О`Бэньон Констанс. Обещание экстаза

   – Я позабочусь об ужине, Эдвард, а ты тем временем прими ванну.
   – Миссис Ганновер, что я слышу? И недели не прошло с тех пор, как мы поженились, а вы мне уже отдаете распоряжения. – Эдвард рассмеялся. – Посидишь со мной за столом?
   – Конечно, если ты хочешь.
   Они вошли в дом.
   – Я скоро вернусь…
   С этими словами Эдвард взбежал по лестнице.
   – Как же ты проводила время, пока я был в отъезде? – спросил Эдвард, когда они уже сидели в столовой.
   – В основном читала. Но мне было ужасно скучно. Я не привыкла сидеть без дела. Мне нужно чем-то заниматься. На плантации отца я вела хозяйство, а здесь…
   – Я понимаю, безделье тебя утомляет, Виктория. Но не забывай, что после ушиба тебе следует поберечься. Когда вернемся с Ямайки, ты возьмешь на себя заботу о доме и обо мне. Скажу тебе по секрету: меня нужно держать в строгости.
   Виктория наморщила носик и лукаво улыбнулась.
   – Сомневаюсь, Эдвард, что кто-нибудь способен держать тебя в строгости.
   Он рассмеялся.
   – Интуиция мне подсказывает, что ты, дорогая, справишься. Я уже имел возможность в этом убедиться.
 
   Поздно вечером они сидели в кабинете. Эдвард за письменным столом, а Виктория – на кожаном диване; она склонилась над шитьем, которым снабдила ее бабушка.
   Внезапно Эдвард поднял глаза и внимательно посмотрел на жену. Она тотчас же отложила шитье.
   – Почему ты остановилась? – спросил Эдвард с улыбкой. – Мне доставляет удовольствие смотреть, как ты шьешь.
   – Боюсь, что у меня не очень-то получается.
   – Значит, у тебя есть какие-то другие таланты.
   – Возможно.
   – Ты могла бы рисовать, например.
   – Могла бы. Но я куда-то засунула свой альбом, а куда – не помню.
   Эдвард улыбнулся и, выдвинув ящик стола, извлек откуда альбом.
   – Это, случайно, не он?
   – Он. Где ты его нашел?
   – На берегу реки. В тот день, когда ты на меня очень рассердилась.
   – Почему ты не вернул его раньше?
   – Оставил себе на память.
   Эдвард закрыл ящик, подошел к Виктории и присел рядом. Полистав альбом, он нашел свой портрет.
   – У тебя неплохо получается, дорогая.
   Виктория в ужасе уставилась на рисунок. Она совершенно о нем забыла.
   – Мне нравится рисовать… интересные лица.
   – Ты считаешь мое лицо интересным? – Эдвард пристально посмотрел ей в глаза.
   Виктория потупилась и пробормотала:
   – Ты, вероятно, самый красивый мужчина из всех, кого я видела.
   У Эдварда екнуло сердце.
   – Значит, у нас с тобой есть кое-что общее, Виктория. Ты самая красивая женщина из всех, с кем мне доводилось встречаться. Тебе не кажется, что у нас должны родиться исключительно красивые дети? Дэн приезжал во время моего отсутствия?
   Виктория молча кивнула, она догадалась, к чему клонит Эдвард.
   – Он снял повязку?
   Она снова ответила кивком.
   – Он считает, что ты поправилась?
   – Да. Эдвард, я давно собираюсь возобновить занятия испанским языком.
   – Рад слышать. – Он улыбнулся. – А может, я стану твоим учителем?
   – Ты согласен меня учить, Эдвард?
   – С огромным удовольствием. Я многому хотел бы тебя научить, Виктория, – добавил он многозначительно.
   – Когда же мы начнем?
   – Начнем – что? – Он снова улыбнулся.
   – Уроки испанского, Эдвард.
   Виктория покраснела.
   Он расхохотался.
   – Ох, Виктория, ты неподражаема. Я никогда не перестану тебе удивляться. Мне с тобой никогда не будет скучно. Мы начнем с завтрашнего дня, если ты не против. И будем заниматься ежедневно по часу. Не успеешь оглянуться, как начнешь болтать по-испански как на родном языке. Не хочешь теперь отдохнуть, дорогая? – Он заглянул ей в лицо и убрал с ее лба золотистый завиток.
