Страница:
Виктория спрыгнула с коня и бросилась к Бодайну. Он лежал неподвижно, и глаза его были закрыты. Девушка осторожно приподняла его голову и положила к себе на колени.
– О, Бодайн, пожалуйста, очнись, ты не можешь умереть, – причитала она, раскачиваясь из стороны в сторону. – Бодайн, очнись!
Тут он застонал и, открыв глаза, пробормотал:
– Виктория, что случилось?
– Полежи немного. – Девушка отвязала от своего седла одеяло и подложила его под голову Бодайна. – Ты упал с лошади. Похоже, ее ужалила гремучая змея.
Бодайн попытался приподняться, но тут же застонал и снова откинулся на одеяло.
– Мое ружье… – прошептал он. – Лошадь надо пристрелить, чтобы она не мучилась. Возьми ружье, Виктория…
– Я не могу! – в ужасе воскликнула девушка. – Не проси меня об этом, Бодайн. Я не могу.
– Ты должна, Виктория.
Немного помедлив, она дрожащими руками расчехлила ружье и подошла к лошади. Затем приставила ствол к голове животного и, отвернувшись, спустила курок. Раздался грохот – и все было кончено.
Виктория уронила ружье и разрыдалась – ей было гораздо проще застрелить неприятельского солдата, чем убить лошадь.
Успокоившись, Виктория вернулась к Бодайну и присела с ним рядом. Лицо его было мертвенно-бледным, и он снова потерял сознание.
– О, Бодайн, приди в себя и скажи, что мне делать, – прошептала девушка. – Я готова вынести все, только не покидай меня.
Бодайн то приходил в чувство, то снова впадал в забытье. Вскоре погода испортилась, и небо затянули тучи, но Виктория заметила это лишь в тот момент, когда блеснула молния и загрохотал гром. И почти тотчас же на землю упали первые капли дождя.
Девушка понимала: надо что-то предпринять. Немного помедлив, она подошла к Бунтарю, подвела его к Бодайну и велела коню опуститься на колени. Когда Бодайн в очередной раз очнулся, Виктория помогла ему перебраться в седло, сама же устроилась у него за спиной. Одной рукой она держала поводья, другой придерживала своего спутника. Бунтарь же, казалось, не почувствовал лишнего веса – скакал все так же бодро.
Между тем дождь усиливался, и вспышки молнии, освещавшие небо, становились все ярче. В какой-то момент Виктория почувствовала, что окончательно выбилась из сил. И тут она увидела в отдалении небольшую хижину – во всяком случае, так ей показалось. Девушка пришпорила коня и вскоре убедилась, что зрение ее не подвело – перед ней действительно была хижина.
Спрыгнув на землю, Виктория подбежала к двери и принялась молотить в нее кулаками. Дверь почти сразу отворилась, и на пороге появился мужчина.
– Пожалуйста, помогите мне! – взмолилась девушка.
– Что с вами случилось, сеньорита? – Мужчина – он говорил по-английски с сильным акцентом – смотрел на нее с удивлением.
– Пожалуйста, помогите мне. – Виктория всхлипнула. – Бодайн… он ранен.
Мужчина бросил взгляд через ее плечо и тут же кивнул:
– Si, сеньорита.
Они вместе подошли к коню, и мексиканец помог Бодайну спуститься с седла. Поддерживая великана с обеих сторон, девушка и хозяин ввели его в дом. Там их встретила молодая женщина. Она помогла уложить Бодайна на кровать в крошечной спальне за кухней.
– Что случилось? – спросил хозяин, взглянув на Викторию.
– Гремучая змея ужалила лошадь Бодайна, и она сбросила его с седла. Он то и дело впадает в беспамятство.
– А его самого змея не ужалила, сеньорита?
– Нет, но он сильно ушибся.
– Сеньорите не надо беспокоиться. Я поеду за доктором. – Хозяин повернулся к женщине и что-то проговорил по-испански – этого языка Виктория не понимала.
Женщина подошла к Виктории и, выводя ее из спальни, сказала:
– Сеньорита, мой муж устроит вашего отца, а потом привезет доктора.
Хозяйка подвела Викторию к очагу и усадила на скамью. Минуту спустя к ним вышел мужчина.
– Я уложил вашего отца поудобнее, – сказал он Виктории. – Теперь я отведу вашего коня в стойло и отправлюсь за доктором. Пожалуйста, не волнуйтесь. Моя жена Консуэло позаботится о вас.
Виктория молча кивнула и постаралась улыбнуться. Мужчина улыбнулся в ответ, снял с гвоздя дождевик, накинул на плечи и открыл дверь. В следующее мгновение он ринулся под проливной дождь.
– Я должна вернуться к Бодайну. – Виктория с тревогой взглянула на Консуэло.
– Сначала, сеньорита, вам нужно сменить одежду. Вы насквозь промокли и можете заболеть.
Виктория поняла, что хозяйка права. Она быстро переоделась. Консуэло была намного ниже и к тому же ждала ребенка, поэтому ее платье сидело на Виктории не лучшим образом. Но девушка была рада и этому и поблагодарила мексиканку.
– А теперь перекусите, – предложила хозяйка.
– Нет, спасибо. Я должна быть рядом с Бодайном.
– Ничего с вашим отцом не случится, пока вы будете есть.
– Он мне не отец, – возразила Виктория. – Бодайн – мой самый близкий друг.
Консуэло с удивлением посмотрела на девушку, однако промолчала.
– Я должна быть с ним, – повторила Виктория.
Мексиканка – она по-прежнему молчала – открыла дверь комнаты, где лежал Бодайн.
Виктория тотчас же переступила порог и подошла к кровати. Усевшись на табуретку, она взяла Бодайна за руку и поднесла его огромную ладонь к губам. Из глаз девушки хлынули слезы. Глядя в лицо своему опекуну, она прошептала:
– О, Бодайн, я не переживу, если с тобой что-нибудь случится. Бодайн, очнись же…
Виктория не знала, сколько времени просидела у кровати, но в какой-то момент она вдруг услышала мужские голоса, доносившиеся из соседней комнаты. И почти тотчас же в спальню вошел незнакомый мужчина.
– Я доктор Дэн Оуэнс, мэм, – представился незнакомец. – Если вы соблаговолите выйти в другую комнату, я осмотрю вашего отца. Мануэль сказал, что он упал с лошади. Это так?
– Да, так, – кивнула Виктория. – Доктор, пожалуйста, помогите ему.
Поднявшись с табуретки, девушка вышла из спальни.
– Я так благодарна вам за доброту, – сказала она, подходя к хозяевам. – Без вашей помощи я не справилась бы…
– Не стоит благодарить нас, сеньорита, – в смущении проговорил мексиканец.
– И все же я очень вам благодарна. Меня зовут Виктория Ли Фарради. А попавший в беду мужчина – мой друг. Его зовут Бодайн.
