Страница:
Тут же тело диверсанта наполнилось легкостью, и он ухватился за поручни кресла, чтобы не подскочить. Исправно работавший гравитационный контур снизил вес челнока до необходимого минимума, а потоки воздуха из сопел повлекли металлопластикового монстра в небо, подобно тому, как осенний ветер заставляет палые листья взлетать с тротуара. Когда организм Милана уже смирился с пониженной гравитацией и подавил рвотные позывы, плавно включился внутренний контур ячейки, и тело вновь обрело нормальный вес. «Черт, хоть бы предупреждали, – недовольно подумал он. – Эти челноки класса РР! Так и стравить недолго».
Диверсант извлек из сумки карманный компьютер, подключил его ко входу терминала и перевел выход сигнала на шлем. Нахлобучив его, он положил большой палец на трекбол в подлокотнике и был готов к работе. Он решил еще раз повторить план диверсии.
Электрические цепи, связывающие между собой все семь мощных гравиблоков челнока, обволакивали буквально весь корабль и отличались от прочих кабелей черным цветом оплетки. Возиться с любым из периферийных гравиблоков бы бессмысленно, поскольку его исключение из общей работы не заставит пилотов прибегнуть к эвакуации пассажиров. Вот если удастся вывести из схемы сразу два… Скажем, оба носовых. Тогда устойчивость корабля так пострадает, что путешественники быстро познают прелести аварийной посадки. Но так рисковать Милан не собирался, ведь тогда спасательному модулю придется падать только на парашюте. Разумеется, он раскроется и даже позволит совершить жестковатую, но штатную посадку. Но вдруг при этом внизу окажется какая-нибудь капитальная впадина в рельефе? Удержаться на ее крутых склонах без искусственной гравитации будет невозможно. Милан невольно вздрогнул и твердо решил ограничиться основным гравиблоком, который отвечал за положение центра масс корабля.
В 9 часов вечера аэрокосм достиг верхней точки траектории и находился в трехстах километрах от границы Заповедника. В течение ближайших пятнадцати минут Милан намеревался вывести из строя оба контура, питающих центральный гравиблок челнока – если, конечно, вся затея Дикси с обрывом таких толстых кабелей не потерпит крах. Только что окончилась автоматическая раздача напитков, и время для посещения туалета было выбрано идеально.
Он открыл дверцу в задней стенке своей ячейки и направился вдоль лифтовой шахты к центру судна. Ему повезло, туалетная кабинка, располагавшаяся ближе всего к гравитационному сердцу корабля, оказалась свободна. Рассеянный свет вспыхнул на потолочных панелях, диверсант тщательно проверил запор на двери и закрыл глаза.
Спустя пару секунд стальные нервы челнока стали проступать перед ним подобно паутине в лесу, освещенном вечерним солнцем. Только «пауков» в ней сидело намного больше. Глубоко багровые гравиблоки, идеально расставленные в узловых точках судна, соседствовали с двумя бледно-зелеными реакторами и несколькими голубенькими насосами, сейчас мертвыми по причине отсутствия атмосферы.
Милан сосредоточился, добившись повышенной яркости гравитационного контура, и выбрал нужный участок кабеля, который вел непосредственно от центрального гравиблока к одному из узлов в средней части корпуса и находился за двумя переборками от диверсанта. Короткий, всего метра два длиной участок, подчиняясь колебательному движению руки диверсанта, принялся скачками менять собственное электрическое сопротивление. Милан почувствовал себя человеком, сидящем в наполовину заполненной ванне с очень горячей водой – а волны, поднимаемые им, постепенно входят в резонанс и стараются захлестнуть его с головой. Он понял, что еще немного, и невидимая вода зальет ему нос, рот, уши и поглотит в себе, тут же превратившись в кислоту, но вдруг кто-то словно пробил в его «ванне» дыру. Все ее содержимое, подобно жидкому гелию из ведра, мгновенно выплеснулось через невидимое игольное отверстие, оставив диверсанта «мокрым» от или призрачного кипятка.
Качнувшись вместе с неожиданным рывком ячейки, он сел на крышку унитаза. Тело покрывала холодная испарина, руки, особенно та, которой он размахивал, неприятно подрагивали. Взглянув в зеркало, Милан не сразу узнал собственную, искаженную какой-то безумной гримасой физиономию. Разгладив ладонями лицевые мышцы, он пошумел водой и вновь сосредоточился, почувствовав, что его отпустило. Легкое, почти не требующее усилий сканирование внутренностей челнока сразу выявило разрыв контура в ближайшей к нему узловой точке. Вот только вместе с главным гравиблоком оказался отрезанным от цепи также один из боковых. Впрочем, резервный кабель уже исправно трудился, пропуская через себя сотни ампер. Полет продолжался как ни в чем не бывало.
Милан лишь хмыкнул и вышел из кабинки. По дороге к своей ячейке он постарался уловить какие-нибудь изменения в работе механизмов и поведении экипажа, но все было спокойно. Техники наверняка заметили сбой в гравитационной цепи, но никто не торопился пугать пассажиров предупреждениями. В соседней шахте мелькнула форма инженера, направлявшегося к покинутому Миланом сектору аэрокосма, и только. Неужели он собирался прямо на ходу восстанавливать цепь?
Диверсант взглянул на часы: 9.15. Челнок уже пересек границу Заповедника и еще 20 минут должен был лететь над самой, пожалуй, пустынной и дикой частью Эккарта. Милан рассчитывал «посадить» спасательный модуль в районе Санта-Клары, а капсулы с пассажирами экономического класса пусть разлетаются как хотят.
Когда он вернулся в свою ячейку, то был почти готов к новым «свершениям». Слабость в руках быстро проходила. Милан сверился с картой полета, затем на всякий случай переключился на канал новостей и выждал еще минут пять. «Пора, – решил он. – Простите, меня, ребята».
Сейчас цепи между носовыми и центральным гравиблоками находились даже ближе к нему – всего на расстоянии в метр. Чтобы не привлекать внимания следящих систем (не исключено, что безопасность челнока требует наличия камер в каждой ячейке) он просто выдвинул столик и сложил голову на согнутые руки, как будто устал, но отдохнуть решил всего минуту-другую, оттого и не настроил гравиполе.
