Пратчетт Терри. Монстрячий взвод

   — Что? — де Слов на мгновение опешил. — О, нет, сэр. Волшебники слишком дороги, а командор Ваймс сказал, что в этой войне никакой магии быть не должно. Мы отправляем их с голубями в наш офис в крепости, а оттуда — сигналами с ближайшей башни.
   — В самом деле? — спросил Блуз более оживленно, чем когда-либо. — Используете цифровую шкалу серых тонов, так?
   — Майн Готс! — вырвалось у Отто.
   — Ну, да, именно так, — кивнул де Слов. — Я поражен, что вы…
   — Я видел эти щелкающие башни на берегу Нек, — продолжил Блуз; его глаза разгорелись. — Очень дельно, использовать большие коробки с затворами вместо устаревшего семафора. И, скажите, правильно ли я понимаю, что та коробка наверху, что открывает затвор раз в секунду, это вроде, э, часов, которые задают ритм всей системе? О. Так я и думал. Один удар в секунду, должно быть, предел, так что, несомненно, теперь вы стараетесь увеличить объем передаваемой информации за один раз? Да, так я и предполагал. А что касается картинок, ну, в той или иной степени все на свете сводится к цифрам, так? Конечно, вы используете обе колонны из четырех коробок, чтобы отправить серый тон, но это, должно быть, очень медленно. Вы учитывали сжимающий алгоритм?
   Де Слов и Шрик переглянулись.
   — Вы точно ни с кем не разговаривали об этом, сэр? — спросил де Слов.
   — Но это же все так просто, — счастливо улыбнулся Блуз. — Я обдумывал это в связи с военными картами, которые, в основном, представляют собой белое пространство. И я подумал, возможно ли определять необходимый тон по одной колонке, а на другой — как долго этот оттенок будет присутствовать на карте. И самое лучшее здесь то, что если карта просто черно-белая, то есть даже больше…
   — Вы ведь не были внутри башни, так? — перебил его де Слов.
   — Увы, нет, — вздохнул Блуз. — Это просто «мысли вслух», основанные на существовании вашей картинки de facto. Полагаю, я знаю еще несколько других математических, гхм, уловок, чтобы еще больше ускорить передачу информации, но, уверен, с ними вы и сами уже знакомы. Конечно, значительно меньшее преобразование может удвоить объем информации за один удар. И это даже без использования цветных фильтров ночью, что, я уверен, даже учитывая дополнительные механические затраты, несомненно увеличит производи… Простите, я сказал что-то не то?
   Выражение обоих лиц казалось стеклянным. Де Слов встрепенулся.
   — О… э, нет, — забормотал он. — Э… вы, похоже, схватываете все… налету.
   — О, просто пошло само собой, когда я задумался над этим, — признался Блуз. — Совсем как, когда я изменил картотеку ведомства, понимаете. Люди создают что-то, что работает. А потом обстоятельства изменяются, и им приходится возиться с этим, чтобы заставить работать и дальше, и они так этим заняты, что не понимают, что лучше было бы организовать новую систему, чтобы справиться с новыми обстоятельствами. Но для человека извне это очевидно.
   — Политика очень похожа на, э, картотеки, а?
   Блуз нахмурился.
   — Простите, я не понимаю, к чему вы… — произнес он.
   — Согласитесь, что иногда управление страной настолько несовременно, что только человек извне понимает, что нужна полная реорганизация? — пояснил де Слов. И улыбнулся. Лейтенант Блуз не улыбался.
   — Просто точка зрения, — заторопился де Слов. — Э… раз уж вы желаете поведать миру о своем вызове, не будете ли вы возражать, если мой коллега сделает вашу картинку?
   Блуз пожал плечами.
   — Если вам это необходимо, — ответил он. — Это Отвержение, конечно, но теперь уже сложно найти, что еще не Отвергнуто. Вы должны сказать миру, мистер де Слов, что Борогравия не сдастся. Мы не отступим. Мы будем сражаться. Запишите это в свой блокнот, пожалуйста. Пока мы еще стоим на ногах, мы будем биться!
