Платова Виктория. Битва божьих коровок

   И кассеты.
   Мать их, видеокассеты, лежащие на подушке.
   Забелин сфокусировал зрение, хотя и без наведения фокуса все было понятно. Тщедушные ребра кассет были украшены отпечатками губной помады.
   Черной и пепельной.
   Пепельную помаду Забелин видел первый раз, а вот черная была ему хорошо знакома. Именно помеченным этой помадой прелестным ртом Мицуко извергала прелестные глупости. "Да, я прекрасно знаю Кирилла... Самоубийство?.. Говорите, он повесился на собственном ремне? фи, как это неэстетично... Вы позволите мне отлучиться в дабл, мой дорогой?" ...
   Все не прибранные вовремя улики вертелись вокруг кровати стажера, вокруг этого импровизированного алтаря с порнографическим оттенком. Подобные алтари создаются для того, чтобы снова и снова насиловать уже изнасилованных мертвых богов.
   Или богинь.
   Нечто подобное уже встречалось в обширной следственной практике Забелина: маньяки, славившиеся особенной жестокостью, создавали целые пантеоны из вещей, принадлежащих жертвам. И, приходится признать, иногда это выглядело даже изысканно.
   Почти так же изысканно, как женское кимоно, которое сейчас лежало на кровати Пацюка. И не просто лежало. Пацюк постарался придать ткани изгибы человеческого тела. Женского тела. Заломленные края рукавов, распахнувшаяся пола... Да-а...
   Даже если у Забелина оставались какие-то сомнения, то теперь исчезли и они.
   С Пацюком неладно.
   И Андрей Иванович Майский уже машет ему рукой. С того берега.
   Пока Забелин рассуждал о других берегах, Пацюк легонько подтолкнул ногой дверь в комнату и захлопнул её. И снова уставился на следователя. Нехороший блеск в его глазах заставил Забелина поежиться.
   - Слушай, Егор... Ты болен, я с улицы... Я руки вымою? Где у тебя тут ванная?
   Секунду подумав, Пацюк указал рукой на дверь в самом конце коридора, рядом с кухней.
   - Ну ладно... Ты пока чаек поставь, а я быстренько.
   - Давайте я пока вашу папку возьму, - Пацюк протянул к папке худую, покрытую черными редкими волосами руку.
   - Ничего. Мне не мешает.
   Юркнув в ванную, как какая-нибудь перетрусившая курсистка, Забелин набросил крючок и только, тогда перевел дух. И, вытащив из-за пояса "Макаров", переложил его в карман. Так-то лучше. Нет, Забелин и мысли не допускал, что придется им воспользоваться, и вообще к оружию в руках следователя он относился скептически. Но... Черт его знает, что взбредет в голову Пацюку. Религиозные фанатики обычно до последнего защищают свои святыни.
   На тот случай, если фанатик стоит за дверью и прислушивается (в его нынешнем состоянии все может статься), Забелин открыл воду и смочил кончики пальцев.
   Прямо перед ним, на загаженной засохшим кремом для бритья полке, красовались сложенная опасная бритва (так вот откуда порез на пацюковском подбородке. Опасной бритвой не каждый распорядиться умеет) и пузатенький флакончик "Magie Noire". А к флакончику прилепился тюбик губной помады "Das Schwarze Perle". Забелин снял флакончик с полки, открыл его и понюхал черный ароматический столбик. И даже лизнул его для убедительности.
   И зубная щетка в стаканчике.
   Рядом с ещё одной - вытертой и облезлой, очевидно, хозяйской - она смотрелась верхом совершенства. Ушлая бабенка эта гражданка Алексеева... Даже щетку успела перетащить. А когда женщина перетаскивает к тебе зубную щетку, знай, что завтра она перетащит и мебель. А послезавтра ты проснешься со штампом в паспорте. Точно так же начинала бывшая забелинская супружница, записная нимфоманка... Забелин вспомнил квартиру самоубийцы Лангера на Васильевском. Там никаких посторонних зубных щеток не было, хотя Мицуко и утверждала, что является его постоянной подружкой. Но это и понятно, покойный Лангер был парнем хоть куда, красавчик, атлет. Даже лежащий на прозекторском столе, даже распотрошенный, он вызывал легкую зависть. А Пацюк... Никаким особенным красавчиком и тем более атлетом он не был. А между тем в оставшихся за кадром отношениях стажера и покойной наблюдался явный прогресс.