Задача решалась проще, чем он предполагал. То ли опыта у диверсанта прибавилось, то ли резервный контур в этом месте корабля не отличался особой защищенностью, только уже через минуту показалось, что корпус челнока вздрогнул. Хотя на самом деле это сердце Милана словно подпрыгнуло к горлу. Тело рванулось вверх, грозя разорвать ремень безопасности, вектор гравитации несколько раз хаотически сменил направление, снижаясь по величине, и замер в горизонтальном положении.
– Уважаемые пассажиры! – раздался из интеркома очень спокойный и ласковый женский голос. – Просим извинения за причиненные неудобства. В течение нескольких минут функции гравиблока будут восстановлены.
Диверсант уперся ногами в окантовку экрана и панель схлопнувшегося столика и кое-как отщелкнул замок ремня. Кресло нависало над ним, будто на картине древнего сюрреалиста. Используя подлокотник как ступеньку, Милан открыл дверцу ячейки и выбрался на ее заднюю стенку, чтобы осмотреться.
– Черт побери, что происходит? – свирепо высказался сосед Милана, высунувший наружу растрепанную голову. Глаза его таращились словно у вареного омара. – А, сударь?
– Похоже, гравиблок накрылся, – пояснил диверсант.
– И что это значит? Мы свалимся в горах?
– Это вряд ли. Скорее в предгорьях.
Внезапно вновь ожила громкоговорящая связь, но на этот раз зазвучал не ласковый женский голос, а суровый и требовательный мужской.
– Вниманию пассажиров бизнес-класса! Всем оставаться в своих ячейках и приготовиться к приему детей из второго и третьего отсеков – в каждую ячейку не больше одного. Пассажиры экономического класса! Всем спокойно и без паники пройти в сектор индивидуальных спасательных капсул.
Гулкая тишина, последовавшая за этим сообщением, была взорвана десятками возмущенных и порой визгливых голосов. Милан против воли улыбнулся, услышав некоторые реплики вроде: «Все, на «Локхиде» больше не летаю!», и нырнул в ячейку. Между тем тот же человек из команды вещал дальше:
– …Разблокировать кресло командой на терминале…
Милан выполнил инструкции, для чего ему пришлось встать на колени и согнуться. В момент аварии сработал стопор, который и «заморозил» кресло. Вектор же гравитации стал нормальным, направленным к поверхности планеты. Видеть под ногами терминал, а перед носом – бывший потолок с плашками ламп было дико. Сила тяжести плавно уменьшилась: очевидно, по инструкции, с целью экономии топлива. Теперь в аэрокосме царила чистая, не искаженная аппаратурой гравитация Эккарта, пониженная из-за того, что пилоты уже начали управляемое падение.
Интерком тем временем успокоительно трепался о полной безопасности челнока. Все это Милан давно знал из документации. И то, что отстыковка спасательных модулей необходима для экономии топлива и снижения нагрузки на оставшиеся гравиблоки, и то, что нормальная посадка теперь невозможна, и прочие «ужасы». Не вслушиваясь в гипнотическую болтовню стюардессы, он включил карманный компьютер и аккуратно стер «легенду», пару раз записав на ее место системные файлы.
Тут снаружи раздался недовольный голос бизнесмена из соседней ячейки:
– Почему ко мне? Вокруг полно свободных мест, а у меня даже сесть негде!
Милан выглянул из ячейки и увидел знакомого мальчонку, который с хмурым видом держался за руку стюардессы. Из-за ее спины выглядывала девочка лет восьми. По лифтовой шахте сновали члены команды и техники, все они пристраивали детей или же утешали самых пугливых пассажиров.
– Эй, малыш, давай сюда, – сказал диверсант.
– Спасибо, сэр, – вымученно улыбнулась девушка и подтолкнула парнишку в спину. Тот мрачно забрался в ячейку и сел на полу, прислонившись к стене и поджав ноги.
– Скоро отстыковка? – спросил Милан у пробегавшего мимо техника.
– Ждите объявления, – отмахнулся тот.
Мальчишка уже освоился и даже включил терминал, что-то отыскивая в Интернете.
– А я тебя помню, – сказал диверсант. – У вас такая большая воспитательница.
– Тетя Сара… – пробормотал парень. – Черт возьми, все игрушки пришлось бросить. Когда теперь они ко мне вернутся? Пока в Кисангани привезут, мне уже обратно пора будет ехать.
– Зато какое приключение, – утешил его Милан. – Представляешь, как все пацаны в школе обзавидуются.
Мальчик повеселел, покосился на хозяина ячейки и вывел на экран наружный пейзаж. Там было красиво: закатное солнце освещало уже только вершины гор МКС, а все, что находилось между ними – ущелья и пропасти, набитые острые камнями – растворилось в полной черноте. Далекие облака на севере пузырились оранжевым. По краям зрительного поля вспыхивали и гасли яркие точки, быстро пропадавшие позади; Милан догадался, что это капсулы со спасенными из 2-го и 3-го отсеков.
Челнок на глазах приближался к земле, но впереди, к счастью, уже просматривались предгорья с их пологими склонами. Точнее, они угадывались, поскольку иззубренные конусы скал сглаживались и сходили на нет. Но долго любоваться пейзажем им не позволили.
– Всем пассажирам немедленно пристегнуть ремни! Проверка аккумуляторов закончена, через минуту будет произведено отделение 1-го отсека от корпуса. Температура воздуха в районе Санта-Клары 16°С. Ввиду разрыва связи с реактором судна и с целью экономии заряда батарей будут отключены освещение, обогрев, аудио– и видеосвязь, другие избыточные контуры. Просьба сохранять полное спокойствие! Спасательная службы Северного и Западного округов оповещены об аварии и уже готовы оказать нам любую помощь… Пассажиры экономического класса, сохраняйте полное спокойствие! Индивидуальные спасательные капсулы рассчитаны на вес пассажира до двухсот килограммов, их количество…
Интерком отключился, как и экран терминала – изображение мигнуло и съежилось в быстро растаявшую точку.
– Ну, давай сюда, – сказал Милан, подхватил мальчишку и усадил его себе на колено. Пристегнув ремень безопасности, он устроился поудобнее, и сразу же корпус челнока вздрогнул: 1-й отсек отвалился от него и начал собственное падение.
