Страница:
– Может быть, лучше мне посмотреть на машину?
– Еще полно времени! Челнок прибывает только в три часа, успеем.
Да, это было настоящее гаевское пиво, такое, каким оно запомнилось Милану. Поистине, Валхалла – столица мира, ни в Петровске, ни в Санта-Кларе, ни тем более в Буфарике ему так и не довелось отведать любимый сорт, к которому он привязался еще со времен службы на марганцевом комбинате.
– Месяца четыре уже «елея» не пробовал, – не удержавшись от довольной реплики, сказал он.
– Почему? – загорелась Света. Она наклонилась вперед, отчего халатик ее несколько разъехался в стороны, и крошечный серебряный листок на цепочке выскользнул на волю. – А где ты провел это время? – «Я проторчал в тюрьме, а потом в заповеднике как подопытный экспонат для ботаников!» – Прости, я что-то не туда полезла, – увидев окаменевшую физиономию Милана, стушевалась девушка и поспешно вскочила, отчего ее не уложенные волосы, все тряпочки, подвижные детали одежды вспорхнули, будто яркие бабочки с цветочной поляны. И тут же сели обратно, словно сморенные солнцем и густым духом нектара.
Волна ее тонкой парфюмерии достигла Милана и медленно разгладила черты его лица, ставшие будто жестяными пальцы отклеились от бокала, отпуская хрупкую вещицу, пока она еще цела.
– Что-то мне надоела эта музыка, – бодро сказала Света, не глядя на гостя, и метнулась к дивану, на котором у нее валялся пульт. – Так, какие у меня есть каналы? А может, запись поставим? Тебе какая группа нравится?
Она наконец прекратила суетиться и встала неподвижно, вполоборота к Милану, не решаясь посмотреть на него. Ее прическа совсем растрепалась, руки переплелись пальцами и легли где-то на уровне груди – было очень похоже, что она просто в отчаянии от собственного журналистского любопытства.
Милан встал и шагнул к ней, не в силах сопротивляться какому-то глубинному, почти животному позыву; он же принудил его легко поворошить ей прическу пальцами, отчего Света в немом изумлении повернула к нему лицо. Видимо, она уже отчаялась добиться от него какой-либо реакции на свои речи, кроме механически-холодной.
– «Cast-iron blockheads», – через силу произнес Милан. На языке у него роились совсем другие слова. – Только, по-моему, они уже распались. Мне давно не попадалось их новых вещей.
– А я даже не слышала о таком коллективе…
Она повернулась к нему и подняла голову, руки ее плавно, будто вьюны по стене дома, скользнули вверх, едва касаясь его одежды, и сомкнулись за головой Милана. Как цветок на рассвете, она раскрылась ему навстречу, и алым пестиком в чашечке цветка-рта блеснул язык, раздвинувший матово-белые тычинки зубов. Будто в замедленной макросъемке, когда объектив не успевает наводить резкость, она вся, расплываясь в его зрачках непрерывной чередой образов, целиком коснулась его, и Милан словно оказался рядом с неисправным гравиблоком. Пол закачался под ним, хаотически, но плавно меняя угол наклона, и как Милану удалось устоять, он так и не понял – только спинка дивана, кстати оказавшаяся позади, безропотно приняла на себя часть их сдвоенной тяжести.
От Светы даже пахло цветком – по-летнему пышным и душистым, вобравшим в себя полуденное солнце, ветер, каплю едва отгремевшей грозы и отблеск молнии, мгновение назад сверкнувшей в озоновой выси.
– Хочешь посмотреть на другие комнаты? – проговорила она, едва касаясь губами его шеи. – На лифте прокатимся… У меня музыкальный.
Неисправность оказалась пустячной, причем настолько, что Милан был почти уверен – не окажись у Светы реального повода позвать его в гости, она сама забралась бы под приборную панель и отцепила какую-нибудь клемму. Свежие знания электрической цепи флаера крепко помогли ему, и кондиционер заработал как новенький, даже дрожь пробирала.
Света, видимо, приняла для себя нелегкое решение и не донимала Милана личными вопросами, ограничившись в разговоре общими темами. Например, культурными мероприятиями, на которых она побывала за последний месяц. Таких набралось целых 14. Особенно ярким событием для нее стало посещение Выставочного центра Валхалльской Академии Искусств. Правда, напечатать голограмму центральной скульптуры экспозиции, «изваянной» землянином Вимом Бельмо, редактор журнала так и не решился, опасаясь обструкции фермерш и кулинарок.
На обед у Светы были жареные рябчики с морошкой. Кухня, совмещенная со столовой, располагалась этажом ниже. Милан в основном молчал, лишь изредка вставляя реплики вроде «Неужели?», «А что они?», «Не может быть!» и подобные. Только раз он проговорился, когда сообщил ей, что проводит вечера за обучающей программой, готовясь к тестам в колледже. Если Света и удивилась, что он так поздно занялся своим образованием, то вида не подала.
– Ты что-нибудь слышала о компании под названием «Русское поле»? – спросил Милан, когда девушка ненадолго прервала свой рассказ о богемной жизни, чтобы приложиться к бокалу.
– Что-то знакомое, – проговорила она и нахмурилась. – Где же я могла встречать это название? А, помню! В прошлом году я писала заметку о судебном процессе. Да, точно.
– И что за процесс?
– А почему ты… – Она осеклась и с усилием вернула себе непринужденный вид. – Посмотри подшивку журнала за 46-й год, ладно? Там должна быть моя статья, что-то связанное с акциями. Мы бы не написали об этом слушании, если бы в нем не участвовала женщина. Кажется, ее акции оказались пустышкой, но точно не помню. Вот, возьми визитку, там наш адрес написан… Подождешь? – Света встала, показав на свой полудомашний наряд. – Я переоденусь, и полетим, ладно? На моем флаере, хорошо? Заодно проверим. Знаешь, после того случая у меня какая-то фобия появилась. Может, если ты будешь рядом, она пропадет… Туалет сам найдешь?