   — Да, но еще раз, могу я образумить вас…
   — Мистер де Слов, вы, я думаю, слышали поговорку, что перо острее шпаги?
   Де Слов пригладил волосы.
   — Да, конечно, и я…
   — Вы хотите испытать ее верность? Делайте свою картинку, сэр, и потом мои люди сопроводят вас обратно к дороге.
   Отто Шрик встал и поклонился Блузу. Он снял с шеи иконограф.
   — Этто взять лишь одна минут, — сказал он.
   Но так никогда не получается. Полли с ужасающим очарованием смотрела, как Отто делает картинки одну за другой, а лейтенант демонстрировал всевозможные, как он полагал, героические позы. Было ужасно наблюдать, как человек пытается выпятить подбородок, которого у него фактически нет.
   — Очень впечатляюще, — произнес де Слов. — Я только надеюсь, вы еще будете живы, чтобы увидеть их в моей газете, сэр.
   — Я буду ждать этого с великим нетерпением, — ответил Блуз. — Теперь, Перкс, прошу тебя, вместе с сержантом верните этих джентльменов на дорогу.
   Отто приблизился к Полли, когда они шли обратно к фургону.
   — Я должен сказать вам кое-что о ваш вампир, — произнес он.
   — Да?
   — Ви его друг? — спросил Отто.
   — Да, — кивнула она. — Что-то случилось?
   — Есть проблем.
   — Он немного нервничает из-за того, что нет кофе?
   — Уви, если би все бить так просто. — Отто выглядел неуверенно. — Понимаете, кагда вампир отказивается от к-сл’ова, ми назвать это перенесением. Ми заставлять себ’я желать чего-то другого. Для мен’я это не бил сложно. Я наслаждаться совершенством света и тени. Иконография — моя жизнь! Но ваш друг вибрал… кофе. А теперь его нетъ.
   — О. Понимаю.
   — Над’еюсь. Ему, должно бить, казалось это разумним. Это по-людски, и никто не будет возражать, если ви говорить «До смерти хочу чашку кофе» или «Убил би за чашку кофе». Но без кофе, я боюсь, он… вернуться. Понимаете, мне сложно об этом говорить.
   — Под «вернуться» вы подразумеваете…?
   — Думаю, сначала бить легкие заблуждения. Психика очень чувствительна к любим воздействиям, а галлюцинаций вампира так сильно, что могут бить заразний. Думаю, сейчас именно это и происходить. Он стать… неуправляем. Так будет несколько дней. А потом его подготовка ломаться и он снова стать настоящий вампир. Не будет мистера Я Пью Только Кофе.
   — Я могу чем-нибудь помочь ему?
   Отто осторожно положил свой иконограф в фургон и повернулся к ней.
   — Можете найти кофе или… приготовить деревянний кол и большой нож. Ви сделать ему одолжение, поверьте.
   — Я не могу!
   Отто пожал плечами.
   — Тогда найдите кого-нибудь, кто смочь.
   — Он поразителен! — произнес де Слов, когда повозка загремела между деревьев. — Я знаю, башни запрещены вашей религией, но он говорил о них так, будто все понимает в них.
   — Как я и говорил, сэр, он оценивает ситуацию, — просиял Джекрам. — Разум точно бритва.
   — Он говорил об алгоритмах, а компании только начали их разработку, — не унимался де Слов. — А то ведомство, что он говорил…
   — А, я вижу, от вас ничто не укроется, сэр. Но — шшш. Не могу говорить об этом.
   — Честно говоря, сержант, я всегда полагал, что Борогравия несколько, ну… отстала.
   Джекрам одарил его застывшей улыбкой.
   — Если кажется, что мы далеко позади, сэр, то это лишь для того, чтобы мы смогли хорошенько разбежаться.
   — Знаете, сержант, очень жаль, что подобный человек впустую потеряет жизнь, — добавил де Слов, когда фургон подбросило на колее. — Сейчас уже не век героизма и вызовов в духе «смерть-или-слава». Сделайте ему одолжение, постарайтесь отговорить его, прошу.