Свет погас, и в ячейке воцарилась глубокая тьма, разбавленная такой оглушительной тишиной, что невесомость, упавшая следом, спустя секунду, была воспринята телом как счастливое избавление от полного небытия. Милан слышал лишь прерывистое, сдавленное дыхание своего малолетнего попутчика. Скоро он догадался, что из его глотки вырываются такие же точно звуки. Внезапно кресло под ними стало раскачиваться, и диверсант догадался, что оставшийся в носовой рубке пилот пытается вытянуть отсек на двух гравиблоках, до конца используя энергию аккумуляторов. Ячейка скрипнула, принимая на себя реальную силу тяжести Эккарта.
– Уф, – выдохнул Милан и пошевелил окаменевшими руками и шеей.
– Что это? – прошептал парень. – Мы уже приземлились?
– Парашют раскрылся… Скоро будем на месте.
Так и вышло, вот только место оказалось не самым удачным. Сначала раздался протяжный скрежет, как будто обшивку терзала тысяча фрез, затем кресло рванулось вперед, едва не сорвавшись с кронштейна. Милан больно ударился коленом о невидимую лампу и разбил ее в пластиковое крошево. Парнишка крякнул, удушаемый ремнем, и тоже во что-то врезался, но лишь застонал сквозь зубы.
Внезапно весь отсек стал заваливаться на бок, все внутри Милана замерло от ужаса, а мальчик все-таки не сдержался и вскрикнул. «Сейчас сорвемся!» – промелькнуло у Милана в голове, такой же темной и гулкой, как ячейка. Но невесомость не наступила, а значит, склон попался не отвесный. Все более ускоряясь, верх и низ стали меняться местами, ноги Милана, которые он упер в бывший потолок, разбив при этом еще один плафон, разъезжались. Мальчишка, стиснутый его левой рукой, наверное, давно задохнулся, но ослабить хватку диверсант не мог – мышцы попросту не слушались его.
Наконец чудовищный удар в бок катящегося отсека резко прервал его движение вниз по склону. Пару раз подпрыгнув и со скрежетом вильнув на камнях, аппарат как будто облегченно выдохнул и замер с небольшим креном от нормальной ориентации.
– Приехали, – пробормотал Милан и отпустил попутчика. – Нам еще повезло, что не висим головой вниз. Эй, ты жив?
– Лучше бы я полетел в капсуле, – недовольно буркнул парень и спрыгнул. – Ты меня чуть не раздавил, дядя. Ну, свет у нас будет или нет?
– Не думаю. Кажется, я разбил все лампы.
– Вот черт. Слушай, у меня в волосах какие-то острые крошки. Ну что, идем?
Интерком несколько раз пискнул, будто собирался выдать нечто руководящее, и заткнулся. Похоже, аудиосвязь пострадала не меньше освещения. Вообще, если в отсеке и осталось что-то исправное, Милан воспринял бы этот факт как чудо. Он медленно отцепился от жалобно пискнувшего кресла, отодвинул его вбок и нащупал ручку двери. Та, к счастью, не сломалась, и в следующее мгновение в ячейку проник слабый, мечущийся свет, а вслед за ним и голос кого-то из команды.
– Господа пассажиры, поздравляем с удачной посадкой! Пожалуйста, проходите по шахте к кормовой части отсека. – Слова отскакивали от покореженных стен и возвращались, создавая какую-то космическую полифонию. – Сейчас силами экипажа будет развернут полевой госпиталь, все нуждающиеся в помощи… – Человек удалился, и слова стали неразличимы. Кое-где в стенах слабо вспыхнули аварийные светильники, тревожно мерцая красным. Дверцы стали со скрипом открываться, из них показывались встрепанные головы, некоторые издавали гневные звуки или стоны.
– Я так и знал, что все это плохо кончится, – заявил бизнесмен-сосед. Он выбрался из своей ячейки и критически осмотрел костюм. – Эй, где там оказывают медпомощь? У меня серьезная травма колена!
– Пойдем, малыш, – сказал Милан в темноту ячейки, поймал ладошку мальчика и вытянул его наружу. – Скоро тут будет не протолкнуться.
Первыми на место катастрофы прибыли журналисты «Санта-Кларских ведомостей». Моментально развернув на каменистом склоне осветительные приборы и панорамные камеры, они внедрились в разрозненные ряды бывших пассажиров и стали пытать их вопросами.
– Когда вы заметили что-то необычное? – К Милану подскочила верткая девушка с надписью «СКВ» на кепке. Сделав знак оператору, который поспешал за ней с портативной камерой, на ходу целясь объективом, она ласково уставилась на диверсанта.
– К черту, – буркнул тот и поспешно отвернулся.
– Но ваше лицо появится в новостях! – обиделась девица. Милан и не подумал ответить. Не хватало еще, чтобы Лодзински случайно увидел репортаж и стал выискивать связь между своим «подозреваемым» и крушением челнока. И что такого уж особенного находят в нем газетчики?
Вскоре за первой волной журналистов нахлынула и вторая, в сопровождении спасателей и медиков из Гаево. Они прибыли на скоростных флаерах, раздали всем желающим теплые одеяла и остывшие хот-доги и принялись оказывать людям первую помощь.
– Сохраняйте спокойствие! – заявил в мегафон какой-то коренастый тип мужественной наружности. – Дилижансы должны прибыть в течение часа!
Суета никак не утихала. Милан в меру сил старался не усугублять ее, молча пристроившись за покатым валуном на краю одеяла. С одной стороны от него сидела пожилая женщина и сокрушенно бормотала что-то себе под нос, то и дело потирая многочисленные ушибы. С другой бугрилась невнятная куча стальных строп и сверхпрочной парашютной ткани – какой-то запасливый кретин попытался отделить кусок снаряжения от 1-го отсека, на котором оно было намотано, утянул все это на несколько метров от обшивки да так и бросил.
Саквояж, разумеется, Милан вынес с собой, да и остальные пассажиры наверняка не рискнули доверить свои пожитки случаю.
– Спасибо, мсье, – раздалось над ухом у Милана. Тот недоуменно обернулся и увидел возвышающуюся над собой негритянку. Белки ее глаз отблескивали в свете фонарей, расставленных спасателями по периметру временного лагеря. – Миша рассказал мне о том, как вы уберегли его от травмы.