Милан кивнул, и девушка взбежала по лесенке на верхний этаж, пару раз с улыбкой обернувшись. Вернулась она быстро, поскольку не стала нагружать себя побрякушками. Шелковая блузка салатного цвета с короткими, до локтей рукавами и серебристые кожаные шорты, а вокруг шеи – ожерелье из цветных жемчужин с микрокамерами. Все вместе она были призваны сформировать объемное изображение. На поясок Света подвесила белую сумочку, из которой торчал короткий хвостик антенны.
– На одном показе подцепила, – повернувшись вокруг себя с поднятыми руками, сказала она. – Нравится? Модельер не самый модный, так что, надеюсь, ни у кого больше такого сочетания нет. К тому же я юбку на шорты заменила.
– Нет слов, – восхитился Милан и с готовностью подставил руку.
Девушка продела под нее кисть, и они чинно вышли на стоянку, словно семейная пара, собирающаяся посетить культурное учреждение – скажем, оперу. Света села за штурвал и без лишних слов указала зеленым ногтем на точку космопорта. Сенсорная панель автопилота тут же раз в десять увеличила масштаб, отчего на экране появились детали вплоть до стоянок с разметкой.
А Милан рассеянно размышлял, беречь ли остатки барьера, сохранявшегося пока между ними. Станет ли журналистка помогать ему в его незримой битве с гигантом индустрии под названием «Антипов», не посмеется ли над его безумными планами мести? Не позовет ли санитаров, чтобы вернуть Милана доброму ботанику-экспериментатору, в заповедник «Мокрый Камень»?
Раздумывал Милан не больше минуты, пока Света возилась с бортовым компьютером. Вскоре она подняла машину и откинулась в кресле, доверившись автопилоту. Да иначе бы у нее и не получилось: блок безопасности, почуявший запах спиртного (несмотря на особые конфетки, которые они с Миланом пожевали, чтобы не смущать возможных собеседников) не доверил бы управление ни ей, ни пассажиру.
Во время недолгого полета Света проверяла записывающую аппаратуру. Камера и микрофон работали исправно, и какое-то время оба пассажира развлекались тем, что транслировали свои довольные физиономии на один из экранов внешнего обзора. Тот реагировал без возражений, поскольку управление все равно находилось в «руках» автопилота. Наблюдать за круговоротом машин за бортом у Милана, а тем более у журналистки не было никакого желания. Столичная же архитектура (даже великий храм Исайи Эккартского) успела наскучить эксперту. Разве что водяные «дороги» – рукава дельты, по которым сновали легкие кораблики с туристами – всякий раз, возникая на нижнем краю поля зрения сияющими лентами, заставляли его на секунду замирать. Наверное, потому, что это были осколки природы, частью которой он был в «питомнике» Максимова.
Встречать грузопассажирский челнок, доставивший новых поселенцев с орбиты Эккарта, собралось никак не меньше тысячи человек. В основном, пожалуй, это были родственники и чиновники таможенной службы. Все эти люди набились в здание вокзала так плотно, что для поселенцев осталась какая-то жалкая, огороженная тропинка в цветастом человеческом «море». Ушлые рекламные агентства утыкали небо статичными цеппелинами, играл оркестр (похоже, он репетировал, поскольку дирижер часто прерывал музыкантов), развевались самодельные индийские флаги (иммигранты прибыли именно из этой страны), гомонила толпа – в общем, царило порядочное оживление. Полиция едва успевала отслеживать обстановку, пресекая шалости смуглолицых девчонок и ребят, потомков жителей Индостана.
– В чем, собственно, состоит твоя задача? – полюбопытствовал Милан, когда они со Светой протиснулись к ограждению на крыше вокзала.
– Поговорить с людьми, – ответила Света. – Взять интервью у какого-нибудь чиновника из Департамента иммиграции. Может быть, у транспортников, если повезет. Так, рутина.
– И что, этим обязательно заниматься здесь? В такой толчее?
– Ты подожди, сейчас приземлится челнок. Это здорово, правда. Тебе понравится! – Света обняла его рукой за талию и готова была преклонить голову ему на плечо, но воздержалась. – А то ты все учишься да учишься, нельзя же так. – Девушка лукаво покосилась на Милана. – К тому же как без тебя протолкнуться к нужным людям? Да и приятно мне, наконец, что со мной такой парень.
– Ладно, чего уж там, – великодушно произнес эксперт. – Когда толкаться пойдем?
– А вот прямо сейчас!
И они поехали вниз, на первый уровень. В это время пришел сигнал с навигационного спутника и заблокировал всю летательную технику в небе. Милан порадовался, что они успели в порт вовремя. Через несколько минут рев сотен людей просигнализировал о том, что аэрокосм показался в прямой видимости.
Но особой звучностью и даже некоей красотой выделялся шум, производимый толпой полуголых людей, что столпились у выхода из терминала. Приглядевшись, Милан понял, что одежды на них нет вовсе, а тела кое-как прикрыты плакатиками с надписями: «Нет иммиграции!», «Эккартянам – их рабочие места!», «Брахмапур – не галактическая свалка!», «Министра-взяточника – к ответу!» и прочими в том же духе. Двое держали транспарант со словами: «Проваливайте в свой Пенджаб!» Их-то и опекали с повышенным рвением полицейские, не давая перекрыть транспарантом выход.
– Что это за демонстрация? – удивился Милан.
– А, Лига противников иммиграции, – махнула рукой Света. – Они вечно встречают челноки с орбиты и шумят громче всех. Неужели никогда не видел по телевизору?
Возле двери с надписью «Служебный вход» девушка поймала скучающего таможенника, а эксперт пристроился рядом, одновременно следя за тушей челнока. Подобно гигантскому шмелю, тот выруливал на посадочную полосу, пользуясь маневровыми соплами. Вдоль всего борта махины тянулась гордая, как-то демонстративно побитая микрометеоритами надпись «Боинг».
– Каков состав новоприбывших граждан Эккарта? – сверкнув визиткой, начала атаку девушка.
– Все пенджабцы, из Индии. Слышали про такую страну? Ежегодная квота – 18 тысяч человек. Мост повышенной загрузки, челнок, соответственно, тоже, – обрадованный вниманием журналистки, отрапортовал таможенник. – Общее количество иммигрантов, подлежащих досмотру – 736 человек.