– Рад с вами познакомиться, сеньорита Фарради. Я Мануэль Дельгадо.
– Как же отплатить вам за доброту? – Виктория улыбнулась.
– Сеньорита, идите к огню и погрейтесь, – сказала Консуэло. – У вас волосы еще мокрые.
Женщина подвела Викторию к очагу и снова усадила на скамью. Внимательно посмотрев на гостью, она спросила:
– А теперь перекусите, сеньорита?
– Спасибо, но я не смогу есть, пока не узнаю, что Бодайн поправится, – пробормотала Виктория.
– Доктор Оуэнс – замечательный человек, сеньорита Фарради. Вы не успеете опомниться, как он поставит вашего друга на ноги.
В этот момент из спальни вышел доктор. Он подошел к девушке и тихо проговорил:
– Ваш отец… не очень удачно упал. Но он непременно поправится. У него сотрясение мозга, и несколько дней он будет страдать от головных болей. Но я оставил для него лекарства.
Виктория вздохнула с облегчением.
– Спасибо вам, доктор. Я так рада… Даже не знаю, как вас благодарить. Скажите, сколько я вам должна?
Дэн Оуэнс внимательно посмотрел на девушку. Немного помедлив, проговорил:
– Вы ничего мне не должны, мэм. По правде говоря, я ничего для вашего отца не сделал. В таких случаях трудно чем-либо помочь. Природа свое возьмет. Природа – лучший лекарь.
– Но я настаиваю, – возразила Виктория. – Ведь вы ехали сюда под проливным дождем.
– Ехать к больному – моя обязанность, мэм.
Виктория поняла, что спорить бесполезно, и решила расспросить доктора о бабушке – ей вдруг пришло в голову, что он, возможно, ее знает.
– Скажите, доктор, а Эллис Андерсон вам знакома?
– Да, конечно. Я очень хорошо ее знаю. А почему вы о ней спрашиваете?
– Она моя бабушка, – ответила Виктория.
Глаза доктора округлились.
– Бабушка?.. Но я даже не подозревал, что у нее есть внучка.
Девушка улыбнулась – доктор ей сразу понравился – и пояснила:
– Видите ли, меня зовут Виктория Ли Фарради. А мужчина в спальне мне не отец, но он заменил мне отца. Мы приехали из Джорджии, чтобы отыскать мою бабушку. Не могли бы вы как-нибудь передать ей, что я здесь?
– Конечно. – Доктор тоже улыбнулся. – Я непременно сообщу ей о вас. Она моя хорошая приятельница. Я зову ее Матушка.
– Бодайн говорил мне, что многие люди называют ее Матушкой, – заметила Виктория.
– Да, верно, – кивнул доктор. – Здесь все самого лучшего мнения о вашей бабушке. Она вас ждет?
– Нет. – Виктория покачала головой. – Для нее это будет сюрпризом.
– Приятный сюрприз, уверяю вас, – проговорил доктор. – А теперь, если вы позволите, мисс Фарради, я откланяюсь. Мне пора в обратный путь.
– Сеньор доктор, могу я предложить вам поесть? – спросила Консуэло.
– Как-нибудь в другой раз, миссис Дельгадо. Мне пора возвращаться в город. – Доктор повернулся к Виктории и снова улыбнулся. – Я обязательно заеду к вашей бабушке. А за мистера Бодайна не тревожьтесь. Он поправится. Только не беспокойте его сегодня. Пусть отдыхает.
На обратном пути доктор думал о мисс Фарради. Она показалась ему довольно невзрачной, но милой и обходительной.
После отъезда Дэна Оуэнса Мануэль все же уговорил Викторию поесть.
– Сеньорита Фарради, – обратился Мануэль к девушке, когда она сидела за столом, – ваш конь не подпустил меня к себе, и я не мог его расседлать.
– Ох, я совсем забыла про Бунтаря! – воскликнула девушка. – Он не всякого подпускает к себе. Мне придется самой им заняться.
– Я посвечу вам, – предложил Мануэль. – Дождь по-прежнему идет.
Хозяин уговорил Викторию надеть дождевик, и они вышли из хижины. Когда же вернулись, Консуэло уже убрала со стола и расстелила на полу матрасы. Потом она отдернула занавеску, которой была отгорожена часть комнаты, и Виктория увидела малыша, спавшего на грубо сколоченной деревянной кровати.
– Роберто, – прошептала мексиканка, обернувшись к девушке.
– Какой хорошенький… – улыбнулась Виктория.
– Спасибо, сеньорита. – Хозяйка тоже улыбнулась.
Тут вдруг Виктория сообразила, что Бодайн, судя по всему, занял спальню хозяев.
– Мне очень неловко, что мы оставили вас без постели, – сказала девушка.
– Не беспокойтесь, сеньорита, – ответила хозяйка. – Посмотрите, я постелила вам в углу. Мануэль повесит еще одну занавеску, так что чувствуйте себя свободно. А спать на полу мы привыкли. Мы знали и худшие времена.
Девушка кивнула и опустилась на матрас. Она ужасно устала и хотела спать. «Надо будет обязательно отблагодарить этих людей за их доброту», – думала Виктория, раздеваясь. Уже засыпая, она пыталась представить, как произойдет ее встреча с бабушкой.
Глава 5
Глава 6
– О, Бодайн, пожалуйста, очнись, ты не можешь умереть, – причитала она, раскачиваясь из стороны в сторону. – Бодайн, очнись!
Тут он застонал и, открыв глаза, пробормотал:
– Виктория, что случилось?
– Полежи немного. – Девушка отвязала от своего седла одеяло и подложила его под голову Бодайна. – Ты упал с лошади. Похоже, ее ужалила гремучая змея.
Бодайн попытался приподняться, но тут же застонал и снова откинулся на одеяло.
– Мое ружье… – прошептал он. – Лошадь надо пристрелить, чтобы она не мучилась. Возьми ружье, Виктория…
– Я не могу! – в ужасе воскликнула девушка. – Не проси меня об этом, Бодайн. Я не могу.
– Ты должна, Виктория.
Немного помедлив, она дрожащими руками расчехлила ружье и подошла к лошади. Затем приставила ствол к голове животного и, отвернувшись, спустила курок. Раздался грохот – и все было кончено.
Виктория уронила ружье и разрыдалась – ей было гораздо проще застрелить неприятельского солдата, чем убить лошадь.
Успокоившись, Виктория вернулась к Бодайну и присела с ним рядом. Лицо его было мертвенно-бледным, и он снова потерял сознание.
– О, Бодайн, приди в себя и скажи, что мне делать, – прошептала девушка. – Я готова вынести все, только не покидай меня.
Бодайн то приходил в чувство, то снова впадал в забытье. Вскоре погода испортилась, и небо затянули тучи, но Виктория заметила это лишь в тот момент, когда блеснула молния и загрохотал гром. И почти тотчас же на землю упали первые капли дождя.