– Ах, это вы, – кисло улыбнулся диверсант. Он уже начал дремать, хотя сделать это в таком шуме было трудно. Окрестная живность, наверное, вообще покинула горы на многие километры вокруг. – Чепуха. А я думал, вас сбросили в капсуле.
– Так и было. Я в самом конце очереди была. Моя капсула совсем рядом упала, я смогла немного управлять ей.
Благодарная толстуха растворилась во мраке какого-то распадка, а телефон Милана внезапно издал тихую трель, едва не потерявшуюся в гвалте.
– Да, – отозвался он.
– Только что передали в новостях, – сокрушенно сказал Дикси. – Сочувствую! Ты не очень пострадал?
– Отделался легким испугом, – хмыкнул Милан.
– Да, представляю… Я бы поседел от страха, наверное. Когда будешь в Гаево?
– Скоро обещают дилижанс. Если попаду на него, то часа в два по валхалльскому времени. В Гаево будет полночь.
– Ладно, устраивайся в хорошую гостиницу, а в десять утра примешь почту. Поступили новые распоряжения от руководства компании, так что подключишься к нашим коллегам из Западного округа.
Но на первый дилижанс Милан, разумеется, не попал. Пробиться сквозь плотный строй женщин, детей и стариков было невозможно, не пройдя по их головам. К тому же подоспели первые спасенные на индивидуальных капсулах, которых споро собирали по всем горным щелям.
Улететь в Гаево удалось только в час ночи, причем в такой тесноте, что Милан спал стоя, плотно сжатый со всех сторон.
Утром, в номере гостиницы, Милан включил местный канал новостей. Гаевские дикторы опять взахлеб повествовали о крушении челнока в северо-западных предгорьях МКС – на экране мелькали ободранные куски обшивки, жилы кабелей, развороченная кабина пилотов (оказывается, она приняла на себя серьезный удар), штабеля пустых капсул, готовых к отправке грузовиком (сверкая лейблом «Боинг GA», он нахально крутился над поцарапанной надписью «Локхид»). Напоследок самый пострадавший пассажир гордо поведал о том, как у него порвался ремень безопасности и он в результате вывихнул руку.
«Да, морального ущерба на миллионы, – мрачно решил диверсант. – И материального на десятки миллионов, если не на сотни. Если меня уличат, из кутузки выйду к пенсии. Но будь я на месте парней из «Локхида», заподозрил бы «Боинг». Уж очень их тягач светится, чисто рекламный ролик».
К концу легкого завтрака, состоявшего из рыбной пиццы и сока, он знал о катастрофе все. Милан выключил телевизор, принял максимовскую пилюлю (одну из трех последних) и пересел к терминалу. Письмо уже ждало его, помаргивая конвертиком в почтовом ящике. Милан подключил в терминалу свой карманный компьютер и перекинул послание на него: все равно прочитать этот файл без декодера было невозможно.
Это был довольно объемистый пакет, начиненный голограммами, цветными блоками текста и прочими красивостями. А содержание его ввергло Милана в кратковременный ступор, и при этом показалось, будто кондиционер в номере стал работать раза в три мощнее. На минутку откинувшись в кресле, Милан сделал несколько глубоких вздохов, но одолеть волнение не смог – да это было и невозможно. Ведь речь в новом задании шла о нем самом!
Открывала файл красочная голограмма Рауля Эндьеты. Рядом с ней располагалось десятка два фраз с биографическими данными, которые Милан прочитал с глубоко ностальгическим чувством. Затем было написано: «Руководствуясь неясными, но деструктивными мотивами, периодически устанавливал в двигательные отсеки флаеров устаревших моделей пиропатроны, начиненные тротилом. Способы их подрыва неизвестны. По предположениям экспертов, они срабатывали при определенной, редко встречающейся комбинации электромагнитных полей».
«Вот оно как, – с нервной усмешкой подумал Милан. – Этот Рауль – просто маньяк какой-то, ей-богу. А с «полями»-то как ловко управлялся».
«Вступив в сговор с неизвестным, передвигавшимся по Эккарту на флаере модели «Боинг-Пандора» (зарегистрированном на компанию «Русское поле»), Эндьета выкрал из офиса ремонтной станции-66 рабочий журнал, после чего несколько дней скрывался от сотрудников корпорации. Был схвачен по анонимному звонку в Буфарике, в здании, арендуемом компанией «Русское поле» под филиал. После вынесения приговора (6 месяцев) заключен в тюрьму Северного округа. Его «компаньону» удалось затаиться, и до 13 апреля о нем не было слышно. Обнаружить «Пандору» не удалось – скорее всего, она была перерегистрирована под другим номером. Поиск в открытых источниках информации и сверка спутниковых снимков с имеющимися в ПУЭ результата не дали, попытки внедрения агента в службу кадров «Русского поля» или вербовки сотрудника этой компании окончились провалом. Учитывая репутацию указанной фирмы, наиболее вероятно предположения о том, что противник в действительности не является ее сотрудником, а использовал юридическое лицо в качестве платного прикрытия».
Милан читал текст словно детектив, только интересовал он его гораздо больше, потому что одним из действующих лиц был он сам. Мнение антиповского аналитика заставило его в очередной раз удивиться хваткости русского.
«13 апреля на электронный адрес директора Технического департамента корпорации пришло личное письмо (с обратным адресом одной из общественных станций Валхаллы) от неизвестного, по предположению являющегося тем же лицом, чье вмешательство позволило Р. Эндьете скрыться от преследования. Не исключено, что он же приложил руку к заключению напарника в тюрьму, чтобы единолично завладеть так называемыми «доказательствами» причастности руководства департамента к авариям устаревших моделей флаеров».
– Да уж! – не выдержал Милан. – Если это не доказательство, то что же?
И ткнул пальцем во вполне подробные и красочные срезы голограмм, пришпиленные к файлу, словно за его спиной стоял кто-то недоверчивый. На картинках имелись пиропатрон и брусок тротила. Углубляли впечатление несколько подробных справок уважаемых и известных экспертов, работавших независимо от государственных компаний, чье заключение было пригодно для использования в суде. К их услугам частенько прибегали адвокаты.
Диверсант извлек из сумки карманный компьютер, подключил его ко входу терминала и перевел выход сигнала на шлем. Нахлобучив его, он положил большой палец на трекбол в подлокотнике и был готов к работе. Он решил еще раз повторить план диверсии.
