Адвокат Шарапов: Но в том числе и от вашего имени?
   Моляков: В том числе он отвечал и за мою работу.
   Адвокат Шарапов: Я почему спрашиваю — ведь он действовал не от себя, а исключительно от имени кандидата — все! Вы в курсе были, что он действует от вашего имени?
   Моляков: Да, пожалуйста, да ради Бога! Закон гласит, что он от моего имени выступал, да. Передёргивать не нужно! Есть выборное законодательство. Есть уголовное. Смешивать их в одно целое нельзя. Если доверенное лицо кандидата совершит кражу или, не дай Бог, убийство во время выборов, то ответственность должен нести кандидат? То есть крал или убивал доверенный человек от имени кандидата? Это же чушь! Но я хочу подчеркнуть, уважаемый адвокат Шарапов, такой немаловажный факт, когда я напрямую задал вопрос Ермолаеву, вот он здесь находился, давал ли я напрямую поручение от своего имени распространять какие-либо материалы, в частности, вот эту «Сладкую сказку о Федоровых» или когда я спросил его — давал ли я задание поработать с издательской группой, чтоб такая статья появилась, то, по-моему, ответ был однозначен, ясен: «Таких указаний, таких разговоров не было». Поэтому, когда вы мне говорите о законе и от имени кого кто действует, то мы должны это понимать не в общем плане — что любой «чих» или любая глупость, или любое недоразумение, оно на чье-то имя ложится, так ведь? Оно должно иметь конкретное основание. А вот этого конкретного основания как раз и нет.
   Адвокат Коток: Вы полностью доверяли своим доверенным лицам?
   Моляков: Своим доверенным лицам я доверял, но полностью я никому не доверяю.
   Адвокат Шарапов: Хорошо. Почему же вы тогда направляли его в избирательную комиссию? Вы в нем сомневались?
   Моляков: А где ж я людей-то найду?
   Адвокат Шарапов: Вот вы выдвигали в окружную комиссию, а сами сомневались. Я почему говорю — это в законе написано.
   Моляков: А я не выдвигал в окружную комиссию. Выдвигал республиканский выборный штаб, его руководитель Егоров.
   Адвокат Шарапов: А?
   Моляков: А я не приезжал и не выдвигал в окружную комиссию!
   Адвокат Шарапов: А вы что хотите, чтобы избирательная комиссия к вам приехала? Избирательные комиссии сами не ездят. Нет, ну если у вас есть сомнения в члене избирательной комиссии…
   Моляков: А вы знаете, у меня маленькие сомнения в Ермолаеве.
   Адвокат Шарапов: Несущественные?
   Моляков: Несущественные.
   Адвокат Шарапов: Т. е. оснований не доверять у вас не было?
   Моляков: Несущественные… Абсолютно доверять я никому не могу.
   Адвокат Шарапов: Вы в курсе были о скандале, когда изымали?
   Моляков: Конечно, мне позвонили сразу.
   Адвокат Шарапов: Это когда было, уточните.
   Моляков: В конце ноября, точно не помню.
   Адвокат Шарапов: А это по поводу каких действий?
   Моляков: Я четко этих событий не помню.
   Адвокат Ильин: Это было связано с публикацией «Приказ, который скрыли». Тогда это все было. Тогда проверка МВД была здесь по республике.
   Моляков: Ну, Виктор Алексеевич там присутствовал сам.
   Адвокат Шарапов: Хорошо, а вот вы в курсе о том, что вот состоялось обжалование действий по прекращению распространения листовки.
   Моляков: Только после выборов я об этом узнал.
   Адвокат Шарапов: А на кассации вы были?
   Моляков: Нет, не был. На кассации меня как раз и не было. Там была другая ситуация. Уже после выборов по данному факту я обратился к мировому судье Платоновой (я ее помню). Когда я пришел к ней с заявлением.
   Адвокат Шарапов: По поводу чего заявление?