Девушка понимала: надо что-то предпринять. Немного помедлив, она подошла к Бунтарю, подвела его к Бодайну и велела коню опуститься на колени. Когда Бодайн в очередной раз очнулся, Виктория помогла ему перебраться в седло, сама же устроилась у него за спиной. Одной рукой она держала поводья, другой придерживала своего спутника. Бунтарь же, казалось, не почувствовал лишнего веса – скакал все так же бодро.
Между тем дождь усиливался, и вспышки молнии, освещавшие небо, становились все ярче. В какой-то момент Виктория почувствовала, что окончательно выбилась из сил. И тут она увидела в отдалении небольшую хижину – во всяком случае, так ей показалось. Девушка пришпорила коня и вскоре убедилась, что зрение ее не подвело – перед ней действительно была хижина.
Спрыгнув на землю, Виктория подбежала к двери и принялась молотить в нее кулаками. Дверь почти сразу отворилась, и на пороге появился мужчина.
– Пожалуйста, помогите мне! – взмолилась девушка.
– Что с вами случилось, сеньорита? – Мужчина – он говорил по-английски с сильным акцентом – смотрел на нее с удивлением.
– Пожалуйста, помогите мне. – Виктория всхлипнула. – Бодайн… он ранен.
Мужчина бросил взгляд через ее плечо и тут же кивнул:
– Si, сеньорита.
Они вместе подошли к коню, и мексиканец помог Бодайну спуститься с седла. Поддерживая великана с обеих сторон, девушка и хозяин ввели его в дом. Там их встретила молодая женщина. Она помогла уложить Бодайна на кровать в крошечной спальне за кухней.
– Что случилось? – спросил хозяин, взглянув на Викторию.
– Гремучая змея ужалила лошадь Бодайна, и она сбросила его с седла. Он то и дело впадает в беспамятство.
– А его самого змея не ужалила, сеньорита?
– Нет, но он сильно ушибся.
– Сеньорите не надо беспокоиться. Я поеду за доктором. – Хозяин повернулся к женщине и что-то проговорил по-испански – этого языка Виктория не понимала.
Женщина подошла к Виктории и, выводя ее из спальни, сказала:
– Сеньорита, мой муж устроит вашего отца, а потом привезет доктора.
Хозяйка подвела Викторию к очагу и усадила на скамью. Минуту спустя к ним вышел мужчина.
– Я уложил вашего отца поудобнее, – сказал он Виктории. – Теперь я отведу вашего коня в стойло и отправлюсь за доктором. Пожалуйста, не волнуйтесь. Моя жена Консуэло позаботится о вас.
Виктория молча кивнула и постаралась улыбнуться. Мужчина улыбнулся в ответ, снял с гвоздя дождевик, накинул на плечи и открыл дверь. В следующее мгновение он ринулся под проливной дождь.
– Я должна вернуться к Бодайну. – Виктория с тревогой взглянула на Консуэло.
– Сначала, сеньорита, вам нужно сменить одежду. Вы насквозь промокли и можете заболеть.
Виктория поняла, что хозяйка права. Она быстро переоделась. Консуэло была намного ниже и к тому же ждала ребенка, поэтому ее платье сидело на Виктории не лучшим образом. Но девушка была рада и этому и поблагодарила мексиканку.
– А теперь перекусите, – предложила хозяйка.
– Нет, спасибо. Я должна быть рядом с Бодайном.
– Ничего с вашим отцом не случится, пока вы будете есть.
– Он мне не отец, – возразила Виктория. – Бодайн – мой самый близкий друг.
Консуэло с удивлением посмотрела на девушку, однако промолчала.
– Я должна быть с ним, – повторила Виктория.
Мексиканка – она по-прежнему молчала – открыла дверь комнаты, где лежал Бодайн.
Виктория тотчас же переступила порог и подошла к кровати. Усевшись на табуретку, она взяла Бодайна за руку и поднесла его огромную ладонь к губам. Из глаз девушки хлынули слезы. Глядя в лицо своему опекуну, она прошептала:
– О, Бодайн, я не переживу, если с тобой что-нибудь случится. Бодайн, очнись же…
Виктория не знала, сколько времени просидела у кровати, но в какой-то момент она вдруг услышала мужские голоса, доносившиеся из соседней комнаты. И почти тотчас же в спальню вошел незнакомый мужчина.
– Я доктор Дэн Оуэнс, мэм, – представился незнакомец. – Если вы соблаговолите выйти в другую комнату, я осмотрю вашего отца. Мануэль сказал, что он упал с лошади. Это так?
– Да, так, – кивнула Виктория. – Доктор, пожалуйста, помогите ему.
Поднявшись с табуретки, девушка вышла из спальни.
– Я так благодарна вам за доброту, – сказала она, подходя к хозяевам. – Без вашей помощи я не справилась бы…
– Не стоит благодарить нас, сеньорита, – в смущении проговорил мексиканец.
– И все же я очень вам благодарна. Меня зовут Виктория Ли Фарради. А попавший в беду мужчина – мой друг. Его зовут Бодайн.
– Рад с вами познакомиться, сеньорита Фарради. Я Мануэль Дельгадо.
– Как же отплатить вам за доброту? – Виктория улыбнулась.
– Сеньорита, идите к огню и погрейтесь, – сказала Консуэло. – У вас волосы еще мокрые.
Женщина подвела Викторию к очагу и снова усадила на скамью. Внимательно посмотрев на гостью, она спросила:
– А теперь перекусите, сеньорита?
– Спасибо, но я не смогу есть, пока не узнаю, что Бодайн поправится, – пробормотала Виктория.
– Доктор Оуэнс – замечательный человек, сеньорита Фарради. Вы не успеете опомниться, как он поставит вашего друга на ноги.
В этот момент из спальни вышел доктор. Он подошел к девушке и тихо проговорил:
– Ваш отец… не очень удачно упал. Но он непременно поправится. У него сотрясение мозга, и несколько дней он будет страдать от головных болей. Но я оставил для него лекарства.
Виктория вздохнула с облегчением.
– Спасибо вам, доктор. Я так рада… Даже не знаю, как вас благодарить. Скажите, сколько я вам должна?
Дэн Оуэнс внимательно посмотрел на девушку. Немного помедлив, проговорил:
– Вы ничего мне не должны, мэм. По правде говоря, я ничего для вашего отца не сделал. В таких случаях трудно чем-либо помочь. Природа свое возьмет. Природа – лучший лекарь.
– Но я настаиваю, – возразила Виктория. – Ведь вы ехали сюда под проливным дождем.
– Ехать к больному – моя обязанность, мэм.
Виктория поняла, что спорить бесполезно, и решила расспросить доктора о бабушке – ей вдруг пришло в голову, что он, возможно, ее знает.
– Скажите, доктор, а Эллис Андерсон вам знакома?
