Пратчетт Терри. Монстрячий взвод

   — Сержант, этот человек собирается бежать, сержант! Я знаю это! Главный там не лейтенант, а он. Он дружелюбен и все прочее, но я могу читать по глазам, сержант!
   — Я уверен, лейтенант Блуз знает, что делает, Перкс, — чопорно ответил Джекрам. — Ты ведь не хочешь сказать, что связанный человек может победить четверых, а?
   — О, сахар! — вырвалось у Полли.
   — Вон там, в старой черной банке, — подсказал Джекрам. Полли всыпала немного в кружку самого худшего чая, который когда-либо делал солдат, и побежала обратно на поляну.
   Как ни странно, человек все еще сидел, связанный по рукам и ногам. Ее сослуживцы уныло смотрели на него. Полли расслабилась, совсем немного.
   — … так-то, лейтенант, — говорил он. — Никакого позора, если назвать это счетом, а? Он скоро выследит вас, потому что теперь это уже личное. Но если вы пойдете со мной, я сделаю все возможное, чтобы вам было легче. Сейчас вам лучше не попадаться на глаза Тяжелого Кавалерийского. У них не слишком-то развито чувство юмора…
   — Чай готов, — вмешалась Полли.
   — О, благодарю, Перкс, — ответил Блуз. — Думаю, сержанту Тауэрингу можно развязать руки, так?
   — Да, сэр, — кивнула Полли, имея ввиду «нет, сэр». Человек выставил связанные запястья, и Полли опасливо достала нож, держа кружку, как оружие.
   — Ловкий парень, лейтенант, — произнес Тауэринг. — Думает, что собираюсь выхватить его нож. Очень хорошо.
   Полли перерезала веревки, быстро убрала руку с ножом и осторожно протянула ему кружку.
   — И он сделал прохладный чай, так что он не будет жечь, если я выплесну его прямо ему в лицо, — продолжал Тауэринг. Он одарил Полли честным взглядом прирожденного мерзавца.
   Полли выдержала его, ложь за ложь.
   — А, да. Анкморпоркцы привезли с собой маленький печатный станок, там, за рекой, — говорил Тауэринг, продолжая смотреть на Полли. — Поднимает мораль, говорят они. И они отправили эту картинку в город. Не спрашивайте меня, как. Мда, отличная картинка. «Отважные Новички Разбили Лучших Злобениан», написали они. Забавно, но, похоже, этот писака не знал, что это князь. Но мы-то знаем!
   Его голос стал еще более дружелюбным.
   — Теперь, послушайте, я такой же пехотинец, как и вы, и я только рад, что вы выставили их полными ослами, и потому, если вы пойдете со мной, я прослежу, чтобы хотя бы завтра вы не проснулись в цепях. Все, что я могу предложить, — он глотнул чай и добавил, — по крайней мере, это лучше, чем то, на что лишь могут надеяться большинство из Десятого. Слыхал, что ваш взвод смели.
   Лицо Полли не изменилось, но самой ей казалось, будто она сворачивается в крошечный шарик. Смотри в глаза, прямо в глаза. Лжец. Лжец.
   — Смели? — переспросил Блуз.
   Тауэринг отбросил свою кружку. Левой рукой он выбил арбалет Уоззи, правой — выхватил у Игорины саблю и изогнутым клинком рассек веревку на ногах. Все произошло настолько быстро, что они даже не успели ничего понять, а потом сержант, уже стоя на ногах, ударил Блуза по лицу и вывернул ему руку за спину.
   — И ты был прав, малыш, — бросил он Полли, через плечо Блуза. — Как жаль, что ты не офицер, а?
   Остатки пролитого чая впитались в землю. Полли медленно потянулась за своим арбалетом.
   — Не стоит. Один шаг, одно движение — и он будет мертв, — предупредил сержант. — Это не первый офицер, которого я убью, уж поверьте…
   — Вся разница между ними и мной в том, что мне плевать.
   Пять голов повернулись на звук. На фоне далекого костра вырисовывался Джекрам. Длинный лук пленника был туго натянут и нацелен прямо в его голову, невзирая на то, что на пути стрелы была голова лейтенанта. Блуз закрыл глаза.
