О`Бэньон Констанс. Обещание экстаза

   Виктория зажмурилась и уткнулась лицом в стену. Мысль о близости Эдварда пугала ее. Она слышала, как он вошел. Вот потушил лампу и разделся. Она почувствовала, как прогнулась под его весом кровать. Он сел, стащил сапоги и поставил их в угол. Его близость сводила Викторию с ума.
   Наконец Эдвард лег с ней рядом и укрылся одеялом. Виктория прикусила губу; она старалась не думать о муже.
   – Дорогая, я уже говорил, что тебе нечего бояться, – услышала она его голос.
   Эдвард рассмеялся.
   – Я знаю. Просто раньше я никогда не спала с мужчиной в одной постели.
   – Ты не представляешь, дорогая, как я рад это слышать. Виктория, пойми, перед Богом и людьми мы муж и жена. Нет ничего противоестественного в том, что мы будем спать вместе.
   – Ты останешься на своей половине кровати? – проговорила она с дрожью в голосе.
   – Я дал тебе слово. Спокойной ночи, дорогая.
   – Спокойной ночи, – прошептала Виктория.
   Она лежала без сна, прислушиваясь к дыханию мужа. Если бы она захотела, то могла бы, вытянув руку, до него дотронуться. Как же ей этого хотелось! Казалось, он заполнял своим телом всю каюту. Виктория почувствовала, как прогнулся под ним матрас, когда он повернулся, чтобы взглянуть на нее. Она затаила дыхание; ей ужасно хотелось ощутить его прикосновение, и вместе с тем она страшилась этого.
   Эдвард тоже лежал без сна. Аромат сирени, исходивший от Виктории, подавлял все другие ощущения. Его неудержимо влекло к ней, однако он сдерживался. «Может, я напрасно придумал эту маленькую ложь и хитростью заставил ее лечь со мной в одну постель? – спрашивал он себя. – Надо думать о чем-нибудь другом – тогда, наверное, удастся отвлечься». В конце концов он погрузился в дрему, убаюканный мерным покачиванием судна.
   Среди ночи Эдвард внезапно проснулся – он почувствовал прикосновение чего-то мягкого. Оказалось, что Виктория перебралась к нему под бок – ночь была прохладная, и она, очевидно, замерзла. У Эдварда перехватило дыхание; кровь стучала у него в висках. Он боялся, что не сдержит свое слово.
   Тут Виктория вдруг в изумлении проснулась и уставилась на него – ее лицо было освещено сиянием полной луны, заглядывающей в иллюминатор. Наконец она улыбнулась и приблизила к нему губы – ей хотелось лишь легонько прикоснуться к его губам. В следующее мгновение Эдвард крепко обнял ее и прижал к себе. И Виктория тотчас же забыла обо всем на свете. Он страстно поцеловал ее, и она отвечала на его поцелуи со всей страстностью, на какую была способна.
   – Виктория, – прошептал он, чуть отстранившись, – ты сводишь меня с ума. Я никогда так терпеливо не ждал. Пожалуйста, не бойся меня. Я буду очень нежен.
   Виктория обвила руками его шею.
   – О, Эдвард, Эдвард… – шептала она, дрожа всем телом.
   Он целовал ее глаза, губы, шею.
   – От тебя пахнет сиренью, Виктория. Я постоянно чувствую этот запах – даже тогда, когда ты находишься в другом конце комнаты. Этот аромат сводит меня с ума.
   Виктория уже была готова отдаться этому мужчине – ведь она любила его. Но в последний момент у нее вдруг промелькнуло: «Нет-нет, я не могу… Надо что-то придумать…»
   В следующую секунду она проговорила:
   – Пол купил мне флакончик сиреневого одеколона и попросил, чтобы я всегда им пользовалась. Ему тоже очень нравится этот запах.
   Эдвард тотчас же отпрянул.
   – Будь ты проклята, Виктория! Убирайся к дьяволу! Если ты думаешь, что лежишь в постели с Полом О’Брайеном, то ты ошибаешься. – Он вскочил с постели, быстро оделся и вышел из каюты, громко хлопнув дверью.
