, являются заведомо ложными, и с его стороны указанной публикацией мне причинены глубокие нравственные боли и страдания.
Кроме того, преднамеренно распространенные Моляковым И. Ю. ложные измышления в отношении покойной матери и нашей семьи порочат мою честь и достоинство, подрывают репутацию как президента Чувашской Республики, так и гражданина РФ, а также мою покойную мать Федорову А. Н. (здесь вместо инициалов матери были пропечатаны инициалы отца — В.Ф., и уже в тексте, ручкой, были внесены изменения — И.М.).
У Молякова И. Ю. нет никаких оснований называть мою покойную мать соучастницей особо тяжкого преступления, и я убежден, что в его действиях имеются признаки преступления, предусмотренного ст. 129 ч. 2 УК РФ».
Всё это эмоциональное сочинение ни разу не прерывалось уточняющими вопросами Толстова. Скорее всего, по поручению президента Чувашии текст заявления составлен был заранее, никто Толстова в служебный кабинет в Доме правительства не приглашал, бумагу ему скинули уже в готовом виде как руководство к действию.
Странная дата допроса — 31 декабря. Толстов мог повесткой пригласить «потерпевшего» к себе в кабинет для дачи показаний. Но вообразить подобную вольность с его стороны было невозможно. Президента, повесткой, 31 декабря, в какой-то убогий кабинет! Это же конец карьеры!
5 января 2004 года Толстов выносит постановление о назначении лингвистической экспертизы, где ставит главный вопрос: «Содержатся ли в статье И. Молякова под названием «Сладкая сказка о Федоровых» утверждения, что Федорова А. является соучастницей преступления?»
Хорош прокурор! Ничего еще не выяснил, дело заведено по факту, не против меня, а он уже в официальном документе утверждает, что статья — моя! В таком случае уведомь меня о своих хитрых манипуляциях!
Вывод экспертов А. Н. Баранова и О. М. Грунченко из Института русского языка им. В. В. Виноградова РАН основывался только на тексте приговора, приложенного к постановлению Толстовым. При таких обстоятельствах он был предопределен — в статье содержится утверждение, что мать Федорова совершила вместе с мужем общественно опасное действие, которое предполагает наступление уголовной ответственности — была соучастницей преступления, хотя к ответственности привлечена не была. Оплата экспертному учреждению была осуществлена вовремя и в полном объеме.
Между тем милиция занималась поисками распространителей информационных листков. Нужно было как-то оправдывать изменение подследственности и выявить распространение листков не только в Московском районе г. Чебоксары.
В самом начале января 2004 года начальник Московского РОВД полковник милиции В. С. Васильев сообщал заместителю министра внутренних дел Чувашии полковнику милиции В. Г. Григорьеву, что распространители листовок «Взгляд в упор» в Московский РОВД не доставлялись, а также с жалобой в отношении распространителей никто не обращался. Странный ответ. А Николой Васильевич со своим почтовым ящиком?
Стали искать. 16 января лейтенант милиции А. В. Мулендеев, сотрудник Московского РОВД, опросил какого-то Винокурова, проживающего на проспекте Мира. Тот сказал, что листовку «Взгляд в упор» не читал.
В тот же день капитану милиции Ю. А. Бородину из того же РОВД некто Шебин, проживающий на ул. Эльгера, заявил то же самое. Сотруднику Московского РОВД А. Р. Малову гр-н Афанасьев Александр Сергеевич, проживающий на Эгерском бульваре, сказал: «Нигде не работаю. Газету «Взгляд в упор» я никогда не видел, и о чем там писали, я не знаю».
Об этом же сообщили милиционерам А. М. Хохлов с пр. 9-й Пятилетки, А. И. Федотов с ул. Гузовского, Н. Ю. Максимов с ул. Т. Кривова и т. д. и т. д.