   Моляков: Вы знаете, какая история вышла? Хватали наших людей, буквально хватали наших людей, и я знал об этом, прямо на улицах, засовывали в кутузки, без объяснений изымали материал. Вот по этому поводу. Но это я подавал уже после 7 декабря.
   И так и не принято было это заявление, мне пришлось обращаться к прокурору Зайцеву по поводу этих нарушений. Выборы были федерального уровня, и должен был реагировать он. Он отправил все это в районную прокуратуру, в районной прокуратуре написали, что никаких оснований для возбуждения уголовного дела в отношении действий работников милиции нет. И я обратился в суд.
   Судья Севастьянов вынес судебное решение, что Зайцев не прав, и обязал Зайцева возбудить уголовное дело по данному факту. Я написал в Генеральную прокуратуру сообщение о преступлении, о том, что Зайцев ничего не делает. Зайцев так ничего и не сделал …
   Гособвинитель Юркин: Верховный Суд Чувашии отменил это решение, и вам об этом известно.
   Моляков: Я еще раз подчеркиваю, судья Севастьянов вынес это решение…
   Гособвинитель Юркин: И отменили его…
   Моляков: Ну, естественно, наш суд его отменил, конечно.
   Адвокат Шарапов: Сразу?
   Моляков: Нет, не сразу. Там была долгая история.
   Гособвинитель Юркин: Там же нет такого решения.
   Моляков: Решение такое есть. Есть решение суда!
   Адвокат Коток: Вы не только допускали, но вы попросили довести агитационные материалы до избирателей.
   Моляков: Что?
   Адвокат Глухов: Ну, вы слушайте вопрос-то!
   Адвокат Коток: Да! Желали ли вы, чтобы агитационные материалы издавались и доводились до населения? А какой текст, это уже действительно неважно.
   Моляков: Абсолютно неверно. Это уже на их усмотрение. Я доверял Мешалкину.
   Адвокат Коток: И Ермолаеву?
   Моляков: Ермолаеву-то я доверял в том плане, что у меня будет нормальный график выступлений составлен, а не в том, что там что-то будет распространять. Работали люди в штабе, писали, сочиняли, трудились, а я трудился на своем «фронте». И, кстати, неплохо трудился. Я провел 306 встреч за полгода до выборов!
   Адвокат Коток: Вот вы говорите, что статья не вами написана, а почему вы не предприняли никаких мер к своей защите? Ни проверок, ни обжалований?
   Моляков: Какая может быть зашита, если я людям сказал, что данная статья ничего в избирательную кампанию не принесла? Какую я мог выбрать защиту, если того же Лошакова сразу «потащили» к мировому судье (тоже было судебное разбирательство). Издавал ли он? И мировой судья дело прекратил. Какую я еще мог придумать защиту?
   Оттуда, кстати, вот эта нижегородская бумага и перекочевала в материалы дела — три чиновника там что-то подписали и признали эти листовки средством массовой информации. Я-то думал, хватит ли ума у человека не влезать в эту глупость? По второму разу?
   Адвокат Коток: Ну, задним-то умом мы все крепки!
   Моляков: Это я не про себя. Про Николая Васильевича Федорова, не про свой «задний ум». Я-то думал, что он не влезет в это. Но он влез.
   Адвокат Шарапов: А вот сейчас-то ситуация? Если сейчас человек прочтет эту статью, на кого он подумает, кто автор?
   Моляков: Он может подумать на Мешалкина, потому что это его стиль.
   Адвокат Шарапов: Почему на Мешалкина? Подписи-то под статьей нет. Информационный листок Молякова?
   Моляков: Ну и что? Я уже говорил по этому поводу.
   Адвокат Шарапов: И оплачена из вашего фонда.
   Адвокат Глухов: Вопрос-то в чем, я не пойму?
   Моляков: Да, действительно!