– Господи, им же тесно!
– Максимальная грузоподъемность «Боинга», – пожал плечами чиновник. – В конце концов, это Земля оплачивает им дорогу, значит, с нее и спрос.
– Пункт назначения?
– Вот этого не знаю, мэм. Обратитесь в службу перевозок. – Как ни жаль было таможеннику отвечать так скупо, пора ему было готовиться к работе. Сразу несколько людей в форме уже направлялись от служебных помещений вокзала к терминалу, бесцеремонно расталкивая встречающих.
Света проводила их глазами и повлекла Милана дальше, пользуясь временными провалами в толпе. Искать здесь представителей транспортных компаний было, конечно, неразумно. Самое лучшее, на что мог рассчитывать журналист – это поговорить с водителем дилижанса, но им почти наверняка запретили вступать в беседы с прессой. Света так и высказалась, остановившись наконец у ближайшей к терминалу колонны.
– Недавно в печати подняли тему пассажирских перевозок, – пояснила она. – Якобы аукционы по продаже квот не приносят должного дохода. Держу пари, сейчас ни от кого из перевозчиков не добиться ни слова.
Первые пассажиры челнока появились спустя минут десять. Они несли с собой сущую мелочь, буквально по саквояжу, не больше. Стоимость грамма перебрасываемого по мосту Эйнштейна-Розена веса все еще так велика, что не позволяет захватить с собой ничего, кроме самых дорогих – не в смысле денег, конечно – вещей. Оттого и досмотр протекал гладко и без сбоев. Первых из новых поселенцев быстро ухватили за полы самые резвые из журналистов, особенно охотясь за девицами в экзотических «сари». Поколебавшись, Света остановилась на довольно пожилом джентльмене с восторженным взглядом, которого вела под руку женщина помоложе, вероятно, дочь. За ними хвостом тянулась парочка заторможенных детей, а замыкал маленькое шествие их отец, усатый мужчина в длиннополом красном сюртуке, озабоченный только тем, как бы не пропустить нужный указатель.
– Вам уже определили место жительства? – спросила Света у старика, ласково улыбаясь и сверкая жемчужинами в ожерелье. Картинка должна была получится отменной – гомонящая толпа и семья поселенцев в национальной одежде.
– Как же, конечно, дочка, – важно кивнул старец. – Вон, на бумажке у зятя написано.
– Позвольте проводить вас до стоянки дилижансов. А вы ответите на несколько моих вопросов, ладно? – Они всей группой двинулись к выходу из здания, и Милану пришлось поработать локтями, расчищая путь перед девушкой и семейством пенджабцев. – Как прошло путешествие по мосту?
– Страшно! Ну, теперь-то все позади. Теперь наша родина – Эккарт.
За пять минут Света выведала у пенджабцев все, что ее интересовало, и вернулась к оставшемуся поодаль Милану. Тот пристроился в тени дерева, лениво оглядывая растекающиеся по машинам ручейки людей. Кому-то из них повезло – их встретили родственники, чтобы подбросить к новому дому с относительным комфортом. Потертые, явно древние дилижансы вряд ли слишком отличались по удобствам от орбитального «Боинга», давно списанного с континентальных линий, чтобы раз в месяц совершать короткие, безопасные вояжи к перевалочной станции возле ворот на мост Эйнштейна-Розена.
– Ну как, что-то серьезное разузнала?
– Странно как-то. – Они прошли через быстро пустеющее пространство перед вокзалом и поднялись по наружному лифту на крышу. – У всех поселенцев, как я поняла, одно и то же назначение, в Брахмапур.
– Что же в этом странного? Диаспора, надо полагать, ходатайствует перед Департаментом иммиграции…
– Это не все. – Флаер плавно взлетел, вписываясь в редкий пока поток машин. – Давай-ка проверим дилижансы.
Девушка открыла сумочку и подцепила световод ко входу носового экрана, заблокировав внешний сигнал. Минут пять повозившись с записью, она выудила из нее десяток номеров дилижансов, стоявших на площади, и сделала запрос в ДВС. Ее статус журналистки легко позволял ей такие фокусы.
– Ничего не понимаю, – пробормотала она, всматриваясь в список компаний, которым принадлежали машины. – Никакой системы!
– А что ты пытаешься вычислить? – Милану было не слишком интересно следить за ее изысканиями. Однако смотреть в боковые мониторы было еще скучнее, поэтому он внимательно слушал Свету.
– Помнишь, я говорила о том, что квоты на перевозки уходят по заниженной цене? Об этом недавно сообщал «Правительственный вестник». К тому же в Брахмапуре находится основное производство «Антипова»… – Милан навострил уши. – Там и так до черта безработного люда, зачем везти туда еще семьсот с лишним человек? Лишняя головная боль Департаменту народонаселения. Мне кажется, между перевозчиками и «Антиповым» есть какая-то связь.
– Ты напишешь об этом в своей заметке?
– Нет, конечно! – удивилась Света. – Слишком серьезная тема, чтобы писать то, в чем сомневаешься. Вот если бы мне удалось документально доказать, что антиповцы давят на Департамент иммиграции, и тот направляет поселенцев только в Брахмапур… Хотя это очень трудно.
Милану удалось вернуться домой только к девяти часам вечера. Хозяйка ограничилась приветствием, не заведя пустой разговор о повседневной жизни Клошаров. Кэти же где-то бегала: на днях Милан узнал от Вики, что недели две назад девчонка бросила гулять с «бандой» клошарских подростков и стала пропадать где-то за пределами квартала.
– Вас уже отыскал родственник с запада? – полюбопытствовала Вика.
– О чем это вы? – удивился Милан, внутренне вздрагивая и холодея.
– Как же! Недавно один господин прислал нам письмо с вашей голограммой из журнала. Неужели он вас не нашел? Я сперва не хотела давать ему ваш электронный адрес, да он денег предложил и сказал, что ваши родители страдают… Такое жалостное письмо написал, ей-богу. Неужели ничего не получили? – Вика словно обрадовалась, вдохнув с явным облегчением. – А то Кэти пошла к нему за деньгами и с адресом, да ни с чем и вернулась. Говорит, опоздала.