   Что странно.
   Закрутив кран, Забелин огляделся в поисках полотенца.
   Не первой свежести, украшенное махровыми выпуклыми розами и такими же выпуклыми бабочками, оно висело прямо за его спиной. Поверх измятого, выпачканного в известке темно-синего пиджака. Поначалу Забелину показалось, что это форменный пиджак. И он недовольно покачал головой. Подобного отношения к форме следователь не одобрял.
   Если тебе плевать на форменную одежду, то тебе плевать и надело, которому служишь. Арифметика простая.
   У самого Забелина форма - отутюженная и почищенная - хранилась в шкафу, под белой простынкой. Он свято верил, что театр начинается с вешалки, а юрист - с формы. Поскольку форма вводит в круг посвященных, в круг приближенных, в круг разделяющих ответственность. Если бы все ходили в форме, то и ответственности было бы больше...
   Забелин осторожно счистил известку с полы пиджака и только тут понял, что никакого отношения к форме этот, с позволения сказать, маоистский френч с накладными карманами не имеет.
   Но было поздно.
   Рука Забелина уже наткнулась на какую-то тяжесть в кармане. Воровато оглянувшись на дверь, он запустил пальцы вовнутрь и извлек две небольшие, прилепившиеся друг к другу книжечки. Первая оказалась служебным удостоверением Пацюка. Вторая - закатанными в яркую пластиковую обложку водительскими правами. Забелин машинально пролистал права - "BMW 316, 1982 г., номер кузова..." - и добрел до самого конца, до плексигласовой корочки.
   За плексиглас был заткнут небольшой кусочек чего-то черного, поначалу показавшийся Забелину жестким крылышком какого-то жука. Он поднес плексиглас к глазам...
   Лучше бы он этого не делал!
   И перекладывать "Макаров" больше вроде не стоит. Впору выбегать с ним наперевес из преступной ванной и тыкать дулом Пацюку в резаный подбородок. Вот оно, последнее звено, так любовно сохраненное убийцей.
   Ноготь.
   Выкрашенный черным лаком ноготь убитой Елены Алексеевой!
   Непослушными пальцами Забелин рванул "молнию" папки, перевернул заключение и целый ворох приложений к заключению. И вытащил конверт с фотографиями.
   Ошибки быть не может.
   Контуры сломанного ногтя с увеличенной фотографии руки Мицуко полностью совпали с нижней кромкой злополучного кусочка. Интересно, зачем Патоку понадобилось хранить его? Или это тоже часть алтаря, вариант передвижной армейской церквушки?.. В любом случае улика, которую Забелин считал на сегодняшний день главной, перестала быть таковой. И галантно уступила место этому крошечному ноготку.
   В дверь ванной постучали, и Забелин сунул пластиковые корочки с правами в папку.
   Приобщил.
   Вполне может случиться так, что права Пацюку понадобятся не скоро.
   - Вы скоро, Даниил Константинович? - тревожным голосом спросил из-за двери Егор. - Чай уже готов...
   - Иду.
   Застегнув папку и похлопав себя по карману с пистолетом, Забелин взглянул в зеркало. Своим лицом он остался доволен: непроницаемые глаза, абсолютно спокойный, почти безмятежный лоб. Что ж. он совсем не похож на первооткрывателя убийственных тайн, которые хранит эта ванная комн...
   Стоп.
   Что-то кольнуло его в затылок, а от этого так просто не отмахнешься.
   В самой глубине забелинского затылка много лет назад свила себе гнездо его же интуиция. Большую часть времени она спала, питалась подножным кормом, выщелкивала блох из перьев, высиживала немощных птенцов. Но иногда интуицию пробивало на откровения. И тогда она принималась долбить клювом шейные позвонки.
   Вот и сейчас она неожиданно пробудилась. С добрым утром!
   Забелин принялся шарить глазами по полке, надеясь обнаружить, что именно заставило интуицию выйти из спячки.
   Стаканчик с двумя щетками, крем для бритья "ДИМА" (уж не со времен ли "примкнувшего к ним Шепилова" он здесь лежит?), зубная паста "Аквафрэш" (а "Поморином" слабо?), "Magie Noire", бритва, помада "Das Schwarze Per-1е", шампунь, коробка с палочками для ушей... Коробка с палочками для ушей, шампунь, помада "Das Schwarze Per-1е", бритва, "Magie Noire"... "Magie Noire", бритва...
   Бритва.
   Опасная бритва, как улитка, свернувшаяся в темно-янтарной ручке.
   Что говорил ему Крянгэ о так и не найденном орудии преступления? Это не нож, лезвие ножа не смогло бы оставить такой идеально тонкий порез. Это не тесак и не топор. Скорее всего - хирургический скальпель.
   Или бритва, от себя добавил Забелин и протянул руку к янтарю.
   Лезвие бритвы, выскочившее из янтарной ручки, угрожающе блеснуло. Да что там, оно ослепило Забелина идеально наточенным краем. Наверняка он натачивает её на ремне, старинный дедовский способ. Потом бреет подбородок, а потом полосует горло любовницы. На бритве не было никаких следов жертвенной крови, она сверкала белозубой улыбкой, как звезда сороковых Марика Рокк... Еще бы, отличная сталь, скорее всего - немецкая...
   С величайшими предосторожностями Забелин сложил бритву и сунул себе в левый карман. В правом лежал "макаров", и теперь карманы уравнялись.
   Вооружившись этими противовесами, Забелин откинул крючок и толкнул дверь. И едва не сбил с ног Пацюка. Тот стоял перед Забелиным в красной, не первой свежести рубахе в крупную клетку и спортивных штанах. Худой и несчастный, с запавшими щеками, запавшими глазами и запавшим ртом, похожий на фоторобот всех серийных убийц сразу.
   - Что-то вы долго, шеф, - сказал он, тщетно пытаясь заглянуть в ванную, из которой только что вышел Забелин.
   Как будто это что-то могло изменить.
   - Кровь носом пошла, - соврал Забелин. - У меня бывает иногда... А я, хоть и старый черт, до сих пор этого боюсь. А ты?
   - Нет. Не боюсь.
   - Не сомневаюсь.
   - В каком смысле? - насторожился Пацюк.
   В самом прямом, парень. Да и чего тебе бояться крови, если ты её тазами с места на место таскаешь. Да ещё по моргам бегаешь. Но ничего подобного Забелин вслух не произнес. Наоборот, осклабился в приветливой улыбке.
   - Тебе привет от Крянгэ. Просил передать, что про сотенную помнит.
   Кровь прилила к щекам Пацюка, и это тоже не укрылось от Забелина. Явно смутился, покраснел - интересно, почему? Потому что стыдно деньги не возвращать? Или потому, что Крянгэ застукал его в морге?
   - Я тоже помню. - Пацюк посторонился, пропуская Забелина в кухню. Но тот даже не подумал пройти. Поворачиваться спиной к типу, у которого и на уме, и в кулаках, спрятанных в карманы, неизвестно что... Это извините!..
   - Сначала ты. На правах, так сказать, хозяина. ...Кухня была самой обыкновенной. Холодильник у окна, стол у стены, несколько навесных шкафчиков, несколько давно вышедших из моды чеканок: "Девушка и лань", "Девушка и березка", "Девушка и лунный свет". В окружении одинаковых, как патроны к "АКМ", девушек можно было немного расслабиться. Слава богу, хоть здесь нет никакого намека на присутствие покойной. Однако будь его, забелинская, воля, он присовокупил бы к трем чеканкам ещё две: "Девушка и таз с кровью", "Девушка и опасная бритва". И снабдил бы их соответствующим артикулом.
   Сам же Пацюк опасным не выглядел. Во всяком случае, пока разливал по чашкам странную жидкость наглого, ярко-рубинового цвета.
   - Это что такое? - удивился Забелин.
   - Каркадэ, - пояснил Пацюк. - Цветочный чай. Очень полезный. Вам сколько сахару?
   - Три. Нет, четыре.
   Забелину предстоял серьезный разговор, который мог кончиться чем угодно. А перед "чем угодно" никогда не помешает накачаться дармовой глюкозкой.
   Пока Пацюк заправлял забелинский чай сахаром, следователь крутил головой, изучая возможное поле боя. В кухне не особенно развернешься и состязания по вольной борьбе не проведешь - слишком тесно. Так что, вооружившись пистолетом и спрятав бритву, он до некоторой степени себя обезопасил. Никаких ножей в обозримом пространстве, никаких утюгов, паяльников, напильников, штопоров; никаких подсвечников и канделябров. И отбившихся от рук пестиков для картофельного пюре.
   Можно приступать.
   Забелин отхлебнул широко разрекламированный Пацюком каркадэ (оказавшийся на поверку самым обыкновенным компотом, в котором плавали скукоженные тельца каких-то цветов) и ласково, по-отечески, улыбнулся:
   - Да, брат... Лицо у тебя не того. Не внушает оптимизма...
   - Вы уже говорили об этом, - напомнил Пацюк.
   - Что-то припоминаю. Часто тебя так накрывает?
   И снова мочки пацюковских ушей вспыхнули, а на глаза навернулись слезы. Забелин сильно подозревал, что - крокодиловы.
   - Не часто, - выдавил из себя Пацюк. - Редко. Никогда такого не было.
   - Я сенную лихорадку имею в виду, - уточнил Забелин.
   - Я тоже. - Лихорадочный румянец переместился с мочек на щеки.
   - А ты что подумал? - продолжал донимать Пацюка следователь.
   - Про сенную лихорадку... подумал.
   - Тебе отлежаться надо. А не по моргам шастать. Кстати, ты что там делал?
   Пацюк открыл было рот, снова закрыл его и ничего не сказал. Только волосы у него зашевелились. Именно зашевелились, издавая какое-то странное, едва уловимое ухом шипение. Забелин завороженно наблюдал за каплей слюны, приклеившейся к уголку пацюковского рта. Наверняка почище серной кислоты будет. Сейчас сорвется и упадет. И тогда прости-прощай чистенький пластмассовый столик. Прожжет до основания.
   Но до порчи мебели дело не дошло. Пацюк слизнул слюну, судорожно дернул кадыком и спросил, глядя прямо в глаза Забелину:
   - Вы зачем пришли?
   - Кетотифен принес. И пиво, - Забелин достал из кармана плаща, который так и не снял, упаковку таблеток и маленькую бутылку.
   - И все?
   - Не все. Еще вот это.
   Торжественный момент явления народу бывшей Главной Улики наступил. Забелин отогнул рукав и легко сдернул с запястья часы "Командирские". С трогательной гравировкой на внутренней стороне: "Егору от папы". Но передавать часы по назначению Забелин не спешил. Он повертел механизм в руках, поднес к уху и даже потряс им в воздухе.
   Прямо перед носом Патока.
   - Твои? И надпись имеется: "Егору от папы".
   - Мои. - Как ни странно, Пацюк не выказал никаких признаков беспокойства. - А я-то думал, что наконец от них избавился.
   - Не избавился, дорогой мой, не избавился...
   "А надо было бы избавиться в первую очередь", - хотел сказать Забелин. Но промолчал.
   - И где же вы их нашли, шеф? В сейфе, как всегда? Или в ватерклозете? Я их обычно там забываю... Или из буфета принесли?
   - Думай. Думай.
   - Ну, не знаю. - Пацюк наблюдал за Забелиным, явно заинтригованный. В "рафике"?.. Оксана-секретарша подсуетилась?
   - Опять не угадываешь.
   - Сдаюсь. - Для убедительности Пацюк даже поднял руки.
   Давай, Даня! Давай, Даниил Константинович Забелин! Сейчас все станет на свои места.
   - На Пограничника Гарькавого, - с выражением, четко отделяя одно слово от другого, произнес Забелин. - Знакомый адрес?
   Пацюк затравленно смотрел на Забелина. Ай парень, ай актер, ничего не скажешь! Сейчас будет разыгрывать удивление, потом - изумление, потом оскорбленную невинность. А играет как! Надо же, прямо Смоктуновский тебе из "Гамлета" с черепом в обнимку... Верный "Макаров" и только что прирученная янтарная бритва приятно холодили забелинские бока, а сам он разглядывал стажера с детским любопытством Христа, только что вознесенного на небо.
   К пункту "оскорбленная невинность" Пацюк так и не перешел. После "изумления" последовало "сильное изумление", затем - "очень сильное изумление", а затем - "изумление в 12 баллов по шкале Рихтера". Пацюка заколотило, как Японию (опять чертова Япония!) во время землетрясения 1996 года, и он только и смог выдавить из себя:
   - Я не понимаю...
   - Что же тут непонятного? Часы нашли на Пограничника Гарькавого, двадцать три, квартира сто восемь. Во время обыска у убитой гражданки Алексеевой Елены Сергеевны. В ванной, на полке.
   - Этого не может быть...
   - Еще как может. Все задокументировано, запротоколировано и приобщено к делу.
   - Но ведь меня там не было... - Пацюк потихоньку приходил в себя. Теперь он даже был в состоянии говорить более-менее связно. - Меня не было при обыске.
   - При обыске не было, верно. Но, думаю, ты успел там побывать раньше. Гораздо раньше.
   - Что значит - гораздо раньше?
   - Это значит, когда девушка была ещё жива.
   - Это... Это бред какой-то... Я никогда не был в её квартире...
   - Может быть, ты с ней вообще незнаком?
   - Я не утверждаю этого...
   Положительно, по парню убивается "Оскар" за лучшую мужскую роль. Что-что, а отчаяние вперемешку с яростью и скорбью он подавать умеет. Изворотливый, подлец... А Забелин ещё всегда ему симпатизировал... Спокойный, уравновешенный, детективы японские в столе... Из серии, где одно несчастное убийство пятьсот страниц готовят, а потом столько же обсасывают... И не дурак, и с честолюбием все в порядке... Такой может перерезать горло только из любви к чистому искусству. Сукин сын!
   - Тогда, может, объяснишь мне, как они там оказались?
   - Нет... Я не могу объяснить.
   - Плохо, - нахмурился Забелин.
   - Плохо? - переспросил Пацюк.
   - Очень плохо. Хреново. Полные кранты. У тебя неприятности, Егор.
   - Из-за этих часов?
   - Не только. Хотя, как я успел заметить, вы с потерпевшей обменялись верительными грамотами. У неё твои часы и ещё кое-что...
   - Что?!
   - Об этом потом. А она, как я посмотрю, расположилась у тебя основательно. Даже щеточку зубную перетащила... Я уже не говорю о косметике...
   Лицо Пацюка исказилось. Если бы он мог - он бы зарыдал.
   - Черт возьми... Вы не понимаете...
   - А ты просвети меня, темного, откуда это все у тебя... Или, может, в комнату пройдем и ты мне вещи покажешь? Которые у тебя в кровати пораспиханы...
   Пацюк схватился за голову и стал раскачиваться, как самый натуральный китайский болван.
   - Нет. Нет... Вы не понимаете, нет...
   - А чего же тут понимать? Все и так ясно. Думаю, это не единственные её вещи...
   - Это я купил, - Пацюк наконец-то перестал качаться, и в глазах у него появилось осмысленное выражение. - Это я купил... Но она никогда...
   - Кто ж сомневается, что ты купил? Мужчины иногда делают подарки любимым женщинам... Не всякие мужчины, конечно, и не всяким женщинам, Забелин невольно вспомнил свою бывшую супружницу, записную нимфоманку. - И не всякие подарки. Хотя, если мужик преподносит бабе белье... Что это значит?
   - А что это значит? - послушно переспросил Пацюк.
   - А это значит... - призрак бывшей супружницы, записной нимфоманки, по-прежнему зудел перед лицом Забелина стрекозиными крыльями. - А это значит, что они вступили в определенные отношения. Так сказать, в войну полов, с рукопашными схватками по два раза на дню... Или у тебя больше выходило?
   - Что вы имеете в виду? - Пацюк наконец-то нашел себе занятие: теперь он сгибал и разгибал чайную ложку.
   - Близость. - Язык во рту Забелина моментально распух и превратился в детский валенок двадцать четвертого размера. - Близость я имею в виду.
   Такую близость, что дальше некуда. Можно и ушко облизать в порыве страсти, а можно и глотку перерезать...
   - Близость?!
   Несколько секунд Пацюк сидел молча, а потом начал хохотать. Да так, что глаза его едва не вылезли из орбит, а челюсть едва не сорвалась с насиженного места.
   - Вы думаете, что?..
   - Ну, я не могу утверждать...
   Смех Пацюка не очень понравился Забелину. Тем более что в нем проявилось то самое легкое сумасшествие, в котором следователь некоторое время назад стал подозревать стажера.
   - Отчего же не можете? - Пацюк резко оборвал смех и теперь угрюмо смотрел на Забелина. Сумасшедший, как есть сумасшедший! - Давайте, подозревайте. Навесьте на меня её убийство. И все другие убийства в городе. За последнюю неделю. Прямо по сводке. Давайте, ну!!!
   - Если бы я хотел навесить на тебя что-то, я бы сюда не пришел...
   - А пришли зачем?
   - Чтобы ты объяснил мне кое-какие вещи.
   - Про часы я сказал. Не знаю, как они там оказались... И кому нужно было...
   - Ладно, оставим часы в покое.
   Еще раз осмотрев кухню на предмет очагов пацюковского сопротивления, Забелин открыл папку. Пацюк же затих окончательно.
   - Теперь давай по пунктам. В квартире покойной были найдены твои отпечатки пальцев. На бокале в кухне.
   - Бред.
   - Кроме того, на подушке в её спальне обнаружены твои же волосы.
   - Чушь.
   - С наукой не поспоришь, дорогой мой. - Забелин похлопал по папке. На все имеется заключение эксперта.
   - И где же вы взяли мои отпечатки? И волосы?..
   - Ну, работаем бок о бок... Пацюк вцепился в край стола.
   - Статья 303 УК РФ "Фальсификация доказательств". От трех до семи. И статья 299 УК РФ "Привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности". От трех до десяти. Вы рискуете, Даниил Константинович. Забелин улыбнулся.
   - Это ты рискуешь, Егор. Какая у тебя там группа крови? Запамятовал...
   - А зачем вам моя группа крови?
   - Ты смотри, мне ведь ещё пару-тройку документов поднять ничего не стоит.
   - Четвертая... резус отрицательный... - нехотя сказал Пацюк.
   - Ага. Достаточно редкая. У станции переливания крови ты на вес золота, а? Кровь сдаешь?
   - Сдаю.
   - Одной рукой сдаешь, а другой отнимаешь, - со значением произнес Забелин и сам улыбнулся своей немудреной шутке.
   - Мне все труднее вас понимать.
   - Да чего уж трудного. Часы на полке, отпечатки в квартире, волосы на подушке...
   - Это преступление?
   - Да нет, конечно. Не преступление и то, что ты снюхал... что ты стал встречаться с этой женщиной. Твое дело. Плохо, что её убили.
   - К чему вы клоните? Вы меня подозреваете?
   Вот видишь, ты сам об этом заговорил. Хороший мальчик.
   - Рубашка из фланели? - неожиданно спросил Забелин.
   - Не знаю. - Пацюк дернулся, как от удара током, и инстинктивно спрятал руки под стол.
   - Сдается мне, что из фланели. Причем красной. И из-под ногтя жертвы было извлечено нечто похожее. Ну да экспертиза установит...
   Тело Пацюка обмякло, готовое вот-вот свалиться на пол. Бедняга... Хорошо, что Забелин зашел к стажеру. Может, удастся хоть что-то прояснить. Если кто-то думает, что Забелин испытывает моральное удовлетворение, загоняя беднягу в угол, то глубоко ошибается. Пацюк, конечно, сукин сын, но наш сукин сын, как говаривали сильные мира сего! Да и сама потерпевшая слова доброго не стоила, положа руку на сердце. Точная копия забелинской бывшей супружницы, записной нимфоманки. А со своей бывшей супружницей Забелин бы и не такое сотворил, будь его воля. Не только бы надрезал горлышко (и кто там только не побывал!), но и добавил бы ещё с десяток рукотворных отверстий к естественным, ей-богу...
   Забелин поймал себя на этой кровожадной мысли и сам себе ужаснулся. А ещё больше ужаснулся тому, что привело его к Пацюку. И что подсознательно гнало его к стажеру все это время - с тех пор, как он обнаружил в квартире беспривязной Мицуко старенькие часы "Егору от папы".
   Если окажется правдой, что Пацюк приложил руку к смерти Алексеевой, то, черт возьми... Черт возьми, черт возьми... он будет на его стороне! Даже когда передаст все материалы по делу в суд. Даже когда будет выступать свидетелем обвинения.
   Ведь Пацюк сделал (дай бог, чтобы сделал) то, на что сам Забелин никогда бы не решился. Хотя неоднократно находил в своей собственной квартире не то что часы или какие-то там ничего не значащие ошметки волос... А использованные презервативы не хотите? Использованные презервативы, самым наглым образом валяющиеся в мусорном ведре. Да что там презервативы, когда сам Забелин вытащил из своей семейной кровати районного прокурора! Даже добрейший и далекий от сексуальной разнузданности отец четверых детей, эксперт Крянгэ - даже он согрешил с его бывшей супружницей, записной нимфоманкой! А потом лил скупые мужские слезы и причитал, что бес его попутал.
   О, Забелин хорошо знал имя беса! Этого беса он распинал на кресте из гигантских вибраторов, душил с помощью гигантского презерватива, топил в ванне и выбрасывал из окна. Но только в беспокойных ночных фантазиях, когда бес тихо спал рядом с Забелиным. И даже закидывал на него ногу во сне.
   А жалкий максимум, на который в конце концов решился Забелин, - это спустить беса с лестницы и подать на развод.
   Но и это не принесло Забелину удовлетворения. Потому что его бывшая супружница, записная нимфоманка, тотчас же выскочила замуж за районного прокурора. И теперь изменяла уже ему (по информации следователя, с тремя старшими и одним государственным советниками юстиции 1-го класса). Последний раз они виделись на дне рождения камикадзе - районного прокурора. И его бывшая супружница, записная нимфоманка, предложила ему (ему!) уединиться в ванной. А Забелин в очередной раз испытал желание её в этой ванне утопить. И в очередной раз этого не сделал.
   Так что руки у Забелина были коротки.
   А у Егора Пацюка - в самый раз.
   Вот почему следователь идентифицировал себя с Пацюком. Вот почему он пришел сегодня на Курляндскую. Не только для того, чтобы узнать всю правду, но и для того, чтобы выяснить все подробности. Вплоть до того, что испытал Пацюк, когда бритва коснулась горла девушки... Вот почему несколько минут назад он спустил с поводка свои самые тайные, самые греховные, самые чудовищные мысли.
   Ведь на мысли действие статей УК РФ не распространяется.
   Главное сейчас, чтобы Пацюк был адекватен ситуации и не впадал ни в какие крайности.
   - ...Таких красных рубашек полно. - Взявший себя в руки Пацюк вывел Забелина из сладостной задумчивости.
   - Ну мы же с тобой профессионалы, Егор. Конкретная нитка принадлежит конкретной вещи. Мог бы спросить об этом у Федора Игнатьича. Да хотя бы сегодня... Вы же виделись.
   Забелин снова ненавязчиво вернул Пацюка к его утреннему визиту в морг.