   – Да, – кивнула Виктория. Она поднялась и стала собирать шитье. – Я действительно устала.
   Эдвард тоже встал и обнял жену за талию.
   – Вероятно, ты не поняла меня. – Он привлек Викторию к себе. – Я слишком долго ждал этого дня, дорогая.
   Виктория похолодела. Она пыталась придумать какую-нибудь отговорку, но тут Эдвард припал к ее шее губами и прошептал:
   – Я не в силах ждать больше ни одного мгновения. – Он запустил пальцы в ее волосы. – Расслабься, дорогая, я обещаю тебе ночь наслаждения.
   Виктория попыталась высвободиться, но Эдвард крепко прижал ее к себе.
   – Не волнуйся, Хуанита уже ушла спать. Мы совсем одни.
   – Пожалуйста, отпусти меня, – взмолилась Виктория. – Ты же не хочешь, чтобы я… чтобы ты…
   Эдвард улыбнулся:
   – Насколько тебе известно, мы муж и жена. Так что в этом нет ничего постыдного. – Он провел ладонью по ее щеке. – Не бойся меня, Виктория. Я обещаю быть очень нежным.
   – Нет… – пробормотала она, попятившись. – Прошу тебя, не делай этого. Я не хочу, чтобы ты ко мне прикасался.
   Эдварда помрачнел.
   – Еще ни одна женщина мне не отказывала. Ты – первая.
   Виктория вспыхнула:
   – Я не из тех женщин, что мечтают о твоих объятиях!
   – Неужели тебе так отвратительна мысль об этом?
   – Мы с тобой об этом не договаривались, заключая нашу сделку. Если помнишь, Эдвард, я тебе сказала, что согласна стать хозяйкой Рио-дель-Лобо, но делить с тобой постель я не собираюсь. Я не забыла, как ты заставил меня выйти за тебя замуж.
   – Что ж, пусть будет по-твоему, Виктория. То, что ты ценишь столь высоко, я без труда найду в другом месте, – проговорил Эдвард.
   Виктория недоверчиво покачала головой.
   – Как ты смеешь говорить мне подобные вещи?! – воскликнула она.
   – Иди спать, Виктория. Я сыт по горло этим разговором.
 
   Лежа в постели, Виктория размышляла о произошедшем. Ссориться с Эдвардом ей совсем не хотелось. Она сознавала, что сама во всем виновата, но ничего не могла с собой поделать. Виктория не понимала, почему ее пугали чувства, которые она питала к Эдварду. Ведь она же мечтала о нем, томилась от его прикосновений…
   – О, Эдвард, я так тебя люблю, – шептала она, всхлипывая.
   С каждым днем ее любовь к нему возрастала, как возрастал с каждой ночью ее страх.
 
   Проснувшись рано утром, она обнаружила, что Эдвард уехал, оставив записку, что не вернется до ужина. Хуанита на него очень рассердилась – она полагала, что хозяин дурно обходится со своей маленькой сеньорой.
   После обеда Виктория пошла навестить Консуэло, а затем отправилась в конюшню взглянуть на Бунтаря. Ее встретил старый Нед.
   – Рад, что вы пришли проведать Бунтаря. Он по вас скучал, ведь он не знал, что вы хворали.
   Виктория погладила своего любимца.
   – Как ему понравился его новый дом, Нед?
   – Он вполне освоился, мисс Виктория.
   – А как тебе, Нед, здесь живется?
   – Мне тоже здесь по душе, мисс Виктория. – Конюх просиял.
   Поговорив немного со старым Недом, Виктория направилась к дому. В дверях ее встретила взволнованная Хуанита.
   – Сеньора, вы не представляете, какой сюрприз вас ждет. Идите скорее к себе в комнату.
   Виктория проследовала за мексиканкой в спальню. На кровати высилась гора коробок и свертков всевозможных размеров.
   – Скорее распакуйте их, сеньора! – поторапливала ее Хуанита.
   – Откуда все это?