   — Не смею и мечтать, сэр, — ответил Джекрам. — Вот ваша дорога, сэр. Куда вы направитесь теперь?
   — В долину Нек, сержант. Это великолепная история, сержант. Благодарю вас. Позвольте пожать вашу руку.
   — Очень рад, что вы так считаете, сэр. — Джекрам протянул руку. Полли услышала слабый звон монет, перешедших из ладони в ладонь. Де Слов взял вожжи.
   — Но должен предупредить вас, сержант, что примерно через час мы, возможно, отправим все это с голубем, — произнес он. — Придется сказать, что у вас есть пленные.
   — Не волнуйтесь об этом, сэр, — ответил Джекрам. — К тому времени, как их дружки прибегут сюда, мы уже будем на полпути к горам. Нашим горам.
   Они расстались. Джекрам смотрел им вслед, пока они не скрылись, а потом повернулся к Полли.
   — Все эти его мотивы да милости, — проговорил он. — Ты видел это? Да он оскорбил меня, дав мне взятку! — Он взглянул на свою ладонь. — Хмм, пять морпоркских долларов? Ну, по крайней мере, он знает, как щедро оскорблять, — добавил он, и монеты тотчас исчезли в кармане куртки.
   — Мне кажется, он старается помочь нам, сержант, — произнесла Полли.
   Джекрам этого не заметил.
   — Я ненавижу этот чертов Анк-Морпорк, — продолжал он. — Да кто они такие, чтобы указывать нам, что делать? Кому какая разница, что они думают?
   — Вы, правда, думаете, что мы можем собрать дезертиров, сержант?
   — Нет. Однажды они уже сбежали, что помешает им во второй раз? Они плюнули на герцогиню, когда дезертировали, они не могут снова поцеловать ее. Поцелуй может быть только один.
   — Но лейтенант Блуз…
   — Руперт должен иметь дело с цифрами. Он думает, что он солдат. Ни разу не был на поле битвы. Все, что он наговорил твоему приятелю, всего лишь чушь вроде «смерть-или-слава». И вот что я тебе скажу, Перкс, я видел Смерть чаще, чем могу припомнить, но я никогда не встречался со Славой. И я целиком и полностью за то, чтобы эти придурки искали нас там, где нас нет.
   — Он мне не приятель, сержант, — отрезала Полли.
   — Да, ну, ты ведь разбираешься в чтении и письме, — проворчал Джекрам. — Нельзя доверять подобным людям. Они носятся вокруг, и вдруг оказывается, что все, что ты знал, не верно.
   Они вернулись в овраг. Остальные уже выбрались из своих укрытий, и теперь рассматривали одну из газет. В первый раз Полли увидела Картинку.
   Было довольно похоже, особенно Шафти и Уоззи. Она была почти не видна в тени Джекрама. Но за ними виднелись угрюмые кавалеристы, а их лица сами по себе были целыми картинами.
   — Очень даже похоже на Тонка, — произнесла Игорина, которая не так сильно шепелявила, когда рядом не было офицеров.
   — Как вы думаете, подобная картинка может быть Отвержением в глазах Нуггана? — нервно спросила Шафти.
   — Возможно, — кивнула Полли. — Слишком многое уже Отвергнуто, — она просмотрела текст под картинкой. Он был полон фраз вроде «отважные фермерские мальчишки», и «унижение некоторых лучших солдат Злобении», и «прищемить хвост». Она понимала, почему это вызвало столько проблем.
   Девушка пролистала страницы. Они были полны странных историй о местах, о которых она никогда не слышала, и картинками людей, которых она не знала. Но на одной странице был лишь сплошной серый текст, а поверх огромными буквами было напечатано:
   Почему это безумие нужно остановить
   В изумлении она выхватывала фразы из моря букв: «позорные набеги на соседние страны», «заблуждающиеся последователи безумного бога», «высокомерный ублюдок», «возмущение за возмущением», «пренебрежение международным мнением»…
   — Не читайте эту чушь, парни, вы не знаете, откуда она, — жизнерадостно произнес сержант Джекрам, подходя сзади. — Все это ложь. Мы уходим… Капрал Маледикт!