Электрические цепи, связывающие между собой все семь мощных гравиблоков челнока, обволакивали буквально весь корабль и отличались от прочих кабелей черным цветом оплетки. Возиться с любым из периферийных гравиблоков бы бессмысленно, поскольку его исключение из общей работы не заставит пилотов прибегнуть к эвакуации пассажиров. Вот если удастся вывести из схемы сразу два… Скажем, оба носовых. Тогда устойчивость корабля так пострадает, что путешественники быстро познают прелести аварийной посадки. Но так рисковать Милан не собирался, ведь тогда спасательному модулю придется падать только на парашюте. Разумеется, он раскроется и даже позволит совершить жестковатую, но штатную посадку. Но вдруг при этом внизу окажется какая-нибудь капитальная впадина в рельефе? Удержаться на ее крутых склонах без искусственной гравитации будет невозможно. Милан невольно вздрогнул и твердо решил ограничиться основным гравиблоком, который отвечал за положение центра масс корабля.
В 9 часов вечера аэрокосм достиг верхней точки траектории и находился в трехстах километрах от границы Заповедника. В течение ближайших пятнадцати минут Милан намеревался вывести из строя оба контура, питающих центральный гравиблок челнока – если, конечно, вся затея Дикси с обрывом таких толстых кабелей не потерпит крах. Только что окончилась автоматическая раздача напитков, и время для посещения туалета было выбрано идеально.
Он открыл дверцу в задней стенке своей ячейки и направился вдоль лифтовой шахты к центру судна. Ему повезло, туалетная кабинка, располагавшаяся ближе всего к гравитационному сердцу корабля, оказалась свободна. Рассеянный свет вспыхнул на потолочных панелях, диверсант тщательно проверил запор на двери и закрыл глаза.
Спустя пару секунд стальные нервы челнока стали проступать перед ним подобно паутине в лесу, освещенном вечерним солнцем. Только «пауков» в ней сидело намного больше. Глубоко багровые гравиблоки, идеально расставленные в узловых точках судна, соседствовали с двумя бледно-зелеными реакторами и несколькими голубенькими насосами, сейчас мертвыми по причине отсутствия атмосферы.
Милан сосредоточился, добившись повышенной яркости гравитационного контура, и выбрал нужный участок кабеля, который вел непосредственно от центрального гравиблока к одному из узлов в средней части корпуса и находился за двумя переборками от диверсанта. Короткий, всего метра два длиной участок, подчиняясь колебательному движению руки диверсанта, принялся скачками менять собственное электрическое сопротивление. Милан почувствовал себя человеком, сидящем в наполовину заполненной ванне с очень горячей водой – а волны, поднимаемые им, постепенно входят в резонанс и стараются захлестнуть его с головой. Он понял, что еще немного, и невидимая вода зальет ему нос, рот, уши и поглотит в себе, тут же превратившись в кислоту, но вдруг кто-то словно пробил в его «ванне» дыру. Все ее содержимое, подобно жидкому гелию из ведра, мгновенно выплеснулось через невидимое игольное отверстие, оставив диверсанта «мокрым» от или призрачного кипятка.
Качнувшись вместе с неожиданным рывком ячейки, он сел на крышку унитаза. Тело покрывала холодная испарина, руки, особенно та, которой он размахивал, неприятно подрагивали. Взглянув в зеркало, Милан не сразу узнал собственную, искаженную какой-то безумной гримасой физиономию. Разгладив ладонями лицевые мышцы, он пошумел водой и вновь сосредоточился, почувствовав, что его отпустило. Легкое, почти не требующее усилий сканирование внутренностей челнока сразу выявило разрыв контура в ближайшей к нему узловой точке. Вот только вместе с главным гравиблоком оказался отрезанным от цепи также один из боковых. Впрочем, резервный кабель уже исправно трудился, пропуская через себя сотни ампер. Полет продолжался как ни в чем не бывало.
Милан лишь хмыкнул и вышел из кабинки. По дороге к своей ячейке он постарался уловить какие-нибудь изменения в работе механизмов и поведении экипажа, но все было спокойно. Техники наверняка заметили сбой в гравитационной цепи, но никто не торопился пугать пассажиров предупреждениями. В соседней шахте мелькнула форма инженера, направлявшегося к покинутому Миланом сектору аэрокосма, и только. Неужели он собирался прямо на ходу восстанавливать цепь?
Диверсант взглянул на часы: 9.15. Челнок уже пересек границу Заповедника и еще 20 минут должен был лететь над самой, пожалуй, пустынной и дикой частью Эккарта. Милан рассчитывал «посадить» спасательный модуль в районе Санта-Клары, а капсулы с пассажирами экономического класса пусть разлетаются как хотят.
Когда он вернулся в свою ячейку, то был почти готов к новым «свершениям». Слабость в руках быстро проходила. Милан сверился с картой полета, затем на всякий случай переключился на канал новостей и выждал еще минут пять. «Пора, – решил он. – Простите, меня, ребята».
Сейчас цепи между носовыми и центральным гравиблоками находились даже ближе к нему – всего на расстоянии в метр. Чтобы не привлекать внимания следящих систем (не исключено, что безопасность челнока требует наличия камер в каждой ячейке) он просто выдвинул столик и сложил голову на согнутые руки, как будто устал, но отдохнуть решил всего минуту-другую, оттого и не настроил гравиполе.
Задача решалась проще, чем он предполагал. То ли опыта у диверсанта прибавилось, то ли резервный контур в этом месте корабля не отличался особой защищенностью, только уже через минуту показалось, что корпус челнока вздрогнул. Хотя на самом деле это сердце Милана словно подпрыгнуло к горлу. Тело рванулось вверх, грозя разорвать ремень безопасности, вектор гравитации несколько раз хаотически сменил направление, снижаясь по величине, и замер в горизонтальном положении.
– Уважаемые пассажиры! – раздался из интеркома очень спокойный и ласковый женский голос. – Просим извинения за причиненные неудобства. В течение нескольких минут функции гравиблока будут восстановлены.
Диверсант уперся ногами в окантовку экрана и панель схлопнувшегося столика и кое-как отщелкнул замок ремня. Кресло нависало над ним, будто на картине древнего сюрреалиста. Используя подлокотник как ступеньку, Милан открыл дверцу ячейки и выбрался на ее заднюю стенку, чтобы осмотреться.