   Виктория разрыдалась. По щекам ее катились слезы и капали на подушку.
   – О, Эдвард, любовь моя, почему ты так терзаешь меня? – шептала она. – Почему играешь на моей слабости?
   Она едва не раскрыла перед ним свое сердце и теперь гадала, что было бы, признайся она ему в своей любви? Вероятно, случилось бы… нечто ужасное – во всяком случае, так ей казалось.
   В какой-то момент она вдруг заметила, что за окном светает и комната наполняется солнечным светом. Виктория встала и тщательно оделась. «Где же Эдвард?» – недоумевала она.
   Внезапно в дверь постучали.
   – Войдите! – крикнула Виктория.
   В комнату заглянул один из матросов.
   – Мэм, мистер Ганновер прислал меня за своим сундуком. Он просил перенести его вещи в каюту в другом конце коридора.
   Виктория указала на сундук мужа. Когда матрос ушел, она вздохнула с облегчением – значит, Эдвард все-таки нашел себе отдельную каюту.
   В последующие дни ни Эдвард, ни Виктория не вспоминали свою первую ночь на борту «Голубого дельфина». Они вместе завтракали, обедали и ужинали, и Эдвард продолжал обучать жену испанскому языку. Однако большую часть времени он проводил на палубе с капитаном. Порой Виктория ловила на себе взгляды мужа, но выражение его лица оставалось непроницаемым. Он был холоден с ней и вежлив.
 
   Виктория попрощалась с пассажирами и командой без всякого сожаления. Она радовалась, что плавание подошло к концу. Эдвард помог ей сойти по трапу на берег и отвел в сторону. Затем стал осматриваться – словно искал кого-то. Наконец глаза его блеснули, и он помахал кому-то рукой.
   К ним тотчас же подошел рослый седоволосый мужчина с сияющими голубыми глазами.
   – Добро пожаловать, Эдвард, – проговорил он с добродушной улыбкой.
   Друзья обнялись.
   – Давно пора, дружище, навестить нас. Господи, Эдвард, да ты женился на ангеле! – С этими словами голубоглазый гигант заключил Викторию в объятия.
   Эдвард рассмеялся.
   – Виктория, – сказал он, – этот весельчак, сжимающий тебя в своих лапищах, – мой старый друг Каллэм Маршалл.
   – Рада познакомиться, мистер Маршалл.
   – Никаких мистеров, дорогая. Зови меня Каллэмом.
   Виктория улыбнулась; этот человек напоминал ей Бодайна.
   – Я таких хорошеньких крошек давно не видел. Давай уведем ее отсюда побыстрее, – сказал Каллэм Эдварду. – Хамп позаботится о вашем багаже.
   Каллэм проводил Викторию к экипажу и помог ей сесть. Эдвард следовал за ними.
   – Доротея с нетерпением ждет тебя, Виктория, – продолжал Каллэм. Она уже давно приготовилась к вашему приезду.
   Тут Каллэм повернулся к Эдварду и вполголоса проговорил:
   – Я очень огорчился, узнав о смерти твоей матери. Я знаю, какая это для тебя утрата.
   – Да, мне ее очень не хватает, – пробормотал Эдвард.
   – Мы все по ней скучаем, поверь мне.
   Вскоре коляска выехала за пределы города. Мужчины говорили не умолкая, но Виктория, любуясь зеленой роскошью окружающей природы, почти не слушала их беседу. Наконец, утомившись, она закрыла глаза и откинулась на спинку обитого тканью сиденья. «Какое будущее ждет нас с Эдвардом? – спрашивала она себя. – Как долго будет продолжаться эта необъявленная война?»
   Не подозревая, что мужчины за ней наблюдают, Виктория тихо вздохнула. Каллэм нахмурился и заглянул ей в лицо.
   – Наша бедняжка совсем измучилась, правда? – осведомился он участливо.
   – Немного, – кивнула Виктория.
   – Ничего удивительного. Морское путешествие – тяжкое испытание для сильных мужчин. Потерпи немного, дома отдохнешь.
   Виктория посмотрела на Эдварда и пробормотала:
   – Да, конечно…
   Чтобы сменить тему, она принялась расспрашивать Каллэма о кустарниках и цветах, росших вдоль дороги. Он с удовольствием рассказывал не только о растениях, но и обо всех прочих красотах острова.