   — Ты выстрелишь в своего же офицера? — спросил Тауэринг.
   — Мда. Мне не впервой, — ответил Джекрам. — Ты никуда не уйдешь отсюда, дружок, кроме как под землю. Так или иначе… Мне без разницы, — лук скрипнул.
   — Ты блефуешь, мистер.
   — Чтоб мне провалиться, я никогда не блефую. Хотя, кажется, нас не представили. Я Джекрам.
   Человек весь съежился. Казалось, он стал меньше, будто каждая клеточка очень тихо сказала себе «о боже». Он ссутулился, и Блуз немного спал вниз.
   — Могу я…
   — Слишком поздно, — прервал его Джекрам.
   Полли навсегда запомнила свист этой стрелы.
   В полной тишине тело Тауэринга наконец потеряло равновесие и глухо ударилось о землю.
   Джекрам осторожно отложил лук.
   — Понял, с кем связывается, — произнес он, будто ничего не произошло. — Жалость какая, в самом деле. А ведь казался приличным человеком. Перкс, там салуп еще есть?
   Лейтенант Блуз очень медленно поднес руку к своему уху, сквозь которое, на пути к своей цели, прошла стрела, и каким-то отстраненным взглядом посмотрел на кровь.
   — О, простите, сэр, — бодро сказал Джекрам. — Это был единственный шанс, и я решил, что ведь это все равно только плоть. Вставьте золотую серьгу, и вы будете на вершине моды! Даже, пожалуй, довольно большую серьгу.
   — И не верьте этой чуши о Взад-и-Вперед, — продолжил он. — Все это просто ложь. Мне нравится, когда что-нибудь происходит. Так, ну а теперь… кто-нибудь сможет сказать мне, что мы будем делать?
   — Э… похороним его? — предположила Игорина.
   — Да, но сначала снимем сапоги. У него маленькие ноги, а сапоги у злобениан гораздо лучше наших.
   — Воровать сапоги покойного, сержант? — переспросила все еще шокированная Уоззи.
   — Это проще, чем снимать их с живых! — Джекрам смягчился, заметив выражение их лиц. — Это война, парни, ясно? Он был солдатом, они были солдатами, вы — солдаты… более-менее. Ни один солдат не станет смотреть, как пропадают хорошие сапоги. Похороните его, и произнесите молитвы, какие вспомните, и надейтесь, что он попадет туда, где нет битв, — он поднял голос до нормального крика. — Перкс, собери остальных! Игорь, туши огонь и постарайся сделать так, будто его здесь никогда и не было! Мы уходим через десять минут! Успеем еще пройти несколько миль до того, как будет окончательно светло! Верно, э, лейтенант?
   Блуз все еще был парализован, но, казалось, теперь очнулся.
   — Что? А. Да. Верно. Да, разумеется. Э… да. Продолжайте, сержант.
   На торжествующем лице Джекрама горел огонь. В красном зареве его темные глаза казались дырами в космосе, его улыбающийся рот — адовыми вратами, он сам был чудовищем из Бездны.
   Он позволил этому произойти, Полли знала это. Он подчинился приказам. Он не сделал ничего неверного. Но он мог прислать Маледикта и Нефритию, вместо Уоззи и Игорины, которые не слишком ловко управлялись с оружием. Остальных он отослал. Он приготовил лук. Он играл партию, где они были пешками. И он выиграл.
   Бедный старый солдат, пел ее отец со своими друзьями, пока мороз рисовал свои узоры на окне, бедный старый солдат! Если я снова стану солдатом, сержантом мне будет сам дьявол!
   В свете костра улыбка сержанта Джекрама была полумесяцем крови, его куртка — цвета неба над полем брани.
   — Вы мои маленькие ребятки, — ревел он. — И я буду присматривать за вами.