– Черт побери, что происходит? – свирепо высказался сосед Милана, высунувший наружу растрепанную голову. Глаза его таращились словно у вареного омара. – А, сударь?
– Похоже, гравиблок накрылся, – пояснил диверсант.
– И что это значит? Мы свалимся в горах?
– Это вряд ли. Скорее в предгорьях.
Внезапно вновь ожила громкоговорящая связь, но на этот раз зазвучал не ласковый женский голос, а суровый и требовательный мужской.
– Вниманию пассажиров бизнес-класса! Всем оставаться в своих ячейках и приготовиться к приему детей из второго и третьего отсеков – в каждую ячейку не больше одного. Пассажиры экономического класса! Всем спокойно и без паники пройти в сектор индивидуальных спасательных капсул.
Гулкая тишина, последовавшая за этим сообщением, была взорвана десятками возмущенных и порой визгливых голосов. Милан против воли улыбнулся, услышав некоторые реплики вроде: «Все, на «Локхиде» больше не летаю!», и нырнул в ячейку. Между тем тот же человек из команды вещал дальше:
– …Разблокировать кресло командой на терминале…
Милан выполнил инструкции, для чего ему пришлось встать на колени и согнуться. В момент аварии сработал стопор, который и «заморозил» кресло. Вектор же гравитации стал нормальным, направленным к поверхности планеты. Видеть под ногами терминал, а перед носом – бывший потолок с плашками ламп было дико. Сила тяжести плавно уменьшилась: очевидно, по инструкции, с целью экономии топлива. Теперь в аэрокосме царила чистая, не искаженная аппаратурой гравитация Эккарта, пониженная из-за того, что пилоты уже начали управляемое падение.
Интерком тем временем успокоительно трепался о полной безопасности челнока. Все это Милан давно знал из документации. И то, что отстыковка спасательных модулей необходима для экономии топлива и снижения нагрузки на оставшиеся гравиблоки, и то, что нормальная посадка теперь невозможна, и прочие «ужасы». Не вслушиваясь в гипнотическую болтовню стюардессы, он включил карманный компьютер и аккуратно стер «легенду», пару раз записав на ее место системные файлы.
Тут снаружи раздался недовольный голос бизнесмена из соседней ячейки:
– Почему ко мне? Вокруг полно свободных мест, а у меня даже сесть негде!
Милан выглянул из ячейки и увидел знакомого мальчонку, который с хмурым видом держался за руку стюардессы. Из-за ее спины выглядывала девочка лет восьми. По лифтовой шахте сновали члены команды и техники, все они пристраивали детей или же утешали самых пугливых пассажиров.
– Эй, малыш, давай сюда, – сказал диверсант.
– Спасибо, сэр, – вымученно улыбнулась девушка и подтолкнула парнишку в спину. Тот мрачно забрался в ячейку и сел на полу, прислонившись к стене и поджав ноги.
– Скоро отстыковка? – спросил Милан у пробегавшего мимо техника.
– Ждите объявления, – отмахнулся тот.
Мальчишка уже освоился и даже включил терминал, что-то отыскивая в Интернете.
– А я тебя помню, – сказал диверсант. – У вас такая большая воспитательница.
– Тетя Сара… – пробормотал парень. – Черт возьми, все игрушки пришлось бросить. Когда теперь они ко мне вернутся? Пока в Кисангани привезут, мне уже обратно пора будет ехать.
– Зато какое приключение, – утешил его Милан. – Представляешь, как все пацаны в школе обзавидуются.
Мальчик повеселел, покосился на хозяина ячейки и вывел на экран наружный пейзаж. Там было красиво: закатное солнце освещало уже только вершины гор МКС, а все, что находилось между ними – ущелья и пропасти, набитые острые камнями – растворилось в полной черноте. Далекие облака на севере пузырились оранжевым. По краям зрительного поля вспыхивали и гасли яркие точки, быстро пропадавшие позади; Милан догадался, что это капсулы со спасенными из 2-го и 3-го отсеков.
Челнок на глазах приближался к земле, но впереди, к счастью, уже просматривались предгорья с их пологими склонами. Точнее, они угадывались, поскольку иззубренные конусы скал сглаживались и сходили на нет. Но долго любоваться пейзажем им не позволили.
– Всем пассажирам немедленно пристегнуть ремни! Проверка аккумуляторов закончена, через минуту будет произведено отделение 1-го отсека от корпуса. Температура воздуха в районе Санта-Клары 16°С. Ввиду разрыва связи с реактором судна и с целью экономии заряда батарей будут отключены освещение, обогрев, аудио– и видеосвязь, другие избыточные контуры. Просьба сохранять полное спокойствие! Спасательная службы Северного и Западного округов оповещены об аварии и уже готовы оказать нам любую помощь… Пассажиры экономического класса, сохраняйте полное спокойствие! Индивидуальные спасательные капсулы рассчитаны на вес пассажира до двухсот килограммов, их количество…
Интерком отключился, как и экран терминала – изображение мигнуло и съежилось в быстро растаявшую точку.
– Ну, давай сюда, – сказал Милан, подхватил мальчишку и усадил его себе на колено. Пристегнув ремень безопасности, он устроился поудобнее, и сразу же корпус челнока вздрогнул: 1-й отсек отвалился от него и начал собственное падение.
Свет погас, и в ячейке воцарилась глубокая тьма, разбавленная такой оглушительной тишиной, что невесомость, упавшая следом, спустя секунду, была воспринята телом как счастливое избавление от полного небытия. Милан слышал лишь прерывистое, сдавленное дыхание своего малолетнего попутчика. Скоро он догадался, что из его глотки вырываются такие же точно звуки. Внезапно кресло под ними стало раскачиваться, и диверсант догадался, что оставшийся в носовой рубке пилот пытается вытянуть отсек на двух гравиблоках, до конца используя энергию аккумуляторов. Ячейка скрипнула, принимая на себя реальную силу тяжести Эккарта.
– Уф, – выдохнул Милан и пошевелил окаменевшими руками и шеей.
– Что это? – прошептал парень. – Мы уже приземлились?
– Парашют раскрылся… Скоро будем на месте.