– Да, конечно. Я очень хорошо ее знаю. А почему вы о ней спрашиваете?
– Она моя бабушка, – ответила Виктория.
Глаза доктора округлились.
– Бабушка?.. Но я даже не подозревал, что у нее есть внучка.
Девушка улыбнулась – доктор ей сразу понравился – и пояснила:
– Видите ли, меня зовут Виктория Ли Фарради. А мужчина в спальне мне не отец, но он заменил мне отца. Мы приехали из Джорджии, чтобы отыскать мою бабушку. Не могли бы вы как-нибудь передать ей, что я здесь?
– Конечно. – Доктор тоже улыбнулся. – Я непременно сообщу ей о вас. Она моя хорошая приятельница. Я зову ее Матушка.
– Бодайн говорил мне, что многие люди называют ее Матушкой, – заметила Виктория.
– Да, верно, – кивнул доктор. – Здесь все самого лучшего мнения о вашей бабушке. Она вас ждет?
– Нет. – Виктория покачала головой. – Для нее это будет сюрпризом.
– Приятный сюрприз, уверяю вас, – проговорил доктор. – А теперь, если вы позволите, мисс Фарради, я откланяюсь. Мне пора в обратный путь.
– Сеньор доктор, могу я предложить вам поесть? – спросила Консуэло.
– Как-нибудь в другой раз, миссис Дельгадо. Мне пора возвращаться в город. – Доктор повернулся к Виктории и снова улыбнулся. – Я обязательно заеду к вашей бабушке. А за мистера Бодайна не тревожьтесь. Он поправится. Только не беспокойте его сегодня. Пусть отдыхает.
На обратном пути доктор думал о мисс Фарради. Она показалась ему довольно невзрачной, но милой и обходительной.
После отъезда Дэна Оуэнса Мануэль все же уговорил Викторию поесть.
– Сеньорита Фарради, – обратился Мануэль к девушке, когда она сидела за столом, – ваш конь не подпустил меня к себе, и я не мог его расседлать.
– Ох, я совсем забыла про Бунтаря! – воскликнула девушка. – Он не всякого подпускает к себе. Мне придется самой им заняться.
– Я посвечу вам, – предложил Мануэль. – Дождь по-прежнему идет.
Хозяин уговорил Викторию надеть дождевик, и они вышли из хижины. Когда же вернулись, Консуэло уже убрала со стола и расстелила на полу матрасы. Потом она отдернула занавеску, которой была отгорожена часть комнаты, и Виктория увидела малыша, спавшего на грубо сколоченной деревянной кровати.
– Роберто, – прошептала мексиканка, обернувшись к девушке.
– Какой хорошенький… – улыбнулась Виктория.
– Спасибо, сеньорита. – Хозяйка тоже улыбнулась.
Тут вдруг Виктория сообразила, что Бодайн, судя по всему, занял спальню хозяев.
– Мне очень неловко, что мы оставили вас без постели, – сказала девушка.
– Не беспокойтесь, сеньорита, – ответила хозяйка. – Посмотрите, я постелила вам в углу. Мануэль повесит еще одну занавеску, так что чувствуйте себя свободно. А спать на полу мы привыкли. Мы знали и худшие времена.
Девушка кивнула и опустилась на матрас. Она ужасно устала и хотела спать. «Надо будет обязательно отблагодарить этих людей за их доброту», – думала Виктория, раздеваясь. Уже засыпая, она пыталась представить, как произойдет ее встреча с бабушкой.
Глава 5
Сидя в легкой двухколесной коляске, доктор Дэн Оуэнс въезжал в ворота Рио-дель-Лобо. Высокие и массивные, из кованого железа, они были украшены фигуркой волка – символом империи Ганноверов. Миновав подъездную аллею, доктор подкатил к огромному двухэтажному особняку в испанском стиле. Перед домом раскинулась аккуратно подстриженная лужайка, ярко-зеленая даже в самые засушливые месяцы. Дэн выбрался из коляски, подошел к массивной парадной двери и взялся за увесистый молоточек, также выполненный в виде волка.
С Эдвардом Ганновером они дружили с детства. Дэн был сыном местного доктора, имевшего весьма скромные доходы, однако этот факт никак не влиял на дружбу мальчиков. Более того, отец Эдварда оплатил учебу Дэна. Мистер Ганновер поставил своему подопечному единственное условие – чтобы тот занялся медицинской практикой в Сидарвилле. Дэна это нисколько не смутило, поскольку он очень любил свой город и не собирался его покидать.
Дверь отворила Хуанита, пухленькая экономка Эдварда. Ее черные волосы были заплетены в косы и уложены короной; на лице же застыло выражение озабоченности.
– Хорошо, что вы приехали, сеньор доктор, проходите, – пробормотала мексиканка, пропуская гостя.
– В чем дело, Хуанита? У тебя такой вид, словно ты потеряла лучшего друга.
Экономка покачала головой и поцокала языком.
– Сеньор Эдуардо в скверном расположении духа. Он приехал домой разгневанный и заперся в кабинете.
– Его вспышки гнева мне знакомы, Хуанита. И я знаю, как с этим бороться. – Доктор едва заметно улыбнулся.
– Да, сеньор, – кивнула мексиканка. – Вы, может, и знаете, но только не мы.
– Займись своими делами, Хуанита. А я с ним поговорю.
Доктор постучал в дверь и, выждав несколько секунд, вошел в кабинет. Эдвард сидел за письменным столом. Увидев друга, он даже не попытался улыбнуться.
– А, это ты, Дэн… – пробормотал он себе под нос.
– Может, мне выйти и снова войти? – усмехнулся Дэн. – Что с тобой, приятель?
– Проклятие, – проворчал Эдвард, поднимаясь из-за стола. – Я окружен совершенно невежественными людьми.
Дэн уселся в кожаное кресло и вопросительно взглянул на друга. Нынешний хозяин Рио-дель-Лобо был высок ростом и широк в плечах; его черные как вороново крыло волосы были растрепаны, а темно-карие глаза, очевидно, унаследованные от матери-испанки, оттеняли длинные черные ресницы.
Когда Эдварду исполнилось шестнадцать, отец отправил его в Англию – продолжать учебу. В то время Эдвард Ганновер был неукротимым и дерзким юношей, вернулся же благовоспитанным джентльменом.
– Но все-таки – что случилось? – допытывался Дэн. – Ты напугал бедняжку Хуаниту до смерти.
– Что случилось?.. – проворчал Эдвард. – Представляешь, какой-то идиот оставил незапертыми ворота загона… И пегий коняга Рафаэля ворвался к моей кобыле-чемпионке. Думаю, что о последствиях ты в состоянии догадаться.
Дэн расхохотался.
– Неужели все только из-за того, что какой-то жеребец добрался до твоей породистой кобылы?
Эдвард с укоризной посмотрел на друга.