Милан помолчал, ожидая продолжения, но хозяйка больше ничего не сказала: кажется, она уже поняла, что никаких комментариев не дождется.
– Сбросьте его письмо на мой терминал, – произнес наконец он. – Минут через десять.
– Конечно, сэр! Да, вам посылка, – спохватившись, проговорила она. Милан замер на пороге своей комнаты и медленно обернулся. – Часа три назад как привезли. – Она показала на ящик возле двери, и эксперт неторопливо, словно скучая приблизился к нему и провел карточкой по щели на боку коробки. Замок щелкнул, и Милан увидел внутри плоскую коробку размером с ладонь.
– Спасибо, – сказал он. Небрежно подкидывая посылку на ладони, он скрылся в комнате и лишь тогда прочитал обратный адрес.
Она была отправлена из Петровска три дня назад. «Молодец Максимов», – подумал Милан. Положив коробку на стол так осторожно, словно в ней находится взрывной механизм, он еще раз осмотрел штампы почтовой службы. Все было в порядке, следов подделки не имелось – а значит, никаких смертельных неожиданностей внутри быть не должно. Да и откуда Иван пронюхал бы про Максимова? Милан еще раз задействовал карточку, вскрывая пластиковую обшивку посылки. Та с готовностью раскрылась, явив на свет круглый пластырь и плашку с разноцветными – синими и красными – таблетками размером с горошину.
«Дорогой друг! – писал доктор на простом листе бумаги. – Как и обещал, высылаю вам опытный образец противоядия к той химии, что осела в вашем организме за время эксперимента. Отсутствие побочных (непрогнозируемых) эффектов гарантирую. Предварительный (прогностический) тест предсказывает подавление «эффекта правдивой речи» с вероятностью 87%. С вероятностью 11% вы также лишитесь возможности воздействовать на психику собеседника и/или сканировать его сознание. Инструкция по применению препаратов прилагается. Направляю вам также новую программу для браслета. Теперь он будет автоматически сбрасывать на ближайший терминал отчеты о текущих результатах терапии. Благодаря им я смогу в должной степени усовершенствовать способы нейтрализации (или усиления) изменений, которым подвергаются добровольцы в нашем институте. Искренне ваш доктор Максимов».
«Вот как! Выходит, ботаники ищут способ искусственно пробуждать у человека особые ментальные способности?» Словечко «усиление» заставило Милана призадуматься. Так ли он хочет избавиться от «сканирования сознания», как еще неделю назад? «Испытания» в постели Светы показали, что с «правдивой речью» можно успешно бороться, если собеседник не настаивает на ответе. Но получится ли отмолчаться, когда Милан отправит резюме в «Антипов»? Наверняка нет. Он еще помнил, с какой въедливостью вел разговор штатный психолог корпорации, когда Рауль нанимался техником на ремонтную станцию-66.
Он развернул инструкцию и спустя минуту уже распечатывал пластырь. Эффект обещался замечательный. А что касается сканирования, то грамотным механиком Милан был и до того, как стал видеть машины насквозь. Для этого существует диагностическая аппаратура.
«Что же это за родственник из Западного округа? – подумал он, лежа на кровати и пытаясь почувствовать действие химии. – Ошибка какого-то психопата? Неужели Вешкин все-таки узнал меня и вышел на охоту?» Никаких ответов на эти вопросы у него не было – пустые мудрствования здесь помочь не могли. Вот разве Кэти расспросить? Он услышал сигнал терминала и подошел к столу. Вика переслала ему довольно обширный текст: «Уважаемая госпожа! Мне посоветовали обратиться к вам, поскольку человек, изображенный на прилагаемой голограмме, может снимать у вас жилье. Мой вопрос крайне деликатный, и связан он со сложными семейными отношениями г-на Хастича…» И далее – душещипательный бред о разрыве Милана с отцом, каком-то разводе, а под конец туманная фраза о разрушенной помолвке.
Читая письмо, Милан почти поверил, что реально существует и его несчастные «родители» буквально изнемогают от горя, лишившись сына и не зная его адреса. Никаких дельных мыслей по поводу этой странной истории у эксперта не возникло.
– Еще полно времени! Челнок прибывает только в три часа, успеем.
Да, это было настоящее гаевское пиво, такое, каким оно запомнилось Милану. Поистине, Валхалла – столица мира, ни в Петровске, ни в Санта-Кларе, ни тем более в Буфарике ему так и не довелось отведать любимый сорт, к которому он привязался еще со времен службы на марганцевом комбинате.
– Месяца четыре уже «елея» не пробовал, – не удержавшись от довольной реплики, сказал он.
– Почему? – загорелась Света. Она наклонилась вперед, отчего халатик ее несколько разъехался в стороны, и крошечный серебряный листок на цепочке выскользнул на волю. – А где ты провел это время? – «Я проторчал в тюрьме, а потом в заповеднике как подопытный экспонат для ботаников!» – Прости, я что-то не туда полезла, – увидев окаменевшую физиономию Милана, стушевалась девушка и поспешно вскочила, отчего ее не уложенные волосы, все тряпочки, подвижные детали одежды вспорхнули, будто яркие бабочки с цветочной поляны. И тут же сели обратно, словно сморенные солнцем и густым духом нектара.
Волна ее тонкой парфюмерии достигла Милана и медленно разгладила черты его лица, ставшие будто жестяными пальцы отклеились от бокала, отпуская хрупкую вещицу, пока она еще цела.
– Что-то мне надоела эта музыка, – бодро сказала Света, не глядя на гостя, и метнулась к дивану, на котором у нее валялся пульт. – Так, какие у меня есть каналы? А может, запись поставим? Тебе какая группа нравится?
Она наконец прекратила суетиться и встала неподвижно, вполоборота к Милану, не решаясь посмотреть на него. Ее прическа совсем растрепалась, руки переплелись пальцами и легли где-то на уровне груди – было очень похоже, что она просто в отчаянии от собственного журналистского любопытства.
Милан встал и шагнул к ней, не в силах сопротивляться какому-то глубинному, почти животному позыву; он же принудил его легко поворошить ей прическу пальцами, отчего Света в немом изумлении повернула к нему лицо. Видимо, она уже отчаялась добиться от него какой-либо реакции на свои речи, кроме механически-холодной.
– «Cast-iron blockheads», – через силу произнес Милан. На языке у него роились совсем другие слова. – Только, по-моему, они уже распались. Мне давно не попадалось их новых вещей.
– А я даже не слышала о таком коллективе…
Она повернулась к нему и подняла голову, руки ее плавно, будто вьюны по стене дома, скользнули вверх, едва касаясь его одежды, и сомкнулись за головой Милана. Как цветок на рассвете, она раскрылась ему навстречу, и алым пестиком в чашечке цветка-рта блеснул язык, раздвинувший матово-белые тычинки зубов. Будто в замедленной макросъемке, когда объектив не успевает наводить резкость, она вся, расплываясь в его зрачках непрерывной чередой образов, целиком коснулась его, и Милан словно оказался рядом с неисправным гравиблоком. Пол закачался под ним, хаотически, но плавно меняя угол наклона, и как Милану удалось устоять, он так и не понял – только спинка дивана, кстати оказавшаяся позади, безропотно приняла на себя часть их сдвоенной тяжести.
От Светы даже пахло цветком – по-летнему пышным и душистым, вобравшим в себя полуденное солнце, ветер, каплю едва отгремевшей грозы и отблеск молнии, мгновение назад сверкнувшей в озоновой выси.
– Хочешь посмотреть на другие комнаты? – проговорила она, едва касаясь губами его шеи. – На лифте прокатимся… У меня музыкальный.
Бельмо на выставке
Каждый июнь в Выставочном центре Валхалльской Академии Искусств проходит смотр достижений наших арт-художников. Традиционно в нем принимает участие и приглашенная «звезда»: на этот раз ей стал бельгийский скульптор Вим Бельмо. Этот экстравагантный мастер даже на Земле, где он сверхпопулярен, отличался своим трепетным отношениям ко всяким гнусностям, а уж на «провинциальной» сцене Эккарта развернулся на полную катушку. Он представил зрителям фигуру голого человека-механизма, страдающего от неудержимого поноса. На этом довольно отвратительном примере художник, по его словам, старался показать тщету жизни и круговорот питательных веществ, в том числе воды, в природе. Дело в том, что фекалии падают на минитранспортер и на нем же постепенно превращаются в аппетитные «пирожки» и прочие белковые «яства». Загребущих рук фигуры эта «кулинария» достигает уже в относительно пристойном виде, после чего жадно поглощается зубастым ртом биомеханизма.
Ассоциация независимых фермеров Эккарта и Союз кулинаров Валхаллы уже высказали свое отрицательное отношение к скульптуре и потребовали изъять ее из экспозиции.«Культура Эккарта»
Неисправность оказалась пустячной, причем настолько, что Милан был почти уверен – не окажись у Светы реального повода позвать его в гости, она сама забралась бы под приборную панель и отцепила какую-нибудь клемму. Свежие знания электрической цепи флаера крепко помогли ему, и кондиционер заработал как новенький, даже дрожь пробирала.
Света, видимо, приняла для себя нелегкое решение и не донимала Милана личными вопросами, ограничившись в разговоре общими темами. Например, культурными мероприятиями, на которых она побывала за последний месяц. Таких набралось целых 14. Особенно ярким событием для нее стало посещение Выставочного центра Валхалльской Академии Искусств. Правда, напечатать голограмму центральной скульптуры экспозиции, «изваянной» землянином Вимом Бельмо, редактор журнала так и не решился, опасаясь обструкции фермерш и кулинарок.
На обед у Светы были жареные рябчики с морошкой. Кухня, совмещенная со столовой, располагалась этажом ниже. Милан в основном молчал, лишь изредка вставляя реплики вроде «Неужели?», «А что они?», «Не может быть!» и подобные. Только раз он проговорился, когда сообщил ей, что проводит вечера за обучающей программой, готовясь к тестам в колледже. Если Света и удивилась, что он так поздно занялся своим образованием, то вида не подала.
– Ты что-нибудь слышала о компании под названием «Русское поле»? – спросил Милан, когда девушка ненадолго прервала свой рассказ о богемной жизни, чтобы приложиться к бокалу.
– Что-то знакомое, – проговорила она и нахмурилась. – Где же я могла встречать это название? А, помню! В прошлом году я писала заметку о судебном процессе. Да, точно.
– И что за процесс?
– А почему ты… – Она осеклась и с усилием вернула себе непринужденный вид. – Посмотри подшивку журнала за 46-й год, ладно? Там должна быть моя статья, что-то связанное с акциями. Мы бы не написали об этом слушании, если бы в нем не участвовала женщина. Кажется, ее акции оказались пустышкой, но точно не помню. Вот, возьми визитку, там наш адрес написан… Подождешь? – Света встала, показав на свой полудомашний наряд. – Я переоденусь, и полетим, ладно? На моем флаере, хорошо? Заодно проверим. Знаешь, после того случая у меня какая-то фобия появилась. Может, если ты будешь рядом, она пропадет… Туалет сам найдешь?
Милан кивнул, и девушка взбежала по лесенке на верхний этаж, пару раз с улыбкой обернувшись. Вернулась она быстро, поскольку не стала нагружать себя побрякушками. Шелковая блузка салатного цвета с короткими, до локтей рукавами и серебристые кожаные шорты, а вокруг шеи – ожерелье из цветных жемчужин с микрокамерами. Все вместе она были призваны сформировать объемное изображение. На поясок Света подвесила белую сумочку, из которой торчал короткий хвостик антенны.
– На одном показе подцепила, – повернувшись вокруг себя с поднятыми руками, сказала она. – Нравится? Модельер не самый модный, так что, надеюсь, ни у кого больше такого сочетания нет. К тому же я юбку на шорты заменила.
– Нет слов, – восхитился Милан и с готовностью подставил руку.
Девушка продела под нее кисть, и они чинно вышли на стоянку, словно семейная пара, собирающаяся посетить культурное учреждение – скажем, оперу. Света села за штурвал и без лишних слов указала зеленым ногтем на точку космопорта. Сенсорная панель автопилота тут же раз в десять увеличила масштаб, отчего на экране появились детали вплоть до стоянок с разметкой.
А Милан рассеянно размышлял, беречь ли остатки барьера, сохранявшегося пока между ними. Станет ли журналистка помогать ему в его незримой битве с гигантом индустрии под названием «Антипов», не посмеется ли над его безумными планами мести? Не позовет ли санитаров, чтобы вернуть Милана доброму ботанику-экспериментатору, в заповедник «Мокрый Камень»?
Раздумывал Милан не больше минуты, пока Света возилась с бортовым компьютером. Вскоре она подняла машину и откинулась в кресле, доверившись автопилоту. Да иначе бы у нее и не получилось: блок безопасности, почуявший запах спиртного (несмотря на особые конфетки, которые они с Миланом пожевали, чтобы не смущать возможных собеседников) не доверил бы управление ни ей, ни пассажиру.
Во время недолгого полета Света проверяла записывающую аппаратуру. Камера и микрофон работали исправно, и какое-то время оба пассажира развлекались тем, что транслировали свои довольные физиономии на один из экранов внешнего обзора. Тот реагировал без возражений, поскольку управление все равно находилось в «руках» автопилота. Наблюдать за круговоротом машин за бортом у Милана, а тем более у журналистки не было никакого желания. Столичная же архитектура (даже великий храм Исайи Эккартского) успела наскучить эксперту. Разве что водяные «дороги» – рукава дельты, по которым сновали легкие кораблики с туристами – всякий раз, возникая на нижнем краю поля зрения сияющими лентами, заставляли его на секунду замирать. Наверное, потому, что это были осколки природы, частью которой он был в «питомнике» Максимова.
«Электродные» страсти
Распоряжение Департамента промышленного развития Восточного округа о продаже государственного пакета акций компании «Электроды» (путем проведения коммерческого конкурса с инвестиционными условиями) вышло три дня назад, 6 декабря. Это решение продвигалось не администрацией округа, а внешним управляющим И. Рожиным, которому, похоже, удалось подвести предприятие под банкротство. А это значит, что время для продажи акций выбрано неудачное. Ведь рыночная конъюнктура для акций предприятия, на котором введено внешнее управление, не может быть благоприятной по определению.
Наиболее выгодно и для «Электродов», и для бюджета – сохранить независимость и не превратиться в сырьевой придаток какого-нибудь алюминиевого «монстра». Заставляет насторожиться и то, что в списке компаний, подавших заявки на участие в конкурсе, значится небезызвестная фирма «Русское Поле», чье «участие» в судьбе некоторых предприятий Эккарта далеко не всегда приводило к их процветанию.
Администрация поселка Болотовка, где расположен завод «Электродов», намерена подать иск в арбитражный суд, и будем надеяться на благосклонность Фемиды. Департамент промышленного развития, в свою очередь, уже готовится опротестовать решение арбитражного суда, если оно не устроит якатагских чиновников.«Новая Скандинавия», декабрь 45 г.
Встречать грузопассажирский челнок, доставивший новых поселенцев с орбиты Эккарта, собралось никак не меньше тысячи человек. В основном, пожалуй, это были родственники и чиновники таможенной службы. Все эти люди набились в здание вокзала так плотно, что для поселенцев осталась какая-то жалкая, огороженная тропинка в цветастом человеческом «море». Ушлые рекламные агентства утыкали небо статичными цеппелинами, играл оркестр (похоже, он репетировал, поскольку дирижер часто прерывал музыкантов), развевались самодельные индийские флаги (иммигранты прибыли именно из этой страны), гомонила толпа – в общем, царило порядочное оживление. Полиция едва успевала отслеживать обстановку, пресекая шалости смуглолицых девчонок и ребят, потомков жителей Индостана.
– В чем, собственно, состоит твоя задача? – полюбопытствовал Милан, когда они со Светой протиснулись к ограждению на крыше вокзала.
– Поговорить с людьми, – ответила Света. – Взять интервью у какого-нибудь чиновника из Департамента иммиграции. Может быть, у транспортников, если повезет. Так, рутина.
– И что, этим обязательно заниматься здесь? В такой толчее?
– Ты подожди, сейчас приземлится челнок. Это здорово, правда. Тебе понравится! – Света обняла его рукой за талию и готова была преклонить голову ему на плечо, но воздержалась. – А то ты все учишься да учишься, нельзя же так. – Девушка лукаво покосилась на Милана. – К тому же как без тебя протолкнуться к нужным людям? Да и приятно мне, наконец, что со мной такой парень.
– Ладно, чего уж там, – великодушно произнес эксперт. – Когда толкаться пойдем?
– А вот прямо сейчас!
И они поехали вниз, на первый уровень. В это время пришел сигнал с навигационного спутника и заблокировал всю летательную технику в небе. Милан порадовался, что они успели в порт вовремя. Через несколько минут рев сотен людей просигнализировал о том, что аэрокосм показался в прямой видимости.
Но особой звучностью и даже некоей красотой выделялся шум, производимый толпой полуголых людей, что столпились у выхода из терминала. Приглядевшись, Милан понял, что одежды на них нет вовсе, а тела кое-как прикрыты плакатиками с надписями: «Нет иммиграции!», «Эккартянам – их рабочие места!», «Брахмапур – не галактическая свалка!», «Министра-взяточника – к ответу!» и прочими в том же духе. Двое держали транспарант со словами: «Проваливайте в свой Пенджаб!» Их-то и опекали с повышенным рвением полицейские, не давая перекрыть транспарантом выход.
– Что это за демонстрация? – удивился Милан.
– А, Лига противников иммиграции, – махнула рукой Света. – Они вечно встречают челноки с орбиты и шумят громче всех. Неужели никогда не видел по телевизору?
Возле двери с надписью «Служебный вход» девушка поймала скучающего таможенника, а эксперт пристроился рядом, одновременно следя за тушей челнока. Подобно гигантскому шмелю, тот выруливал на посадочную полосу, пользуясь маневровыми соплами. Вдоль всего борта махины тянулась гордая, как-то демонстративно побитая микрометеоритами надпись «Боинг».
– Каков состав новоприбывших граждан Эккарта? – сверкнув визиткой, начала атаку девушка.
– Все пенджабцы, из Индии. Слышали про такую страну? Ежегодная квота – 18 тысяч человек. Мост повышенной загрузки, челнок, соответственно, тоже, – обрадованный вниманием журналистки, отрапортовал таможенник. – Общее количество иммигрантов, подлежащих досмотру – 736 человек.
– Господи, им же тесно!
– Максимальная грузоподъемность «Боинга», – пожал плечами чиновник. – В конце концов, это Земля оплачивает им дорогу, значит, с нее и спрос.
– Пункт назначения?
– Вот этого не знаю, мэм. Обратитесь в службу перевозок. – Как ни жаль было таможеннику отвечать так скупо, пора ему было готовиться к работе. Сразу несколько людей в форме уже направлялись от служебных помещений вокзала к терминалу, бесцеремонно расталкивая встречающих.
Света проводила их глазами и повлекла Милана дальше, пользуясь временными провалами в толпе. Искать здесь представителей транспортных компаний было, конечно, неразумно. Самое лучшее, на что мог рассчитывать журналист – это поговорить с водителем дилижанса, но им почти наверняка запретили вступать в беседы с прессой. Света так и высказалась, остановившись наконец у ближайшей к терминалу колонны.
– Недавно в печати подняли тему пассажирских перевозок, – пояснила она. – Якобы аукционы по продаже квот не приносят должного дохода. Держу пари, сейчас ни от кого из перевозчиков не добиться ни слова.
Первые пассажиры челнока появились спустя минут десять. Они несли с собой сущую мелочь, буквально по саквояжу, не больше. Стоимость грамма перебрасываемого по мосту Эйнштейна-Розена веса все еще так велика, что не позволяет захватить с собой ничего, кроме самых дорогих – не в смысле денег, конечно – вещей. Оттого и досмотр протекал гладко и без сбоев. Первых из новых поселенцев быстро ухватили за полы самые резвые из журналистов, особенно охотясь за девицами в экзотических «сари». Поколебавшись, Света остановилась на довольно пожилом джентльмене с восторженным взглядом, которого вела под руку женщина помоложе, вероятно, дочь. За ними хвостом тянулась парочка заторможенных детей, а замыкал маленькое шествие их отец, усатый мужчина в длиннополом красном сюртуке, озабоченный только тем, как бы не пропустить нужный указатель.
– Вам уже определили место жительства? – спросила Света у старика, ласково улыбаясь и сверкая жемчужинами в ожерелье. Картинка должна была получится отменной – гомонящая толпа и семья поселенцев в национальной одежде.
– Как же, конечно, дочка, – важно кивнул старец. – Вон, на бумажке у зятя написано.
– Позвольте проводить вас до стоянки дилижансов. А вы ответите на несколько моих вопросов, ладно? – Они всей группой двинулись к выходу из здания, и Милану пришлось поработать локтями, расчищая путь перед девушкой и семейством пенджабцев. – Как прошло путешествие по мосту?
– Страшно! Ну, теперь-то все позади. Теперь наша родина – Эккарт.
За пять минут Света выведала у пенджабцев все, что ее интересовало, и вернулась к оставшемуся поодаль Милану. Тот пристроился в тени дерева, лениво оглядывая растекающиеся по машинам ручейки людей. Кому-то из них повезло – их встретили родственники, чтобы подбросить к новому дому с относительным комфортом. Потертые, явно древние дилижансы вряд ли слишком отличались по удобствам от орбитального «Боинга», давно списанного с континентальных линий, чтобы раз в месяц совершать короткие, безопасные вояжи к перевалочной станции возле ворот на мост Эйнштейна-Розена.
– Ну как, что-то серьезное разузнала?
– Странно как-то. – Они прошли через быстро пустеющее пространство перед вокзалом и поднялись по наружному лифту на крышу. – У всех поселенцев, как я поняла, одно и то же назначение, в Брахмапур.
– Что же в этом странного? Диаспора, надо полагать, ходатайствует перед Департаментом иммиграции…
– Это не все. – Флаер плавно взлетел, вписываясь в редкий пока поток машин. – Давай-ка проверим дилижансы.
Девушка открыла сумочку и подцепила световод ко входу носового экрана, заблокировав внешний сигнал. Минут пять повозившись с записью, она выудила из нее десяток номеров дилижансов, стоявших на площади, и сделала запрос в ДВС. Ее статус журналистки легко позволял ей такие фокусы.
– Ничего не понимаю, – пробормотала она, всматриваясь в список компаний, которым принадлежали машины. – Никакой системы!
– А что ты пытаешься вычислить? – Милану было не слишком интересно следить за ее изысканиями. Однако смотреть в боковые мониторы было еще скучнее, поэтому он внимательно слушал Свету.
– Помнишь, я говорила о том, что квоты на перевозки уходят по заниженной цене? Об этом недавно сообщал «Правительственный вестник». К тому же в Брахмапуре находится основное производство «Антипова»… – Милан навострил уши. – Там и так до черта безработного люда, зачем везти туда еще семьсот с лишним человек? Лишняя головная боль Департаменту народонаселения. Мне кажется, между перевозчиками и «Антиповым» есть какая-то связь.
– Ты напишешь об этом в своей заметке?
– Нет, конечно! – удивилась Света. – Слишком серьезная тема, чтобы писать то, в чем сомневаешься. Вот если бы мне удалось документально доказать, что антиповцы давят на Департамент иммиграции, и тот направляет поселенцев только в Брахмапур… Хотя это очень трудно.
Голый протест
Прикрывая наготу плакатами, к приемному терминалу валхалльского космопорта вышли активные члены организации «Эккартяне против иммиграции». Полиция, однако, не вняла воззваниям манифестантов и не допустила их к переселенцам, а наиболее злостных арестовала.
Милану удалось вернуться домой только к девяти часам вечера. Хозяйка ограничилась приветствием, не заведя пустой разговор о повседневной жизни Клошаров. Кэти же где-то бегала: на днях Милан узнал от Вики, что недели две назад девчонка бросила гулять с «бандой» клошарских подростков и стала пропадать где-то за пределами квартала.
– Вас уже отыскал родственник с запада? – полюбопытствовала Вика.
– О чем это вы? – удивился Милан, внутренне вздрагивая и холодея.
– Как же! Недавно один господин прислал нам письмо с вашей голограммой из журнала. Неужели он вас не нашел? Я сперва не хотела давать ему ваш электронный адрес, да он денег предложил и сказал, что ваши родители страдают… Такое жалостное письмо написал, ей-богу. Неужели ничего не получили? – Вика словно обрадовалась, вдохнув с явным облегчением. – А то Кэти пошла к нему за деньгами и с адресом, да ни с чем и вернулась. Говорит, опоздала.
Милан помолчал, ожидая продолжения, но хозяйка больше ничего не сказала: кажется, она уже поняла, что никаких комментариев не дождется.
– Сбросьте его письмо на мой терминал, – произнес наконец он. – Минут через десять.
– Конечно, сэр! Да, вам посылка, – спохватившись, проговорила она. Милан замер на пороге своей комнаты и медленно обернулся. – Часа три назад как привезли. – Она показала на ящик возле двери, и эксперт неторопливо, словно скучая приблизился к нему и провел карточкой по щели на боку коробки. Замок щелкнул, и Милан увидел внутри плоскую коробку размером с ладонь.
– Спасибо, – сказал он. Небрежно подкидывая посылку на ладони, он скрылся в комнате и лишь тогда прочитал обратный адрес.
Она была отправлена из Петровска три дня назад. «Молодец Максимов», – подумал Милан. Положив коробку на стол так осторожно, словно в ней находится взрывной механизм, он еще раз осмотрел штампы почтовой службы. Все было в порядке, следов подделки не имелось – а значит, никаких смертельных неожиданностей внутри быть не должно. Да и откуда Иван пронюхал бы про Максимова? Милан еще раз задействовал карточку, вскрывая пластиковую обшивку посылки. Та с готовностью раскрылась, явив на свет круглый пластырь и плашку с разноцветными – синими и красными – таблетками размером с горошину.
«Дорогой друг! – писал доктор на простом листе бумаги. – Как и обещал, высылаю вам опытный образец противоядия к той химии, что осела в вашем организме за время эксперимента. Отсутствие побочных (непрогнозируемых) эффектов гарантирую. Предварительный (прогностический) тест предсказывает подавление «эффекта правдивой речи» с вероятностью 87%. С вероятностью 11% вы также лишитесь возможности воздействовать на психику собеседника и/или сканировать его сознание. Инструкция по применению препаратов прилагается. Направляю вам также новую программу для браслета. Теперь он будет автоматически сбрасывать на ближайший терминал отчеты о текущих результатах терапии. Благодаря им я смогу в должной степени усовершенствовать способы нейтрализации (или усиления) изменений, которым подвергаются добровольцы в нашем институте. Искренне ваш доктор Максимов».
«Вот как! Выходит, ботаники ищут способ искусственно пробуждать у человека особые ментальные способности?» Словечко «усиление» заставило Милана призадуматься. Так ли он хочет избавиться от «сканирования сознания», как еще неделю назад? «Испытания» в постели Светы показали, что с «правдивой речью» можно успешно бороться, если собеседник не настаивает на ответе. Но получится ли отмолчаться, когда Милан отправит резюме в «Антипов»? Наверняка нет. Он еще помнил, с какой въедливостью вел разговор штатный психолог корпорации, когда Рауль нанимался техником на ремонтную станцию-66.
Он развернул инструкцию и спустя минуту уже распечатывал пластырь. Эффект обещался замечательный. А что касается сканирования, то грамотным механиком Милан был и до того, как стал видеть машины насквозь. Для этого существует диагностическая аппаратура.
«Что же это за родственник из Западного округа? – подумал он, лежа на кровати и пытаясь почувствовать действие химии. – Ошибка какого-то психопата? Неужели Вешкин все-таки узнал меня и вышел на охоту?» Никаких ответов на эти вопросы у него не было – пустые мудрствования здесь помочь не могли. Вот разве Кэти расспросить? Он услышал сигнал терминала и подошел к столу. Вика переслала ему довольно обширный текст: «Уважаемая госпожа! Мне посоветовали обратиться к вам, поскольку человек, изображенный на прилагаемой голограмме, может снимать у вас жилье. Мой вопрос крайне деликатный, и связан он со сложными семейными отношениями г-на Хастича…» И далее – душещипательный бред о разрыве Милана с отцом, каком-то разводе, а под конец туманная фраза о разрушенной помолвке.
Читая письмо, Милан почти поверил, что реально существует и его несчастные «родители» буквально изнемогают от горя, лишившись сына и не зная его адреса. Никаких дельных мыслей по поводу этой странной истории у эксперта не возникло.
Биополе – предсказатель будущего
Ученым давно известно, что человек – не только физическое тело. У нас есть еще множество биополей, невидимых глазу, и теперь они фиксируются специальным прибором – психометром. Причем, считывая информацию с экрана монитора, можно даже расшифровать, какие события были у человека в прошлом и что его ожидает в будущем. Разработки проводились под эгидой Центра биологических исследований Академии наук Эккарта, и «автором» уникальной методики стал коллектив, возглавляемый валхалльским ученым, известным физиком Цвятко Басневым. 6 июля, по соглашению с Академией, опытные образцы аппаратуры были переданы для эксплуатации в некоторые ведущие частные и государственные компании (их названия не разглашаются), которые участвовали в финансировании новой разработки. За несколько лет наберется достаточно статистического материала, и по нему можно будет судить об эффективности психометра.