   – На Ямайке множество водопадов, дорогая. Эдвард непременно покажет тебе некоторые из них.
   Потом Каллэм снова повернулся к другу и с улыбкой проговорил:
   – Расскажи мне, как тебе удалось уговорить этого ангелочка стать твоей женой?
   Эдвард пожал плечами:
   – Против меня никто не может устоять.
   – Я рад, что ты наконец-то женился, – продолжал Каллэм. – Доротея, которая мечтает всех видеть счастливыми, давно поставила на тебе крест. Дорогая, – Каллэм снова повернулся к Виктории, – мы для вас ничего особенного не планировали. Доротея решила, что если у вас медовый месяц, то лучше вас не тревожить. Хотя мы надеемся, что вы найдете время и для нас.
   Виктория улыбнулась и спросила:
   – А где находится ваша плантация?
   – Примерно в двенадцати милях от города. Если посмотришь вправо, то увидишь банановые пальмы.
   – Вы выращиваете на плантации бананы?
   – Да, бананы и кофе.
   – Виктория выросла на плантации, – пояснил Эдвард. – Поэтому и проявляет интерес.
   – Но мы выращиваем в основном хлопок и табак, – сказала Виктория.
   – Что ж, без этого тоже никак нельзя, Каллэм. Может, ты захочешь как-нибудь съездить на наши поля?
   Виктория просияла.
   – Конечно, Каллэм. Я бы не отказалась, если бы вы согласились меня сопровождать.
   Он весело рассмеялся.
   – Уверяю, что с удовольствием показал бы тебе окрестности. Ты умеешь ездить верхом? У нас есть очень смирные лошадки, подходящие для таких милых леди, как ты.
   Виктория лукаво улыбнулась.
   – Я не хочу опозорить мужа, поэтому постараюсь, чтобы меня не сбросила смирная кобылка.
   «Она всех очаровывает, – думал Эдвард, поглядывая на жену. – Наверное, никто не сможет устоять перед ней».
   Наконец они свернули на узкую дорогу, ведущую прямо к дому плантатора, и через несколько минут Виктория увидела на ступеньках особняка женскую фигуру. Эдвард выпрыгнул из коляски, прежде чем лошади успели остановиться. Взбежав по ступенькам, он подхватил ожидавшую их женщину и закружил по воздуху. Потом крепко обнял ее и поцеловал в щеку.
   Каллэм помог Виктории выбраться из экипажа и подвел ее к своей жене. Та с любопытством взглянула на гостью и протянула ей руку.
   – Так, значит, ты Виктория?.. О, моя дорогая, как же я счастлива видеть тебя.
   Она обняла девушку, и Виктория тотчас же прониклась к ней симпатией. Миссис Маршалл была миниатюрной и рыжеволосой, а в ее карих глазах вспыхивали золотистые искорки.
   – Ты обязательно нас полюбишь, Виктория, – сказала Доротея, – потому что мы уже тебя любим. – Она обняла девушку за талию и увлекла за собой. – Господи, какое миленькое на тебе платьице. Расскажи мне о Техасе, я сто лет там не была… – Хозяйка болтала без умолку, и гостье оставалось лишь молча улыбаться ей.
   В обществе Каллэма и Доротеи Виктория чувствовала себя необыкновенно легко и непринужденно – словно после долгих странствий вернулась наконец домой. Было очевидно, что супруги искренне ей рады.
   Вскоре они уселись на веранде обедать, и Виктория с огромным удовольствием ела охлажденную дыню и рыбу в лимонном соусе. Затем подали кофе, и Доротея принялась расспрашивать гостью о ее семье.
   – У меня никого нет, кроме бабушки и Бодайна.
   – Я понимаю, почему вас с Эдвардом тянуло друг к другу, – заметила Доротея с улыбкой. – У вас у обоих нет близких родственников.
   – Доротея, даже после двадцати пяти лет замужества ты не устаешь меня удивлять. – Каллэм рассмеялся. – Неужели ты полагаешь, что, делая Виктории предложение, Эдвард думал о семье? А если и думал, то скорее всего о создании своей собственной.
   Виктория потупилась.
   – Перестань, Каллэм, – проворчала Доротея. – Ты смущаешь бедную девочку. Не обращай на него внимания, моя дорогая. Расскажи нам, Эдвард, где ты познакомился с Викторией. В своем письме ты об этом не упоминал.
   – Мы встретились на пикнике, – ответил Эдвард, покосившись на жену. – Стоило мне один раз взглянуть в ее глаза – и я понял, что влюбился.
   Виктория вспыхнула, и глаза ее сверкнули. Как смеет он над ней подшучивать?!
   – А ты тоже в него сразу влюбилась? – обратилась к ней Доротея.
   – Я видела, что ни одна дама не в силах устоять перед его чарами. – Виктория улыбнулась мужу. – И я подумала: а чем я хуже других?
   – Правда, чем? – пробормотал Эдвард. – Мне кажется, ты устала, дорогая. Может, тебе воспользоваться предложением Каллэма и пойти отдохнуть?
   Виктория не стала возражать. Поблагодарив гостеприимных хозяев за обед, она поднялась из-за стола.
   Эдвард проводил жену к небольшому коттеджу, находившемуся чуть поодаль от особняка. Этот домик, окруженный живописной рощей, казался очень уютным.
   Эдвард открыл дверь и пропустил вперед Викторию. Она зашла и осмотрелась. Гостиная ей очень понравилась – в ее интерьере преобладали ярко-голубые и кремовые цвета, а на окнах висели белые кисейные занавески. Кроме гостиной, в доме имелось две спальни, кухня и крохотная столовая.
   К ним присоединилась Доротея. Она сказала Виктории, чтобы та ни о чем не беспокоилась, и пообещала прислать в помощницы одну из своих горничных.
   – Приходите к нам почаще, – улыбнулась хозяйка. – Хотя у вас с Эдвардом медовый месяц, вам не помешает общение с другими людьми. К тому же мне бы хотелось познакомиться с тобой получше.
   Поблагодарив хозяйку, Виктория вышла во внутренний дворик, обнесенный высокой, под два метра, стеной. Все вокруг пестрело яркими цветами – от их аромата кружилась голова. Виктория осторожно прикоснулась к лепесткам желтой розы. Ей вдруг пришло в голову, что она была бы по-настоящему счастлива, если бы Эдвард ее любил.
   Виктория направилась в глубь сада. Следом, в нескольких шагах от нее, шел Эдвард. Вскоре она увидела небольшой пруд с золотыми рыбками, резвившимися среди водяных лилий. Виктория присела на камень. Эдвард опустился рядом и спросил:
   – Тебе нравится коттедж, не так ли?
   – О, здесь чудесно! А Доротея с Каллэмом – славные люди. Именно такими я их себе и представляла. – Виктория опустила руку в воду, всколыхнув гладкую поверхность пруда. С улыбкой посмотрев на мужа, она проговорила: – Когда я была маленькая, мне хотелось иметь дома пруд с золотыми рыбками. У одной моей подруги был такой, и я могла часами сидеть возле него и наблюдать, как снуют среди водорослей золотые рыбки.
   – Если хочешь, я в Рио-дель-Лобо устрою для тебя пруд.
   – Не думаю, что в этом есть необходимость, Эдвард. Это была всего лишь детская мечта…
   – Хочешь отдохнуть сейчас?
   – Да, если ты не против. А ты можешь, если желаешь, вернуться к своим друзьям.
   – Нет, сегодня они уже не ждут моего возвращения. У нас, если ты не забыла, медовый месяц.
   – Наверное, мы должны всегда делать то, чего от нас ждут.
   – Не всегда, Виктория. – Эдвард встал и помог жене подняться на ноги. – Я хочу прогуляться по пляжу, а ты пока выбери себе спальню.
   – А пляж отсюда далеко?
   – В нескольких минутах ходьбы. Я постараюсь тебя не потревожить, когда вернусь.
   Виктория надеялась, что Эдвард пригласит и ее, но он не сделал этого, и она с печалью во взоре проводила его взглядом.