– Напрасно смеешься. Ведь теперь от отпрыска моей кобылы не будет никакого толка. И вообще, лучше занимайся своей медициной. Похоже, ты ничего не смыслишь в лошадях.
– Но я преклоняюсь перед твоими глубокими познаниями, Эдвард. Так что не сердись, дружище.
Тут Эдвард наконец-то улыбнулся и проговорил:
– Дэн, я не представляю, как за все эти годы мы смогли сохранить нашу дружбу.
– Дело в том, что твои вспышки гнева меня нисколько не смущают. А вот все остальные тебя побаиваются.
– Возможно. – Эдвард налил себе и другу по стакану бренди.
Сделав глоток, Дэн поставил стакан на стол. Какое-то время он сидел в глубокой задумчивости. Потом вдруг спросил:
– А к себе ты относишься так же, как к своим чистокровным лошадям?
– Ты о чем?
– Когда настанет время обзавестись семьей, ты выберешь себе жену из высокородных?
Эдвард пожал плечами:
– Полагаю, жениться мне рано или поздно придется, это верно. Мужчина должен оставить наследников, чтобы они после его смерти продолжили его дело. Но, честно говоря, мне не очень-то хочется связывать себя на всю жизнь с какой-то одной женщиной. – Эдвард немного помедлил и добавил: – Девушка, на которой я женюсь, конечно же, должна происходить из хорошей семьи и иметь привлекательную наружность. Кроме того, она не должна… нарушать мой образ жизни.
– Не должна нарушать?.. – удивился Дэн. – Она что же, должна будет постоянно сидеть дома и помалкивать, даже если ей что-нибудь не понравится?
– Да, примерно так, – кивнул Эдвард. – Хотя я предпочел бы вовсе не жениться. Видишь ли, дружище, я еще ни разу не встречал женщину… В общем, такую, на которой мне действительно захотелось бы жениться.
Дэн усмехнулся:
– Я уверен, что в один прекрасный день ты влюбишься по уши, Эдвард.
– Боюсь, что ждать тебе придется слишком долго.
– Как насчет Клариссы Паттерсон? – спросил Дэн. – Ты же знаешь, как она к тебе относится. К тому же она очень хорошенькая.
Эдвард пододвинул к себе стул и, усевшись, закинул ноги на стол.
– Говоришь, Кларисса?.. Что ж, возможно, я в конце концов женюсь именно на ней.
– Представляю, каким замечательным муженьком ты станешь. – Дэн рассмеялся.
– Довольно об этом, – проворчал Эдвард. – Давай сменим тему.
Дэн кивнул и, немного помолчав, проговорил:
– До весеннего пикника осталось всего две недели. Ты собираешься участвовать?
– Полагаю, мне придется почтить его своим присутствием. – Эдвард поморщился. – Но задерживаться не стану. К тому же меня там, наверное, не ждут.
– Что касается твоих политических взглядов, то с этим у тебя проблем не возникло, не так ли?
– Похоже, блудный сын получил прощение. – Эдвард криво усмехнулся. – Я сражался на стороне северян по идейным соображениям. Ты же знаешь, что я всегда был против отделения Техаса. Уверен, что Техасу не следовало примыкать к Конфедерации.
– Давай поговорим о чем-нибудь другом, – пробормотал Дэн. – Думаю, ты не забыл, что я в отличие от тебя носил серый мундир?
– Нет, Дэн, не забыл. – Эдвард вздохнул. – Да, ты прав, нам не стоит обсуждать эту тему.
Дэн молча кивнул, потом вдруг сказал:
– Два дня назад со мной произошел странный случай… Меня пригласили к раненому мужчине, лежавшему в хижине Дельгадо. Ты его знаешь?
– Что-то не припомню. Но это не важно, продолжай.
– А дочь Матушки помнишь?
Эдвард убрал со стола ноги и проговорил:
– Кажется, когда-то знал, но сейчас уже не помню. Я слышал, что она умерла.
– Совершенно верно, – кивнул Дэн. – Лет двадцать назад она вышла замуж за плантатора из Джорджии и уехала с ним.
– Все это очень интересно, Дэн, но к чему ты клонишь?
– У Дельгадо я встретил ее дочь, то есть внучку Матушки. Она была с этим мужчиной. Его зовут Бодайн.
– Но как они оказались у Дельгадо?
– Мне сказали, что они прибыли из Джорджии. Причем весь путь проделали верхом. Так вот, этот Бодайн упал с лошади, и девушка обратилась к Дельгадо за помощью.
– Возможно, это тот самый Бодайн, который работал у Матушки, – в задумчивости проговорил Эдвард.
– Да, возможно, – кивнул Дэн. – Сначала я принял его за отца девушки.
– А Матушка знает, что они у Дельгадо? – спросил Эдвард.
– Нет. – Дэн покачал головой. – Я сказал девушке, что заеду к Матушке и сообщу о ее приезде, но мне пришлось задержаться у Маргарет Деннисон. Так что к Матушке я еду только сейчас.
– А как она выглядит? – полюбопытствовал Эдвард.
– Как выглядит? – Дэн пожал плечами. – По-моему, ничего особенного. Довольно невзрачная.
– Что ж, Матушка в любом случае будет рада ее видеть, – пробормотал Эдвард.
Дэн допил бренди и поднялся на ноги.
– Пожалуй, мне пора. Надеюсь, Матушка накормит меня обедом.
– Передай ей от меня поклон, – сказал Эдвард. – Я ведь всегда хорошо к ней относился.
– Непременно передам, – кивнул Дэн. – И вот что, Эдвард…
– Да, слушаю тебя.
– Можешь продолжать метать громы и молнии.
Друзья переглянулись и расхохотались.
С Эдвардом Ганновером они дружили с детства. Дэн был сыном местного доктора, имевшего весьма скромные доходы, однако этот факт никак не влиял на дружбу мальчиков. Более того, отец Эдварда оплатил учебу Дэна. Мистер Ганновер поставил своему подопечному единственное условие – чтобы тот занялся медицинской практикой в Сидарвилле. Дэна это нисколько не смутило, поскольку он очень любил свой город и не собирался его покидать.
Дверь отворила Хуанита, пухленькая экономка Эдварда. Ее черные волосы были заплетены в косы и уложены короной; на лице же застыло выражение озабоченности.
– Хорошо, что вы приехали, сеньор доктор, проходите, – пробормотала мексиканка, пропуская гостя.
– В чем дело, Хуанита? У тебя такой вид, словно ты потеряла лучшего друга.
Экономка покачала головой и поцокала языком.
– Сеньор Эдуардо в скверном расположении духа. Он приехал домой разгневанный и заперся в кабинете.
– Его вспышки гнева мне знакомы, Хуанита. И я знаю, как с этим бороться. – Доктор едва заметно улыбнулся.
– Да, сеньор, – кивнула мексиканка. – Вы, может, и знаете, но только не мы.
– Займись своими делами, Хуанита. А я с ним поговорю.