Вся эта утомительная суета возникла из-за отдельного поручения, которое Толстов 9 января 2004 года направил заместителю министра внутренних дел ЧР В. Г. Григорьеву, в котором просил поручить подчиненным сотрудникам установить распространителей информационных листов, допросить их, также установить жителей г. Чебоксары, которые читали статью «Сладкая сказка о Федоровых», и допросить их по поводу статьи, какие они для себя сделали выводы, знакомы ли с информацией об уголовном деле в отношении отца президента ЧР, знают ли, что Моляков И. Ю. ранее осужден за клевету в адрес президента ЧР и т. д.
13 января 2004 года Григорьев (целый замминистра!) оперативно исполнил поручение молодого прокурора. Соответствующие распоряжения ушли в райотделы милиции.
Спасибо им, капитанам и лейтенантам. Они выполнили важную агитационную работу. О том, что я вообще существую, об уголовном деле на отца Федорова, многие люди узнали именно от них.
16 января 2004 года В. Г. Григорьеву ничего не оставалось, как отослать Толстову протоколы задержаний и опросов агитаторов моего предвыборного штаба, сделанные еще до выборов. Все они, естественно, указывали, что от меня никаких поручений на распространение информационных листков не получали, лично в руки я им ничего не передавал, и была ли в них статья о семье Фёдоровых, не помнят.
Начальник Калининского РОВД подполковник милиции Е. В. Глухов докладывал В. Г. Григорьеву: «Сообщаем, что отдельное поручение исполнить в полном объеме не удалось, так как распространителей информационного листка секретаря Чувашского рескома КПРФ И. Молякова, статьи «Сладкая сказка о Федоровых» опросить не удалось. Выявлены и допрошены в качестве свидетелей 3 человека, которые видели вышеуказанную газету и ознакомлены со смыслом и содержанием статьи «Сладкая сказка о Федоровых».
Свидетели Абукин, Волкова и Белов подтвердили, что в почтовых ящиках нашли информационные листки. Абукин, водитель ЧПОПАТ, статью прочитал, но никаких выводов для себя не сделал. Волкова, временно не работающая, не поверила тому, что в статье написано. А пенсионер Белов вообще не смог прочесть текст, так как не нашел очки.
Сотрудники Ленинского РОВД сумели опросить граждан Васильева, Николаеву и Яковлеву, которые нашли листовки в ящиках. Все трое пенсионеров статью читали, но что-либо комментировать отказались.
Из Московского РОВД, как я упоминал, Григорьеву направили старые материалы.
21 января 2004 года заместитель начальника отдела организации дознания МВД ЧР майор милиции Р. А. Умеров запросил у председателя ЦИК ЧР документы, подтверждающие, что я действительно был зарегистрирован кандидатом в депутаты Госдумы. Документы были представлены.
Ввиду скудости собранного материала, замминистра Григорьев 22 января 2004 года был вынужден вновь поручить руководителям райотделов установить распространителей информационных листов, допросить их. А 21 января он вышел по телефону на начальника Новочебоксарского ГОВД полковника милиции Плешкова В. Г. и поручил ему доставить к Толстову одного из распространителей листовок А. В. Васина.
Впрочем, и после этого, второго, поручения Григорьева ничего существенного собрать не удалось. Во всяком случае, в материалах дела повторные опросы вообще не зафиксированы.
С 23 января 2004 года допросы продолжил Толстов. Первым был опрошен распространитель агитматериалов М. В. Ганин. Он сообщил, что лично меня не видел, материалы для распространения они с друзьями получали от Ермолаева, а на вопрос Толстова о том, что если бы о его, Ганина, матери в газете написали оскорбительные вещи, он обиделся бы, ответил, что да.
То же самое сказал Толстову и А. В. Ванин, доставленный из Новочебоксарска 26 января 2004 года.
30 января 2004 года Толстов опрашивал жительницу Новочебоксарска Е. А. Александрову. Та заявила, что листок видела, но ничего по этому поводу сказать не может.