   Маледикт, появляясь из-за деревьев, лениво отдал честь. Он все еще был в своем одеяле.
   — Почему ты без формы?
   — Она на мне, сержант. Мы ведь не хотим, чтобы нас заметили, так? Если сделать так же, то мы станем частью джунглей.
   — Это лес, капрал! И без своей чертовой униформы, как, черт возьми, мы узнаем, кто друг, а кто — враг?
   Прежде чем ответить, Маледикт зажег сигарету.
   — Насколько я понимаю, сержант, — произнес он, — враги все, кроме нас.
   — Минуточку, сержант. — Блуз поднял взгляд от газеты и с интересом наблюдал за происходящим. — В древности были подобные прецеденты. Армия генерала Сон Сун Ло была замаскирована под поле подсолнухов, а генерал Тактикус однажды приказал батальону одеться елями.
   — Подсолнухи? — в голосе Джекрама звучало презрение.
   — И в обоих случаях все прошло успешно, сержант.
   — Никакой униформы? Значков? Погон, сэр?
   — Может, вы могли бы стать очень большим цветком? — предположил Блуз, и на его лице не было и намека на иронию. — И вы ведь, разумеется, делали ночные вылазки, когда никакие знаки отличия не видны?
   — Да, сер, но ночь есть ночь, сэр, тогда как подсолнухи это… это подсолнухи, сэр! Я носил эту униформу более пятид… всю свою жизнь, сэр, а шататься по округе без униформы — это же совершенно бесчестно! Это для шпионов, сэр! — Лицо Джекрама из красного стало малиновым, и Полли с удивлением заметила слезы в уголках его глаз.
   — Как мы можем быть шпионами, сержант, в собственной стране? — спокойно спросил Блуз.
   — Эль-ти уловил суть, сержант, — кивнул Маледикт.
   Джекрам повернулся, точно бык на живодерне, а потом, к изумлению Полли, он сдался. Но долго она не удивлялась. Она знала его. Было в Джекраме что-то, что она могла прочесть. В глазах. Он мог врать, но его глаза оставались такими же честными и безмятежными, как у ангела. И если он и отставал, то только для того, чтобы чуть позже хорошенько разогнаться.
   — Хорошо, хорошо, — произнес сержант. — Чтоб мне провалиться, я не тот человек, чтобы не подчиняться приказам. — И его глаза блеснули.
   — Так держать, сержант, — кивнул Блуз.
   Джекрам взял себя в руки.
   — В любом случае, я не хочу быть подсолнухом.
   — К счастью, здесь только хвойные деревья, сержант.
   — Верно подмечено, сэр. — Джекрам повернулся к трепещущему отряду. — Итак, Последняя Поправочка, — заорал он. — Вы слышали его! Объелиться!
   Прошел час. Насколько понимала Полли, они направились к горам, но сделали большой крюк, и теперь тот путь, по которому они пришли, оказался в нескольких милях за ними. Но кто командует — Блуз, или же он предоставил это Джекраму?
   Жаловаться никто не собирался.
   Лейтенант сделал остановку в березовых зарослях, тем самым увеличив их вдвое. Можно сказать, что камуфляж все же был эффективен, потому как ярко-красный и белый цвета выделяются на фоне серого и зеленого. Но ничего более этого сказать было нельзя.
   Нефрития отскребла краску и теперь была серой и зеленой. Игорина походила на оживший куст. Уоззи трепетала, словно осина, и ее листья постоянно шелестели. Остальные замаскировались более-менее приемлемо, и Полли немного гордилась собственными достижениями. Джекрам походил на дерево точно так же, как и большой красный резиновый мячик; Полли подозревала, что втайне он начистил все, и даже пуговицы. В руке или ветке каждое дерево держало кружку чая. Во всяком случае, они остановились лишь на пять минут.
   — Солдаты, — произнес Блуз, будто бы только что сделал вывод. — Вы, должно быть, полагаете, что мы направляемся назад к горам, чтобы собрать там армию дезертиров. На самом же деле, это была лишь уловка для мистера де Слова! — Он остановился, вероятно, ожидая какой-нибудь реакции. Они уставились на него. — На самом деле, — продолжил он, — мы продвигаемся к долине Нек. Это — последнее, чего ждет от нас враг.
   Полли взглянула на сержанта. Он ухмылялся.
   — Достоверно известно, что легкий маленький отряд может проникнуть туда, куда не попадет батальон, — добавил Блуз. — Солдаты, это будем мы! Верно, сержант Джекрам?
   — Так точно, сэр!
   — Мы опустимся, словно молот, на тех, кто меньше нас, — радостно продолжил Блуз.
   — Так точно, сэр!
   — А от тех, что превосходят нас, мы тихо ускользнем в леса…
   — Так точно, сэр!
   — Мы проскользнем мимо их часовых…
   — Верно, сэр, — произнес Джекрам.
   — … и захватим крепость Нек прямо у них под носом!
   Чай Джекрама расплескался на землю.
   — Осмелюсь предположить, что наш враг чувствует себя неприступным лишь потому, что командует хорошо вооруженным фортом на отвесных скалах со стенами в сто футов высотой и двадцать шириной, — продолжал Блуз, как если бы с половины деревьев не капал чай. — Но он будет удивлен!
   — Вы в порядке, сержант? — прошептала Полли. Из горла Джекрама доносились странные звуки.
   — Есть вопросы? — спросил Блуз.
   Игорина подняла ветку.
   — Как мы попадем туда, сэр? — спросила она.
   — А. Хороший вопрос, — произнес он. — И все станет очевидным в свое время.
   — Воздушная кавалерия, — вмешался Маледикт.
   — Прости, капрал?
   — Летающие машины, сэр! — повторил тот. — Они не будут знать, откуда нас ждать. Мы ловко приземлимся, выбьем их, и потом уберем прочь.
   Блуз наморщился.
   — Летающие машины? — переспросил он.
   — Я видел рисунок одной из них, его сделал какой-то Леонард Щеботанский. Вроде… летающей мельницы. Как огромный винт в воздухе…
   — Не думаю, что подобное нам пригодится, хотя предложения приветствуются, — заявил Блуз.
   — Даже если бы у нас и был огромный винт здесь, сэр! — наконец заговорил Джекрам. — Сэр, это ведь просто кучка рекрутов, сэр! Вся эта чушь про честь и свободу и тому подобное, все это было лишь для писаки, так? Прекрасная идея, сэр! Да, давайте доберемся до долины Нек, и проскочим туда, и присоединимся к остальным. Вот где должны мы быть, сэр. Не может быть, чтобы вы серьезно задумали атаковать крепость, сэр! Я бы не стал пытаться и с тысячей людей.
   — Я могу попытаться с полудюжиной, сержант.
   Джекрам выпучил глаза.
   — Правда, сэр? Что станет делать рядовой Гум? Трястись на них? А юный Игорь зашьет их, а? Рядовой Хальт грозно посмотрит на них? Они многообещающие парни, сэр, но они не мужчины.
   — Генерал Тактикус говорил, что судьба битвы зависит от действий одного человека, оказавшегося в нужном месте, — спокойно ответил Блуз.
   — И от большего числа солдат, чем у другого ублюдка, сэр, — настаивал Джекрам. — Сэр, мы должны добраться до оставшейся армии. Может, они окружены, может — нет. Вся эта чушь о том, что они не хотят убивать нас, ничего не значит. Задача в том, чтобы выиграть. Если все остальные не атакуют, значит, они боятся нас. Мы должны быть там. Вот место для ваших рекрутов, сэр, вот где они смогут научиться. Враг ищет их, сэр!
   — Если генерал Фрок среди пленных, то, полагаю, крепость будет там, где его держат, — произнес Блуз. — Кажется, он был первым офицером, под чьим началом вы служили, так?
   Джекрам замялся.
   — Верно, сэр, — наконец сказал он. — И он был самым тупым лейтенантом, которого я встречал, за одним-единственным исключением.
   — Я полагаю, существует тайный вход в крепость, сержант.
   Память Полли подтолкнула ее. Если Поль жив, он в крепости. Она поймала взгляд Шафти. Та кивнула. Она думала о том же. Она не слишком много говорила о своем… женихе, и Полли сомневалась, насколько официальной была договоренность.
   — Разрешите сказать, сержант? — произнесла она.
   — Да, Перкс.
   — Я хочу попробовать найти путь в крепость, сержант.
   — Перкс, ты вызываешься атаковать величайший и сильнейший замок на пять миль вокруг? В одиночку?
   — Я тоже иду, — произнесла Шафти.
   — Значит, двое? — не сдавался Джекрам. — О, тогда все в порядке.
   — Я тоже иду, — проговорила Уоззи. — Герцогиня сказала, что я должен.
   Джекрам посмотрел на ее бледное лицо и водянистые глаза и вздохнул. Он повернулся к Блузу.
   — Давайте пойдем дальше, сэр? Это можно будет обсудить позже. По крайней мере, мы идем к Нек, первая остановка на дороге в ад. Перкс и Игорь, по местам. Маледикт?
   — Йо!
   — Э… ты идешь впереди.
   — Я слышу вас!
   — Прекрасно.
   Когда вампир прошел мимо Полли, мир, всего на одно мгновение, изменился; лес стал зеленее, небо серее, а сама она впереди услышала звук, вроде «вопвопвоп». А потом все прошло.
   Галлюцинации вампира заразны, подумала она. Что же творится у него в голове? Она поспешила к Игорине, и они вновь ушли в лес.
   Пели птицы. Все казалось мирным, если вы ничего не понимаете в птичьих песнях, но Полли слышала сигналы тревоги, а дальше — территориальные угрозы, и повсюду — любовь. Приятнее от этого не становилось ^[15].
   — Полли? — вдруг позвала Игорина.
   — Хмм?
   — Если бы пришлось, ты смогла бы убить кого-нибудь?
   Полли вернулась в настоящее.
   — Что это за вопрос?
   — Думаю, из тех, что задают шолдату, — ответила Игорина.
   — Не знаю. Думаю, если будут нападать. По крайней мере, ударю так, чтобы человек упал. А ты?
   — Мы очень высоко чтим жизнь, Полли, — торжественно произнесла Игорина. — Убить — легко, а вот вернуть — почти невожможно.
   — Почти?
   — Ну, если нет очень хорошего громоотвода. И даже тогда, они все равно не будут такими же. К ним постоянно липнут столовые приборы.
   — Игорина, а почему ты здесь?
   — Клану не очень-то… нравится, когда девушки начинают заниматься Великим Делом. — Игорина выглядела подавленной. — «Занимайся своим вышиванием», поштоянно говорила мама. Ну, все это очень мило, конечно, но я знаю, что и с наштоящими порезами легко справлюсь. Особенно с трудными. И, думаю, женщине на одре будет гораздо легче, если на переключателе мы-теперь-мертвы будет лежать женшкая рука. И потому я решила, что некоторый полевой опыт поможет мне убедить отца. Солдатам обычно все равно, кто шпашает им жизнь.
   — Думаю, все мужчины одинаковы, — кивнула Полли.
   — Изнутри — вне сомнения.
   — А… э… ты и правда можешь вернуть свои волосы? — Полли видела банку с ними, когда они разбивали лагерь; они тихонько шевелились в какой-то зеленоватой жидкости, точно неведомые редкие водоросли.
   — О, да. Пересадка скальпов очень проста. Жжется пару минут, и все…
   Между деревьев что-то двинулось, а потом тень преовратилась в Маледикта. Подойдя ближе, он прижал палец к губам и торопливо прошептал:
   — Чарли следит за нами! ^[16]
   Полли и Игорина переглянулись.
   — Что за Чарли?
   Маледикт уставился на них, потом вытер лицо.
   — Я… простите, э… простите, это… слушайте, за нами следят! Я знаю это!
 
   Солнце садилось. С вершины скалы она еще раз окинула взглядом тропу, по которой они пришли. Вечерний свет окрасил ее в золотисто-красные тона. Ничто не шевелилось. Лагерь разбили почти у самой вершины другого холма, там, где кустарник огородил замечательный наблюдательный пункт для тех, кто хотел видеть, оставаясь незамеченным. И, судя по старым кострищам, так оно было и раньше.
   Маледикт сидел, уронив голову на руки, Джекрам и Блуз были по обе стороны от него. Они пытались понять его, но пока безрезультатно.
   — Значит, ты ничего не слышишь? — спросил Блуз.
   — Нет.
   — И ничего не видишь и не чуешь? — продолжил Джекрам.
   — Нет! Я же говорю! Но что-то идет за нами. Следит за нами!
   — Но если ты не… — начал Блуз.
   — Слушайте, я — вампир, — вырвалось у Маледикта. — Просто поверьте мне, ладно?
   — Я же говорил, щержант, — произнесла Игорина из-за спины Джекрама. — Мы, Игори, чашто шлужим вампирам. Во время стрешшов их личное проштраноштво рашширяетщя практичешки до дещяти миль вокруг их тела.
   Последовала обычная пауза, которая сопутствует длительному пришепетыванию. Людям нужно время, чтобы подумать.
   — Стреш-шов? — переспросил Блуз.
   — Вы ведь знаете, что вы чувствуете, когда за вами наблюдают? — пробормотал Маледикт. — Так вот, это примерно то же самое, но в тысячу раз больше. И это даже не… не чувство, это просто что-то, что я знаю.
   — Многие ищут нас, капрал, — Блуз по-дружески похлопал его по плечу. — И это вовсе не значит, что они найдут нас.
   Полли, смотревшая вниз на позолоченный светом лес, открыла рот. Внутри было сухо. Ничего не вышло.
   Маледикт отмахнулся от лейтенанта.
   — Это… существо не ищет нас! Они знают, где мы!
   Полли сглотнула слюну и попыталась еще раз:
   — Движение!
   И потом больше ничего не было. Она могла поклясться, что-то было на тропе, что-то, что сливалось со светом, обнаруживая себя лишь колеблющимся узором теней, пока оно двигалось.
   — Э… может нет, — пробормотала она.
   — Слушайте, нам всем просто недостает сна, и все мы слегка «на взводе», — произнес Блуз. — Давайте просто успокоимся, хорошо?
   — Мне нужен кофе! — раскачиваясь, простонал Маледикт.
   Полли покосилась на далекую тропинку. Легкий ветер качал деревья, и золотисто-красные листья падали вниз. На мгновение ей показалось… Она поднялась. Если достаточно долго всматриваться в тени или на качающиеся ветви, то можно будет увидеть все, что угодно. Все равно, что смотреть на горящую картинку.
   — Ладно, — произнесла Шафти, чем-то занимавшаяся у огня. — Может сойти. Хотя бы, пахнет, как кофе. Ну… почти как кофе. Ну… почти как кофе, если бы кофе делали из желудей.
   Она поджарила несколько желудей. По крайней мере, в это время года в лесах их было полно, и все знали, что жареными желудями можно заменить кофе, так? Полли согласилась, что попытаться стоит, но, насколько она помнила, имея выбор, еще никто не говорил «Нет, я больше не притронусь к этому ужасному кофе! Теперь только желудевый заменитель, с дополнительными песчинками!»
   Она взяла у Шафти кружку и передала Маледикту. Когда она наклонилась… мир изменился.
   … вопвопвоп…
   Небо скрыла пыль, превратившая солнце в кроваво-краный диск. На мгновение Полли увидела в небе их — огромные винты, вращающиеся в воздухе, висящие в воздухе, но направляющиеся прямо к ней…
   — На него давят параллели, — прошептала Игорина у ее локтя.
   — Параллели?
   — Это как… вжгляд в прошлое. Об этом мы ничего не знаем. Они могут прийти отовсюду. В таком состоянии вампир подвержен любого рода воздействиям! Прошу, отдай ему этот кофе!
   Маледикт схватил кружку и попытался выпить содержимое так быстро, что оно потекло по его подбородку. Они следили за глотком.