Доктор постучал в дверь и, выждав несколько секунд, вошел в кабинет. Эдвард сидел за письменным столом. Увидев друга, он даже не попытался улыбнуться.
– А, это ты, Дэн… – пробормотал он себе под нос.
– Может, мне выйти и снова войти? – усмехнулся Дэн. – Что с тобой, приятель?
– Проклятие, – проворчал Эдвард, поднимаясь из-за стола. – Я окружен совершенно невежественными людьми.
Дэн уселся в кожаное кресло и вопросительно взглянул на друга. Нынешний хозяин Рио-дель-Лобо был высок ростом и широк в плечах; его черные как вороново крыло волосы были растрепаны, а темно-карие глаза, очевидно, унаследованные от матери-испанки, оттеняли длинные черные ресницы.
Когда Эдварду исполнилось шестнадцать, отец отправил его в Англию – продолжать учебу. В то время Эдвард Ганновер был неукротимым и дерзким юношей, вернулся же благовоспитанным джентльменом.
– Но все-таки – что случилось? – допытывался Дэн. – Ты напугал бедняжку Хуаниту до смерти.
– Что случилось?.. – проворчал Эдвард. – Представляешь, какой-то идиот оставил незапертыми ворота загона… И пегий коняга Рафаэля ворвался к моей кобыле-чемпионке. Думаю, что о последствиях ты в состоянии догадаться.
Дэн расхохотался.
– Неужели все только из-за того, что какой-то жеребец добрался до твоей породистой кобылы?
Эдвард с укоризной посмотрел на друга.
– Напрасно смеешься. Ведь теперь от отпрыска моей кобылы не будет никакого толка. И вообще, лучше занимайся своей медициной. Похоже, ты ничего не смыслишь в лошадях.
– Но я преклоняюсь перед твоими глубокими познаниями, Эдвард. Так что не сердись, дружище.
Тут Эдвард наконец-то улыбнулся и проговорил:
– Дэн, я не представляю, как за все эти годы мы смогли сохранить нашу дружбу.
– Дело в том, что твои вспышки гнева меня нисколько не смущают. А вот все остальные тебя побаиваются.
– Возможно. – Эдвард налил себе и другу по стакану бренди.
Сделав глоток, Дэн поставил стакан на стол. Какое-то время он сидел в глубокой задумчивости. Потом вдруг спросил:
– А к себе ты относишься так же, как к своим чистокровным лошадям?
– Ты о чем?
– Когда настанет время обзавестись семьей, ты выберешь себе жену из высокородных?
Эдвард пожал плечами:
– Полагаю, жениться мне рано или поздно придется, это верно. Мужчина должен оставить наследников, чтобы они после его смерти продолжили его дело. Но, честно говоря, мне не очень-то хочется связывать себя на всю жизнь с какой-то одной женщиной. – Эдвард немного помедлил и добавил: – Девушка, на которой я женюсь, конечно же, должна происходить из хорошей семьи и иметь привлекательную наружность. Кроме того, она не должна… нарушать мой образ жизни.
– Не должна нарушать?.. – удивился Дэн. – Она что же, должна будет постоянно сидеть дома и помалкивать, даже если ей что-нибудь не понравится?
– Да, примерно так, – кивнул Эдвард. – Хотя я предпочел бы вовсе не жениться. Видишь ли, дружище, я еще ни разу не встречал женщину… В общем, такую, на которой мне действительно захотелось бы жениться.
Дэн усмехнулся:
– Я уверен, что в один прекрасный день ты влюбишься по уши, Эдвард.
– Боюсь, что ждать тебе придется слишком долго.
– Как насчет Клариссы Паттерсон? – спросил Дэн. – Ты же знаешь, как она к тебе относится. К тому же она очень хорошенькая.
Эдвард пододвинул к себе стул и, усевшись, закинул ноги на стол.
– Говоришь, Кларисса?.. Что ж, возможно, я в конце концов женюсь именно на ней.
– Представляю, каким замечательным муженьком ты станешь. – Дэн рассмеялся.
– Довольно об этом, – проворчал Эдвард. – Давай сменим тему.
Дэн кивнул и, немного помолчав, проговорил:
– До весеннего пикника осталось всего две недели. Ты собираешься участвовать?
– Полагаю, мне придется почтить его своим присутствием. – Эдвард поморщился. – Но задерживаться не стану. К тому же меня там, наверное, не ждут.
– Что касается твоих политических взглядов, то с этим у тебя проблем не возникло, не так ли?
– Похоже, блудный сын получил прощение. – Эдвард криво усмехнулся. – Я сражался на стороне северян по идейным соображениям. Ты же знаешь, что я всегда был против отделения Техаса. Уверен, что Техасу не следовало примыкать к Конфедерации.
– Давай поговорим о чем-нибудь другом, – пробормотал Дэн. – Думаю, ты не забыл, что я в отличие от тебя носил серый мундир?
– Нет, Дэн, не забыл. – Эдвард вздохнул. – Да, ты прав, нам не стоит обсуждать эту тему.
Дэн молча кивнул, потом вдруг сказал:
– Два дня назад со мной произошел странный случай… Меня пригласили к раненому мужчине, лежавшему в хижине Дельгадо. Ты его знаешь?
– Что-то не припомню. Но это не важно, продолжай.
– А дочь Матушки помнишь?
Эдвард убрал со стола ноги и проговорил:
– Кажется, когда-то знал, но сейчас уже не помню. Я слышал, что она умерла.
– Совершенно верно, – кивнул Дэн. – Лет двадцать назад она вышла замуж за плантатора из Джорджии и уехала с ним.
– Все это очень интересно, Дэн, но к чему ты клонишь?
– У Дельгадо я встретил ее дочь, то есть внучку Матушки. Она была с этим мужчиной. Его зовут Бодайн.
– Но как они оказались у Дельгадо?
– Мне сказали, что они прибыли из Джорджии. Причем весь путь проделали верхом. Так вот, этот Бодайн упал с лошади, и девушка обратилась к Дельгадо за помощью.
– Возможно, это тот самый Бодайн, который работал у Матушки, – в задумчивости проговорил Эдвард.
– Да, возможно, – кивнул Дэн. – Сначала я принял его за отца девушки.
– А Матушка знает, что они у Дельгадо? – спросил Эдвард.
– Нет. – Дэн покачал головой. – Я сказал девушке, что заеду к Матушке и сообщу о ее приезде, но мне пришлось задержаться у Маргарет Деннисон. Так что к Матушке я еду только сейчас.
– А как она выглядит? – полюбопытствовал Эдвард.
– Как выглядит? – Дэн пожал плечами. – По-моему, ничего особенного. Довольно невзрачная.
– Что ж, Матушка в любом случае будет рада ее видеть, – пробормотал Эдвард.
Дэн допил бренди и поднялся на ноги.
– Пожалуй, мне пора. Надеюсь, Матушка накормит меня обедом.