 
   Вечером они ужинали, сидя в своей маленькой столовой. Виктория украдкой поглядывала на мужа. Наконец, нарушив молчание, спросила:
   – Ты всегда останавливаешься в коттедже, когда навещаешь Каллэма и Доротею?
   – Нет, здесь я впервые. Обычно я живу в хозяйском доме. В этом коттедже молодые Маршаллы начинали совместную жизнь. Потом плантация начала приносить доход, и Каллэм построил большой дом. Правда, Доротея утверждает, что маленький ей нравится гораздо больше.
   – Я ее понимаю, – кивнула Виктория.
   – Вот как?
   – Крепость не может стать домом.
   – Откуда тебе знать? Ты даже не дала мне возможности… – Эдвард умолк и стиснул зубы. Потом вновь заговорил: – Я всегда считал тебя, Виктория, очень доброй и отзывчивой. Но ко мне ты не добра. Ты пускаешь в ход свое очарование, и мужчины не могут ему противиться. А со мной ты… почти враждебна.
   – Неправда, Эдвард, – возразила она. – У меня и в мыслях не было кого-либо очаровывать. Я стараюсь вести себя естественно, вот и все.
   Эдвард пожал плечами. Немного помолчав, проговорил:
   – Может, займемся испанским?
   – Да, с удовольствием, – ответила Виктория.
   Они перешли в гостиную и в течение часа учили новые слова.
   – Как мои успехи, Эдвард? – спросила Виктория.
   – Должен признать, ты очень способная ученица. Но хочу заметить, что ты говоришь по-испански с французским акцентом.
   – Я так и думала, – вздохнула Виктория. – Что ж, ничего удивительного.
   – Неужели, мадам? – спросил Эдвард по-французски.
   – Да, мсье, – ответила она на том же языке. – Я ведь говорю по-французски.
   – О Господи, Виктория, чего же ты не знаешь? И чего не умеешь?
   – Я не умею пить вино, – напомнила она.
   Эдвард рассмеялся. Потом вдруг спросил:
   – Хочешь завтра покататься на лошади?
   – Очень! – Виктория просияла.
   – Вот и хорошо. Тогда я покажу тебе остров.
   – Скажи, а мне обязательно скакать на смирной лошадке?
   – Думаю, мы подберем тебе такую, которая в наибольшей степени будет отвечать твоим запросам, – ответил Эдвард с улыбкой.
   Ночью, лежа в постели, Виктория думала о том, что они с мужем стали немного ближе друг другу.
   Эдвард же у себя в спальне гадал: «Как долго мне еще ждать? Может быть, завтра я наконец-то сделаю решительный шаг?»

Глава 23

   Проснувшись на следующее утро, Виктория тотчас же почувствовала аромат кофе. Быстро одевшись, умывшись и причесавшись, она набросила на плечи светло-голубой халат, застелила кровать и привела крохотную комнатку в порядок. Жизнь с бабушкой научила ее самостоятельно справляться со множеством дел, которые в Джорджии выполняли за нее слуги.
   Она вышла на кухню и увидела Люси, чернокожую горничную Доротеи. Женщина улыбнулась и сказала:
   – Доброе утро, мэм.
   Виктория тоже улыбнулась.
   – Скажи, Люси, а мой муж уже встал?
   – Я еще не видела мистера Эдварда, – в смущении пробормотала служанка.
   Виктория покраснела. Ведь Люси, возможно, уже догадалась, что они с Эдвардом спят в разных комнатах. Что, если об этом узнают Каллэм и Доротея? Что они подумают? Виктория тихонько вздохнула. В любом случае она уже ничего не могла изменить.
   – Доброе утро, – послышался вдруг мужской голос.
   Виктория обернулась и увидела Эдварда, стоявшего в дверях.
   – Уж не запах ли кофе витает на кухне, Люси? – спросил он с улыбкой.
   – Вы не ошиблись, мистер Эдвард. Присаживайтесь за стол, я быстренько приготовлю вам завтрак. Я знаю ваши вкусы.
   – Надеюсь, ты испекла свои знаменитые бисквиты, Люси?
   Женщина просияла.
   – Конечно, сэр. Как я могла не сделать их для вас?
   – А я выпью кофе и поем фруктов, – сказала Виктория.
   – Как тебе спалось, дорогая?
   – Хорошо, спасибо, – ответила Виктория.
   Она направилась в спальню Эдварда. На пороге в нерешительности остановилась, затем, собравшись с духом, вошла. Подобрав с пола рубашку мужа, аккуратно сложила ее и повесила на стул. Потом подошла к кровати и начала расправлять покрывала.
   – Интересно, что ты тут делаешь? – раздалось за ее спиной.
   Виктория от неожиданности вздрогнула.
   – Убираю у тебя в комнате, – ответила она. – Посмотри, какой тут беспорядок.
   Эдвард подошел к ней и проворчал:
   – Моя жена не должна выполнять обязанности служанки.
   Она пожала плечами:
   – Я не вижу в этом ничего зазорного, Эдвард.
   – А я сказал, не должна!.. – Он не на шутку рассердился.
   Виктория вспыхнула и проговорила:
   – Возможно, Ганноверы слишком высокого о себе мнения, но уверяю тебя, что для Фарради в этом нет ничего постыдного.
   – Ты теперь миссис Ганновер, так что будь любезна вести себя соответствующим образом, – заявил Эдвард. Потом вдруг улыбнулся и добавил: – Неужели я так много от тебя требую?
   – Хорошо, Эдвард, на сей раз я уступлю. Но я объявляю тебе войну.
   – А как насчет перемирия? – Он ухмыльнулся.
   – Эдвард, у меня была сегодня серьезная причина, чтобы навести в спальнях порядок.
   – Угрызения совести, Виктория?
   – Нет! Я хотела избавить тебя от неловкости.
   Эдвард пристально взглянул на жену.
   – Ты говоришь о неловкости, которую должен испытывать мужчина в том случае, когда окружающим становится известно, что он не может спать с женой во время медового месяца?
   – Да. Ты угадал. – Виктория старалась не смотреть на мужа.
   – А что ты скажешь, если узнаешь, что Каллэм и Доротея в курсе нашей маленькой тайны? – продолжал Эдвард. – Тоже почувствуешь смущение?
   – Да, наверное…
   – Но я знаю способ решить эту проблему. Ты понимаешь, Виктория, о чем я говорю?
   – У тебя, Эдвард, все сводится к одному и тому же.
   – В этом нет ничего удивительного, моя дорогая. Что ж, может, пойдем завтракать?
   За столом он не спускал с нее глаз. Делая вид, что не замечает этого, Виктория с удовольствием поела фруктов и выпила две чашки кофе. Затем отодвинула тарелку и, поднявшись со стула, проговорила:
   – Ты обещал поехать со мной сегодня на прогулку.
   – Я не отказываюсь от своих слов. – Эдвард тоже встал. – Надень амазонку. Через четверть часа встретимся перед домом.
   Одеваясь, Виктория с сожалением вспоминала свой мужской костюм, от которого была вынуждена отказаться после свадьбы. Она знала, что Эдвард ни за что не позволит ей надеть бриджи и рубашку. Натянув сапожки для верховой езды, она вышла к мужу, и они, прихватив корзинку со снедью, направились к особняку.
   Доротея встретила их с улыбкой.
   – Я надеялась, что вы заглянете ко мне сегодня. Останетесь на обед?
   – Боюсь, не сегодня, – ответил Эдвард. – Мы пришли попросить лошадей. Я хочу показать Виктории остров.
   – Обязательно покажи ей водопад. Тот самый, в который ты свалился, когда был маленьким мальчиком. Помнишь?
   – Как можно такое забыть? – Эдвард рассмеялся. – Потом я целый месяц ходил в синяках.
   Доротея тоже рассмеялась. Повернувшись к Виктории, она сказала:
   – Твой муж в детстве был ужасным проказником. Он постоянно попадал во всякие переделки.
   – Думаю, Доротея, мне нужно поскорее увести отсюда жену, – заметил Эдвард с улыбкой, – а то ты ей все про меня расскажешь.
   – Не хотите с нами вечером поужинать, Эдвард?
   Он вопросительно взглянул на жену.
   – С удовольствием, – ответила Виктория.
   – Значит, решено, – кивнула Доротея. – Желаю вам приятного отдыха. Эдвард, не держи ее слишком долго на солнце.
   Молодожены пошли в конюшни и выбрали себе подходящих лошадей. Вскоре они уже скакали вдоль берега.
   Часа через полтора, решив перекусить, они повернули в сторону живописной рощицы и устроились на траве. Подкрепившись, Эдвард улегся и закрыл глаза. Виктория же сидела, прислонившись к стволу дерева, и наблюдала за ним. Внезапно он чуть приподнялся и с улыбкой спросил:
   – Можно мне положить голову к тебе на колени? Ты не станешь возражать?
   Она не возражала, хотя к горлу ее подкатил комок.
   – М-м… так гораздо лучше, – пробормотал Эдвард.
   Виктория, стараясь не смотреть на темноволосую голову, покоившуюся у нее на коленях, устремила взгляд на речку, несшую свои воды к морю. Но все ее старания оказались напрасными, она то и дело поглядывала на мужа. Чтобы не поддаваться соблазну, Виктория зажмурилась и несколько минут просидела, наслаждаясь покоем.
   Потом непроизвольно запустила пальцы в густую шевелюру Эдварда и принялась перебирать шелковистые пряди. «Я люблю тебя, я люблю тебя», – повторяла она мысленно. Внезапно ладонь скользнула по подбородку. Виктория тут же опомнилась и распахнула глаза. «Что я делаю?» – промелькнуло у нее.
   Она отдернула руку и посмотрела на Эдварда. Он, казалось, спал, и она с облегчением вздохнула.
   – Продолжай, – раздался вдруг его голос. – Я только расслабился…
   В следующее мгновение он приподнялся и сел. Потом взял ее лицо в ладони и пристально посмотрел ей в глаза.
   – Эдвард, – проговорила она с мольбой в голосе, – пожалуйста, отпусти меня.
   – Я тебя не держу, Виктория. – Он улыбнулся. – Ты можешь идти… если хочешь.
   Она почувствовала, что дрожит.
   – Эдвард, не лучше ли нам вернуться?
   Он приблизил губы к ее губам. Она закрыла глаза, и он поцеловал ее. Затем, чуть отстранившись, спросил:
   – Ты действительно хочешь вернуться, Виктория?
   – Да, хочу. Пожалуйста, Эдвард, отпусти меня, – прошептала она.
   Он поднялся на ноги и повернулся к ней спиной.
   – Когда-нибудь, Виктория, ты оттолкнешь меня слишком далеко. Когда-нибудь… – Он внезапно умолк.
   Виктория тоже встала и взглянула на мужа. По-прежнему стоя к ней спиной, он пробормотал:
   – Знаешь, дорогая, жизнь с тобой превратилась для меня… в какой-то идиотский пикник.
   Виктория вспыхнула:
   – Ты… ты самый настоящий ворчун. Ты полагаешь, что можешь со мной обращаться как… как…
   – Как с женой? – бросил он через плечо.
   Виктория промолчала. Они подошли к дереву, к которому были привязаны лошади, и Эдвард приторочил корзину к своему седлу.
   – Эдвард…
   – Я слушаю.
   – Мне очень трудно с тобой. Ты постоянно чего-то хочешь от меня, чего-то требуешь…
   Он повернулся к ней лицом и с усмешкой проговорил:
   – Если бы я на самом деле чего-то требовал от тебя, Виктория, то сейчас ты была бы мне настоящей женой. Ни один мужчина не позволил бы жене избегать его так, как ты избегаешь меня. Я старался быть терпеливым, учитывая обстоятельства нашего брака, но предупреждаю: мое терпение на исходе.
   – Говорят, терпение – одна из добродетелей, Эдвард.
   Он подхватил ее на руки и усадил в седло. Затем и сам вскочил на лошадь.
   – Твоих добродетелей, Виктория, с лихвой хватит на нас обоих.
   Эдвард пустил свою лошадь галопом, и Виктория не сразу его догнала. Потом они ехали медленнее, любуясь окружавшими их ландшафтами.