3 февраля 2004 года прокурор Ленинского района г. Чебоксары З. М. Карама удовлетворил ходатайство Толстова о продлении срока предварительного следствия. Текст ходатайства интересен: «Настоящее уголовное дело возбуждено прокурором Калининского района г. Чебоксары 4 декабря 2003 года по признакам состава преступления, предусмотренного ст. 129 ч. 2 УК РФ.
Мною дело для рассмотрения принято к своему производству 25 декабря 2003 года.
В ходе предварительного следствия установлено следующее:
В ноябре 2003 года в информационном листке кандидата в депутаты Государственной Думы Федерального Собрания РФ Молякова И. Ю. «Взгляд в упор» была опубликована статья «Сладкая сказка о Федоровых», содержащая в себе заведомо ложные сведения, порочащие честь и достоинство покойной матери президента Чувашской Республики Федорова Н. В., а также его, как президента ЧР и гражданина.
Информационные листы с указанной статьей, в которой содержались заведомо ложные сведения, порочащие честь и достоинство семьи Федоровых, были распространены среди жителей Чувашской Республики.
В ходе расследования уголовного дела добыты достаточные основания для предварительного обвинения И. Молякову и направления уголовного дела в суд для рассмотрения по существу.
Установленный УПК РФ срок предварительного следствия по делу истекает 4 февраля 2004 года.
Окончить к указанному сроку следствие не представляется возможным по причине того, что необходимо получить заключение лингвистической экспертизы, назначенной в Институте русского языка РАН им. В. В. Виноградова, предъявить обвинение Молякову И. Ю., выполнить требования ст. ст. 216, 217 УПК РФ.
Для выполнения указанных следственных действия потребуется дополнительное время до 1 месяца, в связи с чем необходимо продлить срок следствия».
Как мог Толстов утверждать, что в статье содержатся заведомо ложные сведения, если он еще не получил заключение экспертизы? Видимо, он заранее знал ее результаты.
Откуда он взял, что уже добыты достаточные факты для предъявления мне обвинения? Дело-то возбуждено «по факту», а не против меня. Как же можно писать столь откровенно, что именно мне будет предъявлено обвинение?
Можно. Таков уровень Толстова. Такова серьезность «заказа».
Между тем 9 февраля 2004 года был допрошен в очередной раз В. Г. Лошаков, 12 февраля — И. В. Малинова. Ничего нового, помимо уже данных показаний, Толстову они не сообщили. Тогда же была допрошена вновь и сестра Федорова — Е. В. Васильева.
12 февраля Толстов вынес постановление о производстве обыска (выемки) документов, касающихся меня из окружной избирательной комиссии.
Выяснилось, что договор с И. В. Малиновой об оказании услуг в качестве бухгалтера подписал секретарь Чувашского рескома КПРФ, руководитель республиканского предвыборного штаба Анатолий Алексеевич Егоров. Что же касается финансовых документов, то в них стоят, как и положено, подписи Малиновой и Лошакова. Я же за своей подписью в ОИК отправлял только итоговые финансовые отчеты.
13 февраля 2004 года был допрошен в качестве свидетеля Ермолаев Вячеслав Владимирович. Толстову крайне важно было получить от него подтверждение, что именно я являюсь автором статьи «Сладкая сказка о Федоровых». На вопрос, с какой целью И. Моляков опубликовал свою статью «Сладкая сказка о Федоровых», Ермолаев ответил: «С И. Моляковым по поводу этой статьи я не беседовал и поэтому не могу ничего комментировать. Кроме того, в этой статье ничего вымышленного нет, все сведения опираются на факты, которые были уже изложены в периодических изданиях ранее».
На вопрос о распространении Вячеслав Владимирович указал: «И. Моляков распространял много агитационных материалов и, вполне возможно, и указанные выше агитационные материалы со статьей «Сладкая сказка о Федоровых».