– Передай ей от меня поклон, – сказал Эдвард. – Я ведь всегда хорошо к ней относился.
– Непременно передам, – кивнул Дэн. – И вот что, Эдвард…
– Да, слушаю тебя.
– Можешь продолжать метать громы и молнии.
Друзья переглянулись и расхохотались.
Глава 6
Дэн подкатил к особняку Эллис Андерсон и выпрыгнул из коляски. Дом Матушки не отличался изысканностью архитектуры, но казался уютным и приветливым; к тому же он был окружен множеством клумб с яркими цветами.
Эллис вынимала из печи яблочный пирог, когда услышала, что у крыльца остановилась коляска. И почти тотчас же раздался голос Дэна – он разговаривал с Лупе, молодой мексиканкой, помогавшей Эллис по хозяйству. Матушка невольно улыбнулась – она знала, что доктор весьма неравнодушен к яблочному пирогу. Дэн остановился у порога кухни и сразу же увидел свежеиспеченный пирог. Перехватив его взгляд, старушка снова улыбнулась:
– Ты всегда появлялся у меня вовремя. Даже когда был маленьким мальчиком.
– А вы, Матушка, всегда знали, как мне угодить.
– Присаживайся, Дэн, – сказала Эллис. – Скажи, что привело тебя сюда? Надеюсь, никто не захворал…
– Нет, все здоровы. Я заезжал к Маргарет Деннисон. У них снова родилась дочь.
– Девочка? А они так мечтают о мальчике… Как здоровье Маргарет?
– У нее все в порядке. Бедняжка намучилась, но скоро поправится.
– Завтра утром зайду к ней. Может, она нуждается в помощи, – пробормотала Матушка.
Доктор с улыбкой поглядывал на пожилую женщину. Ее лицо, словно озаренное каким-то внутренним светом, казалось прекрасным. «В молодости она, наверное, была очень красивой», – думал Дэн, любуясь васильковыми глазами старушки. Тут он наконец-то вспомнил о цели своего визита и проговорил:
– Знаете, Матушка, на днях я беседовал с одной юной особой… Она утверждала, что приходится вам внучкой.
– Внучкой?.. – переспросила Эллис, и Дэн заметил, что она побледнела.
– Да, с мисс Фарради. Она сейчас у Дельгадо. – И Дэн рассказал о своей встрече с Викторией и Бодайном.
Внимательно выслушав рассказ доктора, Эллис пробормотала:
– Все это очень странно… Скажи, ты уверен, что Бодайн поправится?
– Да, уверен. Более того, я считаю, что он вполне сможет выдержать дорогу, если вам будет угодно перевезти его сегодня к себе. Нужно только устроить для него мягкую постель в фургоне и ехать помедленнее. Кстати, кто этот Бодайн?
– Он был мне как сын, – со вздохом ответила Матушка. – И я счастлива, что он наконец-то вернулся… Ах, неужели это действительно Виктория? Неужели я увижу мою дорогую внучку? Я почти ничего о ней не знаю. Последнее письмо от ее отца я получила после смерти Мэри Элизабет. Моя дочь умерла при родах. Он сообщил о ее смерти и о появлении на свет внучки. Я писала ему много раз, но не получала ответа. – Эллис снова вздохнула. – Дэн, расскажи мне о ней. Какая она?
Немного помедлив, доктор проговорил:
– Видите ли, было уже довольно поздно, а освещение в хижине Дельгадо очень тусклое. К тому же я не очень-то ее разглядывал – ведь мне нужно было заниматься пациентом. Но уверяю вас, это действительно ваша внучка. – Дэн обнял старушку за плечи и поцеловал в морщинистую щеку.
– Я должна немедленно за ней отправиться! – воскликнула Матушка. – Лупе, иди сюда! – прокричала она. – Лупе, скажи старому Неду, чтобы подготовил фургон. И еще… Возьми в помощники кого-нибудь из мужчин, поднимитесь в одну из спален и спустите вниз матрас. Нужно устроить в фургоне постель для больного.
Дэн снова улыбнулся – ему вдруг показалось, что Матушка помолодела лет на десять. Уже возвращаясь в город, он вспомнил, что так и не отведал яблочного пирога.
…Проснувшись довольно поздно – начинался третий день ее пребывания у Дельгадо, – Виктория обнаружила, что Консуэло постирала и погладила ее голубое платье. Девушка оделась и тщательно причесалась – ей хотелось произвести на бабушку благоприятное впечатление, если та все же появится. Затем она отправилась в стойло, чтобы проведать Бунтаря.
Возвращаясь к хижине, Виктория увидела стоявший у крыльца фургон. «Неужели бабушка?» – подумала она и тотчас же замедлила шаг – почему-то ей вдруг стало страшно. Поравнявшись с фургоном, Виктория увидела на месте возницы пожилого мужчину; он ей кивнул, но не улыбнулся.
Открыв дверь, Виктория вошла в хижину и тут же увидела маленькую седоволосую старушку в платье из набивного ситца. Какое-то время они молча разглядывали друг друга. Мануэль и Консуэло незаметно выскользнули из комнаты, чтобы не смущать гостей. Внезапно старушка улыбнулась и заключила девушку в объятия.
– О, мое милое дитя, ты так похожа на свою мать, – сказала она. – Да-да, просто невероятное сходство… Сначала я даже подумала, что Господь вернул мне дочь.
Виктория с облегчением вздохнула и обняла старушку. Обе прослезились, но нисколько своих слез не стыдились. Наконец Эллис чуть отстранилась и проговорила:
– Я так рада, моя дорогая, я счастлива…
– Бабушка, а я очень боялась, что ты не захочешь меня видеть.
– Не захочу тебя видеть, дитя? Да я мечтала об этом. И вот теперь моя мечта сбылась.
– О, бабушка!.. – воскликнула Виктория. – Ты именно такая, какой тебя описывал Бодайн, и даже еще лучше.
– Как приятно, дорогая, когда тебя называют бабушкой. – Старушка снова улыбнулась. – Знаешь, здесь все называют меня Матушкой, но для тебя я бабушка. О, Виктория, это самый счастливый день в моей жизни. А теперь проводи меня к Бодайну. Я не видела его целую вечность.
Виктория проводила бабушку в спальню. Бодайн сидел на кровати со скрещенными на груди руками.
– Ты постарел, – сказала Матушка, усаживаясь табурет.
– А ты нет, – ответил великан.
– Это неправда, ты же знаешь, – с улыбкой проговорила старушка.
– Я не стал бы тебе лгать, – возразил Бодайн.
– До сих пор ты действительно никогда мне не лгал. – Матушка внимательно посмотрела на него, потом, поднявшись на ноги, добавила: – Я приехала, чтобы забрать вас домой.