   – Из Сан-Антонио. Все это заказал для вас сеньор Эдуардо.
   Заинтригованная, Виктория принялась открывать коробки с покупками – каждое новое платье оказывалось прелестнее предыдущего. Кроме того, здесь были изысканные ночные сорочки, халаты, обувь, шляпки и многое другое.
   Виктория в изумлении уставилась на мексиканку.
   – Ничего не понимаю, Хуанита… Как он узнал мои размеры?
   – Ему сказала Консуэло, сеньора Виктория, – с улыбкой ответила мексиканка.
   Виктория вышла из комнаты и спустилась в сад. Она понимала стремление Эдварда осыпать ее дорогими подарками. Если бы он только знал, как мало они для нее значат! Ей ничего от него не нужно, только самая малость – его сердце.
 
   По мере того как коляска удалялась от Рио-дель-Лобо, погода все больше портилась. Небо мрачнело, покрываясь свинцовыми тучами, с севера дул холодный ветер – под его порывами гнулись и качались деревья, – по дороге носились сухие листья.
   Предстоящее путешествие не очень-то радовало Викторию. Она украдкой поглядывала на мужа, но лицо его оставалось бесстрастным, так что можно было лишь гадать, в каком он настроении. Виктория рассчитывала, что он отменит свадебное путешествие, но Эдвард от принятого решения не отказался.
   Эстансио должен был довезти их до Галвестона, откуда морским путем им предстояло добираться до Ямайки. Эдвард уже заказал билеты на корабль.
   Вскоре они миновали Сидарвилл, и Виктория, почти не спавшая ночью, задремала. А проснувшись, увидела перед собой Эстансио – тот открыл дверцу коляски и, обращаясь к Эдварду, проговорил:
   – Мы приехали к тому месту, сеньор Эдуардо, где вы хотели пообедать.
   После обеда они продолжили путешествие. Эдвард сообщил, что на ночь они остановятся в Сан-Антонио, и Виктория сказала:
   – Пожалуйста, расскажи мне про Сан-Антонио.
   Эдвард усмехнулся:
   – Никогда не расспрашивай техасца про Сан-Антонио. О нем техасцы могут говорить бесконечно. Ведь это наша гордость.
   – Ты имеешь в виду Аламо?
   – Тебе известно об Аламо? – изумился Эдвард.
   – Просто Бодайн как-то раз упоминал о сражении, которое техасцы проиграли. Не понимаю, как можно гордиться поражением?
   – Видишь ли, техасцы проиграли сражение, но победили в войне. Тринадцать дней сто восемьдесят воинов удерживали небольшую крепость от вторжения многотысячной мексиканской армии. Тревис, командир техасского отряда, дал своим солдатам право выбора: покинуть крепость или сражаться до конца. Все защитники предпочли остаться, сознавая, что идут на верную смерть. Тринадцать дней продержались они. Этого времени хватило на то, чтобы Сэм Хьюстон собрал силы и разгромил неприятеля.
   – А что стало с защитниками Аламо?
   – Они все погибли.
   – Неужели все?
   – До единого человека.
   – Как печально. Не думаю, что мне понравится твой Аламо. Я ненавижу войну. – Глаза Виктории затуманились слезами.
   – Я рассказал тебе это не для того, чтобы ты грустила. Наверное, нужно родиться в Техасе, чтобы гордиться мужественными защитниками крепости.
   – И в этой войне погибло много достойных людей, – заявила Виктория. – Например, мой отец. Но я вовсе не горжусь его смертью. Если бы я была мужчиной, то взяла бы в руки оружие и отомстила за него.
   – Око за око, зуб за зуб, Виктория? – Эдвард вскинул брови.
   – Совершенно верно!
   – Тогда, возможно, ты все же свершила свое возмездие.
   – Нет, я застрелила за то, что он убил Бесс и угрожал мне. – Виктория с вызовом взглянула на мужа. – Уж не боишься ли ты, янки, что я найду причину мстить тебе?
   – Похоже, ты уже мне отомстила, Виктория. Только лучше бы ты меня застрелила. Мне было бы тогда не так больно.
   «Что он имеет в виду?» – подумала Виктория.