Прочитав написанный Толстовым протокол, Ермолаев сделал существенное уточнение: «Стр. 4, абзац 2. Система подготовки статей Молякова, способ их написания мне доподлинно не известен».
16 февраля настал и мой черед. О том, что против меня запущен механизм очередного уголовного дела, я официально не был уведомлен. Поэтому, когда на улице я неожиданно был задержан нарядом милиции и в милицейской машине доставлен к Толстову, насторожился. Никаких повесток от него я не получал.
Спектакль с задержанием был нужен для оказания на меня психологического воздействия. Форме доставки не удивился, ведь по первому уголовному делу меня задерживала на посту ГИБДД в Хыркасах целая бригада вооруженных автоматами сотрудников милиции. И лишь для того, чтобы доставить в здание МВД ЧР, где мне была вручена повестка о необходимости явиться к Толстову.
Приветливо, сладко улыбаясь, он сообщил, что я подозреваюсь в распространении заведомо ложных сведений о семье Федоровых. Я ответил, что без адвоката Ильина ничего говорить не буду.
На что прокурор, продолжая улыбаться, сообщил об отказе Ильина быть моим адвокатом. Я ответил, что не верю ему, и попросил связаться с Виктором Алексеевичем, чтобы выяснить у него лично, так ли это.
Дозвониться Ильину никак не удавалось. Я подтвердил отказ давать какие-либо показания в соответствии с Конституцией России.
Толстов вынужден был принять от меня заявление о желании видеть в качестве адвоката В. А. Ильина. «Смешливый» прокурор применил ко мне меру пресечения — подписку о невыезде.
25 февраля в Ленинскую прокуратуру затребовали копию протокола судебного заседания Ленинского районного суда г. Чебоксары под председательством судьи А. Н. Емельянова по заявлению В. В. Ермолаева на действия председателя окружной избирательной комиссии по выборам депутатов Госдумы О. В. Кулагиной.
* * *
1 апреля 2004 года Толстов вновь попросил своего начальника Караму продлить срок следствия до 4 мая 2004 года, поскольку до 4 апреля 2004 года закончить следствие не представляется возможным. И в тот же день подготовил для меня сообщение, что по уголовному делу № 198655 мне будет предъявлено обвинение по ст. 129 ч. 3 УК РФ.Откуда взялась ч. 3 ст. 129 УК РФ вместо ч. 2, которая все время фигурировала в деле, мне стало ясно позже — уже тогда, весной, было запланировано посадить меня в тюрьму.
Естественно, Виктор Алексеевич Ильин стал моим защитником. Он никогда не отказывался от этого. Мы поняли, что если второе уголовное дело будет доведено до суда, то меня посадят, ведь это будет уже второй приговор, вынесенный в период, когда еще не закончился испытательный срок по первому.
8 апреля 2004 года Толстов обратился к начальнику Ленинского РОВД г. Чебоксары А. А. Иванову, сообщив, что я к нему не являюсь, и, следовательно, нужно осуществить привод. Сам он, видимо, намеренно, для достижения «спецэффекта», никаких повесток мне не высылал.
Я несколько раз являлся с Ильиным в прокуратуру самостоятельно. Нужно было выяснить как можно больше об уголовном деле. Но Толстова мы не заставали. Всякий раз в журнале мы оставляли записи о посещении.
Утром 8 апреля я даже написал обязательство, что буду в прокуратуре на следующий день в 15.00. Эту бумагу сдал дежурному прокурору.
Несмотря на всё это, Толстов 9 апреля 2004 года, с утра, опять постановил объявить меня в розыск, так как я будто бы неоднократно приглашался в прокуратуру, но без уважительных причин не являлся.
Подобная наглость, полагаю, была следствием неуверенности. Сразу после моего допроса мы с Ильиным буквально «осадили» Ленинскую районную прокуратуру различными ходатайствами. Мы требовали допросить свидетелей с нашей стороны. Мы ходатайствовали о проведении лингвистической экспертизы в научном учреждении по нашему выбору, о постановке дополнительных вопросов к экспертам. Мы требовали выдать нам на руки копию экспертизы из института русского языка РАН, где она была осуществлена по федоровскому заказу. Были также требования прекратить уголовное преследование вообще, так как я не являюсь автором статьи.
Толстов аккуратно направлял эти ходатайства своему начальнику Караме. Тот раз за разом отказывал на основании того, что дело возбуждено не против Молякова, а по факту. Он, мол, пока проходит по нему как свидетель, а свидетели не могут ходатайствовать о заслушивании других свидетелей. Все это повторял в своих ответах Толстов.
Приводить все эти отписки не стоит. Процитирую лишь одну, от 15 апреля 2004 года: «Молякову И. Ю. предъявлено обвинение в совершении преступления, предусмотренного ст. 129 ч. 3 УК РФ.
После ознакомления с материалами уголовного дела от обвиняемого Молякова И. Ю. и защищающего его интересы защитника Ильина В. А. поступило ходатайство о прекращении уголовного дела в отношении Молякова И. Ю. в связи с тем, что статью «Сладкая сказка о Федоровых» писал не он, а также о проведении дополнительной лингвистической экспертизы с его участием, так как она проведена с нарушением требований УПК РФ, с постановкой дополнительных вопросов об авторстве указанной выше статьи и установления и допроса дополнительного свидетеля, зарегистрировавшего информационный листок «Сладкая сказка о Федоровых».
Изучение материалов уголовного дела показало, что оно возбуждено законно и обоснованно. Лингвистическая экспертиза проведена в соответствии с требованиями УПК РФ, эксперты, имеющие соответствующее образование и познания, предупреждены об уголовной ответственности за заведомо ложное заключение, в связи с чем оснований сомневаться в правдивости выводов экспертов не имеется.
В ходе расследования уголовного дела установлено, что только один Ермолаев В. В. принес в окружную избирательную комиссию единственные первые экземпляры информационных листков Молякова И. Ю. со статьей «Сладкая сказка о Федоровых», в которых содержались заведомо ложные сведения, порочащие честь и достоинство президента ЧР Федорова Н. В., которые были зарегистрированы. Других изданий со статьей «Сладкая сказка о Федоровых» в окружную избирательную комиссию не поступало.
При расследовании уголовного дела добыто достаточно доказательств, свидетельствующих о виновности И. Молякова в распространении в средствах массовой информации сведений, порочащих честь и достоинство Федорова Н. В.
Таким образом, оснований для удовлетворения ходатайства Молякова И. Ю. и Ильина В. А. о прекращении уголовного дела, проведении дополнительной лингвистической экспертизы и установления и допроса дополнительных свидетелей не имеется.
На основании изложенного, руководствуясь ст. 219 УПК РФ, постановил: 1. Отказать в удовлетворении ходатайства обвиняемого Молякова И. Ю. и защитника Ильина В. А. в полном объеме.
2. О принятом решении уведомить заинтересованных лиц».
Я понимал, что Федоров «закусил удила», и его люди — все эти толстовы, карамы, антоновы, «номер» будут отрабатывать по «полной программе». Дело было не только в том, что Федоров обиделся за свою мать — Анфису Никитичну. Он не выдержал «параметров», заданных хозяевами из Москвы: коммунисты не должны на выборах набрать более 12–13 процентов. Я же набрал по моему округу почти 25 процентов, а в Чебоксарах и того больше. Этот электоральный «штырь» общероссийского масштаба (а выйти на подобный уровень поддержки, к сожалению, удалось очень немногим региональным партийным организациям) был замечен в Кремле. Там приняли во внимание, что не все силы администраций городов и районов, бесправных коллективов школ и больниц, техникумов и вузов, дворников и водопроводчиков были брошены на обслуживание «Единой России».