Так и вышло, вот только место оказалось не самым удачным. Сначала раздался протяжный скрежет, как будто обшивку терзала тысяча фрез, затем кресло рванулось вперед, едва не сорвавшись с кронштейна. Милан больно ударился коленом о невидимую лампу и разбил ее в пластиковое крошево. Парнишка крякнул, удушаемый ремнем, и тоже во что-то врезался, но лишь застонал сквозь зубы.
Внезапно весь отсек стал заваливаться на бок, все внутри Милана замерло от ужаса, а мальчик все-таки не сдержался и вскрикнул. «Сейчас сорвемся!» – промелькнуло у Милана в голове, такой же темной и гулкой, как ячейка. Но невесомость не наступила, а значит, склон попался не отвесный. Все более ускоряясь, верх и низ стали меняться местами, ноги Милана, которые он упер в бывший потолок, разбив при этом еще один плафон, разъезжались. Мальчишка, стиснутый его левой рукой, наверное, давно задохнулся, но ослабить хватку диверсант не мог – мышцы попросту не слушались его.
Наконец чудовищный удар в бок катящегося отсека резко прервал его движение вниз по склону. Пару раз подпрыгнув и со скрежетом вильнув на камнях, аппарат как будто облегченно выдохнул и замер с небольшим креном от нормальной ориентации.
– Приехали, – пробормотал Милан и отпустил попутчика. – Нам еще повезло, что не висим головой вниз. Эй, ты жив?
– Лучше бы я полетел в капсуле, – недовольно буркнул парень и спрыгнул. – Ты меня чуть не раздавил, дядя. Ну, свет у нас будет или нет?
– Не думаю. Кажется, я разбил все лампы.
– Вот черт. Слушай, у меня в волосах какие-то острые крошки. Ну что, идем?
Интерком несколько раз пискнул, будто собирался выдать нечто руководящее, и заткнулся. Похоже, аудиосвязь пострадала не меньше освещения. Вообще, если в отсеке и осталось что-то исправное, Милан воспринял бы этот факт как чудо. Он медленно отцепился от жалобно пискнувшего кресла, отодвинул его вбок и нащупал ручку двери. Та, к счастью, не сломалась, и в следующее мгновение в ячейку проник слабый, мечущийся свет, а вслед за ним и голос кого-то из команды.
– Господа пассажиры, поздравляем с удачной посадкой! Пожалуйста, проходите по шахте к кормовой части отсека. – Слова отскакивали от покореженных стен и возвращались, создавая какую-то космическую полифонию. – Сейчас силами экипажа будет развернут полевой госпиталь, все нуждающиеся в помощи… – Человек удалился, и слова стали неразличимы. Кое-где в стенах слабо вспыхнули аварийные светильники, тревожно мерцая красным. Дверцы стали со скрипом открываться, из них показывались встрепанные головы, некоторые издавали гневные звуки или стоны.
– Я так и знал, что все это плохо кончится, – заявил бизнесмен-сосед. Он выбрался из своей ячейки и критически осмотрел костюм. – Эй, где там оказывают медпомощь? У меня серьезная травма колена!
– Пойдем, малыш, – сказал Милан в темноту ячейки, поймал ладошку мальчика и вытянул его наружу. – Скоро тут будет не протолкнуться.
Походы в горах
Переходы от приюта к приюту в горах МКС оставляют фантастические впечатления от близости с чудесной и неповторимой природой Эккарта. Департамент туризма Северного округа и Санта-Кларский туристический Союз предлагают горные избушки для ночлега. Они различны по величине и имеют двухместные или многоместные комнаты. Как правило, до избушек можно добраться пешком. Они могут быть с обслуживающим персоналом или без такового.e-mail: info@tourist.ecc, сайт: www.tourist.ecc
Первыми на место катастрофы прибыли журналисты «Санта-Кларских ведомостей». Моментально развернув на каменистом склоне осветительные приборы и панорамные камеры, они внедрились в разрозненные ряды бывших пассажиров и стали пытать их вопросами.
– Когда вы заметили что-то необычное? – К Милану подскочила верткая девушка с надписью «СКВ» на кепке. Сделав знак оператору, который поспешал за ней с портативной камерой, на ходу целясь объективом, она ласково уставилась на диверсанта.
– К черту, – буркнул тот и поспешно отвернулся.
– Но ваше лицо появится в новостях! – обиделась девица. Милан и не подумал ответить. Не хватало еще, чтобы Лодзински случайно увидел репортаж и стал выискивать связь между своим «подозреваемым» и крушением челнока. И что такого уж особенного находят в нем газетчики?
Вскоре за первой волной журналистов нахлынула и вторая, в сопровождении спасателей и медиков из Гаево. Они прибыли на скоростных флаерах, раздали всем желающим теплые одеяла и остывшие хот-доги и принялись оказывать людям первую помощь.
– Сохраняйте спокойствие! – заявил в мегафон какой-то коренастый тип мужественной наружности. – Дилижансы должны прибыть в течение часа!
Суета никак не утихала. Милан в меру сил старался не усугублять ее, молча пристроившись за покатым валуном на краю одеяла. С одной стороны от него сидела пожилая женщина и сокрушенно бормотала что-то себе под нос, то и дело потирая многочисленные ушибы. С другой бугрилась невнятная куча стальных строп и сверхпрочной парашютной ткани – какой-то запасливый кретин попытался отделить кусок снаряжения от 1-го отсека, на котором оно было намотано, утянул все это на несколько метров от обшивки да так и бросил.
Саквояж, разумеется, Милан вынес с собой, да и остальные пассажиры наверняка не рискнули доверить свои пожитки случаю.
– Спасибо, мсье, – раздалось над ухом у Милана. Тот недоуменно обернулся и увидел возвышающуюся над собой негритянку. Белки ее глаз отблескивали в свете фонарей, расставленных спасателями по периметру временного лагеря. – Миша рассказал мне о том, как вы уберегли его от травмы.
– Ах, это вы, – кисло улыбнулся диверсант. Он уже начал дремать, хотя сделать это в таком шуме было трудно. Окрестная живность, наверное, вообще покинула горы на многие километры вокруг. – Чепуха. А я думал, вас сбросили в капсуле.
– Так и было. Я в самом конце очереди была. Моя капсула совсем рядом упала, я смогла немного управлять ей.