   – Все плохое, что со мной случилось за последнее время, Эдвард, так или иначе связано с янки.
   Эдвард нахмурился и стиснул зубы. И Виктория поняла, что он снова рассердился. Она вздохнула и уставилась в окно. Первый день их путешествия складывался не очень удачно.
   Какое-то время они молчали. Наконец Эдвард проговорил:
   – Виктория, для женщины ты слишком умна.
   Она взглянула на него с удивлением.
   – Для женщины? Что ты имеешь в виду?
   – Дело в том, что до сих пор мне не приходилось сталкиваться с женщинами, у которых в голове имелись бы мозги.
   – Мне тебя жаль. Вероятно, ты очень скучал.
   Эдвард расхохотался.
   – Да, ты действительно слишком умна.
   Виктория насупилась и снова отвернулась. До самого Сан-Антонио они не обмолвились ни словом.
 
   В апартаментах отеля, которые занимали супруги, имелись две спальни, разделенные гостиной. Когда они только приехали, их встретил сам хозяин гостиницы, и он же взял на себя заботу обо всех их нуждах. Было очевидно: приезд владельца Рио-дель-Лобо – чрезвычайно важное событие.
   Немного отдохнув после дороги, Виктория переоделась и вышла в гостиную. Теперь она была в синем бархатном платье с глубоким вырезом и с высокой прической, которую заколола гребнями из слоновой кости; на груди же ее сверкал, переливаясь всеми цветами радуги, подаренный мужем бриллиантовый кулон.
   Эдвард уже ждал ее. Сидя в кресле, он читал газету.
   – Надеюсь, ты не очень долго ждал? – проговорила Виктория.
   Он поднял голову и осмотрел жену. Затем, отложив газету, поднялся на ноги и сделал шаг ей навстречу.
   – Нет, дорогая, мне не пришлось долго ждать. А если бы даже и пришлось, то ожидание того стоило бы. Ты выглядишь прекрасно.
   – Спасибо, – пробормотала Виктория, стараясь не подавать виду, как польщена его одобрением.
   – Кажется, совсем недавно ты не желала принимать от меня комплименты.
   – Теперь ты имеешь право поизносить их в мой адрес, – заметила она с улыбкой. – К тому же я полагаю, что ты говоришь от чистого сердца.
   – Да, разумеется. – Он взял ее под руку. – Пойдем? Хотя мне очень этого не хочется, но я вынужден показать тебя свету. Ты, наверное, проголодалась?
   – Умираю с голоду.
   Они спустились по лестнице, вошли в ресторан, и тотчас же все взоры обратились в их сторону – все с восхищением смотрели на элегантную молодую даму и сопровождавшего ее красивого брюнета. Официант встретил супругов ослепительной улыбкой. Он подвел их к лучшему из столиков. И сразу же принял заказ.
   – Я безмерно рад, Виктория, что ты надела одно из своих новых платьев, – сказал Эдвард.
   Она улыбнулась:
   – Я совершила ошибку, не поблагодарив тебя. Но не думай, что должен покупать мне такие дорогие наряды. Да еще в таком количестве…
   – Не отказывай мне в удовольствии видеть тебя такой, как сейчас. Посмотри по сторонам, дорогая. Все мужчины в зале мечтали бы поменяться со мной местами.
   Виктория покраснела и опустила глаза.
   – Пожалуйста, не смущай меня.
   – Эдвард, какой же ты плохой мальчик, – послышался вдруг женский голос. – Почему ты не сообщил, что собираешься приехать?
   Виктория подняла голову и увидела стоявшую у стола Монику Уэббер. На ней было желтое атласное платье; рыжие локоны спускались на плечи, а голубые глаза смотрели на Эдварда с улыбкой.
   – Здравствуй, Моника. – Он кивнул, поднимаясь с места.
   Рыжеволосая красавица положила руку ему на плечо.
   – Как замечательно, что я тебя встретила, Эдвард. Сисси Норрис дает бал. Я знаю, что она будет счастлива тебя видеть. Обещай, что придешь. – Моника открыто заигрывала с Эдвардом. – Нам многое нужно наверстать, не так ли?
   – Моника, я…
   Она что-то прошептала ему на ухо.