   Адвокат Глухов: Какой-то философский диспут. Должно же быть: вопрос — ответ, вопрос — ответ.
   Моляков: Не знаю, кто раздавал.
   Адвокат Коток: А вы не думали, что все эти материалы будут восприниматься как ваши? Они-то от первого лица написаны.
   Моляков: Я ничего не допускал, потому что не читал этих материалов, ничего не знал, в каком объеме и в какой форме они издаются.
   Адвокат Шарапов: А сами вы как бы подумали, кто автор, если бы прочли этот материал?
   Моляков: Ваша честь! Я отказываюсь отвечать на этот вопрос. Это интерпретация одного и того же, только в четвертый или в пятый раз. Одно и то же!
   Адвокат Шарапов: А вы не согласны с той оценкой, которую дал потерпевший, что, прочитав данный материал, можно сразу сделать вывод, что автор этого материала Моляков?
   Моляков: И откуда он это взял? Это его проблемы, не мои. Он там тёте позвонил, сестре позвонил, еще кому-то позвонил, со спецслужбами посоветовался, с женой.
   Адвокат Шарапов: А какой смысл тогда?.. Ведь было судебное разбирательство. И Ермолаев в том суде выступал от вашего имени, защищал ваши интересы.
   Моляков: Я понял ваш вопрос. Ничего не могу сказать по поводу позиции Ермолаева в данном деле. Этот вопрос вы должны были задать ему, когда он отвечал на ваши вопросы.
   Адвокат Шарапов: Если вас позиция авторов по данной статье не устраивала, почему бы вам было не обратиться в суд?
   Моляков: А я жду, чем закончится этот суд!
   Адвокат Шарапов: Т. е. вы занимаете такую двойственную позицию?
   Моляков: Да я никакую позицию не занимаю!
   Адвокат Глухов: Дискутируете не по делу, что вас вовлекли в какой-то диспут ненужный. Вы в смысл вдумывайтесь обвинения, касается или не касается. Не касается! Не отвечай на вопрос! И весь разговор! Вы же подозреваемый!
   Моляков: Нет, действительно, как-то странно, уважаемый суд! Какие-то пустейшие вопросы!
   Адвокат Глухов: Да не заводитесь! Обвинение смотрите — касается или не касается! Не касается — отказывайтесь отвечать!
   Гособвинитель Юркин: Как же? Суд признал, что данными действиями вашими были опорочены…, значит?
   Моляков: Кто опорочены?
   Адвокат Глухов: Это по старому приговору?
   Моляков: Я ничего не понимаю!
   Адвокат Глухов: Оставляйте это без комментариев!
   Моляков: Без комментариев. Я в этом суде не участвовал. Ничего не могу сказать.
   Гособвинитель Юркин: Т. е. суд уже вынес решение об унижении чести и достоинства. Там сказано: «Моляков опорочил»…
   Моляков: Там нигде ничего не говорится про Молякова.
   Гособвинитель Юркин: Ну, читайте!
   Адвокат Глухов: Без комментариев!
   Моляков: Без комментариев!
   Судья Рябина: Вам знакомо это определение суда?
   Моляков: Нет, мне не знакомо это определение!
* * *
   Во время суда стояла жаркая погода. Были долгие перерывы, во время которых мы с братом Олегом прогуливались вдоль здания суда (расположен он на первом этаже жилой «хрущёвки»).
   То ездили и искали Абукина, то Ганина. Потом все никак не мог добраться до суда «потерпевший» Федоров. Юркин-младший куда-то уезжал в одной машине с федоровскими адвокатами, с ними же и возвращался.
   Я понимал, что мне могут дать реальный срок. Но в колонию, видимо, не пошлют. Ограничатся поселением.
   Еще в тюрьме я настроился провести год, может быть, полтора либо в Алатыре, либо в Соликамске. Наблюдая тюремную жизнь, знал, как радуются люди, если получают поселение. Полагают, что это почти свобода.