Благодарная толстуха растворилась во мраке какого-то распадка, а телефон Милана внезапно издал тихую трель, едва не потерявшуюся в гвалте.
– Да, – отозвался он.
– Только что передали в новостях, – сокрушенно сказал Дикси. – Сочувствую! Ты не очень пострадал?
– Отделался легким испугом, – хмыкнул Милан.
– Да, представляю… Я бы поседел от страха, наверное. Когда будешь в Гаево?
– Скоро обещают дилижанс. Если попаду на него, то часа в два по валхалльскому времени. В Гаево будет полночь.
– Ладно, устраивайся в хорошую гостиницу, а в десять утра примешь почту. Поступили новые распоряжения от руководства компании, так что подключишься к нашим коллегам из Западного округа.
Но на первый дилижанс Милан, разумеется, не попал. Пробиться сквозь плотный строй женщин, детей и стариков было невозможно, не пройдя по их головам. К тому же подоспели первые спасенные на индивидуальных капсулах, которых споро собирали по всем горным щелям.
Улететь в Гаево удалось только в час ночи, причем в такой тесноте, что Милан спал стоя, плотно сжатый со всех сторон.
Первые километры космоса
5 августа в Новаторе (Северный округ, Петровский район) увековечена память замечательного ученого, основоположника (наряду с другими) космонавтики Ю.В. Кондратюка. Ему поставлен памятник на новой улице, которая отныне будет носить название «ул. Шаргея». Еще будучи студентом Политехнического института (Санкт-Петербург, Земля), А.И. Шаргей (это первое имя ученого) написал труд, в котором приводился расчет оптимального маршрута с Земли на Луну.«Первопоселенец Эккарта»
Утром, в номере гостиницы, Милан включил местный канал новостей. Гаевские дикторы опять взахлеб повествовали о крушении челнока в северо-западных предгорьях МКС – на экране мелькали ободранные куски обшивки, жилы кабелей, развороченная кабина пилотов (оказывается, она приняла на себя серьезный удар), штабеля пустых капсул, готовых к отправке грузовиком (сверкая лейблом «Боинг GA», он нахально крутился над поцарапанной надписью «Локхид»). Напоследок самый пострадавший пассажир гордо поведал о том, как у него порвался ремень безопасности и он в результате вывихнул руку.
«Да, морального ущерба на миллионы, – мрачно решил диверсант. – И материального на десятки миллионов, если не на сотни. Если меня уличат, из кутузки выйду к пенсии. Но будь я на месте парней из «Локхида», заподозрил бы «Боинг». Уж очень их тягач светится, чисто рекламный ролик».
К концу легкого завтрака, состоявшего из рыбной пиццы и сока, он знал о катастрофе все. Милан выключил телевизор, принял максимовскую пилюлю (одну из трех последних) и пересел к терминалу. Письмо уже ждало его, помаргивая конвертиком в почтовом ящике. Милан подключил в терминалу свой карманный компьютер и перекинул послание на него: все равно прочитать этот файл без декодера было невозможно.
Это был довольно объемистый пакет, начиненный голограммами, цветными блоками текста и прочими красивостями. А содержание его ввергло Милана в кратковременный ступор, и при этом показалось, будто кондиционер в номере стал работать раза в три мощнее. На минутку откинувшись в кресле, Милан сделал несколько глубоких вздохов, но одолеть волнение не смог – да это было и невозможно. Ведь речь в новом задании шла о нем самом!
Открывала файл красочная голограмма Рауля Эндьеты. Рядом с ней располагалось десятка два фраз с биографическими данными, которые Милан прочитал с глубоко ностальгическим чувством. Затем было написано: «Руководствуясь неясными, но деструктивными мотивами, периодически устанавливал в двигательные отсеки флаеров устаревших моделей пиропатроны, начиненные тротилом. Способы их подрыва неизвестны. По предположениям экспертов, они срабатывали при определенной, редко встречающейся комбинации электромагнитных полей».
«Вот оно как, – с нервной усмешкой подумал Милан. – Этот Рауль – просто маньяк какой-то, ей-богу. А с «полями»-то как ловко управлялся».
«Вступив в сговор с неизвестным, передвигавшимся по Эккарту на флаере модели «Боинг-Пандора» (зарегистрированном на компанию «Русское поле»), Эндьета выкрал из офиса ремонтной станции-66 рабочий журнал, после чего несколько дней скрывался от сотрудников корпорации. Был схвачен по анонимному звонку в Буфарике, в здании, арендуемом компанией «Русское поле» под филиал. После вынесения приговора (6 месяцев) заключен в тюрьму Северного округа. Его «компаньону» удалось затаиться, и до 13 апреля о нем не было слышно. Обнаружить «Пандору» не удалось – скорее всего, она была перерегистрирована под другим номером. Поиск в открытых источниках информации и сверка спутниковых снимков с имеющимися в ПУЭ результата не дали, попытки внедрения агента в службу кадров «Русского поля» или вербовки сотрудника этой компании окончились провалом. Учитывая репутацию указанной фирмы, наиболее вероятно предположения о том, что противник в действительности не является ее сотрудником, а использовал юридическое лицо в качестве платного прикрытия».
Милан читал текст словно детектив, только интересовал он его гораздо больше, потому что одним из действующих лиц был он сам. Мнение антиповского аналитика заставило его в очередной раз удивиться хваткости русского.
«13 апреля на электронный адрес директора Технического департамента корпорации пришло личное письмо (с обратным адресом одной из общественных станций Валхаллы) от неизвестного, по предположению являющегося тем же лицом, чье вмешательство позволило Р. Эндьете скрыться от преследования. Не исключено, что он же приложил руку к заключению напарника в тюрьму, чтобы единолично завладеть так называемыми «доказательствами» причастности руководства департамента к авариям устаревших моделей флаеров».
– Да уж! – не выдержал Милан. – Если это не доказательство, то что же?
И ткнул пальцем во вполне подробные и красочные срезы голограмм, пришпиленные к файлу, словно за его спиной стоял кто-то недоверчивый. На картинках имелись пиропатрон и брусок тротила. Углубляли впечатление несколько подробных справок уважаемых и известных экспертов, работавших независимо от государственных компаний, чье заключение было пригодно для использования в суде. К их услугам частенько прибегали адвокаты.