   – Моника, ты что, не помнишь Викторию? Мы обвенчались.
   Моника нахмурилась и, убрав руку с плеча Эдварда, повернулась к Виктории.
   – А я считала, ты помолвлена с Полом О’Брайеном. Выходит, я ошибалась?
   Эдвард в смущении покосился на жену.
   Моника тем временем продолжала:
   – Значит, ты женился? Что ж, Эдвард, надеюсь, ты будешь счастлив. – Она снова повернулась к Виктории. – Тебе ужасно повезло… – В голубых глазах Моники блеснули слезы. – Ладно, мне пора. – Она кивнула на прощание и направилась к двери.
   Виктория проводила Монику взглядом. Она прекрасно понимала, что сейчас чувствовала эта женщина.
   Тут Эдвард щелкнул пальцами, подзывая официанта, и попросил принести счет. Проводив жену, он извинился и ушел в свою спальню.
   «Какое невезение, – думал он, расхаживая по комнате. – Ну почему Моника увидела нас именно сейчас?..» Было совершенно очевидно, что эта случайная встреча произвела на Викторию удручающее впечатление, хотя она ни слова об этом не сказала.
   Потом Эдвард долго стоял у окна и думал о своей жене – думал о том, что не может находиться рядом с Викторией, не смея к ней прикасаться.
 
   Сидя в гостиной, Виктория думала о Монике. Закрыв глаза, она мысленно твердила: «О, Эдвард, Эдвард, почему жизнь так несправедлива?»
   Внезапно в дверь номера постучали. Виктория немного подождала, полагая, что войдет Эдвард. Когда стук повторился, она встала и пошла открывать. У порога стоял Рей Кортни.
   – Чарли?.. – в изумлении уставился он на Викторию.
   – Майор Кортни, почему вы здесь? – Она в страхе попятилась.
   В этот момент из своей спальни вышел Эдвард. Виктория бросилась к мужу и схватила его за руку.
   – Эдвард, у меня и в мыслях не было огорчать твою жену, – в смущении пробормотал Рей. – Я только хотел засвидетельствовать свое почтение…
   – Виктория, тебе не следует бояться Рея, – сказал Эдвард жене. – По правде говоря, он сделал все возможное, чтобы тебе помочь. – Он подвел Викторию к дивану и, усадив, присел рядом с ней.
   – Миссис Ганновер, – проговорил Рей, – я ни за что не пришел бы, если бы знал, что мой визит вас так напугает.
   – Пожалуйста, проходите и присаживайтесь, майор. – Виктория постаралась взять себя в руки.
   Рей сел в кресло и улыбнулся ей.
   – Тебя не узнать, Чарли. Помнится, я сказал при расставании, что хотел бы увидеть тебя в платье…
   – Если бы вы были хорошо воспитаны, майор, то не стали бы напоминать мне об этом эпизоде.
   – Прошу прощения, Чарли. Я просто хотел разрядить обстановку и дать понять, что меня не нужно бояться. Правда, в Джорджии ты была куда смелее…
   – Скажите, майор, а как вы тогда догадались, что я женщина? Ведь ваши солдаты ничего не заподозрили.
   Рей снова улыбнулся и посмотрел на друга. Эдвард хмурился, и Рей понял, что не следует его раздражать. Он повернулся к Виктории и с невозмутимым видом проговорил:
   – Видите ли, я обязан был знать, что вокруг происходит. Что ж, мне пора. – Майор поднялся и покосился на друга. – Желаю вам обоим счастливого пути. Спокойной ночи, Чарли.
   – Спокойной ночи, майор, – ответила Виктория.
   Эдвард проводил Рея до порога. Они обменялись рукопожатиями.
   – Тебе всегда необыкновенно везло, – заметил Рей. – Подумать только, ведь я первый ее встретил…
   Эдвард улыбнулся:
   – Спокойной ночи, Рей.
   После ухода гостя Виктория извинилась и удалилась к себе в спальню. Эдвард проводил ее взглядом, затем скрылся за дверью своей комнаты.
   Ночью Виктории снились янки, приехавшие на плантацию Фарради. Она металась и кричала во сне. Проснувшись же, увидела Эдварда, сидевшего на краешке кровати.
   – Тебе приснился дурной сон, дорогая. – Он провел ладонью по ее щеке. – Я услышал, как ты кричишь, и пришел, чтобы разбудить тебя.
   Виктория заплакала, и Эдвард обнял ее за плечи.
   – Успокойся, любимая, тебе ничто не грозит. Это был всего лишь сон.
   Она обвила руками его шею.
   – Это было ужасно, Эдвард. Все происходило как наяву. Мне показалось, что я заново пережила события того ужасного дня.
   – Все прошло. – Эдвард поцеловал жену в щеку. – Со мной ты в безопасности. Я никому не дам тебя в обиду.
   Немного успокоившись, Виктория спросила:
   – Эдвард, ты когда-нибудь убивал?
   Он кивнул:
   – Да, Виктория. Видеть, как умирает человек, – зрелище не из приятных. Но если нет выхода, приходится убивать. Поверь мне, дорогая, ты поступила правильно, когда застрелила солдата.
   – Ты действительно так считаешь?
   – Да, Виктория.
   Она утерла слезы и проговорила:
   – Эдвард, мне уже давно не дает покоя одна мысль… То есть я хотела у тебя спросить…
   – Спрашивай что хочешь, дорогая.
   Виктория потупилась. Какое-то время она молчала, наконец, собравшись с духом, спросила:
   – Ты был во время войны… в Виргинии?
   – Да, был, Виктория.
   Она подняла на мужа глаза.
   – А ты был на Харперс-Ферри?
   В ожидании ответа она затаила дыхание.
   – Там погиб твой отец? – спросил Эдвард.
   Виктория кивнула.
   – Я не был тогда на переправе, Виктория. Поэтому не мог быть тем человеком, который убил твоего отца.
   Она с облегчением вздохнула. Мысль о том, что Эдвард мог оказаться убийцей ее отца, мучила Викторию с того дня, как она узнала, что он сражался на стороне северян.
   – Теперь закрой глаза, Виктория, – прошептал Эдвард. – Я посижу рядом, пока ты не уснешь.
   Когда она уснула, Эдвард осторожно поднялся с кровати и на цыпочках вышел из комнаты. Он решил, что ляжет на диване в гостиной – на тот случай, если Виктории опять приснится страшный сон.

Глава 22

   Стоя на палубе «Голубого дельфина», Виктория наблюдала, как тает вдали, растворяясь в густом тумане, побережье Техаса. Она поплотнее закуталась в плащ – дул порывистый холодный ветер. Небо затянулось тучами, и казалось, что вот-вот польет дождь.
   – О чем ты думаешь? – спросил Эдвард, стоявший рядом с женой.
   – Я вспоминаю, как когда-то стояла на палубе корабля и смотрела, как за кормой исчезает Саванна.
   – Когда это было? Когда отец взял тебя в Англию?
   Виктория кивнула.
   – Тебе бы понравился мой отец, Эдвард. Он был очень обаятельным человеком.
   – А почему он не женился повторно после смерти твоей матери? Ведь он был еще достаточно молод.
   Виктория нахмурилась и пробормотала:
   – Однажды я задала отцу этот вопрос. Я вошла к нему в кабинет и увидела, как он смотрит на портрет моей матери. Он часто и подолгу на него смотрел. Так вот, он улыбнулся мне и сказал: «Дорогая, Фарради любят только раз в жизни. Ты сама узнаешь об этом, когда станешь взрослее. Если повезет и ты найдешь настоящую любовь, ты поймешь, что в душе твоей не останется места для другой».
   Эдвард с такой силой сжал поручни, что побелели костяшки пальцев.
   – Может, спустимся вниз? – проворчал он, не глядя на жену. – Становится холодно.
   Виктория в недоумении пожала плечами; она не понимала, почему муж так разозлился. Эдвард же, не дожидаясь ответа, схватил ее за руку и потащил в каюту. Каюта была совсем крохотная, и в ней имелась только одна кровать.
   Немного помолчав, Эдвард пробормотал:
   – Прошу простить меня за обстановку. – Он окинул взглядом каюту. – Но это было единственное судно, отплывавшее на Ямайку в ближайшее время. А нам следует поторопиться.
   – Но почему?
   – Какой же мужчина станет оттягивать свадебное путешествие? – ответил Эдвард, стараясь не смотреть на жену.
   – Но неужели у капитана не нашлось еще одной свободной каюты? – спросила Виктория, покосившись на единственную кровать.
   – Может, и найдется. Пойду поднимусь на палубу и поговорю с капитаном. Я скоро вернусь.
   Эдвард нашел капитана на палубе и тотчас же уладил дело. Однако он решил, что Виктории пока об этом не скажет.
   Вернувшись в каюту, Эдвард отрицательно покачал головой.
   – Что, неудача? – спросила Виктория.
   – Капитан сказал, что пока ничем помочь не может, но, возможно, потом что-нибудь придумает.
   – Но мы не можем путешествовать в такой тесноте! – воскликнула Виктория. – Я уверена, что у них есть свободные каюты.
   – Боюсь, что нет. Полагаю, ты не хочешь, чтобы я ночевал на палубе?
   Виктория нахмурилась.
   – Нет-нет, конечно, я этого не хочу. Но что же нам делать? Кровать такая узкая…
   – Думаю, за ночь ничего страшного не случится. – Эдвард улыбнулся.
   Она потупилась и пробормотала:
   – Ты не станешь… Я хочу сказать, ты не будешь…
   Эдвард рассмеялся.
   – Уверяю тебя, Виктория, я к тебе не прикоснусь, если ты сама того не пожелаешь.
   – Обещаешь?
   – Даю слово.
   Виктория немного успокоилась.
   – Скажи, Эдвард, а за сколько дней мы доберемся до Ямайки?
   – В зависимости от ветра, – ответил он с улыбкой.
   – Побыстрее бы… – пробормотала Виктория.
   Эдвард снова рассмеялся.
   – Хорошо, что я не обидчив, дорогая. Иначе я бы подумал, что тебе не нравится мое общество.
   Виктория молча пожала плечами и отвернулась.

* * *

   Когда они вечером зашли в столовую, большинство пассажиров уже заняли свои места. Капитан тут же поднялся и проговорил:
   – Рад с вами познакомиться, миссис Ганновер. Прошу прощения, что лично не приветствовал вас на борту «Голубого дельфина».
   – Не беспокойтесь, капитан, – ответила Виктория. – Ваш первый помощник оказался весьма любезным. Он пояснил, что из-за тумана вы должны оставаться у штурвала.
   Капитан представил чету Ганновер другим пассажирам. Все были очень любезны с Викторией, а ужин оказался на удивление вкусным. Эдвард сидел рядом с женой; он видел, что Виктория очаровала капитана.
   – Миссис Ганновер, – спросил капитан, – вы ведь южанка, не так ли?
   – Совершенно верно. Я из Саванны.
   – До войны я заходил в этот порт, но после блокады портов мне пришлось отказаться от столь опасных рейсов.
   – И вы ни разу не попытались нарушить блокаду, капитан? – полюбопытствовала Виктория.
   – Нет. Многие из моих друзей пытались, но были либо арестованы, либо расстреляны.
   – Вероятно, вы поступили мудро. Но с другой стороны… Неужели вам ни разу не захотелось рискнуть? – Виктория лукаво улыбнулась.
   – Если бы вы находились рядом, миссис Ганновер, чтобы меня воодушевить, то, вероятно, я бы решился на это.
   Эдвард с гордостью поглядывал на жену и ждал окончания ужина, чтобы остаться с Викторией наедине.
   Наконец ужин закончился. Проводив жену в каюту, Эдвард вышел на палубу, чтобы дать Виктории возможность приготовиться ко сну. В эти минуты он был переполнен надежд и сладостного предвкушения.
   Виктория улеглась на кровать и придвинулась к самой стенке, чтобы занимать как можно меньше места. Ее сердце бешено колотилось. Больше всего на свете ей хотелось, чтобы Эдвард заключил ее в объятия. Она сгорала от желания ощутить его прикосновения. Но что же означало это мучившее ее томление? Почему она так стремилась к нему и душой и телом?