   Они прошли более шести миль, пока, наконец, Джекрам не объявил привал. Пейзаж не изменился. Здесь было больше камней, меньше деревьев. Равнина Нек была плодородна, и именно отсюда на нее смыло все плодородие; это был мир ущелий и густого кустарника, вгрызающегося в обедневшую почву. Превосходное место для укрытий. И кто-то здесь уже прятался. Этот овраг выточил ручей, но сейчас, в конце лета, он был всего лишь тоненькой струйкой, текущей между камней. Джекрам, должно быть, отыскал его по запаху, потому как заметить его с тропы было совершенно невозможно.
   Пепел от костра все еще был теплым. Осмотрев его, сержант неуклюже поднялся.
   — Кто-то, вроде наших вчерашних знакомых, — заявил он.
   — Может, просто охотник, сержант? — спросил Маледикт.
   — Мог быть, капрал, но не был, — ответил Джекрам. — Я привел вас сюда, потому что этот овраг неприметен, и здесь есть вода, и отличные посты для наблюдения вот здесь и вон там, — показал он, — и приличный навес, чтобы укрыться от дождя, и здесь нелегко нас засечь. Одним словом, стратегическое мышление. И кто-то думал точно так же прошлой ночью. Так что, пока они будут выслеживать нас повсюду, мы уютно устроимся там, где они уже смотрели. Пускай двое из вас заступят на караул немедленно.
   Полли была первой, на вершине небольшой скалы на краю оврага. Это действительно было отличное место. Здесь можно было спрятать целый взвод. И никто не мог подобраться незамеченным. И если ей повезет, найдется кто-нибудь, кто побреет Блуза, пока она на дежурстве. Внизу, между деревьями, виднелась дорога. Девушка следила за ней.
   Наконец, Тонк принесла ей миску супа. На другом конце ущелья, Лофти сменила Уоззи.
   — Откуда ты, Озз? — спросила Тонк, пока Полли ела.
   Ничего плохого в том, чтобы сказать.
   — Из Мюнцза, — ответила Полли.
   — Да? Говорят, ты работала в баре. Что за таверна?
   А… а вот это уже плохо. Но теперь она не могла врать.
   — «Герцогиня», — ответила она.
   — Это? Для ноббов. С тобой там нормально обращались?
   — Что? О… да. Да. Вполне нормально.
   — Били?
   — А? Нет. Никогда, — произнесла Полли, думая, куда все это заведет.
   — Много было работы?
   Полли призадумалась. Вообще, она работала больше, чем обе горничных, а ведь у них раз в неделю еще и выходной был.
   — Обычно, я вставала первой, и последней отправлялась спать, если ты об этом, — ответила она. И чтобы сменить тему, спросила — А ты? Ты знаешь Мюнцз?
   — Мы обе оттуда, я и Тильда… то есть, Лофти, — кивнула Тонк.
   — Да? Откуда?
   — Из Рабочей Школы для девочек, — бросила Тонк и отвернулась.
   И это одна из тех ловушек, куда может завести тебя простой разговор, подумала Полли.
   — Должно быть, не самое лучшее место, — произнесла она, чувствуя себя полной дурой.
   — Да, не из приятных. Противное, — кивнула Тонк. — Мы думаем, Уоззи тоже была там. Мы считаем, это была она. Ее часто отправляли на наемную работу, — Полли кивнула. Однажды из Рабочей Школы появилась девочка и устроилась горничной. Она приходила каждое утро, отскребывала грязь в чистом сарафане, выходя из ряда подобных девочек, которых приводил учитель в сопровождении двух огромных типов с длинными палками. Она была тощей и до скучного вежливой, усердно работала и ни с кем не разговаривала. Через три месяца она пропала, и Полли так и не узнала, почему.
   Тонк смотрела прямо в глаза Полли, как будто смеясь над ее наивностью.
   — Мы думаем, именно ее иногда запирали в особой комнате. Именно так и происходит в Школе. Либо ты закаляешься, либо трогаешься умом.
   — Думаю, вы рады, что удалось сбежать, — вот и все, что смогла сказать Полли.
   — Окно в подвале было открыто, — ответила Тонк. — Но я обещала Тильде, что однажды летом мы вернемся.
   — О, значит, все было не так плохо? — спросила Полли.
   — Нет, гореть будет лучше, — ответила Тонк. — Встречалась когда-нибудь с отцом Жюп?
   — О, да, — кивнула Полли и, чувствуя, что от нее ждут чего-то еще, добавила, — он часто приходил к нам на ужин, когда моя мать… он приходил на ужин. Немного напыщен, но, кажется, вполне ничего.
   — Да, ничего, — повторила Тонк. — Это ему удается.
   И снова в их разговоре пролегла огромная пропасть, через которую даже тролль не смог бы перекинуть мост, и все, что она могла сделать, это лишь отойти от ее края.
   — Лучше пойду, посмотрю, как там лей… руперт, — произнесла Полли, поднимаясь на ноги. — Спасибо за суп.
   Она пробиралась по насыпи сквозь заросли березы пока не вышла к маленькому ручейку, текшему по дну оврага. И рядом с ним, точно некий ужасный речной бог, сидел Джекрам.
   Его красная куртка, сущая палатка для обычного человека, была аккуратно повешена на куст. Сам он сидел на камне, без рубашки, с болтающимися подтяжками, и лишь пожелтевшая шерстяная майка спасал мир от обозревания его обнаженной груди. Хотя, почему-то, он все же оставил кивер. Его бритва, с лезвием, похожим на маленький мачете, и помазок, которым можно было намазывать клеем обои, лежали на камне рядом с ним.
   Ноги он опустил в воду. Когда Полли подошла ближе, он взглянул на нее и дружелюбно кивнул.
   — Утро, Перкс, — произнес он. — Не спеши. Никогда не спеши к рупертам. Посиди немного. Сними сапоги. Пусть ноги почувствуют свежий воздух. Следи за своими ногами, и тогда они проследят за тобой. — Он вытащил свой складной нож и жевательный табак. — Ты точно не будешь?
   — Нет, спасибо, сержант, — она села с другой стороны ручейка, который был всего несколько футов шириной, и стала стягивать сапоги. Ей казалось, будто это был приказ. Но, именно сейчас ей действительно нужно было немного посидеть у холодной воды.
   — Очень хорошо. Мерзкая привычка. Хуже, чем курение, — одобрил Джекрам, отрезая себе кусок. — Начал, когда был еще парнем. Лучше, чем зажигать огонь ночью, понимаешь? Не слишком хочется выдавать себя, потому и сплевываешь целыми пачками, но это-то тебя не обнаруживает.
   Полли опустила ноги в ледяную воду. Казалось, это втолкнуло в нее жизнь. В деревьях пели птицы.
   — Скажи это, Перкс, — через некоторое время произнес Джекрам.
   — Сказать что, сержант?
   — Черт подери, Перкс, сегодня прекрасный день, так что нечего его портить. Я вижу, как ты смотришь на меня.
   — Хорошо, сержант. Вы убили того человека.
   — Правда? Докажи.
   — Ну, я не смогу, так ведь? Но вы подстроили это. Вы даже прислали Игоря и Уоззи, чтобы охранять его. А они не слишком хорошо обращаются с оружием.
   — А они должны были, а? Четверо вас против одного связанного? — спросил Джекрам. — Ха. Этот сержант уже был мертв в тот самый момент, как мы взяли его, и он знал это. И нужен был чертов гений, вроде твоего руперта, чтобы тот подумал, что у него есть хоть какой-то шанс. Мы в лесу, парень. Что Блуз собирался делать с ним? Кому бы мы его сбагрили? Или лейтенант собирался возить его следом за нами? Или привязать к дереву и оставить отбиваться от волков, пока он сам не рухнет без сил? Так гораздо более по-джентельменски, чем дать ему прикурить, а потом быстро ударить, чего он и ожидал, и что я ему дал.
   Джекрам бросил табак в рот.
   — Знаешь, в чем заключается военная подготовка, Перкс? — продолжил он. — Этот ор мелких подонков, вроде Страппи? Нет, все дело в том, чтобы превратить тебя в человека, который по команде может воткнуть меч в какого-то бедолагу, что носит не ту форму. Он такой же, как ты, ты — как он. Он не слишком хочет убивать тебя, ты не хочешь убивать его. Но если ты не зарежешь его первым, то он зарежет тебя. В этом вся соль. Не слишком-то легко без тренировок. Рупертов же этому не учат. Потому что они джентльмены. Но, чтоб мне провалиться, я вовсе не джентльмен, и я буду убивать, когда понадобится, и я обещал сберечь вас, и ни один чертов руперт мне не помешает. Он отдал мне мои документы на демобилизацию! — возмущенно продолжал он. — Мне! И ожидал, что я буду благодарить его! Любой руперт, при котором я служил раньше, писал «Не размещается здесь» или «В длительном патрулировании» или еще что-то и отправлял бумажку назад, но только не он!
   — Что такого вы сказали Страппи, что он сбежал? — спросила Полли, прежде чем смогла остановиться.
   Некоторое время Джекрам бесстрастно смотрел на нее. А потом, посмеиваясь, спросил сам:
   — И что же заставило такого паренька, как ты, задать подобный вопросик?
   — Ну, он ведь испарился, и вдруг из-за какого-то древнего правила вы снова в строю, сержант, — ответила она. — Вот почему я задал этот вопросик.
   — Ха! Ничего подобного нет, — произнес Джекрам, плеская ногами. — Но руперты никогда не читают книжицу с правилами, если только не собираются тебя повесить. Страппи был просто чертовски напуган, сам знаешь.
   — Да, но он мог бы улизнуть позже, — не унималась Полли. — Он не был глуп. Скрываться в ночи? Должно быть, он спасался от чего-то более близкого, так?
   — Черт, ну и мозги у тебя, Перкс, — счастливо отозвался Джекрам. И снова Полли показалось, что сержант наслаждается этим, так же как и когда она высказалась насчет униформы. Он не был задирой, как Страппи, — к Игорине и Уоззи он относился несколько по-отечески — но Полли, Маледикту и Тонку он уделял все время, заставляя их работать.
   — Приходится, сержант, — ответила она.
   — Мы лишь провели небольшой тет-а-тет. Мирно. Объяснил, что случается, когда остаешься один на один с войной.
   — Вроде как, быть найденным с перерезанным горлом?
   — И такое случается, — невинно кивнул Джекрам. — Знаешь, парень, однажды из тебя выйдет чертовски отличный сержант. Любой дурак может смотреть и слушать, но ты еще и обдумываешь все услышанное и увиденное и соединяешь воедино.
   — Я не собираюсь становиться сержантом! Я просто сделаю, что должен, и вернусь домой! — яростно вскрикнула Полли.
   — Да, я тоже так говорил однажды, — ухмыльнулся он. — Перкс, мне не нужны какие-то там щелкающие башни или газетенки. Сержант Джекрам знает и так, что происходит. Он говорит с теми, кто вернулся, с теми, кто ни с кем больше разговаривать не будет. Я знаю больше, чем руперт, что получает письма от ГК, которые так беспокоят его. Все говорят с сержантом Джекрамом. И в своей жирной башке сержант Джекрам складывает все воедино. Сержант Джекрам знает, что происходит.
   — И что же, сержант? — невинно спросила она.
   Джекрам ответил не сразу. Вместо этого, он хрюкнул и почесал пятку. Ржавый шиллинг на нитке, лежавший на шерстяном жилете, качнулся вперед. Но там было что-то еще. На мгновение что-то овальное, золоченое, на золотой цепочке выскочило из-под жилета. Оно сверкнуло на солнце. Но тут он выпрямился, и предмет вновь скрылся из виду.
   — Это чертовски странная война, парень, — ответил он. — Теперь там не только злобениане, это верно. Парни говорят, что там носят такие униформы, которые они в жизни не видели. Мы попинали много задниц, так что, может, они и впрямь объединились, и теперь уже наша очередь. Но они в западне. Они взяли крепость. О, да, я знаю. Но им придется продержаться в ней. Скоро будет зима, а все те люди из Анк-Морпорка и других стран слишком далеко от дома. Может, у нас еще есть шанс. Ха, особенно теперь, когда князь чертовски хочет найти молодую солдатню, что ударила его в брачный орган. Это значит, что он зол. Он сделает ошибку.
   — Ну, сержант, я думаю…
   — Очень рад этому, рядовой Перкс, — произнес Джекрам, вдруг снова становясь сержантом. — И пожалуй, после того, как ты сходишь к руперту и немного поспишь, мы проведем с остальными урок фехтования. Насколько бы чертовой эта война не была бы, рано или поздно юному Уоззи придется использовать клинок, над которым он трясется. Выполняй!
   Лейтенант Блуз ел поскребень, прислонившись спиной к скале, а Игорина убирала свои медицинские инструменты; его ухо было перевязано.
   — Все в порядке, сэр? — спросила она. — Простите, я…
   — Я вполне понимаю, Перкс, ты должен был нести караул, как и остальные «ребята», — произнес Блуз, и Полли услышала кавычки. — Я немного вздремнул, кровотечение и дрожь наконец-то остановились. В любом случае… мне все еще нужно побриться.
   — Вы хотите, чтобы я побрил вас, — повторила Полли, сердце ее упало.
   — Я должен подавать пример, Перкс, но вы, «парни», так усердствуете, что мне становится стыдно. У всех у вас лица, «гладкие, точно попка младенца», должен сказать!
   — Да, сэр, — Полли взяла бритвенные принадлежности и пошла к костру, где кипятился чайник. Почти все дремали, только Маледикт сидел у костра, скрестив ноги, и что-то делал со своей шляпой.
   — Слышал, что случилось вчера, — бросил он, даже не взглянув на нее. — Не думаю, что эль-ти долго продержится, а?
   — Кто?
   — Лейтенант. Насколько я понял, с ним, должно быть, случится что-нибудь. Джекрам думает, что он опасен.
   — Он учится, так же как и мы.
   — Да, но эль-ти вроде как должен знать, что делать. Думаешь, он знает?
   — Джекрам тоже не подарок, — ответила Полли, наливая в чайник холодной воды. — Думаю, нам просто нужно идти.
   — Если есть куда, — он поднял свой кивер. — Как тебе это?
   Рядом с пакетом сигарет мелом было написано «Рожден, Чтоб Умереть».
   — Очень… своеобразно, — произнесла Полли. — Почему ты куришь? Это не очень… по-вампирски.
   — Ну, я и не должен вести себя по-вампирски, — ответил Маледикт, трясущейся рукой зажигая сигарету. — Все дело в сосательном рефлексе. Мне это нужно. Я на грани. Меня трясет без кофе. В любом случае, мне не слишком нравится в лесу.
   — Но ты же вам…
   — Да, да, если бы это был склеп, то все было бы в порядке. Но мне начинает казаться, что меня сплошь окружают острые колья. Все дело в том, что… мне больно. Все равно, что снова и снова принимать холодную ванну! Мне слышатся голоса, и пот…
   — Шшш, — прошептала Полли, когда Шафти всхрапнула во сне. — Ты не можешь, — добавила она. — Ты ведь держался два года!
   — А, кр… кра… кровь? — спросил Маледикт. — Кто тут говорит о крови? Я говорю о кофе, черт возьми!
   — У нас ведь есть чай… — начала Полли.
   — Ты не понимаешь! Все дело в… жажде. Ее нельзя утолить, ты просто переключаешься на что-то другое, из-за чего люди не превратят тебя в палочку шашлыка! Мне нужен кофе!
   Почему я? подумала Полли. На мне, что, написано «Поговорим о твоих проблемах»?
   — Я посмотрю, что можно сделать, — бросила она, поспешно наливая воду в кружку.
   Полли вернулась к Блузу, усадила его к скале, и взбила пену. Лезвие она натачивала так долго, как могла. Когда же он нетерпеливо кашлянул, она подошла ближе, подняла лезвие и взмолилась…
   … но не Нуггану. Никогда не молилась Нуггану с тех пор, как умерла ее мать…
   А потом к ним вдруг вбежала Лофти, пытаясь кричать шепотом:
   — Там кто-то есть!
   Блуз чуть не потерял вторую мочку.
   Из ниоткуда появился Джекрам, сапоги были на нем, но подтяжки все еще болтались. Он схватил Лофти за плечо и развернул.
   — Где? — спросил он.
   — Там, внизу, на дороге! Конники! Тележки! Что делать, сержант?
   — Не шуметь! — пробормотал Джекрам. — Они идут сюда?
   — Нет, мимо, сержант!
   Джекрам удовлетворенно посмотрел на остальных.
   — Так, капрал, ты, Карборунд и Перкс выясните, что там. Остальным — вооружаться и попытаться быть смелыми. Э, лейтенант?
   Блуз озадачено стер пену с лица.
   — Что? А. Да. Проследите за этим, сержант.
   Через двадцать секунд Полли уже бежала вниз по склону, следом за Маледиктом. Меж деревьями виднелась долина, и, посмотрев вниз, она заметила, как солнечные лучи отражались от чего-то металлического. По крайней мере, земля была покрыта толстым слоем иголок, а большинство лесов, вопреки всеобщему мнению, вовсе не завалены громко трещащими сучками. Они добрались до края леса, где кустарник боролся за место под солнцем, и нашли отличную точку для обзора.
   Четверо всадников, в неизвестной им униформе, ехали попарно впереди и позади небольшого, покрытого брезентом фургона.
   — Что может быть в маленьком фургоне, если его охраняют четверо людей? — прошептал Маледикт. — Должно быть, что-то ценное!
   Полли указала на мягко свисающий флаг.
   — Думаю, это газетчик, — сказала она. — Та же тележка. И тот же флаг.
   — Тогда хорошо, что они проехали мимо, — шепнул Маледикт. — Давай проследим, как они уберутся отсюда, и потом прокрадемся обратно, как маленькие мышки, а?
   Люди ехали так, чтобы тележка не отставала, и потому, двое всадников остановились и повернулись в седлах, ожидая, пока она догонит их. Потом один указал куда-то за спрятавшихся наблюдателей. Он что-то крикнул, но разобрать слов не удалось. Двое других обогнули тележку, подъехали к своим, и уже все четверо посмотрели вверх. После некоторого обсуждения, двое из них поскакали обратно по дороге.
   — Вот дьявол, — произнесла Полли. — Что они заметили?
   Всадники проследовали мимо их укрытия, и через некоторое время они услышали, как лошади вошли в лес.
   — Мы должны схватить их? — спросила Нефрития.
   — Пускай Джекрам занимается этим, — махнул Маледикт.
   — Но если так и будет, и они не вернутся… — начала Полли.
   — Когда они не вернутся, — поправил ее Маледикт.
   — … тогда те двое что-нибудь заподозрят, так? Один, наверное, останется здесь, а другой поедет за помощью.
   — Тогда мы подкрадемся ближе и будем ждать, — ответил Маледикт. — Смотри, они спешились. И фургон убрали с дороги. Если покажется, что они занервничали, мы выйдем.
   — И что дальше? — спросила Полли.
   — Пригрозим, что пристрелим их, — твердо произнес Маледикт.
   — А если они нам не поверят?
   — Тогда мы пригрозим громче. Довольна? И я чертовски надеюсь, что у них есть кофе!
   Когда выдается передышка в дороге, солдат хочет сделать только три вещи. Первая включает в себя зажигание сигареты, вторая — зажигание костра, а третья не связана с огнем, но, обычно, предполагает наличие дерева. ^[13]
   Двое солдат развели огонь и поставили на него какой-то казанок, когда с повозки спрыгнул молодой человек, осмотрелся, зевнул и пошел в лес. Он нашел подходящее дерево, и через мгновение уже увлеченно изучал его кору, что была напротив глаз.
   Кончик арбалетного болта уперся в его шею.
   — Подними руки и медленно повернись! — произнес голос.
   — Что, прямо сейчас?
   — Эм… хорошо. Можешь закончить то, что делаешь.
   — Вообще-то, думаю, это невозможно. Позвольте только, э… вот. Все, — он поднял руки. — Вы понимаете, что мне достаточно лишь закричать?
   — И что? — спросила Полли. — Мне достаточно лишь спустить курок. Проверим, кто быстрее?