   Почему-то все время вспоминалась фотография Иосифа Бродского, на которой он в ватнике сидит на краю осеннего поля. За полем виднеется лес. Голые ветки деревьев. Ссылка. Норенская. 1964 год. Фотография была помещена на фронтисписе 1-го тома собрания сочинений поэта. Его прочел где-то в начале 90-х годов.
 
Там он и написал, на поселении:
Брожу в редеющем лесу.
Промозглость, серость.
Уже октябрь. На носу
Ваш праздник, Эрос.
Опять в Ваш дом набьется рать
Жрецов искусства
«Столицу» жрать и проверять стабильность чувства.
Какой простор для укоризны.
Со дня ареста
Приятно чувствовать, что жизнь
У нас — ни с места.
Хлебнуть бы что-нибудь вдали
За вашу радость,
Но расстояния нули,
Увы. Не градус.
 
   Ни Цветаева в Елабуге, ни Ильич в Шушенском мне почему-то не вспоминались. Передо мной стоял Лев Гумилев, забившись в угол на нарах, обдумывающий свою теорию. Почему? И что ж мне было не вспоминать, если я внимал ему на лекциях в университете, которые посещал в качестве вольного слушателя.
   Мне нравятся ватники, прочные кирзовые сапоги и осень. Хорошо, одевшись вот так, для долгой ходьбы, идти через поля или через лес, одетый в осенний убор из желтых и красных листьев, по дороге. Всё дальше, дальше. Без мыслей. Просто разглядывая всё вокруг. И чтобы непременно одному. Одинокий человек в одиноком мире. Фуфайка и кирзовые сапоги с портянками — облачение русского одиночества.
   Лучше бы, конечно, Алатырь. Туда я мог взять книги и по вечерам, после работы, готовить диссертацию. А в Соликамске — какие книги? Туда в «столыпине»-то добираться не одну неделю со всякими пересылками.
   Ни Юркин-младший, ни Шарапов с Котоком в своих выступлениях оригинальностью не отличались. Они просто воспроизвели своими словами текст обвинительного заключения, сочиненного Толстовым. Поэтому повторять их подробно не имеет смысла. Они требовали от судьи Рябиной признать меня виновным и в сочинении статьи, и в ее распространении.
   Мол, оплата за печатание шла из избирательного фонда Молякова, сочинял текст сам Моляков — вот он и виноват, что доказывается показаниями всех опрошенных.
   Юркин-младший требовал для меня 1,5 лет лишения свободы. Адвокаты Федорова были согласны с этим.
   В итоге 27 июня 2005 года судья Р. Н. Рябина вынесла в отношении меня обвинительный приговор. Я был признан виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 129 УК РФ.
   В тексте приговора она воспроизвела основные моменты обвинительного заключения. Рябина написала удивительные вещи. Будто бы свидетель Ермолаев В. В. показал в суде, что все материалы для печатания и распространения готовил лично сам Моляков И. Ю. По его просьбе он 19 ноября 2003 года для регистрации агитационных листков последнего «Взгляда в упор», затем 26.11.2003 г. «Открытый взгляд» со статьей «Сладкая сказка о Федоровых» и последующего тиражирования и распространения ездил в окружную избирательную комиссию. Данные информационные листки «Взгляд в упор», «Открытый взгляд» со статьей «Сладкая сказка о Федоровых» для регистрации в комиссии он получил лично из рук Молякова И. Ю.
   Также Рябина заявляет в приговоре, что по агитационному листу с изображением президента Чувашской Республики Федорова Н. В. проводилось заседание комиссии, куда вызывали Молякова И. Ю., где он объяснял, что материал был подготовлен им. И следует это якобы из показаний секретаря окружной избирательной комиссии Л. Д. Денисовой.