Бодайну устроили в фургоне постель. Он начал возражать – заявил, что не желает ехать, как старик на смертном одре. Но Эллис Андерсон, строго взглянув на него, проговорила:
Эллис вынимала из печи яблочный пирог, когда услышала, что у крыльца остановилась коляска. И почти тотчас же раздался голос Дэна – он разговаривал с Лупе, молодой мексиканкой, помогавшей Эллис по хозяйству. Матушка невольно улыбнулась – она знала, что доктор весьма неравнодушен к яблочному пирогу. Дэн остановился у порога кухни и сразу же увидел свежеиспеченный пирог. Перехватив его взгляд, старушка снова улыбнулась:
– Ты всегда появлялся у меня вовремя. Даже когда был маленьким мальчиком.
– А вы, Матушка, всегда знали, как мне угодить.
– Присаживайся, Дэн, – сказала Эллис. – Скажи, что привело тебя сюда? Надеюсь, никто не захворал…
– Нет, все здоровы. Я заезжал к Маргарет Деннисон. У них снова родилась дочь.
– Девочка? А они так мечтают о мальчике… Как здоровье Маргарет?
– У нее все в порядке. Бедняжка намучилась, но скоро поправится.
– Завтра утром зайду к ней. Может, она нуждается в помощи, – пробормотала Матушка.
Доктор с улыбкой поглядывал на пожилую женщину. Ее лицо, словно озаренное каким-то внутренним светом, казалось прекрасным. «В молодости она, наверное, была очень красивой», – думал Дэн, любуясь васильковыми глазами старушки. Тут он наконец-то вспомнил о цели своего визита и проговорил:
– Знаете, Матушка, на днях я беседовал с одной юной особой… Она утверждала, что приходится вам внучкой.
– Внучкой?.. – переспросила Эллис, и Дэн заметил, что она побледнела.
– Да, с мисс Фарради. Она сейчас у Дельгадо. – И Дэн рассказал о своей встрече с Викторией и Бодайном.
Внимательно выслушав рассказ доктора, Эллис пробормотала:
– Все это очень странно… Скажи, ты уверен, что Бодайн поправится?
– Да, уверен. Более того, я считаю, что он вполне сможет выдержать дорогу, если вам будет угодно перевезти его сегодня к себе. Нужно только устроить для него мягкую постель в фургоне и ехать помедленнее. Кстати, кто этот Бодайн?
– Он был мне как сын, – со вздохом ответила Матушка. – И я счастлива, что он наконец-то вернулся… Ах, неужели это действительно Виктория? Неужели я увижу мою дорогую внучку? Я почти ничего о ней не знаю. Последнее письмо от ее отца я получила после смерти Мэри Элизабет. Моя дочь умерла при родах. Он сообщил о ее смерти и о появлении на свет внучки. Я писала ему много раз, но не получала ответа. – Эллис снова вздохнула. – Дэн, расскажи мне о ней. Какая она?
Немного помедлив, доктор проговорил:
– Видите ли, было уже довольно поздно, а освещение в хижине Дельгадо очень тусклое. К тому же я не очень-то ее разглядывал – ведь мне нужно было заниматься пациентом. Но уверяю вас, это действительно ваша внучка. – Дэн обнял старушку за плечи и поцеловал в морщинистую щеку.
– Я должна немедленно за ней отправиться! – воскликнула Матушка. – Лупе, иди сюда! – прокричала она. – Лупе, скажи старому Неду, чтобы подготовил фургон. И еще… Возьми в помощники кого-нибудь из мужчин, поднимитесь в одну из спален и спустите вниз матрас. Нужно устроить в фургоне постель для больного.
Дэн снова улыбнулся – ему вдруг показалось, что Матушка помолодела лет на десять. Уже возвращаясь в город, он вспомнил, что так и не отведал яблочного пирога.
* * *
За те два дня, что Виктория провела в хижине Дельгадо, она успела подружиться с хозяевами, и ей очень нравилось возиться с пухленьким ангелоподобным малышом Роберто. Бодайн же быстро поправлялся, и девушке становилось все труднее удерживать его в постели; он утверждал, что доктор по какой-то причине не смог заехать к Эллис Андерсон – иначе та, узнав о приезде внучки, уже появилась бы в хижине мексиканцев.…Проснувшись довольно поздно – начинался третий день ее пребывания у Дельгадо, – Виктория обнаружила, что Консуэло постирала и погладила ее голубое платье. Девушка оделась и тщательно причесалась – ей хотелось произвести на бабушку благоприятное впечатление, если та все же появится. Затем она отправилась в стойло, чтобы проведать Бунтаря.
Возвращаясь к хижине, Виктория увидела стоявший у крыльца фургон. «Неужели бабушка?» – подумала она и тотчас же замедлила шаг – почему-то ей вдруг стало страшно. Поравнявшись с фургоном, Виктория увидела на месте возницы пожилого мужчину; он ей кивнул, но не улыбнулся.
Открыв дверь, Виктория вошла в хижину и тут же увидела маленькую седоволосую старушку в платье из набивного ситца. Какое-то время они молча разглядывали друг друга. Мануэль и Консуэло незаметно выскользнули из комнаты, чтобы не смущать гостей. Внезапно старушка улыбнулась и заключила девушку в объятия.
– О, мое милое дитя, ты так похожа на свою мать, – сказала она. – Да-да, просто невероятное сходство… Сначала я даже подумала, что Господь вернул мне дочь.
Виктория с облегчением вздохнула и обняла старушку. Обе прослезились, но нисколько своих слез не стыдились. Наконец Эллис чуть отстранилась и проговорила:
– Я так рада, моя дорогая, я счастлива…
– Бабушка, а я очень боялась, что ты не захочешь меня видеть.
– Не захочу тебя видеть, дитя? Да я мечтала об этом. И вот теперь моя мечта сбылась.
– О, бабушка!.. – воскликнула Виктория. – Ты именно такая, какой тебя описывал Бодайн, и даже еще лучше.
– Как приятно, дорогая, когда тебя называют бабушкой. – Старушка снова улыбнулась. – Знаешь, здесь все называют меня Матушкой, но для тебя я бабушка. О, Виктория, это самый счастливый день в моей жизни. А теперь проводи меня к Бодайну. Я не видела его целую вечность.
Виктория проводила бабушку в спальню. Бодайн сидел на кровати со скрещенными на груди руками.
– Ты постарел, – сказала Матушка, усаживаясь табурет.
– А ты нет, – ответил великан.
– Это неправда, ты же знаешь, – с улыбкой проговорила старушка.
– Я не стал бы тебе лгать, – возразил Бодайн.
– До сих пор ты действительно никогда мне не лгал. – Матушка внимательно посмотрела на него, потом, поднявшись на ноги, добавила: – Я приехала, чтобы забрать вас домой.
Бодайну устроили в фургоне постель. Он начал возражать – заявил, что не желает ехать, как старик на смертном одре. Но Эллис Андерсон, строго взглянув на него, проговорила: