Поуп Майкл. Королевский корсар

   Как бы там ни было, «Приключение» изменило курс и уклонилось от встречи с кораблями английской эскадры. Благодаря наличию в своей экипировке сорока шести весел.
   Техническая отсталость не всегда неудобство.
   Канинг явился к капитану с вопросом, долго ли они будут отклоняться к югу
   — Пока не пропадем из поля зрения эскадры.
   — Не думал, что у нас есть основания опасаться английского флага.
   Кидд был, как и все предыдущие дни, настроен на рассудительный лад:
   — О, Канинг, мне кажется, что это благо, право, думать не обо всем на свете.
   Старший помощник не понял, о чем идет речь, и это ему не понравилось. Он любил, чтобы от командира исходили отчетливые мысли. Даже если речь идет не о служебной ситуации.
   — Мы уже час, как вышли из поля зрения кораблей эскадры, сэр.
   — Вот и отлично.
   — На какой курс нам предстоит лечь, если мы откажемся от следования нынешним?
   Кидд на мгновение задумался. У Канинга было впечатление, что размышляет он отнюдь не о будущем курсе. Старший помощник был прав: капитан Кидд мысленно общался со своей супругой, сообщая ей, что в данный именно момент направляет корабль непосредственно к заветной цели.
   — Передайте Робертсону, чтобы он проложил курс к южному берегу Мадагаскара.
   — Мадагаскара, сэр?
   — Мы сделаем там остановку.
   К тому времени, о котором идет речь в данном повествовании, то есть к последнему десятилетию семнадцатого века, остров Мадагаскар, находящийся у юго-восточной оконечности Африканского континента, превратился, в силу множества обстоятельств, в одно большое пиратское логово.
   Современная история острова начинается с появления португальцев в этих местах. Тех самых португальцев, что открыли настоящие, не Колумбовы, пути в Индию и далее на восток, вплоть до Китая и Японии. Одно время они были единственными властителями местных морей, ибо мусульманские и индийские торговые суда не могли соперничать с огнедышащими европейскими талионами.
   Вслед за португальцами появились у берегов восточной Африки и другие европейцы. Мадагаскар оказался первой удобной стоянкой на пути из Америки в Индию. Здесь суда останавливались, чтобы добыть свежего мяса и плодов, а также запастись питьевой водой. Многие мечтали получить Мадагаскар в свое полное владение, но осуществление этой мечты требовало слишком больших усилий и затрат. Остров размерами своими превосходил целые страны, хотя бы ту же самую Португалию.
   Но попытки предпринимались.
   В 1645 году потерпели крах англичане.
   В 1674 году французы покинули форт Дофин на южной оконечности Мадагаскара.
   Местные царьки возглавляли небольшие племенные государства, отличавшиеся непонятным, почти остервенелым свободолюбием.
   Племена имерина, сакалава, антануси, антандруи, бецими-сарака отказывались подчиняться завоевателям. Между собой они тоже враждовали. Проживающие на побережье сакалава ненавидели жителей срединной, возвышенной, части острова имерина, но среди европейцев не нашлось проницательного политика, который смог бы сыграть на этих противоречиях.
   Первые пираты появились на острове в конце 1680-х годов.
   Как ни странно, им легче удалось прижиться на берегах острова. Может быть, потому, что они не стремились никого покорить, в отличие от регулярных войск, и предпочитали торговать, а не грабить.
   Хотя ничего странного тут нет. Просто пираты следовали поговорке, которая в той или иной форме есть в каждом языке и советует одно и то же: не плюй в колодец, пригодится воды напиться.
   Оказавшись на Мадагаскаре, воспользовавшись его великолепными гаванями, его водой, плодами и ощутив его благодатный климат, значительно более здоровый, чем африканский (тропические болезни в этих местах, странным образом, оставляли европейцев почти начисто), они поняли, что право пользоваться всеми этими щедротами — благо.
   Право пользоваться не всегда напрямую связано с правом обладать.
   Западный мир стоял в этот момент на пороге буржуазного века. Пираты, самые отчаянные и самые отверженные представители западного мира, оказались способными почувствовать, что путь, по которому предстояло пойти их цивилизации, может быть, и единственный, может быть, и неизбежный, но все-таки не самый лучший.
   Пора заканчивать это отступление.
   На дворе пятнадцатое сентября 1696 года.
   Впередсмотрящий на мачте «Приключения» кричит:
   — Земля!
   Канинг и Робертсон отправляются будить грезящего капитана, он выходит на палубу и приходит в ужас:
   — Это Мадагаскар?!
   — Это Мадагаскар!
   Матросы и офицеры радуются так, словно они не менее самого Уильяма Кидда посвящены в тайные цели экспедиции и уверены, что заветный «Посланец небес» валяется под солнцем на песке ближайшей бухты.
   Бухта!!!
   Вот слово, повергшее сознание капитана Кидда в трепет.
   Он вдруг подумал, что на этом громадном острове могут иметься и другие бухты, кроме той, что ему нужна.
   Капитан затравленно огляделся.
   Команда продолжала веселиться.
   Интересно, что же теперь делать?
   И еще интереснее то, что эта естественная мысль не пришла ему в голову раньше.
   Впрочем, не пришла в голову она и всем остальным. А среди них были и лорды и министры.
   Хотя что теперь об этом говорить. Надо искать выход. Главное, что понял капитан, не следует показывать своего смятения команде. Пусть думают: капитан знает, что делает, что бы он при этом ни делал.
   Вон, удрали же они на веслах от эскадры, и никто не посмел спросить, почему они это делают.
   Канинг поинтересовался, будут ли они приставать к берегу и где именно.
   — Непременно и в ближайшей удобной бухте! — громко, самым безапелляционным тоном, на какой он был способен, заявил капитан Кидд.
   В момент вхождения корабля в бухту он стоял на квартердеке, внимательно всматриваясь в открывающуюся картину и тихо надеясь, что он увидит перед собой крутой лесистый спуск с белой полоской маленького водопада посередине. Почему бы Господу не пойти ему навстречу и избавить от дальнейших странствий и поисков. Разве недостаточно он намаялся на своем веку, чтобы просить о сокращении сроков последнего путешествия?
   Господи, подари мне водопад, который подарит мне камень, который я подарю жене, которая подарит мне любовь и детей.
   Эта беззвучная молитва прямо кипела у него в горле, когда «Приключение» огибало последний выступ белой мшистой скалы.
   Скала осталась справа.
   Открылась бухта.
   Были холмы.
   Были заросли.
   Водопада не было.
   Это мучительное ожидание в последующие два месяца Кидду пришлось испытать не один десяток раз.
   «Приключение» кочевало из бухты в бухту, продвигаясь вдоль южной оконечности Мадагаскара в западном направлении. Поиски не приносили никаких плодов. Французская бухта как будто исчезла, «зарубцевалась» на теле острова.
   Самое неприятное, что Кидд не мог с точностью утверждать, что поиски ведутся в правильном направлении. Кто знает, может быть, следовало двигаться не с востока на запад, а наоборот?
   Лежа у себя в каюте, Кидд теперь не все время посвящал мистическим свиданиям с супругой, он напрягал свою память в надежде, что из ее бессмысленных глубин всплывет обломок воспоминания, который поможет восстановить картину того, прежнего визита на Мадагаскар.
   Память помогать отказывалась.
   Ничего удивительного. В те времена он был рабочей корабельной скотиной, его и близко не подпускали к картам, никому в голову не приходило объяснять англичанину на французском корабле, где он в тот или иной момент находится.
   Да он и не стремился ничего узнать и запомнить, он плыл по волнам времени и судьбы, не думая о том, что, может быть, придется вернуться в те места, что приходится проплывать.
   Команда вела себя достаточно смирно. Плавание оказалось нетяжелым, еды и воды было вдоволь. Смысл действий капитана, как ни странно, сделался всем понятен. Офицеры и матросы считали, что он ищет добычу в прибрежных водах острова. И готовы были потерпеть, когда найдет.
   Исполнилась мечта команды, а не капитана.
   Однажды и вдруг был замечен парус на горизонте.
   Однопалубная португальская каракка, определил Канинг. Для понимающего человека это было как небесное видение. На таких судах еще сто лет назад перевозились в Европу шелка, специи и прочие восточные чудеса. На них устанавливалось какое-то количество пушек, но, в общем, говоря откровенно, это была беззубая, беззащитная добыча.
   Еще через некоторое время выяснилось, что добыча эта еще и безнога.
   — Видимо, поврежден руль, — сказал Канинг, облизываясь. Вслед за ним облизнулись и все стоявшие рядом. «Приключение» торопливо ставило дополнительные паруса, «Приключение» спускало на воду дополнительные весла. Бодрость и решительность руководили кораблем.
   Португалец был обречен. И признал это, начав спускать шлюпки.
   — Хотят уйти, — сказал Робертсон.
   — И уйдут, — заметил Кидд, имея в виду скоростные качества их общего корабля.
   — Это мы еще посмотрим, клянусь хвостом сатаны! — подал голос главный канонир и решительно направился на пушечную палубу.
   Абордажная команда с победными воплями носилась по палубам и трюмам каракки, четыре перегруженные шлюпки, тяжело переваливаясь через небольшие волны, ползли к синеватой береговой полоске.
   Уильям Мур послал им вслед пять или шесть ядер. Последнее, ко всеобщему удивлению и восторгу, попало в замыкающую шлюпку.
   Великолепное зрелище — катастрофа на море. Столб воды, летающие люди и щепки.
   Мур в одно мгновение сделался любимцем «Приключения», удельный смысл каждого его слова стал отныне значительно больше. И он нисколько не стеснялся показать, что знает свою новую цену.
   Между тем на самом захваченном корабле поживиться было нечем.
   В трюмах пахло корицей, тамильским перцем, имбирем, но в них не было ни крошки корицы, тамильского перца и имбиря.
   Англичане были в ярости.
   Фактически победа превратилась в поражение.
   Португальцев и индусов, оставшихся на борту каракки, не поместившихся в те самые шлюпки, подвергли допросу с пристрастием. Поскольку пленные слабо владели языком пленивших, а те, в свою очередь, презирали язык тех, кого пленили, общение оказалось малосодержательным.
   Кидд, никогда не бывший поклонником подобных развлечений, отправился к себе в каюту. Там он провел тоскливый час в обществе бутылки рома. И как выяснилось, бутылке этой было что ему сказать. Ее совет содержался во втором стакане, и заключался он в том, что, прежде чем вешать португальцев, надо спросить у них, не знают ли они, где находится Французская бухта, или, другими слова, бухта с водопадом.
   Торопливым, но не слишком уверенным шагом он вышел к грот-мачте, где и выспрашивали у пленников, что они сделали с таким количеством специй, где находится та уха, что они приготовили.
   Он не успел еще ничего сказать или приказать, как к нему подлетел Уильям Мур.
   — Неплохие новости, капитан.
   — В чем дело?
   — Эти парни (у одного, в прошлом, видимо, бородатого, португальца был поджарен фитилем подбородок, у второго торчали из-под ногтей сосновые щепки) рассказали нам по-хорошему, что удравшие на шлюпках успели захватить с собой большой денежный ящик. А в нем — все монеты за проданные специи и ткани.
   — Очень досадно.
   Канонир взвился:
   — И это все, что ты хочешь сказать?!
   Кидд подумал сквозь выпитый ром и добавил:
   — Это очень досадно.
   Мур зарычал, а Канинг перевел:
   — Мы можем их догнать.
   Кидд усмехнулся:
   — Мы их уже не догнали.
   — Они высадятся на берег, капитан, мы достанем их там. У них не более тридцати человек, после того как Мур отправил на дно одну из их шлюпок.
   Кидду категорически не хотелось высаживаться на берег, на котором нет водопада, и он применил последний аргумент:
   — А вдруг этот ящик был на той самой шлюпке, которую наш Робин Гуд…
   Мур снова выскочил на первый план:
   — Эти двое говорят, что грузили ящик в первую шлюпку, что и понятно, я бы тоже так поступил.
   Канинг и Робертсон встали справа и слева от Мура
   — Так что, капитан?
   Кидд посмотрел по сторонам. В глазах всех собравшихся вокруг матросов светилось то же самое, что звучало в вопросах его офицеров.
   — Что ж, попробуем их догнать.
   — А с этими что делать?
   Речь шла о португальцах.
   Кидд сдвинул рыжие брови, размышляя.
   — Знаете что, не надо их вешать. Ведь они были так любезны, что сделали за нас половину работы.
   — Какую половину?
   В вопросе офицеров звучало искреннее недоумение.
   — Они уже превратили специи и ткани в золото, нам не придется этим заниматься.
   Матросы разбегались по местам, хохоча.
   Офицеры тоже усмехнулись, хотя это был не тот тип юмора, что им обычно нравился.
   Описывая широкую дугу, «Приключение» пошло к недалекому берегу.
   Преследовать португальцев решили двумя отрядами, по пятьдесят человек в каждом. Первый возглавил сам капитан. Это было, в общем-то, несколько против морских правил, капитан не должен покидать борт корабля. Но в данном случае некому было указать Кидду на несообразность в его поведении.
   Матросы решили, что он жаден и боится, что деньги найдет кто-нибудь другой. Это объяснение в совокупности с тем слухом, что Кидд бывал в этих местах прежде, общественное мнение успокоили. На самом деле ему просто до смерти надоела корабельная каюта, до смерти надоел корабль, и он мечтал побродить по твердой земле.
   Второй отряд возглавил Мур.
   Всем было понятно, что это правильно. Его на самом деле никто и не назначал, он просто сообщил, что готов встать во главе второго отряда, этого хватило.
   Берег для высадки был приспособлен плохо, пришлось использовать для этого шлюпки, повторяя невольный подвиг португальцев.
   Очень быстро на песчаном берегу обнаружили следы предыдущей высадки. Какие-то тряпки, оторванные пуговицы, размытые вмятины каблуков.
   Мур торжествовал, первый успех был достигнут. Матросы смотрели на него со все большим уважением.
   Теперь надлежало определить, в каком направлении двинулись прочь от берега высадившиеся. Это было не так-то просто. В сорока ярдах от песчаного берега начинались заросли, густые, влажные переплетения тропических растений. Джунгли скрывают следы не хуже морской пучины.
   Помочь здесь могла только интуиция.
   Уильям Мур понюхал воздух зарослей, погрыз какую-то травинку, припал сначала глазом, потом ухом к стволу чешуйчатой пальмы и заявил:
   — Я пойду туда.
   Кидд пожал плечами. Ему было все равно, в каком направлении прогуливаться.
   Отправились немедленно.
   Договорились описать по этим джунглям по большой замкнутой дуге, с тем чтобы через двое-трое суток вернуться на место высадки. Если португальцам удастся уйти от этой раздвоенной погони, значит, на их стороне Бог или, по крайней мере, тот, кто ему противостоит.
   Двигались обычным порядком, принятым для подобного рода экспедиций и выработавшимся за годы освоения европейцами тропических территорий.
   Впереди проводники, если их удавалось достать, и разведчики, из тех, кто в прежней жизни промышлял охотой. Затем носильщики, те, кто несли запасы пищи и воды. Их старались набирать из местных жителей. За носильщиками командир в окружении лучших стрелков. Вслед за ним обыкновенные стрелки, не способные к какой-либо особой работе в экспедиции. В замыкающей группе опять-таки были разведчики, трудившиеся в качестве передового отряда накануне, им предстояло вернуться в голову колонны на следующий день.
   В данном случае обошлись не только без проводников, но и без носильщиков. Запас пищи на трое суток солдат несет на себе. В качестве лучших стрелков рядом с капитаном расположились Битти и Смайлз.
   Их мушкеты все время были наготове.
   Ориентировались по солнцу, как во время морского путешествия.
   Мадагаскарские джунгли выгодно отличались от панамских и африканских. Несмотря на влажную жару, в воздухе не ощущалось ни малейшего малярийного привкуса. Минимум кровососущих тварей. Местные змеи могли служить примером деликатности, они не норовили, как индостанские твари, свалиться из ветвей прямо за шиворот. Посверкав на солнце пестрой раскраской, они исчезали в древесных кронах или тихих лужах. Из древесных крон выглядывали медлительные, как бы наркотизированные обезьяны. Лемурами их назовут лет через сто. Англичане слишком спешили, чтобы обращать на них внимание.
   Двигались не по прямой, а слегка извивающимся маршрутом, дабы подвергать осмотру возможно более широкий участок леса. Но в первый день не удалось добиться никаких результатов. Португальцы не оставляли следов, или благосклонно настроенные к ним джунгли эти следы скрывали.
   На ночлег остановились под кроной аравакового дерева, дальнего родственника африканского баобаба. Очень скоро оказалось, что место выбрано неудачно. В корневой системе гиганта устроили свое становище большие рыжие муравьи. Несмотря на темноту, они покинули муравейник и атаковали непрошеных потных гостей.
   Пришлось срочно менять место ночлега и благодарить Господа, что рыжие твари не ядовиты.
   К середине следующего дня стало ясно, что следы португальцев и их денежного ящика утеряны безвозвратно. Колонна начала забирать влево, выворачивая к побережью, вдоль которого предполагалось выйти на место якорной стоянки «Приключения».
   Если первый день дорога шла все время в гору, то теперь начался пологий спуск.
   Обстоятельства бесплодной прогулки не менялись. Ни португальцев, ни дикарей. Пожалуй, лишь передвигаться стало немного труднее. Среди деревьев попадалось много валунов. Приходилось петлять между ними. Один из разведчиков, неудачно оступившись, вывихнул руку, двое других серьезно исцарапались в кустах колючего кустарника.
   — Что там за шум впереди? — спросил Битти, поворачиваясь ухом в сторону побережья.
   Кидд остановился и тоже прислушался. Действительно, прямо по курсу что-то шумело.
   — Похоже на прибой, — сказал Смайлз.
   — Не очень, — заметил капитан.
   — Тогда что же это может быть?
   — Похоже, что шипит большая змея, — поделился своим соображением один из стоявших рядом матросов.
   — А вот мы сейчас пойдем и посмотрим, — прекратил обсуждение капитан.
   Спустились в каменистую низину, сплошь занятую колючими остролистыми кустами. Тут уж было не до шума, да и слышен он внизу стал меньше.
   Когда колючее препятствие было преодолено, решено было устроить небольшой отдых на каменной площадке, почти свободной от растительности.
   Матросы повалились на землю, как раненые.
   Степень усталости не совсем соответствовала степени измождения.
   — По-моему, этот кустарник опьяняет своим запахом, — сказал Битти.
   Смайлз попробовал что-то ему ответить, но ему не удалось. Неудержимая зевота разрывала ему челюсти.
   Кидд решил не поддаваться дурманящему действию тропических запахов. Глотнул рома из фляги на поясе и решил пройтись и подышать воздухом, свободным от опасных ароматов, что скопились в каменной яме, через которую только что пробралась его экспедиция.
   Он не торопясь обогнул скалу, вставшую на его пути. Причем шел все время на звук нарастающего шума. Шум этот, мешаясь с действием недавно перенесенного запаха, рождал какой-то странный эффект. Кидд не мог подобрать слова, которое описало бы его состояние.
   Перебравшись через очередной камень, проскользнув под широколистной кроной, наполненной веселым птичьим щебетом, Уильям Кидд увидел перед собою сияние.
   Настоящее, трехцветное, выгнутое вверх. Сияние это дышало влажно и прохладно.
   Оно было как-то связано с тем манящим шумом, поиски которого привели его сюда.
   Кидд сделал еще несколько шагов, и тогда картина чуда открылась ему полностью.
   Он увидел водопад, белой лентой рушившийся справа от него в каменную чашу, вымытую в скале. Над этой чашей горела холодная радуга, зажженная лучами склонившегося к горизонту солнца.
   Это был тот самый водопад.
   Это была та самая чаша.
   Капитан посмотрел налево вниз и увидел ту самую бухту.
   И только после этого возликовал.
   Ликование не помешало ему полностью овладеть собой.
   Он осмотрелся, нет ли с ним кого-нибудь.
   Слава Богу, никто не увязался.
   Надо было действовать.
   Как можно быстрее. Времени совсем мало. Сейчас кто-нибудь из матросов придет в себя и захочет посмотреть, куда это подевался их капитан.
   Кидд бросился к чаше. Забрался в нее с ногами и начал выгребать со дна камни и выбрасывать их на берег. Водопад был небольшой, не такой уж мощный, но пару раз свалил его на колени. Капитан не переставая рылся руками в гладких, облизанных водяным языком голышах.
   Наконец — сверкнуло!
   Сверкнуло, пересверкнуло.
   «Посланец небес», переворачиваясь, откатывался от водяной геенны.
   Кидд бросился за ним. Башмаки скользили по мокрым, гладким стенкам вымоины. Он больно ударился коленом. Зашипел от боли, но продолжил погоню.
   Он настиг камень, попытавшийся спрятаться между кусками базальта. Смешная попытка, королю не укрыться среди рабов.
   Капитан взял в руки холодный кристалл. Закрыл глаза, представляя, как покажет его Камилле, и так застыл. На мгновение или на бесконечное количество мгновений.
   — Что с вами, капитан?
   Битти и Смайлз стояли по сторонам водопада и плескали себе в лицо холодной водицей.
   — Решил искупаться. Жара, — сказал Кидд, незаметно засовывая камень в карман.
   Тут же появились и остальные. И полезли толпою в чашу, хохоча и задирая кверху лица.
   Экспедиция капитана Кидда закончилась всеобщим купанием после легкого наркотического сеанса. Канонир Мур принял бой с настигнутой группой португальцев.
   Была одержана замечательная победа. Перебили или ранили не менее двух десятков этих бородатых негодяев. Собственные потери оказались втрое меньше.
   Муром все восхищались.
   Он же был в ярости.
   Пресловутый денежный ящик канул в дебрях мадагаскарского леса.
   На обратном пути к корабельной стоянке канонир непрерывно и энергично изливал свою ярость. Если судить по его словам, то в его относительной неудаче был виноват не кто иной, как капитан Кидд.
   Где он бродил, когда люди Мура дрались как львы?
   Зачем он увел с собой половину людей, хотя ему было прямо сказано, что там, куда он собирается идти, никаких португальцев нет!
   Не из-за капитанского ли упрямства они упустили денежный ящик? Ведь, обладая вдвое большими силами, они могли бы перед атакой окружить португальцев, и никому из них не удалось бы бежать с деньгами, как это, видимо, случилось.
   Подчиненные Мура молчаливо с ним соглашались. Конечно, всем было понятно, что его аргументы высосаны из грязного пальца, но кто откажется, если есть такая возможность переложить на другого свою вину.
   Команда Кидда вернулась на «Приключение» на сутки раньше команды Мура.
   Вернулась ни с чем, если не считать забавных рассказов о «пьяной долине», о купании в водопаде и удачной охоте на свиней, впоследствии со смаком съеденных.
   Совсем по-другому возвращались богатыри Мура.
   Мрачные, молчаливые, все в собственной и вражеской запекшейся крови. И рассказы у них были другие. О настоящем сражении, о победе и трупах врагов. И о том, что они почти уже держали в руках тот самый ящик и удержали бы… дальше следовали намеки и презрительные кивки в сторону легковесного капитана.
   Сниматься с якоря решено было на следующий день, когда все раны будут перевязаны как следует, когда все изможденные выспятся.
   Кидд был в великолепном расположении духа.
   Цель была достигнута.
   Сразу.
   Почти без потерь.
   Ничто, ничто не мешает теперь лечь на обратный курс.
   Кидд приказал приготовить праздничный обед.
   Вынул из сундука красный парадный камзол. Велел начистить башмаки и расчесать парик.
   Больше ни один человек на борту «Приключения» не испытывал праздничных ожиданий.
   Канинг, Робертсон и доктор играли в карты.
   Мур не тратил времени даром. Он собрал всех канониров на пушечной палубе и долго втолковывал им, что они имеют право на большее, чем то, что они имеют. Несмотря на уклончивость и витиеватость этих речей, пушкари остались в глубоком убеждении, что если на этом весельном корыте и есть хотя бы один человек, кому их судьба и их карман не безразличны, то это главный канонир.
   Когда пробило шесть склянок, офицеры были приглашены в кают-компанию.
   Войдя в нее, они изумились. Такого им еще не приходилось видеть.
   Сервировка!
   Набор напитков!
   Наряд капитана!
   Все прочие офицеры были одеты как обычно, а Мур — так тот вообще явился в одной рубахе, руки и щеки у него были в пороховой гари и даже серьга в ухе закопчена.
   Кидд любезно пригласил всех садиться.
   Главному канониру подали медную посудину, в которой он мог ополоснуть натруженные длани. Тот отказался это делать, предвкушая, что предстоит разговор, при котором ему лучше присутствовать в своем натуральном облике.
   Капитан велел своему камердинеру наполнить всем бокалы.
   — А что за праздник сегодня, — спросил ехидно главный канонир, — сочельник или день рождения короля?
   Кидд не сразу нашелся, что сказать, но все же нашелся:
   — Сегодня день рождения моей жены.
   По лицам офицеров пробежали сдержанные улыбки. Главный канонир не удержался от комментария:
   — Ну что ж, тогда непременно надо выпить.
   Выпили.