   Для судьи являются полноценными доказательствами заключение комиссии Приволжского окружного межрегионального территориального управления Министерства РФ по делам печати, телерадиовещания и средств массовых коммуникаций, а также лингвистическая экспертиза от 02.03.2004 г., проведенная в Институте русского языка им. В. В. Виноградова РАН.
   И ей без разницы, что заключение «приволжской комиссии» отвергнуто другим судом, а лингвистическое заключение получено с грубейшими нарушениями норм УПК.
   Рябина сообщает, что В. В. Лошаков и его сотрудница Н. В. Моисеева видели Молякова в типографии в ходе предвыборной кампании, а сам листок «потерпевший» Федоров обнаружил в своем почтовом ящике. При этом она совсем «упустила из виду», что Федоров путался в показаниях. То он нашел листовку в ящике, а то ее ему принесли в кабинет работники «соответствующих» служб. А ведь это касается вопросов подследственности, подсудности.
   Никакого внимания она не обратила на мое ходатайство об отводе гособвинителя Юркина, об истребовании материалов проверки, проведенной по моему делу по поручению Генеральной прокуратуры России прокуратурой Чувашии.
   Никакой реакции на невручение мне обвинительного заключения в соответствии с требованиями ст. 222 УПК РФ. Никакого внимания к нарушению сроков.
   Доводы свидетелей Н. Е. Мешалкиной, А. В. Имендаева, И. Н. Моляковой о том, что И. Ю. Моляков не является автором статьи «Сладкая сказка о Федоровых», опровергаются показаниями свидетелей Васина, Абукина, Солдатова, Павлова, Герасимова, Андреева.
   Судья Рябина не дает никаких оценок рукописи Е. П. Мешалкина со статьей «Сладкая сказка о Федоровых», которая имеется в деле и была предъявлена ей лично.
   Умалчивает она и о том, что возбуждать против меня дело не имели права, так как для этого требовалось разрешение Генерального прокурора Российской Федерации.
   Апофеозом является утверждение, что анализ приведенных доказательств свидетельствует — автором статьи «Сладкая сказка о Федоровых» является Моляков И. Ю. Доводы Молякова, что он не является автором статьи «Сладкая сказка о Федоровых», несостоятельны и опровергаются совокупностью вышеперечисленных доказательств. В связи с чем суд приходит к выводу о доказанности вины Молякова И. Ю. в клевете, т. е. в распространении заведомо ложных сведений, порочащих честь и достоинство Федорова Н. В., подрывающих его репутацию, содержащихся в средствах массовой информации, и его действия квалифицируются по ч. 2 ст. 129 УПК РФ.
   Почему часть 2-я, а не 3-я, как было записано в обвинительном заключении? Судья объяснила это так: «Органами предварительного следствия подсудимому Молякову И. Ю. предъявлено обвинение в клевете, соединенной с обвинением лица в совершении тяжкого преступления — в покушении на убийство по предварительному сговору группой лиц, т. е. по ст. 15 ст. 102 ч. 2 п. «Н» УК РСФСР.
   Однако в статье указано: «Бывшего зятя наказал отец. Бил табуреткой, ножками от табуретки, кулаками, ногами. Забил до потери сознания. Потом вместе с женой сунул в коляску мотоцикла, отвез подальше и выбросил в придорожную лесопосадку, т. е. в ней пишется лишь о том, что Федорова А. Н. помогла «сунуть» зятя Васильева В. в коляску и вместе с ним выбросила в придорожную лесопосадку. Т. е. автор статьи Моляков обвиняет Федорову А. Н. в укрывательстве преступления, а не в участии в избиении и покушении на убийство. Укрывательство преступления не относится к тяжким преступлениям, и поэтому действия подсудимого Молякова не могут быть квалифицированы как клевета, соединенная с обвинением лица в совершении тяжкого преступления, и данный признак подлежит исключению.
   При возбуждении данного уголовного дела нарушений норм УПК не было допущено».
   Текст Рябиной оказался еще более противоречивым, нежели творение прокурора Толстова. На основании этого сочинения на 8 страницах она назначила мне наказание в виде исправительных работ сроком на один год шесть месяцев с удержанием 20 % из заработка ежемесячно в доход государства.
   Но зачла в срок отбывания наказания время содержания под стражей с 21 октября 2004 года по 20 апреля 2005 года, всего 183 дня из расчета один день содержания под стражей — за три дня исправительных работ.
   Таким образом, Рябиной я был признан виновным, но наказание уже отбыл. В Соликамск в ватнике и сапогах отправляться мне не пришлось. За что мировому судье, конечно, спасибо.
   Спасибо и Виктору Алексеевичу Ильину, его особым отношениям с Рябиной. Он существенно повлиял на решение. А как — этого я рассказывать не буду.

Глава VI. Рано радовались

   То, что я не оказался в колонии или на поселении, было большим достижением. Это давало возможность продолжить работу и дальше с максимальной отдачей и эффективностью. Действовать я начал немедленно.
   Уже на следующий день, 28 июня 2005 года, я написал заявление о предоставлении мне протокола судебного заседания. Нужно было проверить его правильность. Если будут обнаружены ошибки, то составить замечания.
   Вышла заминка, так как поначалу мне выдали только половину от всего, что было зафиксировано секретарем. Пришлось «выбивать» весь текст, вычитывать его, приносить на него замечания.
   Параллельно я начал «расшифровывать» (т. е. переносить на бумагу) магнитофонные записи всего судебного заседания. Запись на диктофон велась с разрешения судьи. Это была кропотливая, сложная работа, занявшая у меня в целом больше месяца. Но она позволила внести обоснованные поправки в протокол судебного заседания.
   1 июля 2005 года я направил в Калининский районный суд апелляционную жалобу на приговор судьи Рябиной. Такой «прыти» от меня не ожидали. Видимо, подумали, что я чрезвычайно рад приговору и, наконец, успокоюсь.
   4 июля 2005 года Р. Н. Рябина мою апелляционную жалобу вернула. Под тем предлогом, что она составлена не по форме.
   7 июля 2005 года В. А. Ильин вновь направляет в Калининский райсуд апелляционную жалобу, тщательно составив ее текст в соответствии с нормами УПК РФ. В жалобе говорилось: «Моляков И. Ю. как в ходе предварительного следствия, так и в ходе судебного разбирательства свою вину в совершении инкриминируемого ему деяния не признал, показал, что никаких статей для информационных листков не писал, их распространением не занимался, не способствовал их появлению.
   Невиновность Молякова И. Ю. подтверждается следующими обстоятельствами.
   Во-первых, Моляков И. Ю. в период выпуска информационных листков находился за пределами г. Чебоксары, поскольку проводил встречи с избирателями в районах республики. В деятельность своих доверенных лиц — Мешалкина Е. П. и Имендаева А. В., работавших в это время в избирательном штабе Молякова И. Ю., не вмешивался, никаких указаний об издании статьи «Сладкая сказка о Федоровых» им не давал, что подтверждается показаниями свидетелей Мешалкиной Н. Е. и Имендаева А. В.
   Судом не принято во внимание, что по показаниям свидетелей и потерпевшего не установлены и не доказаны факты опубликования указанной статьи и ее распространения Моляковым И. Ю..
   Не доказан факт авторства Молякова И. Ю. в написании указанной статьи. Проведенная лингвистическая экспертиза не подтверждает авторства моего подзащитного. Более того, данная экспертиза назначена и проведена с нарушением требований ст. ст. 46, 47, 53, 195 ч. 3, 198 УПК РФ.
   Органами предварительного следствия не доказана субъективная сторона состава преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 129 УК РФ.
   Вменение Молякову И. Ю. квалифицирующего признака ст. 129 УК РФ «распространение клеветы в средствах массовой информации» является незаконным и необоснованным, так как информационный лист в период избирательной кампании — это агитационный материал.
   Кроме вышеуказанных обстоятельств, судом не принят во внимание тот факт, что Моляков И. Ю. не может являться субъектом преступления, которое ему вменяется, на основании ст. 50 ФЗ «О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания РФ», согласно которой зарегистрированный кандидат в депутаты Государственной Думы Федерального Собрания РФ в течение избирательного периода, т. е. до официального опубликования результатов выборов, не может быть привлечен к уголовной ответственности без согласия Генерального прокурора РФ. Как мне известно, такого согласия получено не было.
   В ходе предварительного следствия имело место нарушение уголовно-процессуального законодательства, в частности, нарушены принципы презумпции невиновности, состязательности сторон, права обвиняемого на защиту, установленные ст. ст. 11, 14, 15, 16 УПК РФ.
   На основании вышеизложенного прошу отменить приговор и.о. мирового судьи судебного участка № 2 Калининского района г. Чебоксары ЧР Рябиной Р. Н. от 27 июня 2005 г. и вынести по делу оправдательный приговор».
   Параллельно основному апелляционному процессу разворачивался процесс оспаривания бездействия мирового судьи Р. Н. Рябиной по поводу моего ходатайства об отводе гособвинителя Юркина и об истребовании материалов проверки прокуратурой Чувашии (по поручению Генеральной прокуратуры РФ) заявления (явки с повинной) А. В. Имендаева о том, что автором статьи «Сладкая сказка о Федоровых» является именно он.
   Этой темы правоохранительные органы боялись, всячески затягивая рассмотрение вопроса, увиливали, хитрили, изворачивались, не давали ответов по существу.
   20 июня 2005 года следователь прокуратуры Ленинского района г. Чебоксары А. Н. Пашин отказался рассматривать этот вопрос. 12 июля 2005 года прокурор отдела Следственного управления прокуратуры ЧР А. В. Ларионов вновь поручает прокурору Ленинского района З. М. Караме разобраться в этом деле, выяснить, почему по заявлению Имендаева о том, что истинным автором статьи является он, в отношении него не возбуждено уголовное дело.
   Альберт Васильевич не прятался «за спины», сознательно брал удар на себя. Если бы дело было заведено против него, то в ходе расследования выяснилось бы, что автором и распространителем я не являюсь.
   1 июня 2005 года председатель Калининского районного суда г. Чебоксары М. Б. Жемеричкина направляет мою апелляционную жалобу на нерассмотрение моего ходатайства по Юркину Р. Н. Рябиной.
   23 июня 2005 года та же Жемеричкина вместо постановления по моей апелляционной жалобе присылает мне странное письмо: «Калининский районный суд г. Чебоксары ЧР, рассмотрев вашу жалобу о признании бездействия мирового судьи судебного участка № 2 Калининского района г. Чебоксары незаконным сообщает следующее.
   Порядок обжалования действий (бездействия) мирового судьи действующим уголовно-процессуальным кодексом не предусмотрен, а проверка законности, обоснованности и справедливости не вступившего в законную силу приговора или постановления мирового судьи осуществляется судом апелляционной инстанции в порядке, предусмотренной главами 43, 44 УПК РФ.
   В случае несогласия с действиями (бездействием) либо с приговором или постановлением мирового судья вы вправе изложить свои доводы в апелляционной жалобе, которая может быть подана в течение 10 суток со дня провозглашения приговора или постановления, а осужденным, содержащимся под стражей, — в тот же срок со дня выручения ему копии приговора или постановления, мировому судье, который направит ее вместе с материалами уголовного дела в суд апелляционной инстанции для рассмотрения».
   Зачем это написала Мария Борисовна, неясно. Ведь я и так направил жалобу. И мне нужно было, чтобы ее приняли к рассмотрению и назначили дату. Вместо этого я получил странное письмо.